Enlightenivent unfolds 12 страница

Хотя все великие учителя способны хорошо распознавать людей, очень редко случается так, что в ходе практикования пути ученик устанавливает хорошие отношения с учителем и стано­вится близок ему. Когда Сюэ-фэн приходил учиться к Дун-шаню и Тоу-цзы, ему, должно быть, было нелегко. Мы все можем вы­разить восхищение дхармовой устремленностью его непрерыв­ной практики. Тот, кто не будет учиться и практиковать, пожалеет об этом.

Редакция закончена в одиннадцатый день первого месяца первого года эры Ниндзи (1243).

Непрерывная практика, часть вторая

1242 год, Фукакуса

Бодхидхарма отправился из Индии в Китай, ибо об этом про­сил его учитель, досточтимый Праджнятара. Сквозь какие жес­токие ветры и снега прошел он за три года путешествия! Когда он отправился на корабле в неизвестную страну, бесчисленные волны вздымались на поверхности океана, окутанного облака­ми и туманом. Путешествие это не в силах даже вообразить себе те, кто привязан к телу и жизни.

Своей непрерывной практикой он обязан Исключительно великой силе сострадательной устремленности к передаче Дхар­мы и спасению погрязших в заблуждениях существ. Это есть непрерывная практика благодаря преданности делу передачи Дхармы, благодаря всеобъемлющему миру, в котором должна передаваться Дхарма, благодаря всему миру десяти направле­ний, который есть истинный путь, благодаря тому, что весь мир десяти направлений есть мир десяти направлений. Какое место не является дворцом Бодхидхармы? Какой дворец может вос­препятствовать его практикованкю пути?

Так Бодхидхарма покинул Индию. Поскольку он дал обет спасать живые существа, он не знал ни сомнений, ни страха. Поскольку он воплощал в себе всеобъемлющую практику спасе­ния погрязших в заблуждениях существ, он не ведал ни страха, ни сомнений. Попрощавшись со страной своего правитетя-ошм, он отпльш на корабле в Южное море и прибыл в Гуанчжоу. Хотя на корабле было множество людей, в том числе и монахи-по­мощники, о путешествии не осталось никаких записей. Никто не знает, что сталось с его свитой.

В двадцать первый день девятого месяца восьмого года правления под девизом Путун династии Лян (527) губернатор Гуанчжоу Сяо-ан официально приветствовал Бодхидхарму. Исполняя свой долг, он сообщил о прибытии Бодхидхармы императору У-ди. В первый день десятого месяца император У-ди отправил гонца с тем, чтобы пригласить Бодхидхарму во дворец.

Бодхидхарма отправился в столичный город Цзинлин и явил­ся на аудиенцию к императору У-ди, который сказал ему: «С тех пор, как мы взошли на престол, мы возводили храмы, копиро­вали сутры и одобрили пострижение такого количества мона­хов, что мы не в состоянии пересчитать их всех. Какова же заслуга этих деяний?»

«В них нет никакой заслуги», — сказал Бодхидхарма.

«Почему?» —спросил император.

Бодхидхарма сказал: «Есть малые достижения людей и дэв, которые становятся причинами желаний. Они подобны телам форм и не имеют никакой истинной реальности».

«В чем же тогда подлинная заслуга?» — спросил император.

Бодхидхарма сказал: «Когда чистая мудрость совершенна, сущность пуста и безмятежна. Однако такую заслугу не обрести мирскими делами».

«Что есть высшая священная истина?» — спросил импе-
ратор.

«Безбрежная пустота, ничего священного», — ответил Бод­хидхарма.

«Кто тот, что стоит передо мной?» — опять спросил им­ператор.

«Я не знаю», —сказал Бодхидхарма.

Император не понял его. Бодхидхарма знал, что гармонии нет и что время еще не пришло. Не сказав ни слова, в девятна­дцатый день десятого месяца он покинул столицу и направился на север от реки Янцзы.

В двадцать третий день одиннадцатого месяца того же года он прибыл в Лоян —столицу государства Вэй. Он остановился в монастыре Шаолинь на горе Сун, сел лицом к стене и так в молчании проводил день заднем. Но император Вэй (Сяо-мин) ничего не знал о прибытии Бодхидхармы и не стыдился своего незнания. Бодхидхарма происходил из воинской касты южной Индии, он был наследным принцем большого государства, в ко­тором существовали утонченные обычаи. В отличие от них обы­чаи маленького государства Вэй должны были казаться ему варварскими, но это не имело для него значения. Он не оставил ни страну, ни людей. Когда на него напал монах Бодхирути, он ни не пытался защищаться, но и не возненавидел его. Он не возмутился злыми намерениями Наставника Заповедей Гуан-туна, а просто не обратил на них внимания.

Хотя Бодхидхарма совершил множество вьщающихся по­ступков, его, из-за недостатка понимания и узколобости некото­рых китайских монахов, часто принимали за обыкновенного проповедника Трипитаки или за ученого, изучающего сутры и комментарии. Они не видели различий между истинным учени­ем Бодхидхармы, устремленным к единственным дхармовым вратам дзэнской школы, и учениями проповедников-коммента­торов. Рассматривающие Бодхидхарму таким образом—не бо­лее чем дикие звери, оскверняющие Дхарму.

Бодхидхарма быд двадцать восьмым подлинным наследни­ком Шакьямуни. Он покинул огромное царство своего отца, что­бы спасать чувствующие существа восточной страны. Кто может сравниться с ним? Если бы он не пришел из Индии, как бы смогли обитающие в восточных землях чувствующие существа увидеть и услышать истинное учение Будды? Они остались бы привя­занными к бесчисленным именам и формам. Ныне даже некото­рые варвары, вроде нас, с волосами и рогами, могут слышать истинную Дхарму. Сегодня, благодаря непрерывной практике Бодхидхармы, морем прибывшего в Китай, даже крестьяне и деревенские жители могут видеть и слышать Дхарму.

Китай был страной менее цивилизованной, чем Индия. Ки­тайские обычаи были куда менее цельными в сравнении с ин­дийскими. Такой великий мудрец, как Бодхидхарма, получивший и сохранявший сокровищницу Дхармы, никогда бы не осмелил­ся отправиться в свое путешествие, если бы он не обладал без­граничным терпением и неизмеримым состраданием. Ведь в Китае не было мест для практикования, и лишь очень немногие могли принять слова истинного учителя.

Бодхидхарма в течение девяти лет оставался на горе Сун. Люди называли его «Брахманом, уставившимся в стену». В последующем историографы называли его «гфактшсующим ученическую медитацию». Но это еще не вся истина. Только пат­риарх передавал сокровищницу ока истинной Дхармы, от про­бужденного к пробужденному, от учителя к ученику.

В «Записях, сделанных в лесу» Ши-мзня сказано: «Сперва Бодхидхарма посетил государство Ляп, а затем — государство Вэй. Потом он отправился на гору Сун и положил свой посох в храме Шаолинь, где он просто сел лицом к стене. Это не была постепенная ученическая медитация. Долгое время люди не мог­ли понять, почему он делает-'это. Поэтому они считали, что Бод­хидхарма практикует ученическую медитацию.

Однако медитация — всего лишь одна из многих практик дзэнского учения. Она вовсе не включает в себя всю практики совершенномудрого. Но те, кто писал историю того времени, поставили его в один ряд с практикующими ученическую меди­тацию и таким образом связали с теми, кто занимается мертвой практикой сгнившего дерева и потухшей золы. Совершенномуд-рый не ограничивается медитацией, но и не противоречит меди­тации. Это подобно тому, как «Книга Перемен» не ограничивается инь и ян, но при этом не противоречит инь и ян.

Когдя дянский император У-ди встретился с Бодхидхармой, он спросил: «В чем высший смысл священной истины?» Бод­хидхарма ответил: «Безбрежное и пустое, ничего священного». Император вновь спросил: «Кто стоит передо мной?» Бодхид­харма сказал: «Я не знаю». Если бы он не знал в совершенстве местного языка, он не смог бы отвечать так хорошо».

Таким образом, ясно, что Бодхидхарма отправился из госу­дарства Лян в Вэй. Он пришел на гору Сун и остался в храме Шаолинь. Хотя он и сидел в неподвижности лицом к стене, он вовсе не практиковал так называемую «ученическую медита­цию». Хотя он не привез с собой ни одного свитка с сутрами, он был подлинным наставником, передававшим истинную Дхар­му. Однако историки не понимали его и потому причислили его к разряду наставников «ученической медитации». Это было вер­хом невежества, что поистине печально.

Когда Бодхидхарма появился на горе Сун, один монах, по­добный собаке, облаял его. Как печально! Как глупо! Каким сер­дцем нужно обладать, чтобы отвергнуть сострадательный дар Бодхидхармы? Как можно не отплатить за его доброту? Среди мирской пыли встречаются те, кто не забывает доброты других. Люди называют их достойными. Великая доброта Бодхидхар­мы превосходит доброту родителей. Его сострадание несоизме­римо с сыновней любовью. Низкое происхождение народа Японии поистине удивительно, если мы задумаемся об этом. Мы не родились в центре мира и не видели процветающих земель. Мы не знали совершенномудрых и не видели мудрецов. В на­шей земле не было никого, кто бы вознесся на небо. Все мы в равной степени незрелы. С тех пор, как было основано наше государство, никто не вел за собой мирян. Мы не слышали ни о ком, кто бы очистил наше государство, равно как и ни один из нас никогда не знал, что есть белое, а что — черное. Мы не зна­комы ни с инь и ян, ни с триадой Небо — Земля — Человек. Как же мы можем понять взаимообращение пяти типов материи? Невежество это идет от незнания тех самых звуков и форм, ко­торые прямо у нас перед глазами. Это следствие незнания сутр и отсутствия подлинных учителей, с которыми их можно было бы изучать.

Раз у нас нет истинных наставников, мы не знаем, сколько томов, сколько сотен стихов, сколько тысяч слов содержат сут­ры. Мы открываем для себя лишь поверхностное значение тек­стов вместо того, чтобы проникать в сущностный смысл тысяч стихов и мириады слов. Мы узнаем древние сутры и тексты, если будем жаждать истинного учения. Если мы будем стремиться к истинному учению, древние сутры явятся пред нами.

Основатели китайских династий Хань и Вэй — Гао-цзу и Дай-ди — понимали стихи неба и передавали превращения форм земли. Если мы проясним их слова, мы поймем глубинные ос­новы неба, земли и людей. Люди, которых не вели за собой та­кие добродетельные правители, не знают, что значит истинным образом служить императору или своим родителям. Поистине, они —несчастные подданные своего правителя и несчастные дети своих родителей. В качестве подданных и детей они ут­рачивают драгоценность и попусту теряют время. Появившись на свет в такой семье, они не обладают авторитетом, чтобы уп­равлять, и цепляются за ничтожные должности. Вот почему го­сударство пребывает во мраке и редко когда засияет над нимсвет. Поскольку мы ведем презренную жизнь в далекой стра­не, где даже не слышали об истинном учении Татхагаты, какой прок цепляться за свое телесное существование? Почему мы цепляемся за свое телесное существование и чему мы отдаем свои силы?

Ведущие благородную и достойную жизнь не должны цеп­ляться за нее во имя чего бы то ни было, даже во имя Дхармы. Это справедливо и для тех, кто ведет низкую и презренную жизнь. С другой стороны, если ведущие низкую и презренную жизнь отдают себя следованию пути ради Дхармы, их жизнь более до­стойная, чем жизнь небесных созданий-дэв, царя, поворачива­ющего колесо, божеств неба и земли и чувствующих существ трех миров.

Бодхидхарма, первый китайский патриарх, был третьим сы­ном царя Сян-чжи из Южной Индии[2].

Он был принцем правящего дома, благородного проис­хождения, и его следовало почитать. Но в далекой стране Китае люди не знали, как почитать его. У них не было для него ни ладана, ни цветов, ни царских подушек, ни дворца. Япония — еще более далекая страна, где никто не знает, как следует почитать принца из великого государства. Даже если мы узнаем о благо­пристойных манерах, мы едва ли сумеем овладеть ими. Почтение к господину отличается от почтения к представителю царского дома: первое менее официальное, нежели второе. Но мы не можем указать на различия, поскольку не различаем рангов знатности даже среди себя самих. Поскольку мы не понимаем различий, мы не знаем и своих собственных рангов знатности.

Бодхидхарма был дхармовым наследником Будды Шакья­муни в двадцать восьмом поколении. После того, как он постиг путь, величие его утвердилось. Достойный совершенномудрый, наиболее почитаемый, он последовал просьбе своего учителя передавать Дхарму ради спасения всех живых существ и никог­да не цеплялся за телесную жизнь. В Китае прежде никогда не видели дитя Будды, не видели подлинного преемника, равно как и никто и не слыхивал там о непосредственной передаче облика патриархов от сознания к сознанию. До того, как там появился Бодхидхарма, никто не встречал истинного пробужденного. После этого в стране не было будд, которые не являлись бы его по­томками.

Будду можно встретить, когда расцветает цветок удумбара. В ожидании этого люди считают годы. Но первый патриарх бо­лее никогда не придет из Индии. При этом те, кто называет себя потомками патриархов, подобны одному человеку из царства Чу, который почитал как драгоценность обычный зеленый камень, полагая, что это яшма. Неспособные отличить яшму от камня, они пребывают в уверенности, что учителя сутр и трактатов могут сравниться с Бодхидхармой. И все из-за того, что знания их огра­ничены, а их понимание—поверхностно. Тот, кто не в состоя­нии распознать истинное семя праджни, никогда не станет преемником на пути патриархов. Они блуждают окольными пу­тями славы и выгоды. Как печально!

Даже после годов правления под девизом Путун в царстве Лян были монахи, отправлявшиеся в Индию. Зачем? Это было в высшей степени глупо. Из-за своих неблагих деяний в прошлом они без толку слонялись по чужим землям. Шаг за шагом про­двигались они по извращенному пути клеветы на Дхарму. Шаг за шагом они удалялись все дальше и дальше от земли своих предков. Что они обрели, прибыв в Индию? Они лишь сносили испытания и лишения среди гор и рек.

Хотя, казалось бы, они должны искать Дхарму, на самом деле они лишены устремленности к ней, так что даже в Индии они встречали не истинных наставников, но всего лишь учите­лей, истолковывавших трактаты и сутры. И все потому, что, хотя в Индии и есть истинные наставники, последователи, не обла­дающие правильным сознанием для поисков истинной Дхармы,-не в состоянии обрести ее. Мы не слышали о тех, кто отправился бы в Индию и повстречал бы там истинного наставника. Если бы им удалось встретить его, они бы рассказали об этом. А раз они не встречали истинных наставников, они ничего об этом и не говорят.

Даже после того, как Бодхидхарма пришел из Индии, в Ки­тае было множество монахов, которые полагались на сутры и трактаты и не стремились к истинному учению. Хотя они и чи­тали сутры и трактаты, они не в состоянии понять их смысл.

Окутанная невежеством деятельность их проистекает не только от их поступков в настоящем, но и от неблагих деяний в про­шлом. В этой своей жизни они не постигают истинного учения Татхагаты, они не просветлены непосредственной передачей учения Татхагаты, они не воплощают сознание Будды Татхагаты, они не прислушиваются к ветру дома всех будд. Это печально.

При династиях Суй, Тан и Сун было множество таких лю­дей. Но те, кто когда-то взрастил семена праджни, не занимают­ся пересчитыванием песчинок, даже если они и случайно вступили во врата, и именно они становятся наследниками Бод­хидхармы. Они —люди прекрасных корней, высшие из выс­ших, люди благих зерен, в то время как невежды просто навсегда обречены на прозябание в хижинах сутр и трактатов.

Поэтому мы должны взирать на глубокое учение, принесен­ное Бодхидхармой из Индии, не избегая и не страшась крутого склона. Ибо для чего же еще спасать нам свои зловонные кожа­ные мешки?

Дзэнский наставник Сян-янь говорил:

Сотни планов, тысячи средств,

Тело твое —лишь пыль в гробнице.

Не говори, что белые волосы не знают слов.

Это — послание из желтых источников.

Так, даже если вы составите сотни планов и придумаете тысячи средств, в конце концов все равно превратитесь в мо­гильную пыль. Далее, посылаемые правителем маленького го­сударства и его вассалами, вы скитаетесь по землям востока и запада, тысячи испытаний и мириады страданий мучают ваше сознание и тело. Вы отдаете свою жизнь знати, вплоть до того, что следуете в могилу за своим господином. Будущее, даруемое мирскими обязательствами, — это облака и туман темноты. С древнейших времен множество людей стремилось к незначи­тельным целям и отдавало за это свои жизни. Эти человеческие жизни можно было бы спасти, поскольку они могли бы стать сосудами пути.

Теперь, когда вы познакомились с истинной Дхармой, вы должны изучать ее, даже если бы вам для этого потребовалось расстаться с жизнями сотен и тысяч кальп. Зачем же приносить свою жизнь в жертву ради недостойных и ничтожных людей вместо того, чтобы посвятить ее широчайшему и глубочайшему учению Будды? Ни мудрые, ни глупые не должны колебаться в принятии такого решения. Подумайте спокойно. Если истинное учение не распространяется, то вы не сможете встретиться с ним, даже если жаждете отдать жизнь во имя его. Вы должны стре­миться обрести такое «я», которое бы встретило истинную Дхар­му. Вы должны стыдиться такого «я», которое не захочет пожертвовать жизнью ради истинного учения. Если и существу­ет что-то, чего стоило бы стыдиться, так именно этого.

Раз дело обстоит так, принятие великого дара Бодхидхармы заключается в непрерывной практике этого самого дня. Не огля­дывайтесь на свою телесную жизнь. Не цепляйтесь за любовь, которая ставит вас ниже зверей и птиц. Ведь даже если вы уце­питесь за такую любовь, вы не сможете сохранять ей верность вечно. Не стремитесь к семейному очагу, который подобен куче мусора. Ведь даже если вы обретете в нем обиталище, оно не сможет стать высшим прибежищем.

Мудрые патриархи прошлого отказывались от семи сокро­вищ и тысячи слуг, оставляли позади себя украшенные драго­ценностями дворцы и ярко-красные башни. Они относились к ним как к отбросам и навозу. Подобные деяния будд древности ярко свидетельствуют об их неизмеримой доброте.

Согласно одной древней китайской легенде, даже воробей помнил о благодеянии, оказанном ему тем, кто позаботился о нем и выходил, и подарил этому человеку яшмовое кольцо, пред­сказывающее благоприятное будущее. Пойманная в сети чере­паха не забыла добра того, кто освободил ее, и в благодарность являла свой облик на всех печатях, которые ставил ее спаситель. Как печально, что некоторые из обладающих лицами людей ли­шены добродетели благодарности, которая отличала этих жи­вотных!

То, что вы сейчас имеете возможность видеть будд и слы­шать Дхарму, есть результат непрерывной сострадательной прак­тики каждого из патриархов. Если бы патриархи не передавали учения от учителя к ученику, от сознания к сознанию, как бы оно дошло до нас сегодня? Вы должны великодушно отбла­годарить за оказанную милость, благодаря которой вы сегодня получаете одну фразу, одну Дхарму. Насколько же более велико благодеяние передачи высшей и совершенной великой Дхармы, сокровищницы ока истинной Дхармы? Разве возможно с при­знательностью не облагодарить за это? Вы должны поклясться подчинить этому дню свои жизни, количество которых может быть так же велико, как и количество песчинок в водах Ганга.

Вашему телу, посвятившему себя Дхарме, будут совершать поклоны и подношения, поколение за поколением. Такое тело почитают, охраняют, им восхищаются дэвы и повелители дра­конов. В Индии давно существует брахманский обычай поку­пать и продавать черепа, ибо люди почитают заслуги черепов тех, кто практиковал Дхарму. Если вы не посвятите своей теле­сной жизни пути прямо сейчас, сила практикования Дхармы не снизойдет на вас. Полностью отдаться практикованию, не, рас­ставаясь при этом с телесной жизнью — вот что значит совершен­ствовать практику Дхармы. И тогда череп ваш будут почитать, ему будут поклоняться. Но кто склонится перед вашим черепом, если вы не посвятите себя пути? Кто захочет купить или продать такой череп, найденный в открытом поле? Если вы не посвятите себя пути, потом, когда дух ваш оглянется на этот сегодняшний день, вы глубоко раскаетесь в той, что не сделали этого.

Демон бьет кости своего собственного тела за неблагие про­шлые деяния, а дэва почтительно склоняется перед своим скеле­том за благие поступки в прошлых жизнях. Думая о том времени, когда ваше тело превратится в грязь и пыль, позаботьтесь о бу­дущих поколениях без всякого себялюбия. И тогда все вы, видя­щие свои останки, не сможете удержать слез. Даже если вы превратитесь в грязь и пыль, и черепа вашего люда будут всеми силами избегать, вы будете очень счастливы, если будете непре­рывно практиковать истинное учение Будды.

Поэтому не страшитесь страданий от холода. Страдание от холода еще никогда не сокрушало пути. Бойтесь только одно­го — не-практикования. Отсутствие практики оставляет чело­века разделенным и закрывает путь. Пусть вас не сбивает с пути страдание от жары. Страдание от жары еще никогда не сокрушало пути. Бойтесь только одного — не-практикования. Отсутствие практики оставляет человека разделенным и зак­рывает путь.

Будда не побрезговал вкусить поднесенный лошадям ячмень. Совершенномудрые древности жили в горах и питались папо­ротником. Они являли собой великий образец для пробудившихся и мирян. Не уподобляйтесь демону, взыскующему крови или молока. День, отданный труду, есть непрерывная практика всех будд.

Хуэй-кэ, великим наставником Чжэн-цзун Пу-цзюэ, вторым китайским патриархом, восхищались даже божества и демоны. Он был учителем, исполненным высокой добродетели; он обла­дал огромными познаниями, и его почитали в равной степени и монахи, и миряне. Он долго жил в столичном городе Лояне и много читал. Такие люди рождаются нечасто. Понимание его было глубоко, а добродетель — непоколебима. Однажды ему во сне явился дух и сказал: «Если хочешь собрать плоды, то в этом месте оставаться не следует. Великий путь не так далек. Ты дол­жен идти на юг».

На следующий день он страдал от сильной головной боли и попросил своего учителя, дзэнского наставника Бао-цзина с горы Сяншань, что неподалеку от Лояна, вылечить его. И тут раздал­ся голос с небес: «Это не обычная головная боль. Кости твои меняются».

И Хуэй-кэ рассказал Бао-цзину о своем сне. Взглянув на го­лову Хуэй-кэ, на которой, словно пять гор, вздымались огром­ные шишки, Бао-цзин сказал: «Вид твой свидетельствует о благоприятном знамении; тебе суждено обрести великое пробуж­дение. Слова духа о том, что тебе следует идти на юг, означают, что учителем твоим станет Бодхидхарма, великий наставник из храма Шаолинь».

Дух, говоривший с Хуэй-кэ, был божеством-охранителем его бесконечного практикования пути. Следуя совету Бао-цзина, Хуэйкэ отправился на гору Шаошишань чтобы встретиться с Бодхидхармой. Стояла невероятно холодная зимняя ночь; гово­рят, что это был девятый день двенадцатого месяца. В такую зимнюю ночь высоко в горах человек не мог находиться под открытым небом, даже если не было ни дождя, ни снега. В ту невероятно суровую зиму стебли бамбука лопались от мороза. Снежный покров окутал всю гору. В снегу Хуэй-кэ с трудом отыс­кивал тропу. Кому дано измерить степень его страданий?

В конце концов Хуэй-кэ добрался до жилища Бодхидхармы, но ему не было позволено войти. Бодхидхарма даже не повер­нулся к нему. Но протяжении всей ночи Хуэй-кэ не спал, не са­дился и не отдыхал. До самого рассвета он стоял прямо, не ше­лохнувшись. Снег, валивший с неба, казалось, не знал пощады; он засыпал Хуэй-кэ, и вот он уже был занесен снегом наполови­ну. Каждая оброненная им слеза превращалась в льдинку. Видя свои замерзшие слезы, Хуэй-кэ ронял еще больше слез. Взгля­нув на свое тело, он подумал: «В прошлом один из ищущих путь сломал себе кости, выдавил из них мозг и кровь, чтобы накор­мить голодающих людей. Другой расстелил свои волосы по гря­зи, чтобы Будда мог пройти по ним. Третий бросился со скалы, чтобы тигр мог насытиться его телом. Вот каковы были они. Тогда каков же я сам?» И его решимость только усилилась.

Постигающие путь сегодня не должны забывать о словах, сказанных Хуэй-кэ: «Вот каковы были они. Тогда каков же я сам?» Если мы забудем о них, мы на бесчисленные кальпы погрузим­ся во мрак. Вот как обращался к себе самому Хуэй-кэ, укрепляя собственную устремленность к обретению Дхармы. Он спокой­но стоял, даже когда его заносило снегом. Если мы только пред­ставим себе, какие суровые испытания пришлось вынести Хуэй-кэ в ту ночь, у нас волосы встанут дыбом от ужаса.

На рассвете Бодхидхарма обратил на него внимание и спро­сил: «Чего ты ищешь? Зачем ты так долго стоял под снегопадом?»

Роняя слезы, Хуэй-кэ сказал: «Все, чего я желаю, так это того, чтобы вы, исполнившись сострадания, открыли врата слад­кой росы, чтобы пробудить множество существ».

Бодхидхарма сказал: «Высший и непостижимый путь, путь всех будд требует неустанного и непрерывного практикования на протяжении огромных кальп. Ты должен вынести невыноси­мое. Но если ты взыскуешь истинной колесницы с малой добро­детелью, малой мудростью и сознанием, запятнанным обусловленностью и самонадеянностью, ты лишь понапрасну затратишь силы».

И тогда Хуэй-кэ воодушевился. Тайком от Бодхидхармы он взял острый нож, отрезал левую руку и преподнес ее ему. Бод­хидхарма знал, что Хуэй-кэ является истинным сосудом Дхар­мы, и сказал: «Когда будды впервые обращаются к поиску пути, они во имя Дхармы отказываются от своей телесной формы. Теперь, когда я вижу твою решимость, я приглашаю тебя сюда, чтобы следовать пути».

Так Хуэй-кэ вступил во внутренние покои Бодхидхармы. В течение восьми лет он самоотверженно помогал ему. Поистине Хуэй-кэ являл собой образец; он был истинным поводырем, за которым следовали люди и дэвы. Усердие и самоотверженность, которыми обладал он, не знали себе равных ни в Китае, ни в Индии. Когда речь идет об «улыбке», вы должны учиться у Ма-хакавдьяпы. Что же касается «обретения мозга», то вы должны учиться у Хуэй-кэ*.

* Имеется в виду следующая история. Бодхидхарма сказал своим ученикам: «Вре­мя пришло. Можете ли вы выразить свое понимание?» Дао-фу сказал: «Ныне я полагаю, что мы не должны быть ни привязанными к знакам, ни отдалившимися от знаков. Путь должен действовать свободно». Бодхидхарма сказал: «Ты обрел мою кожу». Монахиня Цзун-чи сказала: «Я считаю, что это подобно радости от увиденной всего только один раз земли Будды Акшобхьи». Бодхидхарма сказал: «Ты обрела мою плоть». Дао-юй сказал: «Четыре великих элемента изначально пусты, а пять скандх не существуют. Поэтому я не вижу ничего, что можно было бы обрести». Бодхидхарма сказал: «Ты обрел мои кости». Наконец, Хуэй-кэ триж­ды поклонился, встал и вновь сел на свое место. Бодхидхарма сказал: «Ты обрел мой мозг».

Если мы спокойно поразмыслим, мы поймем, что даже если бы Бодхидхарма приходил из Индии тысячи раз, не будь непре­рывной практики Хуэй-кэ, сегодня не было бы такого большого числа учеников и последователей пути. Ныне, когды мы видим и слышим истинную Дхарму, мы должны выразить свою благодар­ность Хуэй-кэ. Многие способы выражения благодарности могут оказаться неподходящими. Отдать свою телесную жизнь недос­таточно. Замок не так уж прочен, ведь его можно взять штурмом или отдать другим членам семьи. Телесной жизнью можно по­жертвовать ради непостоянства, господина или ложного пути. Вот почему ни одна из этих жертв не будет должной. Наиболее подхо­дящий способ выразить свою благодарность — непрерывно прак­тиковать, день за днем. Это означает, что вы практикуете неустанно, не теряя ни одного дня своей жизни, не используя его ради самих себя. Почему так? Ваша жизнь есть благой исход непрерывной практики в прошлом. Вы должны немедленно отблагодарить за это. Как печально и как постыдно терять свое тело, которое унас­ледовало благие корни вследствие непрерывной практики патри­архов, став рабом семьи, подчинившись тщеславию ее членов, не замечая падения! Или тело может быть по ошибке отдано тому ужасному грабителю, демону славы и выгоды.

Если вы когда-нибудь будете ценить славу и выгоду, тогда относитесь с состраданием к славе и выгоде. Если вы будете сострадательны к славе и выгоде, вы не позволите им сокру­шить тело, которое можеть стать патриархом. Сострадание к семье и родственникам подобно этому. Не думайте, что слава и выгода—это фантомы и иллюзии, но считайте их чувствующи­ми существами. Если вы не будете проявлять сострадание к сла­ве и выгоде, вы накопите неблагие деяния. Подлинное око истинного учения подобно этому.

В мире понимающие люди благодарят за приобретенные золото, серебро или редкие сокровища. Они также высказывают благодарность, когда слышат добрые слова. Кто забудет вели­кий дар, дающий возможность видеть и слышать высшую истинную Дхарму Татхагаты? Знание этого само по себе является редким сокровищем в жизни. Кости и черепа тех, кто не отво­рачивается от непрерывного практикования, помещаются в свя­тилища пагод семи сокровищ; люди и дэвы почитают их и совершают подношения. Когда вы познаете этот великий дар, отплатите должным образом за неизмеримую гуманность, не давая своим жизням исчезнуть подобно каплям утренней росы. Вот что такое непрерывная практика. Сила этой практики заклю­чается в том, что вы сами практикуете подобно предшествен­никам побужденных.

Первый и второй патриархи не основывали монастырей, как не делали этого и третий и четвертый патриархи. Вот почему они были свободны от выполнения административных обязан­ностей. Пятый и шестой патриархи не строили собственных монастырей. Не делали этого ни Цин-юань, ни Нань-юэ.

***

Великий наставник Ши-тоу практиковал дзадзэн на огром­ной скале, на которой он соорудил себе хижину. Он сидел погру­женный в медитацию, не зная сна ни днем, ни ночью. Хотя он не пренебрегал трудом, он неизменно занимался дзадзэн каж­дый день. Ныне потомки его учителя Цин-юаня разбрелись по всей Поднебесной; они несут благо людям и дэвам. И все благо­даря цельной непрерывной практике и великой решимости Ши-тоу. Нынешние дома Юньмэнъ и Фаянь происходят от Ши-тоу.

Дата добавления: 2015-11-04