Структура социального действия *. (Главы из книги) 3 страница

Эти и подобные факты порождают центральные методологические проблемы, специфические для наук о действии человека. Существует «субъективный аспект» действия человека. Он проявляется в языковых символах, которым придается значение. Этот субъективный аспект включает мотивы, ради которых, как мы с вами считаем, мы совершаем действия. Никакая наука о действии человека, если она хочет проникнуть глубже, не может избежать методологических проблем отношения фактов такого порядка к научному объяснению других фактов человеческого действия31. Настоящее исследование будет занято преимущественно этими проблемами.

Укажем на еще один пункт, связанный с предыдущими, в котором философские проблемы тесно переплетаются с проблемами наук о человеческом действии в их от­личии от естественных наук. Несомненным фактом является то, что люди имеют и выражают философские, т.е. ненаучные «идеи»32. Этот факт также порождает фун­даментальные проблемы для наук о человеческом действии, ибо несомненно, что люди субъективно теснейшим образом связывают эти идеи с мотивами, которые они приписывают своим действиям. Важно знать о соотношениях таких идей и определенных действий. Это будет одной из центральных содержательных проблем всего ис­следования.

31 Часто понимаемых, как факты «поведения».

32 Ненаучные идеи могут быть названы философскими лишь постольку, поскольку они содержат экзистенциальные, а не императивные положения.

Есть еще один аспект отношения к философии, о котором стоит упомянуть. То, что у ученого, как и у всякого человека, могут быть философские идеи и что они будут определять отношение к его научным теориям, является следствием имманентной тенденции разума рационально интегрировать опыт как целое. В самом деле, поскольку выдающаяся научная теория подразумевает высокий уровень интеллектуальных способностей, это будет более справедливо в отношении ученых, чем в отношении прочих людей. Ясно, что нельзя резко противопоставлять Weltanschaunung (мировоззрение) и научные теории выдающегося ученого. Но это не дает оснований считать, что не существует имманентного процесса развития самой науки33, а именно это развитие и будет в центре нашего внимания. Прежде всего мы не будем рассматривать мотивацию ученого в выборе им его предмета, за исключением тех случаев, когда это определяется структурой самой теоретической системы, с которой он работает. За всем этим, разумеется, отчасти лежат философские и другие причины его заинтересованности в самой системе. Их рассмотрение было бы важно для полной картины развития его научных теорий. Но сейчас мы стремимся не к такому полному описанию, а к описанию с ограничениями, на которые указывалось выше. Все остальное будет лежать в области «социологии знания» и, следовательно, выпадает из рамок данного исследования. Конечно, в силу всего сказанного, в некоторых пунктах личные философские взгляды изучаемых людей вторгаются в поле наших интересов. Именно здесь они становятся важными для рассматриваемой теоретической системы. Если это верно, то их следует рассмотреть не потому, что они «интересны» или «пагубны» как философские взгляды, и не потому, что они бросают свет на общие мотивы их носителей, а потому, что они имеют отношение к определенным теоретическим проблемам, находящимся в поле нашего исследования. Поэтому если мы вообще будем их рассматривать, то только в таком контексте.

33 То есть взаимозависимость этих двух аспектов не предполагает отсутствия в них независимых элементов, не означает их полной взаимной детерминации.

Типы понятий

До сих пор мы говорили о теории и теоретических системах в общих выражениях, как если бы между различными видами теорий и теоретически релевантными понятиями не было значительной разницы. Тем не менее, неразумно было бы пытаться решать основную задачу без сколько-нибудь детального рассмотрения различных типов теоретических понятий и различных отношений между ними и эмпирическими элементами научного знания. В нижеследующем обсуждении мы в предварительной форме попытаемся очертить основные формы понятий, имеющие прямое отношение к данному исследованию.

Фундаментальным положением является то, что не существует эмпирического знания, которое не было бы каким-то образом сформулировано понятийно. Все разговоры о «чисто чувственных данных», о «сыром опыте» или о бесформенном потоке сознания не описывают действительный опыт; это лишь методологическая абстракция, законная и важная для некоторых целей, но тем не менее абстракция. Как отметил профессор Ген-дерсон, всякое эмпирическое наблюдение выражается «в терминах концептуальной схемы»34. Это справедливо не только в отношении сложнейших научных наблюдений, но и в отношении утверждений здравого смысла. Концептуальные схемы в этом случае заключены в структуре языка и, как знает любой человек, в совершенстве владеющий более чем одним языком, они сильно отличаются друг от друга.

34 См.: Henderson L.J. An Approximate Definition of Fact. University of California Studies in Philosophy, 1932.

Можно выделить три типа концептуальных схем, представляющих интерес для нас. Как следует из вышеприведенных соображений, описание фактов связано с наличием такой схемы. Это не просто воспроизведение внешней реальности, а упорядоченная выборка из нее. Когда научное наблюдение начинает выходить за рамки здравого смысла и приобретает определенную степень методологической сложности, возникают эксплицитные схемы, которые можно назвать описательными системами координат35. Они могут значительно отличаться по степени широты применимости и, возможно, по другим параметрам. Мы не будем пытаться исчерпывающе проанализировать их здесь. Они представляют собой схему общих фактуальных отношений, имплицитно содержащихся в применяемых описательных терминах.

35 Frame of reference — термин, вызывающий трудность при переводе. В некоторых случаях — как здесь — он переводится словосочетанием «система координат», в других — как в разделе «Ценности, мотивы и системы действия» из книги «К общей теории действия» — используется формулировка «система отсчета». Расхождения в переводе как этого, так и некоторых других введенных Т. Парсонсом терминов мы сохраняем, поскольку на русском языке соответствующая терминология еще не устоялась и, сле­довательно, есть смысл пока оставить читателю возможность выбора. — Прим. ред.

Такой схемой, к примеру, является пространственно-временная сетка классической механики. В ней факт, релевантный для данной теории, должен быть описан как относящийся к физическому телу или телам, которые можно локализовать в пространстве и времени относительно других тел. Подобной схемой в социальных науках является схема спроса и предложения в экономике. Факт, релевантный ортодоксальной экономической теории, также должен рассматриваться в терминах спроса и предложения. Он должен поддаваться интерпретации как товар или услуга, на которые есть спрос и которые в какой-то степени дефицитны относительно спроса на них.

Совершенно ясно, что сама по себе локализация при помощи такой схемы ничего не объясняет. Но она является необходимым предварительным условием для объяснения. Утверждение, что некоторое физическое тело в данное время и в данном месте обладает некоторым свойством, например, скоростью, еще не объясняет, почему оно обладает этой скоростью. Для этого следует обратиться как к другим его свойствам в данное и в другое время, так и к свойствам других тел. То же самое можно сказать и об экономическом факте, например, о том, что в данный день цена на пшеницу (данного сорта) на чикагском рынке была 1 дол. 25 центов за бушель. Такая локализация вовсе не предусматривает возможности полного объяснения факта в терминах какой-либо одной теоретической системы — механики или экономической теории. Например, скорость человека, падающего с моста, в момент соприкосновения с водой есть физический факт. Но если этот человек самоубийца, то провозглашение этого физического факта никоим образом не доказывает, что все, что предшествовало этой скорости и являлось ее причиной, может быть объяснено в терминах теории механики. Подобным же образом, если в первые несколько дней войны цена на пшеницу резко возрастет, то нет никакого доказательства тому, что этот факт, хотя он и является экономическим фактом, т.е. относящимся к описательным и аналитическим схемам экономики, может быть удовлетворительно объяснен с помощью экономической теории36.

Когда речь идет о конкретных примерах, то все это кажется очевидным. Но корень многих ошибок, в частности в социальной науке, заключается именно в отсутствии понимания этого. Подобное заблуждение хорошо вскрыл профессор Уайтхед, назвав его «неправильно определенной реальностью»37. Отсюда проистекают методологические вопросы, которые будут иметь фундаментальное значение в ходе всего дальнейшего исследования.

36 По поводу экономики см. гл. IV.

37 Whitehead A.N. Science and Modern World, N.Y., 1925, p. 75.

Мы уже отметили, что такие системы координат могут различаться по объему. Следует подчеркнуть, что одни и те же эмпирические факты в соответствии с научным замыслом можно фиксировать в терминах более чем одной такой схемы, и эти схемы могут относиться друг к другу не только таким образом, что одна есть частный случай другой, но и так, что они пересекаются. Заслуга профессора Знанецкого состоит в том, что он указал, что одни и те же факты о «человеке в обществе» могут описываться в рамках любой из четырех38 схем, которые он называет «социальным действием», «социальными отношениями», «социальнымигруппами»и «социальнойличностью». Для нас эти термины почти не нуждаются в объяснении. Можно лишь отметить, что схема социальной личности относится не к «психологии», а к конкретному индивиду как члену общества, принадлежащему к группам и находящемуся в социальных отношениях с другими людьми. Основой данного исследования будет схема действия, в рамках которой индивиды будут рассматриваться как приспосабливающие средства к целям. У каждой из этих схем могут быть свои подсхемы. Спрос и предложение следует рассматривать как подсхему действия39.

Дескриптивные системы координат в нашем смысле имеют фундаментальное значение для любой науки. Но они ни в коем случае не исчерпывают научную концептуализацию. Вне рамок такой схемы факты описать невозможно, но описание их в этой схеме имеет прежде всего функции определения «явления», которое подлежит объяснению40. То есть из всей огромной массы возможных эмпирических наблюдений мы выбираем только те, которые представляют смысл в рамках такой схемы и принадлежат друг другу. Таким образом, вместе они служат для характеристики существенных аспектов конкретного явления, которое тем самым становится объектом научного интереса. Это то, что Макс Вебер называет «исторической индивидуальностью». Следует отметить, что это не простой случай рефлексии внешней реальности, но ее концептуализация в связи с определенным направлением научного интереса41.

38 ZnameckiF. The Method of Sociology, N.Y., 1934, ch. IV.

39 Эта классификация может быть, а может и не быть исчерпывающей. Данный вопрос здесь не рассматривается.

40 Причины этого станут ясными позже. См. особенно главы IV и VI.

41 См. гл. XVI.

Только после того, как дан такой объект, возникают дальнейшие проблемы формулирования понятий, связанные с «объяснением» в собственном смысле слова. Здесь открываются две фундаментальные линии процедуры, и их различение очень важно.

Мы начинаем с того факта, что определенный объект научного интереса описан в терминах одной или более систем координат. Теоретическое объяснение требует разбивки его на более простые элементы, которые должны служить единицами одной и более теоретических систем, в терминах которых он будет описан. Эта разбивка может идти не в одном, а по крайней мере в двух логически разных направлениях.

С одной стороны, мы можем разбить конкретный объект на части или единицы. На физическом или биологическом уровне их достаточно легко увидеть. Паровой двигатель состоит из цилиндров, поршней, шатунов, котлов, клапанов и т.д. Таким же образом организм состоит из клеток, тканей, органов. В этом плане часть — это единица, чье конкретное существование, помимо ее отношения к другим частям и ко всему целому, вполне значимо, «имеет смысл». Машину можно разобрать на части. Организм нельзя разобрать на части в этом смысле, по крайней мере не нарушив навсегда его функций, хотя можно расчленить мертвый организм и выделить его части. Общим для этих двух примеров является пространственное отнесение, части здесь являются образованиями, которые можно пространственно локализовать относительно друг друга.

Но это не самое существенное. Тот же анализ можно провести там, где части как таковые не существуют пространственно, поскольку пространственные координаты не заключены в соответствующих системах отсчета. Достаточно указать для примера, что в анализе можно различить части комплекса действий, такие как рациональные и нерациональные поступки или религиозные и светские и т.д. Контрольным вопросом здесь всегда будет следующий: можем ли мы мыслить такой поступок как существующий «сам по себе», т.е. как «чистый тип», не включающий других типов, от которых он явно отличен. Здесь не важно, что в большинстве действительные конкретные поступки являются «смешанными типами». Так, можно определить тип чисто «нордического человека» (как бы ни был определен этот тип) и вовсе не обязательно априорно предполагать, что по определению в нем присутствует примесь средиземноморской или другой ненордической крови.

Основная трудность работы с понятиями «части» или «типа» связана с одним обстоятельством. Оно состоит в том, что конкретные образования, с которыми имеет дело наука, обладают разной степенью свойства, обычно называемого «органичностью». То есть целое, состоящее из частей, может быть в различной степени органически целым. На одном полюсе будет «механический» случай, где все важные «свойства» конкретно функционирующих частей могут быть определены независимо от других частей или всего целого. Это особенно касается тех случаев, когда часть может быть конкретным образом высвобождена из этих отношений и при том оставаться «той же». Так, можно разобрать паровой двигатель и осмотреть его поршни, записать их размеры, форму, прочность и т.д. То же можно сделать и с другими частями и, если только наши наблюдения будут точными, из этих наблюдений заключить, как они будут работать вместе после сборки (например, можно вычислить КПД двигателя).

Если же целое органично42, то такая процедура невозможна.

42 Наиболее подробное рассмотрение понятия «органичность» можно найти в работах проф. Уайтхеда.

По определению, в органическом целом отношения определяют свойства частей. Свойства целого не являются простой суммой свойств частей. Это остается справедливым как для организма, так и для других образований, таких, например, как «разум», «общество» и многое другое. Если это верно, то понятие «части» приобретает абстрактный характер, поистине становится «фикцией», ибо часть органического целого не остается той же, если ее фактически или концептуально отделить от целого. Возможно, классическим утверждением этого положения является высказывание Аристотеля о том, что рука, отделенная от живого тела, уже не рука, «разве что в том сомнительном смысле, в котором можно говорить о каменной руке»43.

Но независимо от того, относится ли понятие части к механической «части», которую можно изучать в полной изоляции от целого, не вызывая при этом существенных изменений ее свойства, или речь идет о части организма, которая в случае конкретного отделения от целого является частью лишь «в сомнительном смысле», логический характер этого понятия остается тем же. Гипотетически или действительно оно относится к существующей конкретной целостности, как бы сильно понятие «чистого типа», особенно в «органическом» случае, ни отличалось от того, что конкретно наблюдается. Проверка его на пригодность состоит в том, чтобы представление о нем, как о конкретно существующем, имело смысл, чтобы оно не порождало противоречия в терминах44

43Аристотель. Политика, кн. I., с. 4. Эта аристотелевская формула сама по себе не может считаться удовлетворительной. Действительно, «часть» органического целого, абстрагированная от ее отношений с остальными частями, является абстракцией и, следовательно, ее можно сравнивать с функционирующей частью только «в сомнительном смысле». Однако отсюда не вытекает, что в механической системе отношения между частями несущественны. Машина не есть машина, она не работает, пока ее части не находятся в необходимом отношении друг к другу.

44 Более точно различие можно сформулировать, обратившись к концепции «эмерджентных свойств» органических систем (см. гл. XIX). В органической области описание конкретных систем, получаемое с помощью только так называемых «прямых генерализаций» свойств элементов, при соотнесении с конкретной реальностью обнаруживает свою незаконченность. Пробел заполняется добавлением эмерджентных системных свойств, которые в эмпирическом наблюдении изменяют свою величину независимо от «элементарных свойств». Эти сложные вопросы невозможно пытаться удовлетворительным образом разъяснить в данном введении. Это примечание сделано лишь для того, чтобы показать сложность проблемы органического и необходимость рассматривать приведенные выше формулировки как грубо приблизительные, имеющие целью привлечь внимание читателя к важности данной проблемы в контексте нашего исследования. " Один из принципиальных признаков для понятия «идеальный тип» М. Ве-бера состоит в том, что он должен обязательно быть «объективно возмож-ным»(см. гл. XVI).

Таковым по характеру является представление об отдельном физическом теле или системе таких тел в механике. Это верно даже в случае, когда речь идет о таких понятиях, как «идеальный газ», «машина без трения» и т.д. То же самое можно сказать и в отношении химических элементов, хотя некоторые из них не могут быть найдены в природе в чистом виде. К тому же типу понятий относится и «абсолютно рациональный поступок», «полностью интегрированная группа» и т.п. Научная правомерность, даже необходимость таких понятий не вызывает сомнения. Без понятий подобного рода наука не могла бы существовать.

Более того, такие понятия в своем использовании отнюдь не ограничены определением и эмпирическим отождествлением их как «реальных» частей некого конкретного явления. Скорее они являются первым шагом научного обобщения, поскольку такие части могут идентифицироваться как общие для множества различных явлений. Далее, при случае оказывается возможным сказать многое о поведении этих частей в тех или иных определенных обстоятельствах. Такие суждения могут привести к обобщению, обладающему значительной объясняющей ценностью, в определенных пределах абсолютно достоверному. Общие утверждения относительно возможного или вероятного поведения таких конкретных явлений, а также различных их комбинаций, в данных типичных обстоятельствах будут рассматриваться как «эмпирические обобщения»45. Необходимо подчеркнуть радикальное логическое различие между двумя видами понятий: между «типами-частями» и «эмпирическими обобщениями», с одной стороны, и другим видом, который в строгом смысле может быть назван «аналитическими» понятиями. Этот вид концептуализации в действительности вытекает из первого, ибо на какие бы конкретные или гипотетически конкретные единицы или части ни разбивалось сложное конкретное явление, коль скоро эти единицы установле­ны, они с логической необходимостью наделяются общими атрибутами или качествами.

45 В этом смысле «часть», которую мы делаем «предельной» единицей анализа, является в известной мере произвольной. Не существует собственно логического предела разделения действительности на все более и более «элементарные» единицы. Однако как раз в прямой зависимости от «ограниченности» явления, по мере увеличения элементарности единиц возрастают их «абстрактность» и «пустота» как понятий. Предел для проведения такого типа анализа устанавливается отношением этого вида понятия к двум другим. Этот вопрос будет обсужден в последней (XIX) главе.

Любое конкретное или гипотетически конкретное явление или единица мыслится не как свойство, а как обладающее способностью быть описанным в терминах опре­деленной комбинации «значений» этих общих свойств. Так, физическое тело описывается как обладающее массой, скоростью, месторасположением и т.д., когда речь идет об аспектах, релевантных для теории механики. Подобно этому, поступок может быть описан как обладающий определенной степенью рациональности, незаинтересованности и т.д. Именно к этим общим атрибутам конкретных явлений, релевантным в рамках данной дескриптивной системы координат, а также их определенным комбинациям, относится термин «аналитические элементы».

Подобные аналитические элементы не следует мыслить, даже гипотетически, как конкретно существующие отдельно от других аналитических элементов той же ло­гической системы. Мы можем сказать, что такое-то тело обладает массой X, но не то, что оно является массой. Мы можем сказать, что такой-то поступок рационален (в оп­ределенной степени), но мы никогда не скажем, что это действие является рациональностью в смысле некоторой конкретной вещи. Рациональность действия существует в том же логическом смысле, что и масса тела. Различение между типами-частями и аналитическими элементами не имеет ничего общего с относительной степенью «органичности» тех явлений, к которым они относятся46.

46 А также с различиями между физическими и социальными науками, которые так часто коррелируют с проблемами органичности.

В органических явлениях оба понятия включают «абстракцию», но по разным причинам. «Часть» органического целого является абстракцией, поскольку она не может наблюдаться как существующая без отношения к целому. С другой стороны, аналитический элемент является абстракцией, поскольку он относится к общему свойству, в то время как то, что мы действительно наблюдаем, оказывается всего лишь частным «значением» данного случая. Мы можем наблюдать, что данное тело обладает данной массой, но мы никогда не наблюдаем «массу» как таковую. В логической терминологии масса есть "универсалия". Подобно этому, мы можем наблюдать данное действие как рациональное, но никогда не можем наблюдать «рациональность» как таковую47.

47 Для того чтобы избежать путаницы в этих кардинально важных понятиях, могут быть даны следующие эксплицитные дефиниции:

1) единица в конкретной системе есть целостность, которая представляет собой общий референт совокупности утверждений о фактах, сделанных внутри системы отсчета таким образом, что эта совокупность для целей рассматриваемой теоретической системы будет считаться адекватным описанием такой целостности, которая в рамках этой системы отсчета мыслится как независимо существующая. Эта теоретическая единица является особой комбинацией логических универсалий, находящихся в особой логической связи друг с другом, объемлющей упомянутые утверждения о фактах; аналитический элемент есть любая универсалия (или комбинация таковых), для которой могут быть найдены и определены соответствующие значения или комбинации значений, частично определяющие класс конкретных явлений. «Определение» означает здесь, что изменение этих значений в рамках той же универсалии (или универсалий) влечет соответствующее изменение в отношениях конкретных явлений, важных для данной теоретической системы.

Различение единицы и аналитического элемента является в первую очередь логико-операциональным различением. Любой факт или комбинация фактов могут составлять «значение» элемента до тех пор, пока этот элемент рассматривается как переменная, т.е. до тех пор, пока задается вопрос, меняет или не меняет изменение этой переменой конкретное явление и если меняет, то как. Аналитические элементы не всегда могут адекватно описывать конкретные или гипотетически конкретные единицы или их ком­бинации. Значительная часть элементов развитых аналитических систем, таких как масса, скорость, является лишь частичным описанием конкретных сущностей. Но там, где при эмпирическом соотнесении оба типа понятий совпадают, часто бывает удобным говорить о структурных частях или единицах как «элементах», хотя для их адекватного описания необходим более чем один факт. Таким образом, в теории социального действия цель, норма или заданная ситуация могут быть элементами. Смешение, вероят­но, возникает только тогда, когда допускается, что, поскольку некоторые из элементов одновременно являются потенциально конкретными сущностями, то и все элементы должны быть ими.

В этой области существует еще один источник недоразумений, от которого надо предостеречь. Те черты органических систем, которые возникают на любом уровне сложности систем, не могут, по определению, существовать в отрыве от соответствующих комбинаций более элементарных единиц этих систем. Они не могут быть изолированы даже концептуально от этих элементарных единиц в смысле представления о них как о независимо существующих. Следовательно, там, где структурный анализ должен опи­сывать органические системы, эти эмерджентные свойства или отношения единиц должны быть включены в него. Б каждом конкретном случае необходимо определить, целесообразно ли использовать эти свойства как переменные. Общим для них с таким элементом, как масса, будет тот факт, что понятие «существование самого по себе» является в обоих случаях бессмысленным. Но только от потребностей каждой теоретической системы и ее проблем зависит, находят ли одни и те же понятия себе место как в структурном, так и в аналитическом аспектах теоретической системы.

Общая практика науки состоит в том, что такие аналитические элементы, как только их ясно определят, ста-новаовятся в определенные единообразные отношения друг к другу, которые сохраняются независимо от любых частных рядов их значений48. Эти единообразные отношения медржду значениями аналитических элементов будут рас-сматриваться как «аналитические законы». Выразимы они в числовых понятиях или нет, является вторичной проблемой с точки зрения целей данной работы. Возьмем пример из области действия. В той мере, в какой система действия рациональна безотносительно к значению или к степени ее рациональности, она ведет себя в соответвии с определенными законами, например, стремится "максимизировать полезность".

48 То есть эти элементы, хотя и являются независимыми переменными, косвенно взаимосвязаны. Речь идет об их единообразной взаимозависимости в системе.

Переменные в физических науках являются аналитическими элементами именно в этом смысле. Однако как термин «переменная», так и доминантный тип, которым пользуются в физических науках, способны порождать недоразумения, касающиеся соотношения количественных и качественных аспектов. Вероятно, в некотором смысле «идеальным типом» переменной является масса или расстояние, которые представляют собой свойства тел или их отношений, которые не только наблюдаются, но и измеряются. То есть только те наблюдения могут быть названы наблюдениями массы, котрторые произведены с помощью единой количественой шкалы в терминах измерения на основе постоянной и ощопределенной единицы. Там, где измерение невозможно, как это бывает с теми переменными, которые иногда называются неметрическими, часто все же бывает возможным расположить все соответствующие отдельные наблюдения на единой шкале значений таким образом, чтобы относительно любых двух переменных можно было сказать, какая из них больше, а какая меньше. Измерение в дополнение к этому предполагает точную локализацию данного наблюдения относительно других путем определения интервала каждой пары таким образом, что этот интервал можно количественно сравнить с интервалом любой другой пары. Так, в неметрических понятиях можно сказать: вода в одном стакане теплее, чем в другом, а в метрических понятиях это выражается разницей в десять градусов.

В сфере социальных наук измерения основных переменных почти совсем не существует и даже неметрическое количественное определение порядка значений встречается редко. К счастью, логические требования теоретических систем допускают еще большее отклонение от идеального типа простой измеряемой переменной.

То, что факты, включаемые в научную теорию, должны поддаваться измерению с той степенью точности, которая соответствует теоретическим целям системы, является методологическим требованием. В последние годы благодаря влиянию профессора Бриджмена49 это утверждение получило общее распространение в форме требования, чтобы факты добывались путем ясно определенной «операции».

49 Bridgman P. W. The Logic of Modern Physics.

Как измерение, так и расположение в порядке относительной величины являются типами таких операций, но этими двумя категориями не исчерпывается список научно приемлемых операций. Существуют такие наблюдения, которые хотя и являются результатом «одной и той же» операции, все-таки не могут быть расположены на одной порядковой шкале. Это значит, что если подобные факты упорядочить, то это придется сделать с помощью классификации более сложной, чем единая шкала измерения. Но пока наблюдения являются результатом одной и той же операции, т.е. пока они являются конкретными примерами одной и той же общей категории или универсалии, До тех пор допустимо рассматривать их как «значения» одного и того же элемента. Как будет показано, это, в частности, относится к знаменитой паретовской категории «остатков», которые не могут быть измерены, но которые получены при помощи определенной операции и приведены в порядок путем достаточно сложной классификации. Эта классификация станет еще более сложной в результате анализа, проделанного в настоящей работе50.

Дата добавления: 2015-09-29