Курт отвёл взгляд, стиснув зубы и сжимая вторую руку в кулак. Бёрт пожал ладонь, к которой прикасался, вновь привлекая его внимание и глядя сыну в глаза.
– Я люблю тебя, Курт, – произнёс он почти умоляюще. – Прошу тебя, можем... может всё вернуться... к тому, как было раньше?.. Я хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты улыбался...
– Никогда не будет как раньше, – ответил Курт, глядя сурово и неумолимо. – Как ты можешь?.. Ты забыл её, ты уже забыл её, так?!
Бёрт, казалось, готов был вскочить на ноги, услышав обвинение, его глаза изумлённо распахнулись перед жестокостью этих слов.
– Курт, как ты можешь даже только думать такое? – сказал он, опуская взгляд, и слеза скатилась по его щеке. Курт это заметил и вздрогнул, внезапно ощутив укол вины.
– Я знаю, что она тебя понимала, и была единственной на всём свете, кто тебя понимал, – продолжил отец, не поднимая на него глаз. – И даже если со мной никогда не будет так же, я... я хочу попытаться, Курт. Всё это время я разрешал тебе закрываться в себе самом, это моя вина, я знаю. Но Блейн... был так уверен, он казался готовым сделать что угодно для тебя, и ведь он знает тебя совсем недавно... а я твой отец... это заставило меня о многом задуматься.
Бёрт поднял взгляд, встречаясь, наконец, с глазами сына. Курт почувствовал, как его сердце сжалось в груди, потому что это было правдой, он закрылся в себе... ничто уже не было бы как прежде без неё. Но он никогда не задумывался, каково было его отцу. Он был таким эгоистом, что не замечал его боли.
– Пап...
– Он любит тебя, правда? – почти шёпотом спросил Бёрт, с теплотой и нежностью в голосе. Курт ощутил внезапно, как его глаза затуманились.
– Да, – кивнул он. Бёрт слегка улыбнулся и, протянув руку, погладил его по щеке, вытирая упавшую слезинку.
– А ты позволь ему... Впусти нас к себе, Курт, – сказал он, продолжая поглаживать его кожу. – Я так по тебе скучаю.
Курт взглянул на него, впервые за долгие годы не испытывая злости. На самом деле, он никогда и не должен был чувствовать это... не вина его отца, если он не был, как Курт, в отличие от его матери; не его вина, если он не мог понять, насколько важно сыну смотреть ночью на звёздное небо. Бёрт не был виноват, что он такой... в этом не было ничьей вины.
– Ох, папа... – только и сумел произнести парень, разрыдавшись... во второй раз этим вечером, после того, как потратил столько времени, чтобы научиться не показывать своих эмоций, чтобы не испытывать их. Он почувствовал себя почти подавленным всем тем, что происходило... слишком много и слишком быстро.
Отец обнял его и стал нежно гладить по волосам, и Курт долго ещё плакал на его плече. Когда он затих, то ощутил, словно ещё один кусочек разбитого вдребезги стекла встал на своё место.
Не хватало ещё очень многих кусочков жизни... деталей, ракурсов, аспектов, которые ему никогда бы не пришлось прожить и которые продолжали бы мучить его во сне; но он мог сосредоточиться на той жизни, которая у него была, на тех, кто являлся её частью. У него был Блейн и был его отец... а ещё улыбка, потерянная во времени, и шрам, от которого не избавиться.
Но, возможно, этого было достаточно.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
Все следующие дни Курт и Блейн занимались вместе, держась за руки. Это было так странно и ново – прикосновение, столь простое и в то же время такое интимное... Они словно ощущали необходимость быть постоянно как-то связанными один с другим.
Блейн дал Курту прочесть свой дневник и попросил его тоже написать там что-нибудь так, чтобы заполненные ими обоими страницы чередовались день за днём с воспоминаниями, теперь более полными, которые оставались бы на бумаге; чтобы спустя годы было достаточно открыть эту тетрадь и найти их там же, будто время никуда не ушло. Курт был уверен, что в любом случае не забыл бы ничего, но удовлетворил его просьбу.
Это были дни мимолётных взглядов, вспыхивающих щёк, нерешительных прикосновений кончиков пальцев, украденных потихоньку поцелуев, как если бы кто-то мог поймать их, словно они были тайными любовниками в огромном замке. Как если бы внезапно они оказывались незнакомцами, и всё было опять, ещё раз ново для них, будто бы они не знали наизусть каждую реакцию, каждое движение другого.
Это было их секретом, который, несмотря ни на что, позволил им никогда не сдаваться. Прирождённая способность проживать каждый день, как если бы он был первым и последним.
Курт по-прежнему не считал себя совершенным, но пришёл к выводу, что это было так просто потому, что без Блейна он никогда не смог бы быть таким. Без Блейна он был... незавершённым. Был лишь один момент в течение дня, когда Курту удавалось поверить в его слова: когда их губы встречались. Или когда их взгляды находили друг друга, а Блейн улыбался, и свет возвращался в его жизнь, словно бы никогда и не исчезал.
Блейн делал его совершенным. И чтобы объяснить, заставить его понять это, Курт тайком написал песню, пользуясь свободными утренними часами. Потому что, может, ему никогда бы и не удалось передать цвет глаз Блейна на полотне, но зато был шанс, что он сможет воплотить его суть... их суть в идеальном слиянии голоса и музыки.
Однажды вечером Блейн вошёл, как всегда, в его комнату, но не встретил ни темноты, ни тишины: звучала музыка, нежная и мелодичная, заполняющая пространство словно пар, окутывая собой всё вокруг, и его тоже. Блейн удивлённо сморгнул и подошёл ко второй двери, за которой, без сомнений, нашёл бы Курта за фортепьяно.
И он был там, играл, явно в ожидании его прихода; ведь как только Блейн показался на пороге, Курт поднял взгляд с намёком на улыбку и начал петь, прикрыв глаза.*
-----------------------------------------------------------------------------------
* http://www.youtube.com/watch?v=j5iFxpkz40o
----------------------------------------------------------------------------------
All those days watching from the windows
All those years outside looking in
All that time never even knowing
Just how blind I've been
Now I'm here, blinking in the starlight
Now I'm here, suddenly I see
Standing here, it's all so clear
I'm where I'm meant to be
Курт открыл глаза и взглянул на Блейна, всё ещё стоящего у двери. Его сумка упала на пол, а рука была прижата к сердцу, пока он смотрел на него восхищённо, полностью захваченный его голосом, словами... тем, что они значили.
And in last I see the light
And it's like the fog has lifted
And in last I see the light
And it's like the sky is new
And it's warm and real and bright
And the world has somehow shifted
All at once everything looks different
Now that I see you
Блейн и не представлял, что Курт мог стать ещё прекраснее. Но в этот момент он понял, как глуп был раньше, потому что Курт казался... другим. Впервые его красота не была наполнена печалью, меланхолией и тайной; сейчас она была сияющей, будто маленький огонек оживлял его изнутри.
И Блейн знал, что именно он сделал это возможным. Не могло быть на свете радости больше этой.
All those days chasing down a daydream
All those years living in a blur
All that time never truly seeing
Things, the way they were
Now he's here shining in the starlight
Now he's here, suddenly I know
If he's here it's crystal clear
I'm where I'm meant to go
And in last I see the light
And it's like the fog has lifted
And in last I see the light
And it's like the sky is new
And it's warm and real and bright
And the world has somehow shifted
All at once everything is different
Now that I see you
Курт взглянул ему прямо в глаза, как если бы и без того не было ясно, что песня была о нём, что это Блейн вернул свет, о котором в ней говорилось. И потом спел последнюю фразу своим нежным голосом; Блейн был прав, думая, что он был голосом ангела.
Now that I see you.
Курт не успел даже подняться, как Блейн был уже рядом и целовал его, счастливо улыбаясь между поцелуями.
– Я люблю тебя, – выдохнул он ему в губы, прежде чем снова поцеловать, крепко обняв за шею.
– И я тебя люблю, – ответил Курт, зарываясь лицом в его кудри и вдыхая запах. Блейн вкусно пах чистотой, домом... и солнцем.
– Эта песня... она прекрасна. Я... я не знаю, что сказать...
– Ты ничего не должен говорить. Она для тебя. Она прекрасна, потому что ты прекрасен, – сказал Курт. Блейн поднял голову с его плеча и снова улыбнулся ему сквозь слёзы. И опять поцеловал его, запуская пальцы в его волосы, а Курт блаженно вздохнул, потому что это было непередаваемо великолепно – чувствовать себя совершенным.
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
– Простите, если настаиваю, но мистер Хаммел ничего не говорил о Вашем визите!
– Уверяю Вас, он меня знает, да ладно, дайте пройти!
– Я не думаю... Эй! Остановитесь!
Курт мог слышать этот разговор из своей комнаты, которая располагалась недалеко от основного входа, где, очевидно, Флинт спорил с каким-то незнакомцем, поскольку он никогда не слышал этого голоса. Хаммел слез с подоконника, где сидел в ожидании Блейна. Потом он снова услышал голоса, перебивающие друг друга, и быстрые шаги в коридоре, всё ближе. Курт шагнул к двери, слегка всем этим обеспокоенный, и внезапно она распахнулась.
В его комнату влетел парень в униформе, как у Блейна. Он был высокий и худой, с гладкими светло-каштановыми волосами, аккуратно зачёсанными вверх, и хитрой ухмылкой на лице. Парень смерил его взглядом с головы до ног, нисколько не смущённый своим статусом персоны нон грата*, и молча кивнул сам себе, как если бы получил какое-то подтверждение.
Курт заметно вздрогнул, оставаясь на месте и распрямляя спину, чтобы не показать, что напуган его присутствием. Он и не был напуган, не слишком; но было что-то странное во взгляде этого парня, словно он только что открыл нечто важное и собирался сообщить об этом.
Флинт, естественно, был медленнее парня, и лишь теперь добрался до двери, огорчённо произнеся:
– Простите, я не смог остановить его.
– Ничего страшного, Флинт, – ответил Курт, не отводя глаз от незваного гостя. – Можешь идти.
Мажордом не без колебаний ушёл, а парень дождался, когда за ним закроется дверь, довольно улыбаясь, и скрестил руки на груди, но продолжал молчать.
– Кто ты такой? – не выдержал, в конце концов, Курт, всё ещё стоя недалеко от подоконника. Другой сделал несколько шагов вперёд, останавливаясь между столом и кроватью.
– Меня зовут Себастиан, – заявил он невозмутимо. Курт приподнял бровь; видно было, что это имя ничего для него не значило. Но какой-то внутренний голос говорил ему, что это мог быть только один человек, потому что кто бы ещё притащился прямо к нему домой? Вот только ему не удавалось понять, как он его нашёл.
– И что ты делаешь в моём доме... Себастиан? – спросил Хаммел, скрестив руки на груди, зеркально повторяя позу гостя. Себастиан ухмыльнулся ещё шире.
– Мне было любопытно, – сказал он, приближаясь на пару шагов. Курт не дрогнул и не отступил, даже когда расстояние между ними заметно сократилось. – Мне было любопытно узнать, что такого Блейн нашёл в тебе. Откровенно говоря, я немного разочарован.
Итак, Курт оказался прав – это был именно тот таинственный парень, промелькнувший однажды намёком в разговоре с Блейном, когда тот не хотел отвечать на сообщения. Значит, это он был тем, кто целовал Блейна, прижимал его к себе в постели, трогал его. Конечно, всё это происходило с согласия Андерсона и тогда к нему это не имело ни малейшего отношения. Но здравые рассуждения не помешали вспышке ревности ослепить его на мгновение.
– Как ты смеешь лезть в наши дела? И как ты узнал, где...
– О, это было просто. У Блейни такая плохая память, что он всё записывает в дневник. Даже твой адрес.
Курт буквально оледенел, надеясь только, что тот не заметит, как он внезапно побледнел. Этот парень прочитал... всё. Было непонятно, попал ли дневник к нему в руки до или уже после того, как и Курт начал делать там записи... но это и неважно, потому что он знал, что Блейн писал о нём. На тех страницах было его сердце, его страхи, его эмоции и неуверенность, уже забытая. Там было написано, как он видел Курта, как он его любил. Курт и Блейн были на страницах того дневника.
Он не знал, чего было больше: злости или унижения в нём от мысли, что кто-то беспардонно рылся в том, что было между ними... и ради чего? Из-за секса? Одна идея, что этот парень прикасался к тем самым страницам, вызвала у него приступ тошноты.
Себастиан же, довольный произведённым эффектом, продолжил:
– Ты в курсе, что он приходил ко мне, чтобы я его трахнул, когда уже думал, что испытывает что-то к тебе?
Курта пробрала дрожь, он прижал стиснутые кулаки к бокам, убеждая себя, что не должен судить Блейна за то, что он делал, когда не существовало ничего, что бы их связывало. Андерсон ничего не писал об этом, даже когда ещё не собирался делить с ним дневник... Потому что это не было важно для него, Курт знал это, чувствовал. Себастиан ничего не значил, он просто хотел его спровоцировать.
– Убирайся из моего дома, – процедил Хаммел сквозь зубы, прожигая парня взглядом, самым злобным, какой только смог изобразить. Однако Себастиан не казался запуганным – напротив, видеть злость соперника определённо доставляло ему удовольствие.
– Готов поспорить, вы этим ещё не занимались, – добавил он невозмутимо, приблизившись ещё, потом обойдя Курта сзади и останавливаясь там. Тот закрыл глаза и стиснул челюсти от внезапного ощущения горячего дыхания на шее. – Иначе, ты бы наверняка увидел отметины от моих рук у него на заднице.
Курт резко развернулся и, схватив Себастиана за воротник, приложил его к стенке рядом с подоконником. Но даже тогда тот даже глазом не моргнул, словно он это предвидел, словно на это и рассчитывал. У Курта потемнело в глазах от ярости, от непреодолимого желания наброситься на него с кулаками.
– Не смей так о нём говорить. Ты даже имени его не должен произносить, – процедил он, прежде чем впечатать Себастиана в стену, после чего отпустил его и сделал шаг назад. Тот лишь оправил слегка помявшуюся форму и привёл в порядок воротничок рубашки, наблюдая за его попытками восстановить дыхание.
– С чего бы это? В конце концов, нас с ним объединяет кое-что, чего у вас двоих нет, – заметил он, вальяжно опираясь на подоконник. Курт поднял взгляд, опуская руки, которые прижимал к лицу. Было очевидно, что другой добивался его срыва. Нельзя было доставлять ему такого удовольствия, нельзя было ему поддаваться; следовало оставаться спокойным. Сарказм – его излюбленное оружие.
– И что же это... секс? – поинтересовался он, приподняв бровь. – Ты действительно думаешь, что поэтому ты ближе ему, чем я? Не представляю, как он мог спать с такой дешёвкой, как ты.
Впервые выражение лица Себастиана изменилось; он злобно взглянул на него, убрав руку с подоконника. Чего Курт не ожидал, так это его реакции. Себастиан сгрёб его за ворот и с силой ударил о стену между окном и кроватью.
Курт закрыл глаза и всхлипнул... жёсткий удар пришёлся на шрам, заставляя его ослепнуть от боли на секунду. Потом он постарался взять себя в руки и загнать назад слёзы, подступившие от внезапного и неожиданного жжения в спине, потому что он бы ни за что не стал плакать на глазах этого парня. Лучше уж умереть.
– Вымой свой ротик, когда говоришь обо мне, маленький лорд, – процедил ему в лицо Себастиан, прежде чем оттащить его от стены, чтобы снова швырнуть на неё, на этот раз отпуская и позволяя сползти вниз. Курт закусил губу от боли, вся спина горела и пульсировала нещадно и, вероятно, кровоточила из-за слишком тонкой кожи старого шрама.
Сидя на полу со сжатыми кулаками, он постарался сосредоточиться на дыхании: вдох и выдох, вдох и выдох... но это не сработало, потому что Себастиан снова заговорил, глядя на него сверху вниз.
– Я тебя раскусил, – сказал он, вернув на лицо прежнюю самодовольную ухмылку. – Мальчик с голубыми глазами, богатенький и таинственный, живущий в огромном поместье... Я не удивлён, что Блейн увлёкся тобой после того, как ему не хватило пальцев на руках, чтобы сосчитать комнаты в твоём дворце.
– Думай, что хочешь, если тебе от этого легче... но теперь... убирайся из моего дома. И не смей больше приближаться ко мне или к Блейну... никогда больше... – прошипел Курт, подняв на него взгляд, пока пытался подняться, соскальзывая обратно по стенке, что только усилило боль в спине. Себастиан, казалось, был немного озадачен такой преувеличенной, на его взгляд, реакцией, но не придал этому особого значения и сделал вид, что не расслышал. Он огляделся, словно какая-то мысль только что промелькнула у него в голове, и уставился на Курта.
– Слушай, ты не объяснишь мне кое-что? – спросил он обыденным, почти дружелюбным голосом, как если бы это был нормальный разговор, и Курт не застыл на полу по его вине. – Какого чёрта вы не открываете окна в этом доме?
И, не обращая внимания на полный ужаса взгляд Курта, он отвернулся и взялся за оконную ручку.
-----------------------------------------------------------------------------------------------------------
* persona non grata (латинское выражение)
1 юридический термин - лицо, нахождение которого на территории государства пребывания дипломатического представительства объявлено нежелательным.
2 переносное значение - нежелательная персона.
========== Глава 9 ==========
http://imgdepo.ru/id/i3989093
Когда солнце исчезло за горизонтом, ни одна свеча не сможет заменить его.
Джордж Р.Р. Мартин
Всё произошло в одну секунду. Курт попытался подняться, но его спина, казалось, горела огнём; тогда он попробовал сказать Себастиану не делать этого, но сама мысль о том, что могло произойти, заставила его окаменеть, и ему не удалось произнести ни единого слова. "Нет!" –застряло у него в горле, пока он протягивал к нему руку в надежде, что тот поймёт то, чего, очевидно, он не знал. Потому что, как бы Себастиан его ни ненавидел, неужели же он мог быть настолько подлым и беспощадным, чтобы желать его смерти, да ещё таким жутко болезненным образом?
Может, он прочёл не весь дневник, а лишь несколько страниц, пролистав те места, где Блейн или он сам вполне ясно намекали на его состояние. Ну не мог же он быть убийцей... он просто не знал, не могло быть иначе.
Но это не меняло тот факт, что чужая рука поворачивала в этот момент ручку, и что окно с затемнённым стеклом открылось бы, освещая в первую очередь как раз то место, где он находился. И насколько бы тело Курта не было защищено одеждой, и как бы он не закрывал лицо, свет солнца нашёл бы его. И причинил бы боль... такую невыносимую боль... он знал это, потому что помнил, как если бы это случилось вчера. И Хаммел был так напуган, что даже не нашёл в себе сил, чтобы упасть и сжаться в комок, чтобы отдалить момент, когда солнце настигло бы его.
И в этот момент он подумал о многих вещах... о боли, о своей матери, о Блейне... Блейне... Блейне... потому что он умрёт... умрёт и не увидит его больше, и не сможет больше ему сказать, что он любит его, и что он был его солнцем и...
– СЕБАСТИАН!
И Курт, и Себастиан резко развернулись к входной двери, где стоял Блейн с широко распахнутыми, мечущимися между ними глазами, пытаясь понять, что здесь происходит, почему Курт сидел на полу... но его внимание немедленно привлекла рука Соловья, лежавшая на ручке окна. Он уставился на неё в ужасе, испуганный не меньше Курта, и заметно вздрогнул.
– Себастиан... – сказал он тихо, как если бы разговаривал с террористом, собравшимся убить своего заложника, выставив ладони перед собой, в успокаивающем жесте. – Себастиан, ради Бога, убери оттуда руку!
Себастиан слегка удивлённо вскинул голову, слыша голос Блейна, в котором проскользнули истерические нотки, а после замер, держа руку всё там же и вопросительно приподняв бровь.
– Блейн, это окно, – произнёс он с сарказмом, снова поворачиваясь к Курту, всё тело которого мелко тряслось, а глаза наполнились слезами от боли и страха. – Да что с вами такое?!
– Убери руку оттуда. Прошу тебя, Себастиан... не открывай окно, я тебя умоляю... не делай этого! – всхлипнул Блейн, делая шаг вперёд.
Он не мог понять, почему Курт застыл там вместо того, чтобы вскочить и спрятаться куда-нибудь, где на него не упал бы свет – впрочем, насмерть испуганное выражение парня, если и не объясняло, то говорило о многом. Что ему сделал Себастиан? И, главное, почему он там вообще находился?
Себастиан нахмурился, увидев, что Блейн и в самом деле готов был буквально разрыдаться, и, не понимая ещё, в чём же дело, убрал руку, поднимая её вместе с другой в знак согласия.
– Окей, окей, я его не открою! Но ты мог бы мне объяснить...
– Курт не переносит солнечный свет, будь ты проклят! Ты мог его убить, понял, придурок?! – взорвался Блейн, пока выражение лица Себастиана заметно менялось по мере того, как мысль о том, что он чуть не убил человека, усваивалась его сознанием, оглушая его и заставляя пошатнуться от внезапного головокружения.
– Я... О Боже мой, – прошептал он виноватым и одновременно ошарашенным тоном, который вовсе ему не подходил, но казался, тем не менее, искренним. – Я не знал, Блейн...
– Вон, – прошипел Блейн, приблизившись ещё больше, и мельком заметив, что Курт закрыл лицо ладонями, чтобы не показывать слёз, которые был не в силах сдержать. – Вон!
Себастиан, казалось, собрался что-то сказать, но передумал, глядя на него с болью в глазах, словно тот его ранил, и широкими шагами вышел из комнаты, захлопывая за собой дверь. Её грохот эхом разнёсся по комнате, прежде чем всё погрузилось в тишину.
Блейн опустил взгляд на Курта, казавшегося маленьким дрожащим бледным комочком... слишком бледным.
– Курт, – прошептал он, осторожно приблизившись и присев на колени напротив него. Слушая его приглушённые ладонями рыдания, Андерсон чувствовал себя так, словно медленно умирал. Он никогда не должен был связываться с Себастианом, в некотором смысле это... это было и его виной.
– Курт, посмотри на меня, – Блейн тихо протянул руку и коснулся его плеча, но Курт дёрнулся от него, слегка ударившись спиной о стену, и всхлипнул, на мгновение поднимая взгляд. Андерсон немедленно узнал эту гримасу боли.
– О Боже, спина... у тебя болит спина? Курт? Скажи что-нибудь, прошу тебя!
– Флинт, – сумел простонать Хаммел, закусив губу до крови, потому что каждое рыдание слишком сильно сотрясало его тело, только усиливая боль, но он просто ничего не мог с этим поделать. Блейн понял его и моментально выскочил из комнаты в поисках мажордома.
Двое вернулись почти сразу. Пожилой мужчина держал в руке маленький чемоданчик, содержащий медикаменты, и очень заботливо, каждый поддерживая парня под локоть, они подняли Курта и сняли с него одежду, укладывая потом на кровать животом вниз.
Кожа на спине была значительно краснее, чем в последний... и единственный раз, когда он её видел, и в нескольких местах почти кровоточила. Флинт сел на краю кровати и провёл сверху мокрым полотенцем, прижимая сильнее в этих точках, чтобы заставить скопившуюся под поверхностью кровь выйти, а после стирая её. Курт уткнулся лицом в подушку, сжимая руками края покрывала и продолжая приглушённо всхлипывать.
Блейн не знал, что делать: мог ли он присесть с ним рядом и попытаться держать его за руку, погладить по волосам... Курт казался таким хрупким, что парень боялся его сломать, разбить на маленькие кусочки, словно тот был из стекла. Так что ему ничего другого не оставалось, как шагать взад-вперёд рядом с кроватью, время от времени поглядывая на него, не в силах сдержать слёз каждый раз, когда Курт вскрикивал в подушку.
Флинт достал из чемоданчика флакон и нанёс на спину Курта что-то вроде защитного прозрачного геля, стараясь втирать его как можно аккуратнее, но Курт продолжал стонать, заглушая, насколько ему удавалось, крики, и Блейн схватился за волосы, потому что он не знал, что делать... кого винить... не знал, сойдёт ли это за смягчающие обстоятельства после убийства Себастиана, потому что, в сущности, он же его не программировал... он это вот только сейчас решил, его можно было выдать за приступ невменяемости... Хотя, вообще-то, ему это было и не важно, пусть бы его арестовали, лишь бы Курт больше не страдал так, не кричал и не плакал.
Когда Хаммел, тоненько вскрикнув, выгнулся почти под прямым углом над кроватью, Блейн не выдержал и подскочил к нему, упав на колени рядом, убирая ему растрепавшиеся волосы с покрытого испариной лба.
– Шшш... всё хорошо, всё хорошо, – начал он напевать слова, словно колыбельную, хотя и знал прекрасно, что Курт не смог бы заснуть. Он продолжал шептать их ему на ушко, а Курт отчаянно искал вслепую его руку, пока не нашёл её и не сжал так сильно, что почти перекрыл доступ крови к пальцам... но это не имело значения.
Прошло, казалось, бесконечно много времени, когда Флинт, наконец, закончил процедуру и встал, закрывая чемоданчик.
– Будет лучше, если Вы вернётесь завтра, – сказал он Блейну, сурово глядя на него, поскольку, безусловно, сообразил, что тот имел некое отношение к парню, натворившему всё это. Блейн не обратил внимания на его осуждающий взгляд и рассеянно кивнул, гладя волосы Курта и не отпуская руку парня, которая всё менее крепко сжимала его. Курт лежал щекой на подушке, мокрой от слёз, с закрытыми глазами и искажёнными болью чертами, но, по крайней мере, перестал плакать.
Блейн наклонился, чтобы нежно поцеловать его в висок и прошептать на ушко:
– Ты такой сильный, любимый... такой храбрый... Я вернусь завтра, спи, хорошо? Я так люблю тебя.
Курт слабо кивнул, жалобно застонав в ответ, и медленно отпустил его руку. Блейн взглянул на него в последний раз, неохотно отворачиваясь и выходя из помещения.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
На следующий вечер Блейн вернулся, как и обещал. Он долго боролся с рациональной стороной своего разума, чтобы решить, что делать с Себастианом – а если точнее, убить ли его, и каким способом, в случае положительного решения – но в результате пришёл к выводу, что самым важным сейчас было убедиться, что Курт в порядке, и узнать, как всё произошло. Тем утром, между прочим, Себастиан не показывался, почуяв, вероятно, риск, которому в противном случае мог подвергнуть свою жизнь.
Открыв дверь в комнату Курта, Блейн застал того на постели в почти сидячем положении, его спина была перевязана и опиралась на гору подушек, помогавших поддерживать её прямо. Он смотрел прямо перед собой, настолько погружённый в свои мысли, что даже немного подпрыгнул, услышав звук закрывшейся двери. Курт повернул голову и взглянул на Блейна невероятно печальными, почти остекленевшими глазами, и Андерсона будто ледяной водой окатило: все его усилия превратились в дым за пару секунд. В каком-то отдалённом уголке его мозга закрутились колёсики, разрабатывая новые пытки, которые он мог бы применить к Себастиану, чтобы добавить их к уже существующему списку.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |