Реакции не последовало.
-Эм. О, дух всесильной болтливой железяки!
Результат тот же...
- О, великая бабская бижутерия!
Молчание.
-Хорошо... О, великая драгоценность от Тиффани! О, не молчи, эта роль занята Густавом!
Ноль.
-Ты, тварь тупая, у меня уже нервы на пределе, отвечай давай! А то отдам тебя Георгу, а он у нас знатный извращенец, мало ли, что придет ему в голову!
Амулет упрямо молчал. В ход пошло все из лексикона Тома: угрозы, упрашивания, откровенная лесть... «Цацка-бряцка», «Эй, висюля», «Слышь, ты, плавленый циркуль!», «Ну пожалуйста, око Саурона!», «Але, бл*дь, с*ка, нах! Как тебя там!», «Хны-ы-ы!» - и тому подобное.
Прошедшая мимо женщина дико посмотрела на парня, неистово трясшего рукой и бормотавшего всякие непонятные слова, и неодобрительно покачала головой, подозрительно косясь на него. Тому было все равно. Он злобно тянул и дергал, зная, что кулон от этого злится, и в нем обычно просыпается желание поболтать. Только вот теперь, когда было реально нужно, дурацкая бижутерия упорно молчала, хотя Том продолжал тащить и елозить цепочкой из стороны в сторону, неистово тряся кистью руки. Чего еще не сделаешь, когда больше ни во что не веришь?
-Эй, ты... Я согласен, что ты там хотел от меня вчера? - попробовал Том последнее средство.
«Ты будешь моим хозяином?» - тут же среагировало хитрое украшение.
Том чуть не подпрыгнул от счастья. Его трясло от мысли, что, может, еще не поздно все исправить. Допуская такое хотя бы на минутку, он снова покрылся испариной.
-Ты поможешь мне найти Билла? – прошептал он, молясь, чтобы дрянная безделушка ответила положительно.
«Для своего хозяина я исполняю многие его желания...» - туманно ответила фигня.
«Просто прекрасно, джинн из финтифлюшки...» - обреченно подумал Том.
-Хрен с тобой, где подписывать?
«Капля крови – и дело в шляпе».
-Ишь, крови ему моей! А если я умру от заражения? Давай я на тебя плюну, ДНК все равно останется, если что, в суде потом докажешь, что это был я.
«Кровь», - уперся кулон.
-Ну ты и дрянь вампирская. Насмотрелся, понимаешь, всяких Эдвардов. Дай угадаю, до этого ты был у какой-то девчонки, и она тебя в кино водила? От такого кто угодно бы умом повредился... - возмутился Том. Ему жутко не нравилась вся эта ситуация в целом, но когда не было особого выбора, нечего уже было и кочевряжиться.
Амулет молчал и все так же кровожадно горел своей последней надписью.
Том пошарил глазами и не нашел ничего умнее, чем подобрать с земли кусочек стекла.
-Фу, какая антисанитария, – пробормотал он, не раздумывая ни секунды, готовый сделать что угодно, лишь бы только сработало. Это была его последняя надежда.
Царапина на пальце, и пара алых капель упала на кулон.
Билл, все так же любуясь на отблески на поверхности свистка, задумчиво смотрел на предмет в своей руке. Нужно просто сделать это, и все снова станет, как было. Просто попросить Рафаэля отнести его обратно, теперь, когда ситуация изменилась так круто, и именно он нашел Амулет и его носителя, Давид не стал бы, наверное, возражать. Ну, повизжит еще немного, потопает ногами, не сдохнет же. И снова этот светлый Ангельский мир, вечное солнышко, птички.
Билл в ужасе стиснул кулак и убрал свисток обратно. Нет, не сейчас. Он придумает что-нибудь еще, чего бы это ни стоило. Он не имел никакого понятия, как собирается это делать, обида и злость не давали ему сейчас мыслить трезво. Но сама идея о том, что нужно будет снова увидеть эти Ангельские рожи, была в разы хуже, чем то, что он чувствовал сейчас. Нет уж, ни за что и никогда. Он понятия не имел, где носило всех этих светлокрылых типов, когда они впервые в жизни были нужны. Дария еще в Раю говорила, что их полно на земле, и тогда вообще не понятно, какую землю она имела в виду.
Билл злорадно и раздраженно подумал, что раз так, то и пусть их носит где-нибудь подальше, он был еще не очень готов снова видеть их.
Брюнет не имел понятия, сколько вот так пролежал на лавочке под косыми взглядами прохожих. К нему даже подошел один пожилой джентльмен и, тронув его за плечо, поинтересовался:
- Молодой человек, вам плохо?
Билл с трудом разлепил глаза и мутным взглядом посмотрел на него.
- А что, похоже? Нет, мне очень хорошо.
Из его уст это донеслось как ядовитое шипение, и мужчина, удивленно подняв брови, предпочел больше не спрашивать. Он отошел от странного бледного парня и, пожав плечами, периодически оглядываясь на него, продолжил шагать по своим делам дальше.
«Действительно, что может быть лучше, когда ты вообще не понимаешь, жив ты или уже не очень», - с досадой подумал Ангел.
Билл с трудом поднялся, постанывая и держась за ребра. Все его тело орало о том, что оно сейчас собирается расклеиться на части и развалиться прямо здесь, раскатившись по грязному серому асфальту. Пожалуй, единственное, по чему Билл скучал – это по тому, что в Раю всего вот этого не было бы – ни этой дикой ломоты, ни гудящего медного котла вместо головы, ни кошмарного ощущения тошноты, подкатывавшей время от времени. Однако его решение все же было твердым, он уже дважды решил для себя не возвращаться, и теперь даже затруднялся ответить, куда ему не хотелось больше, к Тому или домой. Он попытался унять бушующий в нем злой вулкан и решил, что сейчас ему надо было сделать что-нибудь со своим разбитым физическим состоянием, сесть, успокоиться и подумать. Хотя, как он собирался в таком виде успокаиваться и тем более думать, тоже плохо представлялось.
Билл медленно побрел по улицам, путаясь в мыслях, вспомнил про хрустящие бумажки в кармане. Он не считал, сколько их там, и смутно догадывался, для чего они, но точно видел, как примерно такими штуками парни расплачивались за алкоголь в том клубе. Значит, по идее, он мог бы сделать так же. Заплатить где-то. Билл огляделся по сторонам и обнаружил какой-то ларек подозрительного вида. Но ему так безумно захотелось пить, что при отсутствии ларька он готов был бы даже нагнуться к ближайшей луже и попить прямо оттуда, так у него было сухо во рту. Он перешел улицу и зашел внутрь.
- Вода есть у вас? - хрипло пробасил он.
Продавщица, со скукой оторвавшись от журнальчика, посмотрела на вошедшего парня с бледной кожей, без куртки, с черными волосами, закрывавшими часть лица. Он стоял с болезненным, кривящимся лицом, ссутулившись, и с трудом держался за косяк входной двери. Она скептично поджала губы:
-Вам, может, чего покрепче?
- А что есть? – все тот же сиплый голос.
-Да что хотите, коньяк, виски, бренди, абсент.
На слове «абсент» желудок Ангела сделал жалобный кульбит. Но хуже, чем сейчас, быть уже вряд ли могло.
- Давайте абсент, – Билл тяжко вздохнул и полез в карман, шурша бумажками. Чего уже теперь было терять.
Выйдя из магазина, он огляделся на местности. Какой-то незнакомый, серый район, даже при свете дня он казался унылым – народу не было никого. Район, где жил Том, был поживее, и там было не так скучно, и Билл снова мысленно пнул себя за то, что лезет в своих мыслях туда, где ему не было места. Тупая боль в сердце так и не думала проходить, отравляя весь организм этими ощущениями. Брюнет скривился при этой мысли еще сильнее и, окинув окрестности взглядом в поисках направления, куда бы ему пойти, увидел на столбе табличку со стрелочкой, надпись на которой гласила: «Нордпарк». Парень, побрякивая бутылкой, поплелся туда.
"Чудненько, оказаться на земле и не побывать в парке – просто преступление", - ядовито подумал про себя Ангел.
Его физическое состояние оставляло желать лучшего. Серьезный дискомфорт и давление жидкостей в организме снова давали о себе знать, но тяжелые мысли немного отвлекали от этой проблемы. Билл боялся снова повторять подобный эксперимент с походом в туалет,в прошлый раз это не привело ни к чему хорошему. Да и не было нигде поблизости подходящего местечка, которое могло помочь в устранении этой проблемы.
Ему было плохо. Хотелось полежать. Мутило. Голова была словно чугунная.
Но внутри отчего-то стало медленно накрывать привычным язвительным равнодушием. Злость и обида, конечно, все еще бились в его мозгу, но, к своему ужасу, он почувствовал, что гораздо сильнее теперь был страх. Противный и поднимающийся из глубин желудка, он медленно распространялся ядовитым газом по организму и, разбавляясь изрядной долей отчаяния, заставлял делать то, чего совершенно не стоило делать – Билл начал сожалеть. Мысль о том, что он натворил, не сдержавшись и вот так сбежав, принесла понимание, что его поступок был слишком скоропалительным и глупым.
И самое страшное, с каждой секундой он начал все яснее и яснее представлять себе точеные руки, от которых не мог оторвать взгляд еще вчера и которые ловко летали по струнам гитары, которые с утра так жарко ложились на его кожу. Темные глаза с пушистыми светлыми ресницами, смотревшие прямо на него, сверху, продиравшие до глубины и безо всяких церемоний вползавшие на запретные территории. Воспоминания про светлые дреды, щекотавшие своими кончиками, вызывали в теле такой жар, что впору было просто встать и полить себя из бутылки с абсентом, чтобы чуточку охладиться.
«Как ты умудряешься залезать в мою голову?»
Биллу было стыдно признаться себе, что он получал от этих прикосновений такое ядовитое удовольствие. Оно просто просачивалось внутрь через кожу, через воспоминания, занимая все его клеточки и все его мысли, даже теперь, когда Тома не было рядом. И в те моменты он вообще не понимал, где находился, жарко дыша под этим, придавившим его к кровати телом, чувствуя исходящее от Тома тепло и погружаясь в бездонные карие глаза. Сейчас эти видения медленно возвращались к нему, вызывая дикую сухость в горле и ломоту во всем теле. Билл уже не мог больше терпеть, он прямо на ходу отвернул пробку и сделал несколько мощных глотков, надеясь, что зеленая жидкость будет противоядием к черной отраве этих глаз, которая смертельным жалом сидела где-то под кожей и заставляла думать совсем не о том, о чем стоило бы. Билл учащенно дышал и все шел и шел, уже еле-еле представляя, как он дальше сможет продержаться, одергивая себя, чтобы постоянно не думать о Томе. Он нарочно напоминал себе его злые слова, теперь уже используя их как спасение, а не как основную причину своего бешенства, стараясь снова разозлить себя и напомнить, что еще пять минут назад не хотел иметь с этим человеком ничего общего.
Он редко нарушал свои принципы, потому что знал: если его что-то разозлит или выведет из себя, то это будет надолго. Например, с Давидом и Сакием они невзлюбили друг друга с самого первого раза, и Вильгельму испытывал садистский кайф, когда доставал их всеми возможными способами, наблюдая, как краска медленно сходила с их лиц. С другой стороны, все, что они делали, тоже выводило его из себя: эта дисциплина, шпионаж и все их поручения - так что каждый раз объект воспитания лишь укреплялся во мнении, что ненавидел их до глубины души. Но с этими двумя была совсем другая история: от них-то не подгибались коленки, и от взгляда в жирные заплывшие глазки Сакия совсем не бросало в жар, да до такой степени, что забывалось все на свете. А вот Том был именно таким – отдельно стоявший от всего того, что было привычно, и выбивавшийся из всей жизни ярким улыбчивым пятном, с которым привычная тактика переставала действовать напрочь.
Тома Билл тоже ненавидел, но этой ненависти хватило минут на пять, потому что она довольно быстро начала сменяться яркими вспышками и отголосками воспоминаний всего того хорошего, что произошло за эти два дня. И хорошего было настолько больше, что оно безоговорочно вытесняло черную ненависть и злобу, выдавливая ее из души капля за каплей. Билл, находясь от себя в откровенном ужасе, понимал, что он не хочет больше думать про эти злые слова и упиваться их ядом, отгораживая себя тем самым от возможности вернуться. Он не хотел и, что самое страшное, не мог. Впервые за свою жизнь Вильгельм понял, что он не смог справиться с тем, чтобы и пять минут не прошло без мыслей о чем-то. Это было так странно и дико, что он даже остановился на улице, делая еще один лихорадочный и спасительный глоток из бутылки. Зеленый алкоголь потек по его подбородку.
Это был кошмар наяву, он будто наполовину перестал принадлежать себе, хорошо, если не полностью. Он потряс головой и усилием воли заставил свои ноги идти прочь, дальше, а не развернуться и пойти обратно - туда, куда снова понеслись неверные и предательские сегодня мысли. Билл медленно свернул с маленькой улочки, вдоль которой брел, и, как только показались ворота в парк, заполз туда бледной изломанной тенью и приземлился прямо на парапете, со звоном опуская бутылку рядом с собой. Она зачем-то была завернута в бумажный пакет по настоянию продавщицы.
Мимо пробегали спортсмены, мамаши с детьми и семейки мирно гуляли, поскрипывая колясками. Какая-то парочка прошла мимо, не особо обращая внимания на темноволосого парня в одной футболке и джинсах, одиноко сидевшего на земле. Никому вообще дела не было ни до чего, все были заняты своими делами, у них были свои дела и заботы, своя жизнь, в которой они, наверное, были кому-то нужны. И Билл снова почувствовал этот страшный ком в горле, потому что ему был нужен кто-то, кому не был нужен он. Вот это было самое страшное, что только могло случиться с ним за всю его недолгую бессмертную жизнь. Алкоголь начал выбивать из него слезу, и он закашлялся, пытаясь подавить в себе эту жуткую влагу, ставшую поперек дыхательных органов.
«Черт, лучше бы вообще не встречать его... Зачем все так?» - подумал Билл, отчаянно вцепляясь пальцами в колени.
Рядом с ним раздалось настойчивое карканье, и он в удивлении поднял голову. На серый асфальт приземлился гигантский черный ворон.
-Привет, Тео, – сипло пробормотал Билл и отвесил ворону легкого щелчка по его большому блестящему клюву. – Что, шпионишь за мной?
Теодор не больно ущипнул его в ответ.
-Мама, смотри, какая у мальчика птичка!
Маленькая девочка подвела свою маму к Биллу, тыча в Теодора пухлым пальчиком.
-Неприлично показывать пальцем, пойдем!
Миловидная женщина улыбнулась и увела свое чадо, а Тео тем временем перепрыгнул Биллу на голову, нагло впиваясь своими острыми когтями в его волосы. Появление этого экземпляра в парке могло означать только одно: сейчас кто-то, скорее всего, придет отрывать головы. Парень горестно вздохнул и посмотрел вверх, обращаясь к ворону, чей клюв как раз навис над лицом в опасной близости от глаза.
-И где же твоя хозяйка, что же она сама не пришла? – опасливо поинтересовался Ангел.
-Куда я не пришла?
Рядом с Биллом, криво и как-то нерадостно улыбаясь, стояла Дария. Кинув на нее свой взгляд, брюнет отметил про себя, что выглядела она как-то неважно: волосы растрепаны, на щеке краснели какие-то подозрительные царапины, будто от когтей, и куртка была порвана в нескольких местах. Он в удивлении уставился на нее.
- Да неважно уже. Дерьмово выглядишь, - Билл приложился к зеленой дряни еще раз.
-Ты на себя-то в зеркало смотрел, Ангельский мальчик?
Дария изогнула одну бровь, ядовито посмотрев на друга, который и сам выглядел сейчас не лучше. Больше похоже, будто его только что переехал трамваем, и он, наскоро склеившись обратно, кое-как доковылял до парка и сидел теперь тут, делая вид, что все еще жив. Взгляд Дарии скользнул по подозрительной бутылке.
-Ты решил спиться и окончательно пустить жизнь под откос?
Он нашел в себе силы улыбнулся ей в ответ, впрочем, тут же снова печально опустил подбородок на коленки. Дария сегодня, похоже, тоже была не в духе - весь ее вид говорил о том, что она на взводе.
-Откуда царапины? – сказал Билл, махнув рукой на рваный рукав ее куртки.
-Это? Сцепилась с одним перцем... – девушка поморщилась. - Небольшой гость из прошлого, с которым лучше было не встречаться. Ну, а с тобой опять что? Откуда такая кислая морда лица?
Билл помрачнел.
- Ниоткуда, - он отвел глаза в сторону.
Дария скептически глянула на него сверху вниз.
-Да уж, конечно.
Она бесцеремонно плюхнулась рядом с другом, подвинув его бедром в сторону. Билл недовольно поморщился и освобдил ей немного места, все так же задумчиво изучая землю под своими ногами и размышляя, стоит ли вообще рассказывать ей, что произошло. Ему вдруг стало так дико стыдно, что он просто не знал, как вообще произнести такое вслух. Но Дария сейчас и сама, похоже, была в развинченном состоянии, поскольку сидела рядом, держась рукой за переносицу, и, возможно, не стала бы издеваться слишком сильно и выдавать что-то типа: "Я же говорила!". Ночка у нее была явно не из легких, и Билл невольно подумал, что хороши они были оба – вдвоем, в человеческом мире, больше похожие на две отжатые тряпки для мытья пола, чем на пару бессмертных созданий, детей двух гордых, вечных враждующих между собой царств. И он не имел понятия, насколько был близок к истине, когда у него промелькнула эта мысль. Он ведь и не догадывался, что причины их разбитого состояния были похожи.
- Твою мать, – ругнулась Дария. – Дай сюда.
Ни с того ни с сего она выхватила у Билла бутылку и сама приложилась к ней, жадно приникнув к горлышку и делая большие глотки. Он обалдело смотрел на нее.
- И эти люди запрещают мне ковыряться в носу, – просипел парень. – Вчера я, кажется, от кого-то слышал, что это я - алкоголик.
- Иногда надо что-то менять в своей жизни, – глухо отозвалась Демоница, вытирая губы тыльной стороной ладони. – Да, так однозначно будет лучше.
Они снова помолчали. И Дария первая ехидно нарушила тишину.
-Что, поссорился со своим Томом?
-Он не мой Том, – резко окрысился Билл.
Он рыкнул на весь парк так, что Теодор на его голове тоже набычился и с громким возмущенным «ка-а-ар» обиженно перепрыгнул на хозяйку.
Дария фыркнула и шлепнулась рядом.
-Ну точно, поссорились.
Билл кисло покосился на нее.
-Между прочим, я думал, что он психанет нах*й еще тогда, когда у клуба кое-кто меня поцеловал. У него были такие глаза... - укоризненно заметил Билл, искоса изучая ее взглядом.
-У тебя были такие же, - Дария хихикнула. - Не обольщайся, я это сделала потому, что хотела повеселиться. Ну и плюс позлить человека, чтобы он не думал, что ему все дозволено и можно с девчонками на танцполе безнаказанно жамкаться. Здоровая ревность еще никому не повредила. Ты что, скажешь, не помогло?
Она хитро посмотрела она на друга.
Брюнет как-то заметно стушевался и пошел красными пятнами позора, вспоминая сегодняшнее утро, в очередной раз адским полымем вспыхнувшее в его мозгу. Дария, внимательно рассматривавшая его лицо, без труда угадала реакцию по бегающим глазам и лишь еще раз фыркнула.
- Ну, вот видишь! Наши маленькие друзья пошли на контакт.
- Да, блин, контакт тот еще, - Билл невесело вздохнул. Затем, немного помолчав и пожевав губу, он все же решился поднять вопрос, который так тревожил его. - Это очень плохо?
-Плохо что? – не поняла Дария.
-Ты говорила, помнишь? Что люди – зло. Чем дальше ты от них, тем лучше. И все так говорят, в общем-то. И ты. И один Ангел, с которым я пообщался перед тем, как меня сослали. И Давид так считал все то время, что я его помню. Почему все это так?
-Мне так кажется, у тебя был шанс самому убедиться, иначе почему я тебя вижу уже второй раз в обнимку с бутылкой и разобранным до самых шарниров? – резонно заметила она. – Мне даже спрашивать не надо, что вы там именно не поделили. Все и так более чем понятно. И знаешь, что? - она доверительно толкнула его тыльной стороной ладони в плечо. - Так всегда было и будет до тех пор, пока их мир будет стоять. Это насквозь прогнившая и червивая прослойка, от которой нужно избавляться, чем быстрее, тем лучше. Вот сам посуди, - Дария, прищурив глаз, указала в его направлении абсентом. - С Ангелами и Демонами все понятно. Одни – сплошное чистое зло и ты никогда не будешь ждать от них чего-то другого. Вторые – настолько высокоморальные и тошнотворно правильные, что аж зубы скрипят. Но и от них сложно ожидать чего-то, кроме их сладчайшей елейной доброты и порций занудства. Люди же вобрали в себя и то, и другое, всего понемногу, и ты иногда ждешь от них хорошего, а получаешь вместо этого топор в спину, в прямом или переносном смысле. И потом сидишь вот так вот и думаешь, что больше никогда с этим не захочешь связываться, только себе дороже, – гневно выдала она, делая еще глоток. – И не говори мне, что я тебя не предупреждала, - завершила она свою тираду, ткнув в его направлении указательным пальцем.
Билл пораженно молчал. Ее слова, как и всегда, были настолько точны, что его просто прибило к земле, будто гвоздями. Да, именно так все и было. Она попала в самое яблочко, даже не зная полностью всей ситуации. Он сам загонял себя в эту клетку, хотя был не раз предупрежден, все равно он увяз в этом болоте.
- И что, думаешь, это безнадежно? - он задумчиво потер подбородок большим пальцем.
Дария покосилась на него.
-Да все бывает, конечно, только лучше не пытаться проверять на своей заднице, потому что пока ты ищешь что-то стоящее, одно красивое яблоко, столько гнилых тебе придется перебрать. Оно тебе вот надо?
-Да хр*н его знает, что мне вообще надо, – удрученно констатировал Билл. -Я чувствую себя так странно, Дария. Мое тело, мои мысли... Я не знаю, что со мной, - Билл положил тонкие пальцы на колени, сминая ткань джинсов. - Когда я вижу человека, я готов улыбаться, в голове сразу фонтан мыслей, и вот тут, – Билл приложил руку к футболке, - и вот тут...
-И вот тут так жарко, как будто тебя согревает вечное тепло, и когда ты видишь его улыбку, ты готов помереть, и когда он смотрит на тебя, слабеют коленки, и руки лихорадочно трясутся, и ты не знаешь, куда себя деть от этих мыслей, - перебила его Дария. – Бла-бла-бла.
Билл удивленно поднял брови.
-Да, все так. Ты знаешь?
- Что я, первый год на свете живу, что ли, - проворчала она.
-Что это? - Билл слегка прищурил глаза, как будто у него болела голова. - Оно достает меня.
-Это, малыш, называется смерть. Окончательная и бесповоротная смерть тебя как личности и начало тебя с целью жить ради кого-то еще. И вот когда ты доверяешь человеку слишком много, не факт, что он оценит твою жизнь, подаренную ему на блюдечке, по достоинству. И единственный совет тут, который я могу дать - беги, спасайся, пока не поздно, - резко отозвалась она.
-А разве это плохо? - снова завел свою шарманку Билл, продолжая не понимать, к чему она все это вела.
Дария красноречивым взглядом окинула его сверху вниз и, отвернувшись, не сказала ничего. Еще пять минут прошли в молчании.
-Посмотри на меня, – грустно улыбнувшись, сказала Демоница. – Разве есть тут хоть что-то хорошее?
-Ты никогда не рассказывала...
-Ты и так слишком много знаешь, - она хлопнула его по носу шапкой с козырьком, которую держала в руках. – Нечего тут говорить. Любовь мало кого делает счастливым, Билл.
-Любовь? – Задумчиво почесал он подбородок.
Дария кивнула.
-Она самая. Слабеющие коленки. Мысли об одном. Беспричинная улыбка. Любовь. Смерть. Две крайности одной сущности, - Дария задумчиво пожевала губу. - Смотри, мини-тест на тебе проведу.
-Боюсь я твоих тестов, они редко доводят до добра, – Билл отодвинулся от нее от греха подальше.
-Не волнуйся, просто повторяй за мной.
Ангел удивленно моргнул.
-Я дурак. Я ненавижу Тома.
-Я дурак... - машинально пробормотал Билл, потом сморгнул, запнувшись об окончание фразы. - Но я не ненавижу Тома...
-Пошли далее: он приносит мне только расстройство, и я ненавижу его присутствие.
-Но я не ненавижу...
-Далее, - Дария строго зыркнула на него. - Мне отвратительны его прикосновения и взгляды, лучше бы меня сожрал и переварил огромный дракон.
-Драконов не бывает! Они вымерли к чертям еще на заре человечества, - выдал краткую энциклопедическую справку Ангел.
Дария закатила глаза.
-Тик-тик-тик, время вышло. Отложите карандаши, - она вслепую нашарила руку Билла на рядом с собой и победно подняла ее в воздух. - Встречайте победителя! Вильгельм! Поздравляю, ты дурак. Забери свой приз! – Дария мрачно протянула ему бутылку обратно. - Это единственное, что ты смог повторить. Большой и взрослый влюбленный дурак, ведущий себя, как девчонка, попавшийся на красивые глазки и пухлые губки с колечком. И, кажется, несмотря на то, что он тебя чем-то сильно задел или обидел, ты все равно сидишь сейчас и наверняка думаешь про то, как у тебя теплеет в груди, когда ты рядом с ним, параллельно плюя на то, что он тебе сделал больно, - Дария брезгливо сморщила красивый смуглый носик. – И то, что ты ушел, скорее всего хлопнув дверью - так ведь дело было? - практически утверждая, предположила она, - это самое правильное решение в твоей жизни, поверь мне. Сам подумай, дуралей, что может общего быть у тебя, вечно молодого и красивого, и смертного, жизнь которого по отношению к твоей пролетит как секунда, вспыхнув, как спичка, и догорев быстрее, чем ты успеешь понять, что это было?
Билл с силой сжал челюсти.
-И это еще не все. Я тебе так и не рассказала вчера все про этот Амулет, потому что ты, мягко говоря, был невменяем, - Дария притянула его за ворот майки. - Сейчас ты готов меня слушать?
- Готов, - Билл уныло сделал глоток, забирая свой "приз".
Она в паре доступных выражений объяснила ему все то, что знала сама.
-Короче, эта финтифлюшка, единожды выбрав себе хозяина, будет с ним. И будет его защищать, пока он ей не понадобится и ей не приспичит изречь свое пророчество. И хр*н знает, что тогда станет с этой человеческой жизнью, Билл, ты слышишь меня? - ее сложно было не слышать, она стремилась донести до друга все, пока он был еще трезв, она говорила прямо в его ухо, чтобы мозг быстрее принял сигналы бедствия. - Эта штука была создана не так уж давно по меркам нашего мира. И она пока просыпалась только один раз, что будет сейчас, не знает никто. И, между прочим, если бы твоя голова не была зажата в облаках, ты бы заметил, что Демоны уже поползли по пятам твоего человека. Я не знаю, что в этот момент делают ваши, но наши были изначально начеку. Все это становится гораздо опаснее, чем просто риск твоего разбитого сердца. Вряд ли это все очень хорошо кончится, если уж откровенно говорить, – грустно резюмировала она, замечая, что сегодня до Билла, кажется, дошла вся суть п*здеца. Наконец-то...
Билл прослушал весь ее рассказ, затаив дыхание. Дария была какая-то очень взвинченная, глаза ее блестели, темп речи был очень быстрый. Каждая фраза раздельно донеслась до него, медленно и четко. Вся его злость на Тома окончательно испарилась, как будто ее и не было. Он слышал всю эту историю еще вчера, но алкоголь, притупивший чувство страха, не дал ему в полной мере почувствовать весь масштаб ситуации.
-Так почему же ты сразу не сказала?
-Пф! С тобой вчера не то, что разговаривать было невозможно, на тебя и взглянуть было страшно! Ты что, не помнишь, как ты мне пьяные песни пел? - Дария постучала себя пальцем по голове. - Мозгов-то у нас нет, так вот просто кинуться в пропасть зубами вниз. Не боишься недосчитаться?
-Нет, - уперся рогом Билл. - Не знаю. Я еще не понял до конца. Я в процессе.
Дария закатила глаза и покачала головой.
-Смотри не затягивай с окончательным выводом... – цинично подсказала она. А затем, немного подумав, добавила: - Пока ты еще соображаешь и у тебя хоть язык не заплетается.
Билл потеребил шнурок на своих кедах. Ну конечно, Дария была права, вчера, кроме стремного тумана и плывущего вокруг мира, он не видел больше ничего.
-Вот же черт. Я оставил его одного! А что, если... - Билл резко вскинул голову. От этой мысли его прострелило ледяной молнией.
-Прекрасно, давай, давай еще себя обвини, – Дария фыркнула. – Все же тварь эта любовь, лучших из нас корежит до неузнаваемости. Ничего с ним не случится за те пять минут, пока ты успокаиваешь свои двухсотлетние подростковые гормоны, - она дернула плечом. - Я тебя не понимаю, Вильгельм.
Билл и сам не понимал.
Ее слова были правдивы и убедительны, он и сам думал, что ни в коем случае не стоило столь неосмотрительно нырять в этот омут с головой. Но как было сделать так, чтобы это отвратительное чувство вылезло из-под его кожи, и куда было бежать от самого себя? Того себя, который отчаянно боролся со здравым смыслом и всеми разумными доводами и настойчиво представлял себе эти руки и губы, глаза, вспоминая, как еще с утра он порхал взглядом по этим красивым и правильным чертам глазами, прикасаясь к ним, скользил по теплой и живой коже и был жив сам... Там. Рядом с ним.
Дария молча смотрела на этот акт самоубийства, отражающийся в его глазах. А что она могла поделать? Разве сердцу, рвущемуся с цепи, можно было приказать, чего желать? Кажется, Билл действительно делал свой выбор, как и она когда-то. В данной ситуации оставалось лишь надеяться, что его решение поведет его по правильной дорожке со счастливым концом. Хотя бы на те пару дней, что Вильгельму, по ее подсчетам, осталось провести с мальчишкой.
-Все запущено, малыш, – она перебросила свою руку через плечо Билла. – Очень. Поздравляю тебя, Пиноккио. Ты становишься настоящим мальчиком! И никто тебе не пообещает, что это будет легко.
Билл вытер предательские и непрошеные соленые дорожки, бегущие по его щекам, не обращая внимания на эту шпильку.
- Самое поганое, что я волнуюсь за него, когда меня нет рядом. Что мне делать теперь? Я не смогу вернуться. Я не помню дорогу и не знаю даже, где я.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |