Вернувшись в зал, Гарри нашел Малфоя в одиночестве – журналист уже отбыл восвояси.
– Ну? – коротко спросил Драко, ставя на стол бокал с вином.
– Чары, - так же коротко ответил Гарри. – Это Волкер. Его рука.
– Так я и думал, - задумчиво протянул Малфой. – Значит, надо уходить. Немедленно. В лучшем случае у нас есть пара минут.
Они аппарировали в дом на рю де Л’Этуаль прямо от входа в кафе, наплевав на конспирацию. Пока Гарри торопливо собирал вещи в сумки, стараясь не забыть чего-нибудь важного, Малфой набросал Жилю пару слов. “Чтобы в полицию не заявил о нашем исчезновении”, - с усмешкой объяснил Драко, оставив записку на кухне.
– И куда теперь? - спросил Гарри, когда они вышли на темную ночную улицу.
Драко помолчал, потом сказал неожиданно устало:
– Понятия не имею, Поттер. Меня все это так затрахало. Давай пока на автовокзал, там посмотрим.
Глава 3.
Сначала они решили взять билеты до Марселя, но автобус уходил утром, а ждать так долго было неразумно. Можно было, конечно, аппарировать в Марсель с вокзала, но вспышка магии среди ночи в маггловском районе однозначно была бы зафиксирована местным авроратом. Малфой замкнулся и никаких идей не выдвигал – просто смотрел равнодушно куда-то в сторону, словно предлагая Гарри взять инициативу на себя. С таким его внешним безразличием к собственному будущему Поттер уже сталкивался – год назад в Малфой-Мэноре. Больше всего это напоминало маггловскую депрессию, но Гарри знал, что к депрессиям Малфой был не склонен – его деятельный разум всегда протестовал против пассивного подчинения обстоятельствам. Значит, произошло что-то, выбившее почву у Драко из-под ног, и Гарри очень не хотел задумываться, что бы это могло быть.
Они молча бродили по ночной Тулузе, а когда небо на востоке чуть посветлело, Малфой сел на скамейку, достал сигареты и сказал, глядя в глаза Поттеру:
– Нам надо расстаться.
Подсознательно Гарри ждал этих слов, точнее, он ждал их с самого начала этой странной совместной жизни и даже придумал тысячу всевозможных ответов, но все равно заявление Малфоя показалось ему ступефаем в спину. Ударило и расплющило о каменную мостовую.
– Почему? – ничего умнее этого вопроса Гарри в голову в тот момент просто не пришло.
А ответов могло быть множество, в том числе и банальный: “Ты мне надоел, Поттер”. Но Драко, глубоко затянувшись, промолчал.
– Почему? – повторил Гарри и добавил: – Я не хочу.
Малфой по-прежнему молчал, разглядывая его – как-то отстраненно, то ли запоминая, то ли прощаясь. А может быть, ожидая, что Поттер начнет его переубеждать. И Гарри начал. Он говорил о том, что вдвоем жить легче и удобнее, он напоминал Драко, что у них есть общая цель, он даже попробовал пошутить, сказав, что без него Драко просто умрет с голоду, потому что готовить будет некому...
Малфой молчал, только выражение лица у него менялось – от просто замкнутого к мрачному. Исчерпав свои доводы, которых, в общем-то, оказалось немного, Гарри тоже замолчал и сел рядом.
– Все? – голос Малфоя был тусклым и безразличным. – Ты высказался? Тогда позволь мне. На самом деле все гораздо серьезнее, чем ты себе представляешь. Я вышел на этого журналиста вчера. А сегодня он фактически привел на хвосте агентов нашего родного Министерства. Я могу поручиться, что ни строчки из тех документов, которые он от меня получил, не появится в печати. Твой департамент сменил тактику. Они не будут больше ловить меня по всей Европе, они просто пообещали награду за мою голову. Полагаю, немалую, раз деньги для этого нищеброда оказались важнее сенсации. Наверное, в дополнение к деньгам они пообещали еще что-нибудь, например, протекцию в каком-нибудь серьезном издании. Ты сам знаешь, что карьера для любого журналиста не в пример важнее, чем падение кабинета Министров в чужой стране. Я, конечно, попытаюсь сунуться еще в пару мест, но, боюсь, результат будет аналогичным. Разумеется, всем корреспондентам Европы награду не обещали, но слухи в этой среде распространяются очень быстро. Достаточно дать знать в самые крупные газеты и еженедельники. А до мелких уже само долетит. Вывод из всего этого однозначный, Поттер: находиться сейчас рядом со мной просто опасно. Да и я не хочу действовать с постоянной оглядкой на тебя. Мне намного проще выкручиваться в одиночку, не думая о том, что я еще и за тебя в ответе.
Он резко швырнул окурок в сторону и встал:
– На вокзал не ходи. Днем отправляйся в магический квартал – оттуда можно аппарировать не вызывая подозрений у авроров, маггловские районы они сканируют очень тщательно. Отсидись где-нибудь в большом городе недели две или три, лучше всего в каких-нибудь трущобах – дешевле комнаты. А потом уезжай из Европы, в Америку уезжай – там искать не будут, это слишком далеко. К жизни среди магглов тебе не привыкать, хотя без магии, наверное, поначалу будет трудновато.
“Он сейчас уйдет, - подумал Гарри. – Потом сунется в очередную петлю в надежде на удачу. И его возьмут. Он прав, потеряв терпение, Департамент открыл сезон охоты. Или там правая рука не в курсе, что задумала левая. А я буду сидеть в безопасности, тайком покупать магические газеты и ждать сообщений об его аресте, экстрадиции, суде, приговоре. И так ничего и не узнаю. Впрочем, нет, не будет никакого суда – Драко убьют при задержании, он ведь будет сопротивляться. Вот только с чего он взял, что я его послушаюсь?”
– Нет, - сказал Гарри и повторил, удерживая Драко за рукав. – Нет. Даже не надейся, Малфой, что я брошу тебя в одиночку разгребать все это дерьмо. Ты мне что говорил три месяца назад? Я, может, и поздно сообразил, что к чему, но забиваться в щель как таракан не собираюсь. Раз уж я с тобой ушел тогда – я с тобой и останусь до конца.
– Глупое гриффиндорское благородство, - пробормотал Драко, пытаясь высвободить рукав из цепких пальцев Поттера.
– Да причем тут благородство, - поднявшись, Гарри притянул Малфоя к себе. – Тем более, гриффиндорское. Меня шляпа вообще сначала в Слизерин отправить пыталась.
– О! - это было все, что Драко успел сказать.
Поттер никогда не целовал его так: нежно, заглядывая в глаза, покусывая губы, лаская языком. Очень хотелось остаться – ощущая всем телом чужое тепло, наплевав на возникшие проблемы, не отталкивая то, что само падало в подставленные руки. И Драко сдался без боя, понимая, что совершает ошибку, может быть, роковую, на ходу меняя уже обдуманное и принятое решение.
– Уедем вместе, - Гарри, наконец, оторвался от его рта.– Или где-нибудь здесь пересидим, пока все не утихнет. А там решим, куда податься и что делать. Где, ты говорил, безопасно – в Америке?
– В Америке, - Малфой криво улыбнулся. – Ну, или в России. Только ведь нам жить на что-то надо, Поттер. Ты что-нибудь делать умеешь? А я тем более не умею. А если я попытаюсь продать то, что из Малфой-Мэнор утащил… Можно попробовать, конечно, только жалко. Уникальные же вещи.
– Придумаем что-нибудь, - решительно заявил Гарри. – И обойдемся без криминала.
И все-таки они остались в Европе, во Франции. Еще какое-то время они скрывались в Тулузе, перебравшись на левый берег Гаронны, не рискуя снимать жилье и ночуя то в парках, то на скамейках в сквериках. К исходу недели у них был настолько поистрепавшийся вид, что Драко не выдержал – он мог сутками обходиться без еды и отдыха, но не мыться было выше его сил. Они перебрались в Марсель – на маггловском автобусе, с огромными предосторожностями. Комнатка в дешевом пансионе в районе порта была маленькой и грязной, зато у них не спросили документов и не потребовали расписаться в книге регистрации постояльцев.
Белье на постели было отсыревшим и серым, бачок унитаза подтекал, а в душе еле-еле сочилась горячая ржавая вода, но даже это показалось им роскошью после зябкого сна урывками на подстеленных старых газетах и умывания в общественных туалетах.
Потом, спустя много времени, Гарри вспоминал этот месяц как самый счастливый в своей жизни. Небо над Марселем затянули серые тучи, из которых сыпался и сыпался на город мелкий осенний дождь. Делать было нечего, и Гарри с Драко целыми днями валялись в кровати – спали, ели и занимались любовью. Казалось, Малфой решил отпустить все поводки, на которых удерживал свой темперамент – он был пылок, нежен и неутомим. Он будил Гарри поцелуями и нескромными ласками, поил вином со своих губ, кормил, отламывая крохотные кусочки сладких булочек или пирожных и просовывая их Гарри в рот, а по ночам спал, крепко прижавшись и обхватив любовника так, что трудно было дышать.
Когда тучи на время расходились и проглядывало холодное осеннее солнце, Драко тащил Гарри на улицу, в порт. Его нелюбовь к морю не распространялась на рыбные базары – Малфой мог часами ходить между рядами, разглядывая лотки. Сине-стальные тушки макрелей, переложенные свежими листьями салата, стопки камбал, влажно блестевшая под солнцем кефаль, горы креветок, пирамиды мидий – иногда Драко притягивал к себе Гарри за талию и шептал на ухо:
– Смотри, какая красотища.
Его восхищали даже небольшие акулы, двойные ряды острых зубов которых вызывали у Поттера содрогание. Но Малфой только смеялся и обещал угостить любовника супом из акульих плавников, когда они станут чуть-чуть богаче. Он был удивительно беззаботен в такие дни, и Гарри терялся от нежности, с которой Драко целовал его на узких мощеных улочках, от теплых ладоней, невесомо скользивших по спине и плечам, от серых глаз, наполненных непонятным сиянием.
Этот Малфой опять не имел ничего общего с тем, которого Гарри знал все предыдущие годы. И даже с тем, которого узнал за последние месяцы. Иногда Поттер думал, что вот этот Драко – настоящий, такой, каким он мог бы быть, не искалечь его душу война и все, что за ней последовало. Но против воли возвращались воспоминания о надменном и злом мальчишке, прирожденном интригане, старательно копирующем повадки своего высокомерного отца. И снова появлялись сомнения в том, каков же истинный Малфой, а задавать вопросы Поттер больше не решался.
Он удивлялся своим ощущениям – Драко, оставаясь тем, кем он был, заставлял его снова чувствовать себя подростком, забывать о борьбе с Волдемортом, о прошлом боевого мага и спецагента, умевшего без колебаний обрывать чужие жизни. К Гарри всегда тянулись потому, что он изначально был открыт и добр к людям. Приобретенная, нередко вынужденная жестокость, поначалу причинявшая боль, а затем ставшая привычной как застарелая рана, не смогла до конца вытравить в нем человечность, и в условиях, не требовавших от Гарри поступков вопреки собственным чувствам и моральным установкам, он все чаще становился самим собой.
Харизматичность Малфоя была совсем иного рода. На первый – поверхностный – взгляд он был средоточием зла и порока, сердцем всего темного и безжалостного, что существовало в Слизерине. Будь он нищ, туп и уродлив, это было бы так естественно, что не вызывало бы удивления. Но Малфой был богат, родовит, независим и умен. А еще – чертовски сексуален. Он был как сладкая отрава, которую многие хотели отведать. Тем драгоценнее были те капли внимания, которыми Малфой награждал близких ему людей.
Он умел быть верным и преданным другом, нежным и страстным любовником – эти черты Драко, наверное, были хорошо известны его сокурсникам, но стали откровением для Поттера. С течением времени Гарри начал лучше понимать, почему вокруг ядовитого как кобра Малфоя всегда толпились слизеринцы – он был их защитой во всех склоках, стеной между ними и Хогвартсом. А они в ответ хранили его тайны – теперь Гарри это было очевидно. Драко был предан своему факультету и его идеям, и эта преданность с годами никуда не делась. Любой слизеринец и сейчас мог рассчитывать на Малфоя. Но за предательство Драко карал неотвратимо.
Осознавая, что руки у Малфоя в крови – и даже не по локоть, а много, много выше – Гарри изумлялся тому, как спокойно Драко к этому относится. И тому, что для самого Гарри это перестало быть камнем преткновения в их отношениях. Может быть, дело было в том, что Поттер успел убедиться – Малфой никогда ничего не делает необдуманно, без причины. Гарри по-прежнему был уверен, что его любовник должен понести наказание за свои военные преступления. Срока давности они не имели. Но уверенность эта тлела где-то на самом дне сознания, временами почти затухая.
Немало было в Драко черт, которые странным образом и отталкивали, и притягивали одновременно. Например, легендарный снобизм Малфоев. “Маггл”, “полукровка” - в этих совершенно обычных словах, когда их произносили губы Драко, неизменно слышалось что-то непристойное, малоприличное, словно аристократ пачкал себя упоминанием абсолютно недостойных предметов. При упоминании Марси, к которому Малфой относился вполне по-дружески еще несколько месяцев назад, Драко насмешливо изогнул бровь и заявил о “вывихе вкуса”. А упрек в отношениях с тем же Жилем, сгоряча брошенный как-то Гарри, привел к отвратительным рассуждениям о лордах, которые, бывало, спали с горничными, так почему бы Драко Малфою не воспользоваться магглом для разрядки сексуального напряжения, раз уж никого другого под руку не подвернулось. Гарри злился на любовника ровно до тех пор, пока не вспомнил, как этот высокомерный аристократ, этот редкостный сноб делает ему, нечистокровному волшебнику, минет. Он не преминул напомнить об этом Драко, готовясь к вспышке неконтролируемой ярости, но Малфой вдруг рассмеялся, опрокинул Гарри на кровать и, стаскивая с него брюки и нежно целуя в живот, щекотно прошептал, касаясь губами кожи: “полукровочка”. Чем и вогнал Поттера в ступор.
О Гарри никто и никогда так не заботился. Нет, конечно, был Альбус Дамблдор, были друзья, были Сириус и профессор Люпин – но все это было чем-то иным. В эти дни рядом с Малфоем Гарри внезапно понял, чем отличается дружеская забота или забота старшего товарища от заботы влюбленного – а Поттеру почему-то очень хотелось верить в чувства Малфоя. Нет, Драко никогда, даже в постели, не говорил ему о любви. Но были какие-то неожиданно трогательные мелочи – например, согретое на калорифере банное полотенце, в которое Малфой заворачивал Гарри, когда тот вылезал из-под душа, стуча зубами от холода – и они задевали до глубины души.
Но было и еще кое-что, не позволявшее Гарри расслабиться – странный взгляд Драко, когда он считал, что Поттер на него не смотрит. Настороженный и колючий, как декабрьская метель, взгляд исподтишка. Губы, которые Драко покусывал, сам того не замечая. Вертикальная складка между светлых бровей. И озноб, который все чаще колотил Малфоя по ночам. Пытаясь согреть своего любовника, Гарри отчаянно старался понять, что происходит - и не находил ответа.
А в довершение всего, в нем росло и крепло ощущение стремительно надвигающейся развязки их странных взаимоотношений. Болезненная жадность, с которой Драко при любой возможности целовал Гарри, его руки, не желающие отпускать любовника даже во сне – все это напоминало попытку насытиться перед окончательным прощанием. Малфой не желал расставаться с Гарри ни на минуту, позволяя делать с собой все что угодно – казалось, его несет и крутит какой-то шальной безжалостный вихрь саморазрушения. Драко-нежный, Драко-оглушающе покорный, Драко-игривый – и все это с наглухо закрытым разумом, куда Гарри день за днем пытался и никак не мог пробиться.
С каждым днем узнавая любовника все лучше и лучше и – против своей воли - пленяясь этим узнаванием, Поттер, однако, со временем начал отдавать себе отчет в том, что Малфой-прошлый не менее реален, чем Малфой-нынешний. Малфой-прошлый никуда не делся – он лишь уступил место кому-то, ранее глубоко запрятанному в сердце Драко, а теперь вырвавшемуся на волю - но время от времени проглядывал в серых глазах колким прищуром. Этот “старый” Малфой появлялся почти всегда, стоило Гарри завести разговор о прошлом.
Как-то раз, когда Драко валялся рядом с Гарри и развлекался тем, что комментировал какой-то глупый маггловский сериал с претенциозным названием “Любовь и смерть”, Поттер неожиданно для самого себя спросил, поглаживая его руку с меткой Волдеморта:
– Когда ты решил пойти за ним? Окончательно?
Они старались избегать этих тем, слишком много претензий они могли бы высказать друг другу, но, вопреки ожиданию, Малфой не замкнулся и не бросил свое привычное “Отстань, Поттер”. Он повернулся набок, опираясь на раскрытую ладонь, и заглянул в лицо любовнику.
– Тремудрый турнир помнишь? Когда ваш Шизоглаз меня на глазах у гриффиндорцев в хорька превратил?
– Крауч превратил, - утончил Гарри.
– Да какая, к гоблинам, разница? - Драко усмехнулся. – Ты помнишь, как он заставил меня колесом крутиться? Швырял туда-сюда? И как вы все веселились. У меня было сломано ребро, трещина в ключице, мышцы пресса растянуты, ну а синяки и ссадины я даже не считал. Снейп притащил меня к этой дуре, Помфри, она, не глядя, сунула какую-то банку с зельем и сказала мазать на ночь ушибы. В итоге меня выхаживал Северус. А Шизоглаза Дамблдор пожурил слегка.
– И это заставило тебя стать сторонником Волдеморта?
– Ты не понял, Поттер? – Малфой навис над Гарри, и глаза его опасно сузились. – Учитель напал на студента. Тебе напомнить, сколько лет мне тогда было? И как много я тогда умел? Это ведь не школьные потасовки между ровесниками. Он меня искалечил, Поттер. И остался безнаказанным. Никто ведь не знал, что это Берти Крауч – для всех это был аврор, преподающий нам, студентам, защиту от темных сил. Только Снейп пытался за меня заступиться, остальным было все равно. Директор пальцем не шевельнул, чтобы выставить Шизоглаза из Хогвартса, школьный медик даже не потрудилась меня осмотреть, не то что положить в больничное крыло. Ни один из педагогов не пришел узнать, что со мной. А теперь представь, что творилось бы в школе, если бы напали на тебя. Или на любого другого ученика-не слизеринца, не важно, с какого факультета. Вот тогда я понял, что никакое зло не может быть хуже вашего добра.
– Но утром ты пришел на занятия, - пораженно сказал Гарри. – Пришел как ни в чем не бывало.
– А что мне оставалось делать? – Драко откинулся на подушку, заложил руки за голову и уставился в потолок. – Я же Малфой, я не мог показать кому-то свою слабость. Свои бы заклевали, чужие – затравили. Но именно в ту ночь, когда Снейп сидел рядом со мной, молча поил костеростом и болеутоляющим, смазывал мне кровоподтеки своими зельями, я принял решение. Окончательное решение. И уже от него не отступился.
– Малфои всегда идут до конца, да? – Поттер уткнулся носом в подмышку любовника, вдыхая слегка горьковатый запах пота. – Даже если причина их поступков всего лишь детские обиды?
– Так детские обиды лучше запоминаются, - Драко отстранился, внимательно посмотрел на Гарри и осторожно коснулся губами его лба. – Чем больше обид, тем быстрее взрослеешь. И это была не детская обида. Просто я тогда очень четко уяснил для себя, что от светлых магов-взрослых я, сын темного мага, никогда не дождусь не только справедливости, но даже сочувствия. Предай я своих близких, друзей, родных – все равно останусь изгоем, с которым расправятся при первой же возможности. И никто не будет за это наказан.
В первых числах октября запасы наличности подошли к концу. Нельзя сказать, что Гарри и Драко вели расточительный образ жизни, но наступившая осень требовала кардинального обновления гардероба, на которое ушли все их сбережения.
После скромного завтрака Малфой достал из-под кровати сумку и выгреб на стол свои сокровища. Видимо, с его стороны это была высшая степень доверия к Гарри – он впервые не только продемонстрировал любовнику, что именно хранит, но и рассказал о некоторых артефактах. Гарри даже не подозревал, какими древними и мощными магическими вещами владела семья Малфоев – а ведь это была малая часть по сравнению с тем, что конфисковало у них Министерство Магии.
– В общем-то, это все можно продать, - тяжело вздохнув, сказал Драко. – Стоит это все… Можно купить остров с десятком слуг и впридачу маггловский самолет. Не Боинг, конечно, но Сессну точно. Однако есть два больших “но”. Во-первых, я не знаю, кто сейчас настолько богат, чтобы заплатить за эти вещи истинную цену, а по дешевке отдавать их перекупщикам я не хочу. Во-вторых, появление этих вещей на черном рынке артефактов неминуемо привлечет внимание и может вывести на наш след.
– И какой выход? – Гарри осторожно провел пальцами по бронзовой чаше, способной, по словам Драко, превращать любой напиток в смертельный яд, безвредный для хозяина, но роковой для сотрапезника.
– Есть один человек, - Драко повертел в пальцах подвеску с большой жемчужиной неправильной формы. – Женщина. У нее имеются связи с крупными коллекционерами темномагических артефактов. Но, честно говоря, Гарри, я боюсь ехать к ней с тобой. Меня не поймут.
– Она из ваших?
– Нет, - Малфой грустно улыбнулся. – Ее семья не воевала на стороне Темного Лорда. Всю войну они сохраняли нейтралитет, но их подвергли остракизму за то, что все ее предки, да и она сама, были слизеринцами, как и Забини. Глупо, да? Наказание без вины – за потенциальную опасность для победителей. Впрочем, был еще один “веский” довод – она считалась моей невестой.
– Панси? – Гарри помнил, как поступили четыре года назад с семьей Паркинсонов, но ему в то время была безразлична судьба всех слизеринцев вместе взятых.
– Да, Панси. Паркинсоны живут у своих родственников недалеко от Бордо. Насколько я в курсе - не бедствуют, там огромное доходное поместье. Но вот как они отнесутся к тебе – я не представляю.
– Панси не знает, что ты гей?
– Ох, я тебя прошу, - Малфой усмехнулся. – В Слизерине невозможно было сохранить что-то в секрете, да я и не стремился. Другое дело, что за пределы подземелий наши тайны не выходили, но это была уже корпоративная солидарность – никаких козырей врагам. Тут ведь дело не в том, что у меня нетрадиционная ориентация...
– А в том, что я – Гарри Поттер. Но ведь Блейз…
– Блейз совсем другое дело. Она устроила свою жизнь и постаралась забыть о прошлом. Но у Паркинсонов другие принципы, - Драко легко провел пальцами по щеке Гарри, и от этой мимолетной ласки в груди у Поттера потеплело. – Поэтому я должен поехать к ним один.
– Нет, - Гарри перехватил руку Малфоя и прижался к ладони губами. – Один ты никуда не поедешь. Или забыл Бэддока? Откуда мы знаем, что предложило Министерство эмигрантам на этот раз? Может, им разрешат вернуться в обмен на твою голову.
– И что изменится, если мы вляпаемся вдвоем? – Драко пожал плечами. – Министерство будет счастливо. А так… Я оставлю тебе все документы отца. Если что – попытаешься обменять меня на эту информацию.
– А если тебя убьют при аресте?
– Ну, тогда… - Малфой беззаботно улыбнулся. – Тогда попробуешь выкупить мое тело.
Архив Малфоя хранился на Корсике, как ни странно – у магглов. Драко объяснил это соображениями безопасности: магглы уж точно были не в курсе, что он разыскиваемый преступник. Он очень подробно рассказал Гарри, как добраться до небольшой рыбацкой деревушки и к кому надо обратиться. Нарисовал план, написал записку хозяевам и запечатал перстнем с гербом Малфоев – теперь в случае чего Поттер мог получить весь архив.
Шестого октября Гарри посадил Драко на междугородний автобус. Они долго целовались под навесом, даже не стараясь скрыться от любопытных глаз. Впрочем, они мало кому были интересны в это дождливое осеннее утро. Два расстающихся молодых человека – эка невидаль в портовом городе.
Малфой первым нашел в себе силы оторваться. Заглянул Гарри в глаза, провел пальцем по брови, виску, скуле:
– До скорой встречи, Поттер, - то ли вопрос, то ли утверждение.
Проводив взглядом автобус, Гарри тяжело вздохнул. Отпускать Драко не хотелось, но выбора не было. Точнее, выбор давно уже был сделан, и настало время принимать решение. Стараясь не думать о том, как он собирается поступить, Гарри стремительно зашагал прочь от автовокзала. На душе было скверно.
Поттер перекусил в небольшом бистро, аппарировал в магический квартал и отправился на почту. Заняв свободную кабинку, сунул голову в зеленое пламя камина и сказал несколько слов. Он был так поглощен своими мыслями и переживаниями, что чуть не сбил на выходе какого-то ожидавшего своей очереди пожилого мага. Маг этот долго еще бурчал ему вслед что-то сердитое, открыв дверь и остановившись на пороге.
На Корсике он оказался ближе к полудню. Было холодно и сыро, и Гарри не раз пожалел, что не оделся потеплее. Деревушка оказалась вполне комфортабельным поселком на северо-западном побережье, недалеко от Кальви.
Поттер ожидал почему-то, что хранитель малфоевских документов будет выглядеть как морской разбойник из приключенческих романов, но его встретил солидный лысеющий мужчина. Прочитав записку Драко, он хмыкнул, кивнул и жестом дал понять Гарри, чтобы тот шел за ним. В квартиру корсиканец его не пустил.
Они долго забирались на какую-то гору, шли через мокрый сосновый лес, пока еле заметная тропка не привела их к укрытой колючими зарослями пещере. Мужчина сделал приглашающий жест рукой и уселся на валун, аккуратно подстелив под зад полиэтиленовый пакет.
Нужный камень Гарри нашел быстро. Под ним и обнаружилась непромокаемая сумка с пергаментами. Просмотреть их Поттер решил уже в Марселе. Засунув палочку за пояс брюк, он продрался сквозь кусты наружу.
– Экспеллиармус, - отреагировать на заклинание Гарри не успел, слишком неожиданно прозвучало оно в тишине мокрого леса.
Никакого корсиканца перед входом в пещеру не было. А стоял там Малфой, курил и смотрел на Поттера сузившимися глазами, серыми, как небо над лесом.
– Я так и знал, Поттер, что тебе нужен был именно мой архив, с самого начала подозревал. Слишком уж ты набивался мне в сожители. Стой, где стоишь. Я не намерен шутить… спецагент.
Палочка Драко была направлена Гарри в лицо, и рука у Малфоя не дрожала.
– Какое разочарование, да? Ты же был уверен, что я на полпути к Паркинсонам, - Малфой коротко и зло рассмеялся. – Даже сообщил своим, где и во сколько меня надо встретить в Бордо. Не отпирайся – я за тобой следил. Просто вышел из автобуса сразу за поворотом и выпил зелье. Ты меня чуть с ног не сбил, вылетая из кабинки на почте, так торопился со всем этим покончить.
Он глубоко затянулся, сразу спалив сигарету почти до фильтра, отшвырнул окурок и немедленно сунул в рот следующую. Прикурил и по-собачьи склонил голову к плечу:
– Каково это, Поттер? Жить со мной, спать со мной, в любви признаваться и при этом “быть на задании”? Наверное, мне никогда не постичь прихотливую логику гриффиндорского ума. Хотя о чем это я? Ты же выученик Дамблдора, а этот последователь Макиавелли комбинации на годы вперед просчитывал, а не то что на несколько месяцев.
Наверное, можно было попытаться отовраться. Но что-то подсказывало Гарри, что Драко легко раскусит любую выдумку, даже самую правдоподобную. Поэтому он просто угрюмо молчал, гадая – когда прозвучат пресловутые два слова, которые отправят его в небытие.
– А почему было сразу меня аврорам не сдать, а? Меньше хлопот. Сгинул бы мой архив, и дело с концом. Или вы боялись, что я подстрахуюсь на случай ареста или моей внезапной смерти? Что кому-то другому всю информацию оставлю?
Говорить не хотелось, поэтому Поттер просто кивнул, продолжая разглядывать траву под ногами.
– Знаешь, а я ведь тебе почти поверил, - негромко сказал Драко, доставая очередную сигарету. – Весь последний месяц сомневался – ну вот же ты, такой ласковый, домашний, любящий. Ты был очень убедителен в этой роли. И я подумал - не может быть, чтобы притворство, чтобы ради документов все. Последнюю проверку решил тебе устроить, хотя противен был сам себе до невозможности. Оторвись уже от созерцания своих ботинок. Посмотри на меня.
Поднять глаза было тяжело. Намного тяжелее, чем стоять вот так, совершенно беззащитному, в ожидании смерти. Но Гарри все же нашел в себе силы. Он думал увидеть ненависть, неприязнь, отвращение – что еще можно обнаружить во взгляде человека, чье доверие ты обманывал несколько месяцев? Но лицо Малфоя было непроницаемо, а глаза так прищурены, что их выражение невозможно было рассмотреть.
– Что, меня действительно нельзя любить, Гарри? Я такое чудовище? Как ты тогда сказал – я не заслужил ни любви, ни счастья?
– Хватит, - Поттер и сам удивился, как хрипло прозвучал его голос. – Хочешь убить, так убивай. А мораль мне читать не надо. Я присягу давал.
- Присягу? – Малфой снова рассмеялся, но смех был едким и неприятным. – Зачем мне убивать тебя? Даже если я недостоин любви, сам-то я любить пока не разучился. Мерлин знает, когда это началось, но оно есть, и никуда от этого факта не деться. Брось ты эту сумку – там фальшивки. Настоящие документы – вот они, у меня.
Он вытащил из-за пазухи туго перевязанный сверток и швырнул его на траву к ногам Гарри:
– Можешь отдать своим хозяевам, моя дорогая Мата Хари. Ты хоть и выполнил свою миссию только наполовину, но, думаю, они пойдут тебе навстречу и освободят твоего обожаемого Уизли. И скажи – пусть оставят меня в покое. Драко Малфоя больше нет. Был, да весь вышел. Им теперь нечего бояться. Да, Панси не трогайте – нет у нее никаких связей. Они от всех магов как от чумы шарахаются, Паркинсоны. Так что живи, Поттер… Если сможешь.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |