Заполнить вечера тоже было совсем не сложно: Алексей уединялся в своем кабинете, хотя от кого уединяться, если ты совсем один? смешивал виски с коньяком и думал — о прошлом и совсем немного о будущем, до изнеможения занимался в тренажерном зале, тоже совсем один, и замертво падал на холодную кровать. По ночам ему снилась Саюри: если раньше в его снах она была юной смеющейся девушкой, то теперь являлась в разных обличьях — то счастливой матери с новорожденным младенцем на руках, то сморщенной старушки, то цветущей беременной женщины с сияющей улыбкой. Этот сон был самым притягательным и самым страшным, Алексей видел и самого себя. Они с Саюри медленно шли по мосту, соединяющему остров Аосима с «материком», так здесь называли остров Кюсю. Тихо плескалось море, волны, словно шепча, набегали на белый песок, теплый ветер развевал золотистое платье Саюри, тонкий шелк облеплял ее большой живот, его рука нежно обнимала ее чуть расплывшуюся талию. В других снах Саюри упрекала и укоряла его, а вот в этом царила идиллия, та самая, о которой он мечтал, и которой почти добился, и от этого было еще больнее.
Сны снились ему каждую ночь. Алексей просыпался в начале четвертого утра и больше не мог заснуть, организм совсем вышел из-под контроля — прошла уже неделя со дня возвращения из Японии, а он существовал словно в каком-то перевернутом пространстве. Так рано утром или все еще ночью, Корнилов проглатывал бокал коньяка и снова пытался уснуть. Когда-то давно казавшийся ему совсем древним дед, советский дипломат и работник КГБ с полувековым стажем, сказал ему: «Бессонница ломала самых сильных», юный Леша только усмехнулся, сегодняшний Алексей верил в это на все сто, вот только сломан быть не хотел. Часам к пяти, поняв, что уснуть больше не удастся, он начинал пить кофе, курить одну от другой, и размышлять о том, какой бы еще проект ему реализовать.
За прошедшую неделю он трижды встретился с Кейко, девушка, против его воли, начинала нравиться Алексею. Она казалась нежной и неглупой, немного ранимой, заинтересованной, честно признавшейся, что делает это — играет в гейшу, ради своей мечты. Такие жертвы Алексей понимал и одобрял. Он сам на многое был готов для достижения своей цели. Пугало другое — ненавязчивое присутствие Кейко, жаркий секс с ней рождали привязанность, а привязываться к кому-то, тем более, к псевдояпонке Алексей не хотел, это было совершенно лишним.
Корнилов понимал — он вязнет в воспоминаниях, вязнет в прошлом, и этому нужно что-то противопоставить. Но что? — работа не заполняла пустоты. Другая женщина — почему бы и нет! Не как замена Саюри, другой такой больше не будет, а просто как способ заполнить пустоту. Ведь помогали же ему короткие встречи с Кейко хоть ненадолго чувствовать себя если не живым, то хотя бы ожившим. Начинать отношения с Кейко, он даже не знал ее настоящего имени, было глупо и опасно — Алексею совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь узнал о его странных забавах, а ручаться за молчание девушки, нуждающейся в деньгах, он бы не стал. Оставалась Лиза — сдержанная, чуть холодноватая интеллектуалка, увлеченная своим делом и не охотящаяся за его деньгами, как многие, подобные ей. Казалось довольно привлекательным завести необременительную связь с ней.
Уже пятый год подряд во вторую субботу октября родители Алексея устраивали грандиозный прием в Марбелье, конечно, не бал роз в Монако, но событие, на которое мечтали попасть очень многие. В прошлом году он пропустил прием, готовился к свадьбе с Саюри и обещал явиться к родителям с молодой женой — ее они так и не дождались, как и самого Алексея. Он вдруг понял, что не видел родителей полтора года и не говорил им ничего. Родные считали, что свадьбы с юной японкой не было, все расстроилось за несколько дней до торжества. Первые дни после смерти Саюри Корнилова преследовала мысль, что стоит Сюнкити увидеть кого-то из его родных — родителей, счастливую беременную сестру, гнев и месть убитого горем отца обратится на них. Эти мысли, они были абсурдом, Ямагути-гуми знала всю подноготную Алексея, иначе бы они никогда не отдали ему свою принцессу, но Корнилову почему-то казалось, что, если никто из его родных никогда не ступит на японскую землю, то будет, хотя бы в иллюзорной, но в безопасности. Корнилов отказывался от встреч с родителями под глупыми надуманными предлогами, отец разозлился и заявил, что не хочет его знать, пока глупый сын не образумится, мудрая мама понимала, что есть моменты, когда мужчину, даже собственного взрослого сына, лучше не трогать, только младшая сестра донимала его своими упреками, но и она в последнее время почти оставила Алексея в покое.
Алексею вдруг показалась очень привлекательной идея пригласить Лизу на прием в Марбелью — не только развлечься самому, но и хоть немного нейтрализовать родных, обеспокоенных его жизнью в последний год.
Ночи с Алексеем были живыми и яркими, следовавшие за ними рассветы — унылыми и лишенными каких-либо красок. Каждый раз после ухода Алексея воспоминания отбрасывали Лизу на 7 лет назад — она снова была неопытной прожектеркой, вовлеченной в грандиозную финансовую аферу. Словно ожившие картины, перед ее мысленным взором проходили сцены короткой, но унизительной связи с Евгением и с его так называемыми друзьями. Погружаться в прошлое не было никакого смысла, вот только прошлое не спрашивало ее разрешения, а затягивало своими холодными щупальцами все глубже и глубже.
На этой недели они виделись трижды, все встречи проходили как по шаблону: сначала Корнилов был мрачен и молчалив, почти без слов он начинал ласкать Лизу, снимал с нее кимоно, сбрасывал свою одежду и опускался с девушкой на татами. Дальше — стремительное движение навстречу друг другу, обжигающий момент единения, мимолетная ласка — ее волосы черным водопадом перетекают между его пальцев, ее маленькая ладошка на его шершавой щеке в бесплодной попытке прогнать морщины с сурового лица. Они совсем не говорили друг с другом, тот первый раз, когда Корнилов рассуждал об архитектуре, так и остался последним. Это было безумие, порождение горячечного сна — почти беззвучная встреча, имевшая для него единственную цель — секс с иллюзией из собственных воспоминаний. Для Лизы эти встречи несли насмешку и издевательство над самой собой, девушка понимала — ей ничего не узнать у Алексея про будущее «Весны» во время свиданий в чайном доме, скорее уж она сможет получить хоть какую-то информацию, общаясь с ним, в собственном образе. Но Лиза все равно шла на встречи с Корниловым, натянув маску раскрашенной Кейко, словно загипнотизированная короткими минутами рядом с ним.
Субботним утром, когда улыбающийся Корнилов ушел, овладев Лизой на этой неделе уже в третий раз, она пробыла в чайном доме почти до 8 утра. Девушка понимала, что надо вставать и идти вперед, но не было ни желания, ни сил. Ее заставил подняться с жесткого татами звонок телефона, приглушенно доносившийся из задних комнат, — звонила Катя, это Лиза поняла по мелодии звонка. В испуге, словно Алексей, все еще был здесь и мог узнать, что его «суррогатной» девушке на одну ночь звонит безупречная жена лучшего друга, она бросилась отвечать.
— Лиза, привет! Надеюсь, ты не спишь, и у тебя нет планов на сегодняшний день, — с места в карьер начала Катя, — Потому что такие планы есть у меня.
— Привет, Катя! — немного хриплым голосом ответила Лиза. — Никаких планов, кроме желания весь день понежиться в кровати, — это и правда было единственным, о чем думала Лиза, — тело, давно не знавшее мужчины, просто вопило об отдыхе и покое.
— Никакой кровати! Будем нежиться, когда состаримся, — категорично заявила Катя. — В общем, есть такой план: сегодня в 12 в Moscow Country Club будет благотворительный турнир по гольфу. Сережу давно приглашали сыграть, но он все отказывался, а вчера выяснилось, что ему нужно поговорить неформально с кем-то из тех, кто там будет. Поэтому мы едем. Так как мне никакого удовольствия не доставляет мысль о том, чтобы наблюдать, как мужчины машут клюшками, даже если среди них мой собственный муж, я тебе предлагаю поехать с нами, погуляем развеемся.
Катино предложение Лизе понравилось, хотя она и с наслаждением предвкушала спокойный день дома, но идея провести время с любимой подругой, которая, наверняка, отвлечет ее от тягостных мыслей, казалась очень привлекательной.
— Хорошо, я согласна, — улыбнулась Лиза. — Ты знаешь, я не могу тебе отказать.
— Заедем за тобой в 11? — предложила Катя.
— Не надо, я сама приеду, — отказалась Лиза. Ее почему-то пугала встреча с катиным мужем. Казалось, что Сергей видит ее насквозь и трехгрошовое притворство не остается для него секретом.
— Да ладно, мы тебя заберем по ходу, — настаивала Катя.
— Не надо, — Лиза не знала, как отговорить Катю от совместной поездки. — Я, может быть, не из дома поеду, — с ломаной улыбкой сказала она.
— Ой, ну это меняет дело, — рассмеялась Катя. — Тогда давай наслаждаться последними минутами не дома, встретимся около клуба.
Наслаждаться последними минутами не дома — звучало очень двусмысленно, в лизином случае наслаждения не было ни на грош, все наслаждение с собой унес Алексей.
Все было, как и в прошлые ее уходы из клуба, и в то же время совершенно иначе. Если ночная темнота скрывала или хотя бы сглаживала острые углы, то безжалостный свет молодого солнца не прощал фальши. Лиза поплотнее запахнула тонкое кашемировое пальто, надела солнцезащитные очки и шагнула в яркий утренний свет. Парк, окружавший чайный домик и другие строения загородного клуба, выглядел не так фантасмагорично, как во время ее ночных перебежек от машины до двери. Все было обыденно и до боли нормально — дворник в оранжевой жилетке сгребал опавшие багровые листья, две женщины средних катили тележку с бельем, из открытых окон одного из коттеджей доносился шум работающего пылесоса. Девушка казалась себе чужой и ненужной. Каблук новеньких бордовых ботильонов Giuseppe Zanotti попал в щель между тротуарными плитками и был со скрипом оцарапан, Лиза вздрогнула, разозлилась и решила, что для грусти будет свое время, а сейчас надо отдаться на волю наступающему дню.
Субботняя Москва просыпалась томно и неспешно, Лиза быстро добралась до дома, сбросила ботильоны, с грустью взглянув на глубокую царапину на глянцевом каблуке. Ну что ж на деньги, которые ей так услужливо и так исправно выдавал администратор клуба, она купит еще не одну умопомрачительную пару. Лиза быстро разделась и отправилась в душ. Было жалко позволять струям воды смывать с ее тела память об Алексее — о его больших ласковых руках и жестких властных поцелуях. Лиза бросила взгляд на свой шрам, первый раз за долгие 7 лет, ей захотелось избавиться от него, вдруг показалось глупым хранить эту память — память о чем? собственной глупости? ошибке? — ту давнюю ночь с Алексеем Лиза ни тем, ни другим не считала. Напоминать себе о почти невозможности стать мамой? — и без уродливого следа на теле Лиза не забывала об этом. И, если изменить прошлое не в ее силах, то избавиться от шрама она могла.
Алексей любил гольф, и вовсе не из-за того, что это давало возможность показать себя неким эстетом или завести мифические знакомства с нужными людьми. Ему нравилась сосредоточенность на каждом действии, каждом шаге, долгий вдумчивый переход перед решающим ударом, чувство парения и радости, когда мяч падал в нужную лунку. Он не считал себя отличным игроком, только увлеченным любителем, но отказаться от участия в турнире не мог и не хотел. После возвращения из Японии Корнилову еще не приходилось сыграть хотя бы одну партию, и сейчас им владело предвкушение игры. Настроение было на удивление хорошим, прохлада осеннего утра бодрила и уже не казалось, что радостное солнце, каждое утро вставая на далеком Востоке, словно издевается над ним. За доброе расположение духа стоило благодарить Кейко, но он и отблагодарил — сумма, уплаченная в пользу клуба, была более, чем солидной. Алексей усмехнулся, паркуя автомобиль на плотно заставленной стоянке возле Le Meridien Moscow Country Club, слегка повел плечами, разминая затекшие мышцы, — тело хранило приятную усталость прошедшей ночи.
Корнилов помнил нынешний пятизвездочный отель Le Meridien еще советским санаторием, находившемся в ведении Министерства иностранных дел, в котором трудился его отец. С тех пор многое изменилось: аскетичные дома типовой постройки сменили уютные почти швейцарские шале с покатыми крышами и огромный помещичий дом, словно перенесенный в наше время из позапрошлого века. На месте старого стадиона раскинулось гольф-поле с идеально подстриженной травой и небольшими водоемами, через которые участникам соревнования предстояло перебрасывать мяч на пути к заветной победе.
Алексей закинул сумку с клюшками на плечо и медленным шагом пошел в направлении приземистого здания в псевдо-английском стиле, которое, по всей видимости, и было гольф-клубом. Знаток архитектуры в нем пришел в ужас: как можно было на нескольких десятках гектар смешать стиль швейцарских шале, классической русской усадьбы и английский регулярный парк? Да, когда он возьмется за подобную застройку, такому сюрреализму места не будет!
Первым, кого Алексей увидел, входя в столовую клуба, была Лиза. Из клуба — в клуб, пронеслось в его голове. Да, его друзья и, прежде всего, элегантно-сдержанная Лиза, пришли бы в ужас, узнай, как он провел эту ночь — в объятиях переодетой потаскушки, мечтающей о будущем великого архитектора. Лиза выглядела так, словно была предназначена для этого места: синие брюки, белая рубашка, мягкая коса с выбившимися из нее прядями глянцевых волос. Она была одета проще, чем все остальные женщины, присутствовавшие здесь, но при этом, казалась, будто Лиза — девушка из дворца, а они — неумелые подражательницы ей. На пухлых коралловых губах блуждала легкая улыбка, длинные ресницы отбрасывали тени на бледное лицо — она выглядела, как женщина, которая провела совсем не скучную ночь, — некстати подумал Корнилов и разозлился от этой мысли.
— Лиза, привет! — приветствовал он ее.
— Привет, — обернулась девушка и чуть нервным движением поправила шейный платок, словно хотела что-то закрыть от его пристального взгляда. Окружавшие Лизу женщины мигом отвлеклись от своих разговоров и, не скрывая своего любопытства, уставились на нее с Алексеем.
— Любишь гольф? — усмехнулся Корнилов.
— Люблю все новое, — в тон ему ответила Лиза. — Не знаю ни правил, не знаю, что и от кого ожидать, мне просто нравится наблюдать за игрой, за этим медленным кружением перед решающим ударом. — Алексей удивился: настолько слова Лизы созвучны его собственным мыслям о гольфе.
— Тебе не кажется, что в такой оценке игры есть что-то хищное? — спросил он.
— Ты замираешь перед мячом, как змея перед своей жертвой, — настал черед Лизы усмехнуться.
— Не думаю, что меня привлекает сравнение с каким-нибудь холодным и скользким удавом! — рассмеялся Алексей.
— Ну уж только не холодным! — улыбнулась Лиза и только потом поняла двусмысленность своих слов.
— О каких интересных материях идет речь, а мы все пропускаем! — раздался голос Дорофеева. — Здравствуйте, Лиза, привет, Алексей! — он пожал руку другу и холодно кивнул Лизе.
— Лизка, Леша, привет! — разрядила обстановку сияющая Катя.
— Что-то ты неважно выглядишь! — бросил Сергей, глядя на Корнилова. Лиза подняла глаза и увидела, что лицо Алексея и правда хранит следы бессонной ночи — морщинки на лбу, синие круги под глазами. Она надеялась, что ее последствия их маленького приключения надежно скрыты под слоем тонального крема, хайлайтера и консиллера.
— На себя-то посмотри! — не остался в долгу Корнилов. — Что-то не похоже, что ты спишь хотя бы по восемь часов.
— Ну он у нас добросовестный отец годовалых крошек, — вступилась за Дорофеева Катя.
— И счастливый муж, — усмехнулся Сергей, обнимая жену.
— Ну знаешь, тебе еще рано забывать, что только счастливые мужья могут рассчитывать на бессонные ночи, — ответил Корнилов.
— Ой, Лиза, а ты что молчишь? — сверкнула глазами Катя. — Может, у тебя тоже была бессонная ночь.
— Ну уж нет, у меня была абсолютно банальная ночь со скучным восьмичасовым сном, — Лиза надеялась, что ее голос не дрогнул и лицо не выдало то смятение, что охватило ее. Хотя она не так уж и погрешила против истины — фееричная ночь с Корниловым была у Кейко, а не у нее. Было странно и страшно стоять напротив этого мужчины, словно он не знакомый ей, чужой человек, и понимать, что его сильное тело дрожало под ее тонкими пальцами всего несколько часов назад. Понимать, что он не узнает в ней не только девушку, с которой был годы тому назад, но и женщину, рядом с которой содрогался в пароксизме страсти еще ранним утром.
— Через десять минут сбор на стартовой площадке, — проговорил пухлый служащий, звоня в медный колокольчик.
Лиза была рада такому вмешательству, она не знала, до чего доведет двусмысленное обсуждение своих и чужих бессонных ночей.
— Ох, как же я не люблю эту игру, — проговорил Дорофеев.
— Да, ладно тебе, — дружески поддел его Алексей. — Тебе просто не хватает терпения, уж эту черту твоего характера я знаю хорошо.
— Зато тебе хватает терпения зацикливаться на одном и том же, — пробурчал Сергей, направляясь к выходу на поле.
Игра продолжалась уже полтора часа, игроки совершали удары, меняли клюшки, мячи взмывали вверх из песчаных ловушек, воздух разрезал звук резких замахов. Алексей уверенно опережал соперников уже на старте, а ближе к концу игры окончательно закрепил свой успех. Лиза наблюдала с восторгом и интересом — игра не казалась ей чем-то нудным и застывшим, а, наоборот, притягивала своей размеренностью и следовавшим за ней резким и жестким ударом.
— Боже, когда это, наконец, кончится? — тихо протянула Катя, отвлекая Лизино внимание от Алексея.
— Не знаю, — ответила Лиза, не отводя взгляда от единственного мужчины, который ее интересовал.
— Лиз, а, скажи-ка мне, что ты скрываешь под этим шейным платочком? — быстро переключилась Катя.
— Ничего, — наигранно равнодушно ответила Лиза, не говорить же Кате, что на ее шее остались следы от жадных поцелуев Алексея. — Кстати, как тебе этот мой блейзер Chanel? — попыталась перевести разговор Лиза.
— Мне нравится. Но ты не ответила на мой вопрос, дорогая, — не дала себя сбить Катя.
— Кать, имей совесть! Я же не спрашиваю тебя каждый раз, когда утром в фитнесс-клубе ты потягиваешься, как довольная кошка, а под глазами синяки, что вы делали с Дорофеевым прошлой ночью.
— А что тут спрашивать? Я и сама могу рассказать, — усмехнулась Катя. Лиза вздохнула — спорить с подругой абсолютно бесполезно. — Тем более, Дорофеев — муж. Вот, когда у тебя будет муж, я тоже допытываться не буду — и так все понятно, а сейчас другое дело.
— Даю тебе честное слово, рассказать обо всем, как только сама разберусь в этом, — пообещала Лиза, а сама с ужасом представила ситуацию, при которой Кате станет все известно о ее новой двойной жизни.
— Лиз, а это был не Корнилов случайно? — предприняла последнюю попытку Катя.
— Имей совесть, а! — рассмеялась Лиза.
Лиза просмотрела последний патт Алексея, который принес ему победу в турнире. Понятно, что соперники у Корнилова были не самые сильные, все-таки гольф в России был скорее забавой выходного дня, чем серьезным споротом, но девушка все равно радовалась его первому месту.
Корнилов уже направлялся к ним с Катей, когда его окликнул сухонький пожилой японец. Лиза заметила, как на короткий миг застыло лицо Алексея, а потом на него вернулась официально-фальшивая улыбка, с которой он и направился к позвавшему его мужчине.
— Не знаешь, кто это? — обратилась Лиза к подруге.
— Это посол Японии, — ответил подошедший к девушкам Дорофеев. Лизу отчего-то взволновали эти слова, любые напоминания о Японии возвращали ее из радостного дня, в котором они с Корниловым были парой знакомых, находившихся на пути к тому, чтобы стать парой любовников, к тягостной и тягучей ночи, в которой он, теша свои непонятные инстинкты, платил ей почти за торговлю собственным телом.
Разговор с Тикахито Хараду оставил в душе Алексея неприятный осадок, он был знаком с дипломатом еще, когда тот работал в Токио, возглавлял отдел России в японском МИДе, а Корнилов, приступая к реализации своих масштабных проектов, активно взаимодействовал с ведомством. Тикахито знал Сюнкити Ямагути и был в курсе событий, последовавших за свадьбой Алексея и Саюри. Вежливый обмен приветствиями, вопросы о бизнесе Корнилова в Токио и в Кобе, брошенный вскользь вопрос: «Как продвигаются ваши дела в Москве? Кто эта милая девушка? — кивок в сторону Лизы. — И как ваши совместные с мистером Сюнкити дела?». Для дипломата такого ранга — вопросы слишком прямые и бестактные, а, значит, заданные с единственной целью, — дать собеседнику понять: Ямагути-гуми следит за ним, даже за тысячи километров от японских островов.
Алексей попрощался с Тикахито и двинулся в сторону Дорофеевых и Лизы, спиной он чувствовал тяжелый взгляд старого японца. Доброе расположение духа, бывшее у Корнилова с раннего утра, улетучилось, стремительно и бесследно, вновь захотелось отгородиться ото всех и вся, запереться в тишине своего дома и отдаться на волю прошлому, но он обещал себе разорвать этот замкнутый круг, и инструментом на пути к освобождению должна была стать Лиза. Алексей решил — никакого одинокого сидения в своем темном кабинете с бутылкой коньяка, девушка, абсолютно отличная от той, что была раньше, нужна ему на ночь, а, может, и на следующий за ней день.
Лиза едва сдерживала накатывающую на нее усталость, под не по-осеннему теплым солнцем тело так и норовило томно раскинуться на жестком стуле, хотелось прикрыть глаза и расплыться в блаженной улыбке, ощущая ласку легкого ветерка и аромат свежей травы. Вместо этого она стойко улыбалась и заинтересованно вслушивалась в разговор Дорофеевых с подошедшим к ним мужчиной, в котором Лиза смутно узнала одного из правительственных функционеров. Приход Корнилова она даже не увидела, а ощутила, воздух наэлектризовался, как перед грозой, ей захотелось выпрямить спину, проверить, не растрепалась ли прическа и не стоит ли подкрасить губы. Глупые детские мысли в голове взрослой и, казалось бы, неглупой женщины, — Лиза одернула себя и, засияв улыбкой, повернулась к Алексею. Он уже обменивался рукопожатиями с мужчинами.
— Здорово сыграно, — прокомментировал Сергей.
— Да ладно, — отмахнулся Корнилов, — Я не играл больше полугода. Вот, когда жил в Токио, разминался пару раз в неделю, благо поле было в паре километров от моего дома.
Лиза была удивлена — Алексей первый раз заговорил о своей жизни в Японии, прежде эта тема в их разговорах не фигурировала никогда, и это казалось странным, все-таки с далекой страной Корнилова связывали долгие годы его жизни.
— Скажи, а где конкретно ты жил в Токио? — спросила Катя. — Я была в Японии один раз, мы с Лизой были — сумасшедший туристический пробег. Хотелось бы туда еще раз вернуться, более вдумчиво как-то.
— У меня была квартира в Какинокидзаке, — начал было Корнилов, но потом увидел растерянные лица собеседников и усмехнулся, — Это один из кварталов района Мэгуро в Токио. И еще у меня был дом в Киото… — Алексей вдруг замолчал. Лиза не знала, показалось ей или в его глубоких темных глазах действительно промелькнуло выражение какой-то странной обреченности при этих словах. Девушке вдруг очень захотелось оградить его от воспоминаний, при одном намеке на которые становился тяжелым и колючим еще недавно такой приветливый взгляд.
— Какие у кого планы на вечер? — Лиза прервала чуть затянувшееся молчание.
— Здесь остаемся или поедем куда-нибудь в другое место обедать, а, вернее, уже ужинать, — Корнилов бросил беглый взгляд на часы.
— Мы — домой, — заявила Катя, — Хочется провести вечер с детьми, — муж согласно кивнул и ласково ей улыбнулся.
— А ты, Лиза? — словно невзначай спросил Алексей.
Провести вечер с Корниловым было и заманчиво, и почему-то страшно. Лизу не оставляло ощущение нереальности происходящего — она не знала отождествлять себя с Кейко или, наоборот, дистанцироваться от нее. Лишенная морали Кейко была с Корниловым ночью, респектабельная Лиза — днем.
— Я бы еще посидела где-нибудь, но не здесь, — ответила Лиза, Катя довольно улыбнулась, предвкушая долгие расспросы, которым подвергнет подругу после встречи с Алексеем.
— Ну мы поехали тогда, — сказал Дорофеев, прощаясь с Алексеем и Лизой. — Увидимся у тебя в понедельник, — кивнул он Корнилову.
— Счастливые они, правда? — с легкой завистью, которую ей не удалось скрыть, проговорила Лиза.
— Счастливые, — ответил Алексей. — Хотя я не был уверен, что Катя Сереже подходит.
— Это почему еще? — обиделась за подругу Лиза.
— Да как-то представлял ее другой по всему тому, что писали во время их с Дорофеевым романа.
— А ты веришь всему, что пишут? — немного неприязненно спросила Лиза.
— Не всему, конечно, но это же мой друг, так что тут я пристрастен, — оправдался Алексей. — Ну ладно, что мы будем их обсуждать. У них все отлично, Сергей в кои-то веки спокоен, я рад.
— Поехали в «Нобу», — предложила Лиза один из лучших японских ресторанов столицы, думая, что правильно поняла любовь Корнилова ко всему японскому.
— Только не японская кухня, — отрезал Алексей, Лизе это показалось, по меньшей мере, странным. — Поехали лучше в этот новый ресторан, который в старой усадьбе на Таганской площади, как он называется-то?
— «Гусятникоff» — подсказала Лиза. Это место казалось девушке уж слишком по-имперски пафосным, чтобы считать его уютным и приятным. — Мы прямо сегодня из усадьбы в усадьбу, — усмехнулась она.
— Только ту хоть лучше воссоздали, чем то, что понастроили здесь, — Алексей махнул рукой в сторону псевдо-английского новодела, а Лиза некстати вспомнила его недавнюю лекцию на тему архитектурного наследия, серьезно воспринимать которую было невозможно из-за обнаженной натуры «лектора».
— Ну все, тогда встречаемся в ресторане, — согласилась Лиза. — Я поехала.
— Ты что на машине что ли? — удивился Алексей.
— Ну да, а как же я сюда-то приехала? — не поняла Лиза. — Ну все я побежала, встретимся на месте, на Таганке даже в выходной невозможно припарковаться.
— Подожди, вместе поедем, — остановил ее Алексей.
— Со мной поедешь, — улыбнулась Лиза.
— Нет, ты со мной, — сказал Корнилов.
— Нет, так не пойдет, — рассмеялась девушка, — Мне в понедельник на работу, я тут машину бросать не могу, а твою водитель забрать может. Так что давай, или со мной, или по отдельности.
Алексей покорно направился следом за Лизой. Он, конечно, отдавал себе отчет, что на дворе XXI век, женщины давно обрели самостоятельность и вовсю управляют миром, вот только его самого с детства окружали женщины, которые ничего не делали сами — их любили, опекали, оберегали и не давали даже сесть за руль, зачем? — если есть муж-брат-водитель. И именно таких женщин Корнилов выбирал и в своей взрослой жизни, такой была и Саюри — юный трепетный цветок.
Вечер оказался приятным и каким-то тягучим, Лиза с Алексеем на удивление быстро доехали до центра и были радушно приняты метрдотелем ресторана, который просто не мог скрыть восторга от возможности принять господина Корнилова.
— А вот нас с девочками он едва удостоил вниманием, когда пару месяцев назад мы собирались здесь на девичник, — не удержалась от колкости Лиза.
— Мне вот всегда было интересно, чем занимаются на девичнике, — спросил Алексей. — Как проходит мальчишник, я более-менее представляю, а вот девичник — это terra incognita.
— Ну, учитывая, что наши девичники бывают раз в месяц, то проходят они по-разному, — ответила Лиза.
— Сколько же у тебя подруг, чтобы раз в месяц устраивать девичник? — удивился Алексей.
— А при чем здесь количество подруг? — не поняла Лиза.
— Ну девичники же устраивают перед свадьбой, это ты что же раз в месяц ходишь на свадьбы?
— Боже мой, нет! — рассмеялась Лиза. — Последней из моих подруг замуж выходила Катя, но у нее девичника никакого не было, Сергей охранял ее как коршун. Девичником я называю обычные посиделки с подругами.
— Ты меня успокоила, — Алексей с улыбкой откинулся на спинку стула.
Зря Лиза опасалась чопорности ресторана, они с Алексеем расположились в небольшом кабинете, оформленном в духе кабинета английского джентльмена: небольшой камин, теплые молочные стены с изображениями охоты в темных рамах, высокие обитые плюшем кресла, тяжелые шторы и трепетные лилии в вазе на середине стола. Алексей с восторгом поглощал утиные котлеты и хрустел солеными огурцами, Лиза, покончив с салатом из тигровых креветок, неспешно поедала ежевичный пирог.
— Не против, если я закурю? — спросил Алексей.
— Кури, мне нравится запах табачного дыма, — разрешила Лиза. Алексей удивился — запах сигарет всегда раздражал его нежную Саюри. — Здесь колоритно, правда? — сказала девушка. — Но мне, честно говоря, больше нравится «Гусятникоff-клуб», это соседнее здание. Ты был там?
— Нет, не был, — ответил Алексей, затягиваясь сигаретой.
— Знаешь, если здесь — такой экскурс в прошлое, то в клубе — буйство настоящего: ультрасовременная мебель, столы из кожи ската, хром, стекло.
— Тебе не нравится, когда так бережно воссоздают прошлое? — Алексей окинул взглядом винтажную мебель, сохранившийся паркет XIX века на полу.
— Почему же нравится, но я при этом не забываю, что жить-то надо настоящим, а не прошлым, — просто ответила Лиза, а потом поймала себя на мысли, что чуть не произнесла те же слова, что Корнилов слышал от нее в образе Кейко: «нужно оставить прошлое прошлому».
— Но, знаешь, иногда это непросто, — задумчиво произнес Алексей.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |