– Ладно, пора заканчивать, дома появиться всё же надо, – вздохнул Чанёль и принялся за отчёт.
Ещё через неделю напряжение Чанёля достигло пика – он абсолютно не представлял, как, где и с кем праздновать Китайский Новый год, который подполз совсем незаметно и обозначил себя внезапной датой на календаре. Праздник намечался уже нынешней ночью, а Чанёль так и не заметил опустение в офисе. Вокруг него действительно остались либо одинокие люди, либо загруженные по уши работой. Чанёль же лежал на собственной руке и поглядывал на запущенный настольный маятник, сквозь который на часах, что стояли чуть дальше, было видно начало восьмого.
Чанёль боролся с депрессией, усталостью и флегматичностью. Ничего не выходило. Кофе в кружке уже давно остыл, бутерброды из дома, приготовленные ему Бэкхёном, всё ещё лежали в контейнере. Нетронутые. Чанёль не испытывал голода и жажды, только какую-то вселенскую печаль, словно потерял в своей жизни кого-то очень важного, понёс невосполнимую утрату и теперь не мог заставить себя улыбнуться даже зеркалу. Это было на него не похоже, и он отчётливо это осознавал.
– Идёшь домой? – в кабинет заглянула ставшая недавно ярко-рыжей макушка Лухана.
Чанёль помотал головой и не стал напрягаться с изменением положения, так и остался бессильно лежать на столе.
– Мучаешь ты Бэкхёна, он не заслуживает такого к себе отношения, Чан, – Лухан прошёл внутрь, плотно прикрыв дверь, и уселся на край стола, потрепав Пака по волосам. – Особенно в праздник. Ты ему даже ничего не купил, я прав?
Ответа не последовало. Конечно Лухан был прав. У Ёля даже из головы вылетел намечающийся праздник, что уж говорить о подарках.
– Знаешь, я купил это на случай, если Чонин вернётся к этому времени или хотя бы даст о себе знать, но, кажется, он всё ещё считает, что я… не тот, – смутился омега, поставив на стол маленькую красную коробочку, перевязанную золотой лентой. – Не расстраивай Бэка, подари ему хотя бы это. Ты ему нужен, Ёль. Не доводи до того, когда потеряешь. Вернуть человека слишком сложно, а иногда попросту невозможно.
– Ты стал чересчур серьёзным, – плавясь под мягкими прикосновениями к волосам, Чанёль прикрыл глаза и подумал, что Лухан сильно повзрослел. – С Минсоком уже всё?
– С ним и не было ничего, если так подумать. Одна ночь с Минсоком – и отношения с Чонином коту под хвост. Я был полным идиотом. Так хочется всё вернуть назад.
– В точку. Любишь Чонина?
– Безумно скучаю. Я даже во Франции говорил, что он нужен мне, но… Мне нужно слишком многое обдумать, прежде чем появиться перед ним снова. По крайней мере, сейчас я более спокоен, чем раньше. И перестал давать себе ложные надежды, но я всё ещё не готов жить с ним снова. Парадокс, не находишь? Это было не так давно, а у меня в голове не умещается мысль, что я вообще когда-то жил с Чонином. Мне безумно стыдно за свои поступки, но мне некуда даже отослать письмо с извинениями, потому что он покинул Францию, и теперь я даже не знаю, где он.
– Всё наладится когда-нибудь.
– У меня для этого нет срока, а вот у тебя – есть. И либо у тебя всё пойдёт прахом, либо всё будет в шоколаде. Зависит лишь от того, что ты выберешь.
– Я уже начинаю уставать от твоих философских речей, можно я просто полежу в тишине?
– Домой не опоздай только, – похлопал его по плечу Лухан и вышел из кабинета.
Чанёля вновь захлестнуло волной вины, однако он чётко представлял себе, что этому чувству поддаваться ни в коем случае нельзя. Сейчас он чувствовал себя виноватым за то, что не шёл домой, а потом – за то, что сделал что-нибудь опрометчивое, – вроде поцелуя – чтобы эту вину загладить. Часы медленно, но верно встали на одиннадцати вечера.
– Никуда не годится.
Чанёль накинул на плечи пиджак и подхватил со стола пачку сигарет. Выйти не успел. Распахнув дверь, он увидел перед собой кусающего губы Бэкхёна. У Ёля аж сердце сжалось. Неужели он довёл до черты невозврата, что Бэкхён приехал сам. К нему. На работу. Бэкхён приехал сам, в то время как едва терпел боль в пояснице при ходьбе, почти не выходя никуда из дома.
– Бэк…
Чанёль уже не впервые не знал, что сказать, и это пугало.
– Я боялся, что ты не придёшь до полуночи… Что я не увижу тебя в тот момент, когда все находятся рядом со своими любимыми… – в его глазах действительно стояли слёзы, и вина Чанёля теперь увеличивалась в геометрической прогрессии. – Я знаю, что между нами большая пропасть, и я всё это время пытался сделать тебя хоть чуть-чуть счастливее. Старался отплатить тебе за бесконечную доброту и заботу…
– Перестань, – приглушённо рыкнул Чанёль, глухо ударив по стене. Он втащил Бэкхёна в кабинет, захлопнув дверь, и прижал к стенке, глядя на него сверху вниз. – Ты говоришь неправду. За последнее время я просиживаю штаны в офисе, даже когда мне нечего делать. Даже когда я знаю, что ты один дома, что тебе скучно и грустно, что ты ждёшь меня… Я сижу в офисе, потому что не хочу ехать домой. Это ты называешь заботой?! Очнись, Бэк, – встряхнув его за плечи, повысил голос Чанёль. Плевать, ведь в это время в офисе, кроме охраны и их двоих, всё равно никого нет. – Я настолько бессилен, что просто не мог сказать тебе в лицо то, на что меня вынуждает твой отец. Ультиматум… Боже, как я мог попасться в подобную ловушку. Бэкхён, я знаю, что между нами огромная пропасть. И в твоих глазах я буду очень жалок, когда скажу, что твой отец предложил мне выбирать между свадьбой и тюрьмой… Для меня попросту нет других вариантов. Слышишь? Я не имею права отказаться от тебя и ребёнка, если не хочу сесть за решётку. Но я не могу пересилить себя и сказать «я люблю тебя», потому что это неправда. Всё это – неправда. Неправда, понимаешь?! – Чанёль отстранился и увидел, как закрыл глаза Бэкхён и две солёные дорожки скатились по щекам в тот же момент, когда с Чанёлем произошло то же самое. – Но я не могу так… Между нами такая огромная и ледяная пропасть, а я всё равно не могу отдать тебя твоему отцу, потому что боюсь за тебя. Потому что вижу твою преданность и если не любовь, то заботу и расположение. Я не знаю, как могу искупить свою вину перед тобой, но рано или поздно ты должен был это узнать.
– Это значит, что мы расстаёмся? Отец и так теперь знает о моей беременности, сейчас мне будет где жить, если ты скажешь мне паковать вещи.
– Бэк…
– Я знаю, что должен решить сам нашу дальнейшую судьбу после твоих слов, но я отдаю это право тебе и твоей совести. И даю тебе целую минуту, чтобы ты мне ответил. Целая минута для окончательного решения. Всё или ничего. И у тебя не будет ещё одного шанса.
Бэкхён смотрел на него заплаканными красными глазами со слипшимися ресницами, в то время как Чанёль стоял от него в двух шагах и не мог решить. Минута – слишком мало для решения, означавшего фактически клеймо в жизни. Минута – слишком много для правильного решения. И Чанёль фактически упустил момент, когда Бэк одними губами сказал «всё» и повернул ручку на двери. Этого хватило, чтобы до Чанёля действительно дошла серьёзность ситуации, чтобы пересечь полтора метра, схватить руку Бэкхёна и, развернув, прижать к стене и поцеловать. Поцеловать, обхватывая хрупкую шею пальцами, роняя непрекращающиеся слёзы, наслаждаясь мягкой податливостью и уступчивостью, лаская своим языком язык, нёбо и губы Бэкхёна. Чанёль задыхался от внутренней истерики, бившей через край, и не мог насытиться их «первым» поцелуем. Он словно жадно пил прохладную воду оазиса в беспроглядной пустыне, настолько ему этого не хватало.
– Теперь я обязан сделать тебе предложение? – виновато опустил взгляд Чанёль, чуть отдышавшись.
– Ты обязан быть со мной и относиться хорошо ко мне и к ребёнку. Это всё, что ты должен. Это всё, чего я хочу от тебя…
– Знаешь, я давно должен был поцеловать тебя. И эта нехватка очень долго на меня давила… Я всё время терялся в мыслях, могу ли я сделать это или нет, должен ли или не должен.
– Чанёль, ты иногда такой идиот, знаешь? У меня ребёнок от тебя, а ты над поцелуями думаешь. Честное слово… – скривился Бэк и притянул Чанёля, чтобы ещё несколько раз просто чмокнуть его в губы. – Поехали домой, умоляю… У нас есть ещё сорок с лишним минут.
– С превеликим удовольствием.
– Я очень рад, – мягко улыбнулся Бэк и увидел случайно на столе подарочную коробку.
– Эээ… Тут такое дело… – проследив траекторию взгляда, почесал затылок Чанёль. – Я действительно не купил ничего в подарок… Заходил Лухан и выдал мне люлей, сказав, чтобы я тебя не обижал и подарил хотя бы это. Это было бы нечестно, если бы я сказал, что подарок от меня, – Чанёль вдруг осознал, что ведёт себя как нашкодивший щенок, взяв в руки коробочку. – Тебе решать, взять подарок от него или отдать обратно.
– Чан, мой самый важный подарок был пару минут назад. Поэтому умоляю тебя, бери вещи и поехали домой, – закатил глаза Бён, открывая дверь. – Я безумно голоден, а дома очень много вкусняшек.
– Ты всё приготовил? – накидывая пиджак и выключая свет в кабинете, поспешил на выход Чанёль.
– Кто же ещё, – хохотнул Бэк, утыкаясь лбом в спину Чанёля, пока тот закрывал дверь кабинета на ключ.
– У тебя золотые руки, – взяв ладонь Бэкхёна в свою, поспешил к лифту Ёль.
На этих золотых руках прекрасно будет смотреться один из парных браслетов, подумал Ёль. Ведь он успел подглядеть, что лежит под красной крышкой, и даже прочитать гравировку. «Навечно мой» – выдал переводчик с французского. Однако Чанёль был не столь пафосен и не столь уверен в таких сильных и обязывающих чувствах, но одно он знал точно. «Ты мне нужен».
========== Часть 13 ==========
Хань, пока у него было время, вдоволь наслаждался одиночеством. Настолько наслаждался, что к самому разгару весны от одиночества начало откровенно тошнить. Он получил место в совете директоров компании за успехи в работе и повышение, теперь к его обязанностям приплюсовались ещё и бесконечные заседания, на которых он откровенно плевал в потолок, потому как от него там было мало толку. Он выслушивал из раза в раз одно и то же, обгрызая тоненький карандашик в руках, и схематично рисовал на линованных листах в блокноте маленьких балерин. Одних и с партнёрами.
Хань в каком-то из журналов, что валялись стопкой на работе, вычитал глупую статью про японские суеверия и теперь занимался одним из них. День ото дня, методично. Он сворачивал из больших цветных стикеров журавликов и складывал дома в большую стеклянную банку, невесть из-под чего взявшуюся. «Сделай тысячу журавликов – и твоё желание сбудется», – говорилось в статье. Хань давно перевалил за половину, тщательно выписывая на крыле каждой бумажной птицы разные слова. Мой, родной, любимый, талантливый, замечательный, прекрасный, умный, недоступный, волевой, лучший… Хань и сам не знал, зачем пишет это, но ему казалось, что так желание увидеть поскорее Чонина сбудется наверняка. Ему всего-то оставалось меньше трёх сотен. Март подходил к своему завершению, вишнёвые деревья вовсю благоухали под окном, а Хань всё ещё не терял надежды.
За изготовлением цветных журавлей его застал дверной звонок. Выключив настольную лампу, он накинул на плечи длинный кардиган, влез в пушистые тапки и пошёл открывать дверь.
– Ты вовремя, – улыбнулся Хань и забрал пакет из рук пришедшего Криса. – Проходи.
Лу Хань двинулся на кухню, где таймер духовки подходил к концу, а по квартире разливался вкуснейший запах пиццы. Хань достал две бутылки вина, одну тут же убрав в холодильник к трём запасённым ранее. Он выдал Крису нож и достал одну огромную пиццу из духовки, оставив вторую внутри, чтобы она не остыла слишком быстро. Вдвоём они быстро нарезали закуску, разлили вино в бокалы и вернулись в гостиную, включив фоном какое-то не очень остроумное шоу. Хань лёг Крису на колени и прикрыл глаза. Стоило бы начать говорить, он же сам пригласил альфу на разговор. Конечно, у него была ещё пара козырей в рукаве, но их время ещё не пришло.
– Выглядишь паршиво, – констатировал Крис, сделав глоток из бокала.
– Ты тоже не светишься от счастья.
– Собираешься что-то с этим делать?
– Поеду искать, что мне ещё остаётся, – пожал плечами Хань. – Возможно, придётся задуматься об уходе с работы, потому как мои отлучки не одобряются начальством. А теперь я ещё и в кресле совета директоров сижу. Там строго, ты же и сам в курсе.
– Не проще ли взять курс на командировки туда, куда едешь? Совместишь приятное с полезным.
– Не думал об этом… Что у тебя?
Крис осушил бокал вина парой глотков и покрутил хрупкое стекло в руках. Хань для этого и звал Криса. Поговорить тет-а-тет. Надеялся, что Крис хотя бы сейчас прекратит строить из себя непонятно кого и скажет о своих истинных намерениях.
– Вокруг меня собрались исключительно мамочки и всезнайки. Куда от вас деваться? – вздохнул он, всё ещё играясь с дорогим Ханю предметом посуды. – Чанёль припёр меня к стенке и не оставил иного выхода, как избавиться от обоих в своей жизни. Чего ещё надо… Сехун стерва, умело и тонко трогает струнки, прикидываясь хрупким и беззащитным, в то же время играя на два фронта.
– Не думал, что ты перекрываешь ему кислород? – предположил Хань. Он решительно не понимал ни одну из сторон, потому как не видел приличного куска мозаики своими глазами. В собственных переживаниях он слишком много пропустил из жизни тех, кто окружал его раньше каждый день. И сегодняшний день просто обязан был поставить все точки над «i». Хань надеялся, что не зря затеял всё это.
– Я лишь предупредил его, что не стоит водить меня за нос. Я же не слепой и прекрасно видел, как он на меня смотрел достаточно продолжительное время. Словно неискушённый зверёк, боящийся переступить черту, но любознательный до ужаса. Это было любопытно. День рождения Чанёля подкинул шанс познакомиться поближе, ведь до этого не было ни одного варианта, чтобы сблизиться вне работы. Я мог бы, но… Не предоставлялось случая.
– Кто бы мог подумать, – хохотнул Хань, – что наш холодный и непробиваемый Крис на самом деле такой скромный и застенчивый перед омегами.
– Вот поэтому у нас с тобой ничего и не получилось, – закатил он глаза, отставив наконец бокал на стол, дабы не нервировать омегу.
Лицо Ханя мгновенно вытянулось. Ну ничего себе заявочки! Хань вообще думал, что Крис редкостная жопа, когда пытался добиться взаимности, а оказалось, что тот не имел на него никаких планов изначально, потому что не подходил по каким-то критериям.
– Не понял…
– Ты слишком самодостаточный. И ты знаешь, чего хочешь. До сих пор удивляюсь, как с тобой Чонин уживался. Ты же любого альфу за пояс заткнёшь своими достижениями и упорством.
– Уж ладно ли, – нахмурился Лу Хань и сложил руки накрест на груди. – Чонину всё нравилось…
– Ага, именно поэтому он сбежал от тебя… Что, кстати, произошло-то? Я так и не в курсе.
Хань закусил губу и задумался. Нет, ну правда, Крис не настолько свой в доску, чтобы посвящать его в такие щепетильные вопросы. Однако правда за правду – Крис не лгал о Сехуне, и было действительно видно, что эта ситуация жёстко ударила его под дых слишком внезапно. Он никогда ещё не видел его таким растерянным и рассерженным от собственного бессилия.
– Я ему изменил с парным альфой.
Крис не удержался и присвистнул. Действительно ошеломляющее известие при условии, что никто из их компании ещё не находил парную половину. Только одному Ханю так «свезло».
– И как оно? Ну, парность… Прости, конечно, за выспрашивание подробностей, сам понимаешь…
Хань, к собственному сожалению, всё прекрасно понимал. Но он до сих пор не мог врубиться, что делать с этим грёбаным пониманием. Всё обстояло слишком сложно. Слишком. Просто безмерно сложно.
– Я до сих пор сопротивляюсь природе. Это желание, оно словно горит внутри, не оставляя в покое ни на секунду. Словно организм вдохнул дозу наркотика и теперь постоянно требует продолжения. Это похоже на эйфорию от алкоголя, только в миллион… миллиард раз сильнее. Этому невозможно противиться. Я не знаю, то ли его естественный запах настолько крышесносящ, то ли наша парность так действует на меня… Наверное, правильнее будет сказать – на нас обоих. Это не сравнится по ощущениям ни с одним альфой. Сложно противостоять человеку, который действует на тебя подавляюще. Вы словно убиваете друг в друге волю. Я прекрасно помню его взгляд в обычной ситуации. И он наполнен властью, возможно, жестокостью, самоуверенностью и холодом. Этого человека нельзя любить. До него дотронься – и от тебя останется лишь пыль, – Хань характерно потёр большим пальцем подушечки пальцев, словно ощущал в них песок. – Но когда у меня был гиперактив… Это другой человек. Абсолютно. Он превратился словно в утопающего, который испытывает это самое мазохистское желание умереть через пару минут, и его взгляд полон этой мольбы…
– Отвратительно, – подытожил Крис. – Наверное, омеге в кайф чувствовать себя утопающим в ком-то, но вот альфе…
– Знаешь, когда ты словно выплываешь на поверхность, перед этим чувствуя себя словно на грани смерти, словно ты вот-вот захлебнёшься… Ты как будто просыпаешься от кошмарного сна, словно видел себя со стороны, наблюдал за собой же, как будто бы не с тобой всё это было. Но ты понимаешь – это был действительно ты. И вот это самое мерзкое ощущение. Словно тебя отпустило… Потому что под этим воздействием ты ведёшь себя как неразумный, как будто тобой кто-то управляет, а ты безвольная кукла. Марионетка в руках природы. Стоит сделать лишь глубокий вдох, и твои мозги затуманиваются.
Хань щёлкнул пальцами, показывая, как мгновенно наступает эффект «разжижения мозгов», и прикрыл глаза – действительно противно. От самого себя. Звонок в дверь прервал его мысленное самобичевание, и он готов был подпрыгнуть на месте от неожиданности. И казалось, Крис – тоже.
За дверью его ждали покрытые изморосью на кожаных куртках Сехун и Тао, крепко державшиеся за руки. Едва ступив через порог, Сехун потянул носом воздух и напрягся. Шоколадные длинноватые пряди придавали ему ещё больше пугающей ауры в сравнении с ранее блондинистой шевелюрой.
– Хун, просто раздевайся, ладно? Тебя не ожидает ничего криминального, – попытался улыбнуться Хань, но вышло как-то не очень. Нервно.
Не успели они полностью раздеться, как едва прикрытая дверь распахнулась, и за ней показался высокий Чанёль.
– Ну, Ха-а-а-ань, о таком предупреждать бы стоило, – недовольно пробасил Чан и пропустил перед собой Бэкхёна. – Мы не рассчитывали на ночные посиделки…
– Тут как-то никто не рассчитывал, – появился из гостиной Крис, а Тао с Сехуном тут же ретировались мимо него. – Кроме этого хитрого старого еврея…
– Я не старый, – насупился Хань. – Если я старше всех вас, это ещё ничего не значит…
– Значит, на еврея ты согласен, – взлохматив рыжую макушку, ухмыльнулся Крис.
– Ни в коем разе! – попытался он пнуть Криса, но опять же ничего не вышло – тот сдёрнул в направлении гостиной. – Вино достань там! И бокалы!
– Мы не пьём, – сразу заявил Чанёль, помогая Бэкхёну расквитаться с пальто. – Иди, я сейчас, – чмокнув Бэкхёна в макушку, Чанёль принялся вешать на крючки верхнюю одежду, а потом вытащил из кармана знакомую Ханю коробочку. – Держи, это твоё.
– У вас всё хорошо? – осведомился Хань, забирая красную подарочную коробку.
– Вполне. Не беспокойся.
– Да я уж вижу, – подмигнул Хань, намекая на слишком явные невооружённому глазу обстоятельства.
Они расселись достаточно быстро. Крис остался на своём месте с краю дивана, насупившись и уделяя внимание лишь одной красной жидкости в бокале, словно только она была достойна его безраздельного внимания. Рядом с ним расположились Чанёль и Бэкхён, омега же сел по-турецки, подобрав под себя ноги, на полу напротив них расселись Сехун и Тао. Для Ханя же осталось свободным кресло-груша, куда он с удовольствием и плюхнулся.
– Хоть никто и не догадывается, почему вдруг мы все – ну, почти все – здесь, – сложив клином пальцы, начал Хань, – но это надо было сделать давно, а повода всё не было. Повода не было, а все скоро забудут друг друга в лицо. Чёрт подери, прошло четыре месяца с нашей последней встречи! – грозно воскликнул он. – Состав, конечно, за полгода претерпел небольшие изменения, однако… Я думаю, что ни делается – всё к лучшему, так ведь?
Хань потянулся за куском пиццы, как и подавляющее большинство присутствующих, и продолжил:
– Раз у нас тут двое непьющих, предлагаю поиграть в «правду или действие». Только без действий, – Крис на этих словах и вовсе сдулся. – Мы слишком мало в последнее время интересуемся друг другом, и такими темпами ещё через полгодика вовсе перестанем общаться. И мне бы этого не хотелось.
– Тогда я начну, – вдруг выказал решительность Чанёль и поудобнее расположился на диване, приобняв Бэка.
– Давай сначала человеку справа от тебя, то есть мне. С каждым кругом будем потихоньку сдвигаться, и в конце ты будешь задавать вопрос Бэкхёну.
– Без правил?
– Без, – отрезав пути для отступления, кивнул Хань.
– Хорошо. Тогда… Что в последнее время занимает твои мысли?
– Правильность выбора, Чонин и возможный уход с работы. Тао, насколько ты серьёзен в отношении Сехуна? – краем глаза Хань заметил, как напряглись одновременно Крис и Сехун.
– Я не заглядываю слишком далеко, однако не могу отрицать тот факт, что мне комфортно с ним, – смутившись, Тао фактически прошептал окончание фразы.
Бэкхён при этом притянул Чанёля и что-то прошептал, улыбаясь.
– Так, хватит там секретничать, говорите вслух, если хотите что-то сказать! – пригрозил им Хань и вернул внимание Тао.
– Ты моего кота каждый день кормишь? – сурово повернулся к Сехуну Тао, и все тут же взорвались хохотом от неожиданности. – Что смешного? Он же мне никогда не признается… – надулся альфа, его вид словно говорил, что Тао готов заплакать на самом деле.
– Каждый. Правда. И не по разу. Я не вру, – показав мизинчик в знак обещания, мило улыбнулся Сехун и сложил на Тао свои длиннющие ноги.
Дальше вопросы не нагнетали обстановку. «Какая была первая мысль за сегодня?», «Что ты ел на завтрак?», «Ты скучал по мне?», – Лухан почти проронил слезу умиления, смотря на Чанёля с Бэкхёном – «Тебя никто не обижает?». Крис, Тао и Сехун методично подливали друг другу вина, уже перестав чувствовать неловкость перед друг другом. Хань же пытался сохранить трезвость ума, понимая, что если вдруг что – разруливать конфликт придётся самому. Когда под его прицелом оказался Сехун, с языка чуть не слетел единственный интересующий его вопрос, однако вовремя в голове прозвенело голосом Чонина «думать о других людях»… Он глубоко вздохнул, дав себе мысленно оплеуху, и спросил очередную глупость. Вторая пицца отчаянно не хотела заканчиваться, как и последняя бутылка вина. Бэкхён под конец засыпал на плече Чанёля, расквитавшись с любопытным вопросом Ханя о природе его округлого живота, Сехун и вовсе распластался на полу, положив голову на колени Тао, Крис изредка пролистывал что-то в телефоне, а Хань предавался всеобщей сонливости, с безнадёгой в глазах поглядывая на надкушенный кусок пиццы в руках.
Расходились они в этот раз действительно долго. Чанёль с Бэкхёном уехали быстро, а вот Тао и Сехун ещё приличное время ждали такси. Крис же, казалось, и вовсе домой не торопился.
– Знаешь, тебе было бы неплохо поговорить с Минсоком, – едва ли не заплетающимся языком выдал Крис, с трудом надевая туфли.
– Я знаю, – борясь со сном, кивнул Хань и устало зевнул. – Я пока не готов.
– Дай мне обещание, что сделаешь это завтра. Я отмажу тебя от собрания, а заодно закину удочку о командировках, идёт?
– С чего вдруг ты такой любезный? – хмыкнул Хань.
– Я с тобой поеду. Развеяться не помешает. В свете последних событий, – накидывая на плечи пальто, Крис положил телефон во внутренний карман и проверил наличие портмоне.
– Не можешь его видеть?
– Теряю волю, – вернул Ханю его же словами аргумент. – Паршиво, знаешь ли.
– Иди уже, а то ещё одно такси заказывать придётся.
– Спокойной ночи, Хань. И пообещай мне…
– Обещаю. Завтра. Иди уже! – нагло выпинывая из квартиры альфу, рыкнул Хань и закрыл за ним дверь на замок, приваливаясь тут же к ней спиной. – Хорошо посидели всё-таки.
Хань с закрытыми глазами проследовал до спальни, решив оставить уборку на утро, глянул в экран работающего весь день ноутбука, зацепился взглядом за иконку веб-чата и развернул окошко. «Я поеду тебя искать. Где бы ты ни был. Можешь не сомневаться. Я найду тебя. Сердце подскажет», – написал Хань и отправил Чонину. Чонину, который и до этого читал его сообщения, пока был во Франции и ещё бог знает где. Читал и не отвечал. Но это было сейчас не особо важно. Хань устал ждать у моря погоды. Его сердце устало ждать непонятно чего.
– Почти триста журавликов… – бормотал Хань, засыпая. – Всего триста.
========== Часть 14 ==========
Хань со всеми приличиями сидел в неудобном кожаном кресле и ждал. Он ожидал чего угодно, но не светящегося милой гамми-улыбкой Минсока, кое-как распрощавшегося в дверях с парочкой альф. На душе стало значительно теплее от этой улыбки. Хань незадолго до этого тщательно собирался и тщательно готовился к разговору. Убойная доза таблеток, убивающих желание и снижающих обоняние, – хотя Хань прекрасно знал, что без стадии активного поиска таблетки очень сильно бьют по организму – часовой душ, спрей, отбивающий запах, и едкие маслянистые духи, маскирующие свой собственный запах под совсем иное нечто. Ханя трясло перед встречей, он ещё с утра предупредил Минсока, что заедет к нему около полудня, и теперь Мин внушал лишь одно мнение «смотри, что ты потерял». Так казалось Ханю. Хоть он и отмечал изысканный вкус альфы в одежде, всё равно складывалось именно такое впечатление. Ханю хотелось в это верить, всё-таки не каждый день ты собственноручно отказываешься от истинного альфы.
– Секунду подожди, – обратился к нему Минсок на секунду и поднял указательный палец вверх в довершении сказанного, быстро пересёк расстояние до стола, покопался в куче бумаг, набирая чей-то номер, потом долго и чётко давал какие-то выкладки господину Вану по-китайски, а потом заразительно хохотал в трубку, разбираясь с кофе-машиной.
Ещё минут через пять перед Ханем стояла кружка с карамельным капучино. Он терпеливо дождался, пока Мин закончит разговор и обратит взор лисьих с хитрецой глаз на него.
– Рассказывай, – «подопнул» его Минсок, делая глоток кофе, аккуратно держа кружку из белого фарфора кончиками пальцев обеих рук.
– Хотел сказать спасибо, – уткнувшись взглядом в чашку, Хань почувствовал, как кончики ушей начинают наливаться огнём. И… Ты знаешь китайский?
Хань настороженно воспринял кивок, и тут же памяти возникло тихое «мне нужно время», тогда, на крыше, именно то, что Минсоку слышать было не нужно. Но он услышал и понял. Находиться с Минсоком на расстоянии пары метров теперь стало легче и сложнее одновременно. Он вполне мог закрыть глаза на запах, который даже сквозь лекарственную пелену раздражал рецепторы, но уже слишком слабо, но он не мог всё ещё понять, почему Мин смотрит на него так, словно между ними никогда и ничего не было.
– Нашёл его?
– Ещё нет, собираюсь. Он был в Нантере, в школе при Гранд Опере…
– Оу, замечательный выбор. Чонин поистине знает, чего хочет, – кивнул Ким, тут же опомнившись, что перебил Ханя. – Прости, продолжай.
– Я ездил туда, он наговорил мне много всего. Но он дал мне надежду... Спустя месяц он покинул Францию, теперь я не знаю, где он. Думаю, если начать оттуда, то можно за что-нибудь зацепиться.
– Из школы при Гранд Опере просто так не уходят, Хань. Подумай над этим. Скорее всего, он даёт концерты.
Хань мысленно согласился с этим, поставив уже пустую чашку на стол, и угрюмо отметил тот факт, что прятать взгляд больше некуда. Сложил руки замком и уткнулся в них.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |