Им предстоял долгий путь. Потребовалось около трех дней, чтобы найти тропу, ведущую в долину. Вернее, они предполагали, что тропа ведет именно туда. Они множество раз расспрашивали жителей попадающихся на пути деревень и сел, но никто им не мог сказать, есть ли в горах долина или деревня, раньше называвшаяся Оверхюс. Крестьяне лишь пожимали плечами.
Мелисса почти потеряла надежду отыскать заветную тропу. Но на третий день их путешествия они натолкнулись на одного паренька, который когда-то в детстве слышал про Оверхюс. Он махнул рукой куда-то в лес и сказал, что деревня располагается намного дальше.
- Моя бабка как-то рассказывала мне, что пришла из этой проклятой деревни. Но не советую вам туда ехать, - услышали они от паренька. – Там пустынно. К тому же, дорога плоха, вот так.
Кажется, он что-то недоговаривал, но Мелисса не стала мучить его расспросами. Она поблагодарила его и направила свою лошадь в ту сторону, куда указали.
- Быть может, лучше дождаться утра? – Раздался позади голос Яна.
Девушка огляделась и только сейчас заметила, что сгущаются сумерки. Поднялся холодный ноябрьский ветер, продувало насквозь. Она видела, что Яна замучил холод, да и сама была не прочь погреться у теплого очага. Но чем ближе к цели она была, тем непримиримее звучал некий голос в её голове, отголосок её собственных мыслей, требовавший, чтобы она продолжала путь.
Мелисса, тем не менее, кивнула головой. Они добрались до ближайшей деревни. Одна крестьянская семья пустила их переночевать в хлев, поскольку в доме больше не было места. Мелисса не стала возражать, Ян тем более.
Быстро перекусив, они накормили лошадей и улеглись спать. Сон долго не шел к девушке. Она думала о том, что её путешествие затягивается. О чем думают её родители? Она отправляла им письмо из Лиллехамера с гонцом, однако в самом письме сообщала, что находится в Рене, живет у своей подруги Кристен и чувствует себя превосходно. Эта ложь была крайне неприятна Мелиссе, но она понимала, что так её родителям будет куда спокойнее. Она чувствовала, что должна слушаться внутреннего голоса, настойчиво требовавшего, чтоб она нашла Долину.
Спать на соломе было жестко и неудобно, но по сравнению с холодной землей, когда они останавливались переночевать в лесу, это была королевская постель. Тем не менее, Мелиссе было неудобно. Чего нельзя сказать о Яне: кажется, им завладел глубокий сон, поскольку дыхание его было ровным и спокойным.
Как всегда, подумав о своем друге, Мелисса всколыхнула в душе противоречивые чувства. С одной стороны, она была бесконечно благодарна ему, что он не оставил её и решил продолжить путешествие с ней. Она прекрасно понимала, что если бы не её упрямство, он бы уже давно повернул лошадей и отправился обратно. Но, зная, как это для неё важно, и сознавая, что переубедить её вернуться он уже не сможет, Ян терпеливо шел за ней, куда бы ей не вздумалось идти. Такая преданность смущала Мелиссу, и в глубине души она догадывалась, что здесь замешано не только чувство долга. Возможно, он испытывал к ней что-то другое. Такое предположение и волновало, и раздражало Мелиссу. Она не могла сказать, что испытывает к Яну нечто большее, чем просто дружбу.
С другой стороны, Мелисса стала замечать за собой, что некоторые слова Яна или его поступки действуют на неё угнетающе и вызывают в душе гнев или даже злость. Особенно это проявлялось, когда по той или иной причине он вынуждал её остановиться, тем самым, замедляя путешествие. Разумеется, это происходило по объективным причинам, какими были сгущающиеся сумерки, усталость лошадей или необходимость передохнуть, однако, чем ближе они приближались к долине, тем сильнее и чаще становились вспышки раздражения внутри Мелиссы. Она сама пугалась их, и, пытаясь скрыть истинные чувства, пряталась за маской равнодушия. Она понимала, что гнетущее молчание, которое она сохраняла, омрачало Яна, заставляя его быть как никогда сдержанным и суровым.
Ещё в начале их поездки Мелисса надеялась, что проведенное время вместе сделает их друзьями и что Ян переменит свое отношение и станет более общительным с ней. Увы, она сама виновата в том, что этого не произошло. Её непонятно откуда взявшееся раздражение на корню перерубало все её попытки стать к нему ближе. Тем не менее, иногда, когда они случайно соприкасались друг с другом или когда их взгляды встречались, Мелиссу будто бы жгло огнем изнутри. Ян привлекал её физически - этого она не могла скрыть от себя. Но от него самого скрывала как можно тщательнее. Что-то в её душе противилось этому внезапному влечению.
Вот и сейчас, зная, что он лежит совсем рядом, она ощутила внутри нестерпимое желание прижаться к нему всем телом и не останавливаться лишь на этом. Её обуяло такое неуемное желание быть с этим мужчиной, что она, сгорая от стыда, сжалась в комок и отвернулась, всеми силами стараясь успокоиться. Что с ней происходило? Мелисса всегда полагала, что может контролировать свои чувства. Однако выходило, что чувства были сильнее её.
И все же она смутно догадывалась, почему в ней происходили такие перемены. Конечно, это зависело от неё самой, от её желаний и мыслей, однако каждый шаг, приближавший её к долине, делал её чувства в сто раз острее и нестерпимее, словно она была уже не в силах управлять самой собой. Что же будет дальше? Почему это происходит?
Чтобы как-то отвлечься, Мелисса извлекла из сумки листок бумаги, перо и чернила. Несмотря на то, что у них оставалось совсем немного денег, Мелисса настояла и купила все эти принадлежности, чтобы смочь написать письмо домой. Поэтому сейчас, желая развеять странное, почти лишающее воли наваждение, она как можно удобнее устроилась и принялась писать письмо, хотя света было мало, писать приходилось на коленях, а чернила то и дело размазывались на бумаге.
Она писала, что у неё все хорошо и что, скорее всего, она останется у Кристен до весны. Просила за неё не беспокоиться и не искать. Что-то ещё придумала, лишь бы успокоить родителей. Потом свернула письмо и решила отправить завтра же.
В этот момент раздался спокойный голос, и от неожиданности девушка вздрогнула.
- Почему вы все ещё не спите, фрекен?
- А почему не спите вы? – Быстро проговорила она, не поворачивая голову в его сторону, чтобы, не дай Бог, уже остывшее желание не вспыхнуло вновь.
- Я спал. Но у меня чуткий сон, так что вы разбудили меня.
- Простите.
- Так почему вы не спите? – Требовательно повторил он. – Завтра долгий день, вы должны отдохнуть.
Мелисса глубоко вздохнула. Спрятала письмо в сумку и, наконец-то, заставила себя взглянуть на него.
Напрасно. Взгляд его был чуть сонным, волосы растрепались, а из-под рубахи на груди виднелись жесткие черные волосы, так что она вновь ощутила, как на неё нахлынула дикая волна желания. Щеки её быстро покраснели, и она поспешила отвернуться.
- Спокойной ночи, - пробормотала она и постаралась успокоить свое тяжелое дыхание, предательски выдававшее её.
Кажется, её странное поведение взволновало и озадачило его. Ничего не ответив, он снова лег. Однако Мелисса чувствовала, что он ещё долго не мог уснуть, пытаясь отгадать, что с ней случилось.
Утром они снова продолжили путь. Только отъехав от деревни, Мелисса вспомнила, что забыла отправить письмо. Как она могла! Но она быстро успокоилась, подумав, что так, возможно, даже лучше. Письмо шло бы отсюда в Кристианию несколько недель. Она планировала за это время уже вернуться.
Дорога оказалась нелегкой. Тропа вела в гору, камни и ямы мешали лошадям идти, приходилась постоянно останавливаться, поскольку колючие иголки или сухие ветки, угодившие в подковы, причиняли лошадям боль. Они двигались вперед медленно и неохотно.
Чем дальше они углублялись в горы, тем сильнее завораживала дикая природа этих мест. Леса были свежими и нетронутыми. Деревья достигали иногда гигантских размеров, иногда переплетались ветвями с другими, образуя своими кронами причудливые арки. Листья на ветвях большею частью уже опали, однако оставались кое-где самые упрямые: пожелтевшие, почерневшие от холодов, они каким-то образом умудрялись держаться на ветвях в последней попытке не опасть. Но и их время скоро должно прийти: скоро в свои законные владения вступит зима. Земля покроется снегами, деревья охватит жадный иней. Как быстро здесь кончается лето!
Дорога заросла пожелтевшей травой. Над головами сгустилось тяжелое синее небо, солнце грело мало. Чтобы не замерзнуть, Мелисса укуталась в шаль, однако руки, сжимающие вожжи, стали коченеть. Она упорно не обращала на это внимания.
Скорее, Мелисса! Ты должна прийти! Не медли ни секунды!
Чей то был зов? То были её собственные мысли или нечто в Долине ожидало с нетерпением её прихода? Сможет ли она найти в этом мистическом месте ответы на свои вопросы?
Когда её руки совсем замерзли и в пальцах появилась боль, Мелисса остановила свою лошадь и принялась согревать их.
Увидев это, Ян рассердился.
- Немедленно наденьте перчатки, фрекен! Я же предлагал их вам сегодня утром, но вы, сумасбродка, отказались! Теперь довольны? Почему бы вам, черт подери, просто не попросить меня дать их вам?!
Честно говоря, Мелисса совсем позабыла о них. Но, взглянув на синие от холода руки, упрекнула себя за невнимание к своему здоровью.
Ян извлек из сумки мужские вязаные перчатки большого размера и заставил её надеть их на руки, как бы некрасиво это ей не казалось. Потом взял её руки в свои и стал растирать их. Его хмурое лицо выражало недовольство.
Тепло снова пришло, и, чувствуя прикосновение его горячих рук, Мелисса ощутила нечто вроде блаженства. Он был так близко, так непростительно близко! Не в силах перебороть искушение, Мелисса поддалась вперед и поцеловала его в щеку, в то время как ей хотелось ощутить вкус его губ, но, увы, у неё не хватило смелости. Как глупо и нелепо! Столь невинный жест весьма озадачил его, куда больше, чем если бы это был настоящий поцелуй. Он нахмурился и внимательно взглянул на неё. А Мелисса покрылась краской стыда.
- Зачем вы это сделали? – Ровно спросил он.
- Не знаю, - призналась она смущенно. – Наверное, в благодарность за то, что вы так заботливы.
Она сразу поняла, что сказала не то, что он хотел бы услышать. Благодарность – не то чувство, которое связывало их. Но и любовью это назвать было нельзя. Возможно, влечение друг к другу, возможно, дружба.
Он отпустил её руки, и дальше они поехали молча. Наверное, будь Мелисса посмелее, она бы уже давно осуществила свои тайные желания, а Ян не стал бы противиться этому. Но, сталкиваясь с её притворным равнодушием, он думал, что безразличен ей, и сам делал вид, будто бы ничего не происходит.
Они долго шли вглубь гор. Поскольку тропа была одна, хоть и поросшая за годы травой и кустарниками, но все же проглядывавшаяся, они не могли заблудиться. Их ошибка могла заключаться лишь в том, что они изначально выбрали неверный путь.
Но вскоре они увидели за небольшой горой дым. Увеличили скорость и обнаружили маленькое поселение, жители которого встретили пришельцев с интересом, но опаской. Это была отдаленная деревушка в горах, куда не захаживали просто так. Она оказалась заброшенной и изолированной. Жители мало интересовались жизнью извне их маленькое мира, почти ничего не зная о стране и в ней происходящем. Это их не волновало. Куда больше они заботились о приплоде своей живности и урожае. Существуя обособленно, они очень редко узнавали о новостях, и то лишь тогда, когда кто-нибудь случайно ли или по своему желанию, что, впрочем, происходило крайне редко, появлялся в их деревне.
Наступал вечер, быстро темнело. Они решили переночевать в деревне. Жители отнеслись к этому без энтузиазма, но за небольшую плату одна семья все же согласилась пустить их и даже угостила ужином.
За столом Мелисса спросила хозяйку, знает ли она деревню Оверхюс.
- А как же! – Воскликнула женщина и вдруг перекрестилась. Дети за столом притихли, муж недовольно что-то проворчал. – Деревня располагается неподалеку, рядом с проклятой Долиной.
- Северной Долиной? – Переспросила девушка, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.
- Да. Северная Долина, или ещё её называют Долиной Уснувших, потому что много людей там пропали без вести и погибли, уснув вечным сном мертвых. Мы никогда не ходит туда.
- Почему?
- Это опасно! – Хозяйка снова перекрестилась, а взгляд её прошелся по углам, словно бы там мог кто-то прятаться. – Все, кто когда-либо осмеливался попасть туда, исчезли. Их потом находили рядом с Оверхюсом, мертвыми. Особенно зимой. И казалось, что они просто уснули недолгим сном. На самом деле, эти несчастные были мертвы.
- Кто-то убил их? – Прошептала Мелисса заворожено.
- Нет. То были смерти без увечий, - ответил за женщину её муж угрюмым голосом. – Они просто умирали.
- Это Дьявол, поселившийся в Долине, убивал их, - суеверно пробормотала хозяйка. – Туда нельзя ходить. Но однажды мой брат давным-давно не послушался нас. Он не верил в Дьявола. И пошел в вымершую деревню, а потом и в Долину. И пропал. Несколько дней его не было, и мы уж было решили, что он умер. Но в один день он вернулся. Он был насмерть перепуган, исхудал и тронулся умом. Говорил, что Дьявол не давал ему найти путь обратно, поэтому он так долго пропадал. Будто бы видел самого Сатану!
- Он тронулся умом, - возразил её муж, впрочем, не слишком уверенно.
- Нет! Он видел самого Дьявола! – С глазами, полными ужаса, повторила хозяйка.
Напуганные дети что-то прокричали, и мать отвлеклась на них. Больше разговор не заходил о Долине. Однако вечером, перед тем, как лечь спать в отведенный им небольшой чулан, Ян грубо схватил Мелиссу за руку и сурово спросил:
- Какого черта вас понесло в такое место, фрекен?
Когда Ян ругался, это означало крайнюю степень его волнения. Мелисса не спеша вырвала руку.
- Это мое дело, - уклончиво сказала она.
Проклятье! В этом чулане было довольно тесно, так что расстеленные на полу матрасы почти соприкасались, заставляя своих ночных владельцев лежать близко друг к другу. Мелисса надеялась, что её вчерашнее наваждение в этот раз милосердно оставит её.
- Нет, фрекен! – Зашептал он упрямо. – С тех пор, как я ввязался в это путешествие, это стало и моим делом! Что вам нужно найти там? Все только и говорят про Дьявола и прочую нечисть!
- Вы что, испугались? – Фыркнула она немного истерично, поскольку, во-первых, сама верила в эти сказки, а, во-вторых, его близость волновала её. Ей хотелось скорее отвернуться к стенке и попытаться забыть, что он рядом.
- Вовсе нет, - жестко ответил он. – Я не верю в подобную чепуху.
- Странно, - с вызовом произнесла она. – Вы верите в Бога. Разве это не означает, что есть и нечто, противоположное Ему?
Этот вопрос поставил его в тупик: брови его нахмурились, взгляд стал задумчивым. Он устало вздохнул и отпустил её руку.
- Что бы вы там не искали, это к добру не приведет, - медленно протянул он. Потом лег на бок и сделал вид, что спит. Вот именно, что сделал, поскольку спать так близко от неё, было для него ещё больше мукой, чем она полагала. Она даже не догадывалась, что в душе Яна бушевала настоящая гроза. Он был зол на себя за то, что ещё в Утте не смог заставить себя уехать обратно в Лиллехамер, а теперь было уже поздно. Эта девушка, внезапно появившаяся в его жизни, притягивала его. Он ощутил это странное притяжение ещё дома, но пытался сопротивляться ему, поскольку не собирался влюбляться ни в одну женщину. Свобода была ему дороже любых отношений. Тем не менее, это, похоже, случилось. Это открытие, сделанное им совсем недавно, его не обрадовало, даже разозлило. Он не хотел стать зависимым от кого бы то ни было.
Мелисса в свою очередь боролась с темными, почти животными страстями в своей душе. Её мучила бессонница, и виной тому была не только близость Яна, хотя и она волновала нестерпимо. Нет, что-то другое также не давало ей покоя. Казалось, по мере приближения к Долине она переставала быть самой собой, превращаясь в незнакомку. Что за мысли приходили ей на ум! Она воображала против воли, как просто ей было бы соблазнить Яна. И это она, мечтающая о чистых, светлых чувствах! Вспоминая недавний суеверный рассказ хозяйки о Долине, она ощущала нечто внутри, похожее на презрение. «Эти безграмотные крестьяне, - проносилось в мыслях, - такие невежды. Их не интересует ничего, кроме собственных хлопот. Я не хочу быть похожей на них». Мелисса постаралась избавиться от низменного чувства превосходства, зашевелившегося в душе.
«А Ян? Он ведь тоже простолюдин. Хоть я и не дворянка, но выше его по уровню. Тем не менее, как же мне хочется обладать им!»
Кое-как она уснула. Но и сон её был тревожным. Ей снились темные клубы тумана, обволакивающие со всех сторон. Нечто злое и неприятное было в них, но, сколь бы она не пыталась, они не отпускали свою жертву, не давали ей сопротивляться. Странный, манящий голос что-то шептал, сулил блага и уговаривал. Мелисса не слышала слов, но понимала, что, поддавшись этому голосу, обретет все, что ей захочется.
Я дам тебе все. Ты сможешь все. Будешь обладать всем.
Голос становился настойчивым и требовательным. Он то злобно кричал и гневно надрывался, то снова умолкал и, елейно переливаясь, лишал воли. Мелисса почти уступила ему и, кажется, что-то зашептала в знак согласия. Но вдруг туман резко рассеялся, и она поняла, что стоит на какой-то поляне совсем голая. Не чувствуя ни малейшего стыда, лишь волны вожделения к чему-то, ей недоступному, она опустилась на холодную ночную траву и прижалась к земле телом. Как волнительно задрожала земля! Порывы ветра стали сильнее, кожа покрылась мурашками не то от холода, не то от волнительного ожидания чего-то, чего-то восхитительного…
В этот момент она проснулась, тяжело дыша. Рядом с ней лежал Ян, так близко, что она, задрожав всем телом, неохотно отстранилась. Что за странный сон! Сон, полный чего-то непонятного и нетерпеливого, где смешалось все: страх, вожделение, ожидание, волнение, недоступность. Мелисса лежала с открытыми глазами и размышляла. Она была женщиной, которая жаждала любви, поэтому нет ничего удивительного, что рядом с мужчиной странные навязчивые желания преследуют её. И в то же время какая-то часть души подсказывала ей, что эта страсть, бушевавшая в теле и душе, была направлена на кого-то другого. Мелисса и не предполагала, что сон её был вещим.
Она уснула, лишь когда в маленьком окошке над нею забрезжил свет. А через несколько часов её разбудил Ян, не догадываясь, какие чувства обуревали её ночью.
Поначалу она прятала от него глаза, словно боясь, что он может прочесть в них слишком многое. Но потом снова обрела душевное равновесие и успокоилась.
Они оседлали лошадей и направились дальше. Два или три часа они продвигались по тропе вглубь леса, раскинувшегося перед ними, однако потом Мелисса была вынуждена остановиться. Её лошадь захромала.
- Что случилось? – Спросил Ян.
- Моя лошадь хромает.
Он спешился и осмотрел кобылу. Хмуро закачал головой.
- Подкова ни к черту, - выругался он, вздохнув. – Нужна новая.
- Как же мне быть? Бедняжка хромает, я не могу заставлять её идти дальше. Но и без лошади никуда.
- Мы можем поехать на одной, - предложил он, и Мелиссу обдало жаром внутри. Ни за что на свете!
- Нет! – Сказала она так поспешно, что это прозвучало почти неприлично. Лицо Яна на миг помрачнело, но потом снова стало невозмутимым. Возможно, он растолковал её отказ по-другому, нежели чем это было на самом деле. Мелисса представить не могла, что с ней будет, окажись она так близко к нему.
- К тому же, - добавила она уже спокойно, - я не хочу оставлять лошадь на произвол судьбы.
- Что же вы предлагаете? Вернуться в деревню?
Нет! Нельзя мешкать!
Подобное предложение вызвало в душе девушки бурю протестов. Чье-то недовольство сковало по рукам и ногам.
- Деревня недалеко. Вы вернетесь обратно и подкуете лошадь. А я вас буду здесь ждать, - кажется, её слова повергли Яна в шок.
- Оставить вас здесь одну? – Воскликнул он пораженно. – Вы что, спятили? И не подумаю!
- Но это единственно правильное решение, - попыталась объяснить Мелисса. – Возвращаться я не хочу. К тому же, так моей лошади будет труднее добраться до деревни. А вы мужчина и сидите верхом лучше меня, поэтому доберетесь быстрее.
- Нет, я вас не оставлю одной, - упрямо отрезал он, на что Мелисса возразила, указывая рукой вокруг:
- Что со мной может случиться? Ещё раннее утро, я разведу костер, так что ни один зверь не посмеет приблизиться. Я подожду вас здесь.
- Я сказал нет, - снова повторил он, и по его лицу Мелисса поняла, что спорить бесполезно. Он был упрям и непримирим. В какой-то мере она была благодарна ему за это. Но все внутри кричало и негодовало, словно она была должна заставить его уйти.
Избавься от него. Он мне не нужен. Никчемный.
Мелисса затрясла головой, прогоняя навязчивые мысли. Потом глубоко вздохнула, обретая спокойствие.
- Так и быть. Вернемся вместе, - наконец, сдалась она, понимая, что ничего другого не остается.
И тут в лице Яна что-то переменилось. Он застыл без движения, прислушиваясь к чему-то. В глазах его отразилось недоумение, губы замерли. Казалось, что-то полностью завладело его вниманием.
- Ян? – Протянула девушка испуганно.
Несколько секунд он тяжело дышал, обуреваемый неизвестными чувствами. Потом тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и медленно, с расстановкой произнес:
- Хорошо, фрекен. Ждите меня здесь. Я скоро вернусь.
Мелиссе показалось, что она ослышалась. Она так и не смогла выдавить из себя ни слова, пораженно наблюдая, как Ян спокойно взял её лошадь под уздцы и привязал к своей. Потом взобрался в седло. Все это он делал с молчаливой решимостью, которая напугала девушку больше всего.
- Ян, что?..
- Разведите костер, как я учил вас. Воспользуйтесь кремнем, кресалом и трутом. - Бесцветным голосом напутствовал он, глядя на неё спокойным, каким-то отстраненным взглядом. - И ждите меня здесь.
Не успела она ничего ответить, как он пришпорил своего коня и помчался обратно. Мелисса долго ещё глядела ему вслед. Ей вдруг стало страшно, потому что она понимала, что по своей воле Ян никогда бы не покинул её. Так в чем же дело?
Когда его фигуру поглотил лес, Мелисса поежилась. У неё осталась одна сумка, ничего больше. Она мрачно огляделась по сторонам и только сейчас осознала, как ей стало одиноко.
Теперь она осталась одна. И, кажется, надолго.
Часть вторая.
Глава 8
Страной завладела зима. Снег выпал рано и шел в течение нескольких дней, отчего на улицах, дорогах и тропах поселились сугробы, и, словно немые стражи, они вынуждены стоять на своем посту на протяжении всей зимы. А она обещала быть долгой.
Норвегия развивалась медленно. Но по сравнению с застоем, постигшим страну во времена правления Ганзы*(*Ганзейский союз - торговый и политический союз северонемецких городов, сформировавшийся в XIV веке, почти уничтоживший торговлю в Норвегии и приведший промышленность к застою.), это можно было назвать прогрессом. Судоходство, рыбный и лесной промысел стали развиваться, города расти, постепенно просыпался дух национальности и любовь к свободе. Молодые норвежцы, охваченные патриотическими чувствами, оставляли свои дома в глухих деревнях и отправлялись в города, чтоб в дальнейшем привести их к процветанию.
Но ничто не волновало одинокого жителя этих гор. Здесь, в этом отдаленном крае, не было ни войн, ни интриг, ни политики. Вокруг была лишь дикая несравненная по своей красоте природа, которая владычествовала на земле, не впуская в свое лоно людей с их жалкими попытками подчинить её себе. Никому не было и не будет дано подчинить своему хотению природные силы. Люди могут научиться предсказывать погоду, но им никогда не суметь управлять ею. Природа капризна, но справедлива. Горы, тянущиеся ввысь, леса, покрытые снегом, замерзшее озеро, - все пребывало в спокойствии, смирении и молчаливом ожидании прихода весны.
Избушка на окраине деревни стала совсем другой. С тех пор, как в ней поселился тот молодой крепкий мужчина, она словно бы преобразилась, подтянулась и выправилась, как и при своих лучших годах. Её отремонтировали и выкрасили в новый ярко-зеленый цвет, и, несмотря на то, что ей, бедняжке, никогда не переплюнуть добротные новопостроенные дома, она все же горделиво и с энтузиазмом стояла на окраине, всем своим видом напоминая, что у хорошего хозяина хороша и изба.
Сигрид стояла неподалеку и глядела на избу, из трубы которой валил черный дым, свидетельствовавший, что хозяин дома. Но девушка постеснялась бы войти. К тому же, это выглядело бы крайне неприлично, когда молодая девушка приходит одна в гости к одинокому мужчине. Тем более, к такому красивому.
Тяжело вздохнув, Сигрид направилась домой. На дворе стоял конец декабря - пора пронизывающих насквозь ветров и особенно сильных морозов. Словно бы старушка-зима перед скорым приходом весны хотела напоследок показать, какова её сила. Не стоило её недооценивать!
«Отец сейчас снова будет ворчать, что я задержалась», - подумала Сигрид с некой обреченностью. Такова, кажется, была её участь: выслушивать упреки и ругань своего бедного отца в течение всей своей жизни. А что ещё оставалось? Сигрид родилась и выросла в этой деревне. Её отец был сапожником, а мать заботилась о муже и своих трех дочерях. Сигрид была самой младшей и самой мечтательной. Вечно пребывала в своих грезах и заводила невидимых друзей. Её сестры, в отличие от неё, твердо стояли на ногах и успели отхватить себе в деревне мужей и уже завести детей. Сигрид особого выбора не представилось. Деревня, где они жили, была удаленной от дорог и располагалась в горах, так что здесь нечасто появлялись новые люди, тем более, молодые мужчины. Оставалось или выбирать мужа из деревенских мужчин, или всю жизнь прожить одинокой.
От такой мысли Сигрид передернуло. Всю жизнь у отца на побегушках! Всю жизнь выслушивать его упреки, жалобы, ворчание? На это не хватит терпения даже у самого Господа Бога! Когда умерла мать несколько лет назад, отец стал просто невыносимым. Вечно придирался по пустякам, вечно попрекал. То посуда вымыта недостаточно хорошо, то вещи не постираны, то ещё что-нибудь сделано не так, как делала его горячо любимая, но, увы, уже покоящаяся в земле жена.
«На что мне такая дочь? – Часто приговаривал отец. – На что мне дочь, которая даже кашу варить не умеет?»
Каша у Сигрид получалась хорошая. Да и сама она была хозяйкой хоть куда. Вот только отец не умел этого ценить. Наверное, он не представлял себе свою жизнь без ворчания и жалоб, но Сигрид скоро к ним привыкла. Но терпеть всю жизнь?!
Она дошла до их старого дома и толкнула дверь. Внутри избы пахло чистотой и свежим зимним утром, несмотря на то, что, по словам отца, «здесь всегда воняло». Все то выдумки. Сигрид часто прибиралась и содержала дом в порядке. Отцу просто необходимо было на что-то жаловаться!
Вместе с собою девушка впустила в дом столп холодного воздуха и поспешила быстро запереть дверь. Потом сняла шаль, варежки и тяжелые сапоги, которые ей бы хотелось не надевать, но, увы, без этого зима переносится тяжелее. Мороз стоял ещё тот.
Несколько минут ей потребовалось, чтоб распустить свои длинные русые волосы и причесать их. Взглянув в маленький кусок зеркала, доставшийся от матери, Сигрид с удовлетворением отметила, что красива. Но кто мог оценить её красоту? Разумеется, за ней увивались ухажеры. Правда, в деревне их было немного. Недавно к ней посватался сын здешнего плотника, славный малый. Но Сигрид он никогда не нравился. Он был слишком молод и слишком заносчив, словно все вокруг были его слугами. Он был глуп и жалок. Лучше Сигрид останется всю жизнь одна, чем проведет её с этим напыщенным молокососом!
Тем более, сердце девушки было уже занято. Ах, как прелестно ощущать себя влюбленной! Все тогда кажется таким загадочным, таким необыкновенным! Но, правда, её любовь была безответной, что не мешало ей быть прекрасной. Сигрид часто мечтала о семье и любящем муже. Она считала, что в этом заключается истинное счастье женщины. Когда-то она слышала от матери одну историю про девушку-воительницу, которая вдохновила войска на победу. Как глупо! Сигрид была уверена, что женщина должна быть хранительницей очага, верной женой и хорошей матерью. Пусть мужчины воюют, занимаются делами страны и… Сигрид не знала, что ещё делают мужчины за пределами деревни. Жители деревни вели обособленную и тихую жизнь.
Объектом тайной любви Сигрид стал мужчина, прибывший к ним в деревню не так давно, кажется, в начале зимы. Он был статен и хорош собою, хозяйственен, судя по тому, как он починил старую заброшенную избу. Он поселился там. Правда, он предпочитал жить в уединении и не любил выходить в люди. Сигрид видела его по праздникам и каждое воскресенье в церкви, где собиралась на молебен вся деревня. Он не пропустил ещё ни одной службы и за такую набожность его стали уважать. Впрочем, уважали его и за ум, и за отзывчивость. Но некоторые называли его странным. Поговаривали, что сердце ему разбила женщина, от того-то он и перебрался в такую глушь, чтоб суметь пережить свое горе.
Думая об этом, Сигрид недоумевала. Как можно бросить такого мужчину? Ох, если бы он хотя бы взглянул в её сторону! Девушке хотелось увидеть и поговорить с ним, но осмелиться прийти к нему самой? Никогда! Что подумают в деревне?
Сигрид тайно думала о нем вот уже второй месяц. То тут, то там она иногда слышала, как женщины обсуждают нового поселенца, но никто не мог сказать ничего определенного. И лишь фру Йонсдаттер, кажется, что-то знала. Если бы Сигрид не позвал отец в тот день, когда женщины и девушки собрались вместе, чтоб прибрать в церкви, то Сигрид удалось бы услышать историю этого мужчины. Но отец будто бы почуял, что дочь хочет остаться, и сделал все наоборот, заставляя её пойти домой.
С тех пор Сигрид часто думала об истории фру Йонсдаттер. О чем эта история? Она часто порывалась пойти в гости к фру и попросить рассказать до конца, но тогда бы её интерес стал очевиден. Сигрид была стеснительной и скрытной.
Однако вскоре девушке представился шанс услышать историю от начала до конца. Пастор попросил женщин деревни подготовиться к Рождеству. Это был замечательный день! Вся деревня готовилась к этому празднику, украшала церковь, дома и дворы, чтоб в рождественскую ночь все было красиво. Сначала жители отмечали праздник дома, а потом собирались в церкви, куда приносили свои угощения и подарки своим близким. Этот день был одним из немногих, который привносил разнообразие в однообразную жизнь деревенских. Для молоденьких девушек это было шансом присмотреться к мужчинам, чтоб выбрать себе мужа. Сигрид уже знала, в каком наряде пойдет. От матери ей досталось красивое платье, казавшееся для неизбалованной нарядами девушки почти королевским. Она повяжет волосы лентой, приколет к ним цветы. Как она будет хороша! Неужели предмет её влюбленности так и не обратит на неё внимания?
Тем временем женщины уже за несколько недель планировали, какие приготовят блюда, что за забавы предложат людям и что наденут. И вот за одним из таких женских собраний, разговорившись, фру Йонсдаттер снова затараторила о новом жителе. Поскольку больше говорить было не о чем, все остальные слушали её кто с жадным вниманием (в основном, то были молодые девушки), кто с желанием что-то новое добавить, кто с необходимостью чем-то развеять скуку.
- Недавно мой муж беседовал с ним, - рассказывала фру. – Так вот, наш новый поселенец постоянно интересуется, когда в наших краях наступает весна. Ему, видите ли, нужно куда-то в горы. О! Все знают, зачем ему туда нужно!
Но поскольку большинство не знало, фру продолжила с оживлением.
- Он снова будет искать там эту женщину, - снизив голос до шепота, проговорила она.
- Женщину? – Сигрид не смогла удержаться и не спросить. Выходит, сердце любимого ею мужчины действительно занято? Как несправедливо!
- Да, женщину, - подтвердила фру. – Он искал её ещё до прихода зимы. Заставил мужчин вооружиться и идти на поиски. Мой муж тоже пошел, но, конечно же, они никого не нашли.
- Почему «конечно же»? – Снова встряла Сигрид, за что заслужила неодобрительный взгляд одной из пожилых соседок.
- Как же почему? – Удивилась фру. – Все знают, что пропавшие в Долине или в проклятой деревне никогда не возвращаются!
Сигрид часто слышала про Долину и проклятую деревню. В её собственной деревне ходили легенды, что давным-давно Дьявол, поселившийся в горах, рассердился на жителей Оверхюса и всех уничтожил. С тех пор, предупреждали жители, только самый глупый или самый отчаянный осмеливаются идти туда. Сигрид, как и всякий житель отдаленных мест, верила в подобные легенды.
- Та женщина пропала, - продолжала свой рассказ фру. – Исчезла, словно никогда её и не было. Вы бы видели, как убивался горем наш молодой сосед! Он был безутешен! Он каждый день по нескольку часов бродил в лесах в поисках несчастной женщины, которую, кажется мне, любил без памяти! Каждый день! Но потом наступила зима. Однако он все равно искал её, пока не ударили сильные морозы. Не сомневаюсь, весной он продолжит свои поиски, хотя что он найдет? Она, верно, уже мертва. Лишь её обледенелый труп.
- Как трагично! – С искренностью воскликнула Сигрид. Теперь её герой стал ей в два раза дороже, ведь, если он будет так убиваться, только она, Сигрид, сможет помочь ему в его безутешном горе!
- Пару раз он куда-то уезжал, - разговорилась фру. – Кажется, в Утту. Муж говорил, что там он отправлял какие-то письма, но кто его знает? Лично я считаю, что не стоит так убиваться. Любое горе можно пережить. Нужно жить дальше! Чем ему плохи наши красавицы, что он с таким упрямством ищет ту женщину? К тому же, ещё в начале зимы герр Пертсон принимал их у себя в доме, и его жена рассказывала, что эта женщина была недурна собой, но вовсе и не красавица. Куда уж ей тягаться с нашими девушками!
При этих словах молодые красавицы все как одна покрылись счастливым румянцем.
- И более того, кажется, она была ведьмой!
- Не может быть! – В страхе воскликнули женщины.
- Ещё как может! – Произведенный эффект весьма понравился фру. – Пертсон говорил, что она спрашивала о Долине и Дьяволе, проживающем там, и, кажется, была в восторге услышать, что там есть нечто, внушающее нам большой страх. Точно, ведьма! А на следующий день она исчезла! Уверена, это Нечистый забрал её с собой!..
Тут в разговор вмешался пастор, который, стоя неподалеку, делал вид, что занят чтением книги, а на самом же деле он просто слушал разговоры женщин, чтоб, не дай Бог, их слабые умы не перевели тему в опасное русло. Услышав о Дьяволе, он тут же взбодрился, переполнился праведным негодованием и принялся проповедовать о том, что не стоит упоминать Нечистого.
Женщины присмирели и начали обсуждать соседей.
Сигрид все это время переваривала услышанную информацию, почти не замечая, о чем говорят другие.
Действительно, она помнила тот осенний день, когда в деревне что-то произошло, и её отец, выглядывая в окно, ругался на чем свет стоит. Тогда девушка, заинтересовавшись происходящим, тоже выглянула в окно и увидела группу вооруженных мужчин, направляющихся в лес. Она придала этому мало значения, а стоило бы узнать больше, как оказывается! Стало быть, мужчины искали пропавшую.
Несчастный! Как он живет с этим бременем на душе? Сигрид вдруг почувствовала желание утешить его, вылечить его израненную душу своей любовью. Но с чего ей начать, если она так робка, а он живет так изолированно ото всех?
Однако через два дня сама судьба предоставила ей такой шанс.
Сигрид возвращалась рано утром с озера, где полоскала белье в проруби, и шла по узкой тропе через лес. Эта тропа была безопасной, многие женщины пользовались ею, и девушка не ощутила бы страха, если бы не какой-то шум за сугробами.
Она замерла с корзиной в руках, не смея идти дальше. Сердце сковал ужас.
И вдруг за её спиной – она это почувствовала – что-то появилось. Резко обернувшись, она увидела его, объекта своих девичьих мечтаний. Он, кажется, возвращался с охоты, так как при нем было оружие, а на поясе висел убитый заяц. Он шел спокойно и уверенно, и вот-вот должен был поравняться с ней, отчего Сигрид разволновалась и покрылась густым румянцем.
Вблизи он оказался выше и красивее. Темно-каштановые волосы выбивались из-под шапки, лицо, суровое и мужественное, почти околдовало бедную девушку, а его глаза смотрели внимательно и пристально.
Сигрид от волнения даже пошевелиться не могла!
- Ну? Чего ты здесь стоишь? – Его голос был мягким. – Ждешь кого-то?
До Сигрид не сразу дошло, что он обращается к ней, потому что тропа была узка, а он хотел пройти дальше.
- Ты напугалась? – Спросил он. – Чего?
- Я…я слышала какой-то звук в лесу, - наконец, выдавила она из себя.
Он огляделся. Сигрид не смела поднять на него глаза.
- Здесь никого нет. Наверняка это была лиса.
- А, может, волки? – Испуганно прошептала она, со страхом озираясь. – Они пришли за мной!
- Почему ты так считаешь? – Нахмурился он.
- Мой отец всегда говорит, что за мои провинности за мной придут волки и слопают меня живьем.
Какая наивность! Ян – а это, несомненно, был он – по-доброму усмехнулся.
- Все то глупости. Но, если ты боишься, я могу проводить тебя до твоего дома.
Сигрид не в силах была поверить своему счастью. Она шла впереди и, хоть и не видела его, так как он ступал следом сзади, все равно ощущала его присутствие, и от этого у неё немножко кружилась голова. Разве она была когда-нибудь счастливее?
Когда они вступили в пределы деревни, он, как и обещал, проводил её до дому. Теперь он ступал с боку, и девушка искоса поглядывала на него, но, чем чаще она это делала, тем больше пугалась, что он заметит. Её пугало также, что их могут увидеть вместе. Несмотря на то, что ничего предосудительного они не совершили, Сигрид была крайне зависима от людских суждений, поэтому опасалась недобрых слов.
Она не поспевала за его шагами, и вскоре он, обнаружив это, пошел медленнее. Какие восхитительные мгновения! Он хотел было помочь ей донести корзину, но Сигрид, вспомнив, что в корзине её вещи, в том числе и те, видеть которые мужчине не полагалось, наотрез отказалась. На это он приглушенно засмеялся.
Ещё больше её томило их молчание. Он, похоже, заводить разговор не собирался, спокойно шагая рядом и задумчиво глядя по сторонам. Ей же хотелось начать разговор, но она никак не могла придумать подходящей темы! И, как это часто бывает, от волнения придумала самую что ни есть не подходящую и спросила:
- Вы охотились? Или снова искали ту женщину, которую когда-то потеряли?
Она сразу ощутила перемену в его настроении. Его лицо помрачнело, глаза жестко прищурились. Он резко остановился и сухо произнес:
- Думаю, здесь ни волки, ни другие чудовища тебя уже не тронут. А мне пора.
Он развернулся и быстро зашагал обратно. Сигрид же пожалела, что не можешь откусить себе язык. Как она могла! Стоило догадаться, что трогать эту струну в его душе не надо! Но, увы, Сигрид, наивная душа, была проста и всегда говорила то, о чем думала.
Весь день она прокручивала в голове те волшебные моменты, когда они шли рядом. Вспоминала, вздыхала, томилась. И каждый раз, думая, что обидела его, сильно расстраивалась. А перед сном даже расплакалась. Видно, то веление судьбы, что Сигрид должна вечно оставаться в одиночестве!
Однако на следующий день то ли по необходимости, то ли просто по причуде она снова пошла на озеро. Возвращаясь, она, впрочем, мало надеялась его встретить, и какого же было её удивление, когда она увидела его статную фигуру, облаченную в шубу, впереди себя!
Она подошла ближе, испуганная и трепещущая.
- Я ждал тебя, - сказал он.
- Меня? – Удивилась Сигрид, восторженно улыбнувшись.
- Да. Я хотел попросить прощения за свою грубость. Ты простишь меня?
Простит ли его? Да она готова была стоять так целую вечность и просто глядеть на него!
Вместо ответа она опустила глаза, чтоб он не разглядел в них её безумного счастья, и кивнула головой.
Некоторое время он смотрел на неё и молчал. Потом вздохнул с некой усталостью и сказал:
- Ты была права. Каждое утро я выхожу в лес и несколько часов брожу по окрестностям, надеясь… не знаю, на что.
Услышав эти слова, Сигрид подняла голову. В ответ на нотки горечи, прозвучавшие в его голосе, в душе девушки поднялась волна любви и жалости.
- Вы ищете её?
Он пожал плечами и печально улыбнулся.
- Я уже не знаю, что ищу.
По велению своего сердца она слегка прикоснулась к нему рукой и попросила:
- Расскажите мне.
Несколько минут он пребывал в отстраненном молчании, потом кивнул.
- Здесь холодно. Зайдем в дом, и я расскажу тебе.
Сигрид напугалась. В голову сразу же полезли мысли: что скажут соседи, если, не дай Бог, увидят их? Молодой девушке нельзя было навещать одиноких мужчин! И хоть его предложение не таило в себе никакой опасности, Сигрид отказалась.
- Я…не могу, - произнесла она и поспешила убежать, поскольку сердце её разрывалось от страха и желания пойти с ним.
Он проводил её грустным взглядом, потом пожал плечами и ушел к себе в избу.
На полпути Сигрид остановилась и задумалась. Она смутно догадывалась, что его предложение было продиктовано не желанием посвятить её в свою тайну, а скорее, желанием выговориться, излить свою боль и отчаяние. А она отказалась! Девушка рассердилась на саму себя. Она полагала когда-то, что любит его настолько сильно, что не побоится людских пересудов, что сможет утешить его боль. Выходит, она обманывала себя?
Решительно Сигрид развернулась и побежала обратно. Добравшись до его избы, она быстро постучалась и, услышав в ответ его слова, вошла внутрь, дрожа от волнения, трепеща от осознания своей безрассудности. Зайти в дом к мужчине!
Внутри было тепло и приятно пахло. Места было мало, мебели тоже, лишь кровать, печь, да стол со стульями. Однако здесь царил порядок и чистота.
- Проходи, - раздался его голос. Он уже снял шубу, и теперь Сигрид видела, как он мужественен и мускулист – теплая кофта не скрывала этого. Она несмело разулась и прошла, потом поставила корзину с бельем на пол, а сама села на стол. Её пробивала дрожь, но никогда она ещё не чувствовала себя такой счастливой!
Он предложил ей стакан молока – на большее Сигрид бы и не согласилась – но она закачала головой и повторила свою недавнюю просьбу. Он глубоко вздохнул и сел напротив.
- Это случилось поздней осенью. Я и Мелисса…так её зовут…вернее, звали, направлялись в горы, чтобы найти деревню Оверхюс и Долину, расположенную рядом.
- Зачем?
- Я не знаю. Это нужно было Мелиссе. Но догадываюсь, её привлекала мрачная история этих мест. Кажется, она хотела что-то найти там, но что? Я не ведаю до сих пор. Мы остановились в вашей деревне, чтоб переночевать. А утром снова отправились в путь. Через несколько часов её лошадь захромала, и она предложила мне вернуться в деревню и подковать кобылу. Я помню, что наотрез отказался. Я не собирался оставлять её там в одиночестве, хотя она уверяла, что с ней все будет в порядке! Я отказывался, как вдруг…не знаю, что это было, но мои ноги сами понесли меня к лошади, а разум словно сковало чьей-то волей, приказывавшей мне уехать. Я не мог сопротивляться! В моей голове сразу появились успокаивающие меня мысли, что все в порядке, Мелисса справится и дождется меня, а когда я вернусь, то застану её здесь же. Я не помню, как сел на лошадь и оставил её. Клянусь, это было против моей воли, но какая-то сила буквально околдовала меня! Только подъезжая к деревне, я вдруг очнулся от этого наваждения. И сразу же погнал лошадь обратно. Но когда я вернулся, её уже не было. Я долго звал её по имени, долго искал, почти до следующего дня. Я звал её так громко и искал так долго, что голос вскоре мой сорвался и охрип, а ноги отказывались идти дальше. Мелисса словно провалилась сквозь землю. Единственное, что я нашел, это перчатки, которые я дал ей. Я нашел их на берегу озера. Возможно, Мелисса утонула – я не знаю. Как это мучительно!
На следующий день я вернулся в деревню и угрозами, приказами и чем только можно заставил мужчин деревни пойти искать её. Нас было немного, но мы осмотрели почти весь лес, за исключением той проклятой Долины, в которую все они отказывались идти. Глупцы! Я не послушался их и отправился в Долину. Что это за место! Мне казалось постоянно, что за мной кто-то наблюдает, настороженно выжидает чего-то, но, разумеется, я никого не видел. Я искал Мелиссу в течение трех долгих дней, и за это время я мало ел и спал, так что вскоре у меня совсем не осталось сил. И тогда я решил, что благоразумнее вернуться, набраться сил и снова начать поиски.
Но к тому времени, когда я вернулся, ударили сильные морозы, начались метели. Тропы занесло снегом. Разум мой твердил, что зимой опасно ходить далеко в долину. Сердце же жаждало вновь очутиться в лесу, звать её, рвать и метать, кричать, пока совсем не потеряю голос. Я остался. С тех пор не прошло и дня, чтобы я не бродил по ближайшим окрестностям. Меня сгрызает чувство вины, это я виноват…
- Не надо так убивать себя, - с сочувствием произнесла Сигрид и, желая утешить его, протянула свою руку через стол и накрыла ею его ладонь. – Вы не виноваты.
- Нет, я виноват! – Беспощадно к себе сказал он. – Я не должен был оставлять её там! Куда она могла подеваться?! Почему я оставил её?
В порыве чувств он спрятал лицо в ладонях и так затих на несколько минут. Сигрид с любовью глядела на него. Теперь, когда она увидела его слабость, она преисполнилась ещё большей нежностью.
- Вы любили её? – Тихо прошептала она.
Он убрал с лица руки, и она увидела, что он вовсе не плакал, как она поначалу подумала. Ни одной слезинки не было в его глазах, лишь страшная черная бездна отчаяния.
- Возможно, я полюбил бы её, если бы она пошла мне навстречу, - успокоившись, сказал он. – Но Мелисса, кажется, была не от мира сего. Я до сих пор не могу поверить, что она, скорее всего, умерла! Это выше моих сил!
- А вы… - начала Сигрид, но смолкла.
- Что?
- Вы когда-нибудь думали, что, возможно, сама Мелисса не захотела, чтоб вы нашли её?
Похоже, подобная мысль не приходила на ум Яну. Он отрицательно закачал головой.
- Она не могла…
«Или могла бы? – Тут же подумал он. - Я знал её так мало! Она была для меня незнакомкой, несмотря на то, что в душе зарождались нежные к ней чувства. Откуда она была? Кто её родители? Что искала она в Долине? Разве я знаю об этом? Если так подумать, выходит, я ничего не знаю о Мелиссе!»
Понимая, что её вопрос дал ему новую пищу для размышлений, Сигрид вздохнула. Он сказал, что не любил эту женщину. Стало быть, его попросту гложет вина, да такая, что он никак не находит себе места. Если бы он только позволил ей, Сигрид, утешить его бедное сердце!
Возвращаясь домой, девушка мечтательно улыбалась. Несмотря на то, что Ян нес на себе бремя вины, Сигрид была уверена, что приглянулась ему. Ведь если бы это было не так, он не стал бы смотреть на неё с такой тоской, когда она уходила. Или ей только показалось? Влюбленное сердце подвластно самообману.
На следующий день она снова стояла перед его домом. Осмелилась постучаться, но ей никто не ответил. Из трубы не валил дым, в окнах не горел свет, из чего Сигрид сделала вывод, что Ян не ночевал дома. Где же он был?
Следующим утром она вновь не застала его. В ответ на её зов лишь подул ветер. Яна не было.
Опечаленная, она ушла.
Его не было четыре дня. Все это время сердце Сигрид тревожно сжималось, и она опасалась, что больше никогда не увидит его. Как несправедливо! Теперь, когда она наконец-то смогла подружиться с ним, он так внезапно исчезает! Или он просто не хочет больше видеть её?
Но на пятый день ей открыли. И этот день Сигрид не забудет никогда.
Когда он увидел её, его лицо, осунувшееся и усталое, засветилось радостью, глаза заискрились нежностью, и это заставило Сигрид разволноваться.
- Я ждал тебя, - сказал он и впустил её дом.
Спустя несколько минут он рассказывал ей:
- Когда ты ушла, мною снова овладела тоска. Чувство вины разбивало сердце, я не знал, что мне делать, как пережить тот день. Я собрался и ушел в лес. Снова искать её. На этот раз пошел в проклятую Долину. Как тихо там было, как одиноко! Я не надеялся найти её, но мне нужно было знать, что я сделал все, что мог. Однако в этот раз произошло нечто!
Близился вечер, солнце садилось. Я зашел глубоко в Долину и разжег костер. Мне нужно было согреться. И вдруг я понял, что не один. Я оборачивался снова и снова, озирался кругом, но никого не видел. Но ясно ощущал, что рядом кто-то есть. И вот впереди, между стволами деревьев, я увидел черную фигуру. Сначала мне показалось, что это мои глаза играют со мною в игры, но нет: сколь бы я не протирал глаза, фигура никуда не исчезала! Более того, она начала медленно приближаться!
Помню, я вскочил и схватился за ружье, но так и не смог пересилить оцепенение, охватившее меня. Я не в силах был пошевелиться, словно чья-то чужая воля сковала меня по рукам и ногам. Я понял, что эта загадочная сила исходила от этого существа, приближавшегося ко мне.
Чем ближе фигура приближалась, тем яснее вырисовывалось для меня, что это мужчина. Он был высок и строен, в черном тяжелом плаще, отороченном мехом. И у него было лицо ангела! Я никогда не видел таких безупречных лиц! Увидев такую совершенную красоту, я растерялся и позабыл, где я, что делаю и что ищу. Я был уверен, что передо мной ангел!
Ангел улыбнулся, будто бы прочитал мои мысли. Его улыбка была мягкой, но, мне почудилось, немного высокомерной.
«Не ищи её больше», - сказал он мне так спокойно, так вкрадчиво, что я уже был готов развернуться и пойти обратно. Но я узнал эту силу, подавляющую волю! Именно из-за этой силы я оставил тогда Мелиссу, именно поэтому уехал! Но раз сила исходила от этого странного мужчины, значит, он не мог быть ангелом. Тем более что ангелы не носили высоких сапог, плащей и меха! Я изо всех сил противился мягкому давлению, что путало мои мысли.
«Кто ты?» - Закричал я.
Он не ответил, только снова повторил: «Не ищи её больше. Уходи, возвращайся назад. Она в тебе больше не нуждается».
Его лицо, прекраснее которого я никогда не видел, было непроницаемым и спокойным. Но в глазах я видел нечто, мне не понравившееся, некую насмешку, разозлившую меня.
«Где она? - Заорал я. – Если ты мне сейчас не скажешь, я пристрелю тебя!»
Я попытался было схватить ружье и направить дуло на него, но неведомой силой оно вылетело у меня из рук и упало в нескольких шагах. Незнакомец чуть улыбнулся.
И тогда я, кажется, озверел. С диким воплем я кинулся на этого Дьявола – это, несомненно, был сам Сатана! – и хотел было вцепиться ему в глотку, как вдруг на месте, где он за секунду до этого стоял, никого не оказалось! Я упал в снег, а, когда поднялся, обнаружил, что Дьявол стоит в трех-четырех шагах левее меня как ни в чем не бывало. Стоит и улыбается уголками рта. Я не чувствовал в нем злости или торжества, однако было нечто, что взбесило меня больше. Наверное, та легкость, с какой этот незнакомец расправился со мной. Поверь, Сигрид, это не так легко!
Я снова кинулся на Дьявола, но во второй раз уткнулся носом в снег. И тогда я закричал: «Верни мне её, Дьявол! Верни!» Вдруг я почувствовал, как мои движения сковало холодом и чужой волей, я не мог шевельнуться.
Дьявол подошел и склонился надо мною. И снова его лицо заворожило меня, особенно глаза! Если Дьявол и вправду существует, то выглядеть он должен именно так: обманчиво прекрасно!
Больше незнакомец не смеялся. На лицо его легла печаль. Он поднял руку и опустил мне её на глаза всего лишь на несколько мгновений. Потом быстро убрал и ушел. Куда он скрылся, я не видел. Но сила, сдерживающая меня, растаяла, и я снова встал на ноги.
Кто это был? Я до сих пор не понимаю…
Сигрид, словно завороженная, слушала его рассказ. Ян поведал ей о том, как после этого происшествия ноги сами понесли его домой и тропа на удивление оказалась очень короткой и легкой. В душе у Яна поселился небывалый покой, исчезло волнение, но самое главное – чувство вины, все время мучившее его, куда-то испарилось. Только после этой встречи Ян смог вздохнуть полной грудью с настоящим облегчением.
- Так кто же это был? – Тихо спросила Сигрид пораженно.
- Я не знаю, - пожал Ян плечами. – Для ангела он был слишком человечен. В нем чувствовалось злое начало. Но и Дьяволом он тоже не был, иначе бы не оставил меня в живых. Я не знаю, кто это был…
Так получилось, что вскоре их разговор плавно перешел на предстоящий праздник, и Сигрид даже осмелилась попросить его сопровождать её на праздник. Он согласился.
Когда она уходила, странное подозрение зародилось в её душе. Как легко Ян принял свое поражение! Как быстро чувство вины оставило его! Неужели это тот человек, который несколько недель подряд искал свою пропавшую подругу? Нет, Сигрид была уверена, что в этом замешан тот незнакомец, за что ему была благодарна. Теперь у неё были все шансы пробудить в Яне чувства к себе.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |