Часть 3. Край забытых богов. 7 страница

- Не ерничай.

- Да я не ерничаю, - вздыхает Лоу, - я объясняю. Для него каждая его девочка - это любовь. Он не может иначе, не нужны они ему в другом качестве. Да, любовь неравная, с его стороны - покровительство, с ее - поклонение. Но если бы он их - всех и каждую - не любил, Страны Людей бы не было... Вот только - каков срок любви вампира? И какой финал?

Смотрит. Молчит. Ждет, что я отвечу.

- Но он же их, кажется, отпускал?.. Или убивал?

- Отпускал. Если оставалась здоровой. Или убивал, если сходила с ума. В среднем они менялись раз в пять лет. Раз в пять лет он вырывал их из своего сердца, чтобы не увидеться более никогда. Как бы сильно их ни любил. Как бы крепко ни был привязан. В лучшем случае - прогонял. В худшем - убивал. Сам, лично. А Страна ваша существует приблизительно 300 лет. Деление в школе проходили? Вот подели. Сколько раз он навсегда прощался с теми, кто был ему очень и очень дорог? У него в этом огромный опыт, девочка. Он привык, что все кончается именно так. А ты нашла, вероятно, очень правильные слова. Он услышал тебя. И он тебе поверил. Что ничего у вас не выйдет, что лучше - смерть... Потому что чужая смерть - это очень привычный выход для вампира. Такой обыденный. Легкий. Куда проще, чем строить отношения, которые по привычной схеме не строятся. Чем делать над собой усилие, преодолевая не только внешнее сопротивление, но и внутреннее, меняя не только других, но и себя, - мой собеседник немного помолчал, давая мне возможность осмыслить услышанное. - И он ведь горюет, Лара. И не приехал, чтобы не видеть твое мертвое тело, чтобы строить иллюзии, будто ты все еще там жива.

Сжимаю виски руками. Я никогда их не пойму. Ему проще строить иллюзии, что я жива, чем убедиться, что я жива. Чем помочь мне выжить. Зачем, ведь в порыве отчаянья я сказала, что хочу умереть. Так надо исполнить именно это мое желание, и горевать, что ничего у нас не вышло. И найти себе новую девочку для любви. Следующую.

- Но это он, Лариса, - вырывает меня из горестных раздумий Лоу. - А речь сейчас о тебе. Ты все еще хочешь умереть? Мне, почему-то, так не кажется. Это была минута отчаянья, но отчаянью нельзя предаваться вечно.

Вздыхаю. Он прав, конечно. Но делать-то мне теперь - что?

- А предложить тебе я могу следующее, - спокойно продолжает меж тем вампир. - Ты остаешься со мной - здесь, в этом доме. Гостей я сюда не приглашаю, когда хочется общения - просто уезжаю в город.

- А что это за город?

- Арака. Захочешь - как-нибудь съездим, не захочешь - тебя никто не потревожит. Просто будешь жить. Здоровье поправлять, нервы расшатанные лечить. Вон, книжки читать, у меня их много.

- А книжки у меня - не выходит, я только устно пока. Ты мне поможешь?

- Ну конечно я помогу. Я ж обещал, что буду учить тебя языку. Придется сдерживать обещание, - он улыбается. - Ну, ты согласна? А умирать - это когда-нибудь потом. В старости, ладно?

Конечно, я согласилась. В его доме было тепло. Не потому, что в щели не дуло. А просто - улыбка у него была такая. Теплая. Вот только:

- Лоу, а как же Анхен? Он мне позволит здесь жить? Он не заберет меня? Не убьет?

- Так он тебя уже убил. Я же тебе рассказывал. Ты умерла где-то над Аниарой. Это общеизвестная и очень трогательная история.

- Но он-то знает, что это не так.

- Знает. И что он отправил тебя в горы - тоже знает. Ну а в горах тебя медведи съели. Стоит ли удивляться, одинокая девочка, беспомощная, беззащитная... Ты уж прости, я все вещи твои там оставил. Нам чужого не надо. А новые я заказал, к вечеру привезут... Что я привычкам своим изменил и человечку себе завел - да мало ли, с кем не бывает. Мне, в отличие от некоторых, путь в Страну Людей не закрыт. Да и узнают о тебе не скоро, если ты в этом доме жить будешь. А уж с давно умершей девочкой авэнэ так и вовсе не соотнесут, кто в лицо тебя помнит? Кто рассматривал? Ну а сам он подробностями моей жизни давно не интересуется. С тех пор, как я Страну его любезную глубоко не оценил, - Лоу вздохнул, на лицо его набежала тень. - Он ведь мечтал меня Генеральным Куратором сделать. Со временем. Да и я когда-то мечтал. Всю свою юность... А впрочем, я, кажется, тебе уже рассказывал.

- Про Генерального Куратора - нет. Я думала, ему самому интересно управлять.

- Не Страной Людей. Там он хотел бы просто жить. Вот как Сериэнта. Ей ведь тоже - и должности предлагали разные, и звания... Всех послала. Сказала: "Я вот тут ботаническим садом заведую. И мне достаточно".

Вспомнилась Сэнта, и кот ее рыжий, перекормленный, и домик, гораздо меньший, чем тот, где мы сейчас. И вздернутый подбородок: "Мой список добрых дел на сегодня заполнен". Да, такая пошлет.

- Она действительно за Бездну не приезжает?

- Действительно. Вреднющая тетка.

- Ну и что. А Заринку она спасла. И мне помогала... А он, правда, меня не найдет?

- Не найдет. Если ты не захочешь.

- Я не хочу!

- Это только сейчас. Ты больна, напугана, измучена. Вот отогреешься у меня, и сама к нему полетишь.

- Неправда! Он мне не нужен, и ты... Обещай, что ему меня не отдашь! Что не как в прошлый раз! Что не бросишь! Это было подло. И больно, Лоу. Так нельзя, ну я же живая. Да, не вампир, человек, но ведь тоже живая. Чувствующая, разумная...

- Ну все, тихо, тихо, не надо опять плакать, - я и не заметила, как оказалась у него на коленях. Он прижимал меня к себе, легонько гладил по спине, и все уговаривал, - я не отдам, милая, я не отдам, а он и не спросит. Он далеко, и никак о тебе не узнает. Будешь жить со мной, в этом доме, ты ведь согласна жить со мной?

Киваю. Ну а где мне еще жить? Там, в палатке в горах - это только умирать, а жить хочется. Особенно, когда тебя так нежно обнимают, гладят. И ничего ведь больше не нужно - ни любви, ни страсти. Только тепло.

- Обещай, - прошу я, все еще всхлипывая, - обещай, что ему не отдашь.

- Не отдам, - соглашается он, - не отдам, не бойся.

И, когда я почти успокаиваюсь, добавляет:

- Только, Лар. Я привязывать тебя не буду. И если сама решишь к нему уйти - не остановлю.

- Что за глупости? Я никогда такого не решу. Мне уже достаточно.

- Решишь, - не соглашается он, - однажды решишь. Ты не моя, ты судьбой ему предназначена. Я могу отогреть. Я могу успокоить и приласкать. Но отобрать тебя у твоей судьбы я не в силах.

- Я не верю в судьбу!

- Она верит в тебя, моя милая. И никуда тебе от нее не деться...

Глава 4. Воздух.

В ту осень я была слишком слаба. Жизнь на грани нервного и физического истощения сделала свое дело. И если я и выходила в ту осень из дома, то лишь для того, чтоб посидеть на крыльце. Недолго. Холодный, пронизывающий ветер пробирал до костей сквозь любые одежды. Лоу смеялся, что это потому, что между костями и одеждой должен быть хоть минимальный слой жира. Или мяса. Или хоть чего-нибудь.

Но организм не хотел приходить в норму. Видно, мстил мне за слишком насыщенное эмоциями лето. Та осень осталась в моей памяти дремой. Потому что почти всю ее я провела в постели. Нет, вовсе не с красавцем-вампиром. Болела, болела, болела. Бесконечно простужалась, уставала, часто плакала без причины, особенно, когда оставалась одна. Лоу исчезал, когда на день, когда на неделю. Порой появлялся только чтоб убедиться, что у меня все хорошо, и вновь растворялся в голубой дали.

А впрочем, первое время он был рядом. Почти всегда. Учил меня читать их эльвийские книжки, рассказывал истории, пытаясь объяснить мне тот мир, в существование которого я прежде не слишком-то верила. Мир магии, способной преобразовывать существующее. Мир коэров и шаманов, способных видеть в нашем обыденном мире и иные слои реальности, проникать в самое сердце мира и даже спорить с богами.

- Я думала, коэры - это те, кто богам поклоняется.

- Богам поклоняются те, кто не способен их более слышать, - качает головой мой седовласый учитель. - А там, где есть возможность диалога, всегда будет диалог.

- Но какой диалог возможен между всесильным существом и песчинкой?

- Неравный. Но когда у песчинки есть цель, она найдет способ заставить себя услышать. Она будет сражаться, откупаться, торговаться, льстить - но пытаться добиться своего.

- И что же, добьется?

- Иногда. Почти невозможно заставить богов передумать, но порой бывает достаточно понять, что они хотят.

- Вот последнее совсем не поняла. Если ты понимаешь, что боги хотят совершенно для тебя неприемлемое...

- То это повод задуматься, а не стоит ли тебе самой измениться. И неприемлемое станет приемлемым, и жизнь станет проще и легче.

Мы сидим на диване в его гостиной, за окном льет дождь, в камине потрескивает пламя. Он, как водится, в белом. А я сама себе напоминаю фарфоровую куклу. Такая же хрупкая. И такая же нарядная. Лоу заказывал для меня потрясающе красивые платья, одно другого краше и в огромных количествах. Рюши, оборочки, пышные нижние юбки. Это были платья для куклы-принцессы. По моде столетней давности. А то и двухсотлетней. Подозреваю, тех самых времен, когда юный вампир еще мечтал о Стране Людей и живущих там людях. Настоящих. Когда еще верил, что нас действительно облаготельствовали.

И вот теперь я, видимо, должна была заменить ему их всех. Несбывшихся его людей. Пусть. Это была такая малость - за его тепло, его доброту, его заботу. Да и платья были - просто волшебно красивы.

А вот стихов он мне не читал, в любви не признавался, томных намеков не делал. То ли потому, что я слишком уж плохо выглядела, несмотря на все наряды. То ли понимая, что мне сейчас подобное - ну вообще никак, только неловкость буду чувствовать, ведь живу в его доме, на его деньги, наверное как бы... должна. Но он умел быть тем, кто нужен сейчас. А мне был нужен учитель и друг, и потому я никогда не узнала, будоражили ли его в ту осень сексуально-гастрономические фантазии на мой счет, или же ему вполне хватало тех вечеринок в Араке, а может, и еще дальше, с которых он возвращался прямо-таки лучащийся сытостью и довольством.

И мог бесконечно долго сидеть со мной у камина, рассказывая истории, отвечая на вопросы. А я разглядывала бегущее по поленьям пламя и вспоминала храм. Где был огонь, огонь, огонь...

- И все же, я не понимаю, Лоу. Почему я "вошла" в тот храм? И ведь он меня звал, манил. Я, как увидела тот вулкан, просто остановиться не могла. Анхен сказал, магии во мне не осталось. Совсем. Но ведь огонь-то он должен был бы почувствовать!

- А огня в тебе нет, малыш.

Качаю головой. Не совпадает.

- Но он сказал, храм поманит, если в тебе есть сила его стихии. И он поманил. Да и внутри - я же огонь там видела. Видела, чувствовала. Я через огонь... до того шамана дошла. А в храм воды я, наоборот, даже войти не смогла.

- Эльвийская кровь, попытки Анхен влить в тебя силу, - пожимает плечами Лоу. - Магии как таковой в тебе нет, но способность ощущать ее присутствует. А храм воды... видишь ли, малыш, это эльвины делят храмы по стихиям. Люди ощущают их иначе. Как мужские и женские. И тот храм на Озере Жизни - он мужской. Ни одна человеческая женщина войти туда не может. Вернее, может, но проблемы потом будут. Со здоровьем, с деторожденьем. Что-то там завязано на полярность энергетических потоков, мне сложно объяснить, эльвины этого не чувствуют, нам все равно. Но вы создания этой земли, вы тоньше с ней связаны, у вас очень многое иначе. Я много лет в этом разбираюсь, но так до конца и не разобрался. Вот именно потому, что так, как люди, я эту землю не чувствую... А вот ты - ты почувствовала. Не как наделенная магией эльвийка. Скорее уж как наделенный даром человек. Недаром тот дух шамана к тебе явился. Ведь он тебя принял, Ларис. За свою, за шаманку.

- Только я его не понимала, - вздыхаю печально. - Мне казалось, вот-вот пойму, а все не понимала. А потом ты пришел. Ты понимал, что он говорит? Ты знаешь его язык?

- Да.

- А ты меня научишь? Расскажешь? Объяснишь? Что за дар, откуда?

- Дар? Видимо, молния, что ударила в дерево, а попала в тебя. Анхен был прав, она замкнула энергетический контур. Но еще она дала тебе способности, что встречаются у людей, но лишь крайне-крайне редко. Дикари говорят, это Дар от Высокого Неба, - я не очень его поняла, и он постарался мне объяснить. - Дар бывает врожденным, его получают по наследству, по крови. А бывает - он пробуждается внезапно, благодаря воздействию стихии, вот как у тебя. И тогда говорят, что человека одарило небо.

- Но чем одарило, Лоу? И что я теперь могу?

- В твоем нынешнем состоянии, Лар, видеть красивые сны - это вершина твоих возможностей, - улыбается вампир. - Но когда вернутся силы и здоровье - будем изучать. Знаешь, я много лет разбирался в их традициях, верованиях, обрядах, даже несколько книг написал, потом найду для тебя, почитаешь...

- Я почитаю, конечно, вот только... Зачем тебе все это? Зачем тебе в этом вообще было разбираться? Ты эльвин, вампир. Что тебе люди, тем более дикие? Еда, ты сам говорил, что предпочитаешь их.

- Я вампир, Ларочка, и мне нужна еда. И я коэр, единственный, что остался у моего народа. А мой народ гибнет на этой земле и с этой едой. И все знания нашего прежнего мира не помогают. Мне нужна информация, Лара. Знания этого мира, изначальные, уже почти утерянные. И не моя вина, что эти знания заключены в тех же телах, что и еда, которая для меня предпочтительней.

- Но ваш народ проклял и богов, и коэров, - вспомнился Каэродэ и то, как отзывались там о моем собеседнике.

- Поэтому я должен смотреть, как мы все здесь сдохнем? - это вырвалось чуть импульсивней, чем, возможно, планировалось. Вопрос, видимо, для него больной, и очень.

Но, вынужденная жить среди них, ощущая себя временно любимой куклой, в которую играют, пока играется, а там, глядишь, снова выкинут, мир я видела чуть иначе.

- А я бы взглянула, - вырвалось прежде, чем успела подумать. Ведь едой-то им служим мы. - Нет, Лоу, я не желаю вам смерти! - поспешила исправиться, наткнувшись на его взгляд. - Тебе и... и даже ему. Но так бы хотелось однажды проснуться, открыть окно - а вампиров нет. Ни одного, совсем. И люди больше не делятся на диких, домашних и окультуренных. Просто люди. Не рабы, не еда.

Усмехается только.

- И часто ты светлейшего авэнэ такими мыслями радовала? Не удивительно, что он от тебя на войну сбежал.

- Прости.

- Да перестань, я ж не авэнэ. Я понимаю, что если он позволил части людей носить одежду и ходить в школу, то это еще не повод его обожествлять. Я говорил о другом. Нам не обязательно дохнуть. Мы могли бы просто уйти. Во вселенной много миров, где-то есть и для нас.

- Так почему не уйдете?

- Нас этот мир не пускает. Мы больше не можем открыть портал.

- А что говорят тебе боги? - сама не поверила, что я это спросила. А, главное, как спросила, почти всерьез.

А он ответил совсем всерьез.

- А боги говорят, что не заслужили. Круг искупления не завершен и жертвы не принесены. Боги не простили нам гибели мира, а большинство выживших выводы так и не сделало.

- Здорово. Просто великолепно! Вот почему я всегда не любила все эти сказки про богов! Вы провинились. Вас наказали. И подсунули неподходящий вам мир. Но мы-то причем? Чем мы провинились так, что теперь нас используют в пищу?!

- Вот это уж точно тебе не скажу, не изучал.

Нет, конечно, зачем ему. Он о своем народе думает. О его спасении. Мы же при этом - просто еда, даже для него. Еда и информация, вовсе не народ, который они губят.

- Ну хорошо, тогда скажи о том, что точно уж изучал, - был еще вопрос, который мучил меня гораздо больше всех коэро-шаманских тайн галактики. - О любимом своем ненаглядном Нэри. Зачем он послал меня в эти горы? Почему - именно туда? Магии во мне нет. Про так называемый дар - даже ты мне толком сказать ничего не можешь. А он его и вовсе не ощутил. Так зачем посылать меня не куда-то, а к храму, для меня, как он думал, бесполезному? Выжить в тех местах в одиночку - попросту нереально. Тут убить было бы честнее...

- Да не может он тебя убить, Лар. Даже если сам этого не понимает. Он все пытается вставить тебя в рамки. Относиться, как к одной из своих девочек. А ведь не выходит. Вот он и бесится и - не может ничего поделать, - Лоу опускается на колени перед камином, берет новое полено, сдвигает им в кучку остатки почти прогоревших, затем бросает поверх. Это и еще несколько. Языки пламени лижут его пальцы, но он вампир, ему все равно. Возвращается ко мне, продолжая беседу. - Что же до гор, ты ж сама говорила, он собирался тебе их показать. Планы у него были. Наверняка думал сразу после Озера Жизни туда рвануть. И что б он стал там тебе показывать? Места, которые знал, в которых бывал, это ж естественно. После храмов воды показать тебе храм огня - храм его стихии... А когда вы поругались, да еще столь... эмоционально... думаешь, он соображал толком, место выискивал? Да он ткнул, не думая, в то место, куда изначально планировал ехать вдвоем, вот и все. А уж про то, как там выжить человеку - да он с людьми там и не бывал ни разу, он с человеческой точки зрения об этом месте не думал даже. А для вампира там - какие опасности? Тишина, покой, свежий воздух, - Лоу потянулся, и убрал мне за ухо прядь волос, выбившуюся на глаза. Волосы отрастали. Уже спадали до плеч, и можно было собирать их в малюсенький хвостик. - А вот попозже, дома, - продолжал меж тем вампир, - успокоившись и подумав, он, верно, понял, что выжить-то там у человека шансов не много.

- Но не вернулся.

- Сразу он и не мог. Я говорил, был суд. На время всех разбирательств ему... ограничили свободу перемещения. Не удивлюсь, если выяснится, что он посылал слуг. Того же любимого тобой Гханг'н'рт'гхэ. А он тебя искренне не нашел "в том месте, где оставил", или какая там еще была формулировка. Ты ж в храме была. А в храме тебя Анхен точно искать не требовал.

- В чем ты подозреваешь Гханга?

- У-у, очень длинный списочек. Да вот беда, он ведь действительно никогда не нарушает приказ. Но очень уж ловко не нарушает его в свою пользу.

- Но какая ему польза от моей смерти?

- Откуда мне знать? Он, к примеру, Ару боготворил. Может, мстит Анхену за ее изгнание. Пытается причинить боль - всеми возможными способами. Или свести с ума...

Киваю. Да, я припоминаю, во всем виноваты слуги. Пожалуй, их стоит иметь уже только ради того, чтоб всегда знать, кто виноват

- А на том суде не ты адвокатом работал? - решаю уточнить. - Ты же, наверно, единственный, кто способен найти Анхену оправдания в любом случае.

- Нет, не я, - Лоу улыбается светло и открыто. - И я не ищу оправданий, я ищу причину. И если в твоих глазах она Анхена оправдывает - моя ли в том заслуга?

А вы коварны, мой коэр. Вы подсовываете мне очень правильные причины. И вновь исчезаете. На день, на два, на неделю.

За окном воет ветер. Дождь сменяется снегом. К дальнему углу дома по приказу Лоу пристраивают кухню. Я как-то обмолвилась, что жить, будучи полностью зависимой от слуг, довольно тягостно. Не то накормят, не то забудут. Кормили меня здесь тем же, что ели слуги. Вкус весьма специфический, но в общем и целом съедобно. Были блюда, которые я даже любила, и Халдар'бх'н'гхма обещала научить меня их готовить.

Среди слуг она была главной, мужчины слушались ее беспрекословно. И сейчас, уперев руки в боки, она подробно рассказывала, что именно им следует делать, чтоб результат их физического труда мог ее хоть как-то удовлетворить.

На мой взгляд, некоторые подробности были лишними, а некоторые идиоматические выражения в общий курс эльвийского, преподанного мне что Анхеном, что Лоу, никогда не входили. Но слушать было весело, и я, сидя с ногами в кресле и зябко кутаясь в плед, которых в доме теперь было много, то и дело улыбалась.

И вновь возвращалась к книге о шаманах, написанной вампирским коэром. Это была даже не книга, скорее конспекты, созданные для себя, любимого. То, что светлейшему коэру было и так понятно, он в книге и не объяснял. Я же поняла лишь, что скорее соберу глаза в кучку, чем пойму, что значит "собрать сознание в точку". Мое атеистическое воспитание таких изысков не предполагало. Вот вернется - и пусть объясняет.

А вот представления о мире у них были, с одной стороны - и понятны, и весьма интересны, словно детские сказки, а с другой - куда сложнее, чем ждешь того от племен, пренебрежительно названными дикими. Мир делился на три части по вертикали - земной, подземный и небесный, и все три части скрепляло меж собой Древо Жизни, пронзая корнями землю, а ветвями небо; мир делился на четыре части по сторонам света, и за каждую часть отвечали свои духи. Умерший своей смертью шел к одним духам, убитый к другим, переживший свой срок сам становился злым духом, и участь его была незавидна.

Но это все было слишком печально. О смерти читать не хотелось, она и так вечно надо мною кружит.

А вот о птицах меня заинтересовало. Про птиц было много, начиная с того, что весь мир родился из утиного яйца. А дальше продолжалось: своих детей они просили у деревьев, считая, что душа-птица живет в зеленых ветвях, и они молили ее о воплощении. Шаман же в своем странствии меж мирами тоже мог становиться птицей - той, что может взлететь в небеса и нырнуть под воду. А еще были у него 99 духов помощников человеческого обличия и 77 - животного, и были среди тех животных и земноводные, и звери, и птицы. Фигурка птицы украшала костюм шамана; фигурка птицы стояла в жилище на алтаре; фигурку птицы клали в погребение, чтоб душа взлетела; фигурку птицы прятали в дупло дерева, считая, что так прячут душу, и даже в случае насильственной смерти злым духам она не достанется.

Дерево. Про деревья тоже было много. Было мистическое Древо Жизни, то, что скрепляло меж собой все миры. Было древо рода - пока оно ветвилось, жизнь рода не угасала. Они даже свой род каждый от своего дерева считали. Было древо шамана - то, что позволяло ему перемещаться меж мирами, и своим видом свидетельствовало о силе шаманского дара. И все те деревья, у которых они просили душу и в которые они свою душу прятали.

Что-то такое было - у эльвинов, помешанных на садах, цветах и деревьях. Кто-то мне рассказывал, - не помню, Анхен, Лоу - что было у них некогда "дерево души". Не в этом мире, в том, и даже там - в глубокой древности. Выходит, где-то на заре своих цивилизаций, мы были похожи - эльвины, люди. И чем дальше уходили от первобытности, тем больше забывали. Они растят сады, но "древа души" в них нет. Мы украшаем елку на Новый Год, и березу на Майский День, но первопричины уже не помним.

"Древо мое - белая береза, душа моя - летящий лебедь". Это были слова из песни, что пели на Озере Жизни. И на север от него, и на восток, и на запад. Пели те, кого презрительно именуют дикими.

А я ведь тоже нашла однажды фигурку птицы. И мне отдало ее дерево. Дерево, сраженное молнией. Той молнией, что меня спасла. И что-то еще даровала, если верить Лоу. Но что? Способность входить в транс? Если только в храме, так у меня ничего подобного не выходило, хоть я и пыталась. Лоу учить не спешил, говорил, сначала здоровье. А птичка? Она осталась у Анхена, и он, наверно, давно от нее избавился. Птичка-душа. Моя? Или тот дух-помощник с непроизносимым именем, что был дарован мне, как проводник меж мирами, и которого я так безрассудно выкинула.

- Вот зачем ты читаешь эти глупости, Лариса? - закончив воспитывать рабочих, Халдар'бх'н'гхма решила взяться за меня. Она была не злая, просто уверенная, что лучше всех обо всем все знает. И ко мне относилась, как тетушка к бедной родственнице, нуждающейся в заботе. Кем я, собственно, в этом доме и была, вот разве что в родстве ни с кем не состояла. - Ты с хозяина пример-то не бери, он коэр, ему и не такие глупости положены. А ты молода, у тебя жизнь короткая. Вот, смотри лучше, что я тебе нашла. Самый раз для юной девы. Про любовь, - она протянула мне потрепанный томик. Читанный-перечитанный. - Моя, личная. Потом вернешь. У меня ее еще троюродные внучки не все прочитали.

Про любовь как-то не тянет, неудачно у меня все с любовью было. Но и обижать Халдар не хочется. Она заботилась обо мне, кормила, выхаживала, когда Лоу не было рядом. Своим присутствием в доме, разговорами, советами помогала не чувствовать себя одинокой.

Отложила коэрскую книгу и взялась читать ее роман. Это было проще, чем про шаманов. Язык легкий, слова все знакомые. Полюбила лунная эльвийка эльвина солнечного. Еще не вампира, там, в утерянном далёко. Он гордый - она гордая, он сильный, да и она сгибаться не приучена. И преград у их любви было - не перечесть, и трудностей - бесконечный список. Долгая была история, интересная, я даже зачиталась. Закончилось все: для меня - глубоко за полночь, для героини - счастливо. Он провел с ней ночь и отдал ей свое сердце. И она торжественно положила его горячее еще сердце к ногам своей богини.

Всю ночь я видела себя хирургом, ловко вырезающим чужие сердца, проснулась в слезах и холодном поту. Нет, уж лучше про шаманов.

Та зима была еще страннее, чем осень. Я жила в доме самого красивого мужчины на свете, а мы рассуждали лишь о строении мира, о путях и духах, о причинах древних войн и катаклизмов. По мере того, как снег все сильнее укутывал землю, я чувствовала себя все лучше, отваживаясь уже даже на небольшие прогулки. В роскошной шубке, подаренной мне Лоу, в высоких сапогах, подбитых теплым мехом, мороз был мне почти не страшен. Или я, наконец, выздоравливала.

Когда Лоурел бывал дома, он охотно сопровождал меня в моих прогулках, порой протаптывая для меня тропинки, порой просто неся меня на руках над белыми снегами, попутно просвещая меня относительно места, где стоял его одинокий дом. Интересная была долина. Расположенная в верховьях Ионэсэ, она со всех четырех сторон огорожена была горами. И, хоть в ней и располагалась пара вампирских городов, весь мир отсюда казался где-то "за" - за вершинами гор, за дальней далью бескрайних просторов, и надо быть птицей, или вампиром, чтоб, устремившись за облаками, вылететь прочь.

Но в ту зиму, как мне казалось, я никуда не стремилась. Вот только по ночам мне стали сниться странные сны.

Я летела. В сером мареве, седом и непроглядном. Летела. Но не вольной птицей, а металлической крошкой по зову магнита. Меня тянуло. Несло.

И вот, наконец, зал. Пустой и огромный, высотою в пять этажей. И четыре круга тонких резных ограждений на галереях четырех этажей. И каменный пол с огромной мозаичной звездой - на самом нижнем, пятом. Я смотрю сверху. С самой верхней из галерей, той самой, откуда летела когда-то спиною вниз, брошенная самым коварным из всех коэров. Смотрю вверх. На темное ночное небо за прозрачным куполом. На снег, летящий в вышине, и исчезающий, коснувшись невидимой грани. На отсветы далеких огней, расцвечивающих вампирский город. Смотрю по сторонам. Стены мягко светятся матовым синеватым светом, почти не справляясь с тьмой, почти не рассеивая мрак. Смотрю вниз. На звезду на каменных плитах. Неправильную звезду. Ее рисунок сбит, сломан. Невольно устремляюсь вниз, пытаясь рассмотреть четче. И вижу его. Он лежит навзничь поверх звезды, раскинув руки и не мигая глядя ввысь. В темное небо. На белый снег. Его лицо ничего не выражает, оно застыло, словно маска. Черные волосы небрежно рассыпаны по плечам, по полу. Рубаха расстегнута, и я вижу темный ремешок на светлой коже. И нечто - медальон, кулон - висящее на шее. Вернее - лежащее сейчас на груди, которая, кажется, даже не вздымается. Склоняюсь ниже, пытаясь разглядеть в неясном свете. Никогда он ничего на шею не вешал. Что же это?..

Птичка! Моя птичка.

- Моя, - тянусь я к ней. Тьмой, у меня нет тела. Нет формы, нет образа. Нет рта, чтобы говорить. И он не слышит. Не видит. Вот только поднимает руку и сжимает птичку в горсти. И я вижу слезы, что катятся из немигающих глаз куда-то за уши.

И сама просыпаюсь в слезах. Лоу нет, на душе тяжело. Это сон, убеждаю я себя. Просто сон. А на следующую ночь я вижу все то же.

Он лежит на каменных плитах. Недвижимый, холодный. Его лицо ничего не выражает. Его глаза ничего не видят. И только слезы прозрачными каплями скользят к волосам. А я замираю возле, и смотрю, смотрю, смотрю. Я тьма. У меня нет глаз, чтобы плакать. У меня нет голоса, чтобы позвать. Нет руки, чтобы коснуться. Вот только видеть я могу и без глаз.

И снова утро. Серое и безрадостное. Долго сижу на постели, обняв коленки. Ну что за напасть! Ну что мне Анхен? Он ушел и забыл. Я ушла и забыла. И вообще, он же не в Илианэсэ, он на востоке где-то. Был. Три месяца назад.

Три месяца! Жила себе и горя не знала. И вот опять - Анхен. Да, во сне, но больно так, словно наяву. Пошла искать Халдар.

- Лоурэфэл когда вернется?

- Не говорил.

- А что говорил, где он, позвонить ему можно, связаться с ним как-то? - ну действительно, должен же быть у них телефон, коль уж даже для людей он обыденность. - Можешь найти его, сказать, он мне нужен, я с ума сходить начинаю!

- Попытаюсь. И не нервничай так. Это все от заумных книжек.

От книжек, так от книжек. Оделась, взяла лопату, пошла снег во дворе чистить. Его, конечно, и без меня почистят, но физический труд - он успокаивает. А снег - белый, красивый, чистый. Вот только еще и тяжелый, если сразу много на лопату нагрузить. Спина уже болит, да и руки. Зато мысли всякие из головы вылетели. А дочистить этот угол я еще смогу.

Лоу вернулся на закате. Усталый, со слабым отсветом улыбки на губах.

- Ну что с тобой, ребенок? - спросил, обнимая.

- Кошмары снятся, - даже как-то неловко стало. Выдернула его откуда-то. У него дела, а я со своими глупостями. Ну, Анхена во сне увидела. Так я его и в жизни видела, и то до сих пор жива.

Дата добавления: 2015-10-21