Я застонал. Фрэнк тут же протянул мне блокнот, где я сердито написал: «Я не помню!»
Теперь мальчик заметно отстранился, и я разъярился сам на себя. Поэтому, чтобы хоть немного все поправить, вывел: «Прости. Я имел в виду, что я просто не знаю. Не думаю, что делал что-то такое… Я бы знал тогда, что одержим мыслью об убийстве».
Фрэнк медленно кивнул и обнадеживающе мне улыбнулся. Я снова тихо застонал и откинулся назад, прислонившись затылком к стене. Затем услышал, что Фрэнк роется в карманах, ища что-то, и повернул голову набок, чтобы посмотреть. Мальчик вынул те самые синие перчатки, которые Рэй ему вручил, кажется, целую вечность назад. Я был просто шокирован, когда мальчик натянул эти перчатки и крепко сжал мою ладонь.
- Я кое-что придумал, - сообщил он. Я взглядом дал ему понять, что мне интересно, какая же это идея, - В твоих снах ты постоянно находишь меня мертвым, так? Тогда, может быть, если я останусь с тобой, пока ты спишь, и буду держать тебя за руку, в твоем подсознании появится понимание того, что я жив и сижу рядом.
Мое сердце чуть не разорвалось от счастья, и я не смог сдержать улыбку. Радостно кивнул. Фрэнк тоже просиял, когда увидел, что я считаю его предложение гениальным. Мальчик взял подушку и, без промедления, положил ее себе на плечо. Рука в перчатке протянулась к моему лицу, и Фрэнк осторожно помог мне склонить больную голову к своему плечу. Лишь только моя голова коснулась подушки, я заснул, и перед этим разве что успел почувствовать, как Фрэнк держит меня за руки.
Он дал мне понять - я больше не вынужден страдать безмолвно.
Глава 9
Я угрюмо пялился на минутную стрелку часов, изо всех сил дожидаясь, пока она продвинется дальше. Клянусь Богом, стрелка не шевелилась уже более пяти минут. Знаете, что? Думаю, Маркман вытащила чертовы батарейки совсем, и поэтому часы не шли. Наверное, я навсегда обречен сидеть на групповой терапии со всеми этими идиотами.
Я тяжело вздохнул, что вызвало неодобрительный взгляд со стороны Маркман. Пришлось преодолеть желание ответить ей таким же взглядом: сегодняшний день точно не самый подходящий для того, чтобы злить эту женщину и попасть в ее черный список. Сегодня я как раз нуждался кое в чем, и это могла предоставить мне только наша коварная Маркман. Мне надо было кое-что действительно важное, и лишь доктор имела возможность помочь, так что я пытался не раздражать ее прежде, чем смогу поговорить и объяснить, что мне нужно. Правда, объяснение вряд ли будет похоже на беседу, так как я до сих пор не разговариваю.
Прошлой ночью я потратил целый час, описывая на листке из своего блокнота то, что мне было необходимо. Я очень старался изобразить просьбу вежливо и как можно тщательнее. Даже нарисовал изображение, а то, мало ли, Маркман нашла бы что-нибудь не такое. Я куда больше беспокоился, что она может швырнуть бумагу мне в лицо… Мне не нужно, чтобы доктор просто как-то отреагировала. Я знаю, я не ангелочек. Я знаю, насколько достаю ее. И поэтому хотя бы сегодня пытался быть как можно более послушным и услужливым. Пожалуй, я умею становиться просто очаровательным, когда это надо…
Оставшееся до конца терапии время тянулось так медленно, что мне казалось, будто оно идет вспять. Вскоре я обнаружил, что не смотрю на часы, потому как меня начинало потихоньку бесить то, что они стояли. Однако я честно заставлял себя не раздражать Маркман, не вздыхать и вообще никак не показывать, что мне адски скучно. Я даже попробовал слушать Рэя, когда он просвещал нас о будущем.
- Грядут перемены! – я немного подумал об этом послании: а вдруг оно относится к переменам в моем отношении к Маркман? Но долго об этом размышлять не стал, вспомнив о рассудке Рэя. Точнее, о недостатке рассудка.
Сегодня Фрэнк сидел рядом со мной. Его нога была на расстоянии ровно двенадцати с половиной сантиметров от моей, и он был одет в такие же простые дешевые джинсы, как и я. Мальчик задумчиво ковырял дыру в этих своих джинсах, что подтвердило мои догадки: Фрэнку тоже было скучно. Я прекрасно знал, каково ему, и это играло мне на руку. Я так долго был заключен в этой адской бездне, окруженный психами! Наконец-то появился хоть кто-то в здравом уме, кто-то, к кому я мог привязаться. Фрэнк – не сумасшедший, он просто… грустный. Я абсолютно уверен, что можно исцелить грусть, или, если не удастся сделать это с Фрэнком, я бы мог найти другой способ помочь ему. Я хотел, чтобы он был в порядке, и не имеет значения, что там говорит Джаспер. Он ошибается.
Ладно, но что, если я действительно не знаю, КАК я буду налаживать жизнь мальчика? Могу поспорить, даже сантехник, которого вызвали починить протекающую раковину, не сможет ничего поделать, пока не увидит всю раковину и не прикинет возможные варианты. Я просто ждал, пока придет время, и Фрэнк раскроет мне себя всего. Только тогда я получу доступ к его мыслям и чувствам, именно к ним, а не к его телу. Неееет, это даже неудобно… Я еще не забыл о небольшом происшествии в душевой.
Но, как бы там ни было, даже несмотря на то, что я не знал, каким же образом буду пытаться помочь мальчику, я был полностью уверен в своей способности сделать это.
На сегодняшней утренней терапии я ничуть не удивился, когда Фрэнк решил заговорить. Я знаю, что он стесняется выступать перед всей группой, однако, на каждой терапии обязательно что-нибудь произносит. Он всегда находит, что сказать, будь это даже то, как он себя чувствует: одно короткое предложение. Думаю, он хочет показать Маркман, что ему уже лучше, и он восстанавливается; что его родители, поняв это, посодействуют его возвращению домой. Я не хотел, чтобы Фрэнка выписали, но, если бы он все-таки отправился к семье, я бы не стал ему в этом препятствовать.
- Ты ждешь Рождество? – спросила у мальчика Маркман. Хоть Фрэнк уже сказал свою обычную фразу «со мной все хорошо», она решила все-таки пристать с расспросами относительно грядущего праздника.
- Наверное, да, - прежде, чем сказать это, Фрэнк вздохнул, а потом кивнул аж четыре раза подряд, но не улыбнулся, как обычно, когда действительно с нетерпением чего-то ждал.
- Фрэнк, ты расстроен, потому что тебе придется провести Рождество вдали от своих родителей и тех, кого ты любишь? – доктор подалась вперед.
Она точно читает мои мысли, потому что я думал то же самое, увидев убитый взгляд Фрэнка. Естественно, ему нисколько не нравится перспектива на Рождество торчать в этом шизоидном доме! Да и кому бы это понравилось? Холодно, как в склепе, падает отвратительный мокрый снег, а с отоплением опять проблемы, как всегда бывает в это время года. Если батареи все-таки отключат, то я первый забираю дополнительные одеяла! А Рэй может идти трахнуть себя, если думает, что в этом году эти одеяла достанутся ему.
Фрэнк пожал плечами.
- Думаю, что да, - снова сказал он, и, избегая взгляда Маркман, принялся снова ковыряться в дыре на штанах. Я рассеянно смотрел на его маленькие пальчики с обгрызенными ногтями, пока он вдруг не дернул рукой и не вытащил из джинсов синюю нитку.
- Джерард?
Я глазами показал, что приветствую Маркман, стараясь не быть грубым и невежливым. В какую-то долю секунды доктор выглядела даже удивленной, так как я вообще не обращал на нее внимания во время таких сеансов. Но не сегодня. Сегодня я собираюсь быть хорошим.
- У тебя есть, чем с нами поделиться? – осведомилась она.
Я вдруг испугался, когда почувствовал, как на меня все смотрят. Наверное, следовало поступить, как обычно, когда мое участие было равно нулю, но теперь я решил обмануть ожидания, чтобы остальные присутствующие заинтересовались. Я ведь вообще очень интересный парень.
Я поднял палец, призывая всех потерпеть, а потом вынул блокнот и записал свой ответ. Когда с этим было покончено, я хотел было передать листок Маркман.
- Может, лучше я прочту? – вдруг предложил Фрэнк, так и сияя любопытством.
Я кивнул и вручил записку ему. Сперва мальчик прочитал ее про себя, и мое сердце подскочило, когда он заулыбался.
- Джерард думает, - начал Фрэнк, - что в этом году нам не хватает рождественского настроения, духа…
И правда, наверняка все это замечают. Даже в доме престарелых поживее будет. Хотя, на самом деле мне было по фигу, есть этот рождественский настрой, нет его… Но если Фрэнку не все равно - тогда мне тоже.
- Кому-нибудь еще так кажется? – Маркман участливо закивала, а я ожидал, что сейчас раздастся, как всегда, согласное бормотание, но ошибся.
«Да», «он прав», - целый хор голосов подтвердил успешность моего плана. А я просто притворился, будто мне это все интересно, не более.
Я вжался в кресло, когда доктор принялась расспрашивать, что можно сделать для появления рождественского духа. На миг воцарилась тишина, пока люди взвешивали все «за» и «против». Рэй, конечно, был вынужден говорить первым.
- Мы должны поставить рождественскую пьесу! – воскликнул он.
Меня чуть не вырвало.
- Ты судишь все по себе, - Фрэнк покосился на меня и рассмеялся. Я огорченно покачал головой, давая ему понять, что не хотел позволить всему этому зайти так далеко. Фрэнк очень проницателен. Скорее всего, он тоже умеет читать мои мысли. О черт, все-таки надеюсь, что не умеет… Если бы он прочитал мои мысли, то просто бы их испугался…
Предложение Рэя отвергли, так как до наступления Рождества оставалось слишком мало времени. Если бы его идея была принята в расчет, я бы, наверное, застрелился. Были выдвинуты и другие предположения, которые я посчитал за пытки: конкурс талантов, хоровые ансамбли… Адам сказал, что можно сделать рождественские венки из веточек деревьев, и это чуть не стало нашим занятием на ближайшее время, но Боб успел высказать, что думает по этому поводу.
- Вы хоть знаете, как больно ветке, когда ее отрывают от ствола? – вскипел он.
Воодушевление спало. Может, еще потому, что Боб выглядел таким злющим… с ним просто никто не посмел спорить.
Коллектив все больше и больше склонялся к тому, что надо устроить рождественский маскарад, и это я тоже считал пыткой. Маркман даже была готова выбрать группы, отвечающие за костюмы, а также за украшения для елки, одежду Санты и приготовление огромного подарка, сделанного при помощи цветной бумаги, клея, ножниц и пленки.
Я был уверен, что вся эта затея нелепа, но все ею явно вдохновились, в особенности после того, как Маркман объявила, что за лучшие костюмы будет давать призы. А это уже катастрофа… Все, я больше ни за что не буду участвовать в терапии, раз это влечет за собой такие последствия! Я выхватил блокнот из крепко стиснутых ладоней Фрэнка и стал быстро строчить другую запись, где хотел открыть свой замысел. Не очень-то желалось озвучивать его, но он был получше, чем всякие маскарады. Фрэнк придвинулся ближе, чтобы посмотреть, что я пишу.
- Секретный Санта, - объявил он, - Это отличная идея! – да, Фрэнк выглядел немного удивленно, и это меня покоробило.
- Подарки! – радостно завопил Рэй.
- Действительно, отличная идея, - подтвердила Маркман, - Кто голосует за Секретного Санту?
Мы с Фрэнком наконец вздохнули свободно, и это облегчение стало почти осязаемым. Я знал, что мальчик боится всяких переодеваний, ведь тогда к нему будут прикасаться… И, возможно (правда, я не совсем уверен), он ужасался того, что ему придется работать в коллективе. Не так давно я заметил, что являюсь единственным человеком, рядом с которым Фрэнк хочет находиться.
Я. Гребаный псих, ага?
Я сам считал Секретного Санту неплохим вариантом. Все заключалось в том, чтобы вытащить из шляпы бумажку с именем человека и позже подарить этому человеку подарок. Потом ты получаешь подарок от того, кто вытащил твое имя. Проще пареной репы и ничего личного. Вообще.
Пока я сокрушался насчет абсурдности всех предложений, время пролетело незаметно. Быстрый взгляд на часы доказал, что терапия должна была закончиться десять минут назад. Я хотел вскочить и слинять из комнаты, но помнил о том, что мне нужно производить хорошее впечатление на Маркман, поэтому заставлял себя сидеть, дожидаясь, пока нас распустят. Доктор закончила терапию только еще через пять минут, и то она это сделала, потому что как раз начиналось время посещений. Отправив всех вон из комнаты, Маркман пообещала, что в конце дня поможет нам со шляпой.
Фрэнк тоже собирался выйти из комнаты, но я медлил. Сперва я намеревался идти с ним, но теперь придумал другой способ попасть в золотой список Маркман. Та сидела спиной к нам, собирая с пола разлетевшиеся бумаги. Осмотревшись, я заметил, что все ушли, так и оставив стулья стоять в кругу. Нас всегда заставляли в начале терапии стаскивать стулья в середину комнаты, и логика подсказывала мне, что по окончании сеанса доктор сама составляла их обратно. Получается, никто не оставался помочь ей.
Я поставил наши с Фрэнком стулья один на другой. То же самое сделал со стульями Рэя, Адама, Боба, Берта, Лизы и Хэйли. Потом начал другую группу. В двух получилось по восемь стульев, а в последней – только четыре. Когда я попробовал перенести первую группу, она оказалась чересчур тяжела, но я, не удивившись, просто оттащил эти стулья к стене, чтобы не мешали. Развернулся, чтобы разобраться с оставшимися двумя, и заметил, что Фрэнк и Маркман таращатся на меня.
Почему все так шокированы, когда я действую несогласно своему обычному поведению? Было неприятно видеть удивленные лица, когда я пытался сделать хоть что-то доброе и полезное. Неужели это так невероятно с моей стороны? Я проигнорировал своих зрителей и стал дальше возиться со стульями, перетаскивая их к стене.
Что же удивляет меня самого – как только я стараюсь быть внимательным по отношению к окружающим, Маркман тоже добреет.
- Спасибо, Джерард, - произнесла она, когда я проходил мимо нее по направлению к двери.
Я кивнул, надеясь, что она примет этот жест за своеобразное «пожалуйста».
Мы с Фрэнком пошли к комнате для отдыха. Нас никто не навещал, и это время мы всегда проводили вместе. Мы бок о бок сели на один из диванов со сломанным сиденьем, которое постоянно проваливалось. Мне это не мешало, но когда мы с Фрэнком садились на диван, то вечно съезжали на его середину, в результате чего оказывались притиснуты друг к другу. Мальчик сел на один конец сиденья, удерживаясь за его край рукой, чтобы не соскальзывать в середину. Я не показал своего разочарования в решении Фрэнка держаться и плюхнулся на свой край.
- Что с тобой происходит? – полюбопытствовал мальчик.
Я принял оскорбленный вид, прижав руку к груди. Фрэнк лишь слегка улыбнулся в ответ на мои кривляния, - Ну?
«Я хочу попасть в золотой список Маркман», - написал я в своем блокноте.
- Я заметил, - одобрительно произнес мальчик.
«Как думаешь, сработало?»
- Думаю, что да, во всяком случае, появилось хотя бы рождественское настроение. Маркман тобой очень довольна.
Я усмехнулся.
«А это уже что-то новенькое».
Фрэнк прочитал эту запись, но блокнот мне не вернул сразу.
- Джерард, говори, в чем дело. Чего ты хочешь?
Это секрет. Я не мог сказать Фрэнку о том, что хотел, и должен был произвести хорошее впечатление на Маркман, только тогда я получил бы это. Нет, у меня раньше тоже не было секретов от Фрэнка… У меня целое хранилище тайн в голове. Но эта была особенной, пусть даже от нее не зависела судьба мира. Мальчик вернул мне блокнот, чтобы я мог написать ответ на вопрос, но я убрал его, из-за чего Фрэнк тяжело вздохнул. Но он понимал, что не должен пока добиваться у меня разъяснений. Не сегодня.
Телевизор привлек внимание Фрэнка. Я ненадолго задержал взгляд на его красивом лице, но потом тоже уставился в экран. Там пестрели различные рекламы и объявления. А вы знали, что в магазине Оумера можете купить елку высотой в 6,650 футов всего за 35 долларов? Телевидение помогает многое узнать! Реклама магазина Оумера закончилась, и тут же началась новая. Там показывали девочку, бродящую по улицам, одетую только в платье и легкий кардиганчик. Я решил, что это – для благотворительности, и оказался прав.
- Пожалуйста, внесите средства в Президентский Рождественский Фонд. Не дайте детям остаться на улице этим Рождеством! – объявил унылый мужской голос. Затем другой мужчина, который и был, как я понял, президентом, предстал перед камерой. Когда он заговорил, мне стало противно. Что-то было в его голосе неуловимо знакомое. Хоть я и не могу сказать, видел ли в своей жизни этого человека, я его откуда-то помню.
«Ты знаешь, кто это?» - я так быстро нацарапал эту надпись, что ее было трудно разобрать.
Фрэнк прочитал и нахмурился.
- Джерард, это же президент США, - сообщил он мне таким тоном, будто это была самая очевидная вещь в мире.
Президент называл номера, по которым можно было позвонить в случае, если вы хотите внести какую-то сумму в благотворительных целях, но я не мог сконцентрироваться на том, что он говорил. Он был в моей голове, и я откуда-то его знал. И не обязательно потому, что он – президент. Это могло быть что-то еще.
Краем глаза я заметил, что в комнату вошел Зак. Он глянул в телевизор на миг, когда президент просил, чтобы люди делали вклады. Но потом кое-что произошло: я даже не понял, почему охранник так неожиданно поменялся в лице и бросился к телевизору, торопясь его выключить. Реклама уже почти закончилась, и единственное, что я услышал, было:
- Вашингтон, партия демократов. Говорил Дональд…
Зак успел нажать на кнопку прежде, чем человек закончил свою речь. Мы с Фрэнком недоуменно воззрились на охранника, который, в свою очередь, смотрел на меня с неподдельным ужасом на лице. Фрэнк быстро глянул на меня, надеясь, что я его просвещу, ведь он тем более ничего не знал.
Я вопросительно приподнял плечи, глядя на Зака, но тот лишь нервно сглотнул, а глаза его беспокойно бегали. Я был готов начать защищаться, ведь я же не виноват, что телевизор был уже включен на этом канале! Как ты смеешь меня винить? Че пялишься? Я не переключал каналы! Я спрашиваю, че ты пялишься?!
- Джерард, тебя ждет доктор Маркман. Прямо сейчас, - наконец проговорил охранник, а затем нерешительно вышел из комнаты, и я нахмурился. Что случилось, раз он решил выключить телевизор? Это была всего лишь реклама, посвященная рождественским благотворительным проектам, сейчас их сотнями показывают. Я хотел бы, чтоб в этом разобрался Фрэнк, пока меня не будет. Это все очень интересно…
Я вежливо постучал в дверь вместо того, чтобы врываться в кабинет, как обычно делал. Доктор позволила войти, и, когда я появился перед ней, я сразу заметил, как она на меня смотрит. В руке она держала коммуникатор, и я знал, что Зак уже успел доложить обо всем, что случилось около телевизора. Сердце упало. Больше всего я боялся, что опять попаду в беду, и день, когда я решил измениться к лучшему, станет днем невезения.
Однако Маркман не стала поднимать эту тему, и, похоже, даже не собиралась этого делать. Я сел на один из стульев, но воздержался от того, чтобы сложить ноги на сиденье другого. Доктор внимательно смотрела на меня, как и обычно. Ее взгляд задержался на шраме, делившем мой лоб пополам, и лицо женщины сделалось расстроенным и виноватым, как всегда, когда она видела сию отметину. Я не беспокоился по этому поводу, зная, что шрам в конце концов исчезнет. Пластический хирург действительно проделал огромную работу, но ее результаты не были пока заметны только потому, что шов еще заживал. Я бы спросил Маркман, почему у нее такой виноватый вид… Ведь она все равно ничего не могла тогда поделать.
- Мне приятно видеть, что ты сегодня такой участливый, - сказала она мне.
Ха, мой план работает! Я кивнул.
- И спасибо, что составил стулья.
Я опять кивнул и едва сдержался, чтобы не улыбнуться Маркман.
- Почему такие внезапные перемены?
Я знал, что она – хитрая лиса, и она прекрасно догадывалась, что мои действия были странными, и наверняка что-то случилось. Разговор шел точно так же, как я его планировал.
Я открыл блокнот и достал тот листок, на котором написал прошлой ночью: «Мне кое-что нужно».
Маркман взяла записку, и тут я заметил, что у женщины накрашены ногти. Она месяцами не их не красила, это было ничуть не странно, но… необычно. Я был так занят разглядыванием ее ногтей, что не заметил, какое выражение лица у нее было, когда она прочитала мою просьбу. Мой план ушел коту под хвост, и я не знал, подавать ли следующий листок. Откуда я мог знать, надо или нет, если я пропустил, какое у Маркман было лицо?
Черт побери и меня, и ее ногти.
- «Кое-что» - это что? – поинтересовалась доктор.
Я достал карандаш и быстро написал: «Услугу».
- Какую услугу?
Я вздохнул, выводя: «Мне нужно, чтобы вы достали кое-что для меня». Я уже чуть не передал записку, но вдруг вспомнил одну вещь и тут же добавил: «Пожалуйста».
Пришлось еще подумать и вспомнить, просил ли я Маркман о чем-либо раньше. Вроде, таких случаев не было… но в этот раз я не мог по-другому.
- Хорошо.
Я изумленно замигал. Она что, только что согласилась? Она согласилась? Кажется, я сплю…
- Но…
Фааааааааак. Я сжал зубами карандаш и принялся нервно грызть его. Конечно, здесь не обошлось бы без «но». Она не могла просто сказать «да». Я нахмурил брови.
- Я сделаю все возможное, чтобы достать то, что ты хочешь, Джерард, - спокойно сказала Маркман, - но ты тогда тоже должен будешь отплатить мне кое-чем. Ладно?
Я проворчал что-то, отказываясь соглашаться. Не хочу никаких сделок с этой мадам. Кто знает, что она от меня хочет? Я скрестил руки на груди и, не подумав, водрузил ноги на стул. Но Маркман и глазом не моргнула, глядя на меня, пока я пытался решить дилемму.
Я действительно, на самом деле хотел сказать «да». Понимаете, то, что я мечтал получить от Маркман, было подарком на Рождество для Фрэнка. Я пропустил его День рождения и надеялся теперь хоть немного исправить все, сделав мальчику рождественский подарок. Я знал, что для него это первое Рождество, которое он проведет вдали от семьи, и я мог бы попытаться сделать праздник менее дерьмовым, чем ожидалось.
Пока я обдумывал ответ, я не отрываясь смотрел на картину в рамке, висящую на стене. Я уже не раз заходил в этот офис, но изображение так не рассмотрел. Оно оказалось отличным. Посреди холста - четко очерченная фигура человека, но лицо его было искажено ужасом. Он стоял в большой и совершенно пустой комнате с белыми стенами, которые словно уходили в бесконечность. По сравнению с размерами комнаты человек выглядел крошечным… А на одной из стен виднелась чуть приоткрытая дверь, на косяке которой я углядел вцепившиеся в него четыре пальца. Все, что можно было увидеть – эти четыре пальца. Не было видно монстра или человека, чьи пальцы это были, и я мог только представить, кто стоял за дверью. Меня перепугала эта картина, потому что я сразу вспомнил Их. Я даже представил, как сам стою в такой белой комнате, из которой нет выхода, а Они тем временем приближаются. Я поднялся и подошел к картине, чтобы рассмотреть ее, как следует. Желудок перевернулся, когда я заметил, что на окне, которое также было изображено на картине, тоже торчали пальцы, хватающиеся за деревянный подоконник.
Я резко развернулся, чуя, как сердце бешено колотится, а спина покрывается каплями пота. Заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть. Я был в безопасности, пока не открыл рот, как тот парень на картине: он стоял с разинутым ртом. Я знал, что он тоже нарушил свое молчание, и Они пришли за ним. Кто бы ни нарисовал этот рисунок, он с необыкновенной точностью сумел пробраться в мой мозг. Я указал на картину, и Маркман поняла, что я хочу знать про художника.
Доктор немного помедлила с ответом, прокручивая в голове имя.
- Парень, который нарисовал это, был одним из самых дорогих мне пациентов и просто другом. Он страдал от шизофрении.
Маркман сказала - «был» пациентом, поэтому мне стало любопытно, где этот человек сейчас. Может быть, его вылечили? Или же Они добрались до него? Кошмарная мысль…
Женщина грустно посмотрела на меня, но на вопрос не ответила. Я сглотнул, чувствуя себя ужасно неловко. Скорее всего, сейчас этот парень мертв.
Пока Маркман предавалась воспоминаниям, я нашел удобный момент для того, чтобы вручить ей свой рисунок, где было изображено то, что я хотел подарить Фрэнку. Под картинкой было даже описание. Но, прежде чем передать листок, я написал на нем: «Так чем я должен вам отплатить?»
Маркман вынула из верхнего ящика своего стола таймер для варки яиц и поставила его на виду. Вещичка была белого цвета и могла бы уместиться у меня на ладони. По всей поверхности таймера шли большие цифры от нуля до шестидесяти.
- Мое единственное требование – теперь тебе придется находиться в моем офисе во время индивидуального сеанса не менее сорока минут, - доктор бросила быстрый взгляд на свои часы и завела таймер, - сегодня двадцать минут у нас уже прошло, поэтому я ставлю звонок на оставшиеся двадцать.
Черт возьми, эта женщина меня раскусила! В течение последнего месяца или около того, я, если и заходил в офис, то оставался там не дольше пяти минут. У меня были вещи и поважнее, чем сидеть и слушать, как Маркман поучает, просит, умоляет, читает лекции, кричит, ругается и трындит. В принципе, все могло быть и хуже, доктор вполне способна поставить меня помощником на кухне или совершить что-то тому подобное. Думаю, я смогу пережить сорок минут, а таймер и вовсе оказался отличной идеей. Так я хотя бы буду отслеживать время и считать минуты.
Маркман выглядела вполне удовлетворенной, когда я кивнул в знак согласия. Тогда я подал ей листок бумаги, где было самое важное. Там я написал, как сожалею о том, что не поздравил Фрэнка с Днем рождения и как я хочу немного восполнить сию потерю, подарив ему что-то на Рождество. Вообще, на такие праздники мы обменивались самодельными открытками и рисунками, но Фрэнку было нужно что-то большее.
Это не было чем-то крупным или дорогим. Но зато полезным, как ничто иное. Может, Маркман и не поняла бы, но это уже не важно. Я знал, что эта вещь будет много значить для Фрэнка.
Маркман закончила с чтением моего письмеца и сейчас рассматривала рисунок. Да, я ведь нарисовал то, что мне было нужно, на листке из своего блокнота.
- Это великолепная идея, как мне кажется.
Я не ослышался?
- Рисунок тоже очень хороший. Когда я сегодня пойду домой, я возьму его с собой и покажу сыну. Я уверена, он знает, где раздобыть что-то такое.
Стоп, у Маркман есть сын?! С каких это пор? Такая информация поставила меня в тупик. Если у нее есть сын, значит, она должна быть замужем. Если она замужем, то у нее, соответственно, есть муж. Господи, как ОНА могла быть замужем, заниматься сексом, заводить детей… а я об этом до сих пор не знал? Нечестно.
Эту информацию я отмел в сторону как ненужную. Анализировать ее можно будет позже, а сейчас я с трудом заставил себя не обнять Маркман. Я действительно даже не подозревал, что она будет такой открытой и готовой мне помочь. Весь последний год я был самой настоящей задницей по отношению к ней. Я широко ухмыльнулся и написал: «Спасибо».
- Пожалуйста.
Проверим таймер. Осталось одиннадцать минут до конца сеанса, и тогда я мог уйти. А пока сидел, мурлыча себе под нос мелодию из рекламы магазина Оумера. Очень приставучую, кстати.
Маркман тем временем вынула из ящика две пары ножниц и несколько листов бумаги, на которых были напечатаны имена всех обитателей учреждения, необходимые для Секретного Санты. Не дожидаясь, пока меня попросят, я взял один лист и начал вырезать имена. Вырезал имя Фрэнка и еле уговорил себя с ним «расстаться». Я должен позволить еще кому-нибудь дать ему подарок. Я настолько сконцентрировался на разрезании бумаги по линиям, что вздрогнул от неожиданности, когда таймер оповестил нас о конце сеанса.
Я сложил все вырезанные бумажки с именами в коробку и кивнул Маркман в знак прощания. Фрэнк встретил меня в конце коридора.
- Ничего плохого не случилось? – немедленно спросил он.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |