Он и не заметил как задремал, а проснулся от еле ощутимых прикосновений. Тонкий палец скользил по лбу, носу, губам, очерчивая профиль. Гарри высунул кончик языка и лизнул загрубевшую подушечку, пытаясь поймать палец зубами. В ответ прозвучал негромкий смешок, и Поттер открыл глаза. Опираясь головой на ладонь, а локтем на подушку, Малфой разглядывал его, слегка прищурившись. В комнате было сумеречно, начинался вечер. Гарри попытался притянуть Драко к себе, но любовник вывернулся из его нетерпеливых рук:
– В душ, Поттер, потом все остальное.
– Маньяк, - недовольно пробурчал Гарри, откидывая одеяло. – Может, я потом не захочу.
– Да? – Малфой приподнял бровь. – Ну и не надо. Я Жиля позову, он хоть и маггл, но прекрасный любовник.
Упоминание о смазливом французике, который мог иметь виды на Драко – да что там мог, наверняка имел – взбесило Гарри. Он сразу же передумал вставать, опрокинул Малфоя на кровать и угрожающе навис сверху:
– Никаких Жилей, Мерлин тебя возьми, убью. Обоих.
– О, какие мексиканские страсти, - Драко в притворном ужасе закатил глаза. – По-моему, я тебе у алтаря в верности не клялся.
– Убью, - пробормотал Гарри, прижимаясь губами к белой шее. – Ты меня плохо знаешь, я своим ни с кем не делюсь.
Сильные ладони сжали его лицо, приподняли, заставляя посмотреть прямо в расширенные черные зрачки.
– С чего это ты взял, Поттер, что я твой? – сквозь зубы, зло, как змея прошипела. – Я-то как раз ничей, свой собственный. А вот ты…
Сильные пальцы вцепились в волосы на затылке, вторая ладонь толкнула в грудь, заставляя откинуться назад, острые зубы больно прикусили кожу у основания шеи, оставляя багровый полукруг. Быстрые пальцы пробежали по телу, не осторожничая, без прелюдий сжали у основания напрягшийся член. Большой описал полукруг вокруг головки и надавил сверху. Гарри ахнул от неожиданности, когда жесткая ладонь втиснулась между бедер, захватывая в горсть мошонку. Драко поднял голову:
– Чей?
Поттер молчал, стиснув пальцами простыню. Ударом ноги Малфой сбросил одеяло на пол, одним движением переместился вниз, обхватил губами член, втянул в себя так глубоко, как мог, лаская языком, слегка сжимая зубы. Рука уперлась в бедро, отодвигая и сгибая ногу, сухой безжалостный палец продавил кольцо сфинктера и вошел на длину фаланги, не дальше, заставив содрогнуться от боли и острого – как бритвой полоснули изнутри – возбуждения.
– Чей?
Влажные губы сжали одно яичко, второе, горячий язык скользнул вниз, властные руки приподняли бедра, раздвинули ягодицы. Одно прикосновение – мокрое, дразнящее; еще одно – более настойчивое, вокруг кольца; третье – слегка внутрь. Снова палец, едва смоченный слюной, но уже на всю длину, и язык снаружи, с нажимом - по пульсирующей от напряжения промежности.
– Чей?
Два пальца внутри, слегка согнутые, массирующие. Гарри корчился на кровати, задыхаясь, стараясь раздвинуть ноги как можно шире, принять в себя как можно глубже. Кожа вскипала потом, потолок плясал перед глазами, когда Поттер на мгновение их приоткрывал.
– Чей?
– Твой! …Твой!.. Ну же… Ну!...
Еле слышный скрип пружин, движение у ног – и ни пальцев, ни языка… ничего, кроме распирающего, с трудом выносимого возбуждения. Не поверив ощущениям, Гарри разлепил веки. Малфой стоял у кровати, вытирая влажной салфеткой пальцы и насмешливо глядя на любовника:
– Вот именно, Поттер.
– Сволочь, - простонал Гарри. – Какая же ты сволочь, Малфой!
– Тоже мне, открытие, - Драко пожал плечами. – Что ты теряешься? Ручками, Поттер, ручками. А то яйца до утра болеть будут. Или попроси меня – но очень убедительно.
– Дрянь, - прошептал Гарри, сжимая пальцами возбужденный член и не отрывая взгляда от лица Малфоя. – Подстилка. Шлюха.
В этом было что-то извращенно-острое – ласкать себя под взглядом прищуренных серых глаз, матерясь и осыпая любовника самыми грязными ругательствами, которые могли прийти в голову. И таким же острым был оргазм – словно раскаленным шилом проткнули от промежности до горла.
Когда дыхание выровнялось, Гарри обнаружил, что Малфой сидит рядом, подвернув под себя одну ногу, и задумчиво барабанит пальцами по коленке.
– Великолепно, - насмешливо протянул Драко. – У тебя потрясающе обширный лексикон. Ты в курсе, Поттер, что ни разу не повторился? Однако как много эпитетов ты подобрал к моей скромной персоне за тринадцать лет.
Гарри вглядывался в непроницаемое лицо любовника. Он прекрасно знал – понять, о чем думает Малфой, практически невозможно. Во всех ситуациях – за редчайшим исключением – чувства и эмоции он скрывал настолько хорошо, что не только гриффиндорцы, но и приятели Драко не подозревали об его истинном настроении. Поттер мог поклясться, что даже проницательность декана слизеринского факультета разбивалась в свое время об эту ледяную невозмутимость. Наверное, Гарри в чем-то повезло – ему довелось повидать Малфоя и испуганным, и откровенно злым, и переживающим, и страстным.
Он поднял руки и притянул любовника к себе. Белокурая голова покорно легла Гарри на плечо.
– Кто у тебя был первым, Драко?
– В смысле? – холодный палец обвел кружок ареолы и легко надавил на сосок. – Вообще или кто был моим первым мужчиной?
– Вообще и… в частности.
Малфой усмехнулся:
– Вообще первым был один красавчик. Сын одного из адвокатов отца, мой ровесник. А в частности… В частности первым был ты.
От изумления Гарри на секунду забыл, что надо дышать. Потом извернулся на кровати, пытаясь заглянуть в глаза Малфоя, но тот спрятал лицо у него на груди.
– Ты хочешь сказать, что до меня – никто?
Драко еле заметно покачал головой, и Поттер ошеломленно откинулся на подушку, проклиная про себя загадочный малфоевский характер. Ни разу с тех пор, как они вместе исчезли из Намюра, его любовник не пытался быть активом. И это притом, что, по его же собственному признанию сейчас, все предыдущие годы Драко играл только активную роль. Разобраться в этих хитросплетениях чужой души Поттеру было не под силу. Он мог надеяться только на откровенность Малфоя… на которую рассчитывать было нельзя. Единственное, что Гарри мог предположить, так это то, что после Малфой-Мэнора в Драко проснулась склонность к мазохизму. Более нелепого объяснения ситуации нельзя было даже представить.
Глава 2.
Три дня спустя, вернувшись из вылазки по магазинам, на которую Гарри отправился вместе с Жилем, он обнаружил своего любовника мрачно напивающимся в одиночку. До этого дня Поттер ни разу не видел Драко пьяным. Малфой даже пива почти не пил, очень редко - хорошее вино, и Гарри искренне считал, что бывший Пожиратель – убежденный трезвенник.
– Что произошло? – поинтересовался Поттер, пристраивая покупки в угол и решительно убирая виски со стола.
– Дай сюда, - угрюмо сказал Малфой. – Дай бутылку, не зли меня, Поттер.
– И что будет? – Гарри с интересом исследовал почти пустой сосуд. – Это ты один осилил? Ничего себе. Объясни, что случилось?
Вместо объяснений Драко сгреб лежавшие на столе газеты и швырнул их любовнику.
– Полюбуйся. Новый Министр информации Британии. За-ме-ча-тель-на-я личность, - характеристика была дана с максимальной дозой отвращения, которую Малфой смог вложить в свои слова. – С нашей помощью одно дерьмо в правительстве сменяется другим.
Гарри бегло проглядел передовицу “Еженедельного пророка”. На его взгляд Говард Гранд был самым обычным оппозиционером второго эшелона.
– Не понимаешь? – Малфой с сожалением посмотрел на Поттера. – Ну еще бы. Откуда ж тебе знать. Гранд в Британию после войны приехал, ни в чем вроде бы не замешан. Так я тебе объясню. Он грязнокровка. Его родители сбежали в Колумбию после той сумасшедшей маггловской войны. Верные соратники этого… мать его… Гитлера. Состояние семейка сколотила на маггловских наркотиках, поддерживали этими деньгами Темного Лорда, рассчитывали в случае победы получить рынок сбыта в Британии, когда стало припекать – оборвали все связи, агентов через пятые-десятые руки сдали Министерству. Кое-кого сами уничтожили. Теперь их наследник получил достаточно высокий пост, и будь уверен, семья в накладе не останется.
– Откуда ты знаешь? – Поттер растерянно смотрел на сияющую солидную физиономию на колдографии.
– Ха! – Драко зло усмехнулся. – А кто с этой шелупонью связи налаживал? Ты забыл, кем был мой отец? Думаешь, его основной задачей было доводить тебя в Хогвартсе до белого каления? Поверь, Поттер, если бы Люциус действительно вплотную тобой занялся, ты бы до совершеннолетия не дожил. Только вот Темный Лорд считал, что он и сам с тобой справится.
– Жалеешь? – острая игла вошла в сердце и не спешила его покидать. – Конечно, если бы не я – Малфои правили бы миром. Ну, уж Британией-то наверняка.
– Может и жалею, - прошептал Драко, роняя голову на руки. – Не сидел бы я тогда в этой проклятой маггловской дыре.
– Ну извини, что не убили, - Поттер поставил бутылку на стол. – Можешь надираться дальше, Малфой.
Отвращение к себе и собственной глупости переполняло Поттера. Злость рвалась наружу, как пена из открытой бутылки шампанского. Открыв шкаф, он начал выкидывать свои вещи на кровать. Немного их и было – все поместилось в одну сумку. Малфой следил за ним, откинувшись на спинку стула и время от времени прикладываясь к стакану с выпивкой. Наконец он не выдержал:
– И куда мы собрались, Поттер?
– Я ухожу, - резко ответил Гарри, пытаясь сообразить, куда он может пойти.
В эту минуту он не помнил ни о задании, ни о положении, в котором оказался. В нем бурлила звонкая, отчаянная ненависть к белобрысой сволочи, которая, оказывается, жалеет о том, что Гарри Поттера не убили в далеком детстве.
– А-а-а, ясно, - Малфой встал и на нетвердых ногах подошел к двери, рывком распахнул ее. – Катись.
Порывшись в карманах, он вытащил скомканные банкноты и швырнул их в сторону Гарри:
– На. На первое время тебе хватит. Потом пристукнешь ступефаем какого-нибудь маггла…
Договорить Драко не успел. Тяжелый кулак Поттера сбил его с ног, отшвырнув от двери в угол. Охнув, Малфой схватился за разбитую в кровь скулу и зашипел от боли. Гарри уцепил его за отвороты рубашки и рывком поставил на ноги, прижав к стене:
– Знаешь, о чем я жалею, Малфой? Что ты мне во время войны на узкой дорожке не встретился. Это очень многих избавило бы от проблем в будущем.
Если алкоголь и повлиял на реакцию Драко, то Поттер этого не заметил – сильный короткий удар поддых заставил его согнуться, а последующий пинок ногой в голень опрокинул на пол. Через мгновение Малфой уже сидел верхом на Гарри, прижимая коленями его предплечья к паркету и чувствительно сжимая рукой горло:
– Думаю, ты прав, Поттер, - губы Драко искривились в жестокой усмешке. – Это очень многих избавило бы от проблем, потому что неизвестно, чем бы такая встреча закончилась.
Он наклонился к Гарри и прошипел, капая кровью с разбитого лица на его щеку:
– Не воображай себя самым крутым магом современности, Поттер. Темного Лорда подвела самоуверенность, как и многих до него. Но я-то – я всегда знал, на что конкретно ты способен. Я с тобой бок о бок семь проклятых лет в Хогвартсе провел. И меня судьба ни магической силой, ни учителями не обидела.
Малфой остыл так же быстро, как и вспыхнул. Он отпустил Гарри и встал, размазывая кровь ладонью. Пошатываясь, прошел в ванную и, открыв кран, сунул под него голову.
Поттер сел на полу, обхватил колени руками и прижался к ним горячим лбом. Через какое-то время к его спине привалилась другая спина, а за шиворот потекла холодная вода.
– Я вот думаю, Гарри, - голос Малфоя звучал тускло и очень устало. – За что мы с тобой боремся? На чьей мы стороне? Когда я сбежал из Британии на Континент, для меня все было ясно и просто – я хотел отомстить. Ты сам знаешь, за что. Если бы меня не взяли у Бэддоков год назад, я бы нашел родителей, остался с ними и думать бы забыл о Британии и всех министерских крысах.
– И не дожил бы до сегодняшнего дня, - глухо ответил Поттер, стараясь не обращать внимания на прозвучавшее “мы”.
– Вероятно, - задумчиво сказал Драко. – Кстати, тот маггловский автомеханик, который якобы чинил отцовскую машину, он плохо кончил. Не надо было ему мудрить с тормозным шлангом. Впрочем, те, кто ему за это заплатил, тоже очень сильно раскаялись в содеянном. Перед смертью.
Гарри резко развернулся, и Малфой, потеряв равновесие, опрокинулся мокрой головой к нему на колени. Да так и остался лежать, глядя в потолок. Белки глаз у него покраснели от лопнувших сосудов, а на скуле багровела здоровая ссадина, сочившаяся сукровицей. Гарри осторожно снял желтоватые капли, стараясь не задеть больное место.
– Ты их нашел?
– Я всегда нахожу тех, кто мне задолжал, - равнодушно ответил Малфой, опуская припухшие веки. – Это не так сложно, как кажется. Так вот, тогда я знал – кому я должен отомстить, за что и каким образом. А сейчас я ничего не понимаю. Я запутался, Поттер. С одной стороны, у меня очень большой счет к тем, кто сейчас у власти. А с другой – те, что их сменят, чем они лучше первых? И самое главное – эти, вторые, которые гордо именуют себя оппозицией – они ведь будут гоняться за нами с тем же рвением. Потому что у них тоже рыльце в пушку по самый хвост. Когда я сегодня прочитал про Гранда, я почувствовал себя белкой в колесе. Невозможно бороться с системой – в отличие от меня и тебя, она бессмертна. Я всегда презирал Артура Уизли, но у меня складывается впечатление, что он единственный абсолютно честный человек в нынешнем правительстве. При этом у него нет никакой власти, а его должность по уровню значимости в Министерстве находится ниже отметки Мирового океана.
Они помолчали какое-то время. Гарри было неудобно сидеть на полу, кроме того, от влажных волос Малфоя промокли брюки, что создавало дополнительные неприятные ощущения. Он уже хотел попросить Драко встать, когда тот неожиданно продолжил говорить, перескочив совсем на другую мысль:
– Вот ты обиделся. А на что? Мы все о чем-то жалеем. Даже не о чем-то, о многом. Я, например, нередко жалею о том, что мои родители не остались бездетными. Стою иногда перед зеркалом и думаю – зачем ты родился на свет, Драко Малфой? Тебя учили тысяче прекрасных вещей, но из всех искусств ты достиг совершенства только в одном – в умении убивать. Это что – мое предназначение в жизни? Только не говори мне, Поттер, что я сам во всем виноват. Это я и без подсказок знаю.
– Нам просто не повезло, - Гарри осторожно провел рукой по влажным волосам Драко, - Мы росли, каждый день ожидая начала войны. И не успели… не успели вырасти, когда она все-таки началась. Мы военное поколение.
– Хуже, Поттер, - Малфой посмотрел на Гарри. – Мы не военное поколение, мы дети войны. В прямом смысле этого слова. Нас для войны и растили. Мы застряли в ней, как мухи в патоке, она нас не отпустит.
Вздохнув, он снова закрыл глаза и добавил:
– Теперь ты понимаешь, Поттер, почему я не пью? Алкоголь на меня плохо действует – я становлюсь рефлексирующим нытиком, а потом сам себе противен.
Он снова надолго замолчал. Гарри перебирал пальцами тонкие мокрые пряди и размышлял над словами Драко. Наверное, Малфой был прав – они все увязли в войне, не умея мыслить категориями мирного времени, по привычке разделяя окружающих на сторонников и врагов, на своих и чужих. Забывая о том, что чужие тоже хотят жить, растить детей, иметь крышу над головой и кусок хлеба на столе.
Ему снова вспомнилась отчаянно-безнадежная фраза Драко в их последний день в Малфой-Мэноре: “Я жить хочу, Гарри! Просто жить, просто любить!”
Просто жить не получалось. Ни в какую. Они умудрялись воевать, даже деля одну постель на двоих. Может быть, в этом были виноваты обстоятельства, соединившие их в подобие семьи. Или они сами, не умеющие – не желающие?– увидеть что-то более серьезное, чем просто ситуацию, заставившую их встать плечом к плечу. Или проклятое задание, которое довлело над Гарри, не позволяя ему отдаться чувствам до конца, извращая и превращая их в маскировку.
Заметив, что дыхание Драко стало более редким и глубоким, Гарри осторожно потряс его за плечо:
– Драко…
– А? Что? – взгляд Малфоя был мутным и расфокусированным.
– Иди в кровать – холодно спать на полу.
– Сейчас, - пробормотал Малфой, вновь проваливаясь в сон. – Сейчас… Минутку…
Осторожно сняв голову Драко с колен, Гарри встал и попытался поднять Малфоя, чтобы донести его до кровати. Хоть и с трудом, но это удалось. Уложив любовника на постель, Поттер расстегнул на нем джинсы, стащил ботинки и носки.
– Вот ты говорил… недавно… что мой, - невнятно проговорил Драко, не открывая глаз. – А на самом-то деле… Все, что угодно, можно сказать… Когда кончить охота больше, чем жить…. А будь на моем месте другой… То же самое…
Против воли Гарри улыбнулся. Все-таки пьяный Малфой был донельзя забавен:
– Мысли у тебя как птички – с ветки на ветку прыгают. Спи уже, горе мое.
– Я не горе, - Драко с трудом в последний раз приподнял тяжелые веки. – Я, Поттер, беда.
Он отключился сразу – как будто потерял сознание, а Гарри долго еще сидел рядом на постели, думая о последних словах Малфоя. Белобрысая и сероглазая беда с двумя дикими татуировками на обоих предплечьях – но, как ни странно, никого ближе у Гарри сейчас не было. Почему-то очень захотелось лечь рядом, прижать Малфоя к себе, как бы тот ни отбрыкивался. Жить с Драко было довольно трудно – все-таки они с Гарри были очень, очень разные. Но Поттеру внезапно показалось, что жить без Драко ему будет еще трудней. Паршиво было, что Малфой не нуждался ни в заботе, ни в опеке и все эти нежности – прижать-не-отпускать – воспринимал как покушение на личную свободу. И еще более паршивым было то, что Гарри просто не мог предложить Драко ни заботу, ни опеку, не изменив себе и присяге.
Драко проснулся под вечер – похмельный и злой. Сел на кровати, подержался руками за гудящую голову, ощупал припухшую скулу. Пока он спал, Гарри обработал его ссадину заживляющим зельем – они постоянно пополняли свою “аптечку”, бывая в магических кварталах – но отек все еще оставался заметным. Заметив страдающе изогнутую бровь Драко, Гарри развел руками:
– Извини, антипохмельного у нас нет. Прими Алка-Зельцер.
– Маггловское? – хрипло изумился Малфой. – С ума сошел, Поттер?
– Пиццу же ты любишь маггловскую, - Гарри стало смешно. – Чем тебе таблетки плохи?
– Поттер, там неизвестно что намешано… Что ты ржешь, придурок?
– Я просто представил, - Гарри согнулся пополам. – Что сказали бы… магглы… про наши зелья… Ой, я не могу…
Он давно не хохотал так – от души, всхлипывая, задыхаясь. Он вообще не помнил, когда последний раз смеялся – давно, до войны наверное, кажется, на втором курсе Хогвартса. Или на третьем.
– Псих, - мрачно сказал Малфой, отворачиваясь. – У меня голова болит, зелья нет, колдовать нельзя, а ему весело.
– Пить надо меньше, - отсмеявшись и вытирая выступившие слезы, ответил Гарри. – Ты есть будешь? Я сэндвичи сделал с ветчиной и зеленью, как ты любишь. Ну и кофе сварю, так и быть.
Поколебавшись мгновение, Драко кивнул и направился в ванную.
На кухне у плиты колдовал Жиль. Парень чисто по-человечески нравился Гарри. Поняв, что Драко не один, он немедленно оставил все попытки вернуть себе бывшего любовника, категорически отказался брать с них деньги за комнату и вообще старался как можно меньше им мешать. Поттера иногда удивляло, где и как Малфой - злой, жестокий, искушенный - умудрялся находить подобных преданно-восторженных поклонников. Он покопался в мозгах у Жиля в первый же день – без стеснения, отбросив лишние сантименты – и не обнаружил там ничего, кроме нежности, щекотно-сексуальных воспоминаний и желания быть полезным. Поттер подозревал, что Малфой использовал какие-то модификации приворотного зелья, чтобы устроить себе такие вот безопасные норки по всей Европе. Их было немного, но они были, надежно спрятанные в маггловских кварталах, удобные и уютные, с приветливыми одинокими хозяевами. В Венеции они тоже жили у молодого мужчины, правда не скрывавшего неприязни к Гарри и вожделения к Драко. И в Амстердаме. И в Корфу.
Малфой спустился сверху на запах кофе – Поттеру даже показалось, что его острый нос хищно двигается из стороны в сторону, как у принюхивающейся собаки. Судя по всему, Драко был голоден именно как бродячая собака. Это была еще одна вещь, удивлявшая Гарри – аристократичные манеры слетали с Малфоя шелухой, если он не считал нужным их демонстрировать. Так и сейчас: ухватив с тарелки сэндвич, со стола – чашку с кофе, Драко уселся на подоконник, совершенно по-плебейски набив полный рот.
И в этот момент Поттер перехватил взгляд Жиля. Малфой сидел к нему вполоборота и не мог видеть выражения лица француза. Зато Гарри… В карих глазах парня плескалось такое желание, такая готовность отдаться прямо сейчас, немедленно, не сходя с места. Кончик языка раз за разом облизывал яркие полные губы, кадык перекатывался по худой шее вверх-вниз, словно Жиль пытался и не мог что-то проглотить.
“Что же ты такое с ним сделал, Малфой? – яростно и ревниво подумал Поттер, торопливо отводя глаза. - Он же готов кончить, просто глядя, как ты слизываешь капельку соуса c уголка рта”.
– Рене, - голос у Жиля был севший, как у больного ангиной. – Рене…
Малфой покосился на хозяина дома и еле заметно улыбнулся. Гарри не сомневался, что Драко сейчас копается в чужих мозгах как в собственной сумке, и мимолетно еще раз подивился тому, как выросла магическая сила Малфоя за эти годы. Невербальными заклятиями он владел лихо, не хуже самого Гарри, проходившего спецкурс в Школе авроров.
– Conviens me, - мягко сказал Малфой, отставляя в сторону чашку. – Ne se gêne pas. (“Подойди ко мне. Не стесняйся”)
Жиль шагнул вперед слепо, как зомби. Драко притянул его к себе. Теперь Гарри мог видеть только две ладони, обнимавшие француза за талию, и лицо Драко, который положил Жилю подбородок на плечо, ухмыльнулся и… глазами указал Поттеру куда-то вниз, недвусмысленно предлагая присоединиться. Судя по всему, Малфой посчитал секс лучшим средством от похмелья и головной боли.
Гарри подошел ближе. Драко целовался с Жилем взасос, вырывая у парня короткие стоны, одной рукой прижимая его к себе, а вторую запустив за пояс спортивных брюк. Поттер видел, как пальцы Малфоя гуляют под тканью – дерзким зверьком. Он прижался к этому зверьку пахом, зажимая ладонь Драко между двумя телами, обнимая Жиля за бедра, просовывая пальцы под тугую резинку и натыкаясь на возбужденно торчащий орган. Француз замычал, откидывая голову на плечо Гарри – выражение лица у него было совершенно сумасшедшим.
Они раздели Жиля в четыре руки – быстро и ловко – тиская, целуя, покусывая за все, что попадалось под пальцы или губы. Может быть, Гарри увлекся бы процессом сильнее, но, наткнувшись несколько раз на холодный изучающий взгляд Малфоя, поумерил пыл, постаравшись взять под контроль собственные эмоции.
Жиль вряд ли отдавал себе отчет в том, что с ним просто забавляются – как с не надоевшей пока игрушкой. Поттеру показалось, что он понял, чем именно Малфой привязал к себе молодого француза – малоопытный парень принимал искусность за страсть, а сексуальное влечение за любовь. Бесстыжие руки Драко безошибочно находили эрогенные зоны, умело обходя те места, касаться которых не следовало во избежание быстрой разрядки, но медленно и безжалостно превращая чужое тело в сплошной комок вопящих от возбуждения нервов.
Малфой по-прежнему сидел на подоконнике, только длинные ноги были расставлены в стороны. Он позволил Жилю нагнуться и расстегнуть себе джинсы. Ладонь лежала на темноволосой голове, направляя и подталкивая. Наслаждаясь минетом, Драко посмотрел на Гарри сквозь ресницы:
– Ну, что ты замер? Возьми его. Доставь мальчику удовольствие. Презервативы в ящике стола, насколько я помню его привычки.
Честно говоря, Поттер хотел самого Малфоя или предпочел бы оказаться на месте Жиля. Но вид покорно подставленного смуглого зада – кожа ягодиц была чуть светлее остального тела – оказался самым решающим аргументом.
Гарри расстегнул брюки, освобождаясь от мучительного давления, прокатил по члену кольцо тонкого влажного латекса, слегка помассировал Жилю сфинктер и медленно, не останавливаясь ни на мгновение, втиснулся в него на всю длину, не отводя взгляда от широко открытых глаз Драко. Француз кошкой выгнул спину и застонал, когда ладони Гарри подхватили его под живот.
Это оказалось на редкость захватывающе – неторопливо скользить в узком горячем канале, глядя Драко в глаза. Жаль, нельзя было дотянуться до тонких губ, просунуть язык в рот Малфоя, чтобы еще больше усилить ощущения соития. Жиль пытался двигаться быстрее, но они оба немедленно пресекли это, ухватив парня за плечи и бедра. Теперь француз мучительно стонал и извивался, удерживаемый на ногах двумя парами рук, а они растягивали удовольствие, наполняя его собой с двух сторон, приводя наслаждение почти на ту грань, за которой секс превращается в насилие.
Малфой не выдержал первым – выгнулся, запрокинул голову назад, ударившись затылком о стекло, тонкие пальцы вцепились в смуглую кожу, оставляя белые следы, он застонал, закусывая губы. Гарри грубо дернул Жиля на себя, наваливаясь на мокрую от пота спину, вжимаясь в распяленные ягодицы и сжимая ладонью его пульсирующий член. Казалось, их троих скручивает одна общая судорога, по очереди нажимая на спусковой крючок оргазма – Драко-Гарри-Жиль.
Малфой лениво целовался с французом, который дрожал всем телом и прижимался к Драко, а Гарри, опираясь руками о подоконник рядом с ними, пытался придти в себя и понять, что произошло. Почему-то не оставляла мысль, что он только что стал участником какого-то эксперимента, который Малфой беззастенчиво решил над ним провести. Для этого не было никаких поводов – разум подсказывал, что причиной неожиданного секса в кухне явилась обычная похоть, желание поразвлечься, но отделаться от воспоминаний об изучающих глазах Драко Гарри не мог. Малфой чего-то ждал – чего? Того, что Поттер заявит на него свои права? Или сравнивал варианты взаимоотношений – Гарри-Драко, Гарри-Жиль? Пытался понять стереотип сексуального поведения Поттера? Или еще проще – пытался привязать Жиля еще одной ниточкой, но уже не к себе, к своему любовнику, чтобы в случае чего… Вот это “в случае чего” Гарри решительно не устраивало. Он не собирался куда-либо отпускать Малфоя одного.
Ближе к полуночи они выбрались в магический квартал Тулузы. Драко потащил Гарри в маленькое ночное кафе с очень оптимистичным названием “ Веселый висельник”. Поттеру эта вылазка не понравилась – конечно, вряд ли бы их так сразу опознали, но риск был. Малфой, однако, заявил, что риск минимальный, а если Поттер боится, то может выпить многосущного зелья и сойти за девицу. Разумеется, Гарри отказался.
Они выбрали столик в углу потемнее, заказали гусиный паштет, бриоши и “Мерло”. Через двадцать минут после их прихода к ним подсел молодой мужчина, и Гарри сообразил, что Драко пришел в кафе не просто так.
Мужчина оказался журналистом черногорской “Короны Монтенегры”. Он с нескрываемым любопытством посмотрел на Поттера – на Малфоя, видимо, успел насмотреться раньше – потом жадно цапнул со стола пергаменты, которые достал из глубин мантии Драко, и попросил разрешения сделать колдографию, в чем ему немедленно и категорически было отказано.
Журналист Гарри не понравился – было в нем что-то неприятно-скользкое, какая-то “устричность”, как Гарри называл такое свое впечатление. Он вообще часто сравнивал людей с животными и нередко относился к людям в соответствии с этими сравнениями. Тот же Малфой ассоциировался у Поттера с крупной хищной птицей – и это была несомненная эволюция школьного восприятия. Жиль почему-то напоминал Гарри шотландскую овчарку – влажноглазую и преданную.
Мило Мравич больше всего был похож на моллюска. И сквозило от него какой-то непонятной опасностью, которую даже Гарри был в состоянии уловить.
Видимо, Драко почувствовал это раньше и гораздо отчетливее. Внешне он был расслаблен и спокоен, но прищуренные глаза стали колючими и очень настороженными. Он не глядя перекинул Гарри мешочек с галлеонами, полученный от Мравича, и попросил ведьмочку-официантку принести счет. Поттер намек понял мгновенно – взяв деньги, он извинился и вышел в туалет.
Малфой оказался прав – на мешочек были наложены очень искусно замаскированные следящие чары. Гарри даже показалось, что он узнает руку того, кто это сделал. Все-таки стиль Волкера трудно было спутать с чьим-то другим. Снимать такой “маячок” было делом затруднительным и опасным. Поттер просто пересыпал деньги в карман мантии – заколдовывать монеты, разумеется, никто не стал – а мешочек выкинул в мусор.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |