Еще один день прошел в чахлом, мучительном тумане грусти, боли и растерянности. Я как раз пыталась решить, мог ли кто-нибудь, кроме меня, проявить такую же твердость перед лицом бесконечных испытаний, когда Бобби вихрем ворвалась в мою комнату. — Слава Богу, ты здесь! Случилось ужасное! Вообще-то могла бы постучаться? Между прочим, я только-только вошла во вкус самокритичного анализа, а она все испортила? Где ее воспитывали? — Неужели это не может подождать до утра? Все эти ночные драмы катастрофически сказываются на моей коже, я старею на глазах! Я и так не знаю, где Лохи найдет деньги, чтобы расплатиться за все кремы и лосьоны, которые мне жизненно необходимы! Но Бобби только как-то дико посмотрела на меня. Куда подевалась вся ее элегантность? Волосы у нее стояли дыбом, шнурки были развязаны, и выглядела она совершенно ненормальной. — Случилось ужасное — с Тэдди! Все-таки хорошо, что в этот момент я сидела, а то непременно шлепнулась бы на пол. Я лихорадочно перебрала все самые ужасные возможности. Может быть, он встретил кого-то еще, какую-нибудь румынскую соблазнительницу… Или его похитили белые работорговцы! Ему промыли мозги, заставили забыть обо мне, или вообще убили! Эти европейцы на все способны, я всегда это подозревала! Каким-то чудом я нашла внутренние силы, чтобы высказать самое страшное предположение: — Он умер, да? Совсем умер? О, Бобби, скажи мне, что он не умер! — Пока нет, — помотала головой Бобби, — но я боюсь, что скоро это случится. Ты только взгляни на этот заголовок! — Она помахала у меня перед носом своим телефоном, и мне в глаза бросились яркие буквы на сайте «Стокера»: «Надменный красавец станет звездой румынского гомофеста!» — Что это значит? — взвизгнула я, отбрасывая дьявольский гаджет прочь от себя, прямо в открытое окно. — Ну вот, спасибочки. Я как раз собиралась позвонить Тэдди и поговорить с ним обо всем этом. А теперь нам придется лететь к нему и самим его спасать! Ну что ж, я обожаю гонки на время! — Гонки? Куда мы должны гнать? Да расскажи мне, наконец, что происходит! — Ты что, до сих пор не поняла? Тэдди согласился сняться в одном из грязных фильмов д'Арси д'Акулы! В порнофильме, Бегги! Даже ты должна знать, что такое кино тоже бывает. Мы должны немедленно лететь в Румынию, чтобы остановить его! Я пошатнулась, и мир вокруг стал серым. Мой Тэдди, как низко ты пал! Как ты мог так поступить со мной? Я собиралась стать новой звездой, поэтому мое имя не могло быть связно с тем, у кого на актерской страничке сайта IMDb [25]есть упоминание хотя бы об одном грязном фильме! Не говоря уже о том, что все интимные места Тэдди безраздельно принадлежали мне и только мне, поэтому он не имел никакого права делиться ими со всем остальным миром! Должно быть, это какая-то чудовищная ошибка, но Бобби права. Нужно было срочно принимать меры. Я должна была предотвратить катастрофу, пока Тэдди не погубил свою карьеру. — Скорее, Бобби, помоги мне вытащить все это во двор. Мне нужны деньги, чтобы купить билет на самолет, и это единственный способ их получить! Вдвоем мы вынесли на лужайку перед домом папин телевизор, его костюм-тройку, стереосистему, коллекцию редких бабочек и DVD с лучшими фильмами с Хамфри Богартом. Я быстро написала большими буквами плакат, чтобы его было видно из проезжающих автомобилей: «Все вместе за 500$». Бобби любезно предложила оплатить мой билет, но я твердо отказалась. Я была большой девочкой, поэтому должна твердо стоять на собственных ногах и самой платить за себя. Через час мы собрали нужную сумму. Теперь оставалось только сообщить новости Лохи. Я знала, что нужно сделать это как можно мягче, чтобы он понял — у меня была серьезная причина поступить так, как я поступила. В глубине души я верила, что если правильно все объяснить, он найдет в себе силы отнестись с пониманием. Лохи вошел, когда я уже собиралась уходить, и замер на пороге, уставившись на пустые стены, где еще недавно стояли мебель и техника. — Слушай, Бегги, разве раньше здесь не была гостиная? — Нет времени объяснять, Лохи. Мне пришлось все продать, но все это барахло все равно слова доброго не стоило. Отнесись к этому как с давно назревшей возможности обновить обстановку, — мягко ответила я. — Но Бегги, сегодня вечером матч, как же я буду смотреть его без телевизора? — Как ты можешь быть таким бессердечным, папа? Это же экстренный случай! Боже, теперь я понимаю, почему мама тебя бросила! От тебя только и слышишь: «я, мне, мое»! С меня хватит, я уезжаю и не скажу тебе, куда. Возможно, я никогда не вернусь. Прощай. Надеюсь, тебе будет очень стыдно и ты горько пожалеешь! С этими словами я выбежала из дома на улицу, где меня ждала Бобби. Кажется, все прошло нормально. Он должен был понять, что меня бесполезно останавливать, но я буду великодушной и в будущем лишь пару-тройку раз упомяну об этом эпизоде в своих интервью. Мне кажется, я была достаточно убедительной, учитывая драматические обстоятельства. Уверена, что Лохи скоро и думать забудет о моем существовании. Он всегда был ужасным отцом! Лохи бежал за машиной две или три мили, бешено размахивая руками, а потом вдруг схватился обеими руками за грудь и рухнул на землю, так что мы, наконец, сумели от него оторваться. Слава Богу, наконец-то! Я порядком устала от его жалких попыток все время привлекать к себе внимание. Оказалось, что Бобби уже забронировала нам билеты на ночной рейс в Румынию. Наконец-то мне представился случай воспользоваться паспортом, который я по глупости оформила, когда наш класс собирался в географическое путешествие. Откуда я знала, что Род-Айленд — это не заграница? К счастью, теперь у меня была веская причина оказаться в числе немногочисленных граждан США, имеющих паспорта. Путешествие было невыносимым. Я не могла сомкнуть глаз, а по телевизору без конца крутили фильм «Братц». Просто невероятно, кому могло прийти в голову снять такую ерунду — все героини, как одна, ограниченные, скучные и самовлюбленные дуры; чему может научить детей такое кино? Чтобы хоть чем-то отвлечься, я стала мысленно перечислять все, что скажу Тэдди при встрече. Итак: я страшно скучала без него; я никогда его не прощу; буду еще больше флиртовать с Покой Хонтасом, так что у него будет повод задуматься над тем, как он меня оскорбил. Как только мы вышли из самолета, Бобби схватила меня за руку, и мы вихрем пронеслись через пограничный и таможенный контроль (я уверена, что в глазах окружающих мы слились в промельк стремительного движения), и встали в длинную очередь на аренду машин. — Неужели нельзя просто украсть что-нибудь? — спросила я, подпрыгивая от нетерпения. — Или просто помчаться туда, ведь у тебя есть супер-скорость? Ну давай, давай, ну скорее же! — Хочешь, чтобы нас арестовали прежде, чем мы доберемся до Взбухареста? Успокойся, если будешь хорошей девочкой, я куплю тебе мороженное. В тот же миг на меня снизошло полное умиротворение, а вскоре мы уже сидели в арендованной «Вульво G-пункт» и неторопливо ехали сквозь румынские леса. Эти деревья не шли ни в какое сравнение с богатырской природой Глухомань Виладж — сплошь хилые, тощие стволы, выглядевшие бледными и недоразвитыми, с жиденькими кустиками внизу. Зрелище этого вырождения не внушало никакого энтузиазма, напротив, мои мысли снова и снова обращались к полнокровным американским деревьям, и к образу Тэдди, прильнувшего ко мне, чтобы изучить каждую ложбинку и трещинку упоительного ландшафта. — Мы уже подъезжаем? — Нет. Я подождала целую минуту. — А теперь? Мы уже близко? Бобби страдальчески вздохнула. — Мы приедем вовремя, как того требуют законы жанра. Ты уже большая девочка и должна понимать, что мы появимся в самый последний момент, для создания наивысшего напряжения. Может, почитаешь путеводитель, пока мы едем? Я не привыкла к ручной коробке передач, мне трудно управляться с рычагом. Судя по тому, какими шуточками она обменивалась с Джеком, я очень в этом сомневалась, однако послушно открыла путеводитель. — Смотри-ка, тут написано, что как раз сегодня во Взбухаресте проходит праздник святой Любострастии! Оказывается, в пятнадцатом веке Взбухарестский женский монастырь осадила орда мародеров-насильников, и святая Любострастия спасла сестер — она обнажила грудь, а когда ослепленные враги отвлеклись, разбила им головы лингамой — традиционной большой румынской свечой. В память об этом событии в эту ночь местные жительницы обнажают грудь, а молодые юноши обегают вокруг города с лингамами в руках. А затем на главной площади проходит общая оргия. Ну и затейники эти европейцы! Как мило, когда люди сохраняют верность традициям, даже самым дурацким и нелепым. Я надеялась, что после спасения Тэдди мы сможем задержаться здесь на несколько дней, чтобы посмотреть на оргию. Всегда нужно с уважением относиться к местным обычаям, тем более что из них можно почерпнуть множество полезных идей. — Ах да, святая Любострастия! Я слышала, что д'Арси д'Акула придумал ее еще в пятидесятых годах прошлого века, ради хохмы, а местные жители решили, что это отличный способ подзаработать на туризме, — хмыкнула Бобби. Посмотрев на мое вытянувшееся лицо, она поспешно добавила: — Эй, ты ведь не думала, что это всерьез? Брось, Бегги, это же самый идиотский праздник в мире, сразу видно, что он выдуман от начала и до конца! — Разумеется, я все это знала! — высокомерно фыркнула я. Она меня что, за идиотку держит? Просто поразительное совпадение, что мы совершенно случайно прилетели в Взбухарест именно в день этого фальшивого праздника! В этом можно было бы увидеть скрытую иронию, однако повествование, ведущееся от моего лица, автоматически становится зоной, свободной от юмора. Нам с юмором не по пути, на этих страницах нет места для нас обоих! Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мы добрались до Взбухареста, но в конце концов, мы туда все-таки добрались. Потом мы целую вечность искали стоянку, и я чуть с ума не сошла от напряжения, когда мы, наконец, проникли за толстые стены города с зубцами в виде лингамы, и отправились на поиски нашей цели. Улицы были заполнены местными жителями и туристами. Даже взрослые мужчины носили на груди или на голове накладные перси святой Любострастии, женщины щеголяли по улицам топлес, а маленькие мальчики сражались на мечах в форме лингамы. У меня просто глаза разбегались от этого дикого праздника плодородия. — Ого, похоже, тут все любят настоящие сиськи, — сказала Бобби, — особенно те, кто носит накладные. Нужно сделать пару кадров. В «Стокере» есть специальный раздел «Обстебай иностранцев», а эти щербатые европейские дикари просто чистое золото! Как она могла думать о такой ерунде в час смертельной опасности для моей карьеры? Я выхватила у проходившего мимо мальчишки лингаму и стукнула Бобби по голове. — Сосредоточься, Бобби, мы должны разыскать Тэдди до того, как он совершит то, в чем будет вечно раскаиваться! — Ох, ну ладно, — согласилась она и бросилась в толпу, с жизнерадостной небрежностью расшвыривая направо и налево вооруженных лингамами гуляющих. Я неслась по расчищенной ею дороге, у меня просто не было времени думать о воплях и стонах, с которыми праздношатающиеся гуляки подбирали с земли свои оторванные конечности. В следующий раз будут знать, как становиться на пути настоящей любви! — Где студия? — проорала я на бегу. — Откуда я знаю? Я думала, ты посмотрела в путеводителе! Боже милосердный, неужели я должна все делать сама? Лихорадочно оглядевшись, я увидела огромный рекламный щит с надписью: «Фильмы д'Акула — мертвого поднимут!» Какая удача! Я бросилась вперед и вскоре очутилась у ворот студии. Мрачнолицый привратник пытался преградить мне путь, но я врезала ему локтем между ног и помчалась вперед. «Тэдди, Тэдди — я уже бегу, дождись меня!» Свернув за угол, я увидела его — о, мой ангел, никогда еще он не был так прекрасен! Время замедлило свой бег. Я ужасно устала от всей этой беготни, поэтому еле волочила ноги. Умом я понимала, что сейчас совсем не время для замедленной съемки, но была бессильна что-либо изменить. Время эффектными вспышками проносилось мимо, а я плелась… …звук моего ускоренного дыхания — хлопок нумератора — крик д'Арси д'Акулы: «Мотор! Давай, малыш, сбрасывай их! — рука моего возлюбленного на ширинке брюк — грохот моего сердца, при виде того, как он берется за первую пуговицу… — Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! — заорала я. Сейчас было не время для церемоний. Когда дело доходит до курсива, значит, все очень серьезно! Я бросилась вперед, сбила Тэдди с ног прежде, чем он успел расстегнуть свои джинсы, и придавила его к земле своей тяжестью. Его плоть была тверда и холодна, как всегда. Я накрыла рукой его руку, лежавшую на ширинке, и так крепко сжала, что он подскочил. Ах, Тэдди, Тэдди, как близка я была к тому, чтобы потерять тебя! Ох, Тэдди, Тэдди, как близок был ты к тому, чтобы кончить без меня! — Бегги? — вытаращил глаза Тэдди. — Это ты? Что, черт возьми, ты тут делаешь? д'Акула запасся коробкой салфеток ради этой трогательной сцены, а теперь ты все испортила! Из-за тебя он ничего не расскажет мне о Перетусовке! — Неужели ты не понимаешь, что это карьерное самоубийство? Не отвечая, он бережно поднял меня с земли и осмотрел со всех сторон, чтобы убедиться, что соприкосновение с землей не испачкало моих одежд и волос. Вот теперь я узнала своего Тэдди! — Что ты хочешь этим сказать? — спросил он. — Это артхаусное кино. В нем снимаются очень уважаемые артисты, даже те, кто все время ходят голыми. — Ах, любовь моя, какой же ты у меня наивный! Да ты оглянись по сторонам, посмотри на эту дешевую спальню, на полуголых баб, на название фильма, в конце концов! Как ты думаешь, что это все означает? — „Клыки и перси“»? А разве это должно что-то означать? — Тэдди явно выглядел смущенным. Наверное, ему было стыдно за свою очаровательную невинность, поэтому он поспешил сменить тему. — Ты проделала весь этот путь, чтобы спасти меня? — Он прижал меня к себе, а я накрыла ладонью его небьющееся сердце. — Конечно, любовь моя. Я прекрасно понимаю, что твои шансы сделать карьеру столь малы, что ими можно пренебречь, однако ты должен был подумать обо мне, прежде чем согласиться сниматься в порно. Страшно подумать, какое влияние это оказало бы на мое будущее! Он подхватил меня на руки. — Ах, Бегги! Я прощен? — Ах, Тэдди — ну конечно! Он закружил меня по комнате, и мне показалось, будто запели птички, золотые блестки закружились в воздухе, солнце встало у нас над головами… — Стоп, стоп! — ворвался в нашу идиллию грубый оглушительный голос. — Что это такое? Это же не мелодрама, зачем тут спецэффекты? Тэдди поставил меня на землю и, повернувшись, мы увидели д'Арси д'Акулу, который орал на незадачливого оператора. Я гневно уставилась на него. Так вот кто заманил моего ангела в пучину порока — увядший любимец публики с сальными волосами и в совершенно неприличном костюме. — Я страшно разочарован, — провозгласил он, указывая на нас с Тэдди. — Я думал, что нашел настоящего мужчину для своего фильма, но стоило тебе появиться, как он превратился в плаксивого хлюпика, в импотентного кумира девочек-подростков, бескровного, бесполезного — тьфу, пакость какая! — Он швырнул в Тэдди сценарием, но промахнулся, и папка упала к моим ногам. — В этом городе ты больше никогда не будешь работать! — Но мы должны узнать про Перетусовку, — прорычал Тэдди, наступая на д'Арси д'Акулу с оскаленными клыками. Он был обнажен по пояс и выглядел таким грозным мачо, что у меня подкосились ноги, поэтому я поскорее принялась обмахиваться сценарием. Может быть, они с д'Арси д'Акулой все-таки вызовут друг друга на смертельный поединок? — Да я могу запросто убить тебя, жалкий вампирский неудачник, — буркнул д'Арси д'Акула. — Но у меня рука не поднимается на такого очаровашку. Ладно, окажу вам услугу. Идите за мной. Следом за ним мы покинули это отвратительное место. По дороге я все время крепко держала Тэдди за руку. Больше никуда не отпущу его одного! Мне нужна была его защита от этого странного мужчины с умащенными мышцами и в защитном паховом бандаже. Сама не знаю почему, но рядом с ним у меня ноги становились ватными. Выйдя из студии, д'Арси д'Акула подвел нас к какой-то глубокой бетонной яме. Заглянув вниз, я увидела пахнущую плесенью кучу бумаг, карты сокровищ, чертежи сверхзвуковых двигателей, макгаффины [26]и потоковые накопители. Несколько рабочих, стоя на коленях вокруг кучи, рылись в ней руками. Я закашлялась от запаха гниения, и с трудом выговорила: — Что это? — Это? Киномусор, — с гордостью объяснил д'Акула. — Хранилище недопридуманных развязок, занудных объяснений и тому подобного. Между прочим, мы вкладываем деньги и в создание разной технической терминологии, вы просто не поверите, сколько люди готовы платить за какую-нибудь обратную полярность! Так о чем вы спрашивали? — Один вампир, с которым я случайно встретился во время прогулки, сказал мне о том, что в скором времени должна произойти какая-то Перетусовка, а так же появиться какое-то Новоумие. Что все это значит? — спросил Тэдди. — И еще это все каким-то образом связано с тем, что целая куча людей почему-то хочет меня убить! — вмешалась я. — Расскажите нам, что это такое! Д'Акула взмахнул рукой, и через несколько секунд один из рабочих появился на поверхности, держа в руках сырой моток завязанной узелками веревки. Наш собеседник внимательно осмотрел ее и сообщил: — Если верить этому свидетельству, очень скоро в мир придет Новоумие. Вы готовы узнать правду? Я схватила Тэдди за руку, он кивнул, и мы оба приготовились выдержать натиск изобилующей подробностями фабулы. — Итак, Перетусовка — это дошедшее до нас из тьмы веков, Древнее и Ужасное Время Расплаты… — начал д'Акула. — Прошу вас, давайте обойдемся без заглавных букв, — взмолилась я, когда у меня зазвенело в ушах от этой громогласной риторики. — Как скажете. Итак, Перетусовка — это древнее и ужасное время расплаты. Раз в поколение все сверхъестественные племена и сообщества должны собраться вместе, чтобы пересмотреть репутацию, которой каждое из них пользуется во внешнем мире. Новая иерархия устанавливается в ходе жестокого и кровавого состязания, в результате которого на свет появляются чудовищные метисы и полукровки, однако в конце концов одно из сообществ берет верх над остальными и занимает верхнюю ступень иерархии. Этот победитель будет целое поколение царить в поп-культуре. Книги, фильмы, музыка, сериалы — все это станет его безраздельной вотчиной. Но на этот раз должно произойти что-то новое. Ходят слухи, будто на сцене появится новая сила, которая сможет переписать все правила. Кто сумеет привлечь ее на свою сторону, тот и станет победителем. Эту силу называют Новоумие, и она объявится через два дня, в Глухомань Виладж. Когда он закончил, я повисла на Тэдди, не в силах переварить бездну информации, втиснутую в два коротких абзаца. — Значит, это все произойдет в Глухомань Виладж? — Конечно, — уверенно ответил д'Акула. — Разве тебе самой не пришло в голову, что неожиданный всплеск сверхъестественной активности в этой забытой Богом дыре можно объяснить лишь приближением какого-то великого события? Я почувствовала, что сейчас сойду с ума от прилива какого-то незнакомого чувства. — Ах, Тэдди, это же так опасно! Что если я пострадаю? Или ты? Или это как-то затронет Пока и папу, они ведь у меня такие тупые, что очертя голову полезут в самое пекло? Мы должны как можно скорее вернуться домой и спасти их! Тэдди озабоченно нахмурился и положил руку мне на лоб. — Бегги, ты не заболела? Это слишком… альтруистично для тебя. Но я лишь с досадой отпихнула его руку. — Нет времени анализировать мой неожиданный приступ самопожертвования, хватит с меня Киномусора! Бежим, нужно разыскать Бобби и поскорее выбраться из этого гнусного городишка! Я схватила Тэдди за руку и поволокла за собой. Это было просто замечательно: я взяла на себя главную роль и принимала решения! Годами этого не делала, даже забыла, как это здорово. Только полюбуйтесь, как я контролирую ход повествования! Мы нашли Бобби напротив главных городских ворот: вид у нее был несколько оторопелый, и она была с ног до головы покрыта красными потеками. — Где ты была? — набросилась я на нее. — И почему ты в таком виде? — Эти взбухарестцы не шутили, когда писали, что у них тут оргии, — мечтательно пробормотала Бобби. — Никогда не видела столько лингам в одном месте. — Она посмотрела на свою забрызганную красным одежду. — А потом… хммм… мы начали поливать друг друга томатным кетчупом! — Томатным кетчупом? — переспросил Тэдди, строго глядя на сестру. — Старая традиция! — огрызнулась Бобби. — Я вовсе не хотела делать фарш из людей, а если ты кому-нибудь намекнешь, что это не так, я расскажу папе о том, как ты провел свои румынские каникулы! Я нетерпеливо рыла кроссовками землю. — Нет времени ссориться, едем отсюда поскорее! Тэдди и Бобби послушно посеменили за мной к машине. Я бежала впереди них, радуясь тому, что они не видят противоречивого выражения, трагически исказившего черты моего лица. Ибо в глубине души я знала, что все мои порывы вовсе не были столь благородны и самоотверженны, какими они казались. Нет, я конечно хотела вернуться в Глухомань Виладж и спасти папу чтобы он до конца своих дней был у меня в неоплатном долгу, но сильнее всего меня гнала домой необходимость серьезно поговорить с Тэдди. А я была не уверена в том, что ему скажу. Теперь, когда мы снова были вместе, дырка у меня в голове почти закрылась, и ко мне вернулась забытая радость и самодовольство. Строго говоря, я должна была находиться на седьмом небе от счастья, но за дни, проведенные в разлуке, мне удалось сделать одно очень важное открытие: на свете есть и другие люди, которых я могу заставить делать все, что мне захочется. «Так нужен ли мне Тэдди, готовый носить меня на руках, если четверо здоровых оборотней в любой момент могут сделать то же самое?» Долгое время я мечтала о том, как Тэдди превратит меня в вампира, но теперь я не была уверена в том, что мне это нужно. Весь вопрос в том, что мне это даст в плане кульминации? Глава 16
НЕБОЛЬШАЯ ШТУЧКА
Обратный перелет был относительно спокойным и благополучным. Мы летели днем, поэтому Тэдди и Бобби решили запереться вдвоем в одном из тесных туалетов самолета. По крайней мере, это позволило мне расслабиться, не тревожась о том, что луч солнца, случайно пробившись из какого-нибудь плохо закрытого иллюминатора, выдаст жуткую природу сестры и брата Килледи. В салоне самолета не так-то много мест, где можно спрятаться от разъяренной толпы, и я прекрасно понимала, что если дело дойдет до потасовки, мой Тэдди перебьет всех пассажиров, лишь бы не вышло огласки. А я не хотела, чтобы кровь невинных легла на мою совесть. Или попала на одежду. Тэдди и Бобби вернулись на свои места незадолго до посадки в Порт-Страшнересе. Меня просто бесило то, что мы с Тэдди никак не можем остаться вдвоем, нам придется столько наверстать по прибытии! Самолет еще не закончил выруливать к нашим воротам, когда мы с Бобби бросились к выходу, а Тэдди почему-то не торопился выходить и все молол какой-то вздор о том, что ему нужно «сделать глоточек у стюардессы», а потом и вовсе пропал на целых пять минут. Мы мигом прошли через контроль, отчасти потому, что у нас была только ручная кладь, но также и благодаря тому, что Степфордия не считала аэропорты местом, достойным описания. Забрав машину Бобби с долговременной стоянки, мы пустились в долгий путь домой — усталые, но счастливые, что вновь возвращаемся под серые, унылые небеса родной Глухомань Виладж. Кстати, о небесах. Они оказались еще более серыми, чем мне запомнилось, и чем ближе мы подъезжали к городу, тем сильнее меня охватывало ощущение, что это все неспроста. — Это что, дым? — спросила Бобби с заднего сиденья, указывая на несколько темных столбов, вздымавшихся над центром города. Тэдди сбавил скорость, чтобы приглядеться. — Да, Бобби, думаю, это очень похоже на дым. Одно из двух — или в наше отсутствие в моду вошли зимние барбекю или же в городе творится что-то ужасное. Некоторые аспекты разворачивавшихся впереди событий внушили мне чувство опасности, поэтому я испуганно обернулась. Мы резко остановились перед церковью св. Стефана. Здание выглядело совершенно пустым, что было довольно странно для раннего вечера. Оглядевшись по сторонам в поисках признаков жизни, я увидела примыкавшее к церкви кладбище. В следующий миг я в ужасе вцепилась в руку Тэдди. — Смотри, могилы — они опустели! Все! Вампиры не бледнеют, однако в голосе Тэдди прозвучала неподдельная тревога: — Это зомби. Наверное, тут было несколько сотен тел. В Глухомань Виладж и окрестностях всего шесть кладбищ — значит, теперь мы имеем дело с несколькими тысячами праздношатающихся трупов! — Не забывай об их жертвах, они теперь тоже стали зомби, — добавила Бобби с совершенно неуместным воодушевлением. Я посмотрела в гиацинтовые глаза Тэдди, надеясь найти в них хоть каплю утешения. — Что это значит, дорогой? Это Перетусовка? Думаешь, она уже началась? — Я не знаю. Давайте не будем торопиться с выводами. Возможно, это всего лишь следы масштабной операции похитителей тел. — Хорошо, поехали на Главную улицу, посмотрим, что там делается. Может быть, там можно будет кого-нибудь убить! — радостно запрыгала Бобби. Главная улица была полностью пуста, однако повсюду виднелись следы разразившейся здесь катастрофы. Окна всех магазинов были наспех заколочены досками, все остальные стекла были разбиты вдребезги. Перевернутые машины разной степени покореженности серьезно затрудняли проезд, так что Тэдди пришлось вилять между железными остовами, как в слаломе. Хозяйственный магазин был сожжен, последние клубы ядовитого дыма медленно поднимались в небеса. Только Экономарт казался целым и невредимым, но главный вход в него закрывал прицеп грузовика. Атмосфера в нашей машине стала напряженной, никто не произносил ни слова, все внимательно смотрели на улицы в поисках следов жизни — или смерти. Но ничего интересного нам на глаза так и не попалось. Что бы здесь ни произошло, арена боевых действий уже переместилась куда-то еще. — Остановись, — велела Бобби, постучав Тэдди по плечу. Выскочив из машины, она подошла к разбитому газетному автомату, вытащила оттуда несколько газет, а потом вернулась обратно и с торжествующей улыбкой вручила нам по экземпляру. — Полюбуйтесь на первую страницу! Заголовок гласил: «Перетусовка близка: мэр рекомендует полную капитуляцию и безоговорочное раболепие». — Это вчерашняя газета! Значит, все это случилось сразу после того, как мы вылетели в Румынию! Тэдди довольно похоже изобразил судорожный вздох изумления. — Вы только поглядите на папину лавку — ее сожгли дотла! — Он бросился к дымящимся руинам семейного бизнеса Килледи, но вскоре вернулся со следами копоти на прекрасном лице. — Магазин полностью разгромлен. Кассы, кладовая, холодильники — все разломано. Отца нигде не видно. Нужно скорее ехать домой, единственная надежда на то, что он укрылся там. Он схватился за руль, а я успокаивающе положила руку ему на руку. — Не волнуйся, любимый мой. Я уверена, что Джозеф сейчас наслаждается жизнью. Он мрачно кивнул и завел двигатель. По петляющей лесной дороге мы подъехали к дому Келледи, и еще издалека увидели величественные башни, мрачно вырисовывавшиеся на фоне темнеющего серого неба. Дорога была узкой и извилистой, но Тэдди, не сбавляя скорости, швырял машину в крутые повороты. Я надеялась, что его уверенность объяснялась хорошим знакомством с дорогой, а не безрассудством, но встревоженное лицо Бобби не давало почвы для оптимизма. Наконец мы выехали из леса, и Тэдди, промчавшись через поляну, остановился перед входом в дом. Выскочив из машины, он с нечеловеческой скоростью бросился по подъемному мосту в дом. Мы с Бобби едва поспевали за ним. Фальшивые каменные стены вздымались над моей головой, и хотя я уже знала, что они сделаны из стекловолокна, мне все равно казалось спокойнее под их защитой. Когда мы перешли мост, я заметила деревянную табличку возле веревки дверного звонка. — «Заходи — не выходи»! Какое приятное название! — Ага, милая папина шуточка! — засмеялась Бобби. — Он очень любит гостей, жаль, что они у нас редко бывают. Бобби пихнула меня в огромные двустворчатые двери, а когда они со скрипом захлопнулись у меня за спиной, быстро задвинула засовы. Комната, в которой мы очутились, не была похожа на огромный мраморный холл, который я рисовала в своем воображении. Это была просторная комната в бревенчатом домике, набитая толстыми коврами, глубокими, уютными креслами и всевозможными деревенскими безделушками. По стенам были развешены головы разных животных. — Ой, это бегемот? — живо спросила я, подходя поближе к огню, весело плясавшему в каменном очаге. Бобби плюхнулась на диван и включила телевизор. — Почем я знаю? Потом я услышала за спиной нежный голос Тэдди. — Тебе нравится наш маленький домик, возлюбленная моя? — теперь он улыбался, все следы недавних тревог исчезли с его прекрасного лица. Я радостно бросилась к нему. — Ах, конечно, Тэдди! Здесь так уютно, а коллекция отрезанных голов является настоящим шедевром самой отвратительной таксидермии! О, как обманчиво бывает стекловолокно! Тэдди взял меня за руку и повел к двери, через которую только что вошел, объясняя по пути: — Джозеф выстроил этот дом сам, почти сто лет тому назад. Когда закрылся Луна-парк, он купил замок и поставил его поверх своего дома. С тех пор мы постоянно застраиваем пространство под пустыми замковыми стенами, добавляем комнаты, делаем пристройки и тому подобное. К сожалению, сейчас у нас нет времени на подробную экскурсию по всем помещениям, потому что папа хочет с нами поговорить. — Значит, он жив? Слава небесам! — По крайней мере, он не стал мертвее с тех пор, как мы с ним расстались, — хмыкнул Тэдди. — Он в своем кабинете, идем. Коридоры в доме Килледи оказались длинными, узкими и совершенно запутанными, по дороге нам то и дело приходилось сворачивать то налево, то направо, а иногда и подниматься куда-то вверх, поскольку на протяжении многих лет помещения здесь пристраивались друг к другу в полном беспорядке. Комнаты, через которые мы проходили, были мрачными и загроможденными мебелью. Я провела пальцами по крышке красивого буфета красного дерева, и поняла, что подозрения меня не обманули: тусклое освещение в доме Килледи больше объяснялось необходимостью скрывать царящий здесь беспорядок, чем стремлением создать мрачную атмосферу. К тому времени, когда мы добрались до кабинета Джозефа, я совершенно запуталась и даже не могла сказать, на каком мы этаже. Тэдди постучался, и мы вошли. По сравнению с мрачными коридорами, кабинет был ярко освещен: ослепительный свет отражался от белоснежных мраморных плит, которыми были облицованы стены и пол. Под потолком по всей длине комнаты были протянуты металлические штанги, с которых свисали подвешенные на крюках скелеты всевозможных животных. Джозеф Килледи стоял в центре комнаты перед белым мраморным столом и, беззаботно насвистывая «The House of Rising Sun», с явным удовольствием разделывал нечто, что мне всей душой захотелось принять за кусок говяжьей грудинки. — Папа сумел вывести все наше мясо из лавки до того, как ее разграбили, — с гордостью сообщил Тэдди. — Разве не чудесно? Джозеф поднял голову и посмотрел на нас. Потом аккуратно отложил ножи для разделки на доску и бросился ко мне, радостно раскинув руки. Его объятие оказалось холодно, как лед, и довольно сильно припахивало мертвечиной, но я была искренне тронута этим теплым приветствием. — Тэдди рассказал мне обо всем, что случилось в Румынии, — сказал Джозеф. — Боюсь даже подумать о том, что могло произойти, не появись ты вовремя! Этот д'Арси д'Акула — тот еще пройдоха, помяните мое слово! Помню, как-то раз, дело было в 1897 г., мы с ним сидели в одном славном пабе в Уитби, и представьте себе, была его очередь… Тэдди вежливо откашлялся. — Мы с Бегги с удовольствием послушали бы эту захватывающую историю, но если верить первой странице местной газеты и зрелищу разрушенного центра Глухомань Виладж, у нас нет времени на томные воспоминания. У Джозефа огорченно вытянулось лицо, но Тэдди продолжал: — Перетусовка, отец! Мы знаем, что она близка, но когда именно она произойдет? — Как когда? Завтра в полночь, когда же еще? Да я и приглашение уже получил, — Джозеф сунул руку в карман и вытащил открытку. — Вот, это мне сегодня утром сова принесла. — Сова доставила вам почту? — скептически уточнила я. — Я понимаю, это звучит довольно странно, но сама взгляни, если не веришь, — проворчал Джозеф, обиженно указывая на маленькую ощипанную тушку, свисавшую с мясницкого крюка. Поежившись, я осторожно взяла у него из рук приглашение и прочитала вслух: 
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |