Чип и Дэйл играют влюбленных 92 страница

— У тебя слишком богатое воображение, друг мой. — Печально отозвался Ланде и добавил чуть-чуть ехидно, интуитивно зная, что сейчас подколет братишку. — А где твоя красавица с пепельными волосами? Оставила, чуть лучше тебя узнав?

— Заткнись, — мигом рассвирепел второй парень. — Усохни, крошка.

— Так я прав, да?

— Ога. Прав. Я тебе с правой стороны челюсть подправлю, чтобы лишнего не болтал, — отозвался обозлено холерик Черри. Неудачу с наглой Анькой он отчего-то очень и очень сильно переживал. И где эту мелкую паршивку теперь искать? Даром, что на самом деле она — красотка, в душе — реальная мелкая противная пацанка с воровскими замашками.

— Не посмеешь. Лучше расскажи, где твоя очаровательная кукла?

— Нарываешься, цыпленок?

— Мальчики! — воззвала парней к порядку радостная Ангелина Карловна которая во время их разговора пытала Марину все новыми и новыми вопросами. — Давайте же обедать.

— И давайте же помолимся перед обедом, — смиренно отозвался Черри, складывая ладони вместе на уровне груди. Он быстро вспыхивал, но и быстро успокаивался. — Скажем "спасибо" Господу нашему за хорошую еду и за то, что Ангел наш нашел себе, наконец, девочку, а не мальчика. Аминь.

— Саша, — одернул его отец. — Не позорь нас перед гостьей брата. Ведешь себя, как малолетний панка. Ах, да, ты же и есть панк. И когда уже вырастишь, нигилист мелкий?

— Пусть лучше Саша будет таким, ярким и эпатажным, — весело отозвалась Ангелина Карловна, — чем серьезным занудой в строгом костюме и в начищенных ботинках, чья мечта — стать менеджером среднего звена в огромной корпорации.

— Вот именно, — почти с восторгом отозвался Черри — мачеху он с детства очень сильно любил. В их семье вообще была удивительная гармония — Саша отлично общался с Ангелиной, а она всегда его защищала и многое разрешала, а Павел Аскольдович души не чаял в Микаэле-Ангеле и с детства старался развивать в нем природы талант к актерскому мастерству, ибо его родной сын актером становиться не хотел.

— А теперь приступим к обеду! Мариночка, что вы любите? Вы ничего не имеете против хорошего сладкого вина?

Бедная Марина имела много чего против — от запахов еды после вчерашнего алкоголя ее вообще слегка тошнило, а голова все еще болела, и она спешно попросила крепкого кофе, изредка поглядывая на Черри и мстительно думая: "Вот смотри, что ты потерял, дурак. Меня потерял. Да и не нужен мне ты… Татуированная овечка". То, что на самом деле с ней ве это время общался вовсе не он, а Мика, ее все-таки очень потрясло. Ведь именно во время общения по смс и аське она настолько прониклась Черри — вернее, лже-Черри, что ее чувства в разы возросли.

— Ангел, ухаживай за девушкой! — велела тем временем Ангелина Карловна, не совсем понимая, что происходит между этими троими. — Паша, а ты ухаживай за мной.

— С удовольствием, милая.

Все-таки актриса и режиссер очень друг друга любили, и это, а также все тонкости в общении членов этой семьи, включая взаимоотношения с Кристианом Ланде — настоящим отцом Мики, Марина поняла это спустя некоторое время, когда ей пришлось переехать в двухуровневую квартиру этого творческого семейства, впрочем, это уже совершенно другая история. Сейчас же она пыталась улыбаться, изредка хмурилась в сторону предателя Ланде и мило улыбалась Саше. А после обеда, когда Микаэль вызвался проводить ее, прямо в лоб скала парню, что он все-таки дурак и видеть она его больше не желает: нигде и никогда. Правда, в этот же вечер девушка не сдержалась и написала ему смс-ку, затем долго кружила около телефона, ожидая ответа, а когда он перезвонил, крепилась, чтобы не сразу ответить на звонок, долго-долго не соглашалась на встречу, а потом еще и опоздала на нее почти на полчаса. С тех пор Марина и Ланде стали встречаться, правда, девушка не позволяла ничего большего, чем целомудренное держание за руки и поцелуи, и вообще ни о чем плохом не подозревала еще почти два месяца. Она постепенно все больше и больше влюблялась в молодого человека, не подозревая о том, что он сам все сильнее ею очаровывается. А потом случилось непоправимое — в смысле, это непоправимое случилось в ту самую памятную ночь, а Марина лишь узнала о последствиях.

— Ты готов быть папой? — почти через два месяц перезвонила она Микаэлю-Ангелу, собирающемуся на генеральную репетицию. Одной рукой она сжимала трубку мобильника, другой — руку Маши, взирающей на подругу большими глазами. В реальность происходящего она верила еще меньше, чем сама Марина, хотя, когда подруги стояли в аптеки, только ржала — говорила, что той только все кажется. Когда оказалось, что ничего Марине не кажется, Маша смеяться, естественно, перестала, и долго успокаивала подругу: у нее от случившегося вообще сначала была истерика — гадалка, гадалка-то оказалась права! Потом, правда, девушка по-взрослому взяла себя в руки, сказала мрачно, что "этот умник сейчас все узнает и поплатиться" и, не думая, позвонила своему парню.

— Кем? — не сразу понял ее Мика, очень торопящийся в театр.

— Папой, — повторила, как робот, Марина.

— С чего вдруг? Я ближайшие десять лет детей не собирался заводить. — Сказал молодой человек растерянно. Марина горько рассмеялась. Маша покрутила пальцем около виска и почему-то с большой опаской посмотрела на живот подруги.

— С чего вдруг? Да просто есть у меня одно подозрение… Вернее, даже подтверждение. В общем, готов ты или не готов, но… папой ты точно будешь. — Сказала она почти спокойно.

— Марина, — отозвался Ланде, уставившись в одну точку — Черри это увидел и удивленно поднял проколотую бровь. Разговор его очень заинтересовал. — Каким папой? Да у нас было всего один раз и то очень давно.

Уши Саши, украшенные черными "тоннелями" стали больше в три раза.

— Ну, видимо, того раза хватило.

— Да? — окаменевшими губами спросила Мика.

— Да. Да!!! — прорвало, наконец, Марину. — Это ты виноват! Ты! Ты! Все из-за тебя!

— Успокойся, — тут же испугалась еще больше Маша за подругу. — Мамочка… Тьфу ты! Мариночка, тебе нельзя волноваться! Дай, я сама с ним поговорю!

— Я не хотел. — Прошептал Микаэль, пребывающий, по авторитетному мнению Черри, знавшего брата как облупленного, в состоянии, близкому к обмороку. — Милая, я не хотел… Солнышко, ты… Ты точно знаешь, что ждешь ребенка?

— Кого она ждет? — зачарованно спросил Черри, понимая, что кое с кем произошел его самый большой ночной кошмар. — Ребенка? NЗапрещено цензуройN. Э, парень, ты в порядке? Дай-ка мне трубочку?

В результате вместо заплакавшей Марины и пребывающего в глубоком шоке Ланде, по телефону разговаривали Маша и Черри. Будущие же молодые родители встретились только вечером, в кафе на берегу реки, где несколько часов долго и тихо разговаривали. О чем — так и осталось загадкой для всех их друзей, но когда они вышли на улицу, где гулял теплый сентябрьский вечер, обряженный в сюртук, модную в Имперской России шляпу и помахивающий изящной тросточкой, то уже оба точно знали, что сейчас пойдут к родителям Марины, а потом и к предкам Мики.

— Ты только не плачь, — повторял все время молодой человек, успокаивая свою девушку. — Все будет хорошо. Я же тебя люблю.

Все-таки он был благородным человеком.

"С твоим связана буква "Д". Хороший человек. Чистый, светлый, надежный. Полюбит — на всю жизнь. Ясно вижу тебя, обнимающую его за обнаженные плечи. Крепко".

Я проснулась первой, и сразу поняла, где я нахожусь. От осознания того, что я сейчас лежу в обнимку со своим любимым, окрыляло.

Этим июльским днем жаркие объятия Дениса чересчур сильно согревали меня, прижавшуюся щекой к его груди. Правда, спину мне приятно холодил утренний ветерок из открытого окна, овевающий широкую мягкую кровать Дэна. Одеяло, похожее на кусок летнего облака, едва прикрывало поясницу, поэтому спине и было прохладно.

Я открыла глаза, вздохнула и осторожно, чтобы не разбудить парня, приподняла голову. В голове тихонько, но мелодично музицировал целый сводный оркестр чувств: каждому головастику вручили по инструменту, фиолетовый умело аккомпанировал на белоснежном фортепиано, а зеленый в крапинку затейливо играл на старинной скрипке. Кажется, сегодня им больше нравилось не писать глупые плакаты, письма и растяжки, а показывать свои ощущения через звуки. Ночью я слышала мелодию полета, танца огня и воздуха, а сейчас — умиротворения и свободы.

Я вновь глубоко вдохнула утренний свежий воздух, который откуда-то принес аромат свежей выпечки и горького кофе, и с немым восхищением посмотрела на молодого человека. Теперь уже точно своего молодого человека. Радостно перевернувшись на живот и, болтая ногами, я принялась пристально рассматривать его.

Мой Смерчик! Это мой Смерчик! Мой Дэн, мой Дэнв, мой Денис, моя прелесть, радость, нежность, головная боль и, кажется, средство от всех проблем, неудач и сожалений. Мой личный восторг и мелодия счастья. Ааааа, он мой! Мой!

Я хотела, как это бывает в любовных романах, со вкусом попятиться на спящего Дениса, и только-только собралась повздыхать над его безмятежно-красивым лицом и погладить по щеке или волосам, контрастно разметавшимся по серебристо-голубой подушке, как он тоже распахнул глаза — то ли еще сонные, то ли слегка пьяные. Мне пришлось спешно отдернуть протянутую руку назад и, перевернувшись на спину, делать вид, что я старательно изучаю звездный потолок. Я так и не рассмотрела ночью занимательную карту светящихся созвездий — все внимание на себя перетянул неугомонный Дэн, и несколько часов для меня существовал только лишь он один, а все остальное скрылось в тумане.

Пару секунд Смерч продолжал меня изучать. А я изредка косилась на него и старалась не улыбаться. Интересно, что он сейчас чувствует? Противное воображение подкинуло мне картинку, как Дэн видит меня, его рот медленно и широко, как у гиппопотама, открывается и издает дикий вопль ужаса, после чего Смерчинский вскакивает с кровати, завернувшись в одеяло, и убегает в неизвестном направлении. Однако реальный Денис только сонно, но очень мило улыбнулся, потянулся — так, что я в который уже раз засмотрелась на его плечи и руки с пропорционально развитыми мышцами — и перевернулся со спины на бок: чтобы лучше меня видеть.

— Малышка, — прошептал он слегка хрипловато, и опять его губы растянулись в улыбке, — очень и очень довольной, — как спалось?

— Нормально, — когда наши взгляды встретились, я вдруг невероятно смутилась.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался он.

— Да. А ты? — ляпнула я, прислушиваясь к ощущениям в теле.

— Я? — у Дэна глаза стали хитрые-хитрые, и он признался. — Я — просто великолепно. Я полон сил, энергии и должен признать, — тут он мне подмигнул, — что тебя можно не кормить капустой, девочка моя. Ты умеешь компенсировать некоторые вещи сполна.

Я смутилась и завернулась в одеяло. Денис выглядел так, словно у него исполнилось самое заветное желание. Почему словно? Оно у него, наглого нежного извращенца, стопроцентно исполнилось.

— Чего на меня уставился? — подозрительно спросила я, переводя тему.

— Мы провели нашу первую ночь, а наутро ты хочешь сказать мне только это? — Смерч притворно вздохнул.

— А что мне надо тебе сказать? Как ты был того… великолепен??

— Хотя бы "доброе утро".

— Доброе утро. Чего уставился?

— Ты неисправима, — вздохнул Смерч и замолчал, поглаживая меня по плечу. Явно знал, что если будет молчать, начну говорить я. И он, как и всегда, оказался прав.

— Дурак ты, — от его простых прикосновений захотелось тут же замурлыкать, как кошаку. — Может, ты такого не знал, но девушки, которые никогда не просыпались в одной постели с такими, как ты…

— С какими такими? — не понял он меня.

— Ну, с парнями… Короче, они смущаются! — теперь я закрылась одеялом уже с головой.

— Маша, ты совсем того? Забей уже на смущение, — Дэн отнял у меня одеяло, сбросил вниз и прижал меня к себе. Тело у него было горячее и очень родное, хотя вчера ночью оно показалось мне не просто горячим, а обжигающим, хотя, скорее всего, это дурацкое сравнение. Наверное, это ветер, что жил и живет в его душе, так сильно нагрелся от моего огня. Это Смерч сам мне вчера прошептал. Он вообще много чего шептал, хотя, честно сказать, еще и много чего делал.

Я рассмеялась, обнимая парня за плечи. И правда, зачем мне его теперь смущаться или бояться? Он же мой.

— Слушай, ночью ты… — Дэн не успел договорить — ему помешал звонок мобильного телефона. Раздалась отлично знакомая мне мелодия "На краю", и я тут же вспомнила Кея, концерт и поцелуи у темно-синей реки. Наверное, это одни из самых сильных воспоминаний в моей жизни.

— А, черт, это Черри, — Смерч взял почему-то валяющийся на полу около кровати ярко-салатовый коммуникатор, на котором вольготно валялся ремень его джинс. — Чип, подожди минуту, я отвечу. Да, Саша, что ты хочешь в половину восьмого утра?

— Да так, — послышался довольный-предовольный голос Черри — я прижалась ухом к корпусу коммуникатора. — Ты где?

— Дома.

— Один?

— Нас пятеро.

— Да ты силен, мужик, — присвистнул зеленоволосый и оглушительно заржал. Я поморщилась, а Денис мимолетом поцеловал меня в висок.

— Слушай, я вообще-то занят, — нахмурился Смерчик, вновь поглаживая меня по руке. Я тут же ощутила себя льдинкой — потому что начала таять.

— Ааа, ты там со своей девочкой, — догадался Черри и его голос стал подозрительно противным и ехидным — Уломал? Ну чего, как ночку провели? Хорошо? Сколько раз вы там…

— Скажи восемь, пусть завидует, — хихикнула я тихонько, чертя пальцем в воздухе символ бесконечности.

— Это тебя не касается, — перебил друга Дэн, и в его голосе появился едва заметный предупреждающий металл. А мне он погрозил кулаком. — Что ты хотел?

— Ключи от "Выфера", пожалуйста, — скромно попросил Черри, поняв, что сейчас лучше не приставать со своими глупостями и пошлостями.

— Прости, с этим проблема — они не у меня. Можешь взять тачку, — великодушно разрешил Смерч.

— Отлично. Тачку, так тачку! — ничуть не огорчился Черри. — Мы с Анюткой гуляли всю ночь по городу, сейчас около моста МВД стоим, кстати, а теперь я хочу отвезти ее кое-куда, потому что… Кстати, а где она? — вдруг сам у себя спросил Саша. — Анюта!

— Кто это? — не сразу понял Дэн, кого там зовет Черри. А я укусила его за плечо. Мне не казалось, что я сплю, и все это происходит со мною во сне — у меня было ощущение, что я сейчас в другой реальности!

— Не кусайся, — прошептал Смерч и почему-то закусил губу, глядя на меня очень уж сильно заинтересованным взглядом. Сонливость из них куда-то резко пропала, оставив место задорности и чему-то такому, пока что мало мне знакомому, но, безусловно, приятному.

— Аня. Та мелкая девчонка-карманница. Помнишь, которая Ника вашего хотела обшмонать, — отрывисто сообщил Александр. — Правда, ни фига она не мелкая. И красивая… черт, она очень красивая. Просто супер бест.

— Ааа, ты же с ней зажигал, друг, точно! Так это ее ты подцепил? — присвистнул Дэн, и даже я удивилась, вспомнила, наконец, мелкую мошенницу Аньку-Аладдина. Но вроде бы на фесте и вечеринке Черри был с какой-то миниатюрной блондиночкой-красавицей? Или это что, и есть бесшабашная воровка Аладдин?? Ух ты! Вот дела!

— Где-где… У твоего деда на гребанном вечере. Шикарная герла. Только… Вашу мать! Где эта шикарная герла? — закричал так громко Черри, что Дэн убрал подальше от уха коммуникатор. — Анютка! Анечка! Анька!

— Пропала, да?

— Вот же дрянная девчонка! — почти рычал Саша. — Опять сбежала! NЗапрещено цензуройN!

— Откуда сбежала? — полюбопытствовал сквозь смех Смерчик. Его пальцы как-то незаметно перебрались с моей шеи чуть ниже, и я легонько шлепнула его по руке. Темно-коричневые брови парня деланно обиженно изогнулись. Опять гримасы строит! Блин, это так мило! Я сейчас в космос улечу от переизбытка умиления.

— Не откуда. От меня! — рассерженно кричал зеленоволосый. — Прихватила мои сигареты и смылась! Вот же дрянь! И не смей ржать! И где мои часы? Черррррт! Черт! Она и их забрала!

— Ты что, я не смеюсь, я тебе сочувствую, — после этих слов Дэна, сказанных им трагическим тоном, я сама едва не захохотала. — Она совсем сбежала, да?

— Наполовину, Nзапрещено цензуроN. Совсем. Я ее найду и убью, — кровожадно пообещал Чарри и бросил трубку.

Ага, убьет, если найдет. По-моему, Аладдин с ним развлекается. Как потом оказалось, в этот день он Аньку не нашел, поехал домой и обнаружил там Ланде и Марину.

Денис только головой покачал, вновь улегся на бок, подперев голову рукой, согнутой в локте, и стал без улыбки пристально меня разглядывать. А я, в свою очередь не могла отвести взгляда от него. Синеглазый гипнотизёр. Потом пялиться нам друг на друга надоело, и он первым начал меня целовать, сказав мне еще пару слов по поводу вчерашней ночи, моих и его ощущений, а также дав обещание, что это вскоре повторится вновь. По крайне мере, Дэн сделает все возможное для этого.

— Знали бы мои папа и брат, что ты со мною сделал, первый организовал бы тебе хранение наркотиков, а второй бы за это посадил, — прошептала я ему на ухо.

Дэн замер и нерадостно посмотрел на меня. Такая перспектива его явно не устраивала.

— Но я все равно рада, что встретила тебя, балбес… Ладно-ладно, признаю, что так называть тебя неправильно, — я приподняла голову и потерлась носом об его слегка небритую щеку. Игривость у меня исчезала, оставив свой трон леди Нежности, облаченной в розовое королевское одеяние с глубоким декольте и корсетом. — Ты — мой идеальный Смерч. Правда, идеальный. По-моему, ты изменил меня и мою жизнь.

— И свою, — очень тихо сказал Дэн.

— Да. Да, наверное. Свою и мою ты превратил в нашу.

В наши глаза случайно попал луч солнца, блеснувший в окне, мы одновременно зажмурились и рассмеялись.

Бог мой, что я несу ему!! Но я все равно продолжала:

— Нет, правда, у меня такое чувство, что мы знакомы давным-давно.

— Мой Чип, будешь смеяться, но однажды мне снилось, что я был… если будешь ржать, я тебя накажу — девушкой и жил в греческом поселении много-много веков назад, — деланно мрачным голосом сказал Дэн. — А ты жила рядом.

— И была парнем? — спросила я неожиданно, и не думая смеяться. Где-то глубоко в голове вдруг что-то словно прояснилось, и у меня возникло то самое чувство, которое бывает у человека, когда он, наконец-то, вставляет последний пазл в картину, состоящую из пары тысяч кусочков, бережно собираемую им несколько лет подряд.

— Да, — выдохнул Смерчинский с грустной улыбкой человека с очень-очень старой душой. — А откуда ты знаешь, Бурундучок?

— Мне тоже это снилось, — призналась я нехотя. — Как-то раза два или три, только эти сны были туманные-туманные. Или сны, где я смотрю на себя в зеркало и вижу смуглого паренька. Зато я хорошо помню то самое чувство влюбленности во сне. Не совсем понятное, в кого я там влюбляюсь, но… Денис, я даже не знаю, как это описать… Чушь какая-то. Странно все это, да?

— Да, — признался Смерч, растерянно гладя меня по голове. — Странно. Наверное, в прошлой жизни мы уже были знакомы. Только тогда, кажется, у нас что-то не получилось. — И он с несколько смущенным смехом произнес. — Точно, Бурундучок, мы были предназначены друг для друга еще с прошлой жизни. Вот в этой и встретились. Когда я тебя впервые увидел — тогда, когда ты Клару своего фотала, я почему-то жутко обрадовался. Как будто вещь старую нашел.

— Я не вещь.

— Это было сравнение, глупая. Конечно, ты не вещь. Ты — моя девушка. — Его рука вновь коварно и очень медленно спускалась вдоль шеи вниз, а сердце от этого колотилось только сильнее.

Я рассмеялась.

— Эммм, слушай, Чип, во сколько там свадьба твоего брата? — вдруг спросил Дэн у меня. Я замерла.

"Молодец, — ехидно заквакал самый противный головастик, — правильно! У брата единственного свадьба, а ты тут пакостями занимаешь, не спешишь никуда, телефон отключила. Хорошая девочка! В смысле, мама-то наверняка думает сейчас: хорошая Маша — мертвая Маша".

— Капец! — вскочила я тут же. — Мне в десять около дома Насти надо быть!! На выкупе! Что же ты раньше молчал! А сейчас уже половина девятого! Что делать-то?

— Успокоиться, — строго взглянул на меня Денис, мигом взяв ситуацию под контроль. — Одевайся, а я довезу тебя до дома. Переоденешься и вместе с родителями и братом уедешь к Насте.

— Ты же сам сказал, что у тебя "Выфера" твоего нет! — паниковала я.

— Я найду, на чем быстро довезти тебя до дома. Одевайся, малышка моя, — сказал все тем же деланно спокойным голосом парень, и его тон стал приводить меня в чувство. — Я все сделаю, и ты успеешь. И включи телефон.

— Меня мама убьет, за то, что я дома не ночевала. — закрыла я лицо руками.

— Я что-нибудь придумаю. Давай же. Давай, вставай. — Дэн поцеловал меня в щеку, и я почувствовала себя намного увереннее и спокойнее.

— Кстати, а знаешь еще одно значение имени Мария? — спросил парень, протягивая мне мою же одежду. — Помнишь, тогда, когда мы познакомились, я говорил тебе два из них?

— Помню, — ласково погладила я его по волосам, — ну, и какое же третье?

— "Любимая", — услышала я и опустила взгляд.

— Маша?

— Что?

— Люблю, — коротко и тихо сказал Дэн, и еще крепче прижал к себе. Через полчаса я действительно была дома, чтобы морально скончаться от воплей мамы и братца, у которого возникли необыкновенные проблемы — нет, не с головой, к сожалению, а со свидетелем Марком, который, возвращаясь с мальчишника этой ночью, умудрился попасть в небольшую аварию и сломать руку. В общем, из-за некоторых особенностей бракосочетания Настасьи и Федора, роль свидетеля на себя пришлось взять Смерчику, но об этом я расскажу когда-нибудь потом.

"Эй, — возмущались головастики невероятно дружным хором почти всю свадьбу брата, и их голоса эхом прокатывались у меня по голове, — ты забыла ему кое-что сказать!". И я знала, что.

Да, Денис. Прости. Я тоже тебя люблю.

Только об этом я сказала ему через целых полтора дня, после двух дней свадьбы брата и Насти, когда мы с Дэнвом спускались вниз, вновь выходя из его спальни. В руках Дениса была сумка и ключи от одной из машин отца — как Смерч и обещал, он повез меня в горы, чтобы показать ни с чем несравнимые местные альпийские луга. Все-таки он действительно умел держать свои обещания.

— Стой! — окликнула я его, стоя в самом начале лестницы. — Я тут подумала…

— О чем? — повернулся ко мне Смерчик. Раньше он казался мне просто местным обаятельным красавчиком, а теперь, глядя в его лицо, у меня просто дух захватывало, и просыпался дикий восторг, связанный не с внешним видом Дениса, а с тем, что для меня этот человек стал родным и любимым.

— Я не говорила тебе этого, но, кажется, делала это зря, — продолжала я, осторожно спускаясь вниз.

— Чего, Мария? — не понимал моей логики Денис.

— Ну, кое-что важное, — призналась я, понимая, что эти слова сказать невероятно сложно.

Смерч встревожился. А я неожиданным вихрем спустилась с лестницы, подбежала нему, заставила нагнуться к моим губам и сказала:

— В общем, слушай. Я тебя тоже люблю. И мы точно-точно поедем туда, в горы?

— Конечно. Я ведь обещал тебе. И зачем бы я тогда собирал сумку, глупая?

— Ну, я на всякий случай спросила… Моя пре-е-е-лесть, — и я потрепала его за щеки.

Прозрачный Дэн и его личная фея с клубничными крыльями уже давно были там, в горах, и не отпускали друг друга из объятий ни на минуту.

— Я все-таки очень сильно по тебе скучал, — проговорил Денис, в который раз обнимая меня. Теперь в голосе его загадочным образом слышался шум ночного морского прилива старинной древнегреческой колонии Галаз. Где когда-то очень давно, в ореоле античных мифов и легенд, жили возлюбленные Дионисия и Филимон, ойкист и его брат-близнец, сестра Дионисии и ее мать. И только через несколько лет я узнала, что имя юного грека Филимона, влюбившегося в жену ойкиста города, переводится так же, как и мое, а во сне мне приснились невероятно странные вещи, рассказывающие о том, со всеми нами было много-много веков назад

Все же Судьба — одна из самых величайших тайн этой Вселенной, ее движущая сила и точка опоры, первопричина и череда последствий, истина духовного мира и материя физического.

Если вам суждено быть вместе — вы будете вместе, пусть даже через череду веков и испытаний. А если нет — значит, это была не Судьба, и, быть может, она ожидает вас за следующим поворотом жизни или даже углом вашего собственного и привычного до полубезумия дома. Мир не такой простой, как мы думаем, а горизонт — не конечная точка, а лишь видимая линия, которую каждый из нас способен перешагнуть.

Два листочка из дневника Натальи, в том числе, и последний, почти полностью пустой, на котором черной пастой слегка неровным нажимом было написано лишь три строки, совершенно случайно выпали из общей кипы бумаг на подоконник. И Олег Смерчинский, собирающий записи жены, не заметил этого. Как не заметил и того, как после его поспешного ухода и громового хлопка дверью, оба этих листа один за другим оказались за окном. Там их подхватил свежий сильный молодой ветер, и через пару минут они воспарили над кустами цветов и стали удаляться, постепенно теряя очертания, к самому горизонту, как будто бы хотели оказаться за его гранью, около своей хозяйки. Наверное, уже никому не было суждено прочитать то, что писала Наталья на этих страницах своего дневника.

* страница 12*

…у нее карие. Зовут ее Маша. Мария. Встретили мы ее на детской площадке около школы, где я училась. Дэн увидел ее, подбежал и схватил за руку. А она уставилась на него и вдруг засмеялась. Это было так забавно: они всю прогулку держались за руки. Ну правда — жених и невеста!

А когда мы засобирались домой, эти двое синхронно зарыдали. Я и Вера — так зовут Машину маму (кстати, интересная девушка, милиционер, тоже училась в моей школе, только на 2 класса младше, поэтому я ее не помню) с трудом Дениску и Машу расцепили. С Верой, кстати, мы даже обменялись телефонами. Раз наши детки так полюбили друг друга, надо им вместе еще раз погулять. Да и сама она очень приятная.

Да, что и говорить, Дэн нашел себе невесту! Вот только что у меня спрашивал: "А когда Маша будет?". Такой дурачок! Нет, все-таки он вырастет очень миленьким".

*страница 16*

"… Я столько всего составила. Сейчас просматриваю эти пункты и… *запись обрывается*.

…Дэнка только что захныкал во сне, я подходила к нему, успокаивала. Сейчас опять спит. В общем, я только что просматривала эти пункты, думала, что бы добавить туда, а когда подбежала к нему и взяла на руки, то поняла. На самом деле мне все равно, будет ли Денис соответствовать всем этим пунктам. Он мой сын, и я буду любить его всегда, каким бы он ни был. Плохим или хорошим, добрым или злым, страшным или красивым, талантливым или бездарным. Оказывается, мы любим наших детей только за то, что они — наши…".

Василиса Петровна, самый лучший в мире библиотекарь, грузно, но степенно вышагивала по набережной, наслаждаясь вечерним свежим воздухом и предзакатным видом реки. Жила она неподалеку от моста МВД и часто прогуливалась здесь после работы.

Этим вечером она совершала привычный и любимый моцион в гордом одиночестве, пока не встретила свою старинную, можно сказать, закадычную знакомую, с которой некогда вместе училась в одном классе. Знакомая — большая дородная женщина, работающая простым парикмахером, сидела на лавке вместе в худой особой, на плечи которой был накинут цыганский платок. Не смотря на разницу в габаритах, женщины все-таки были очень похожи, особенно черничного цвета глазами. Как оказалось, Василиса Петровна встретила свою одноклассницу и ее сестру, которую не видела уже лет двадцать пять.

— Чем занимаешься-то? — спросила библиотекарь у худой женщины.

— Экстрасенс она, — вмешалась парикмахер. — Гадалка по-простому.

— Да ну? — скептически посмотрела на затянувшуюся сигаретой экстрасенса скептически настроенная ко всему необычному и мистическому Василиса Петровна.

— Ну да, — выдохнула дым изо рта женщина. — А что?

— Не верю я во все это, — заявила ей библиотекарь уверенно. — Да у нас каждый второй экстрасенс. Вот ты что умеешь делать-то?

— Будущее вижу. Прошлое. — Нехотя сказала гадалка.

— Ага, видит, — радостно подтвердила ее сестра. — Василиска, правда, видит же! Дар у нее.

— Дар деньгу у людей высасывать? — хохотнула библиотекарь. — Ну-ка, скажи мне что-нибудь?

— Ты же не веришь, — устало взглянула в ее глаза гадалка и поежилась от порыва ветра, который принес ей одни ведомые запахи — ноздри женщины едва заметно начали раздуваться.

— А ты скажи, вдруг поверю? — не могла успокоиться Василиса Петровна. — Ну, давай же! Про будущее, так и быть, не говори, а вот про прошлое можешь и сказать. Я-то точно знаю, что у меня в прошлом было.

— Скажи ей, — радостно сказала парикмахер, обращаясь к сестре.

— Скажу. — На мгновение гадалка прикрыла глаза, ловя ноздрями новый поток запахов, а потом задумчиво произнесла. — Вижу, стоишь ты около окна открытого и смотришь вниз. А там много-много людей. Совсем еще молодых. Вижу, рука твоя тянется к телефону, и ты зачем-то в милицию звонишь. И зачем? Чего они тебе плохого-то сделали? Просто молодежь собралась.

Василиса Петровна от неожиданности побурела и мелко-мелко затрясла подбородком.

— Это… ты… откуда знаешь-то? — пробормотала она, изумленно мигая. "Неизвестным, пожелавшим остаться неизвестным", действительно была самая лучшая, по словам Дэна, библиотекарь в мире. Она действительно позвонила в милицию, подумав, что наглые подростки около стен родного университета затевают драку. То, что они желают поздравить их общего друга-приятеля и ее любимчика Дэна, подозрительной женщине и в голову не приходило.

Дата добавления: 2015-10-21