Автор/-ы, переводчик/-и: барон де Куртнэ 1 страница

Цепь для Дракона

Автор/-ы, переводчик/-и: барон де Куртнэ

Бета: atenas

Рейтинг: NC-17

Размер: макси

Пейринг: ГП/ДМ

Жанр: AU, Drama

Отказ: Все права на персонажей и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж.К. Роулинг. Автор фика материальной прибыли не извлекает.

Аннотация: за все в жизни приходится платить

Комментарии: Сиквел к фанфику “Охота на Хорька”

Каталог: Пост-Хогвартс, AU

Предупреждения: ненормативная лексика, OOC

Статус: Закончен

Глава 1.

Часть 1

Если бы Гарри Поттера спросили, чем его раздражает Драко Малфой, то ответ уместился бы в одно короткое слово – всем.

Малфой разбрасывал по квартире свои вещи, а потом доставал Гарри вопросами, где он забыл рубашку или бумажник. Малфой постоянно ехидничал и всегда оставлял за собой последнее слово. Малфой предпочитал питаться в ресторанах, а не готовить еду сам. Малфой мог сутки просидеть голодным, но категорически отказывался есть фастфуд. Малфой терпеть не мог долго торчать на одном месте и таскал за собой Гарри. Наконец, Малфой имел скверную привычку расхаживать по квартире почти нагишом, потому что назвать одеждой невразумительную полоску ткани вокруг бедер, все подчеркивающую спереди и ничего не скрывавшую сзади, у Поттера язык не поворачивался.

Иногда Гарри горько спрашивал себя – чего ради он ввязался в такую авантюру и сбежал с этим наглым, отвратительным, злоязычным типом?

Их не связывало ничего – кроме жесткого, на грани жестокости, секса. Никаких любовных игр, никаких прелюдий, никаких ласк. С наступлением ночи Малфой скрывался в душе и готов был сидеть там до утра, пока Гарри, потеряв терпение, не выдергивал его из воды. Драко никогда не отдавался добровольно, вынуждая своего любовника выкручивать себе руки, затыкать рот и брать свое силой. Если Поттер решал быть милым и ласковым, Малфой несколькими ехидными замечаниями за несколько секунд доводил его до бешенства и насилия. Но именно на такой секс Гарри подсел, как маггл на сильнодействующий наркотик. А Малфой продолжал жить с ним, не пытаясь избавиться от своего странного сожителя.

Поттер не задавался вопросом – почему так, а не иначе, и куда девался тот Драко, который нежничал и ласкался к Гарри в Намюре. Теперь Малфой никогда ни о чем не просил в постели, а только шипел в подушку от боли и дергался всем телом, когда Гарри был слишком уж груб и резок. Утром Драко всегда просыпался первым и, как правило, будил любовника, бесцеремонно сдергивая с него одеяло. Никаких объятий, никаких поцелуев – безразлично и буднично:

– Вставай, Поттер, хватит валяться.

Зачем надо было вставать в девять утра, а то и в восемь, если никаких дел не было, Гарри не понимал. Но Малфой был “жаворонком”, лежание в постели его раздражало. А организм “совы”-Поттера протестовал против такого насилия каждой клеткой.

Впрочем, дел не было только у Гарри. Как раз Драко дома не сидел – куда-то мотался, с кем-то встречался, возвращался голодный и как правило довольный. Его совершенно не заботило, что Поттер каждый раз боится его просто не дождаться. Пытаясь чем-то себя занять, Гарри убирал их квартирку на рио София, ходил в магазин, пытался что-то готовить. Они жили в маггловском районе Венеции, Драко к плите и микроволновке близко не хотел подходить, так что все заботы по обеспечению более-менее приличной едой легли на плечи бывшего спецагента. Гарри такие трудности не пугали, хотя его кулинарные способности были невелики. Малфой, поглядев на мучения любовника, как-то притащил поваренную книгу и с ехидной улыбкой вручил ее Гарри. Книга была на итальянском, и в первый момент Поттеру очень хотелось запустить увесистый том в голову Драко.

Но потом оказалось, что можно уютно валяться рядом на ковре, обниматься и рассматривать иллюстрации, переводить рецепты – этим занимался Драко, – придумывать что-то свое. Такие минуты выпадали нечасто, но стали неожиданно дороги. Вот только Малфой редко бывал в настроении просто поваляться и побездельничать.

В нем кипела какая-то дикая неукротимая энергия. Гарри сначала пытался расспрашивать, куда и зачем Малфой уходит каждое утро, но получил короткий и исчерпывающий ответ:

– Меньше знаешь, Поттер, лучше спишь.

Ничего не зная, Гарри все равно спал плохо. Он понимал, что дела Драко далеки от невинных забав. И что любовник занимается чем-то очень криминальным по меркам любого из миров – хоть магического, хоть маггловского. Но выпытывать подробности у Малфоя, если тот не хотел этих подробностей сообщать, было безнадежным занятием. В лучшем случае Драко бы вопросы проигнорировал, в худшем – обозлился бы и нахамил.

Однажды в конце июля слизеринец пришел домой чрезвычайно довольный и продемонстрировал Гарри грубую цепь с двумя рубинами по краям.

– И что? – Гарри никогда не интересовался такими странными украшениями.

– Поттер, - Малфой ласково погладил цепь длинными пальцами. – Что б ты понимал в уникальных артефактах. Я эту цепь весной одному проходимцу отдал своими руками. Пришлось очень постараться, чтобы вернуть.

– Проходимец жив остался? – ненавязчиво поинтересовался Гарри и получил в ответ пристальный взгляд прищуренных глаз.

– Нет, - после секундного колебания ответил Малфой. - Но магическая общественность ничего не потеряла. Он был редкой сволочью.

Откровенность Малфоя иногда убивала Гарри – он понимал, что подобные знания делают его сообщником, что отвертеться от ответственности в случае чего у него получится с трудом, невзирая на карт-бланш, выданный в родном ведомстве. Впрочем, Поттер на снисходительность Департамента особо и не рассчитывал – к очередному интервью Малфоя он добавил кое-какие известные только спецагенту подробности. И до сих пор не знал, как к этому отнесся Волкер. Работа работой, но кто же может предсказать, куда в очередной раз подует политический ветер.

Источники их финансирования у Гарри тоже вызывали вопросы. Он быстро понял, что наличных у Драко немного. Малфой получал гонорары за тот компромат, который передавал в газеты, но эти деньги быстро заканчивались. Когда безденежье начинало поджимать, Малфой исчезал вечером и возвращался ночью – с той или иной суммой. Чем промышлял аристократ из старинного магического рода в маггловских районах, Гарри мог только догадываться, и эти догадки были безрадостными. В общем-то, вариантов было два – грабеж или проституция. Когда Поттер, потеряв терпение, буквально с ножом попытался выяснить правду, Драко взъярился как оскорбленный гиппогриф, в непечатных выражениях предложил любовнику катиться куда подальше и не доставать его идиотскими вопросами. Из чего Гарри сделал неутешительные выводы – он оказался недалек от истины. От мысли проследить за Малфоем и уличить его – в чем? разве кто-то обещал хранить Гарри верность? – Поттер отказался, но все чаще ощущал себя котом, живущим на деньги своей “девочки”. А сам он не мог снять ни кната с тех счетов, которыми предложил в свое время пользоваться Волкер – Драко неминуемо заподозрил бы неладное, появись у Гарри хоть какие-то деньги.

В первых числах сентября Малфой разбудил Гарри привычным стаскиванием одеяла:

– Вставай, Поттер, хватит валяться.

– Отстань, - Гарри подтянул колени к животу и попытался снова заснуть.

– Вставай, - против обыкновения Малфой не стал за ногу сдергивать любовника на пол, а сел на кровать рядом. – Вставай, Гарри, нам надо отсюда сегодня сматываться. Я сильно подозреваю, что нас выследили.

– Нас? – Поттер приоткрыл один глаз.

– Ну не нас, - с неохотой уточнил Драко. – Меня. Это ничего не меняет. Если я прав в своих ощущениях, аврорам не понадобится много времени, чтобы узнать, где мы скрываемся.

– И куда ты намерен отправиться? – Гарри сел в постели и потер лицо руками.

Вчера он так и не дождался Малфоя, лег спать и, похоже, так до утра и спал в одиночестве. Потому что Драко сидел на кровати в том же виде, в котором ушел из дома накануне. И вид у него был очень уставший.

– Где ты вообще до утра шлялся?

– Поттер, - Малфой встал, всем своим видом демонстрируя нетепение. – Давай мы оставим сцены ревности маггловским домохозяйкам. У нас нет на это времени. Собирай свои вещи, и отчаливаем. Перекусим где-нибудь по дороге, хотя бы на том же вокзале.

– Нет, ты объясни, - упертый Гарри был хуже Гарри сердитого, хотя чаще всего потом раскаивался в своем упрямстве.

– Мать твою, Поттер! – Малфой швырнул Гарри одежду. – Меня грохнут при задержании, как нехуй делать, ты это понимаешь? А могут и тебя заодно, спецагент хренов! Ты же вроде как в перебежчиках числишься, если я не ошибаюсь. Жизнь надоела? Напяливай свои шмотки, или я тебя здесь брошу!

– Ну и выражения у наследников древних семей, - пробурчал Гарри, натягивая джинсы и застегивая ширинку. – Просто верх светскости.

До вокзала ”Венеция Санта Лючия” они добрались на вапоретто. Поттера всегда удивляло, почему Малфой для нелегального проживания выбрал Венецию – Драко терпеть не мог воду, а запах гниющих водорослей вызывал у него приступы тошноты. Впрочем, с точки зрения конспирации это было разумно: искать Малфоя в городе, где вместо улиц каналы и канальчики, стали бы в последнюю очередь. Еще в квартире Гарри сгоряча предложил аппарировать, но Драко посмотрел на него, как на идиота – вспышку магии засекли бы немедленно, а там отследили бы и трассу, и место назначения, причем очень быстро. Возможности у европейских авроратов были большие.

Отправив Поттера покупать билеты до Милана, Малфой решил изменить своим правилам и взять поесть что-нибудь фастфудовское, хотя бы и пару гамбургеров. Если судить по расписанию, до ближайшего поезда у них было не так много времени – каких-то сорок минут. Драко возвращался в зал с пакетами в руках, когда заметил недалеко от Гарри двоих человек. Интуиция редко его подводила, а маггловская одежда не могла ввести в заблуждение – одинаковые стрижки, напряженные позы. Авроры пока не пытались задержать Гарри – они ждали Малфоя. А беспечный Поттер как раз склонился к окошечку, покупая билеты. Драко отступил в тень, одним движением швырнув пакеты с едой в урну. Шутки кончились, надо было делать выбор – отдавать Гарри на съедение британскому правосудию или попытаться выручить его, рискуя собственной шкурой.

Если бы Драко когда-нибудь сказали, что он способен влюбиться, Малфой рассмеялся бы такому оптимисту в лицо. Если бы оптимист уточнил, что Драко способен влюбиться в Гарри Поттера, Малфой счел бы оптимиста сумасшедшим.

Но в последние месяцы Драко чувствовал сумасшедшим себя. Он был недалек от того, чтобы назвать Поттера своим возлюбленным. Иногда по утрам Драко тайком разглядывал спящего рядом мужчину – розовую со сна щеку, крепкую шею, мускулистые руки. Очень хотелось погладить встрепанные волосы, коснуться губами виска.

Малфой боролся с собой как мог и как умел – никогда не позволяя перейти от просто секса к ласкам и нежностям. Хотя хотелось – хотелось до крика, до воя в смятую подушку. Он и сам не понимал, почему все происходит именно так. Боязнь привыкнуть, прилепиться, прирасти всем телом к другому человеку, связать себя чувствами, спеленать ненужными отношениями? Подсознательный страх, что выпущенная из-под спуда любовь перевернет устоявшийся и привычный мир, в котором Драко прятался, убегал, нападал, наносил удары – и был ото всех свободен? Или недоверие, которое Малфой испытывал по отношению к Поттеру? Ему было сложно заставить себя поверить в то, что Гарри пошел с ним совершенно искренне, в порыве чувств, а не сделал это из каких-то расчетливых соображений. Пусть даже Поттер и признался ему в любви. Но для Драко слова никогда много не значили - он доверял только поступкам и собственным ощущениям. А последние месяцы все его чувства, включая интуицию, просто вопили – не доверяй ему, не-до-ве-ряй!

Он колебался с минуту, не отрывая глаз от сцены, разворачивающейся в зале. Малфой не сомневался, что на магглов уже наложено заклятие отвлечения – происходящее видели только он и те авроры, которые могли находиться поблизости. Вот Гарри взял билеты, вот он повернулся лицом к служителям закона, вот его палочка скользнула в руку одного из авроров, а на запястьях на мгновение блеснули магические наручники.

Драко всегда старался бороться с обстоятельствами – в меру своих сил и способностей, но иногда силы заканчивались, воля к жизни ослабевала, и он ощущал себя щепкой в бурном водовороте событий. Его несло и било о камни, сдирая кожу, ломая кости, сминая в бессмысленный комочек отчаяния и одиночества. И не было никого – ни-ко-го – способного понять, согреть и успокоить. Он всегда умудрялся выжить, но с каждым разом терял в схватках что-то более ценное, чем деньги, более дорогое, чем магия – он терял себя, ожесточаясь и превращаясь в бездушную маггловскую машину. Как бы он ни сомневался в Поттере, но гриффиндорец в данный момент был единственным человеком, рядом с которым Драко – пусть и ненадолго – но мог забыть обо всем.

Малфой активировал призму реальности и окинул взглядом зал, отыскивая того, кто держал заклятие отвлечения. Темноволосая женщина у стены совсем неподалеку – сапоги на шпильке, светлый плащ. Это – внешнее. Но сквозь иллюзорный облик негативом проступила черная аврорская мантия. Волна магии шла от нее – это Драко почувствовал буквально кожей. Он скользнул за колонной, перемещаясь за спину аврорше и доставая стилет. Женщина заметила его только тогда, когда Малфой прошептал ей на ухо:

– Тихо. Очень тихо, сеньора. Или я вас убью прямо сейчас. Идите со мной.

Он потащил ее по проходу, стараясь не оставлять никого за спиной. Женщина шла на деревянных ногах, от нее пахло потом и страхом. Со стороны они могли показаться обычной влюбленной парочкой – вот только объятия Василиска меньше всего походили на любовные. Острие ножа прокололо одежду и упиралось женщине в бок между ребрами. И никакая магия не спасла бы ее от короткого движения запястья, загоняющего стальное тонкое лезвие в сердце.

Драко вытолкнул ее из тени в двух шагах от Гарри и сопровождавших его авроров – в узком коридорчике по дороге к выходу.

– Одно движение, и она труп, - негромко предупредил Малфой охрану. – Снимите с Гарри наручники, верните палочку и в сторону от него. Немедленно.

На самом деле ситуация была патовой. Драко понятия не имел – готовы ли авроры рискнуть жизнью одной из своих сотрудниц. И жизнью героя последней магической войны. Малфой не слишком верил в кодексы аврорской чести, но знал, что рассыпать заклинания во все стороны в людном месте стражи порядка не будут. Он рассчитывал, что они начнут торговаться, стараясь и заложницу освободить, и добычу не выпустить, но не случилось даже этого. Поттера освободили почти мгновенно. Гарри тоже разобрался в ситуации – стараясь не попасть на линию возможного удара, он быстро переместился за спину Драко и обхватил его за талию. Резко толкнув женщину на ее коллег, Малфой аппарировал в Милан, отчаянно надеясь, что Поттер не отцепился от его пояса и что авроры, ошарашенные нападением, не пустят в ход распознающие заклятия немедленно. А из Милана – обхватив для гарантии любовника за плечи – в Сарагосу. У них была крохотная фора, и Драко, имевший немалый опыт ухода от всевозможных погонь, протащил Гарри по каминной сети до Тулузы, где они выбрались из магического квартала в обычный город. На рю де Л’Этуаль Малфой стукнулся в дверь неприметного домика, и им открыли.

Молчавший всю дорогу Поттер открыл рот только в комнате – через десять минут после того, как хозяин, бросившийся на шею Драко, показал им “апартаменты”.

– Могу я узнать, это кто?

– Месяцев пять назад я тут жил, - невозмутимо ответил Малфой, небрежно кидавший одежду на полки небольшого шкафчика. – Недолго.

– Тут жил или с ним жил? – Гарри угрюмо разглядывал скудную обстановку.

– Тут с ним, - Драко был до предела лаконичен.

– Никогда бы не подумал, что ты будешь спать с магглом – при твоем-то снобизме.

– Поттер, - Малфой присел перед Гарри на корточки и оперся локтями на его колени, глядя на любовника снизу вверх. – Ты бы лучше поразмышлял о том, почему я тебя не бросил в Венеции, а не о том, с кем и когда я спал.

– Ждешь благодарности? – Гарри провел пальцем по тонким насмешливым губам. – Я вообще не понимаю, почему ты со мной. А уж почему ты меня спасать полез, даже задумываться боюсь.

– В обычных человеческих чувствах ты мне отказываешь, Поттер? – мягкий, почти нежный голос. – А если я тобой дорожу? Не меньше, чем своими наследственными артефактами?

– Хочешь сказать, что я твоя собственность, Малфой? – Гарри запустил пальцы в короткие светлые волосы.

– Это ужасно, - неожиданно резко сказал Драко, высвобождаясь из ласковых рук и поднимаясь на ноги. – Это ужасно, Поттер, что ты ничего не понимаешь. Я сам мало что понимаю, но ты не моя собственность.

Он отошел к окну, как-то потерянно разглядывая свои ладони, словно ничего более достойного для изучения не нашлось.

– Я испугался, что потеряю тебя, - тихо сказал он. – Мне всегда было наплевать на всех, кроме себя самого. У меня были друзья, но я мог обойтись и без них. У меня были родители, но я как-то всегда считал, что они вечно будут рядом. У меня были любовники, но я никогда не дорожил ими, зная, что любому найду замену и очень быстро. А еще у меня были враги – и уж в том, что они у меня будут до самой моей смерти, я никогда не сомневался. Друзья погибли. Родителей убили. И мой самый злейший еще со времен Хогвартса враг оказался в моей постели, при этом искать ему замену я не хочу. Тебе не кажется, Поттер, что мир перевернулся с ног на голову? Или это мы стали другими? Мне иногда кажется, что ничего не было – ни войны, ни смертей, ни кошмара Малфой-Мэнора. Я просыпаюсь утром и на минуту забываю о том, что моя нынешняя жизнь – постоянная гонка наперегонки с авроратами разных стран, вечная борьба на опережение. Потом минута проходит, и я понимаю, что не имею права расслабляться. И не потому что я боюсь смерти, а потому что в эту гонку я втянул тебя. Мне надо было прогнать тебя еще тогда, в Намюре, не идти на поводу у собственной слабости, или взять и исчезнуть без объяснений где-нибудь в Амстердаме. Меня ведь ничто не держало, секс – это не та цепь, которую можно накинуть на мою шею. Месть? Я счел бы себя отмщенным, заставив тебя потерять работу и родину. Вместо этого я почти три месяца живу с тобой и не хочу, чтобы это заканчивалось.

Если Малфой и ждал какого-то ответа, то он его не дождался. Гарри сидел на кровати, подтянув одну ногу к животу и обняв ее руками. Выражение лица у него было отсутствующим. Драко коротко взглянул на любовника, пожал плечами и сел на подоконник, доставая сигареты.

– Ты есть хочешь, Поттер? – сухо спросил он через некоторое время. – Можно попросить Жиля заказать пиццу или пасту.

– Его зовут Жиль? – Гарри оторвался от созерцания гравюр, развешанных по стенам. – Как он отнесся к тому, что ты вернулся не один? Что он тебе вообще сказал?

– Сказал, что рад меня видеть, только и всего. Так пиццу или пасту? – Малфой раздраженно раздавил в пепельнице окурок.

– Мне все равно, - Поттер мрачно посмотрел на Драко. – А деньги у нас есть?

– Пока есть, - Малфой отвернулся, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Пусть тебя это не заботит. На неделю хватит, там придумаю, что дальше делать.

– Откуда у тебя деньги? - Гарри слетел с кровати и сильно тряхнул Драко за плечи. – Где ты их берешь, тролль тебя раздери?! Ты понимаешь или нет, что я не могу жить у тебя на содержании? Я себя сутенером чувствую!

– Так сразу и сутенером, - буркнул Малфой, выворачиваясь из цепких пальцев. – Может, я просто удачно граблю местные банки.

– Без магии ты их не ограбишь, а с магией тебя бы давно засекли.

– Меня и засекли, - устало сказал Малфой. – Из-за чего, по-твоему, мы из Венеции сорвались пожарным порядком? Пусти, Поттер. Я попрошу Жиля заказать еду и лягу поспать немного. Я уже больше суток на ногах.

В сон Драко провалился мгновенно, видимо, действительно вымотался не на шутку. Сидя рядом с ним на постели, Гарри задумчиво поглаживал кончиками пальцев шею и плечо любовника, размышляя об их взаимоотношениях. За прошедшие три месяца он не узнал о Малфое ничего – ровным счетом ничего. Один-единственный раз Драко взял его с собой на встречу с журналисткой “Le bord d'or” в Ниццу, и то Гарри перед этим пришлось долго доказывать Малфою, что его, Поттера, информация может оказаться интересной. Интервью получилось убойным. Гарри откровенно поделился с молодой женщиной кое-какими грязными секретами своего Департамента, рассказав о внесудебных расправах над арестованными и негласных приказах об уничтожении неудобных. В сочетании с документами Малфоя о закулисных делишках министерских чиновников, информационная бомба оказалась такой мощности, что в Департаменте правопорядка Британии уже с месяц шли кадровые перестановки, которых потребовала оппозиция. Временами Гарри с ужасом думал, как на это отреагировал его непосредственный начальник, заинтересованный в получении нужных документов, но категорически требовавший прекратить публикацию новых компрометирующих данных. Скорее всего, попытка задержать Поттера в Венеции и была вызвана тем, что у Волкера лопнуло терпение. Впрочем, Гарри даже не был уверен, что Волкер по-прежнему его начальник. Он давно уже не отправлял сов с отчетами в Британию и, честно говоря, опасался, что его и вправду считают дезертиром.

Но Драко две недели после интервью не мог успокоиться – теперь их имена оказались накрепко связаны. Пожиратель и спецагент, Малфой и Поттер.

Сейчас Гарри понимал что Драко не просто не хотел “делиться славой”, как он думал сначала. Малфой не хотел впутывать в смертельно опасную игру его, Гарри. Ни в одной стране мира – будь этот мир магическим или маггловским – не прощали отступников. Пока Поттер считался среди своих просто вышедшим из игры агентом, его жизнь была в относительной безопасности. После интервью он официально стал изменником – таким же приговоренным, как сам Малфой. И еще неизвестно, за кем из них авроры будут охотиться более рьяно. Драко был в этом уверен, а Поттер не мог себе позволить его разубеждать. Это означало бы полный провал его миссии. То, что Малфой тревожился по поводу возникшей ситуации, давало Гарри кое-какую пищу для размышлений. С одной стороны, это могло означать, что Драко к нему неравнодушен. С другой – что Малфой просто ему не доверяет.

Гарри никогда не считал себя гением дедукции. Он знал свою сильную сторону – то, что Драко называл “бульдожьей хваткой”. Поставив перед собой какую-то цель, Поттер всегда упорно стремился ее достичь. У него был менее изворотливый и острый ум чем у Малфоя, но это с лихвой компенсировалось упрямством, высокой работоспособностью и, в определенной степени, интуицией, хотя до малфоевского “чувства опасности” его предчувствия не дотягивали. Гарри не сомневался в том, что Драко относится к нему с осторожностью – для этого у хитрого и умного слизеринца были все основания. Но он очень рассчитывал в конце концов заслужить доверие и откровенность. А для этого требовалось вести себя естественно.

Поттер не знал, как поступил бы на месте Драко в ситуации на вокзале в Венеции. Захватывать заложника он не стал бы наверняка – у него существовали определенные барьеры, не позволявшие так рисковать чужими жизнями, тем более жизнями коллег. И дело было не в совести, а в том, что шансы на успех были невелики – именно в его случае. А вот репутация Малфоя позволяла делать подобный “ход конем”. Мало кто сомневался, что Пожиратель смерти запросто применит несколько смертоносных разрушительных заклятий, не считаясь с возможными жертвами. В общем-то, и Гарри в этом не сомневался тоже. У него уже была возможность убедиться в том, что его любовник умеет быть безжалостным. Принять эту черту характера Малфоя Гарри кое-как мог, но понять – нет. Тем более что к себе Малфой относился едва ли не хуже, чем к другим. Наверное, в этом и крылась основная причина его жестокости и беспощадности – не дорожа своей жизнью, Драко в кнат не ставил чужие.

Иногда, вспоминая школьные годы, Гарри не мог понять, куда делся избалованный аристократ, для которого пятнышко на мантии было катастрофой, а синяк или царапина – поводом разыграть из себя умирающего. Похоже, Гарри вообще не знал настоящего Малфоя – ни тогда, ни сейчас. Драко легко носил любые маски. Он приоткрылся только сегодня на несколько минут, но Поттер был настолько взвинчен произошедшими событиями, что упустил возможность заглянуть в эту щелочку. А когда спохватился – дверь захлопнулась.

Разглядывая спящего Малфоя, Гарри вдруг подумал, что тот не расслабляется даже во сне – мышцы спины напряжены, губы плотно сжаты, рука под подушкой и – наверняка – сжимает палочку.

“Он не чувствует себя в безопасности нигде, никогда, даже со мной. Он не доверяет мне до конца, не берет с собой, не говорит, где хранит свои материалы, как достает деньги. Я даже о содержимом его сумки ничего не знаю – а ведь Драко все свои магические вещицы в ней таскает. Но лазать без защиты по его схронам я не рискну – оторвет не только руки, но и голову. Если я что-то вижу, то мельком, случайно и без каких-либо комментариев с его стороны. Мерлин, как же он выдерживает такое постоянное напряжение? И почему мне за три месяца ни разу не пришло в голову об этом задуматься?”

Гарри наклонился и коснулся губами голого плеча, выглядывающего из-под одеяла. Кожа Драко была слегка солоноватой на вкус от легкой испарины. В Малфой Мэнор он пах совсем иначе – запасы дорогой мужской косметики в имении позволяли Драко поддерживать имидж аристократа. Нынешнее хроническое безденежье, тем не менее, его совсем не напрягало. Личная гигиена для Малфоя оставалась на первом месте, но он не тратил на нее бешеных денег, довольствуясь обычными маггловскими средствами. Да и одевался Драко не в пример проще, чем во времена учебы, предпочитая удобство элегантности. Но даже одежда с сезонных распродаж сидела на слизеринце, как сшитая на заказ.

Гарри задернул шторы, разделся, и осторожно залез под одеяло к Малфою. Обняв его, поцеловал слегка взмокший затылок, шею.

– Поттер, я спать хочу, - сонно пробормотал Драко. – Угомонись, будь человеком.

– Ну так и спи, - прошептал Гарри в досадливо дернувшееся плечо любовника. – Я чуть-чуть тебя поласкаю.

Он бездумно водил губами по спине Малфоя, закрыв глаза, просто наслаждаясь вкусом, запахом его кожи. И так же бездумно его пальцы скользили по жесткому животу, по выпуклым мышцам груди, по тонкому шраму под ребрами. Драко настолько редко позволял Гарри такие необязательные тихие ласки, что гриффиндорец совсем забылся и начал действовать более дерзко. До тех пор, пока Малфой резко не развернулся к нему, открывая покрасневшие и припухшие от недосыпания глаза:

– Поттер, как ты думаешь, если я убью тебя прямо сейчас, я смогу часов восемь спокойно поспать рядом с твоим телом? А потом я обещаю тебя похоронить в городском парке. Договорились?

– Нет, - Гарри закинул ногу на бедро Драко и прижал его голову к своему плечу. – Спи. Я больше не буду тебе мешать.

Малфой снова закрыл глаза, обхватив Гарри. Они почти никогда не спали вот так, в обнимку – Драко всегда было тесно, он крестом распластывался на кровати, раскидав руки-ноги в разные стороны. Потребность в личном пространстве – он так это называл, не позволяя любовнику прижаться, притиснуть к себе. Но иногда, безо всякой видимой причины, Драко вдруг начинал страшно мерзнуть. Тогда он буквально влипал в Гарри, просовывал ледяные ступни между щиколоток любовника, влажные холодные ладони прятал ему подмышки и утыкался носом в шею. И лежал так часами, молча, сотрясаясь от неостановимой внутренней дрожи. Однажды он обмолвился, что это началось после Малфой-Мэнора, после того вечера у окна, когда он смертельно замерз, упираясь грудью в каменный широкий подоконник…

Странно, но за ту рождественскую историю совесть Гарри совсем не мучила. Он делал то, что должен был и, главное, хотел делать. Обстоятельства в итоге сложились так, что Малфой остался жив, а Гарри теперь спит с Малфоем. Поттер не был фаталистом, но отдавал должное судьбе – в конце концов, все в его жизни предопределяли те самые случайности, которые складывались в цепь закономерности. Когда случайностей не хватало, Гарри создавал их сам. Сейчас, чувствуя на своей груди теплое дыхание, он отчетливо понимал, что больше пассивной ролью домохозяйки довольствоваться не может. Просто не имеет права. Или они делят риск на двоих, или… Малфой тоже был упрям. И у него было гораздо больше тайн, чем у Гарри. Поттер не представлял пока, как заставить его этими тайнами поделиться. Он ушел с Драко, но мнительностью его любовник мог поспорить с покойным Люциусом, который не доверял даже собственным эльфам. Как знать, может быть, он все-таки подозревает, что цель Гарри – не просто его арестовать, а добыть архив Малфоя-старшего. Интервью – ну и что, хитрый ход, не более. Большая цель подразумевает некоторые жертвы.

Дата добавления: 2015-09-30