будто старался соответствовать своему новому облику – подтянулся, поднял голову и даже походку изменил (или мне это просто показалось).
Однако, наши похождения меня основательно вымотали, я жутко
проголодался, я вообще любил поесть и не выносил, когда приходилось долго ходить с урчанием в животе. По моему настоянию мы зашли в столовую и перекусили. На сытый желудок можно было и подумать о том, что же профессор должен сказать мне, чтобы я одолжил ему свой любимый джип? Врать он не умеет, значит, должно быть максимально похоже на правду. Итак, кому бы я доверил свою машину? Толяну, конечно, Жорику, пожалуй, нет, он – порядочный разгильдяй, Вовке бы доверил, мы с ним хоть и не большие друзья, но парень он что надо, отцу само собой. Отец в отъезде, остаются двое: Толян и Вовка. Вопрос: с чего бы они стали посылать за машиной незнакомых людей, если могут придти сами? Ответ, значит, не могут. А кого бы они послали за машиной? Опять же ответ: самых близких людей. Близких Толика я знаю прекрасно, а вот из Вовкиных в глаза видел только его сестру. Можно попытаться выдать профессора за его отца. Тем более, что я знаю, у Вовкиного папаши свой автосервис, а это можно как-то обыграть. Например, привезли им чинить джип, один в один – мой. Его отремонтировали - супер, стал лучше нового, и сестра Вовки не выдержала – взяла покататься. Однако припарковалась, разява, не там, где надо, и машину увезли на штрафстоянку, а забрать быстро нельзя – нет документов. И сегодня, как назло, придет хозяин машины. Так вот, не мог бы я одолжить джип на два дня, чтобы он постоял в сервисе? Придет хозяин, посмотрит, ему наврут, что в машине еще тормоза барахлят, чтобы приходил послезавтра, а за это время через знакомых вернут со штрафстоянки джип владельца. По-моему, ничего историйка. А почему Вовка сам не пришел? Решил, что не будет выгораживать сестру, она слишком много в последнее время позволяет себе. Отец сам слишком долго думал, прежде, чем идти ко мне, но время поджимает, а если хозяин джип не увидит, пострадает не только его дочь, но и он сам.
Все это я попытался рассказать профессору в лицах. Он долго отнекивался, но сдался. Я припомнил ему для правдоподобия пару эпизодов из нашего совместного с Вовкой времяпровождения и отправил его к себе домой.
Конечно, видя состояние Геннадия Петровича (он только начал выходить в люди), рискованно было отпускать его одного, но подстраховать его я не мог. Оставалось только коротать время возле своего дома, да еще стараться, чтобы меня никто не узнал.
Профессор вышел довольно быстро.
- Ну что? – не выдержал я, - удалось?
- Нет, - ответил профессор, - вы сказали, что отдадите ключ от машины
только Владимиру лично в руки, пусть не выпендривается и приходит сам.
- Ах вот как! – опешил я, - Это я, оказывается, такой жмот. У людей
неприятности, а я за машину переживаю. Не ожидал от себя.
- Алексей, со стороны всегда не так все выглядит, - попытался
защитить меня Геннадий Петрович, - вы, в общем, неплохой человек, очень ему посочувствовали. Но посудите сами, приходит незнакомец и просит вашу самую большую ценность на сегодняшний день, вы бы отдали просто так? Нужны серьезные гарантии, в данном случае гарантией выступает ваш товарищ, но вопрос – почему не появился он сам? Вот видите, вы и сами задумались. Главное теперь, чтобы из этой истории не возникло никакого скандала. Нам надо быть осторожнее.
- Ладно, профессор, через некоторое время надо позвонить мне и успокоить, что все утряслось без моей машины, чтобы я не раздувал этой истории. Не забудете? Что же нам делать? Где искать деньги? Такая сумма на дороге не валяется и просто так не достается. Может, все-таки попытаться продать ваш дом? Есть идеи на этот счет?
- Я не задумывался пока, ваш-то отец в отъезде, а других кандидатур не было.
- Так, ясно, надо думать. По объявлению продавать слишком долго, надо через знакомых. У вас много знакомых, профессор?
- Только сослуживцы, но с ними я как-то отношения не поддерживал.
- Вот видите, а иногда полезно обзавестись знакомствами. У меня вот знакомых много и моих, и моего отца. Теперь остается только вычислить, с кем из них я в данный момент не общался.
Мы с профессором шли по улице и разговаривали, когда меня кто-то окликнул:
- Эй, Лешка! Идешь, никого не замечаешь, - это был мой двоюродный брат, он жил на другом конце города и не виделись мы, наверное, сто лет, - ну как ты, институт свой закончил уже?
- Да нет, последний курс, скоро уже. Кстати, вот встретился со своим руководителем практики, знакомься, Геннадий Петрович.
Брат кивнул и протянул руку, - Петр, мы с вами почти тезки. Лешка, что же мы толком и поговорить не можем, может, заскочишь как-нибудь?
- Не знаю, Петруха, у меня тут куча дел, Новый год на носу, сессия скоро. Я вот тут еще Геннадию Петровичу помочь вызвался, он дом продает, недалеко от города, направление хорошее, три этажа. Может, вам нужен?
- Да что ты, нам нашей дачи по уши хватает, мы же не миллионеры какие-нибудь – недвижимость скупать. А что твой отец не берет? Он, пожалуй, побогаче будет.
- Отец уехал на две недели, а тут срочно надо, у Геннадия Петровича неприятности, ему деньги нужны, если бы не это, он бы ни за что дом не продавал, это их семейный очаг, история.
- Понимаю Леха, но помочь не могу, хотя поспрашиваю среди знакомых, если что – брякну. Ладно, побежал я, у меня тоже дела, - пожал мне руку Петька и пошел дальше.
Только я попрощался с братом, как у меня в кармане зазвонил телефон, я машинально поднял трубку: «Алло!»
- Леха, ты уже отошел от вчерашнего? – это был голос Толяна, - Слушай, ну мы не ожидали, что тебе так хреново будет. Ты чего там Вовке наплел про машину, он совершенно охренел, мы с ним решили, что это бред начинающего алкоголика, и вроде пил не сильно много. Как ты, проспался уже?
- Толя, передай Вовке мои извинения, я, действительно, что-то не в своей тарелке, голова трещит, даже не помню, что ему сказал спросонья.
- Да ладно, он все понимает, с кем не случается, ну ты того, выздоравливай.
- Спасибо, Толя, сейчас опять спать лягу, - я выключил телефон.
- Профессор, это что, он мне звонил? Что-то я не понимаю.
- Что ж, Алексей, с чисто технической точки зрения – все возможно. У вас тот же телефон, тот же номер и даже та же сим-карта. Может, у вашего Леши батарейка села, вот техника и отреагировала таким образом.
- Лучше я его отключу, чтобы вопросов не было. Это что же за жизнь такая: мой телефон – не мой, мои друзья – не мои, с моими родственниками и то толком пообщаться не могу. Один вы у меня и есть, Геннадий Петрович, и быть нам с вами вместе, пока деньги не достанем, вот судьба.
- Вы сами такую выбрали, Алексей. Я бы скоро достроил свой аппарат и отправился в прошлое, а вы бы жили своей жизнью.
- Никуда бы вы не отправились, профессор, и не отправитесь без меня.
- Что же произошло со мной?
- Не могу сказать, не просите, забыли? Это часть нашего договора. Лучше подумайте, как нам быстрее его осуществить. Может, все-таки продать вашу квартиру?
- Нет, Леша, не могу, не просите, можно сказать, я отношусь к ней, как к живому существу, а такое не продается.
- Хорошо, у вас еще есть что-нибудь ценное на продажу, какие-нибудь семейные драгоценности? Вы можете не бояться, они же к вам вернутся.
- Есть золотые часы прадеда с цепочкой и бабушкино кольцо с рубином, но вы поймите, Алексей, это очень дорогие для меня вещи, это память, продавать которую рука не поднимается.
- Интересно, а дом – это не память? Его продать у вас рука поднялась.
- Молодой человек, не хамите, пожалуйста, я в любой момент могу расторгнуть наш договор.
- Извините, профессор. У меня просто больше нет идей. Я не хотел обидеть ваши чувства.
- В чем-то вы, конечно, правы. Я, действительно, многим готов пожертвовать ради своей цели. Моя семья так любила этот дом, а я его продал. Надеялся, что не надолго, но ведь всякое могло случиться. Вот и случилось, как вы говорите – к Рите я не попал, а только для того все и делал. Выходит, остался и без дома, и без невесты. Ладно, Леша, я согласен, завтра я посмотрю, что еще есть в доме ценного.
- Спасибо, Геннадий Петрович. А я как раз знаю одного папиного знакомого – коллекционера антикварных вещей, завтра мы с ним договоримся о встрече и покажем ваши вещицы. Тогда едем домой?
- Да, поехали, не привык я столько ходить, отдохнуть хочется.
Уже затемно добрались мы с профессором до его дома. Я стал на стол собирать, что осталось, а сам думал. Вот ведь, как изменилась моя жизнь из-за одного дневника, не найди я его, не прочитай, и все пошло бы по-другому. Жил бы я себе, учился дальше, тратил папины денежки, а где-то на могилке профессора некому было бы даже цветы положить. Или я был специально послан, чтобы не допустить этого? Ему надо жить и добраться, наконец, к своей невесте, чтобы быть счастливым? Судьба исправляет свою ошибку? И вообще – есть ли она, эта судьба? И если есть, и я должен исправить то, что случилось с профессором, значит, наши с ним судьбы связаны? Все это мне было интересно, но узнать все можно было, лишь прожив некоторое время. В общем, как в пословице, поживем – увидим.
- Профессор, давайте ужинать, - закричал я, - вы слышите, вы что, опять на чердак полезли?
- Нет, Алексей, - сказал Геннадий Петрович, спускаясь по лестнице, потом подошел ко мне и положил на стол бархатную коробочку, - вот смотрите.
Я открыл коробочку, да, было чем дорожить профессору. Это были круглые золотые часы на цепочке, на крышке красовался российский герб – двуглавый орел, инкрустированный, вероятно бриллиантами. Я открыл крышку, на ее внутренней стороне была гравировка «Ивану Николаевичу Тропинину за отличную службу».
- Геннадий Петрович, это то, о чем я подумал?
- Да, Леша, это подарок царя, мой дед, сын Ивана Николаевича, ими очень гордился, всем показывал, как только его никто не выдал в тяжелые советские времена? Тогда эти вещи отбирали без разговоров, еще и посадить могли за связь с царской фамилией.
- Я не могу, профессор, это, действительно, очень ценная вещь. Ее в вашей семье так берегли.
- Берите, Алексей, берите. Я ради своей цели гораздо более худшие поступки совершал, например, родителей совсем не ценил. Они так обо мне заботились, растили, учили, а я вырос и погрузился в заоблачную жизнь, реальная меня совсем не интересовала. А родители жили именно в реальной, они хотели для своего сына простого человеческого счастья, но простого ему было не надо. Я ведь мог доставить радость старикам – завести семью, детей, чтобы они умерли спокойными за меня, но нет, я этого не сделал. Так что берите, не думайте, это всего лишь вещь.
Я смотрел на часы и думал, как все-таки загадочна человеческая душа, чего она хочет, чем она может пожертвовать, и главное – для чего? И как меняется значимость этих ценностей по мере того, как изменяются наши взгляды на жизнь: еще вчера мы никогда бы не сделали того, что сделаем завтра. А чем бы мог пожертвовать я ради достижения цели? Я считал, что у меня ничего нет, но так ли это? Ведь у меня есть куча привычек и привязанностей, пока что я не отказался ни от одной из них.
- Профессор, да ведь эти часы дороже моего джипа будут.
- Это хорошо, Леша, значит, все наши проблемы разрешатся.
Интересно, квартиру пожалел, а часы старинные отдает, подумал я. Там коробка стандартная, а здесь – вещь антикварная. Как сравнить то, что дорого для души? А что дорого мне? Пока я вообще жил на всем готовом: деньги отец давал, с поступлением он же помог, мама меня заботой окружала. Что я сделал сам? Вот, захотел попользоваться машиной времени. Так профессор для ее изобретения больше двадцати лет старался, думал, опыты ставил, чтобы кто-то потом все это присвоил. Опять у меня слезливые мысли в голову полезли. Все, спать, спать.
- Геннадий Петрович, лягу-ка я спать, вы не возражаете?
- Что вы, Леша, я сам собирался это сделать.
Он ушел, а я стал прогонять мысли, давящие на совесть, и начал упорно вспоминать телефон антиквара. Надо же, а ведь был уверен, что помню. Неужели завтра придется идти к себе домой за этим номером? Утро вечера мудренее, и я уснул.
Утром я номер так и не вспомнил, видно, все же придется ехать домой.
- Профессор, вы посидите дома, я сейчас быстро домой сгоняю, у меня срочное дело, часы я не беру, без вас не продам, не бойтесь.
- Я вам верю, Алексей, можете брать.
- Нет, Геннадий Петрович, продавать ваши часы будете сами, я только сведу вас с коллекционером.
Я помчался на автобусную остановку, только бы дома никого не было. Вроде я должен быть на занятиях, вот только брат, он школу может и сачкануть. Что будет, если я с ними столкнусь? Ничего, профессор ради дела не на такие жертвы идет, и я разберусь, мне и дома-то надо быть всего пару минут.
Я подбежал к остановке и влетел в автобус, уже закрывавший двери. Фу, надо перевести дух, а то сейчас сердце выскочит, давно я так не бегал. Я сел на свободное место и попытался успокоиться. В голову сразу опять полезли мечты о будущем, и мысль, что за это будущее придется пострадать еще и не так. Пока я размышлял об этом, я приехал на свою остановку. А, подходя к дому, нос к носу столкнулся с соседкой нашей, Антониной Павловной, выходящей из подъезда, не повезло, короче, эта как привяжется – не оторвать.
- Леша, ты что вернулся, забыл что? Ты же только ушел на занятия, - интересно, она что в глазок подглядывала? Все она всегда знает, при необходимости из нее получился бы очень ценный свидетель.
- Забыл, Антонина Павловна, представляете, учебники забыл, как без них учиться – не знаю.
- Нехорошо, Леша, смеяться над пожилой женщиной, я тебе в жизни ничего плохого не сделала. А еще в детстве я тебя из садика забирала вместе с нашим Гришенькой.
- Помню, Антонина Павловна, все помню, очень вам признателен, - я знал, что от нее трудно отвязаться, но мне еще жить в этом доме, надо терпеть, - забыл я свою курсовую работу, сдавать ее сегодня надо.
- Правильно, учись, будешь академиком, как отец, не то, что наш Гришка – лоботряс.
- До свидания, я побежал, а то не успею сдать работу.
Фу, оторвался, наконец. Я быстро поднялся на третий этаж, открыл дверь, тут же раздался телефонный звонок, трубку брать не буду, пусть звонят, меня вообще здесь нет, кстати, очень похоже на правду. Я зашел в комнату отца, где-то здесь должен быть наш домашний телефонный справочник, его мама ведет, она туда всех знакомых записывает, чтобы никто не потерялся. Ага, вот он. Как же зовут антиквара? Степан Львович? Лев Степанович? Нашел: Лев Семенович Розенберг – 786-15-92. Я записал на листок, сунул в карман и поспешил уйти, чтобы не произошло еще чего-нибудь непредвиденного.
Я шел по улице и почему-то вспомнил о маме, наверное, разговоры Геннадия Петровича о своих родителях и на меня повлияли. В последнее время мы с Ромкой ее мало видели. А раньше как она всегда о нас заботилась, чтобы мы были сыты, одеты, обогреты, она даже с работы ушла, когда отец стал в командировки по всему миру ездить. Сидела дома, старалась поддержать уют и тепло в нем. А мы не ценили, прямо, как профессор не ценил заботу своих родителей. И вот теперь мама постоянно плохо себя чувствует, дома ее почти не бывает. Сейчас она в санатории, это недалеко от города, хороший академический санаторий, отец ее устроил. Я вспомнил о маме и мне очень захотелось ее увидеть, и хоть в своей прошлой жизни я ее не навестил там ни разу, все дела какие-то были, в этой – решил навестить. Вот к антиквару с Геннадием Петровичем съездим и сразу к маме. У меня даже на сердце стало веселее, не помню, как к профессору доехал.
- Геннадий Петрович, вы где, сейчас будем звонить коллекционеру, - сказал я, зайдя в дом. Я подошел к телефону и набрал номер, - Здравствуйте, можно к телефону Льва Семеновича.
- Это я, - раздалось в ответ, - с кем имею честь разговаривать?
- Лев Семенович, это сын одного вашего знакомого, Антона Сергеевича, у меня к вам одно дело.
- Выкладывайте ваше дело, сын знакомого.
- Меня Алексеем зовут. Так вот, есть у меня преподаватель физики, Геннадий Петрович, у него вещь есть одна – мечта любого коллекционера, увидите, глаз не оторвете. Очень у него сейчас стесненные обстоятельства, а мы с ним, можно сказать, в дружеских отношениях. Вот я и вспомнил про вас, Лев Семенович, а вдруг заинтересуетесь.
- Не хотите по телефону говорить? Хорошо, сегодня в три, вас устроит? Приезжайте, буду ждать, - сказал антиквар.
- Профессор, - опять позвал я. Он не отвечал.
Я прошелся по дому – никого. Интересно, куда это он мог уйти, вроде собирался быть дома. Ладно подожду, часок еще есть, потом буду звонить антиквару и отменять встречу. Я решил зря время не терять и растопить печь, а то опять в доме похолодало. Я сбегал во двор за дровами, положил их в печь, угли были еще теплыми, и огонек занялся довольно быстро. Не успел я закончить, как появился профессор.
- Вы где были? - спросил я, - Я уже начал волноваться.
- Вот, решил на могилу к старикам сходить, это тут недалеко, на поселковом кладбище, они сами захотели здесь лежать. Здесь тихо и спокойно, не то что в городе.
- Это вы правильно, - похвалил я, - не надо стариков забывать. Я вот сам собираюсь к маме съездить, давно, знаете, не разговаривал с ней, поэтому давайте, собирайтесь побыстрее, мы едем к антиквару.
Мы собрались, взяли с собой сокровище профессора и поехали в город.
Первый раз занимаюсь таким делом, главное, не лопухнуться и не продешевить. Оно-то все равно к профессору вернется, но деньги никогда лишними не бывают, дороже продадим – больше топлива зальем. Одно утешает – вроде как имя отца не позволит ему кинуть нас так просто. Итак, я достал адрес, записанный со слов антиквара, вот эта улица, вот этот дом, как в песне поется. Мы поднялись на пятый этаж старого кирпичного дома, вероятно, здесь жил еще дед коллекционера, и я нажал на кнопку звонка.
- Кто там? - раздалось из-за двери.
- Лев Семенович, это Алексей, мы с вами договаривались на три часа.
Дверь приоткрылась ровно на длину цепочки, в щель выглянул
лысоватый мужчина невысокого роста, он как-то мне сразу не понравился, может быть, это было просто предубеждение (почему-то подумалось, что его прадед мог быть злостным ростовщиком, в памяти даже всплыл образ старухи – процентщицы из «Преступления и наказания» Достоевского).
- Напомните-ка мне, кто ваш папа? - перестраховывался хозяин.
- Антон Сергеевич Терентьев – член-корреспондент Академии наук,
замдиректора НИИФТТ, - выпалил я, сам возгордившись своим отцом.
- Проходите, - отошел от двери коллекционер, - вы уж простите, мало
ли кто в дверь позвонить может, - оправдывался он, - вы нас познакомите с джентльменом?
- Лев Семенович, это Геннадий Петрович, Геннадий Петрович, это Лев
Семенович, - театрально произнес я и прошел в комнату. Квартирка была какая-то бедноватая, видно, он был подпольный коллекционер или хранил свои ценности где-то в другом месте, единственная вещь, которая бросалась в глаза, это был старинный огромный сервант в стиле то ли Рококо, то ли Барокко, я все время их путаю, вероятно, наш Лев Семенович каждый день на него любовался, а, может быть, и все его сокровища лежали там, внутри. Остальная мебель была сравнительно новой, но подобрана в том же ключе.
- Может, чайку, кофейку? – предложил хозяин, заставив меня
отвлечься от разглядывания его достопримечательностей.
- Геннадий Петрович, вы что будете? – спросил я, твердо намереваясь
обпить и объесть сразу чем-то не понравившегося мне товарища.
- Чай, - ответил профессор, наверное, увидев и оценив мою
решительность.
- Пожалуйста, чай и кофе, - попросил я. «Все равно ты нас нагреешь»,
подумал про себя.
- Риммочка, сделай нам, пожалуйста, два чая и кофе. - попросил он
кого-то, видно, в другой комнате, - Итак, можно увидеть, что вы мне принесли?
- Конечно, Лев Семенович, - ответил я и незаметно толкнул
профессора локтем в бок – доставайте мол.
Он все понял и полез во внутренний карман. Я видел, как загорелись глаза у антиквара, когда он увидел коробочку, видно уже по футляру чувствует вещь, нюх на это дело, подумал я, он даже очки на нос нацепил. Чуть дрожащими руками взял коробку в руки, не спеша ее раскрывать, вероятно, любил момент неизвестности. Потом медленно раскрыл и посмотрел внутрь. Я нагло изучал лицо антиквара, потому что он, по-моему, не видел уже ничего вокруг, только предмет нашего визита. На лице было написано, что мы пришли не зря, эта вещь стоила немало. Мне даже стало жаль профессора, каково сейчас ему? Лев Семенович вынул часы из футляра и поднес к самому носу, может быть, хотел разглядеть каждую царапину на крышке, я не знаю, а может быть, желал удостовериться, что часы, действительно, настолько старые. Он с такой нежностью обращался с ними, как будто они могли развалиться у него в руках. Тут Римма принесла поднос с чаем, кофе и печеньем, антиквар тут же зажал часы в ладони. Даже жены испугался, в каком же страхе он живет?
- Ничего больше не хотите? – спросила женщина.
- Нет, спасибо, Риммочка, ты можешь идти, - ответил за всех Лев
Семенович, видно, желая, чтобы она скорее ушла, - так сколько вы за это хотите? – спросил он, когда жена вышла, а он, наконец, расстался с часами, возвратив их в коробочку.
Вот здесь не стоило прогадать, я понимал, что отдаю вещь не навсегда, но во мне проснулся азарт владельца раритета. Однако, я понятия не имел, сколько он может стоить. Профессор предусмотрительно молчал, я попытался вспомнить все, что когда-нибудь слышал о подобных вещах.
- Двадцать тысяч, - наконец, бодро выдал я.
По-моему, хозяин увидел мое замешательство и решил воспользоваться
этим и снизить цену.
- Молодой человек, вы совершенно не знаете рынка, никак не могу
дать больше семнадцати с половиной.
Можешь и больше, подумал я, - Лев Семенович, это совершенный
раритет, вещь хороша не только сама по себе, на ней еще есть дарственная надпись, что увеличивает цену.
- Вижу, Алексей, но только восемнадцать.
И тут Геннадий Петрович сделал удивительный жест: он взял коробочку,
закрыл ее, положил в карман и встал, как будто передумал, а, может быть, он, действительно, передумал?
- Я согласен, пусть будет двадцать, - быстро уступил антиквар, -
только, вы сами понимаете, дома у меня таких денег нет. Вы приходите завтра в два часа дня, договорились?
- Договорились, Лев Семенович, до завтра, - сказал я, вставая и выходя
в коридор, сделал я это быстро, чтобы профессор не смог вставить ни слова, вдруг он уже жалел о сделке.
- До свидания, - попрощался с нами хозяин у двери.
Мы вышли на улицу.
- А вы умеете торговаться, профессор, - похвалил я его, - или, может,
все-таки передумали?
- Нет, Алексей, просто не понравился мне этот человек.
- Если честно, мне тоже. Наверное, это издержки его профессии.
- Может быть, - согласился Геннадий Петрович.
- Профессор, давайте, вы сейчас поедете домой, а я съезжу к маме в
санаторий, я скоро вернусь.
- Отличная мысль, Леша, езжайте, я вас дома подожду.
И он пошел к метро. Я глядел ему вслед, а ведь я стал к нему привыкать.
Вот так люди и становятся друзьями, а если б не дневник, так ничего бы и не знали друг о друге. Ладно, у меня есть дело. Я поспешил на вокзал, сел на первую электричку и через полтора часа уже был в санатории. Пока шел, все время думал, обрадуется мама моему визиту или нет? Надо же, вот болван, ничего ей и не купил. Я огляделся – в холле продавали цветы, я купил маме букет, сто лет не дарил ей их. Я подошел к регистратуре и спросил номер маминой комнаты – 23. Потом еще стоял возле комнаты и размышлял, как внезапно появилась у меня мысль навестить маму, неужели я испугался, что со мной может произойти что-то подобное на жизнь профессора. Вот получу его хроноход, начну им пользоваться, и что дальше со мной станет? Кто знает. Я все-таки вошел. Мама лежала на кровати и читала журнал.
- Мама, - позвал я. Она подняла голову.
- Леша, - просто сказала она, - надо же, я как-то не ожидала, – да я сам
не ожидал, если честно.
- Мама, ты не рада?
- Лешенька, я очень рада. Просто я в последнее время так редко тебя
вижу, - ответила она и села на кровати, - ну, как вы там?
- Да, ничего, но, конечно, с тобой было лучше.
- Правда? Неужели, действительно, так? А я-то думала, что вы меня совсем не замечаете.
- Зато теперь мы очень чувствуем твое отсутствие.
- Ты за всех говоришь или только за себя?
- Надеюсь, что за всех, - ответил я, по-настоящему на это надеясь.
- А я вот не думаю так, - почему-то сказала мама и вдруг ни с того, как я думал, ни с сего расплакалась.
- Мам, ты чего, да, я свинья последняя. Ты не плачь, я буду чаще
приходить, вот увидишь, - утешал я ее, садясь рядом, - я вот и цветы тебе принес, - протянул я букет. – Я очень тебя люблю, мама, - вдруг сказал я, сам не ожидая.
- Я тоже тебя очень люблю, сынок, очень, очень. – И мама меня
обняла. Я чуть сам не зарыдал. Так мы сидели с ней минут десять. Потом мама успокоилась, - Я так рада, что ты приехал, я так соскучилась по дому.
- А ты возвращайся, мама, ты ведь совершенно и не болеешь, ты
здорова, а нам тебя так не хватает.
- Правда не хватает? А я думала, вы выросли, у вас свои дела, вы так
редко бываете дома, и я вам как-то уже и не нужна.
- Мама, как ты могла такое подумать, мы с Ромкой, конечно, мало
бываем дома, мало общаемся с тобой, но ведь папа, он-то всегда поддерживал тебя.
- Папа, - сказала мама и опустила голову, - папа меня, конечно,
понимает, - и опять я заметил, как у нее тихо покатилась из глаза слеза.
- Мама, признавайся, что случилось? Что у вас с папой?
- Все хорошо, сынок, у тебя прекрасный отец.
- Я знаю, что отец он неплохой, а муж?
Мама опять расплакалась. Я все понял и вспомнил их ночные разговоры,
папины отлучки, мамины таблетки. Так вот, значит, почему мама все время отсутствует дома.
- Он не мог так поступить с тобой, ты все для семьи делала, ты многим
жертвовала ради него. Это он тебя сюда сослал?
- Нет, я сама. Я думала, вам уже и без меня неплохо, а так – я больна,
вы там, у нас обычная семья. Отец рядом с вами, он вам нужен больше, он старается вывести вас в люди.
- Он старается, это его имя и деньги стараются, он давно уже нас в
люди только при помощи их выводит.
- Не надо так, Леша, он это имя не на дороге нашел, он всю жизнь
работал, он ночами не спал.
- А ты? Сколько ночей ты не спала? Он об этом подумал? Имя он себе сделал! Что бы он без тебя сделал, ты ему всегда помогала, поддерживала, успокаивала, половиной всего он тебе обязан!
- Леша, я никогда бы не подумала, что это тебя так задевает. Ты с отцом всегда был дружен, всегда с ним делился, не то, что со мной.
- Ну и что, что делился, он – мужчина, мне легче ему было рассказать, чем тебе, а ты сделала из этого вывод, что не нужна нам?
- Дети всегда вырастают и уходят из дома, мальчики особенно
- Мама, ты всегда будешь нам нужна, ты там ничего не придумывай. А отец, я с ним сам поговорю, вот вернется он – и поговорю. Как он мог? Ты посмотри на себя: ты прекрасно выглядишь, ты красавица, да тебе на вид не больше тридцати.
- Правда? - удивилась мама, - Никогда не ожидала услышать от тебя такие слова.
- Все, собирайся, поедем домой, хватит отдыхать, работать пора, мы там без тебя загибаемся, - и тут я вспомнил, что если мама домой приедет сейчас, то столкнется с некоторым непониманием меня и брата, там настроение пока неподходящее.
- Лешенька, я так не могу, надо сначала с папой все обсудить, - сама того не зная, помогла мне мама.
- Обязательно, я первый с ним поговорю, когда он приедет, ишь разъездился, хоть бы раз тебя с собой взял.
- Я сама не хотела, - еще и защищала отца мама.
- Все, договорились, - сказал я, - я к тебе еще приеду, а сейчас пойду, хорошо?
- Конечно, Леша. Как твоя учеба?
- Нормально, мам, пока не выгнали, я побежал.
Я вылетел из санатория и помчался на электричку. Вот как, оказывается, дела обстоят в нашей семье, а я-то думал – все в порядке. Отец давно жил своей жизнью, а мама скиталась, где придется, чтобы не мешать ему. Что теперь делать? Устроить отцу разборку? Конечно, на что он ответит: не суй свой нос. Да, но я о матери беспокоюсь, а не нос сую, во что придется. Пусть делает, что хочет, а ее не мучает, не заставляет уезжать из дому. А если он и не заставляет? Если маме просто так легче пережить свои несчастья, вдали от нас, чтобы не наблюдать это все. Тогда что я могу сделать? А может, попытаться исправить все с помощью аппарата профессора, отправиться в прошлое и разобраться вовремя, когда все были счастливы. Если ему можно, почему мне нельзя? Вот ведь, какую нужную вещь придумал ученый! Я все исправлю! Я еще не знал, как, но надеялся разобраться на месте, то есть в прошлом. Об этом я думал и в электричке, и в автобусе, пока не приехал домой (надо же, у меня теперь второй дом появился). Там меня встретил профессор:
- Ну как, Алексей? С мамой поговорили?
- Поговорил, думаю, все будет хорошо.
- Вот и прекрасно, а теперь давайте ужинать, сегодня я сам приготовил, отыскал кое-какие деньги, на продукты хватило, так что мойте руки и за стол.
Дата добавления: 2015-09-30; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |