Автор ничего не пропагандирует. 2 страница

– Недостаточно п-п-притупились, видимо, я бы еще закрутил ликера. Только он закончился.
– Я бы на твоем месте закрутил нос в рубероид, а то он приобретает цвет неудачи!
– Совсем плох?
– Как твоя личная жизнь.
– Давай без аналогий.
– Это лишь яркий пример для понимания. Ника, дай ему зеркало, пусть полюбуется на эту трагикомедию.
– Отставить зеркало! Понимаешь, Марк, моя личная жизнь – как Деми Мур в девяностых.
– Лысая?
– П-п-прекрасная! И загадочная.
– Да уж. Такие ребусы я не в состоянии разгадать.
– Вот видишь.
– Вижу. Твой нос, а ты – нет. Люди часто не видят, что творится у них под носом. Или не хотят видеть.
– Ты что, мать твою, в философы подался? Короче, я первый искупнусь, присмотрите за вещами, – оборвал беседу Диктор и быстро засеменил к морю.
Спустя полчаса присмотра за вещами мы начали волноваться, поскольку Диктор не возвращался. Пляж был широким, а мы находились достаточно далеко от моря. Сквозь людей сложно было распознать кого-то в воде.
– Слушай, я поищу его, как-то это странно, – сказал я Нике. – Не скучай.
– Не стоило отпускать его одного, Марк.
– Да ладно, не такой он уж и пьяный. Волн нет, а плавает Диктор хорошо. Скорее всего, на буйках повис.

– Видела я, как таких хороших пловцов синими из воды достают. Не самое приятное зрелище.
– Как мило.
Я подошел к воде. В зоне видимости разыскать его взглядом мне не удалось. Я решил доплыть до буйков, на которых колыхались несколько человек. Не оказалось его и там. В стороне я увидел длинный понтон, который шел от берега. Вдоль понтона стояли гидроциклы. Я решил сплавать в том направлении и спросить у местных обитателей за нашего парня.
Взобравшись на понтон, я понял, что местные обитатели тревожно что-то обсуждают, показывая пальцами в море, где один гидроцикл как-то странно и бесцельно гонялся кругами за другим. Один из молодых людей что-то возбужденно тарахтел в телефон на сербском языке. Когда водные мотоциклы приблизились, я понял, что спрашивать за нашего парня не придется. На первом аквабайке скакал по волнам Диктор, и, как я понял из сложившейся ситуации, делал это явно нелегально, поскольку никакого спасательного жилета на нем не было. К тому же, удовольствие это, само собой, не бесплатное, а деньги Диктор явно не в плавках носил.
Сделав еще несколько кругов, Диктор прибавил газу и погнал аквабайк вдоль буйков. Отдалившись на сотню метров, он заглушил мотор и, оттолкнув водный мотоцикл в сторону, нырнул в воду. Из отдыхающих никто ничего не понял. Просто какой-то чудак решил бросить «тачку» и сигануть в воду. Дескать, ну, надоело человеку, с кем не бывает?
Двое с понтона резко рванули на берег. Дело приобретало серьезный оборот. Я пытался проследить за Диктором, но он выбрал достаточно людное место для бегства. Я быстро потерял его из вида. Происходящее меня слегка обескуражило. У Диктора, конечно, случались легкие съезды чердака на кураже, но таких представлений я не ожидал.
– Видимо, нам пора уходить, – растерянно сказал я Нике, вернувшись на берег.
– Что случилось? – поднялась она на ноги.
­– Фраер угнал водный мотоцикл.
– Ты шутишь? Как? Куда угнал?!
– Я разве похож на его адвоката? Я видел, как за ним гонялись кругами. Потом босяк сиганул в воду и скрылся из вида. Где-то в той стороне пляжа, откуда мы пришли.
– Так его не поймали?
– Пока что нет.
– И что теперь делать?
– Что делать, что делать… Бамбук курить.
– А если его найдут?
– Тогда жопу порвут.
– Вещи его здесь остались.
– Было бы странно, если бы он в них купался.
– Куда же он пойдет?
– Назад точно не вернется. Он, конечно, псих, но не тупой.
– С ума сойти, – растерянно щебетала Ника. – Отчего его так переклинило?
– У него потом и спросишь, если успеешь. Ведь теперь он должен умереть от рук Стивена Сигала, как человек не соображающий, что творит.
– Сигал уже старый. Вряд ли, – с полной серьезностью ответила Ника.
– Герои не стареют. Они ебут и убивают, – не менее серьезно ответил я. – В общем, забираем вещи Диктора и айда в Будву.
– Не хватало еще искать его!
– Подождем на парапете, возле выхода из тоннеля, там спуск по скалам к воде есть, можно искупаться. Дорога-то здесь одна, авось встретимся.
Мы медленно шли вдоль пляжа, внимательно глядя по сторонам в надежде заметить нашего друга. Потом нам повстречались те двое, которые убежали с понтонов за Диктором в погоню. Не нашли, стало быть. В принципе, человек в плавках не должен привлекать сильного внимания в курортном городке, так что я вполне допускал, что Диктор мог и в таком виде отправиться к нашей вилле. Мы немного успокоились и обсуждали произошедшее. Ника жаловалась, что не смогла искупаться. Теперь вместо этого я должен был ее фотографировать. Раз двадцать возле пальмы и столько же на фоне гор. Потом еще двадцать раз возле пальмы, потому что волосы легли не красиво. У нее, разумеется.
Когда мы подходили к тоннелю, откуда-то из зарослей в стороне я услышал знакомый шутливый тон:
– Эй, есть минимальная одежда для бывшего депутата верхней палаты?
Я подошел ближе к кустарникам слева от входа в тоннель. Внезапно оттуда вылез Диктор с поцарапанным животом. Я швырнул в него рюкзак с вещами и развел руки в стороны:
– Хьюго Босс! Последняя коллекция!
Тем не менее, я был рад встрече:
– Кретин!
– Диктор, у тебя совсем мозги слиплись? Зачем ты украл гидроцикл? – спросила Ника.
– Ничего я не крал. Я только попросил посидеть, почувствовать. Вдруг бы я прокатиться захотел за деньги.
– Прокатился? Денег хватило? – злобно спросил я.
– Извините, не сдержался. Ключ безопасности заманчиво торчал в ячейке. Я подумал, что можно и без денег. Сэкономил, выходит, – оправдывался Диктор.
– По уровню развития и замашкам ты похож на депутата, действительно.
– Всего-то на пять минут одолжил. Я на похожем аппарате в прошлом году на Соже два дня катался, когда на слет ездил.
– Скоро по этапу поедешь. На слет.
– Да кому я нужен, умоляю! Мелочи жизни! Я же ничего не сломал, никого не переехал.
– Хорошие новости, согласен.
– Сегодня бороду сбрею, и привет – ты изменился, раньше ты был другим.
– За тобой двое побежали, кстати.
– Хуевые бегуны, получается.
– А зачем ты в кусты залез? – засмеялась Ника.
– Слился с местностью. Без одежды, знаете, неуютно. Надеялся, что вы в скорости будете идти назад, не поднимая паники.
– А ты не думал, что на нашем месте в подобной ситуации логичнее всего было бы обратиться к спасателям?

– Зачем?
– По поводу твоего исчезновения, болван! Извините, но наш кореш решил искупнуться – и не вернулся. Не могли бы вы поискать его где-нибудь на дне?
– Так я Марка на понтоне заметил. Сообразил же, в чем дело.
– Тебе повезло, сопляк, – сказал я. – Вижу, ты уже протрезвел?
– Ага, хлебнул адреналина. Сектор приз сегодня на моем барабане.
– Так жить нельзя, – многозначительно выдохнула Ника.
– Заканчивайте ныть! Будет что вспомнить, ­– сказал он, одевшись. – Можем идти, нам в аптеку еще зайти нужно. И акустику найти.
– Я бы посоветовал тебе искать доктора Хадоркина, а не акустику.
– Все дерьмо под контролем! – выдал он любимую фразу. – Есть пивко?
Я махнул на него рукой, развернулся и пошел в прохладный тоннель. Ника шла рядом. Диктор плелся сзади и что-то гундел, осознавая вину за сегодняшний испорченный отдых.
Спустя несколько минут я обернулся:
– Диктор!
– Что? – буркнул он.
– А ты на Соже на яхте не катался, когда на слет ездил? – с сарказмом поинтересовался я.
– Нет. А в чем дело?
– Тут яхты кругом. Я подумал, может… Прокатишь? Аренда яхты на день потянет на косарь Евро, зачем бабки-то платить, сам подумай? Сэкономим.
– Ха-ха-ха, – изобразил он демонстративный смех. – Король подъёбки снова в деле.
Ника улыбнулась. Хорошее настроение возвращалось. Я предложил пойти во вчерашний ресторан. По дороге мы зашли в магазин техники и купили небольшие колонки за десять Евро. Также состоялся долгожданный визит в аптеку, где Диктор приобрел огромную пачку презервативов.
– Смотри-ка, малыш серьезно настроен, – заметил я.
– Идет ва-банк, – дополнила Ника.
– Трезво оценивает свои возможности, – подвел итог Диктор.
В заведении мы внезапно встретили Алину, Самбо и Сахарного. Официант, с которым мы подружились вчера, тоже был на месте и радушно пожал нам руки. Первым спросил Самбо:
– Диктор, а что с твоим носом?
– А что с моим носом?
– Как бы так выразиться. Он, знаешь, чуть-чуть подгорел. Самую малость.
– Ты бы лучше спросил, что у него с мозгами, – вмешалась Ника.
– А что у него с мозгами? – спросила Алина.
– Они, знаешь, чуть-чуть подгорели. Самую малость.
– Диктор выкинул новый фокус? – спросил Самбо, знающий не понаслышке о выступлениях своего друга.
– Это был не фокус, а целое, сука, цирковое представление! Короче, пошли мы сегодня на пляж в Бечичи...
Я вкратце пересказал им наш сегодняшний день с дополнениями от первого лица. Диктор помогал мне, вкручивая неплохие эпитеты в описание своих ощущений и произошедших событий. Сахарный и Алина слушали молча, вылупив глаза на сегодняшнего героя дня без галстука. Самбо смеялся, не переставая. Видимо, был не в силах сдержаться, глядя на сгоревшее лицо Диктора и его глуповатое выражение лица – он был похож на пьяного похудевшего Шрека. Когда я закончил, повисло молчание, которое прервал Сахарный:
– Бомбани вина, если с головой беда! Тут есть неплохое красное, – показал он рукой на бутылку на столе.
Диктор незамедлительно заказал еще одну. Идентичную.
– А что, на сэкономленные средства, так сказать, – пояснил он. – Что-то в горле пересохло.
– Мне кажется, чувак, тебя скоро депортируют ­– сказала Ника, прикладывая руку к лицу.
– Давайте уже перестанем обсасывать эту тему, – вздохнул он. – А то я что-то теряюсь, когда вспоминаю. Вот вы, господа… Вы куда сегодня с утра пропали втроем? – обратился он к Самбо.
– Так это… Я на диком сушняке проснулся часов в десять утра, – заговорил Самбо. – Воды нет. Из-под крана я не пью. Вы все спите, как медведи в январе. Я пошел за водой в магазин через дорогу. Купил пива. Чинно устроился на тротуаре возле виллы. Тут Алина с Владиком выходят и говорят почти хором: «Чего ты такой грустный? Пойдем на пляж, бухнем!» А я и не грустный вовсе был. Мы и пошли. Я даже за полотенцем не заходил.
– Занимательная история. Я вижу – вы неплохо подружились? – спросил Диктор.
– Да-а-а, – многозначительно протянула Алина, поглядывая на Самбо и облизывая губы языком. – Он хороший мальчик.
Сахар недовольно хмыкнул, а я до сих пор не понял смысла их отношений.
– Слушайте, расскажите что-нибудь о себе, вы женаты, как я понимаю? – не вытерпел я.
– Правильно понимаешь, – сказала Алина, показывая кольцо на безымянном пальце.
– И давно?
– Три года.
Про себя я подумал, что же такого должно произойти в браке за три года, чтобы вести себя как недоебаная первокурсница?
– А лет вам сколько? – спросил я.
– Мы ровесники – двадцать четыре.
– Может, и дети уже есть?
– Нет, пока не планируем заводить.
– Не рановато ли вы оштамповались?
– Так получилось. Мы давно знакомы, да и родители повлияли…

– Интересно. Тоталитарный режим?
– Могу рассказать.
– Дерзай.
– Ну, наши семьи дружили с самого нашего детства, и мы, соответственно, тоже. Вообще, мы родились в Беларуси, но в самом начале двухтысячных переехали в Москву. Наши отцы вместе работали в торговой компании. Появились хорошие перспективы развития, вот мы и перебрались в Россию. Сватали нас всю жизнь. В восемнадцать мы незаметно для себя начали встречаться. Дружеские отношения переросли в любовные, а потом мы и поженились. Родители всегда говорили – зачем вам кого-то другого искать, вот женитесь – и живите себе спокойно, все у вас будет. Видимо, боялись чужих людей пускать в свой огород. В бизнесе они серьезно продвинулись к тому моменту.
– Печальная история, – вырвалось у меня. – То есть, рад за вас, что вы так долго лет вместе. Но такое ощущение, что это был выбор не ваш, а ваших родителей.
– Отчасти. Но у нас всегда были чувства.
– Знаешь, если человека лишить права выбора, хочешь – не хочешь, а определенные чувства у него возникнут к тому, кто всегда рядом. Главное, чтобы это было не навязанное чувство, не привычка.
– Я не совсем тебя понимаю. Намекаешь на то, что это был не осознанный выбор, а смирение с ситуацией?

– Близко к тому.
– Поясни.
– Все просто. Возьмем, например, нашу страну. Яркий пример того, как людей лишают права выбора. Гражданам вдолбили в голову, повторяя из года в год, что выбирать-то вам, якобы, не из кого. Живите как есть, с другими может быть и хуже. И, знаешь, часть населения принимают подобную ложь за чистую монету, а я лишь ощущаю мерзкий, наглый и стойкий запах скотства.
– Почему это?
– Потому что выбор есть всегда, но его быстро отгораживают от нас колючей проволокой. Мы боимся. И претенденты боятся действовать и развиваться в подобных условиях. Они просто разбегаются подальше в стороны от этой дикости либо садятся на нары. Ситуация не меняется десятилетиями. Ни одного достойного человека не нашлось из миллионов? Они, блядь, за кого нас держат?
Я вздохнул, сделал пару глотков воды и добавил:
– Страх, кругом тотальный страх. Страх – идеальный инструмент манипуляции. Страх – стиль жизни нашего государства.
– Значит, недостойны! Были бы достойны, добились бы своего. И люди, и те, из кого они выбирать хотят!
– Любыми способами?
– Легальными.
– А тебе родители разрешали легально с другими мужчинами начинать отношения? Ведь ты же достойна этого, не так ли?
– Достойна, но… Я и сама… Не хотела, – запнулась Алина. – Они, как бы, не запрещали, просто…
– Что просто?

– Не понимали, зачем мне кто-то другой – не испытанный, новый. ­Намекали, что его будет сложно впустить в большую семью.
– Херня! Не понимали, зачем мне кто-то другой – фраза, от которой за километр пахнет полнейшим возмутительным бредом. Я не хочу ничего плохого сказать о Владике, но ты ведь даже не представляла, что возможен какой-то иной мужчина в твоей жизни.
– Представляла, но не проявляла желания. Дело в этом.
– Именно так! Только происходило это из-за страха. Ты боялась поломать систему. Боялась неизвестности. Боялась, что скажут родители, родственники, друзья, все вокруг! Ты боялась, что это нелегально, что законы в твоей семье строго писаны, и если их нарушать, двигаясь к своей цели, ты можешь многое потерять. Ты поняла, что лучше – жопа в тепле, чем свой выбор – настоящий, естественный, трудный. Тут за тебя все решили родители и спокойным тоном объяснили, кто победил в номинации «лучший жених». Понимаешь?
Алина замолчала и принялась пить вино из бокала.
– Зачем ты пытаешься ее переубедить? – спросил Сахарный.
– О чем ты? Это лишь одна точка зрения. Человек сделал выбор. Как я могу его переубедить? Прошу извинить за мое мнение, если оно заставляет задуматься.
– Твое мнение слишком субъективное и откровенное. Можно и скромнее его выражать.
– Как ты?
– А что я?
– Мнение выражаешь – лишь бы воду не будоражить, чтобы все – гладко и тихо, словно так и должно быть? Или ты привык молчать в тряпочку?
– А тебе почем знать, как должно быть? Иногда лучше промолчать. А ты, я вижу, бунтарь. Еще и политику приплел. Таким только на площадях кричать!
– Пример про политику был лишь метафорой, дружок. Я не намеревался это обсуждать.
– Какая разница? Суть разговора не изменилась. Речь идет о протесте и выборе.
– Что ж, полезнее на площадях кричать, чем на кухне дома. Зачем вообще тебе личное мнение в таком случае?
– Меня все устраивает – вот мое мнение. Найдется, кому подумать за меня!
– Ты что – ракушка?
– Я гражданин. Мое дело – работать и власть поддерживать существующую. Она обо мне и позаботится в таком случае! А такие буйные повстанцы, как ты, только воду мутят, поэтому и получают по рогам!
– Получается, если человек власть не поддерживает – значит, воду мутит?
– Точно! Для этого есть выборы, где все официально. Дождись выборов – и выражай свой голос посредством бюллетеня.
– Ты, видно, издеваешься, хренов сказочник! Не знаю, какие выборы там у вас, о наших выборах можно трагические эпосы слагать, потому что это ебаный стыд.
– Белорусам вообще грех жаловаться.
– Да, расскажи мне, как нам у нас хорошо жить. Со стороны ведь всегда лучше видно.
– Хочешь сказать, плохо живется?
– У нас хорошо живут только чиновники у кормушки. И бесполезные депутаты с мыслями о новых налогах – изощренных и абсурдных. Единственное, что у них прекрасно получается – на горбу у работающих людей кататься, исподтишка подчищая их карманы. Есть еще те, кто наворовать успел, когда дележка шла после развала ублюдочного «совка». Красавцы, зря время не теряли. Теперь еще и детишки их блатные повылазили, как угри на ебальнике. А ментов наплодили столько, что перднуть нельзя спокойно. Кругом большие глаза наблюдают, чтобы, не дай бог, не пошатнулось безоблачное мироустройство! Чуть что – в клетку!
– Ты это из зависти говоришь. Бред!
– Переезжай обратно – ощутишьво всей красе.
– Зачем? У меня в России жизнь устроена.
– Долго устраивал? За тебя же папа все решал. О чем нам разговаривать?
– Это не твое дело! Разговор не об этом. Ты лучше на Украину посмотри, вместо того, чтобы жаловаться.
– Ты лучше на Швейцарию посмотри!
– В Швейцарии никто не кричит, а эти, как ты, докричались – земли просрали и войну развязали.
– Войну развязали? Сами против себя? Ты совсем ошпаренный?
– Они мнение выражали, видите ли, плохо им жилось! От этого все и пошло. Сами напросились! Так что учитесь на чужих ошибках.
– Ты меня затрахал своим слабоумием! Хватит Украину лапать! Каждая страна имеет свою историю, политическое воспитание и пути развития. Глупо тыкать на соседние государства, запугивая подобными сценариями. Допустим, твой сосед съел свою собаку, потому что она гавкала по ночам; значит, и ты съешь свою, если она залает ночью? Ведь вы соседи по лестничной клетке. Так?
– Причем тут собака? Не кипятись.
– К тому же, люди имеют право на РАЗНУЮ власть и законный выбор, бревно ты! А когда за власть держатся зубами питбуля в течение двадцати лет, то вполне естественно, что людей лишают этого права любыми способами, нарушая те самые законы и делая вид, что это нормально.
– Да подожди ты…
– Человек в таких условиях становится овцой, которая только блеет, и толку от этого вообще ни хуя нет! Теряется суть личности, у которой есть голос. Зачем тогда вообще государство, какая-то там демократия и прочее дерьмо? Можно жить по законам джунглей – кто кого запиздячит, тот и король! В таком случае, стоит наконец-то провести коронацию и не пудрить людям мозги этим гнилым фарсом и постановочными выборами!
– Мне хочется вас поубивать, когда вы начинаете разговоры о политике! – встрял в беседу Самбо. – Пожалуйста, давайте хоть здесь не будем дебаты устраивать!
– Марк, и правда, успокойся, – поддержала его Ника.
Я замолчал и достал сигареты.
– Горячая тема, – я встал из-за стола, закуривая. – Пожалуй, вы правы, пожрать хочется спокойно. Скоро вернусь.
– Все путем, чувак, ничего личного, – крикнул мне вслед Сахарный.
– Угу, – промычал я под нос. – Пошел ты.

Я вышел на улицу. Через минуту вышла Ника с моими вещами.
– Давай сегодня в другом месте поужинаем, – предложила она.
– Это еще почему?
– Какая-то обстановка нервозная сложилась, я бы хотела уйти отсюда.
– А парни?
– Они останутся, хочу побыть вдвоем.
– Ладно, пойдем на набережную.
Мы неторопливо дошли до набережной, оказавшись около старого города, где наткнулись на ресторан рыбной кухни со сложным названием «Jadran kod Krsta», состоявший из двух террас: классической «морской» и новой «байкерской». Как оказалось, это одно из легендарных мест в городе, которое функционирует почти сорок лет. Ресторан был практически забит до отказа, но нам посчастливилось занять место на террасе, оформленной в «байкерском» стиле.

Местечко отличалось поразительным антуражем. На входе стояла старая заправочная колонка со шлангом. Многое было выполнено из дерева. Над баром, расправив крылья, на длинном суку неподвижно замерло чучело, общеизвестный символ – орел «Harley Davidson». Повсюду висели дорожные указатели из разных стран, знамена, флаги, старые кружки и бокалы, глушители и гитары. Очень удивили медные духовые инструменты в большом количестве. Видимо, достались по наследству либо задарма. На помосте величественно стоял мотоцикл, элегантно освещаемый неоном разных цветов.

Угашенный хиппи устроился у микрофона с гитарой, напевая в стиле кантри. Вокруг сидели бородачи с пивными животами и обычные туристы. Мы застряли там часа на три, наслаждаясь великолепной атмосферой, устрицами, осьминогом на гриле и черногорским пивом. Море шелестело под боком. На минуту я поверил, что осьминога поймали буквально час назад местные рыбаки, что добавляло романтики в момент. Минута быстро прошла.
На улице смеркалось, когда мы вернулись на виллу. Весь бомонд расположился во дворе, включая и двух новых девушек с одинаковыми именами. Они были не дурны внешне и стройны. Я сходу сообщил им, что ту, которая пониже, я буду называть – Оля Раз, а вторую, которая повыше – Оля Два. Изначально дамы сопротивлялись, обосновывая это моей бестактностью, но в итоге – смирились. В конце концов, альтернативных вариантов они не предлагали, что играло не в их пользу.
Побыв некоторое время в среде наших товарищей, мы поняли, что беседы шли ни о чем. Все уже изрядно выпили и переключили мозги в режим тухловатых шуточек, не прекращая при этом наполнять стаканы. Единственную полезную информацию сообщил мне Диктор. По его словам, колонки, что мы приобрели за десять Евро, оказались полной галиматьей. И завтра, как только взойдет солнце, они с Самбо отправляются на поиски новых колонок, от которых, опять же, по его словам, у нас печень вылезет наружу, и вся вилла станет на колени. На что я ему ответил, что завтра, как только взойдет солнце, он будет храпеть подобно скотине. Вопрос так и остался неразрешенным.
Немного отдохнув, мы с Никой отправились на пляж. Был поздний вечер. Луна на первый взгляд казалась полной. Закрепившись над горами, словно огромный прожектор, она освещала опустевший пляж, на котором ютились только немногочисленные парочки влюбленных. Шорох мягких волн периодически нарушал тишину. Они спокойно накатывались на берег и омывали теплую гальку. Из прибрежных кафе едва доносилась музыка.
– Что ты думаешь по поводу Алины и Владика? – поинтересовался я.
– Я о них не думаю.
– Тем не менее. Такое замужество – это нормально? Как ты считаешь?
– Скорее нет, чем да. Я бы не перешагнула через себя, лишив, возможно, главного жизненного выбора. Это так противно и искусственно. Как же без шероховатостей, без переживаний, без выпрыгивающего из груди сердца?
– Дико.
– С другой стороны, все у них гладко.
– Так гладко, что стошнить хочется. Напоминает, знаешь, времена царей: прискакал какой-нибудь хан с горы, отвалил полцарства, а ему – королевну в жены, и дело с концом. И всем без разницы, кого там красавица любит или не любит.
– Так тут и хана не было. Владику тоже выбирать не пришлось. Но не насильно же их женили, в конце концов!
– Я бы не удивился. Теперь я понимаю, почему Алина без всяких стеснений клеится к Самбо.
– Почему?
– Крышу уносит ветром. Приелись друг другу, небось, с детского сада-то. Детей нет, ничто не обременяет, а сквозняк из головы никуда не делся. Свежего мяса хочется, аж выворачивает наизнанку.

– Такие люди не очень-то большая редкость.
– При живом муже?
– Муж и жена – одна сатана.
– Не знаю, Владик удивляет только бездействием, а по этой бабе сразу видно – взгляд беглый, неспокойный, а между ног кратер полыхает. Недотрахали фифу.

– Думаешь, в этом дело?
– А в чем еще? Кто юность свою профукал, когда самое время крутить барабан любви, тот сейчас пытается восполнить.
– Причем тут любовь? Ее другая сфера волнует.
– Да, не в любви дело, а в разнообразии выбора. Перед созданием семьи нужно как следует разобраться в людях. Попробовать их, узнать. Разных. Всяких. Осознать свою готовность создавать морально не гнилую ячейку общества. Насытиться, в конце концов, чтобы потерять животный интерес, оставив за спиной этап разгульного образа жизни. Выбирая – проверяешь свои запросы на практике, и в плане секса, и в плане ума по силам, и в бытовом отношении. Нельзя ведь сказать, что вот это вино – лучше всех других, когда ты только его и пробовал.
– Некоторые на первой женятся. И живут себе отлично.
– И часто ты такое видела?
– Эпизодически.
Мы таращились на бегающие прожектора ночного клуба в черном небе.
Спустя минуту Ника спросила:
– А ты перебрал, ты нашел свое вино?
– Я?

– Угу.
– Думаю, да. Точно – да.

***

Наступил понедельник. Стрелки настенных часов в номере показывали без четверти одиннадцать утра. Или дня. Зона перехода между временами суток всегда оставались загадкой для меня. Ранний секс и вкусный завтрак благополучно начали день. Малышка занималась макияжем в ванной. Мне он был без надобности. Я взял сигарету и спустился на улицу прощупать обстановку.

Погода оставалась непреклонной – Будва запекалась, словно цыпленок на противне. Во дворе сидела хозяйка. Мы обменялись традиционным «чао». Она принялась что-то щебетать по-сербски. Я кивал головой и улыбался, как болван, постепенно уходя в сторону. Так заканчивалась любая наша встреча.

Я вышел к дороге, где третий день неподвижно стоял чей-то «Ягуар». Автомобиль, естественно, не напиток для олигофренов. Он напомнил мне о том, что мы намеревались арендовать авто и отправиться в поездку по побережью. Права были у всех. Самбо и Диктор не просыхали, я ленился, а Ника не хотела брать управление автомобилем в свои руки в здешних дорожных условиях. Дело покрылось пылью.

Стоило мне об этом подумать, как посреди улицы появились двое: Самбо тащил какую-то коробку внушительных размеров, а Диктор лениво толкал ногами футбольный мяч. Пока фигуры приближались, я думал – украли или купили? Особенно – мяч. Особенно – Диктор. Само по себе присутствие мяча у человека, который приехал сюда явно не на предсезонный футбольный сбор, говорило об иррациональности происходящего. Учитывая события вчерашнего дня, среди которых, если я не забыл, фигурировал угон водного транспортного средства. Видимо, утром Диктор сбрил бороду, и теперь выглядел еще смешнее – обгоревшее лицо с белым подбородком.
– Семьдесят три Евро, – резюмировал Самбо, поставив коробку на тротуар.
– Сейчас все сукины дети узнают, почем жизнь в Будве! – подхватил Диктор. – Колонки что надо, предлагаю немедленно подняться в номер и опробовать.
– Понятно, – сказал я. – А мяч?
– Что? Мяч? – уточнил Диктор.
– Ты украл его?
– За кого ты меня принимаешь? – возмущался он.
– Тоже купили?
– Нашел.
– Он же – как новый.
– Так и я не старый. Все сходится.
– Где ты взял мяч, красавчик?
– Нашел, клянусь! Лежал себе преспокойно возле дороги на соседней улице.
– Оригинальный метод нахождения.
– Протестующих не нашлось, когда я его забирал. Значит, нашел.
– И зачем тебе мяч?
– Спорт культивировать.
– Пока что ты только солодовые культуры культивируешь и табак.
– То была разминка. Сейчас я возьмусь за дело.

– Может, пробьем по воротам, поставим по пять монет?
– А как же колонки?
– Самбо справится и сам.
Мы перешли дорогу и отправились на спортивную площадку, которая ютилась во дворах между трехэтажными домами. Вечерами здесь проходили беспощадные баталии по стритболу уровнем не ниже младшей лиги НБА. Местные ребята лупили так, что у меня челюсть отвисала, глядя на их финты и феноменальную точность. И если развивать тему, то все спортивные площадки в Будве фактически всегда были заняты, за исключением дневных часов, когда солнце имело наибольшую активность. Корты, волейбольные и баскетбольные площадки, столы для настольного тенниса, футбольные поля пользовались постоянным успехом.
Но вернемся к нашей доморощенной спартакиаде. Каждый кон стоил пять евро. Били по пустым воротам метров с пятнадцати. Чистый ­гол по воздуху – три очка, по земле ­– одно, штанги, крестовины, и их сочетания с голами котировались выше. Каждый наносил по пять ударов. Кто набирал больше очков, тот выхватывал бабки. Идеальное казино.

Сперва я выигрывал двадцатку, потом Диктор протрезвел и стал отыгрываться. Я ушел в минус. Потом нам надоело, Диктор потребовал душ и минералку. Он поднял десятку в нашем соревновании.
– Мастерство не пропито, – гордился он.
– Тебе повезло, щегол.
– Гол говном не пахнет. Ничего не знаю.
– Завтра реванш?
– Идет. Если с кровати встану.
На подходе к вилле грохотала музыка. Стало понятно, что семьдесят три Евро были потрачены не впустую.
– Здорово долбит, – ухмыльнулся Диктор.
– За всю душу, – согласился я.

– Интересно, что в номере творится?
Слышимость виллы сравнилась бы с подземным переходом. Музыка громыхала до первого этажа, звук легко проходил сквозь символические перегородки.

– Это явно не поможет создавать нам образ примерных арендаторов, – заметил Диктор.
– Кажется, с этого дня мы пойдем по наклонной, как говорила моя учительница русского языка и литературы.
Диктор развел руки в стороны и театрально закончил:
– А что делать...
В холле сидел Самбо со стаканом и разговаривал с аккуратной крохотной блондинкой с ярко-голубыми глазами. По ее форме я понял, что это представитель туристической фирмы. Она принесла информацию о предстоящих экскурсиях. Пока она копалась в своих бумажках, Самбо пытался пригласить ее на ужин. Но, как это обычно бывает с симпатичными женщинами, она была замужем. Стало быть, отказывалась. Самбо, понятное дело, влюбился. И настаивал на своем, делая упор на то, что ужин дружеский. Подкат яиц закончился прогнозируемым провалом.
– Пиздец, не сработал Санта­­-Клаус, – вздохнул Самбо, поднимаясь с нами по лестнице.
– Ты об этой малышке? – спросил я.
– Красивая до одури! Я бы погрузил ее в пространство страсти.
– Могу подсказать одну мадам, которая не откажется от погружения в пространство страсти в какой-нибудь внештатной позе, – ехидничал Диктор.

Дата добавления: 2015-11-04