- Тогда простите, я поднимусь к себе и побуду один.
- Ваше право, - согласился я, надеясь, конечно, на положительный ответ.
Эх, не знал профессор, какой сюрприз впереди я еще приберег для него.
На следующий день я специально не заходил наверх к Геннадию Петровичу, чтобы он убедился, что я не давил на него, и у него еще было время подумать, а сам позавтракал и поехал в город за документами. По дороге купил бутылку коньяка, чтобы не быть совсем уж нахалом и не идти к знакомому с пустыми руками, все же связи надо поддерживать в хорошем состоянии. Паспорта были готовы, я расшаркался в благодарностях, аж самому противно стало, отдал коньяк и ушел, вздохнув спокойно (ох, не люблю давать взятки, когда-нибудь попадусь на этом деле). Я прошелся немного пешком, чтобы освежить в памяти виды родного города, где в последнее время стал гораздо реже бывать, и вернулся домой к профессору.
Вот теперь я решил поговорить с ним. Внизу его не было, думаю, он еще и не спускался, и не завтракал, так как все осталось там же, где я оставил. Что ж, надо самому о нем позаботиться. Я приготовил кофе и бутерброды, поставил все на поднос и поднялся к нему. Он, как и предполагалось, сидел на кровати и перебирал старые письма и фотографии. Я не знал, как лучше объявить о себе, чтобы это выглядело не слишком нахально и потому замешкался в дверях.
- Что же вы стоите, Алексей? – спросил профессор, он, оказывается, вопреки обыкновению, услышал мои шаги, - Проходите, присаживайтесь, я вот тут с прошлым общаюсь.
- Кофейку не выпьете? – предложил я ему.
- С удовольствием. А я все не могу вниз спуститься, так, знаете, увлекло меня это занятие. Опять же – воспоминания нахлынули. И вы понимаете, в свете последних событий я взглянул на них немного другими глазами.
Я молчал и слушал, боясь перебить профессора хоть словом.
- Возможно, вы и правы. Наверное, мне стоит поехать в Париж и поговорить с Ритой, чтобы начать какой-то новый этап в жизни, что ли. Или все забыть, или, наоборот, все вспомнить и уже не забывать никогда. Ведь этого не поймешь, сидя здесь, на диване.
Вот тут и я решил вставить свой комментарий:
- Правильное решение! Вам надо раз и навсегда разобраться с этим вопросом, иначе он вас никогда не оставит в покое.
- Да, иначе, я всю жизнь буду в плену у прошлого. - и Геннадий Петрович решительно поднял голову, - Решено, едем!
- Вот, - и я выложил наши паспорта, - уже все бюрократические вопросы улажены. Осталось дело за немногим.
- Купить билеты? – спросил профессор, - Но ведь денег-то нет.
- Ну, поэтому нам надо именно решить вопрос с передвижением.
- Так, Алексей, что вы еще задумали?
- Геннадий Петрович, - поспешил успокоить его я, - только не волнуйтесь и послушайте. Билеты стоят дорого, для того, чтобы найти деньги, нужно время и идеи, которых у меня за последнее время резко поубавилось. Вот что я предлагаю: давайте последний раз в жизни, обещаю, воспользуемся вашим аппаратом. Не спешите давать отрицательный ответ, топливо у нас еще есть, и он все равно стоит без дела. Ведь мы же не собираемся его никому показывать, так, потихоньку воспользуемся, никому это не помешает. Документы, если что, у нас в порядке, все легально.
- Леша, ваши идеи нас до добра не доведут, - ответил на все это профессор.
- А что плохого мы сделаем? Ну, обманем государство на несколько билетов в Париж и обратно, оно от этого не обеднеет.
- А, представьте, если мы переместимся прямо в центр города, и объявимся из воздуха прямо посреди площади.
- Обещаю, я найду самые точные координаты Парижа в интернете, мы приземлимся где-нибудь за городом. Ну, сами подумайте, вы же хотите купить Рите в подарок хотя бы букет цветов, а еще лучше – сводить ее в ресторан, нам деньги и так нужны.
- Уговорили, - как-то быстро ответил ученый, я даже не ожидал, видно, действительно, он твердо решился на этот поступок..
- Прекрасно, - обрадовался я, - когда отправляемся?
- Ух, какой вы скорый.
- А чего зря время терять. Я узнавал, Рита почти всегда дома, да и дети тоже в городе, так что увидите всех.
- Хорошо, давайте завтра, я хоть немного привыкну к этой мысли.
- Договорились, - на этот раз согласился я.
Я, как и обещал, съездил в город, зашел в Интернет-кафе и распечатал самую подробную карту Парижа и окрестностей с координатной сеткой. Потом вернулся и мы разработали маршрут появления и передвижения в нашем путешествии. Вещей мы решили с собой не брать, ну, максимум смену белья, чтобы не задерживаться там, все разузнать и сразу домой. Хотя, конечно, побродить по Парижу все же очень хотелось. Вот ирония судьбы – ведь именно с этого города у профессора все и началось.
Я не мог дождаться утра, поэтому плохо спал. Получалось наоборот, вместо того, чтобы отдохнуть перед дорогой, я нагнетал страсти в голове, интересно, как себя чувствует Геннадий Петрович, я за него переживал. Эх, надо было ехать сразу. Наконец, все-таки настало утро. Мы хорошенько подкрепились, оделись, забрались с профессором в мешок (хорошо что мы оба были довольно стройными, с отцом бы я туда не влез), выставили координаты на экране, сверившись с нашими расчетами, и нажали кнопку. Я от страха закрыл глаза, было не по себе от мысли, что сейчас вокруг все понесется. Через мгновение я открыл глаза от того, что профессор отпустил мою руку и уже раскрывал мешок. Мы оказались на какой-то дороге, впереди, километрах в двух, виднелся большой город, весь в огнях. Я не помнил разницу во времени с Францией, но, вероятно, было рано, потому что еще не рассвело и на дороге никого не было видно.
- Это что, и есть Париж? – спросил я, показывая на город.
- Да, он самый, глядите, уже отсюда можно разобрать Эйфелеву башню, теперь она еще и светится, в мое время этого не было.
- Точно, ну надо же, который раз пользуюсь вашим изобретением и все еще не могу поверить, как четко оно работает.
- А я так вообще пользуюсь им в первый раз, самому было интересно узнать, - сказал профессор, изучая свой аппарат. Потом он аккуратно сложил его в сумку, которую мы специально для этого прихватили с собой.
- Все хорошо, что хорошо начинается, - переиначил я поговорку, - ну что, Геннадий Петрович, вперед?
- Естественно, вперед, в Париж! – сказал он и картинно указал путь рукой.
- Вот видите, а вы не хотели, сплошная экономия, раз – и мы уже тут.
Мы шли по дороге, осматривая окрестности, со стороны можно было подумать, что мы простые путешественники, идем, оглядываемся по сторонам и громко что-то обсуждаем. Так мы вошли в город.
- Вы хоть немного здесь разбираетесь? – спросил я.
- Да, Алексей, я все-таки здесь был некоторое время назад.
- Тогда вот адрес, нам туда, - и я достал из кармана листок с адресом Риты и показал профессору.
- Вам не кажется, что невежливо появляться в гостях в такую рань? Давайте сперва прогуляемся по городу, оставим сумку с вещами в какой-нибудь камере хранения, а ближе к обеду пойдем туда.
- Давайте. Эх, жаль мы фотоаппарат не взяли. Да, ладно, не для этого мы приехали. Тогда сходим на башню? – загорелся я, как маленький.
- Сходим, только сначала на вокзал, вещи оставим.
Мы положили вещи в камеру хранения и налегке отправились смотреть достопримечательности Парижа. Город оказался компактным, все известные мне адреса находились близко друг от друга, мы посмотрели и Триумфальную арку, и Эйфелеву башню, и стеклянную пирамиду Лувра (внутрь, правда, не ходили из экономии времени). Время приблизилось к обеду, и мы стали искать нужный нам дом. Ища адрес, мы зашли на самую окраину Парижа.
- Вот, смотрите то, что нужно! – заметил я миленький домик, расположенный между двумя другими, но отличавшийся от них тем, что был небольшой и очень красивый и аккуратный, - Нам туда.
Профессор остановился:
- Что-то не могу я, ноги не идут, может не пойдем?
- Нет уж, негоже отступать в последний момент, пойдем, - и я потянул его за руку на другую сторону улицы к нужному дому.
- Что вы меня тянете, как маленького, - зашептал Геннадий Петрович, - на нас уже люди смотрят.
- А вы идите сами, они и не будут смотреть.
- Хорошо-хорошо, отпустите, иду.
Мы подошли к дому, и я позвонил в дверь. Дверь открыла миловидная женщина лет сорока и начала на французском:
- Bonjour…
- Рита! – сразу узнал ее профессор.
- Господи, - всплеснула руками женщина, внимательно посмотрев на него, - Гена, неужели это ты?
- Я.
- Какими судьбами?
Видя, что Геннадий Петрович находится в некотором замешательстве, в дело вступил я:
- Понимаете, мы тут с профессором по делам института, кстати, разрешите представиться, его стажор – Алексей Терентьев. Так вот, он как-то обмолвился, что у него тут знакомые сокурсники, ну, я и предложил зайти в гости и напросился с ним, и вот мы здесь!
- Гена, какой ты молодец, что зашел, а то когда бы еще могли увидеться? Что ж я стою? Проходите в дом, сейчас я вас чаем напою, а потом, когда дети вернутся, будем все вместе обедать.
Мы прошли в гостиную. Это была не очень большая комната с камином, посередине стоял маленький круглый стол, вокруг него кожаные кресла, в них и усадила нас хозяйка.
- Подождите минутку, я принесу чай, А, может, вы хотите чего-нибудь покрепче? Спросила она и вопросительно посмотрела на нас.
- Нет, нет, - поспешил отказаться я, - мы с удовольствием выпьем чаю, - а сам пообещал себе, что больше ни-ни.
- Тогда я сейчас вернусь, - она ушла и вскоре появилась с подносом, - знаете, не люблю прислугу, иногда лучше самой все сделать, хотя муж настаивает, чтобы она у нас была. – Она села рядом с Геннадием Петровичем на соседнее кресло, взяла со стола чашку, - ну, рассказывайте, что у вас нового?
Я понимал, что ее вопрос адресован профессору, но тот пока говорить был не в силах, я решил его немного подтолкнуть:
- Геннадий Петрович у нас очень занятой человек, все время в разъездах, всюду его ждут, его лекции проходят на ура, его работы ценятся во всем мире, - вовсю врал я, - ну, что же вы молчите? Он у нас очень скромный, никогда не расскажет о своих заслугах.
- Это правда, Гена? Ты стал известным ученым? Поздравляю! Знаешь, а Виктор тоже довольно известен, он и сейчас в Берлине на симпозиуме. Ну, а как личная жизнь, семья, дети? Рассказывай же, мне все интересно.
Я испугался, что сейчас с профессором случится нечто нехорошее и поспешил на выручку:
- Геннадий Петрович – отличный семьянин, у него прекрасная жена и двое детей, девочки-близняшки.
Профессор посмотрел на меня, будто хотел, чтобы я немедленно забрал свои слова обратно, но отступать было поздно, да и не мог же я выложить все, как есть на самом деле, зачем жаловаться женщине, из-за которой все пошло кувырком. Наоборот, Геннадий Петрович должен выглядеть сильным человеком, которого не сломила судьба, и у него в жизни все отлично.
- Это чудесно, Гена, я бы так хотела их увидеть, передавай им привет от меня, - она вела себя так непосредственно, как будто никогда не было между ними общего прошлого.
Тут мы услышали, как стукнула входная дверь, и через пару секунд в комнату вошла молодая девушка.
- Знакомьтесь, это моя дочь, Карина, кстати, она неплохо говорит по-русски. Доченька, - обратилась Рита к девушке, - у нас гости, это Геннадий Петрович, представляешь, я когда-то вместе с этим человеком училась в институте, а это его стажор – Алексей. Ты никуда не уходи, сейчас мы все вместе будем обедать.
- Хорошо, - ответила Карина, смешно коверкая букву «р», - я потом спущусь, - и она поднялась по лестнице на второй этаж.
А она ничего, подумал я, очень даже симпатичная.
- Она милая девушка, вы не обращайте внимания, что она неприветливая, - оправдывалась Рита, - вероятно, она немного стесняется, у нас не много знакомых - русских.
Опять хлопнула входная дверь, но на этот раз в гостиную никто не зашел.
- Это Поль, - сказала Рита, - я оставлю вас ненадолго, все собрались, я скажу, чтобы накрыли стол в столовой.
- Что вы тут наплели? – шепотом спросил у меня профессор, когда она вышла из комнаты.
- А что, надо было правду сказать, что вы всю жизнь ее забыть не могли?
- Как же я буду из всего этого выпутываться?
- Ничего, вам главное поговорить с ней наедине, думаю, она будет не против. Не теряйтесь, пригласите ее куда-нибудь, в ресторан, например. И не сидите столбом, а то я еще не то наговорю.
- И как же я ее приглашу? – наверное, испугался профессор, сто лет этого не делавший.
- Ну, хотите, это сделаю я? – предложил я свои услуги.
- Нет уж.
- Тогда действуйте смелее.
Вернулась Рита:
- Прошу всех в столовую, сейчас и дети подойдут.
Мы встали и прошли в другую комнату, посреди которой стоял огромный стол, накрытый на пять человек. Это было кстати: домашний обед, я в последнее время питался исключительно какими-то полуфабрикатами и ужасно соскучился по супчику. Не знаю, как профессор, а я был намерен наесться до отвала. Нас усадили по обе руки от хозяйки. Пришли Карина и Поль и сели напротив нас.
- Поль, познакомься, это Геннадий Петрович и Алексей, они из России. Поль тоже говорит по-русски, но хуже, зато все понимает, - объяснила она нам. – Ну что же вы? Ешьте, не стесняйтесь! – и она первая положила в свою тарелку пару листьев салата.
Я и не стеснялся, и попробовал все, что было на столе, а вот профессор явно еще пребывал не в себе, он что-то ковырял у себя в тарелке, видно, боясь съесть лишнего. Поль пообедал первым, встал из-за стола и сказал матери, что уходит к друзьям, причем сказал на французском, вероятно, хотел как-то отделиться от нас, он не очень-то был любезен, но слово «тужюр» я и сам как-нибудь переведу. Увидев, что я закончил есть, Рита попросила Карину, может быть, желая смягчить впечатление от Поля:
- Каро, покажи, пожалуйста, Алексею, какой у нас прекрасный сад, - а, возможно, она просто была не против поболтать с Геннадием Петровичем наедине.
- Идемте, - сказала девушка, оделась и показала мне дорогу на застекленную веранду и из нее в сад.
- Карина, - обратился я к ней, когда мы вышли, чтобы с чего-то начать разговор, - а ваша семья давно живет в этом доме?
- Нет, отец купил его не так давно, лет пять назад, до этого мы жили в квартире в центре.
- Что, там было хуже? – удивился я.
- Нет, но это была совсем маленькая квартирка, а теперь у нас целый дом и еще садик, места всем хватает. Сейчас, конечно, не видно, а летом здесь очень красиво, мама приглашает одного садовника, он выращивает прекрасные цветы.
- А вы чем занимаетесь? – решил я перейти к интересующей меня теме.
- Я учусь на терапевта, с детства мечтала стать врачом, не становиться же физиком, как папа и мама, это так прозаично.
- И не говорите, я и сам физик, - я промолчал, что будущий, не разрушать же легенду, - и Геннадий Петрович тоже, мы, представьте, все такие – неромантичные, кроме формул и не знаем ничего. Целыми днями сидим возле своих приборов и с умным видом хмурим лоб.
- Почему же, вы вот шутите, а ваш профессор какой-то странный, молчал все время, даже не ел ничего.
- Это он просто такой застенчивый, - защитил я его, - а так он шутник, еще хуже, чем я.
- Да, не похоже, - и она посмотрела на меня внимательнее, - а вот вы, наверное, действительно, несерьезный.
- Что вы, я могу быть очень серьезным, - и я перестал улыбаться, - что вам серьезное рассказать?
- Вот видите, опять шутите, - и она сама мило улыбнулась, а за ней снова я. Итак, мостик был налажен.
- Конечно, шучу, а вы разве ко всему относитесь серьезно, ходите на свои занятия и совсем не развлекаетесь?
- Нет, я люблю весело проводить свободное время.
- Как, например?
- Ну, мы с друзьями часто ходим на дискотеки и концерты.
Так, разговор повернулся в нужное русло, и я не растерялся:
- Здорово, а не сходить ли нам куда-нибудь?
- Куда? – значит, она сама не против, это хорошо.
- Сами же сказали – на дискотеку.
- Хорошо, вечером сходим, я вам покажу одно местечко, там всегда весело и музыка хорошая.
- Отлично, а пока не сходить ли нам в Лувр, я, представьте, там никогда не был, но всегда хотел побывать.
- Правда, а я была много раз, причем еще в школе.
- Конечно, зато я был в Эрмитаже и Третьяковке, - по-детски сказал я.
- Вот видите, один – один, я там никогда не была, хотя мы приезжали пару раз на родину к родителям, все не до того было.
- А вы приезжайте просто так, к нам с профессором в гости, мы вам все покажем и расскажем.
- Вы меня приглашаете?
- Еще как приглашаю! – совершенно искренне согласился я.
- Я подумаю.
Вот так, разговаривая, мы гуляли по маленькому садику, когда к нам подошла Рита:
- Карина, мы с Геннадием Петровичем пойдем прогуляемся, ты займи, пожалуйста, нашего гостя. – Ага, все-таки он осмелился пригласить ее в ресторан, подумал я.
- Хорошо, но мы тоже пойдем прогуляемся, ты не против? – ответила дочь.
- Конечно, сходите, покажи Алексею город.
Вот так мы и разошлись по разным сторонам. Профессор повел свою Риту (правда, еще неизвестно, кто кого повел) в ресторан, эх, хотел бы я послушать, о чем они там говорили. Я, конечно, спросил потом у профессора, и он мне честно все рассказал. Если восстановить ход разговора, то это было примерно так.
Они зашли в маленький ресторанчик, в котором любила бывать Рита, сели за двухместный столик и выпили вина. Тогда Рита начала говорить:
- Гена, это хорошо, что ты приехал и зашел к нам. Я всегда чувствовала, что виновата перед тобой, но никогда не смогла бы приехать к тебе и сказать об этом. А теперь, когда я знаю, что у тебя все в порядке, мне стало легче, и я хочу все объяснить.
- Это не ты, это я перед тобой виноват, - попытался возразить Геннадий Петрович.
- Не перебивай, пожалуйста, а то я так и не смогу ничего рассказать. Ты помнишь тот день, когда я пришла к тебе перед отъездом?
Профессор кивнул.
- Так вот, наверное, к счастью для всех ты тогда отказался остаться. Ты поехал осуществлять свою мечту, а я, наконец, разобралась в своей жизни. Да-да, не удивляйся, ты ведь ничего не знал. А Витя любил меня, и много раз говорил об этом, но я была с тобой. Мы были вместе долгое время, и я искренне была к тебе привязана. Хотя, знаешь, я уже тогда понимала, что тоже неравнодушна к нему. А потом вот ребенок, я пришла к тебе, но ты уехал. И вот на следующее утро, когда я проснулась и поняла, что теперь ты далеко, я вдруг осознала, что мне нужен он, Виктор. А когда мы с ним встретились, я это поняла окончательно. Прости, что я тебе ничего не говорила тогда и ничего не сказала потом. Я чувствовала, что очень виновата, и не могла этого сделать, просто струсила. А еще ребенок, ты ведь знал о нем, а Витя – нет, и всегда думал, что это его дочь. Так было лучше для всех. У нас прекрасная, дружная семья, и Карина очень любит отца, а он ее. Не могу представить, что было бы по-другому, - она замолчала.
- Но ведь есть же я, – просто сказал профессор.
- Ты? Ты ведь ничего не расскажешь ни ей, ни ему, правда? Я очень тебя прошу, я тебя просто умоляю.
- Нет, можешь не бояться, я им ничего не расскажу, но почему ты тогда забыла обо мне? Уехала и забыла?
- Я не забыла, я, наоборот, думала, что наука поможет тебе забыть обо мне, ты ведь сам ее выбрал, помнишь?
- Помню, и я считал себя за это виноватым.
- Вот видишь, а в итоге – у всех все в порядке.
- Но Карина – моя дочь, - возразил профессор.
- Гена, я не запрещаю, можешь общаться с ней, но, пожалуйста, не разрушай нашу сложившуюся жизнь, не забывай, что к первому тогда я пришла к тебе.
- Да, конечно, это я вас бросил.
- Не будем больше о грустном, будем считать – никто никого не бросал, ведь у тебя у самого две дочери. Я так рада, что мы, наконец, смогли все объяснить друг другу. Я столько раз пыталась написать тебе письмо и даже писала, но не отправляла, что-то всегда меня останавливало. А потом прошло время, и я решила не ворошить прошлое, оставить все, как есть. Я пыталась узнать о твоей жизни через маму, но она ничего не знала сама, а Виктора, сам понимаешь, я не расспрашивала, да, он тоже не поддерживал связи с нашими сокурсниками, так иногда что-то о ком-то слышал. В общем, ты – молодец, что сам зашел к нам.
- Я тоже очень этому рад, - сказал профессор, хотя никто не мог знать, что происходило в этот момент в его душе, готов поспорить, что там царило вовсе не чувство радости.
- Ты ведь не держишь на меня зла? – наивно спросила Рита.
- Кто старое помянет… - попытался отшутиться Геннадий Петрович.
- Во и прекрасно, а теперь давай хорошенько отметим нашу встречу!
…А мы с Кариной в это время уже бродили по залам Лувра, она была замечательным гидом, показывая только самое интересное, на ее взгляд, а не то мы бы заночевали в этом музее.
- А вот и она, та самая – загадочная, - сказала девушка, останавливаясь около портрета Джоконды, - нравиться?
- Если честно, - ответил я, - я почему-то ожидал от нее большего.
- Ты думал, она огромная?
- Я не в этом смысле. Я думал, она загадочнее.
- В этом и есть весь смысл, она – обычная, но, глядя на нее, хочется помолчать и подумать.
- Наверное, так и есть, - я внимательнее посмотрел прямо в глаза незнакомки на портрете, но вместо того, чтобы что-то в них увидеть, ужаснулся от мысли, что это она меня изучает и сейчас увидит насквозь со всеми мыслями и недостатками.
- Что, не по себе? – спросила Карина, заметив мое смятение.
- Ее надо вместо библии использовать: клянетесь говорить правду и только правду, - ответил я.
Девушка улыбнулась:
- Значит, есть, что скрывать? Ладно, пойдем дальше.
У нас было не так много времени до закрытия музея, поэтому весь его мы пройти не успели. Потом мы посидели в каком-то милом кафе и пошли на дискотеку. Там действительно было очень весело, то и дело подходил кто-то из знакомых девушки, и она болтала по-французски, в такие моменты я очень жалел, что с языками у меня всегда было слабовато. Мы здорово отдохнули и потанцевали, я давно не помнил, чтобы так хорошо проводил время, а главное – в такой приятной компании.
- А вы когда уезжаете? – спросила Карина, подойдя к бару, чтобы выпить воды и передохнуть.
- Наверное, завтра, - ответил я, не зная толком, когда же мы должны уехать, и что на этот счет думает профессор. Хотя, если честно, мне уже и самому не хотелось уезжать.
- Жаль, мы могли еще много чего посмотреть.
- Обещаю, в следующий мой приезд мы все это посмотрим.
- А вы еще собираетесь приехать?
- Теперь уже точно приедем, - и я многозначительно на нее посмотрел, а сам подумал: уж я-то точно приеду.
Она рассмеялась и кокетливо произнесла:
- Я буду ждать.
- А я буду ждать, когда ты приедешь к нам, - и я, сам того не ожидая, поцеловал ее.
Она опять рассмеялась и побежала танцевать, потянув и меня за руку. Надо же, я уже забыл, зачем и приехал сюда, все-таки хорошо, что я уговорил профессора это сделать. В общем, мы протанцевали полночи, не знаю, что там думал обо всем этом Геннадий Петрович, если честно, в тот момент я совершенно о нем забыл, потому что мне было очень хорошо. К дому мы вернулись, когда обычные люди уже просыпаются на работу.
- Из-за меня ты уснешь на занятиях, - пожалел я ее, только сейчас подумав об этом.
- Не бойся, не усну, я вообще мало сплю. Знаешь, тут недалеко есть кафе, пойдем посидим, пока дома все проснутся, а потом я забегу за вещами и пойду на занятия, - или я на это только надеялся, или ей тоже не хотелось сейчас уходить.
Мы еще немного посидели в кафе и поболтали о том, о сем. Карина рассказала, как поначалу им было непросто в Париже, что, по словам мамы, та долго не могла привыкнуть к этой жизни, такой отличной от той, которую она оставила в родной стране. О том, что это мама настояла, чтобы дочь и сын учили русский язык, и очень гордилась, что они его знают. О том, что мама всегда рассказывала про Россию и просила своих детей не забывать о ней. Карина рассказала, что когда она была маленькой, мама пыталась подрабатывать то там, то здесь, но отец вскоре сказал: хватит, и она осталась дома, а он стал еще больше работать. Отец всегда заботился о семье, старался, чтобы они ни в чем не нуждались. Он и дочь хотел отправить учиться в Гарвард, но Карина наотрез отказалась, тут были друзья, семья, и здесь тоже можно было получить хорошее образование. А я, в свою очередь, говорил, что мне очень понравилась и Маргарита, и вся ее семья, и их дом. Мне очень хотелось сказать, что все это из-за Карины, но я постеснялся и промолчал. Потом она вернулась домой, а я остался ждать ее на улице, чтобы, когда она выйдет, проводить до университета.
- Представляешь, - сказала девушка, вернувшись, - а твой профессор, оказывается, у нас ночевал, в комнате для гостей. Они сейчас с мамой завтракают. Он спрашивал о тебе, я ответила, что ты меня проводишь и вернешься.
- Вот это хорошо, - обрадовался я, а то я даже не представлял, где бы его искал, не оставь его Рита у себя.
Я проводил Карину и пообещал, что мы не уйдем, пока не дождемся ее из университета. Потом вернулся в ее дом.
- Ну, наконец-то, - поприветствовал меня Геннадий Петрович, - хорошо хоть девочка воспитанная – позвонила маме и сказала, что вы задержитесь, а то я не знал, что и думать.
- Профессор, - сказал я ему так, чтобы никто не слышал, - у вас чудесная дочь, поздравляю.
- О чем это вы шепчетесь? – спросила Рита, подходя к нам.
- Я тут говорил Геннадию Петровичу, что у вас очень хорошая дочь и так приятно, что хорошо говорит по-русски, - это я специально сделал комплимент ее маме. - Мы, похоже, с ней подружились, и я пригласил ее приехать к нам в гости, вы не будете против?
- Она уже такая взрослая, чтобы решать сама, от себя обещаю – отговаривать не буду, - вот это просто замечательно, подумал я.
- Отлично, - вставил профессор, - жаль только, что мы сегодня вечером уезжаем, - и настороженно в упор посмотрел на меня, не знаю, чем и вызвал такой взгляд, может быть, он хотел меня немного успокоить.
- Да, - тут же упало у меня настроение, - надо, знаете ли, возвращаться.
- Ну что же, - не растерялась Рита, - в таком случае, у нас сегодня праздничный прощальный обед, попрошу всех быть.
- Мы будем, - пообещал я, - только пойдем прогуляемся.
Мы вышли из дома, чтобы немного пройтись и поговорить без свидетелей. Тогда профессор и расспросил меня о нашем с Кариной времяпровождении, а я, естественно, о его вчерашнем разговоре с Ритой. Геннадий Петрович мне все и рассказал.
- Понимаете, Алексей, - заканчивал он, - оказывается, все эти годы, что я посвятил свое мечте, прошли зря – она любила другого.
- Они бы прошли зря, если бы вы так ничего и не узнали, а так – они принесли вам огромный жизненный опыт. Ничто так не закаляет характер, как временные трудности. Они прошли и теперь, верьте, у вас начнется белая полоса в жизни. Да она уже началась, профессор, вы, наконец, познакомились с вашей дочкой.
- Да, но она не знает, что я ее отец, и я пообещал, что никогда не узнает.
- Зато вы знаете, что она ваша дочь, разве этого мало? И Рита не запрещает вам общаться с ней. Вы можете смело помогать ей в жизни, хотя бы в качестве друга ее родителей. Может быть, она скоро к нам приедет, вы сможете вдоволь наговориться обо всем на свете.
- А вы, я гляжу, тоже от этой мысли в восторге.
- Профессор, я познакомился с чудесной девушкой, и все благодаря вам.
- Глядите, я все-таки ее отец.
- А я ни о чем плохом и не думал, - успокоил я его, - тем более вы всегда рядом.
- Но что я могу дать этой девушке, у нее и так все есть, - не успокаивался Геннадий Петрович, совершенно не уверенный в себе.
- Вы можете ей дать свое хорошее отношение, а это не так уж и мало.
- Вот именно, больше у меня все равно ничего нет.
- А вот это зависит только от вас. Вы, я так понимаю, о материальной стороне вопроса?
- И об этом тоже.
- Кто же вам мешает зарабатывать на вашей науке? Другие же могут.
- Но я совершенно не коммерсант, я ученый.
- Прекрасно, вы занимайтесь своим делом, а денежным вопросом займутся другие люди, - высказал я, а в голове у меня уже зарождалась новая идея. – Вы согласны?
- Что вы имеете в виду? – не понял профессор.
- Предположим, - начал я высказывать свое только что возникшее предложение, - я поговорю с отцом, у него много полезных знакомых, мы создадим какую-нибудь фирму, занимающуюся научными разработками, только свои люди, никого постороннего, вы – центр и руководитель, а другие, и я в их числе – простые исполнители и люди, занимающиеся денежными вопросами. Если у других, таких, как Тумасян, который, как вы говорите, в науке почти не разбирается, это получается, то почему у нас не может получиться? Вы ведь, небось, уже много чего в стол написали? – надо же, оказывается, и у меня могут возникнуть неплохие мысли, вот что значит – с кем поведешься.
- Какой же из меня руководитель? Я вообще, можно сказать, с людьми не умею работать, – недоумевал Геннадий Петрович.
- Классный, вы свое дело знаете, это главное! А люди, нам нужны только хорошие работники, а такие ценят профессионалов своего дела, – успокоил я его, - Нам нужно только с чего-то начать. Вы согласны?
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |