купить в любом магазине за доллар двадцать девять центов. Затем оно
подпрыгнуло в воздух, щелкнув каблуками, словно злобный эльф.
Почуяв приближение маленького доктора, Розали приподняла морду.
Затем медленно положила голову на асфальт и умерла. Окружающая ее аура
моментально исчезла - не растворилась, а лопнула, как мыльный пузырь.
Уайзер поднялся на ноги, повернулся к стоявшему на обочине мужчине и
стал объяснять ему, как все произошло, как собака неожиданно бросилась под
машину. Ральф даже разобрал несколько слов, вылетевших их уст Уайзера:
"...собака словно появилась из ниоткуда".
А когда Ральф скользнул взглядом по крылу машины, оказалось, что именно
к тому месту и вернулся доктор-коротышка.
Глава шестнадцатая
Ральфу удалось завести старенький "олдсмобиль", но потребовалось бы
несколько минут, чтобы доехать до городской больницы, расположенной в
восточной части Дерри. Кэролайн понимала сомнения Ральфа по поводу его
водительского мастерства и пыталась посочувствовать, но по натуре она была
импульсивной, торопыгой, даже годы не смогли смягчить это качество ее
характера. В дальних поездках она никак не могла удержаться от упреков.
Поначалу Кэролайн молча выжидала, выбирая подходящее время для критики.
Если ее особенно выводила из себя скорость их передвижения, она
интересовалась, поможет ли ему клизма, чтобы справиться с запором. Она была
мила, но с язычком острее бритвы.
Поощряемый такими замечаниями, Ральф всегда предлагал - никогда не
испытывая злобы и раздражения, - поменяться местами. Предложения Кэролайн
всегда отклоняла. Она считала, что дело мужа вести машину, а жена должна
вносить в это занятие здоровый критицизм. Ральф ждал, что Луиза тоже начнет
отпускать колкости по поводу скорости либо его неуклюжей манеры вождения, но
она ничего не говорила - просто сидела на том самом месте, которое прежде
занимала Кэролайн, и держала на коленях сумочку, как и Кэролайн.
Клинья света - неоновые вывески магазинов, фонари светофоров радугой
скользили по лицу Луизы. Ее темные глаза были холодны и задумчивы. После
смерти Розали она рыдала навзрыд, прося Ральфа опустить жалюзи.
Первым импульсом Ральфа было желание броситься на улицу, пока Джо
Уайзер не успел уехать. Попросить Джо быть очень осторожным, рассказать ему,
что когда сегодня вечером он будет вынимать вещи из кармана брюк, то не
досчитается дешевой расчески - невелика потеря, люди постоянно теряют
расчески, - однако на этот раз потеря просто огромна, потому что под
колесами машины может оказаться и сам фармацевт.
"Слушай меня, Джо, слушай внимательно. Тебе необходимо соблюдать
крайнюю осторожность, потому что из Зоны Гиперреальности поступило много
новостей, и все они исходят от темных сил".
Однако могли возникнуть и проблемы. Самая большая из них заключалась в
том, что Джо Уайзер, столь любезно организовавший Ральфу прием к
акупунктуристу, мог подумать, что старик спятил. И кроме того, как человек
может защитить себя от создания, которое он даже не видит?
Поэтому Ральф опустил жалюзи... Но до этого в последний раз взглянул на
человека, сообщившего ему, что обычно его зовут Джо Уайзер, потому что
теперь он стал старше и мудрее. Ауры оставались на месте, поэтому Ральф
увидел, что яркая, оранжево-желтая "веревочка" Уайзера цела и тянется вверх
от его макушки. Значит, с фармацевтом пока все в порядке.
По крайней мере, в данный момент.
Ральф проводил Луизу в кухню и сварил кофе - черный и очень сладкий. -
Ведь это он убил собаку? - спросила Луиза, обеими руками поднося чашку к
губам. - Розали убила лысоголовая тварь.
- Да. Но не думаю, что именно вечером. На самом деле он проделал это
еще утром.
- Почему? Почему?
- Потому что ему такое под силу, - мрачно ответил Ральф. - Это
единственная причина, которой руководствуется чудовище. Просто потому, что
ему такое под силу.
Луиза смотрела на Ральфа долгим, оценивающим взглядом, затем в глазах
ее появилось выражение облегчения.
- Ты это выяснил? Я должна была бы догадаться в ту самую минуту, когда
увидела тебя сегодня вечером. И я догадалась бы, будь мой ум не занят
тысячью других мыслей.
- Выяснил? Ну, до этого мне еще очень далеко, но несколько идей все же
появилось. Луиза, ты съездишь со мной в больницу?
- Конечно. Хочешь повидать Билла?
- Не совсем уверен, кого именно мне хочется повидать. Может, и Билла, а
может быть, и его друга, Боба Полхерста. Возможно, даже и Джимми Вандермеера
- ты это знаешь?
- Джимми Вандермеера? Конечно, знаю! А еще лучше я знала его жену. Она
играла в нами в покер. Умерла от сердечного приступа, так неожиданно... -
Луиза замолчала, уставившись на Ральфа темными испанскими глазами. -Джимми в
больнице? О Боже, у него рак? Болезнь обострилась?
- Да, он лежит по соседству с приятелем Билла. - Ральф пересказал Луизе
утренний разговор с Фэем и сообщил о записке, оставленной на столике
площадки для пикников. Он подчеркнул и странную связь между палатами и их
обитателями - Полхерст, Джимми Вандермеер, Кэролайн - и спросил, не считает
ли Луиза это простым совпадением.
- Нет, в этом я уверена. - Она взглянула на часы. - Пойдем, время
посещений заканчивается в половине десятого. Так что нам следует
поторопиться.
Теперь, когда они свернули на Хоспитл-драйв ("Снова ты забыл включить
огни поворота, любимый", - прокомментировала бы Кэролайн), Ральф взглянул на
Луизу, вцепившуюся в сумочку, - ауры ее он не видел - и поэтому не знал, как
она себя чувствует.
Луиза кивнула:
- Нормально. Не очень хорошо, но нормально. Не беспокойся обо мне. "Но
я волнуюсь, Луиза, - подумал Ральф. - Очень. И кстати, ты видела, как доктор
N3 вытащил гребенку из заднего кармана брюк Джо Уайзера?" Глупый вопрос.
Конечно же, видела.
Лысый карлик хотел, чтобы она увидела. Хотел, чтобы они оба заметили.
Вопрос заключался в том, какое значение Луиза придавала поступку
уродца. "Что тебе известно на самом деле, Луиза? К каким выводам ты уже
пришла? Мне интересно, но спрашивать я боюсь".
В четверти мили от основной дороги виднелось приземистое кирпичное
строение - Центр помощи женщинам. Множество фонарей (Ральф был уверен, что
это нововведение) освещали газон, двое мужчин расхаживали из стороны в
сторону, их фигуры отбрасывали гротескно удлиненные тени... Скорее всего,
охранники. Еще одно новшество, еще одна соломинка в этом дьявольском мире.
Ральф свернул налево (не забыв включить габариты) и аккуратно въехал на
подъем, ведущий в многоуровневый больничный гараж. Вверху дорогу перекрывал
оранжевый шлагбаум. "ОСТАНОВИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, И КУПИТЕ БИЛЕТ" - гласила
табличка. Ральф помнил времена, когда в таких местах еще работали люди,
делая их менее жуткими. "Казалось, такие дни никогда не пройдут, друг мой",
- подумал Ральф, опуская стекло и бросая мелочь в автомат.
- Ральф?
- М-м-м? - Он старался не задеть припаркованные с обеих сторон машины.
Ральф знал, что проходы достаточно широки - понимал это умом, - но
нутром чувствовал абсолютно иначе. "Вот бы Кэролайн позабавилась надо мной",
- с чувством смущенного восхищения подумал Ральф.
- Мы приехали сюда по делам или прохлаждаться?
- Минуточку, сейчас припаркую эту штуковину. Он миновал несколько
отделений, достаточно больших, чтобы припарковать "олдс", но ни одно из них
не вселяло в Ральфа уверенность. На третьем уровне он наконец-то отыскал три
свободных отделения подряд (на них при желании можно было разместить целый
танк), поставил машину посередине и, заглушив мотор, повернулся к Луизе.
Сверху и снизу раздавалось урчание моторов, но местонахождение их невозможно
было определить из-за эха. Оранжевый свет - наглый, проникающий во все
закоулки, ставший столь привычным в подобных местах, - слоем ядовитой краски
ложился на их лица. Луиза не отводила глаз. Веки ее припухли от слез,
пролитых о Розали, но взгляд оставался спокойным и уверенным. Ральф был
поражен, насколько сильно изменилась женщина с того времени, когда сегодня
утром он встретил ее рыдающей на скамейке в парке.
"Луиза, - подумал он, - если бы тебя сейчас увидели твой сын и
невестка, они с криком умчались бы прочь. И не потому, что у тебя пугающий
вид, а потому, что женщины, которую они решили спровадить в Ривервью Эстейт,
больше не существует".
- Ну же? - слегка улыбнувшись, подзадорила его она. - Будешь говорить
или предпочитаешь только смотреть?
Ральф, обычно осторожный в высказываниях, бездумно выпалил первое, что
пришло в голову:
- Я предпочитаю съесть тебя, как мороженое.
Луиза улыбнулась:
- Позже мы проверим, какой у тебя аппетит на мороженое, Ральф. А пока
объясни, почему ты привез меня сюда. И не говори, что не знаешь, потому что
я уверена в обратном.
Ральф прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и взглянул на Луизу:
- Думаю, здесь мы найдем двух лысоголовых приятелей. Тех, которые
навещали Мэй Лочер. Если кто-то и может объяснить происходящее, то только
они.
- А почему ты решил, что встретишь их здесь?
- Здесь у них имеется работенка... Двое мужчин - Джимми Вандермеер и
друг Билла умирают бок о бок. Мне следовало бы понять, кто они такие что они
делают, - в ту же секунду, когда ребята из "скорой помощи" вынесли на
носилках миссис Лочер, прикрытую простыней. И я понял бы, не будь этой
проклятой усталости. Достаточно было одного взгляда на ножницы. Но вместо
этого я тянул до сегодняшнего дня, да и то мне помогла фраза, оброненная
племянницей мистера Полхерста.
- И что же она сказала?
- Что смерть глупа. Акушерку, слишком медленно перерезающую пуповину,
давно бы уволили за профессиональную непригодность. Это заставило меня
вспомнить миф, прочитанный в начальной школе, когда я еще не мог по
достоинству оценить разнообразных богов, богинь и значение Троянского коня.
Это притча о трех сестрах - греческих сестрах или, возможно,
судоподобных сестрах. Черт, не спрашивай меня; я и огни поворота забываю
включить. В общем, эти сестры отвечали за течение человеческой жизни. Одна
из них плела нить, вторая решала, какой длины та будет... Ты еще не
догадываешься, Луиза?
- Конечно! - нервно выкрикнула женщина. - "Веревочки" от воздушных
шариков!
Ральф кивнул:
- Да. "Веревочки". Не помню, как звали первых двух сестер, но я никогда
не забывал имя третьей - Атропос. Согласно легенде, ее работа заключается в
перерезании нити, которую первая сестра прядет, а вторая отмеряет. С ней
можно спорить, умолять, но это ничего не меняет. Когда она решает, что
пришло время отрезать, она режет.
Луиза согласно кивнула:
- Я знаю эту легенду. Не помню, прочитала ли я ее сама или мне кто-то
рассказал, когда я была еще ребенком. И ты считаешь, что так происходит на
самом деле, Ральф? Только вместо судьбоносных сестер появились лысоголовые
братья.
- И да, и нет. Насколько я помню легенду, все сестры были по одну
сторону - из одной команды. И то же самое чувство у меня возникло в
отношении двоих мужчин, выходивших из дома миссис Лочер: давние партнеры,
уважающие друг друга. Но третий приятель, тот, которого мы видели сегодня,
не похож на них. Я считаю, что доктор N3 - негодяй и мошенник.
Луиза поежилась; театральный жест, ставший естественным лишь в самом
конце.
- Как он ужасен, Ральф. Ненавижу его.
- И я не виню тебя.
Ральф потянулся к ручке дверцы, но Луиза остановила его прикосновением:
- Я заметила, как он кое-что сделал.
Ральф повернулся и посмотрел на женщину. Сухо хрустнули шейные
позвонки. Он отлично знал, что именно сообщит ему Луиза.
- Он обыскал карман мужчины, сбившего Розали, - сказала она. - Пока
мужчина стоял на коленях перед собакой, чудовище залезло ему в карман и
вытащило гребенку. А панама, которую носит лысоголовый... Уверена, она мне
отлично известна.
Ральф продолжал смотреть на Луизу, судорожно сжавшись, надеясь, что ее
воспоминания не пойдут дальше.
- Ведь это панама Билла?
Ральф кивнул. Луиза прикрыла глаза:
- О Боже...
- Как ты, Луиза? Ты в состоянии идти?
- Да. - Луиза открыла дверцу. - Но давай действовать быстрее. Пока я не
растеряла всю свою решимость.
- Дай мне знать, когда это произойдет, - ответил Ральф Робертс.
Едва они подошли к главному входу городской больницы, Ральф,
склонившись к Луизе, пробормотал ей на ухо:
- С тобой это произошло?
- Да. - Зрачки Луизы расширились. - Да. И на сей раз очень...
Когда они миновали луч фотоэлемента и двери больничного вестибюля
распахнулись перед ними, поверхность окружающего мира как бы освободилась от
шелухи, обнажая другой мир, сверкающий невидимыми цветами, наполненный
невидимыми формами. Над головой, над огромным полотном, изображающим Дерри
начала века, темно-коричневые копьеобразные фигуры нападали друг на друга,
приближаясь и разрастаясь, пока не пришли в соприкосновение. Когда это
произошло, последовала темно-зеленая вспышка, и фигуры разлетелись в
противоположные стороны. Яркая серебристая воронка, похожая то ли на водяной
смерч, то ли на циклон в миниатюре, спускалась по лестнице, ведущей на
второй этаж, где располагались комнаты для встреч, кафетерий и
конференц-зал. Широкий конец воронки кивал при каждом перемещении со
ступеньки на ступеньку, и Ральфу это сооружение показалось дружелюбным,
напоминающим антропоморфные персонажи из мультфильмов Диснея. Пока Ральф
смотрел, двое мужчин с "дипломатами" поспешили вверх по лестнице, и один из
них прошел прямо сквозь серебристую воронку. Он, не переставая, разговаривал
со своим спутником, но, появившись с другого края воронки, машинально
пригладил волосы... Хотя ничто не нарушило аккуратность его прически.
Воронка добралась до нижней ступеньки, покружила по центру вестибюля
плотной сверкающей восьмеркой, а затем прекратила существование, оставив
после себя легкую розоватую дымку, да и та вскоре растворилась.
Луиза толкнула Ральфа локтем в бок, хотела было махнуть рукой в сторону
кабины справочного бюро, но вспомнила, что вокруг люди, и ограничилась
легким движением подбородка в ту сторону. Ранее Ральф видел в небе некую
субстанцию, формой напоминающую доисторическую птицу. Теперь же его взору
предстала длинная светящаяся змея. Она прокладывала себе путь по потолку,
минуя объявление:
"ЗДЕСЬ БЕРУТ КРОВЬ НА АНАЛИЗ.
ПРОСИМ ПОДОЖДАТЬ".
- Она живая? - встревоженно прошептала Луиза. Ральф присмотрелся
внимательнее и увидел, что у создания нет головы... Как и видимого хвоста.
Оно состояло из одного туловища. Ральф предполагал, что создание живое
он считал, что в некотором роде все ауры живые, - но вряд ли это была
настоящая змея и едва ли она несла в себе угрозу, по крайней мере им.
- Стоит ли переживать по пустякам, дорогая? - прошептал Ральф в ответ,
когда они пристроились в конце небольшой очереди к справочному окошку, и,
когда он произнес эту фразу, змея, казалось, всосалась в потолок и растаяла.
Ральф не знал, какое место занимали такие вещи, как птица и воронка в
тайном мире, но был уверен, что главные роли отводились именно людям.
Вестибюль городской больницы Дерри представлял собой зрелище, достойное
фейерверка в День Независимости, представление, в котором роли римских
свечей и китайских фонтанов исполняли человеческие существа.
Луиза подергала Ральф за ворот рубашки, чтобы тот наклонился к ней. -
Только говорить будешь ты, Ральф, - удивленным, обессиленным голосом
попросила она. - Я и так держусь из последних сил.
Мужчина, стоявший впереди них, отошел в сторону, и Ральф приблизился к
окошку. И тут его охватило невероятно ясное, пропитанное щемящей грустью
воспоминание, связанное с Джимми Вандермеером. Они ехали по Род-Айленду и,
увидев недалеко от дороги палатку цирка-шапито, решили не пропустить
представление. Конечно, пьяны они были в стельку. Парочка разряженных
девчонок, стоя перед откинутым пологом шапито, предлагала программки, и
когда они с Джимми приблизились к юным прелестницам, то принялись увещевать
друг друга вести себя как трезвые. Попали ли они туда в тот день? Или... -
Чем могу помочь? - поинтересовалась сотрудница за окошком справочной; судя
по тону, она оказывала Ральфу огромное одолжение, разговаривая с ним. Ральф
увидел существо женского пола, похороненное внутри тревожно-оранжевой ауры,
похожей на пылающий ежевичный куст. "Вот особа, читающая только классическую
литературу и требующая по отношению к себе крайне церемонного обращения", -
подумал Ральф и тут же вспомнил, как девушки, стоявшие на страже у входа в
шапито, бросили на них с Джимми оценивающий взгляд и вежливо, но решительно
завернули приятелей обратно.
Тот вечер они с Джимми закончили в дешевом ресторанчике, довольные, что
их хоть оттуда не вышвырнули вон.
- Сэр? - нетерпеливо произнесла женщина в стеклянной кабине. - Чем могу
помочь?
Ральф почти ощутимо опустился в действительность.
- Мэм, мы с супругой хотели бы навестить Джимми Вандермеера, он лежит в
палате на третьем этаже, если...
- Это реанимационное отделение! - отрезала дама. - Вход только по
специальным пропускам! - Оранжевые крючки стали пробиваться сквозь сияние,
окружавшее ее голову, а сама аура превратилась в горящий ежевичный куст,
который протащили по неизведанным призрачным дебрям.
- Я знаю, - робко произнес Ральф, - но мой друг Лафайет Чепин сказал...
- Господи! - взорвалась женщина в будке. - Прекрасно, у всех есть
друзья! Просто замечательно! - Она иронично закатила глаза.
- Фэй сказал, что к Джимми пропускают посетителей. Видите ли, у него
рак, и вряд ли он долго протянет.
- Так и быть, я проверю списки, - ответила женщина таким недовольным
тоном, будто ее заставили выполнять не имеющее смысла задание, но компьютер
работает сегодня очень медленно, так что придется подождать.
Сообщите мне свои фамилии, а сами вместе с женой пока можете присесть,
я позову вас, как только... Ральф решил, что уже достаточно отведал пирога
робости перед этим цербером бюрократии. В конце концов, он ведь не требовал
въездную визу в Албанию; ему подошел бы и пропуск в реанимационное
отделение.
Ральф просунул в окошко стеклянной кабины руку и успел ухватить женщину
за запястье. Он испытал болезненное, но весьма отчетливое ощущение, когда
оранжевые крючки прошли сквозь его плоть, не найдя, за что бы им там
зацепиться. Ральф слегка сдавил ее руку и почувствовал, как небольшой заряд
силы - не больше пульки, если бы только ее можно было видеть, - перешел от
него к женщине. Внезапно официозно-оранжевая аура вокруг ее левой руки и
бока превратилась в бледно-бирюзовую, как и аура Ральфа. Женщина, охнув,
дернулась вперед, словно ей за шиворот сыпнули пригоршню льда.
- Плевать на компьютер. Дайте мне два пропуска, пожалуйста. И
немедленно.
- Да, сэр, - моментально ответила женщина, и Ральф отпустил ее руку.
Бирюзовое сияние вокруг запястья снова стало оранжевым, ее собственный
цвет медленно сползал с плеча к запястью.
"Но я могу всю ее превратить в голубую, - подумал Ральф. - Покорить
полностью".
Внезапно он вспомнил Эда, цитирующего Евангелие от Матфея:
"Тогда Ирод, увидев себя осмеянным волхвами, весьма разгневался..."
<Евангелие от Матфея, гл.2, ст. 16.>, - и волна стыда и страха окатила
его. Снова появилась мысль о вампиризме. В памяти всплыла строка из
известной комедии Пого: "Мы встретили врага; он - это мы сами". Да, он все
что угодно мог сотворить с этим оранжевым хамством; его батарейки заряжены
на полную катушку. Единственная проблема заключалась в том, что электролит в
этих батарейках - как и в Луизиных - был украденным.
Появившаяся из ящика стола рука женщины сжимала два розовых значка с
надписью:
"ИНТЕНСИВНАЯ ТЕРАПИЯ/ПОСЕТИТЕЛЬ".
- Возьмите, сэр, - мило прощебетала женщина, в ее голосе и намека не
осталось на недовольство, с которым она вцепилась в Ральфа поначалу. -
Извините, что вам пришлось ждать. Спасибо.
- Это вам спасибо, - ответил Ральф. Он принял значки и взял Луизу за
руку. - Пойдем, дорогая. Нам следует...
- Ральф, что ты с ней СДЕЛАЛ?
- Ничего, кажется, с ней все в порядке.
-... Подняться в палату, пока еще не слишком поздно.
Луиза оглянулась на женщину в кабине. Та общалась со следующими
посетителями, но делала все медленно, будто ее только что посетило некое
удивительное откровение, и ей необходимо подумать. Голубое сияние теперь
виднелось лишь на кончиках пальцев, да и то вскоре исчезло.
Луиза посмотрела на Ральфа и улыбнулась:
- Да, с НЕЙ все в порядке. Так что перестань заниматься самобичеванием.
- Разве я занимаюсь именно этим?
-Мы снова общаемся иначе, Ральф.
- Знаю.
- Да?
- Все так удивительно.
- Согласен.
Ральф попытался скрыть от Луизы некоторые из своих мыслей: когда придет
срок расплаты за это удивительное, цена окажется непомерной.
- Прекрати пялиться на этого ребенка, Ральф. Мамаша и так уже
нервничает.
Ральф взглянул на женщину, в чьих объятиях спал младенец, и понял, что
Луиза права... Но трудно было не смотреть. Ребенок, вряд ли старше трех
месяцев, лежал в капсуле бешено кружащейся желто-серой ауры. Мощные, но
невероятно беспокойные молнии вращались вокруг немощного тельца со скоростью
атмосферы, окружающей газовых гигантов - скажем, планету Юпитер или Сатурн.
- Господи, Луиза, у него поврежден мозг. - Да. Мать говорит, что он
попал в автокатастрофу.
- Говорит? Ты с ней беседовала?
- Нет. Но...
- Не понимаю.
- Как и я.
Просторный больничный лифт медленно поднимался вверх.
Находящиеся внутри - искалеченные, хромые и несколько здоровых людей,
стыдящихся своего здоровья, - не разговаривали, отводя взгляды, уставившись
либо на указатель этажей, либо разглядывая свою обувь. Единственным
исключением была женщина с грудным ребенком. Она настороженно смотрела на
Ральфа, словно ожидая, что в любой момент тот может наброситься на нее и
вырвать младенца из рук.
"И дело не только в том, что я смотрел на нее, - подумал Ральф. - Мне
так не кажется. Она чувствует, что я думаю о ее ребенке.
Чувствует... Ощущает меня... Слышит меня... Каким-то непостижимым
образом".
Лифт остановился на втором этаже, створки со скрипом разошлись в
стороны. Мать с младенцем на руках повернулась к Ральфу.
Ребенок пошевелился, предоставив на обозрение Ральфу свой нимб. На
тоненьком черепе виднелась глубокая вмятина. По всей длине ее шел красный
рубец. Ральфу это напоминало отравленный ручеек, текущий по дну канавы.
Уродливая, желто-серая смесь ауры, окружающей ребенка, изливалась из рубца,
как пар из разлома земной коры. "Веревочка" младенца была того же цвета, что
и аура, однако, в отличие от других "веревочек", виденных Ральфом у детей,
внешне казалась здоровой, но короткой, уродливой, не длиннее обрывка.
- Разве мать не учила вас хорошим манерам? - спросила женщина Ральфа,
но задело его не столько замечание, сколько то, как она сделала это.
По-видимому, он ее сильно напугал.
- Мадам, уверяю вас...
- Можете заверить свою... - отрезала она и вышла из лифта.
Дверцы стали закрываться. Ральф и Луиза обменялись взглядами,
исполненными абсолютного понимания. Луиза погрозила пальцем дверцам, и серая
ячеистая субстанция возникла из кончика ее пальца, направившись к ним.
Створки наткнулись на препятствие и разошлись в стороны, как и было
запрограммировано в случае возникающих помех.
- Мадам.
Женщина, смутившись, повернулась. Она подозрительно огляделась по
сторонам, как бы пытаясь понять, кто же с ней разговаривает. Аура ее была
темная, маслянисто-желтая, со слабыми вспышками оранжевого по краям.
Ральф посмотрел ей прямо в глаза.
- Простите, если обидел вас. Все это так ново для меня и моего друга.
Мы словно дети на официальном приеме. Примите мои извинения.
Ральф не понимал, что именно пыталась сказать женщина - как будто он
смотрел на человека, разговаривающего внутри звуконепроницаемой кабины, - но
все равно чувствовал облегчение и глубокое смущение... Подобное случается у
людей, когда им кажется, что их застали за делом, не предназначенным
постороннему взору. Сомневающиеся глаза женщины еще на мгновение задержались
на лице Ральфа, затем она отвернулась и поспешила в направлении таблички
"НЕВРОЛОГИЯ". Серая сетка, брошенная Луизой в дверцы, истончалась, а когда
створки вновь попробовали сомкнуться, субстанция спокойно прошла сквозь них.
Кабина лифта продолжила свое медленное восхождение.
- Ральф... Ральф, кажется я знаю, что произошло с ребенком.
Луиза потянулась правой рукой к его лицу, слегка коснувшись щек
подушечками указательного и большого пальцев. Сделано это было так быстро,
что никто другой даже не заметил ее жеста. Но если кто-то из тройки
пассажиров и заметил, то, наверное, подумал, что заботливая жена вытирает
засохшую каплю крема для бритья.
Однако Ральф ощутил это движение как заряд высокой частоты - внутри
него словно включились мощные прожекторы, освещающие стадион. В их
нестерпимо ярком сиянии он увидел ужасное видение: руки, окутанные жесткой
коричнево-лиловой аурой, тянутся к колыбели и выхватывают из нее младенца.
Тот весь дрожит, махая из стороны в сторону головкой на тонкой шейке...
И бросают... И здесь прожектора в голове Ральфа гаснут, и он облегченно
вздыхает.
Ему вспоминаются защитники жизни, демонстрацию которых показывали вчера
в вечернем блоке новостей. Мужчины и женщины, размахивающие портретами
Сьюзен Дэй с надписью: "РАЗЫСКИВАЕТСЯ ЗА УБИЙСТВО". Мужчины и женщины в
одеяниях Мрачных Убийц, мужчины и женщины, несущие лозунг: "ЖИЗНЬ
-ПРЕКРАСНЫЙ ВЫБОР".
- Это сделал отец, правильно? Он швырнул ребенка о стену?
- Да. Малыш все время плакал.
- И ей это известно. Она знает, но никому не сказала.
- Да... Но, Ральф, может, она обдумывает.
- Возможно, она ждет, когда он повторит это снова. Возможно, в
следующий раз ему удастся довести начатое до конца.
Внезапно в голову Ральфу пришла ужасная догадка; она пронеслась в его
мыслях, словно метеорит в летнем полночном небе: возможно, будет легче, если
отец действительно доведет начатое до конца. "Веревочка" младенца с грозовой
аурой была обрубком, но здоровым обрубком. Ребенок может прожить еще целые
годы, не понимая, кто он, где находится и почему вообще существует,
наблюдая, как появляются и исчезают люди, словно деревья... Луиза стояла,
опустив плечи, уставившись в пол и излучая такую печаль, что у Ральфа
защемило сердце. Он потянулся к ней и поднял ее голову за подбородок,
наблюдая, как в месте соприкосновения их аур появляется нежная голубая роза.
Ральф не удивился, заметив слезы у нее в глазах.
- Луиза, ты по-прежнему считаешь все это таким замечательным? - мягко
спросил он, но не получил ответа: ни вслух, ни мысленно.
На третьем этаже вышли только они. Здесь царила тишина, плотная, как
слой пыли под библиотечными полками. Немного дальше по коридору две
медсестры тихо переговаривались. Любой стоящий возле лифта мог подумать, что
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |