http://ficbook.net/readfic/2830299 4 страница

Чанёль намочил одно полотенце в прохладной воде, сложил в несколько раз и опустил на горячий лоб, вторым же стал обтирать омеге сначала шею, руки, грудь, затем спустился к ногам. Влага испарялась с тела Бэкхёна так быстро, словно тот был раскалённой сковородой. Чанёль осторожно протёр пятки и подколенные области, вернулся выше и уделил внимание локтевым и плечевым суставам. Всё это время он чувствовал, как Бэкхён дрожит, слышал его болезненные стоны и не мог ничего сделать. Он не знал, что предпринять. Ещё позавчера, когда у омеги случился лёгкий болевой приступ, он запретил ему вызывать скорую и сказал, что справится сам. Но черта с два! Бэкхён сам справиться не мог, и ему нужна была посторонняя помощь. Хотя бы даже рука, без помощи которой он самостоятельно сейчас даже до туалета бы вряд ли дошёл. Дополз бы тоже вряд ли.

Ёль чувствовал себя беспомощным и бесполезным, особенно когда сунулся с намоченным полотенцем к паховой области. Напряжение Бэкхёна, очевидно, сходить не собиралось. Колом стоящий член сочился смазкой и от малейшего прикосновения дёргался, яички были напряжены и подобраны, но Чанёль настойчиво отгонял дурные мысли.

– Почему ты сам не можешь снять напряжение? – Чанёль примерно догадывался об ответе, но всё же тихо задал вопрос.

– Внешнее самоудовлетворение мало влияет на гиперактивное возбуждение. Всё идёт изнутри, – сглотнув, Бэкхён зажмурился и так же часто задышал ртом, как до этого носом. – Я хочу пить… Можешь принести воды?

Ёль ретировался на кухню, нашёл лишь в холодильнике бутылку с минералкой, налил в чашку и даже нашёл в тумбочке початую пачку с трубочками на случай вечеринок. Выудил одну и почти бегом вернулся в спальню. За окном уже темнело. Чанёль аккуратно поставил чашку на плотный матрац, сунул Бэкхёну в рот трубочку и включил светильник над компьютером. Омега осушил чашку полностью и повернул голову на бок, отчего полотенце со лба немедленно слетело на кровать.

– Я доставляю тебе столько проблем, и уже не раз я заставлял волноваться, – хрипло отозвался Бэкхён, вцепившись в запястья Чанёля, когда тот снова сел рядом.

– Бэкхён… – ласково прошептал Пак и постарался зачесать пальцами длинные чёрные волосы омеги назад, чтобы не липли к телу и не доставляли дискомфорт. – Мы изначально понимали, что будет непросто. Мы знали, на что шли. Я знал, на что шёл. Не воспринимай мои усилия, как нечто запредельное, пожалуйста.

Бэкхён всё ещё дышал часто-часто, и это давало понять Чанёлю, что ничего из того, что он сделал, не помогало. Ни прохлада, ни обтирания, Бэку было точно так же плохо, хоть он и старательно делал вид, что это не так.

– Тшш… – гладя омегу по волосам, забеспокоился Чан при очередном болезненном стоне. Выходов он видел… немного. Всего один. И тот ему абсолютно не нравился. И, скорее всего, не понравится и Бэкхёну. И это отнюдь не чай с мелиссой, давно остывший на кухне и ждавший омегу, который бы вряд ли снял собой такое сильное напряжение. – Только не сопротивляйся, пожалуйста.

Чанёль перебрался ближе к тазу, сев почти в позе лотоса, и опустил ладонь на внутреннюю сторону бедра Бэкхёна, провёл чуть вниз к колену, поднялся вверх и вновь опустил руку, чтобы отвести ногу Бэкхёна в сторону. Бэк жмурился и закусывал губу. Он явно понял, что собирается делать Чанёль, но не протестовал, скорее всего, и сам прекрасно понимал, что это единственный действенный вариант без обращения к препаратам. Чанёль пытался успокоить разбушевавшийся организм омеги мягкими поглаживаниями, пытался сравнять температуру ладони с бэкхёновской, касался паховой складки и медленно приближался к тому месту, где Бэку было очень больно. Он обхватил ладонью твёрдый член и пару раз провёл вверх и вниз, надавил пальцами на точку спереди между яичек, помассировав её, спустился вниз по этой же линии и погладил подушечкой пальца раздражённый вход.

Чанёль знал, что нужно делать, но от этого его страх никуда не делся. Он боялся навредить Бэкхёну и ребёнку каким-нибудь резким движением, но, кажется, Бэк теперь острее ощущал удовольствие, нежели боль, когда Чанёль проник в него двумя пальцами и нащупал сильно набухший бугорок. Ель знал ощущение внутри омеги, и теперь оно отличалось тем, что внутри было действительно очень горячо и очень тесно. Тесно настолько, что он боялся сделать лишнее движение даже пальцем, хотя живот Бэкхёна даже в середине беременности внушал своими размерами как минимум то, что двумя пальцами изнутри ему ничего не грозит. Если только Чанёль не захочет что-нибудь специально расковырять.

Бэкхён кончил слишком быстро, да и это было понятно по перевозбуждённому состоянию. Чанёль посмотрел на омегу и оценил состояние – жить будет. Привёл его в порядок и убрался в туалет. Не одному Бэкхёну трудно с напряжением…

– Чанёль…

Бэкхён тихо прокрался на кухню и тронул сидевшего к нему спиной Ёля за плечо, чем перепугал до смерти. Чанёль только что вернулся с балкона и теперь бездумно смотрел в одну точку. Пак дёрнулся от неожиданности, но тут же взял себя в руки, а заодно и схватил ладонь Бэка, которого испугал собственной реакцией. Заставил сесть к себе на колени и обхватил одной рукой за бёдра, смотря в лицо.

– Я тебя обременяю… слишком, – виновато произнёс Бэк, вытащив свою ладонь из чужой и сложив их замком. – Прости. Я не знаю, что делать, а ты сторонишься меня, потому что для тебя это всё в новинку. И запах… Я схожу с ума, и ты, я уверен, – тоже. Я вижу. Может, мне стоит пожить отдельно? С каким-нибудь омегой… Сехун, кажется, живёт один. Если так будет лучше. Хотя бы в этот период. Пока всё не придёт в норму.

Бэк говорил медленно и с паузами, с долей неуверенности. Сжимал в пальцах ткань футболки и старался не смотреть на Чанёля вовсе.

– Нет, – жёстко ответил Чанёль не раздумывая. – Так не лучше. Сехун рядовой работник, он не сможет приехать к тебе по первому зову. И он, случись что, первым же делом вызовет скорую.

– А ты не вызовешь?.. – с надеждой посмотрел Бэкхён на альфу.

Чанёль не был уверен, что не вызовет. Но пока Бэкхён в сознании и в относительной безопасности – нет. Точно нет.

– Я обещал, помнишь?

Бэк только кивнул, прежде чем обнять Чанёля, повиснув у него не шее, и прошептать «спасибо».

– И, правда, не кури больше.

Чанёль обещание не сдержал. Ночью у Бэкхёна начались сильные боли, и тот раза три подряд потерял сознание прямо на руках Чанёля. В один из приступов Чанёль попросту собрал всё самое необходимое, кое-как одел Бэкхёна в джинсы и кофту, завернул в тёплый плед и вынес на руках из квартиры. До ближайшего отделения было рукой подать. До центральной больницы.

========== Часть 7 ==========

На самом пороге больницы, уже поднимаясь по лестнице, Чанёль вдруг остановился, борясь с совестью, глядя на бессознательного Бэкхёна, но всё же открыл дверь и занёс его в отделение приёмного покоя. Он не знал, как будет и будет ли оправдываться потом, когда омега придёт в сознание, но беспомощно сидеть и смотреть он не мог, да никто бы не смог.

– Помогите, пожалуйста… врача… – дрожащим сиплым голосом выдавил Чанёль, обращая всё своё внимание к молодому медбрату у стойки регистрации. – Он беременный, срочно нужна помощь!

Тот, едва завидев ввалившегося в отделение альфу, скрылся из виду, что-то там проорал за углом и выбежал уже с каталкой.

– Кладите. Вы очень смелый, раз привезли его сюда сами, – отозвался медбрат, осматривая фонариком глазницы Бэкхёна, который теперь лежал на боку.

Чанёль не понял смысла фразы, подоткнул плед под Бэкхёна и спохватился:

– Простите, я не нашёл его паспорта, знаю только…

– Не трудитесь, – перебил его жёсткий ледяной голос со стороны. – Сонрим, давай его в смотровую, – альфа в возрасте в белом халате поверх «операционной» светло-зелёной формы дал указание помощнику и обернулся к Чанёлю, натягивая перчатки. – А с вами… Мы поговорим позже, молодой человек. Ждите здесь.

Чанёль кусал губы и заламывал пальцы, притулившись к холодной стене. Потом нашёл узенькую скамеечку поодаль от входа, аккурат возле регистратурного окошка, где стоял медбрат, сел и свалил голову на руки. Когда он передал Бэкхёна специалистам, стало полегче: нервозность отступила, невыносимо захотелось спать. Он гнал сонливость прочь, выходя покурить на крыльцо, иногда и в компании каких-то молодых работников. За всё время, что он просидел там, дважды приезжала скорая, и мимо него проносились на огромной скорости чьи-то две жизни «в полной опасности». Видимо, в операционную.

Часы показывали почти шесть утра, когда тот самый врач вышел из помещения, куда увезли и Бэка, а следом за ним вывезли и каталку, которая тут же скрылась за углом. Чанёль подхватил со скамьи куртку и кинулся к врачу.

– Что с ним? – подлетел Чанёль к мужчине.

– Пойдёмте со мной.

Чанёль в полной растерянности поплёлся за врачом по коридору, зашёл в один из кабинетов, где врач предложил ему сесть и закрыл дверь на ключ. Он оказался спиной к мужчине и вздрогнул, когда альфа с силой приложил руками по спинке стула, на котором он сидел.

– А теперь я хочу знать всё от и до, что случилось с моим сыном. И не вздумай выкручиваться – тебе же хуже.

При этих словах по спине Пака пробежал холодок, а врач, как ни в чём не бывало, обошёл стол и достал из шкафа две чашки, опустил в них чайные пакетики и, включив чайник на подоконнике, прислонился к стене, скрестив руки на груди. Он был весь во внимании. А Чанёль стушевался и опустил взгляд в пол, почувствовал себя будто на страшном суде, где решалась его жизнь. «Не вызывай скорую, ни при каких обстоятельствах, пожалуйста, Чанёль. Я справлюсь», – крутилось в голове. Крутилось и заставляло мысли путаться, ускользать от него. Голова разболелась от долгого напряжения и запаха медикаментов.

– Хорошо, – вздохнул альфа. – Начнём с того, что с ним не всё хорошо. И именно поэтому я сейчас хочу знать, какого чёрта он в таком состоянии?

– Это случайно…

– Случайно?! – градус в голосе понизился ещё больше, хотя куда уж больше, казалось бы. – Мой сын случайно забеременел, случайно съехал с квартиры, где проживал, случайно игнорировал все сообщения от родни и случайно больше не работает там, где работал. Откуда я знаю? Мы искали его, даже в полицию идти хотели. Только вот хозяин комнаты, которую он снимал, сказал, что Бэкхён спешно съехал оттуда, увезя все свои вещи за один раз. И приезжал он не один, а с альфой, который заплатил за расторжение договора об аренде раньше срока. И сказал, что Бэкхён выглядел вполне нормально, как обычно.

Чанёля трясло. Он чувствовал, что просто ему из этого кабинета не выйти, а теперь и любое его слово поставит Бэкхёна под удар. Удар собственного отца. Вот почему тот не хотел в больницу…

– Отец ребёнка - ты? – отвернувшись к окну, чтобы налить кипяток в кружки, спросил мужчина, затем вернулся к столу, чтобы поставить чай и удобно расположиться в кресле напротив. После неуверенного кивка продолжил: – Я так понимаю, у вас всё хорошо, раз ты лично привёз его в больницу.

– Всё не так, как кажется на первый взгляд, – поболтав чайным пакетиком в чашке, попытался приостановить поток новых догадок отца Бэкхёна, но вздрогнул, когда тот ладонью ударил по столу, и поднял затравленный взгляд, словно зверёк, попавший в ловушку.

– Я не хочу знать подробности. Я вижу промежуточный результат, который должен привести либо к свадьбе, либо к тюремному заключению. Надеюсь, тебе сей расклад предельно ясен…

– Чанёль, – в безысходности представился Пак.

– …Чанёль. Что бы там ни надумал этот безголовый мальчишка, все его проблемы всегда ложатся на плечи меня и моего мужа. А он в семье не один. Так что надеюсь, ты всё вполне прекрасно понимаешь, – врач придвинул Чанёлю вырванный квадратный листок и слащавым голосом добавил: – напиши сюда свои координаты и телефон, чтобы я смог найти тебя при случае. И не глупи, мой статус главврача Сеула должен сказать о том, что я тебя из-под земли достану, если придётся. А потом закопаю туда же.

Чай Бён Джесок, как увидел на золотистом бейджике Чанёль, прикрепленном к нагрудному карману халата, не допил, кинул только «умница», забрав листок с мелким почерком Чанёля, и, кинув напоследок номер палаты Бэкхёна, вышел за дверь. А та даже классически не хлопнула, чтобы завершить разговор. Точнее почти монолог. Бён Джесок его не слушал, и не собирался. И проблемы Бэкхёна явно волновали его меньше, чем благополучие собственной семьи, которая, узнав о бэкхёновском залёте, рада не будет. Отнюдь.

Чанёль поспешил на третий этаж больницы, где должен был располагаться стационар, куда определили Бэкхёна. Он нашёл снующую по пустому коридору маленькую медсестру-бету и направился к ней.

– Не подскажите, где палата Бён Бэкхёна?

Девушка с коротким каре подняла на него взгляд, оторвавшись от какой-то записи в журнале, и, попросив подождать минутку, вернулась к заполнению амбарной книги.

– Она справа по коридору, но туда нельзя. Его сейчас подготавливают к гирудотерапии. Да и ему отдыхать надо, не в лучшем он сейчас состоянии.

– А вы можете сказать, что с ним?

Чанёль всё ещё находился в неизвестности, потому как отец Бэкхёна ничего дельного так и не сказал.

– Сбитый гормональный фон из-за проблем с щитовидной железой, ослабленный организм. Да и беременность подстёгивает организм выделять гормоны в количестве большем, чем нужно. Это всё наслаивается друг на друга – отсюда и слишком высокий уровень гормонов. Плюсом ещё стресс. Это поправимо, но ему лучше не волноваться сейчас и остаться в стационаре на некоторое время. Вы можете приходить к нему во время, отведённое для посещений.

– А приносить что-то из еды можно?

– Не стоит, – тут же отказала ему девушка. – В его ситуации лучше будет пока отдать предпочтение диетической пище. У нас в столовой прекрасно готовят, не беспокойтесь. А вот вещей вы бы могли ему привезти, вроде бы, кроме одежды, в которой он был, больше не было ничего.

– Да, я знаю… – замялся Пак, почесав кончиком пальца переносицу, и оглянулся в сторону двери нужной палаты. – Я не думал, что его оставят в стационаре. Можно мне всё же взглянуть на него? Я уйду сразу же. Всё равно на работу уже нужно.

– Ну, ладно, пойдёмте на пару минут, пока доктор Бён не вернулся, – закусив нижнюю губу, медсестра повела его к нужной палате.

Чанёль прошёл внутрь, предварительно надев халат, который вручила ему девушка. Палата была небольшая с высокой кроватью. Бэкхён явно являлся вип-пациентом, раз в палате на холодильнике стоял телевизор, а рядом не наблюдалось других коек. Он подошёл к кровати, вокруг которой вилась девушка в респираторе и одноразовых перчатках. Рядом на тумбе стояло небольшое ведёрко с крышкой и надписью «пиявки».

Бэкхён лежал лишь в больничной распашонке, которая, скорее всего, была надета специально для легкого доступа к телу, чтобы пиявки можно было «прицепить» в нужное место. Пак подошёл ближе и тронул чёрные волосы омеги. Тот шевельнулся и тут же ухватился за рукав халата Чанёля, приоткрывая глаза. Ёль наклонился для короткого поцелуя в висок и прошептал:

– Прости, что не сдержал обещание. Не бойся ничего. Я обязательно вернусь, просто сейчас мне нужно на работу.

– Знаешь, сколько всего мне пришлось выслушать… – Бэкхён попытался сказать это нормальным голосом, но после первого же слова его голос сорвался, и из уголков глаз скатились две солёные дорожки, которые он тут же попытался смахнуть рукой. – Я притворился, что всё ещё не пришёл в сознание. Но это было… отвратительно. Это было неприятно.

– Я знаю, Бэк, знаю. Потерпи немного, пожалуйста. Ты нужен мне здоровым, – при этих словах Бэкхён тихо шмыгнул носом и кивнул, ещё сильнее сжав рукав накинутого халата – призрачную надежду, что так можно удержать Чанёля рядом. – Медсестра сказала, что ты не должен ни при каких обстоятельствах волноваться, слышишь? Если будет что-то плохое – думай о том, что я рядом с тобой. Я тебя не обижу, я тебя защищу. Мне сказали, что тебе нельзя ничего из еды привозить, но, может быть, ты хочешь чего-нибудь вкусного? Шоколад, леденцы или печенье?

– Не надо ничего, – уголком губ улыбнулся Бэкхён и притянул Чанёля к себе за шею, чтобы коснуться сухими губами горячей щеки. – Просто приезжай ко мне поскорее. Я буду ждать тебя.

– Договорились, – шепнул Чанёль в ответ и сжал на мгновение руку Бёна, которая отпустила его халат. – До встречи.

Чанёль вышел из палаты в пустой коридор, где поджидала его лишь та медсестра, вернул ей халат, поблагодарил за помощь и побежал к лестнице, успев скрыться за дверью до того, как отец Бэкхёна пожаловал в стационар минутами позже него.

На улице уже начало светать, когда он добрался до машины. На работу не хотелось. Да и не моглось. Усталость, скопившаяся за ночь, сковывала тело и не находила выхода. Он привёз Бэкхёна собственноручно к отцу, выслушал его нотации, а каково было самому Бэку, он не знал. Ещё паршивее, наверно? Он добрался до дома по пустой дороге, завалился в квартиру, гремя большой связкой ключей, и дальше коридора уйти не смог – привалился к стене, прикрывая глаза.

– Не спишь? Лухан… – пробурчал он в трубку, даже не открывая глаз, только услышав, как гудки кончились.

– Не сплю. Чего вдруг в такую рань, Чан? – обеспокоенно.

– Только вернулся из больницы. Хотел попросить, чтобы ты передал моим, что меня сегодня не будет.

– Я и сам туда не собираюсь сегодня, – хмыкнул из трубки Лухан. – Позвони лучше Крису или напрямую кому-нибудь из отдела. Что случилось? С Бэкхёном что-то?

– Он в стационаре, ночью случился приступ. Сказали, что куча мелких неприятностей вкупе дали сильнейший взрыв гормонов, – вздохнул Чан. – Почему ты не идёшь на работу?

– Да так, есть кое-какие дела. Ты что, таки затрахал беднягу до смерти?

Чанёль хотел было ответить, что затрахал он его давно, а теперь вот разгребает неприятности, но благоразумно промолчал и решил перевести тему.

– Что-то с Чонином?

– Всё в порядке.

– Уж конечно.

– Правда.

– Как знаешь.

– В какой он больнице?

– В центральной. В стационаре, что на третьем этаже.

– Понял. Иди отсыпайся, я заеду к нему позднее, – и сбросил вызов.

Этот разговор действительно немного успокоил его, и он поплёлся до спальни, рухнув в расправленную ещё с ночи кровать, даже не раздеваясь, успев поставить будильник до того, как вырубиться.

***

Хань приехал в больницу, предварительно закупившись мандаринами и мармеладом, огляделся и узнал номер палаты, а вот заходить в неё не решался. Топтался возле двери, шурша бахилами, которые выдали на входе в стационар, и мял в руках ручки пакета. Посмотрел на часы и убедился, что время ещё даже не обеденное, постучал костяшками по тонкому дереву и нажал на ручку.

– Лухан?..

Бэкхён полулежал в кровати, скованный в движениях капельницей, с пультом в руке. В палате негромко вещал телевизор. Ханю вдруг стало совсем неловко. Что он будет говорить, как, да и зачем вообще пришёл. Проведать? Вот уж вряд ли. Хотя, признаться, голос Чанёля с утра его заставил понервничать. Хань слабо улыбнулся и шагнул в палату, прикрывая за собой дверь.

– Как ты?

Хань аккуратно придвинул стул из угла, который стоял возле маленького столика, к кровати и присел аккурат перед Бэкхёном, оказываясь ниже него почти на голову.

– После лечения пиявками, уколов и капельницы немного легче, – улыбнулся Бэкхён и скосил глаза на пакет в руках Ханя. – Это мне?

– А, да… – Хань стушевался, перебирая содержимое пакета, но не вытаскивая наружу. – Тут мандарины, мармеладки и пакетик леденцов. Тут, наверно, кормят не очень часто, а тебе силы нужны. Чтоб ты к нам вернулся сильный и здоровый, – Хань коснулся плеча Бэка. – Ты же говорил, что тебе нельзя таблетки. Почему вдруг капельницы и прочее?

– Это витамины, а в уколах гормоны кололи, чтобы лучше усвоилось, – объяснил он.

– А-а-а… Почему Чанёль тебя скрывал от нас? Вроде бы нет причин, ладно бы с тобой что-то не так было, но ты же нормальный парень.

– Он и не прятал. У нас сложно всё, не объяснить в двух словах, – закусил губу Бэкхён и посильнее закутался в больничное одеяло. – Я чувствую, что это не только моя проблема, поэтому не имею права рассказывать без Чанёля, иначе поставлю его в неловкое положение.

Хань разочарованно промычал, но не стал настаивать, подумав, что излишний интерес выставил бы его в некрасивом свете, хотя неудовлетворённое любопытство давало о себе знать. В конце концов он может спросить и у Чанёля об их общей с Бэкхёном тайне. Уж тот-то не отвертится.

– Вообще-то я спросить хотел, – Хань не успел прикусить язык до того, как мысли, вертевшиеся в голове в последнее время, нашли выход. Причём сам Хань так до конца и не смог для самого себя сформулировать то, что он хотел узнать, но сейчас это с лёгкостью сорвалось с самого кончика. – Как считаешь… Чонин, он… Я…

– Ты сомневаешься? В нём? В себе? В чувствах? – осыпал вопросами Бэкхён.

– Я не знаю… Мы, наверно, не подходим друг другу.

– Нельзя бежать от трудностей всегда.

– Я не бегу, просто…

– А ты пытался их преодолеть? Сколько вы вместе?

– Три года.

– Вы просто устали друг от друга. Ты ещё соскучишься по нему.

– Я уже успел сделать глупость. И теперь… Теперь я просто в тупике. И мысли о Чонине действительно тянут меня назад. Только я уже сделал широкий шаг в сторону.

– Не делай того, о чём можешь пожалеть.

Хань понял, что услышит что-то подобное, ещё в начале разговора, и это совсем не радовало. Он жалел уже, и жалел о том, что всё свалилось на его голову одним махом, он не успевал разобраться с одним, и тут же накатывало другое. Он подумывал соврать Минсоку о проблемах с работой и дать себе время разобраться хотя бы с этим, понимая, что «удушение» одним человеком сменяется другим. Хань устал от Чонина, потому что тот был с ним каждый день, а теперь Минсок хотел окружить его собой полностью точно так же, как это было с Чонином. И даже от одного осознания ситуации Ханя мутило.

Он не пришёл ни к какому выводу и так и оставил решение проблемы «на потом». А времени погрузиться в размышления так и не представилось – Минсок позвонил ровно тогда, когда Хань сел в машину.

– О, Минсок-а, – протяжно ответил Хань и прикрыл глаза свободной рукой. Очень хотелось спать, да и общее состояние выматывало конкретно.

– Приедешь в театр?

– Только домой заеду.

– На работе?

– Нет, был у друга в больнице.

– Ооо… Тогда до встречи, – одухотворённо закончил он и отключился первым.

Хань вырулил со стоянки и проморгался. Глаза болели от усталости, уснуть за ночь ему почти не удалось, если не считать пару часов дрёмы. Мысли роились в голове, но никаких умных решений не предполагалось и в помине. Хань решил наведаться домой, скинуть продукты, которые купил на ужин, а заодно и переодеться во что-нибудь более презентабельное. Не ехать же в театр в старых джинсах и футболке, которую нашёл самой первой поутру.

Ключ знакомо не провернулся в замочной скважине, и это уже насторожило. Рука дрогнула, вытаскивая металлический предмет, когда дверь потянули внутрь. Уже ожидаемо перед ним стоял Чонин. При параде и явно уставший. Он молча сделал шаг в сторону, пропуская Ханя в квартиру, и поморщился.

– Что такого могло произойти, что ты пустился во все тяжкие? – вместо приветствия.

Ханя передёрнуло от формулировки.

– В каком смысле?

Он наскоро скинул обувь, не удосужившись даже взглянуть Чонину в глаза, – не хотел портить настроение ещё больше, знал, что не увидит там ничего приятного – и быстрым шагом убрался в спальню.

– Мне тебе прямым текстом сказать или сам додумаешься?! – в голосе Чонина терпение явно заканчивалось.

– Ещё ни разу ты меня не ревновал, с чего вдруг сейчас? – с иронией произнёс Хань едва слышно, но Ким услышал.

– Считаешь – не стоит? Прекрасно, просто прекрасно… Твой запах.

– Господи, как меня всё это заколебало, – тихо и по-китайски.

– Сколько раз просил тебя не говорить при мне на китайском! – Чонин появился перед Ханем в тот момент, когда он выполз из шкафа и обернулся лицом к лицу с младшим. Тот держался за дверцу шкафа, из-за чего она «дрожала» в его руках.

– Может, уже поздно что-либо просить? Оставь меня в покое. И без тебя тошно.

– Что ж, твоё право.

Чонин хлопнул дверцей с силой, едва не прищемив Ханю пальцы, посмотрел на него сверху вниз и прикрыл глаза – на секунду, всего на мгновение. Хань ощутил себя последней сволочью. Он увидел подрагивающие ресницы и закушенную до боли губу, зрачки, мельтешащие под закрытыми веками, а потом сжатые в кулаки руки.

– Я знаю, что тебе нелегко, но когда-нибудь ты поймёшь, что я не готов и я очень боюсь быть с тобой, – единственное, что прошептал Хань на китайском до того, как Чонин сделал разворот на сто восемьдесят градусов и вымелся к чёртовой матери из комнаты, а затем и из квартиры. И, наверное, из жизни Ханя тоже.

И Хань бы сам поступил точно так же на месте Чонина, но его на том месте не было. Он остался возле шкафа, бесшумно глотая слёзы и стараясь постыдно не разреветься в тишине одинокой квартиры. Минсок ждал его в театре. И новая жизнь тоже.

========== Часть 8 ==========

Хань поднимался на шестой этаж на лифте и не мог найти себе места. Что он творит со своей жизнью, понять так и не получалось. В закрытом пространстве было душно: то ли воздуха не хватало, то ли состояние само по себе такое. Паршивое. Гиперактив тщательно гасился таблетками, но Хань прекрасно знал – с Минсоком не помогут и препараты.

Створки кабины медленно разъехались в стороны, и Хань встретился лицом к лицу с Минсоком. Время на размышления и приведения мыслей в порядок стремительно уменьшилось до нуля.

– Ты сильно задержался. Я думал пообедать с тобой, а уже конец рабочего дня, – с досадой проговорил Минсок и шагнул в лифт, нажимая на кнопку последнего этажа.

Хань сглотнул и почувствовал тёплую ладонь, обхватившую его ледяные пальцы. Когда двери сомкнулись вновь, Лу Хань словно пропитался запахом гибискуса, а ноги едва не подкосились. Колено как-то странно щёлкнуло, внезапно согнувшись, но он смог удержать равновесие.

Они вышли на двадцатом этаже, дальше свернули в узенький недлинный коридор и поднялись по высоким ступенькам ещё на пол этажа. Мин отпер тяжёлую железную дверь ключом и пропустил Ханя вперёд. Маленькое помещение, освещённое едва работающей лампой. Дальше шла ещё лестница – уже вертикальная, упирающаяся в люк. Ханю пришлось лезть первым. Люк поддался почти сразу, но чтобы поднять тяжёлую ставню, пришлось постараться. Гулявший на крыше ветер прибивал её обратно. Хань кое-как выполз на крышу, испачкав брюки на коленях пылью от мелкого гравия, и помог выбраться Минсоку.

Альфа тут же схватил его за руку вновь и потащил к высокому парапету. Хань прикинул, что запнуться не должен, и прикрыл глаза. Страшно. Он всегда боялся высоты, а сейчас так легко позволил утащить себя на крышу высотки к самому краю пропасти.

– Не знал, что ты такой романтик, – дрогнувшим голосом просипел Хань, чувствуя, как Мин обнял его со спины и положил голову ему на плечо.

– Боишься? – с удивлением. – Красиво же. И тут безопасно. Плюс – нас никто не увидит здесь.

Хань не осмелился открывать глаза и прыснул при словах Минсока. Безопасно, как же. Одно неосторожное движение – и тебя размажет по асфальту. Если вообще хоть что-то останется.

– Просто не смотри вниз. Смотри на горизонт, там очень красиво, – шепнул вместе с порывом холодного ветра Ким и плотнее прижался к Ханю, ухватив маленький участок кожи на шее губами. От нехитрой манипуляции Хань покрылся гусиной кожей. – Я расстался со своим парнем, и теперь полностью твой. Надеюсь, Чонин не держит на тебя зла.

Дата добавления: 2015-11-04