- Зачем вы это делаете? – произнесла она. – Зачем?
По рукам в Пайпер побежали мурашки.
- Скажите мне! – из глаз у Норри выкатилась слезинка, упала на коробочку, зашипела и испарилась. – Скажите!
Потянулась тишина. Она показалась очень длинной. А потом девочка оторвалась и наклонилась на-зад, пока не уперлась ягодицами себе в пятки.
- Дети.
- Точно?
- Точно. Сколько их там – сказать не могу. Там все меняется. На них кожаные шлемы. Они скверно-словят. На них специальные очки и они сквозь них смотрят в свою коробочку. Только их похожа на телеви-зор. Они видят повсюду, по всему городу.
- Как ты это узнала?
Норри беспомощно покачала головой.
- Сама не знаю, только знаю, что это правда. Они плохие дети, со сквернословной, грязной болтов-ней. Я ни за что больше не притронусь к этой штуке. Меня словно в грязи вываляли, – начала она плакать.
Пайпер обняла девочку.
- Когда ты спрашивала их, зачем они это делают, они тебе что-то ответили?
- Ничего.
- А они тебя слышали, как ты думаешь?
- Слышали. Просто им безразлично.
Из-за их спин послышалось равномерное, пульсирующее тарахтение, оно усиливалось. С севера, ед-ва не касаясь верхушек деревьев на стороне ТР-90, приближались два транспортных вертолета.
- Зачем они так приближаются к Куполу, они же могут разбиться, как тот самолет! – вскрикнула Норри.
Вертушки не разбились. Достигнув определенного безопасного для полетов расстояния двух миль, они начали снижаться.
Кокс рассказал Барби о старой заброшенной дороге, которая вела от сада Маккоя к границе с ТР-90, и высказал мысль, что она еще годится для проезда. В ту пятницы, где-то в семь тридцать утра, Барби, Расти, Ромми, Джулия и Пит Фримэн отправились по ней на машине. Барби верил Коксу, но не настолько, чтобы полностью доверять снимкам старой, разбитой тракторами и тяжеловозами проселочной дороги, сделанным с высоты двести миль, поэтому они взяли фургон, украденный Эрни Келвертом со стоянки Большого Джима Ренни. От этой машины, если она где-то застрянет, Барби был не против избавиться. Пит был без камеры; его цифровой «Никон» перестал работать после того, как он приблизился к коробочке.
- Инопланетяне не любят папарацци, братец, – улыбнулся Барби. Он думал, что замечание прозвучит скромной шуткой, но, когда речь шла о его фотоаппаратуре, Пит совсем терял чувство юмора.
Бывший фургон телефонной компании довез их до Купола и теперь они все впятером смотрели, как два больших CH-47 заруливают на посадку на густо поросший травой луг на территории ТР-90. Грунтовая дорога продолжалась аж до туда, и роторы «Чинуков» поднимали огромные тучи пыли. Барби и остальные прикрывали себе глаза ладонями, но инстинкт оказался лишним, ненужным сейчас; пылища достигала только Купола, а там уже разлеталась во все стороны.
Вертолеты приземлялись с медленной грацией отяжелевших леди, которые стараются примостить свои великоватые ягодицы в театральные кресла. Барби услышал бешенное вжжжи металла по камню, и тот вертолет, который был слева, отбросило футов на тридцать в сторону, прежде чем попробовать сесть вновь.
Кто-то выпрыгнул из люка первого вертолета и поспешил сквозь тучу поднятой пыли и мелких камеш-ков, раздраженно отмахиваясь. Барби где бы то ни было узнал бы деловитую походку этой похожей на по-жарный гидрант фигуры. Приблизившись, Кокс повел себя, словно слепец в персональной тьме: вытянул вперед руку, нащупывая преграду. А потом вытер на ней пыль со своей стороны.
- Приятно видеть вас дышащим воздухом свободы, полковник Барбара.
- Да, сэр.
Кокс перевел взгляд.
- Поздравляю, мисс Шамвей. Поздравляю вас всех, друзья Барбары. Я хочу услышать все, но все должно происходить быстро, у меня назначен небольшой цирковой спектакль на другой стороне города, и мне не хотелось бы туда опоздать.
Кокс кивнул пальцем себе за плечо, где уже началась разгрузка: несколько десятков вентиляторов «Эйр Макс» и генераторы к ним. Большие, с облегчением подумал Барби, того типа, которым сушат тен-нисные корты и ипподромные дорожки после сильных ливней. Каждый болтами прикручен к собственной передвижной двухколесной платформе. Генераторы на вид были, скорее всего, двадцатисильными. Он надеялся, что они потянут.
- Сначала я хотел бы услышать от вас уверение, что в этих штуках не возникнет необходимости.
- Наверняка я не знаю, – ответил Барби. – Однако боюсь, что они могут понадобиться. Возможно, вам следовало бы поставить еще этих штуковин там, где шоссе 119, где жители города будут встречаться с родственниками.
- Вечером, – сказал Кокс. – Раньше нам никак не управиться.
- Возьмите часть этих, – предложил Расти. – Если нам понадобятся все из них, это будет означать, что мы по уши в дерьме.
- Невозможно, сынок, другое дело, если бы мы могли пролететь напрямик через Честер Милл, но, ес-ли бы это было возможно, в них не было бы потребности, правда? К тому же монтирование линии мощных вентиляторов с генераторами в таком месте, где сойдутся люди, лишь ухудшит дело. Никто ничего не бу-дет слышать. Эти малыши так ревут. – Он взглянул на свои часы. – Ну, начинаем, рассказывайте мне, сколько успеете за пятнадцать минут.
ХЭЛЛОУИН НАСТУПАЕТ РАНЬШЕ
В четверть восьмого минивен Линды Эверетт «Хонда Одиссей Зеленый»[435]подкатил к грузовому дебаркадеру позади универсального магазина Бэрпи. Терси ехал рядом с водителем. Дети (непривычно притихшие для малышни, которая отправилась в приключенческое путешествие) сидели позади. Эйден обнимал за шею Одри. Собака, несомненно, ощущая подавленность мальчика, относилась к этому терпе-ливо.
Не смотря на три таблетки аспирина, плечо у Линды все еще ныло, к тому же она не могла выбросить из памяти лицо Картера Тибодо. И его запаха: смесь пота и одеколона. Она все еще ожидала, что он вдруг может объявиться позади в полицейском «крузере», блокируя возможность бегства. «В следующий раз трахну тебя прямо в твое стареющее влагалище. Хоть бы и на глазах твоих детей».
Он на это способен. Он такой. Итак, пока у ней не получится выбраться из города, она предпочитала выдерживать между собой и новым Пятницей Джима Ренни по возможности большую дистанцию.
- Хватайте целый рулон и ножницы для металла, – сказала она Терстону, – они под тем молочным ящиком. Расти мне сказал.
Терстон уже приотворил двери, но теперь задержался.
- Я этого не могу сделать. Что, если они еще кому-то понадобятся?
Она не собиралась спорить; в таком случае она бы просто заверещала, перепугав детей.
- Берите, что хотите. Только быстрее. Мы здесь как в ловушке.
- Я постараюсь.
Однако казалось, пройдет целая вечность, пока он настрижет достаточное количество кусков свинцо-вого полотна, она едва удерживала себя, чтобы не высунуть голову из окна машины, не спросить: он сам в себе воспитал привычки манерной престарелой леди, или таким и родился?
«Прикуси язык. Он вчера потерял любимого человека».
Конечно, но если они не будут спешить, она может потерять все. Вон уже и люди начали появляться на Мэйн-стрит, направляются на шоссе 119, к молочной ферме Динсмора, надеясь занять самые лучшие места. Линда вздрагивала каждый раз, когда слышался голос через полицейский громкоговоритель: «МА-ШИНАМИ ЗАПРЕЩЕНО ДВИГАТЬСЯ ПО ЦЕТРАЛЬНОЙ ДОРОГЕ! ВСЕ, КРОМЕ ИНВАЛИДОВ, ДОЛЖНЫ ИДТИ ПЕШКОМ».
Тибодо прыткий парень, и что-то он унюхал. Что, если он вернется и увидит, что ее машина исчезла? Станет ли он ее искать? Тем временем Терси продолжал откусывать куски свинца от кровельного рулона. Обернулся, она решила, что он уже закончил, но это он только прикидывал на глаз размер лобового стек-ла. Снова начал резать. Вгрызся в очередной кусок. Может, он специально старается свести ее с ума? Глупая мысль, но стоило ей вынырнуть в голове, как избавиться от нее не было сил.
Она все еще переживала то ощущение, как Тибодо трется об ее зад. Щекочущее прикосновенье его стояка. Пальцы, которые мнут ей грудь. Она приказала себе не смотреть на то, что он оставил на ягодицах ее джинс, когда их снимала, но не смогла удержаться. Определение, которое выросло в ее мозгу, было таким – мужские отбросы, и она выдержала короткую, противную борьбу с тем, чтобы завтрак не покинул ее желудка. Что также подарило бы ему удовлетворение, если бы он об этом узнал.
Пот стекал у нее со лба.
- Мама? – это Джуди сказала ей прямо в ухо. Линда подскочила, вскрикнув. – Извини, я не хотела тебя напугать. Можно мне чего-нибудь съесть?
- Не теперь.
- А почему там все говорят и говорят в громкоговоритель?
- Дорогуша, я не могу сейчас с тобой говорить.
- У тебя депрессия?
- Да. Небольшая. А сейчас сиди тихо.
- А мы увидим отца?
- Да. – «Если нас не схватят, а меня еще и изнасилуют на ваших глазах». – Сиди тихо теперь.
Наконец Терси отправился к машине. Благодарить Бога за маленькую радость. Он нес квадратные и прямоугольные куски свинцового полотна, которых, казалось, могло хватить для бронирования танка.
- Видите? Не так уже и дол… ох, сука.
Дети захохотали, у Линды в мозгу этот смех превратился в звук рашпиля.
- С вас четвертак[436] в бранную кружку[437], мистер Маршалл, – произнесла Дженни.
Терси изумленно смотрел вниз. У него из-за пояса торчали ножницы для металла.
- Я только положу их назад под молочный ящик…
Линда выхватила у него ножницы раньше, чем он успел закончить, подавляя мгновенное желание по-грузить их по самые рукоятки в его чахлую грудь – фантастическая выдержка, подумала она – и побежала сама, чтобы положить их на место.
Только она это сделала, из-за угла выскользнула машина, заблокировав им выезд на Вест-стрит, единственный путь из этого глухого угла.
На верхушке городского холма, прямо под Y- подобным перекрестком, где от Мэйн-стрит ответвля-лась Гайленд-авеню, стоял, работая на холостых оборотах, «Хаммер» Джима Ренни. Снизу доносились усиленные громкоговорителями призывы к гражданам оставлять их автомобили и идти дальше пешком, если только они не инвалиды. Народ полился вниз по тротуарам, много кто с рюкзаками на плечах. Боль-шой Джим смотрел на них с тем долготерпеливым пренебрежением, которое присуще только надсмотрщи-кам, которые делают свою работу не из любви, а по обязанности.
Идя против течения, появился Картер Тибодо. Он стремительно шагал посреди дороги, время от времени отталкивая кого-то прочь со своего пути. Приблизился к «Хаммеру», сел на пассажирское место и смахнул рукой пот со лба.
- Ты смотри, как климат-контроль хорошо работает. Еще и восьми нет, а на улице уже, вероятно, гра-дусов семьдесят пять[438]. И воздух воняет, как обгаженная тлей капуста. Извиняюсь, босс.
- Какой у тебя улов?
- Плохой. Я говорил с офицером Эверетт. Экс-офицером Эверетт. Остальные сбежали.
- Она что-нибудь знает?
- Нет. Она не получала вестей от дока. А Веттингтон водила ее за нос, отводила глаза, говоря туфту.
- Ты уверен?
- Да.
- А ее дети при ней?
- Ага. И тот хиппи также. Тот, что уладил перебои с вашим сердцем. Плюс те двое детей, которых Джуниор с Фрэнки нашли возле озера. – Картер подумал. – Теперь, когда его телка мертва, а ее муж сбе-жал, теперь, я думаю, этот хиппан с Эверетткою еще до конца этой недели будут трахаться, аж гай будет шуметь. Босс, если хотите, чтобы я вновь на нее наехал, я готов.
Большой Джим шевельнул одним пальцем, едва оторвав его от руля, и так показал, что в этом нет необходимости. Он был искренне восхищен другим.
- Посмотри на них, Картер.
Картер и сам не мог не обращать на это внимания. Толпа, которая шла из города, сгущалась с каж-дой минутой.
- Большинство из них будут возле Купола около девяти, а их никчемные родственники подъедут туда не раньше десяти. А то и позже. К тому времени эти уже натопчутся там и будут страдать от жажды. В полдень те, что не догадались прихватить с собой воды, начнут пить из зассанного коровами Динсморов-ского пруда, пусть их Бог любит. Бог должен их любить, потому что большинство из них слишком тупы, чтобы работать, и слишком пугливы, чтобы воровать.
Картер взорвался хохотом.
- Вот с чем нам приходится работать, – подчеркнул Ренни. – Толпа. Никчемный лохотрат. В чем они нуждаются в, Картер?
- Я не знаю, босс.
- Знаешь, ты хорошо это знаешь. В еде они нуждаются, Опре[439], музыке кантри и теплой постели, чтобы, когда садится солнце, заваливать в нее своих телок. Таким образом, они могут плодить новых по-добных себе существ. Ага, вот идет показательный экземпляр этого племени.
Это был Питер Рендольф, вытирая платочком свое ярко-красное лицо, он волочился вверх по холму.
Большой Джим находился теперь в лекторском режиме.
- Наша работа, Картер, – о них заботиться. Нам это может не нравиться, мы можем не всегда думать, что они этого достойны, но это та работа, которую нам поручил Господь. Впрочем, занимаясь ею, сначала мы должны думать о себе, и именно поэтому большую часть свежих фруктов и овощей из «Фуд-Сити» складировано в помещении секретариата городского совета еще два дня назад. Ты же об этом не знал, не так ли? Ну, и не удивительно. Ты на шаг опережаешь их, а я на шаг впереди тебя, и так оно и должно быть. Наука простая: Господь тем помогает, кто сам себе помогает.
- Конечно, сэр.
Подошел Рендольф. Он закашлялся, под глазами у него были темные круги, и, казалось, он похудел. Большой Джим нажал кнопку, которой опускалось окно.
- Садись сюда, шеф, подыши немного в климат-контроле, – а когда Рендольф взялся за ручку дверей переднего пассажирского сидения, сказал: – Да не туда. Здесь сидит Картер. – Он улыбнулся. – Садись на-зад.
Сзади под «Одиссей» подъехала не полицейская машина; это был санитарный автомобиль из госпи-таля. За рулем сидел Даги Твичел. Рядом с ним, на пассажирском сидении, со спящим грудным ребенком на руках сидела Джинни Томлинсон. Открылись задние двери, и оттуда вылезла Джина Буффалино. Все еще в своей униформе санитарки-волонтерки. А вслед за ней другая девушка – Гарриэт Бигелоу в джинсах и майке с надписью: ОЛИМПИЙСКАЯ СБОРНАЯ США ПО ПОЦЕЛУЯМ.
- Что… что… – это, наверное, было и все, на что была способная Линда. Сердце у нее едва не выска-кивало, кровь так сильно била ей в голову, что ей казалось, даже ушные перепонки у нее трясутся.
Твич произнес:
- Нам позвонил Расти и приказал выезжать в сад на Черной Гряде. Я даже не подозревал, что там есть какой-то сад, зато Джинни о нем знает, и… что это? Линда, ты белая как призрак.
- Со мной все нормально, – ответила Линда, понимая, что вот-вот может упасть в обморок.
Она ущипнула себя за мочки ушей, трюк, которому когда-то давно ее научил Расти. Как и большинст-во из его народных методов самолечения (прибивание жировиков корешком тяжелой книги, например), это подействовало. Когда она вновь заговорила, голос у нее, как ей показалось, уже звучал и ближе, и более реальнее.
- Он вам сказал, чтобы вы сначала заехали сюда?
- Да. Забрать кое-что из того. – Он показал на рулоны свинца на грузовом дебаркадере. – Просто, что-бы подстраховаться, так он сказал. Но мне нужны эти ножницы.
- Дядюшка Твич! – закричала Дженни и бросилась к нему.
- Как дела, Тигровая Лилия? – он обнял ее, подхватил на руки, и тогда поставил на землю. Дженни за-глянула через пассажирское окно, посмотрела на малыша. – А как ее зовут?
- Это он, – ответила Джинни. – Его имя Малыш Уолтер.
- Классно.
- Дженни, возвращайся на свое место, нам уже надо ехать, – позвала Линда.
Терси спросил:
- А кто в лавке остался, что скажете?
Джинни смутилась:
- Никого. Но Расти сказал, что это не беда, пока нет никого, кто нуждался бы в постоянном уходе. А таких, кроме Малыша Уолтера, там нет. И поэтому я схватила мальчика, и мы драпанули. Позже мы смо-жем вновь туда вернуться, так сказал Твич.
- Хорошо, чтобы хоть у кого-то это получилось, – грустно заметил Терси. Печаль, как это наконец-то заметила Линда, стала постоянным настроением Терстона Маршалла. – Три четверти населения города поперлись по шоссе 119 к Куполу. Воздух нездоровый, и температура в десять утра поднимется до вось-мидесяти пяти[440], как раз когда должны прибыть визитеры. Если Ренни с его подручными и обеспечили какое-то укрытие, я об этом ничего не слышал. Еще до заката солнца в Честер Милле появится много обессиленных людей.
- Друзья, может, нам лучше вернуться? – произнесла Джина. – Потому что я чувствую себя, как та кры-са, которая убегает с корабля.
- Нет! – вдруг воскликнула Линда так резко, что все посмотрели на нее, даже Одри. – Расти сказал, что должно произойти что-то плохое. Может, не сегодня еще … но он сказал, что должно. Набирайте свинца для окон вашей машины и уезжайте. Я не отважусь здесь долго ждать. Один из прихвостней Ренни уже приходил ко мне сегодня утром, а если он вновь окажется возле усадьбы и увидит что нет моей машины…
- Поезжай тогда, – сказал Твич. – Я сейчас сдам назад, чтобы ты могла выехать. Только не пробуй по Мэйн-стрит, там сейчас настоящая пробка.
- По Мэйн-стрит, мимо полицейского участка? – Линду передернуло. – Нет, благодарю. Маменькино такси везет только по Вест-стрит и дальше на горную долину.
Твич сел за руль санитарной машины, и обе юных медсестрички-новобранки тоже вновь полезли на свои места. Джина бросила через плечо на Линду последний, преисполненный сомнений взгляд.
Линда задержалась, сначала посмотрев на спящего, вспотевшего грудного ребенка, потом на Джин-ни.
- Может, вы с Твичем сможете вернуться в госпиталь сегодня вечером, посмотреть, как там дела. Скажете, что были на вызове где-то, в Северном Честере, еще ли где-то. Только, что бы там не случилось, нигде не упоминайте о Черной Гряде.
- Конечно.
«Легко тебе говорить, – подумала Линда. – А легко ли тебе было бы прикидываться, если бы тебя Кар-тер нагнул к мойке».
Она затолкнула Одри в минивен, закрыла раздвижные двери и скользнула за руль своего «Одиссея».
- Давайте убираться отсюда, – сказал, садясь рядом с ней, Терси. – Я не ощущал такой паранойи с тех времен, когда скандировал «кончай свинью»[441].
- Хорошо, – кивнула она. – Потому что идеальная паранойя – это оптимальная осмотрительность.
Она сдала задом, объехав санитарную машину, и направила минивен на Вест-стрит.
- Джим, – обратился Рендольф с заднего сидения «Хаммера». – Вот я размышлял о том рейде.
- О, наконец. Так почему бы тебе не поделиться с нами плодами твоих соображений, Питер?
- Я шеф полиции. Если речь идет о разгоне толпы на ферме Динсмора или командовании рейдом на нарколабораторию, где нелегальные вещества могут охранять вооруженные наркоманы… ну, я понимаю, где мне следует выполнять свои обязанности. Ну, скажем, так.
Большой Джим понял, что ему совсем не хочется обсуждать эту тему. Дискутировать с дураком контрпродуктивно. Рендольф понятия не имел, какие виды оружия могут храниться на радиостанции. По правде, и сам Большой Джим тоже (неизвестно, что Буши мог повписывать в их бланк-заказ), но он, по крайней мере, мог себе представить самое худшее, это тот подвиг, на который не был способен этот бол-тун в униформе. А если что-то случится с Рендольфом… ну, разве он уже не решил, что Картер будет ему вполне адекватной заменой.
- Хорошо, Пит, – произнес он. – Я был бы не я, если бы старался встать между тобой и твоими обя-занностями. И ты теперь новый командующий операции, а Фред Дентон твой заместитель. Ты удовлетво-рен?
- Вполне и полностью, на все сто! – выпятил грудь Рендольф. Став похожим на дородного петуха, го-тового вот-вот закукарекать. Большому Джиму, хотя с чувством юмора у него и было слабенько, пришлось прятать улыбку.
- Тогда отправляйся к участку и начинай собирать свой отряд. Городские грузовики, запомни.
- Правильно! Мы ударим в полдень! – потряс кулаком Рендольф.
- Подбирайтесь через лес.
- И еще, Джим. Я вот о чем хотел с тобой поговорить. Вопрос немного сложноват. Тот лес позади ра-диостанции, он довольно захламленный… там может расти ядовитый плющ… а также и ядовитый дуб, или еще что ни будь по-ху…
- Там есть проселок, – перебил его Джим. Терпение у него заканчивалось. – Я хочу, чтобы вы восполь-зовались им. Ударьте по ним с той стороны, откуда они не ожидают.
- Но…
«Пуля в голову может наделать намного больших хлопот, чем ядовитый плющ».
- Пит, приятно было с тобой поболтать. Увидеться также было приятно…
«И как же его определить, кто он есть на самом деле? Дебил? Идиот? Посмешище?»
- Это такое легкомыслие, – произнес Картер.
- Благодарю, Картер, ты высказал мою мысль. Пит, скажи Генри Моррисону, что теперь он отвечает за толпу на шоссе 119. И воспользуйся тем проселком.
- Я вот что себе думаю…
- Картер, открой ему двери.
- О, Боже мой, – произнесла Линда, резко поворачивая машину влево. Минивен прыгнул на бордюр за сотню ярдов от перекрестка Мэйн-стрит с Гайленд-авеню. Все три девочки на этот прыжок откликнулись смехом, но маленький Эйден, бедняга, лишь посмотрел испуганно и вновь обхватил руками голову терпе-ливой Одри.
- Что? – вскрикнул Терси. – Что?
Она остановилась на лужайке под деревом. Под большим дубом, но минивен тоже был немаленькой машиной, да и дуб уже сбросил почти всю свою увядшую листву.
- Там «Хаммер» Джима Ренни торчит посреди той чертовой развилки.
- Ты многовато ругаешься, – заметила Джуди. – Два четвертака в бранную кружку.
Терси вытянул шею:
- Вы уверены?
- Вы думаете, в городе еще кто-то имеет такой монструозный экипаж?
- Иисус правый, – пробормотал Терси.
- Бранная кружка, – на этот раз в унисон прокричали Джуди и Дженни.
У Линды пересохло во рту, язык пристал к небу. С переднего пассажирского сидения там вылезал Тибодо, и если он сейчас посмотрит в эту сторону…
«Если он увидит нас, я его перееду», – подумала она. Эта мысль ее каким-то странным образом успо-коила.
Тибодо открыл задние двери «Хаммера». Оттуда вылез Питер Рендольф.
- Тот мужчина ковыряется у себя в жопе, – сообщила всей компании Алиса Эпплтон. – Моя мама гово-рит, это значит, что он собирается сходить в кино.
Терстон Маршалл взорвался хохотом, и Линда, которая честно считала, что в ней больше не оста-лось ни капли смеха, присоединилась к нему. Вскоре смеялись уже все, даже Эйден, который не очень-то себе представлял, что их так рассмешило. Как и Линда, между прочим.
Рендольф пешком отправился вниз по холму, все еще теребя себя за зад форменных штанов. Ничего особенно забавного в этом не было, но при этом это становилось еще более смешным.
Не желая отставать от остальных, залаяла Одри.
Где-то лаяла собака.
Большой Джим услышал, но не пожелал обернуться на этот звук. Созерцание того, как Питер Рен-дольф широкими шагами спускается по холму, подарило ему ощущение полноты жизни.
- Только посмотрите, как он выковыривает штаны у себя из сраки, – произнес Картер. – Мой отец гово-рил, это значит, что человек собирается сходить в кино.
- Единственное место, куда он собирается сходить, это РНГХ, – заметил Большой Джим, – а если он настолько туп, что решит атаковать в лоб, это место будет последним, куда он сходит. Поехали к горсове-ту, посмотрим там по телевизору этот карнавал. Когда совсем надоест, я хочу, чтобы ты нашел того хиппи-доктора и сказал ему, что, если он попробует куда-то ушиться, мы его догоним и упечем в тюрьму.
- Да, сэр, – это было для него совсем легкая задача. Можно будет попробовать вновь наехать на экс-полицейскую Эверетт и на этот раз уже содрать с нее штаны.
Большой Джим нажал на газ, и большой «Хаммер» медленно поехал вниз по холму, сигналя тем лю-дям, которые недостаточно быстро убирались с его пути.
Когда он заворачивал на подъездную аллею городского совета, минивен «Одиссей», уже проехав пе-рекресток, взял курс прочь из города. На Верхней Гайленд-стрит пешеходов не было, и Линда резко уве-личила скорость. Терси Маршалл начал напевать «Колеса на автобусе»[442], а вскоре вместе с ним пели уже все дети.
Наконец и Линда, которая ощущала, как с каждой отмеченной спидометром десятой частью мили ее покидает очередной клочок страха, тоже начала подпевать.
День свиданий настал в Честер Милле, и большие ожидания наполняют люд, который нетерпеливо двигается по шоссе 119 к ферме Динсмора, где всего каких-то пять дней тому назад так неудачно закончи-лась устроенная Джо Макклечи демонстрация. Несмотря на воспоминания об этом, люди преисполнены надежды (если не чистым счастьем), несмотря на жару и смрад в воздухе. Горизонт вне Купола теперь виднеется, словно сквозь туман, а небо выше деревьев выглядит потемневшим, благодаря налипшим там твердым частичкам. Лучше всего смотреть прямо вверх, хотя и там неправильный цвет; голубизна набра-лась желтизны, будто небо, словно старческий глаз, затянуло пленкой катаракты.
- Так выглядело небо в семидесятые над бумажными фабриками, когда все они еще работали пол-ным ходом, – говорит Генриетта Клевард – та, что с не совсем сломанной сракой. Она предлагает Петре Ширлз, которая идет рядом с ней, глотнуть имбирного эля из своей бутылки.
- Нет, благодарю, – отказывается Петра. – У меня есть вода.
- Приправленная водкой? – интересуется Генриетта. – Потому что в моей бутылке так, дорогуша. По-полам, если точнее. Я называю эту смесь «Канадская сухая ракета».
Петра берет у нее бутылку и делает хороший глоток.
- Э-ге-гей! – выдыхает она.
Генриетта деловито кивает.
- Эй, мэм, голову эта штука не обманывает, но день в глазах делается более ярким.
Многие из богомольцев несут самодельные плакаты, которые они собираются показать своим визи-терам из внешнего мира (и телеоператорам, конечно), словно приглашенная публика какого-то утреннего телешоу в прямом эфире. Но плакаты на утренних телешоу всегда монотонно бодрые. А большинство здешних – наоборот. На некоторых, которые остались с той воскресной демонстрации, можно прочитать: «БОРИСЬ С СИСТЕМОЙ» и «ПОЗОР! ВЫПУСТИТЕ НАС НА СВОБОДУ!» Но есть и новые: «ЭКСПЕРИ-МЕНТ ПРАВИТЕЛЬСТВА? ЗАЧЕМ???», «НЕТ ТАЙНЫМ ОПЕРАЦИЯМ» и «МЫ ЛЮДИ, А НЕ МОРСКИЕ СВИНКИ». У Джонни Карвера написано: «ЧТО БЫ ВЫ НЕ ДЕЛАЛИ СЕЙЧАС С НАМИ, ПРЕКРАТИТЕ ЭТО ВО ИМЯ БОГА! ПОКА НЕ ПОЗДНО!» А у Фриды Моррисон плакат спрашивает, неграмотно, однако страст-но: «ЗА ЧЕИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ МЫ ГИБНЕМ?» Только Брюс Ярдли несет полностью положительного сорта лозунг. Прицепленный к семифутовой палке, обрамленный рюшами из голубой бумаги его плакат (возле Купола он будет возвышаться выше всех) извещает: «ПРИВЕТ, МАМА & ПАПА В КЛИВЛЕНДЕ! ЛЮБЛЮ ВАС ОЧЕНЬ, МОИ ДОРОГИЕ!»
Где-то с десяток надписей – это закодированные послания. Бонни Моррел, жена хозяина городского лесосклада несет один из таких плакатов, на котором предупреждение: «НЕ ПРОЩАЙ ИМ, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО ДЕЛАЮТ!» У Трины Кэйл под рисунком, который, вероятно, должен изображать ягнен-ка, хотя тяжело судить наверняка, написано просто «БОГ – МОЙ ПАСТЫРЬ».
Донна Барибо своей надписью призывает: «МОЛИТЕСЬ ЗА НАС».
Марты Эдмандс, которая иногда присматривает девочек Эвереттов, нет среди богомольцев. Ее быв-ший муж живет в Южном Портленде, но она сомневается, чтобы он приехал, да если бы и так, что она ему скажет? «Ты задолжал мне алименты, членосос?» Вместо шоссе 119, она отправилась на Малую Суку. Сюда хотя бы пешком не надо плестись. Она поехала на своей «Акуре»[443] (с кондиционером, включен-ным на полную катушку). Ее цель – уютный домик, в котором доживает свои осенние года Клейтон Бресси. Он ее четырехюродный дедушка, с которым давно перестали родниться (или неизвестно, что там было), и, хотя она не уверена относительно степени их родства или уровня отторжения, Марта знает, что у него есть генератор. Если тот все еще работает, она сможет посмотреть телевизор. Также ей хочется убедить-ся, что дед Клэйт в порядке – или в порядке настолько, насколько это возможно, когда тебе стукнуло сто пять, и мозг у тебя превратился на квакерскую овсяную кашку.
Он не в порядке. Он устал от короны самого старого из живых жителей Честер Милла. Он сидит в гостиной, в своем любимом фотеле, со своим любимым облупленным эмалированным лотком для ссыкла на коленях и тростью «Бостон Пост», прислоненной рядом к стене, но уже совсем окоченевший, как зака-менелый крекер. Нигде не видно Нелл Туми, его прапраправнучки и главной сиделки; она со своим братом и невесткой пошла к Куполу.
Марта скажет:
- Ох, дедушка, мне так жаль, но, наверное, уже время пришло.
Она идет в спальню, берет из шкафа свежую простыню и набрасывает ее на старого. В результате он делается похожим на зачехленный элемент мебели какого-то покинутого дома. Скажем, на высокий комод. Марта слышит гудение генера позади дома и думает: «Какого черта». Она включает телевизор, находит Си-Эн-Эн и садится на диван. Изображение на экране заставляет ее почти забыть о том, что компанию ей составляет труп.
Это кадр свыше, взятый сквозь мощный объектив с вертолета, который барражирует над Моттонским блошиным рынком, где вскоре будут стоять автобусы визитеров. А первые богомольцы внутри Купола уже прибыли. Позади их тянется хадж: двухполосное асфальтированное шоссе, заполненное от края до края людьми аж до «Фуд-Сити». Похожесть граждан города на муравьев в движении весьма очевидна.
Кто-то из телекомментаторов тарахтит в микрофон, используя слова на подобие чудесно и удивления достойно. Дальше он говорит: «Я никогда в жизни не видел ничего подобного». Марта приглушает звук с мыслью: «Никто такого не видел, дурья твоя башка». Она хочет встать и поискать, может, есть что-нибудь съедобное в кухне (может, это и недостойно, с трупом в комнате, но она же проголодалась, черт побери), но тут экран разделяется пополам. Слева выныривает дополнительная картинка, на которой с другого вертолета снимается вереница автобусов, которые выезжают из Касл Рока, и титры внизу экрана сообща-ют: ВИЗИТЕРЫ ПРИБУДУТ СКОРО, В 10:00.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |