Он услышал, как картофель лавиной обваливается позади него, и подавил в себе паническое жела-ние немедленно вернуться назад. Ощущение было, словно тебя похоронили живьем, и уверение себя в том, что, если бы тебя живьем не похоронили, ты бы точно умер, помогали мало. Он кашлял, ему каза-лось, что картофельного земляного пороха он вдыхает не меньше, чем воздуха. Олли приставил кисло-родную маску себе к лицу и… ничего не случилось.
Баллон он ощупывал, как ему казалось, целую вечность, сердце у него в груди билось, словно зверек в клетке. В темноте внутри его глаз начали раскрываться красные цветы. На него давил холодный вес кар-тофеля. Да он обезумел, что залез сюда, ополоумел, как Рори, когда тот выстрелил из винтовки в Купол, и цену он теперь тоже заплатит высокую. Он умрет.
И тут его пальцы нащупали вентиль. Тот сначала не поддавался, и Олли понял, что крутит его в не правильную сторону. Он изменил направление движения, и волна прохладного, благословенного кислоро-да ринулась ему в маску.
Олли лежал под картофелем и переводил дух. Он вздрогнул разок, когда огонь высадил двери на-верху ступенек в погреб; на мгновение он буквально увидел полностью эту свою грязную подземную колы-бель, в которой сейчас лежит. Теплело, и он задумался, взорвется ли тот, брошенный им, полупустой бал-лон. Также он думал, сколько дополнительного времени жизни он выторговал себе с этим, полным, балло-ном и ради чего эта афера.
Однако это происходило лишь в его мозгу. Тело руководствовалось другим, и тем другим была жизнь. Олли начал еще глубже зарываться в картофельную кучу, тянуть к себе баллон, поправляя на лице маску, когда ту перекашивало.
Если бы букмекеры в Лас-Вегас принимали ставки на то, кто какие имеет перспективы пережить ката-строфу Дня свиданий, Сэм Вердро получил бы один шанс против тысячи. Но большие ставки слаще бьют-ся – именно это беспрерывно притягивает людей к игровым столам, – и именно Сэм Вердро был тем чело-веком, который тянулся по дороге Черная Гряда, это его заметила Джулия, прежде чем беглецы побежали к своим машинам, которые стояли возле зданий фермы.
Неряха Сэм, Человек Консервированный Жар[467], выжил по той же причине, что и Олли Динсмор: у него был кислород.
Четыре года назад он появился с визитом к доктору Гаскеллу (Чудотворец – вы же его помните). Ко-гда Сэм сказал доку Гаскеллу, что в последнее время ему стало тяжело дышать, тот выслушал осипшую грудь старого пьяницы и спросил, много ли тот курит.
- Ну, – начал Сэм, – когда я работал в лесу, мне хватало четыре пачки на день, но теперь, когда я на инвалидности и живу на социальную пенсию, я немного уменьшил обороты.
Доктор Гаскелл спросил его, сколько это означает в конкретном смысле актуального потребления. Сэм ответил, что сократил курение до двух пачек на день. Дескать, теперь это всего лишь «Американские Орлы»[468].
- Когда-то я курил «Честерфиги»[469], однако теперь их делают только с фильтром. К тому же они дорогие, а «Орлы» дешевые. А фильтр можно и оторвать. Просто и мило, – объяснил он и закашлял.
Доктор Гаскелл не нашел у него рака (даже удивился), но рентгеноскопия будто бы показала доволь-но живописную эмфизему, и он сообщил Сэму, что поэтому, наверняка, придется весь остаток жизни про-вести на кислороде. Диагноз был ошибочным, но оставим в покое диагностику. Как это говорят врачи: «Ко-гда слышишь стук копыт, меньше всего думаешь о зебре». А еще эти мастаки имеют тенденцию находить как раз то, что они перед этим взялись искать, разве не так? И, хотя доктор Гаскелл, можно сказать, умер героической смертью, никто, включая Расти Эверетта, никогда не воспринимал его за Грегори Хауса[470]. Что было у Сэма на самом деле, так это бронхит, и он у него прошел вскоре после того, как Чудотворец поставил ему свой диагноз.
Однако к тому времени Сэм уже зарегистрировался на еженедельное снабжение кислородом из «Воздушного замка» (компании расположенной, конечно же, в Касл Роке[471]) и так никогда и не отменил этот сервис. А зачем? Так же, как и его лекарство от гипертонии, кислород оплачивался из того, что он сам называл МЕДИКАЛ. Сэм совсем не понимал принципов действия этого МЕДИКАЛ, зато хорошо понимал, что кислород ничего не стоит его карману. Также он для себя открыл, что хапнуть несколько глотков чисто-го кислорода – хороший способ немного развеселить себе душу и повысить тонус тела.
Правда, иногда проплывали целые недели, прежде чем Сэму в голову попадала мысль наведаться в тот сарай, который он сам для себя называл «кислородным баром». И иногда, когда ребята из «Воздушно-го замка» приезжали за пустыми баллонами (работа, к которой они часто относились небрежно), Сэму приходилось идти в свой кислородный бар, открывать краники, осушать баллоны, грузить их на старую красную тележку своего сына и катить его к ярко-синему фургону с нарисованными на нем воздушными пузырьками.
Если бы он все еще жил возле дороги Малая Сука, в старой усадьбе семьи Вердро, Сэм превратился бы в пепел (как это случилось с Мартой Эдмандс) уже через пару минут после взрыва. Но родовое гнездо и лес, который его когда-то окружал, были забраны у него за неуплаченные налоги давным-давно (и выку-плены в 2008-м одной из подставных корпораций Джима Ренни… по весьма дешевой цене). Но его млад-шая сестричка владела небольшим участком земли на Божьем Ручье, и там и проживал Сэм на тот день, когда мир взорвался. Лачуга была крохотной, и нужду он справлял в сливную канаву во дворе (проточную воду можно было накачать только с помощью старой ручной помпы в кухне), зато бесовские налоги плати-лись, младшая сестричка за этим следила… и он имел свой МЕДИКАЛ.
Сэм не гордился своим участием в организации передряги в «Фуд-Сити». В течение многих лет он выпил много порций виски и пива с отцом Джорджии Руа и теперь плохо чувствовал себя из-за того, что попал камнем в лицо его дочери. Он вспоминал звук, с которым в нее врезался тот кусок кварца, и как у Джорджи отвислая сломанная челюсть, сделав ее похожей на куклу чревовещателя с разинутым ртом. Господи Иисусе, он же мог убить ее. Это просто чудо, что он ее не убил… правда, долго она потом все равно не прожила. А потом еще более грустная мысль промелькнула в его голове: если бы он ее не тро-гал, она бы не оказалась в госпитале. А если бы не оказалась в госпитале, она, возможно, и теперь бы еще была жива.
Если посмотреть на дело под таким углом зрения, это именно он ее и убил.
Взрыв на радиостанции заставил его подскочить из пьяного сна, он сел столбиком, ухватился за грудь и дико оглядывался вокруг. Окно над его кроватью выбило напрочь. Фактически, все окна в доме по-вылетали, а входные двери его лачуги, которые выходили на запад, начисто сорвало с навесов.
Переступив через них, он застыл в своем заросшем сорняками, захламленном автомобильными ска-тами дворе и тупился на запад, где, казалось, целый мир зашелся огнем.
В противоатомном убежище, над которым еще недавно стояло здание городского совета, равномер-но гудел генератор – маленький, старомодный, он был единственной вещью, которая теперь отделяла жи-телей этого подвала от большого потусторония. Из углов большей комнаты желтовато светили питающие-ся от батареек лампочки. На единственном здесь стуле сидел Картер, Большой Джим занимал большую часть старого двухместного дивана и ел из жестянки сардины, беря их по одной своими толстыми пальца-ми и кладя на соленые крекеры.
Этим двоим почти нечего было сказать друг другу; портативный телевизор, который нашел Картер, когда вытирал пыль в кубрике, приковал к себе все их внимание. Принималась единая станция – WMTW472 из Поланд Спринга, – но и одной ее хватало. На самом деле, даже слишком; разрушения были тяжелыми для осознания. Центр города уничтожен. Судя по спутниковым снимкам, леса вокруг озера Чес-тер сгорели вхлам и сотни людей, которые прошли по шоссе 119 на День свиданий, превратились в пепел, который был развеян теперь уже затухающим ветром. На высоту двадцати тысяч футов стал видимым Ку-пол: бесконечная, укрытая сажей тюремная стена вокруг на семьдесят процентов сожженного города.
Вскоре после взрыва температура в подвале начала заметно повышаться. Большой Джим сказал Картеру, чтобы тот включил кондиционер.
- А генератор его потянет? – переспросил Картер.
- Если нет, мы здесь испечемся, – раздраженно бросил Большой Джим, – так какая разница?
«Не вызверяйся на меня, – подумал Картер, – не вызверяйся на меня, когда именно из-за тебя все это и случилось. Именно ты в этом виновен».
Он встал, чтобы поискать пульт кондиционера, и, пока искал, другая мысль промелькнула у него в го-лове: и эти сардины, они так воняют. Он подумал, что ответил бы ему босс, если бы ему сказать, что то, что он кладет себе в рот, пахнет старым мертвым влагалищем.
Но Большой Джим называл его сынком, и это, казалось, искренне, и Картер придержал язык за зуба-ми. А когда он включил кондиционер, тот сразу завелся. Гудение генератора, правда, немного потяжелело, так, словно ему на спину подкинули дополнительную ношу. Так он сожжет их запас пропана намного быст-рее.
«Это неважно, он прав, нам это необходимо», – сказал себе Картер, смотря в телевизоре на картины сокрушительного разрушения. Большинство кадров было снято со спутников или высотных самолетов-разведчиков. Ниже почти весь Купол стал непрозрачным.
Впрочем, кроме северо-восточной границы, как выяснили они с Большим Джимом. Около трех часов дня репортаж вдруг переключился туда, трансляция пошла из суматошного армейского аванпоста в лесу.
- Это Джейк Теппер[473], я на территории ТР-90, загородного поселения, на север от Честер Милла. Мы приблизились к самому краю разрешенного нам расстояния, но, как вы уже сами можете видеть, там есть люди, которые выжили. Я повторяю: здесь есть те, кто выжили.
- Тупица, и здесь тоже есть такие, которые выжили, – произнес Картер.
- Заткнись, – грохнул Большой Джим. Его тяжелые щеки налились кровью, волнистыми полосами она бросалась ему в лоб. Глаза выпятились в глазницах, и руки он держал сцепленными. – Там Барбара. Там этот бычий сын Дейл Барбара!
Теперь и Картер увидел его среди других. Изображение передавалось с камеры с чрезвычайно длин-нофокусным объективом, от чего изображение дрожало – словно смотришь на людей сквозь знойное ма-рево, – но было достаточно ясным. Барбара. Ротатая проповедница. Хиппи-Док. Кучка детей. Жена Эве-ретта.
«Эта сука меня обманула, – подумал он. – Она врала, а глупый Картер ей поверил».
- Рев, который вы слышите, не от вертолетов, – тем временем рассказывал Джейк Теппер. – Если нам отъехать немного назад…
Камера сдала назад, показывая ряд огромных вентиляторов на платформах, каждый из них был под-ключен к отдельному генератору. От вида всей этой потуги всего за несколько миль отсюда на Картера на-гнало печаль от зависти.
- Теперь вы видите, – продолжал Теппер. – Не вертолеты гудят, а вентиляторы промышленного типа. А сейчас… если мы вновь наедем на тех, кто спасся…
Камера его послушалась. Люди там упали на колени или сидели перед Куполом прямо напротив вен-тиляторов. Картер видел, как под ветерком шевелятся их волосы. Не развеваются, нет, однако все же ше-велятся. Словно водоросли в такт подводному течению.
- Вон Джулия Шамвей, – удивлялся Большой Джим. – Надо было мне убить эту тварь, которая рифму-ется с «пядью», когда была такая возможность.
Картер не обращал внимания. Он не сводил глаз с телевизора.
- Чарли[474], общего ветра от этих вентиляторов хватило бы, чтобы повалить с ног тех людей, – гово-рил Джейк Теппер, – но отсюда это выглядит так, что до них доходит воздух достаточный лишь для того, чтобы оставаться живыми в атмосфере, которая превратилась в отравляющий бульон из углекислого газа, метана и неизвестно еще чего. Наши эксперты говорят, что и без этого, ограниченный запас кислорода в Честер Милле израсходовался на подпитку огня. Один из экспертов, профессор химии из Принстона До-налд Ирвинг, сказал мне по телефону, что состав воздуха внутри Купола сейчас может не очень отличать-ся от атмосферы на Венере.
Кадр изменился, на экране появился Чарльз Гибсон с серьезным лицом, который сидел в безопасном Нью-Йорке (счастливый сученок, подумал Картер).
- Есть какая-то информация о том, от чего начался пожар?
Камера вновь показала Джека Теппера… а потом беженцев в том их маленьком анклаве, где можно было хоть как-то дышать.
- Никакой, Чарли. Произошел какой-то взрыв, это очевидно, но никакого сообщения не поступало ни от военных, ни из Честер Милла. Некоторые из людей, которых вы видите на экране, должны были бы иметь телефоны, но единственный, с кем они общаются, это полковник Кокс, который приземлился здесь приблизительно минут сорок пять тому назад и моментально начал совещаться с теми людьми, которые уцелели. Пока камера показывает вам эту пасмурную картину с нашего, признаем это, довольно отдален-ного местоположения, позвольте мне объявить для всех взволнованных граждан Америки – и всего мира, конечно – имена людей, которых мы сейчас видим в Куполе, тех из них, которые были идентифицированы. Я думаю, у вас есть фотографии других, и вы могли бы показывать их на экране, в то время как я буду объявлять список. Я думаю, они идут у меня в азбучном порядке, однако не очень полагайтесь на это.
- Не будем, Джейк. Фотографии некоторых из них мы действительно имеем, но читайте медленно, пожалуйста.
- Полковник Дейл Барбара, бывший лейтенант Барбара, Армия Соединенных Штатов. – На экране появилось фото Барби в пустынном камуфляже. Он обнимал улыбающегося парня-иракца. – Заслуженный ветеран, а в совсем недавнем прошлом повар в городском ресторане.
- Анджелина Буффалино… у нас есть ее фотография?… Нет?… О’кей.
- Ромео Бэрпи, владелец местного универсального магазина. – Показали фото Ромми. Он стоял вме-сте со своей женой возле барбекю, на нем была майка с надписью: ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ, Я ФРАНЦУЗ.
- Эрнест Келверт, его дочь Джоун и ее дочь Элеонора Келверт. – Здесь фотография была словно сде-ланная во время какого-то семейного праздника: повсюду одни лишь Келверты. Норри, на вид одновре-менно грустная и хорошенькая, держала в руке скейтборд.
- Элва Дрэйк… ее сын Бенджамин Дрэйк…
- Выключи это, – прорычал Большой Джим.
- Они хотя бы на свободе, – тоскливо произнес Картер, – а не застряли в какой-то дыре. Я чувствую себя, как тот Саддам, сука, Хусейн, когда он перепрятывался.
- Эрик Эверетт, его жена Линда и их двое дочерей…
- Еще одна семья! – произнес Чарли Гибсон одобрительным, почти мормоновским, тоном.
Большому Джиму этого уже было предостаточно; он встал и, резко крутанув запястьем, сам выклю-чил телевизор. При этом он держал во второй руке жестянку с сардинами, и немного масла выплеснулось ему на штаны.
«Тебе никогда их не выстирать», – подумал Картер, но промолчал.
«Я хотел смотреть эту передачу», – подумал Картер, но промолчал.
- Та газетчица, – пробурчал себе под нос Большой Джим, садясь назад на диван. Зашипели подушки, сжимаясь под его весом. – Всегда она действовала против меня. Каждым словом, Картер. Каждым словом в ее никчемной газетке. Подай-ка мне еще жестянку сардин, сделай одолжение.
«Сам возьми», – подумал Картер, но промолчал. Он встал и достал банку консервов.
Вместо озвучивания возникшей у него ассоциации между смрадом сардин и покойных женских поло-вых органов, он поставил самый логичный из возможных вопросов.
- Как нам быть дальше, босс?
Большой Джим сорвал с низа жестянки ключ, вставил его в паз и откатил крышку, показав очередной эскадрон мертвых рыбок. Они маслянисто блестели в неярком сиянии автономных светильников.
- Подождем, пока очистится воздух, сынок, потом поднимемся вверх и начнем собирать все до кучи. – Он вздохнул и положил капающую маслом сардинку на крекер. – Как это всегда делают такие люди, как мы. Ответственные люди. Люди, которые тянут плуг.
- А если воздух не очистится? По телевизору сказали…
- Ой-Ой, небо рушится, ой-ой, небо падает! – пропел Большой Джим странным (и удивительно фаль-шивым) фальцетом. – Они это твердят годами, разве не так? Ученые и малодушные либералы. Третья ми-ровая война! Ядерные реакторы расплавят почву прямо до центра земли! В двухтысячном году остановят-ся все компьютеры! Озоновый слой исчезает неотвратимо! Тают полярные ледовые шапки! Убийственные ураганы! Глобальное потепление! Обосранные слабодушные атеисты, которые не верят в волю любящего, сочувствующего Бога! Которые отказываются верить, что существует такая вещь, как сочувствующий, лю-бящий Бог!
Большой Джим наставил свой жирный, непоколебимый палец на юношу.
- Вопреки верованию безбожных гуманистов, небо не рушится. Они не способны угомонить собствен-ный страх, который обсыпает морозом их спины, сынок – «и виновный убегает туда, где никто за ним не гонится», как это и сказано в книге «Левит», – но ничто не отменит Божьей правды: «Те, кто надежду возла-гают на Господа, силу восстановят, крылья подымут, словно те орлы» – книга Исайя. На дворе густой смог. Просто требуется какое-то время, чтобы он развеялся.
Но через два часа, когда перевалило за четыре дня той пятницы, из ниши, где хранились механизмы системы жизнеобеспечения противоатомного бункера, начало звучать навязчивое «пи-пи-пи».
- Что это? – спросил Картер.
Большой Джим, который теперь лежал на диване с полуприкрытыми глазами (и блестящими от сар-динового масла челюстями), сел и прислушался.
- Очиститель воздуха, – сказал он. – Типа большого ионизатора. У меня в автосалоне, в демонстраци-онном зале тоже такой стоит. Хороший прибор. Не только делает приятным воздух на вкус и запах, а и предотвращает те электростатические заряды, которые зимой по обыкновению…
- Если воздух в городе очищается, почему тогда завелся этот очиститель?
- Почему бы тебе не подняться вверх, Картер? Приоткрыл бы двери немного и поглядел, что там и как. Может, тогда тебя немного попустит?
Картер не мог знать, попустит или нет, но сидеть здесь, как на иглах, ему было уже не под силу. Он поднялся по ступенькам.
Едва лишь он исчез, Большой Джим тут же встал и поспешил к шкафчикам между плитой и малень-ким холодильником. Для такого упитанного мужчины двигался он удивительно быстро и беззвучно. Нашел то, что искал, в третьем ящике. Бросил взгляд через плечо, убедился, что он здесь еще сам, и спрятал.
На дверях наверху ступенек Картера встретил довольно зловещую надпись:
МОЖЕТ, НАДО ПРОВЕРИТЬ УРОВЕНЬ РАДИАЦИИ?
ПОДУМАЙ!!!
Картер подумал. И пришел к выводу, что Большой Джим почти наверняка наговорил кучу дерьма о том, что воздух очищается. По тем людям, которые стояли шеренгой перед вентиляторами, было явно видно, что обмен воздухом между Честер Миллом и внешним миром был почти нулевым.
И все равно самому убедиться не помешает.
Сначала двери не поддались. Вспышка паники от мысли о погребении живьем заставила его толкнуть сильнее. На этот раз двери двинулись, хотя всего лишь немножко. Он услышал стук падающих кирпичин, скрип деревьев. Наверняка, он мог бы их приоткрыть и шире, но нужды в этом не было. Воздух, который полился через приоткрытую им дюймовую щель, оказалось никаким не воздухом, а чем-то, что воняло, как из выхлопной трубы, присоединенной к работающему двигателю. Ему не надо было никаких точных при-боров для понимания того, что всего лишь каких-то две-три минуты на дворе его убьют.
Вопрос лишь в том, что сказать Ренни?
«Ничего, – подсказал ему холодный внутренний голос направленной на выживание личности. – Услы-шав что-то такое, он сделается еще худшим. Еще более тяжелым для сосуществования».
А впрочем, имеет ли это какое-то значение? Имеет ли это значение, если они все равно умрут в этом бункере, когда генератор сожрет все горючее? Если вопрос стоит только так, что другое может иметь хоть какое-то значение?
Он спустился по ступенькам назад. Большой Джим сидел на диване.
- Ну?
- Довольно гадко, – сообщил Картер.
- Но дышать же можно, правильно?
- Ну, да. Но может, к черту, сильно замутить. Нам лучше переждать, босс.
- Конечно, нам лучше переждать, – произнес Большой Джим так, словно Картер только что ему пред-ложил что-то другое. Так, словно
Картер самый большой в целом мире тупица. – Но с нами все будет хорошо, это главное. Господь о нас позаботится. Как Он это делает всегда. А сейчас здесь, внизу, мы имеем хороший воздух, здесь не жарко и пищи достаточно. Не поищешь ли, что там у нас есть сладкого, сынок? Может, шоколадные батон-чики или еще что-то такое? Что-то я чувствую себя все еще голодным.
«Я тебе не сын, твой сын мертв», – подумал Картер… но промолчал. Вместо этого пошел к кубрику, посмотреть, нет ли там на полках каких-то батончиков.
Около десяти этим вечером Барби впал в беспокойный сон и Джулия у него под боком, они лежали, тесно прижимаясь один к другому. Джуниор Ренни маячил в его сновидениях: Джуниор напротив его каме-ры в подвальной «клети». Джуниор с пистолетом. И на этот раз спасения не будет, потому что воздух на-верху превратился в яд и все там погибли.
Эти видения наконец-то развеялись, и он заснул крепче, с лицом (и Джулия тоже), обращенным к Ку-полу, к свежему воздуху, который цедился сквозь него. Его хватало для поддержания жизни, но было не-достаточно для умиротворения.
Что-то разбудило его около двух утра. Он посмотрел сквозь закопченный Купол на тот бок, на при-глушенные огни армейского лагеря. И тогда вновь послышался тот звук. Кашлянье – низкое, хриплое, отча-янное.
Справа от него блеснул луч фонарика. Барби по возможности тише встал, стараясь не потревожить Джулию, и отправился в сторону того света, переступая через спящих на траве людей. Большинство из них разделись до нижнего белья. Дежурные по другую сторону Купола стояли в варежках, кутались в суконные шинели, но здесь было жарче, чем по обыкновению.
Расти и Джинни упали на колени возле Эрни Келверта. У Расти на шее висел стетоскоп, в руке он держал кислородную маску. Маска была подсоединена к маленькому красному баллону, маркированному: БНЦ. САНИТАРНАЯ МАШИНА. НЕ ЗАБИРАТЬ. ВСЕГДА ЗАМЕЩАТЬ. На них тревожно, обнимая друг дру-га, смотрели Норри и ее мать.
- Извините, что он вас разбудил, – произнесла Джоуни. – Ему плохо.
- Очень ослаб? – спросил Барби.
Расти покачал головой.
- Не знаю. По звуку похоже на бронхит или сильную простуду, но, конечно же, это совсем не то. Это от плохого воздуха. Я дал ему подышать кислородом со «скорой», ему ненадолго полегчало, но теперь вновь… – Он пожал плечами. – А еще мне не нравится его сердце. Так долго под этим стрессом, а он же уже далеко не юный.
- А кислорода у вас больше нет? – спросил Барби, показывая на красный баллончик, очень похожий на те огнетушители, которые люди держат у себя в кухонных амбарах, всегда забывая перезаправлять. – Это и все?
К ним присоединился Терси Маршалл. В луче фонаря он выглядел пасмурным, изнеможденным.
- Есть еще один, но мы согласились – Расти, Джинни и я, – держать его для маленьких детей. Эйден тоже начал кашлять. Я его пододвинул по возможности ближе к Куполу, к вентиляторам, но он все равно кашляет. Когда Эйден, Алиса, Джуди и Дженнилл проснутся, мы начнем давать им по глотку кислорода по-очередно. Возможно, если бы бюрократы привезли больше вентиляторов…
- Это не имеет значения, сколько на нас дует свежего воздуха, – заметила Джинни. – Сюда проходит столько, сколько проходит. И насколько близко расположены мы к Куполу, тоже не имеет значения, мы все равно вдыхаем это дерьмо. И пострадали уже именно те люди, от которых и надо было этого ожидать.
- Старые и малые, – произнес Барби.
- Барби, возвращайся назад и ложись спать дальше, – сказал Расти. – Экономь силы. Здесь ты ничем не можешь помочь.
- А ты?
- Возможно. В санитарной машине есть также деконгестанты, противозастойные средства для слизи-стой, эпинефрин, если точнее…
Барби пробирался назад вдоль Купола с лицом, обращенным к вентиляторам – все они сейчас так вели себя, сугубо автоматически, – а добравшись до Джулии, пришел в ужас тому, каким изнуренным он чувствует себя. Сердце у него колотилось, он закашлялся.
Джулия не спала.
- Ему очень плохо?
- Не знаю, – сознался Барби, – но нехорошо, это точно. Ему давали кислород из запасов в санитарной машине, но он не проснулся.
- Кислород! А там еще есть? Сколько?
Он рассказал, с печалью смотря, как погас огонек у нее в глазах.
Она взяла его за руку. Пальцы у нее были вспотевшие, но холодные.
- Мы сейчас, словно те горняки, которых завалило в шахте.
Они теперь уже сидели, лицом один к другому, опираясь плечами на Купол.
Между ними веял легкий ветерок. Упрямый рев вентиляторов «Эйр Макс» превратился в постоянный фон; разговаривая, надо было кричать, но вообще его уже совсем не замечали.
«Мы обратим внимание, если этот рев прекратится, – думал Барби. – На несколько минут, по крайней мере. А потом вновь перестанем что-то замечать, навсегда».
Она хило улыбнулась.
- Перестаньте беспокоиться обо мне, если именно за это вы сейчас переживаете. Я в порядке, как для леди среднего возраста и республиканских взглядов, которая никак не может вдоволь надышаться. По крайней мере, я вновь получила опыт совокупления. Настоящего и правильного, и приятного, между про-чим.
Барби ответил ей также с улыбкой.
- Не следует благодарить, я тоже получил большое удовольствие, поверьте мне.
- А тот точечный ядерный взрыв, который они хотят применить в воскресенье? Что вы об этом ду-маете?
- Я об этом не думаю, я просто надеюсь.
- Ну, и высокого уровня ваши надежды?
Ему бы не хотелось говорить ей правду, но она заслуживала именно правды.
- Основываясь на том, что уже успело случиться, и, судя по той малости, которая нам известная о существах, которые руководят коробочкой, не очень…
- Скажите мне, что вы еще не сдались.
- Это я могу. Я еще даже не испуган, как, вероятно, должен был бы быть. Думаю, это потому… потому что все идет постепенно. Я даже начинаю привыкать к этому смраду.
- Правда?
Он рассмеялся.
- Да нет. А вы как? Боитесь?
- Да. Однако большей частью сокрушаюсь. Так заканчивается этот мир: не во взрыве, а в духоте. – Она, прижимая ко рту кулак, вновь закашляла. Барби слышал, что и другие делают то же самое. Один из них, тот малыш, который стал теперь малышом Терстона Маршалла. «Утром он получит чуточку лучшего воздуха», – подумал Барби, и тут же вспомнил, как сказал об этом Расти: по глотку кислорода поочередно. Навряд ли, чтобы таким образом малышу хватило вдоволь надышаться.
Никому так не хватит надышаться.
Джулия сплюнула в траву и вновь обратилась к нему.
- Мне тяжело поверить, что мы сами все это себе наделали. Те, которые руководят коробочкой – ко-жеголовые, – подстроили эту ситуацию, но я думаю, они просто стая ребятишек, это у них такая игрушка. Что-то наподобие видеоигры, наверное. Они снаружи. А мы внутри, и сами себе все это наделали.
- У вас и так довольно проблем, даже без того, чтобы обвинять в этом себя, – заметил Барби. – Если кто-то и виноват, так это Ренни. Это он организовал нарколабораторию, он начал украдкой собирать туда пропан со всего города. И он же послал туда людей и этим спровоцировал конфронтацию, я уверен.
- Но кто же его выбирал? – спросила Джулия. – Кто наделил его властью все это делать?
- Не вы. Ваша газета выступала против него. Или я не прав?
- Правы, – кивнула она, – Но только относительно последних лет восьми или около того. Сначала «Демократ» – то есть, иначе говоря, я – я думала, что он наше наиболее ценное достояние после изобре-тения паровой машины. Но к тому времени, как я разобралась, кем он есть на самом деле, он уже угнез-дился. Кроме того, перед собой он держал, как щит, того беднягу, улыбающегося дурочка Энди Сендерса.
- И все равно вы не можете обвинять…
- Могу и буду. Если бы я понимала, что этот сварливый, некомпетентный сукин сын во время реаль-ного кризиса может довести нас своим управлением до такого, я бы… я бы утопила его, как котенка в меш-ке.
Он рассмеялся, а затем начал кашлять.
- Вы становитесь все менее и менее похожей на республиканку с такими ба… – начал он, и вдруг за-молчал.
- Что это? – перебила она, и он тогда тоже услышал. Что-то скрипело и тарахтело во тьме. Звук при-близился, и они увидели какую-то фигуру – человека, который, спотыкаясь, тянул детскую тележку.
- Кто там? – позвал Даги Твичел.
Когда бурлак-пришелец ответил, голос его прозвучал так, словно был чем-то приглушен. Как оказа-лось, он был приглушен кислородной маской.
- Ух, слава Богу, – выдохнул Неряха Сэм. – Я немного задремал на краю дороги и уже боялся, что мне не хватит кислорода сюда добрести. Однако, вот и я. И как раз своевременно, потому что у меня уже почти весь запас кончился.
Армейский лагерь при шоссе 119 в Моттоне был печальным местом в то субботнее утро.
Здесь осталось только три дюжины военных и один «Чинук». С десяток или больше солдат занима-лись сбором больших палаток и разборкой нескольких больших вентиляторов «Эйр Макс», которые пол-ковник Кокс приказал немедленно сюда доставить, как только поступила информация о взрыве. Эти вен-тиляторы так и не включались. К тому времени, как они прибыли, не осталось уже никого, кто мог бы уло-вить тот мизерный ветерок, который они способны были протолкнуть через барьер. Огонь потух около шести вечера, задушенный отсутствием топлива и кислорода, но на стороне Честер Милла все были уже мертвы.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |