Во-вторых, сама стратегия модернизации была выбрана неверно. Вместо всемерного поощрения российских наукоемких технологий, стали закупаться за рубежом продукты наукоемких производств. Это порочный путь, никого еще не приведший к успеху модернизации.
Бытует мнение, что данная стратегическая ошибка лежит в сугубо „бытовой“ области - всегда приятнее и выгоднее для представителей руководства „работать в делегациях“, чем заниматься собственной промышленностью.
Однако по нашему мнению причина гораздо глубже. Стойкое „нутряное“ неприятие нашей науки и инженерии со стороны партийной верхушки и ее партийно-гуманитарной околонаучной обслуги, начавшееся еще с 17-го года.
Модернизация с опорой на собственные силы неизбежно повышает роль в обществе отечественных научно-технических кадров, чего бездарные гуманитарии от КПСС всегда боялись, и если и шли на это, то со страшным скрипом и только под давлением обстоятельств.
В этой связи припоминается презрительный афоризм по поводу премьера Рыжкова, который в 87-89 годах бродил в кругах близких нашей экономической „элите“ - „Инженер в премьерах - это бедствие“. В 92 мы на собственной шкуре узнали действительное бедствие, когда в премьерах оказался политэконом от КПСС. Итак, модернизация („ускорение“) потерпела неудачу, однако „перестройка“, лишенная после краха „ускорения“ реального смысла, продолжалась как сугубо политическое, надстроечное действо.
В результате подобного перекоса, к руководству процессом реформ пришел слой правящей верхушки, политическая карьера которого была связана с демонтажем как таковым существующей системы, и в частности СССР. Данный демонтаж не выступал как средство для облегчения модернизации, но как средство захвата и удержания власти.
Заметим, что это было бы невозможно, если бы не существовало бы объективных предпосылок данного процесса. Россия не была заинтересована в существовавшем варианте СССР, он не позволял ей начать модернизацию. Республики не были заинтересованы в другом варианте СССР, когда надо было бы начать оправдывать вложенные в них инвестиции, а попросту отдавать долги. Отсюда, кстати их дружный вопль об их мнимом грабеже центром.
Итак, СССР был разрушен, а Россия оказалась еще дальше от возможности решить проблемы модернизации, чем в начале 80-х годов, ибо за это время инфраструктура еще более расшаталась, богатые месторождения, разведанные и освоенные в 70-х годах, еще более истощились, оборудование предприятий еще более устарело.
К этому следует добавить потери, связанные с влиянием разрыва хозяйственных связей вследствие развала СССР. Хотя данную причину зачастую очень сильно выпячивают. Это может и имеет смысл, но не для России. Гораздо важнее общее истощение экономики вследствие затягивания неотложных мер по модернизации и развитию инфраструктуры в течение 80-х годов.
Пришедшим к власти кругам, которые „всплыли“ уже на холостом ходу перестройки и сделали карьеру на разрушении СССР, было нелогично с политической точки зрения, и невозможно практически, выставлять модернизацию России в качестве своей цели.
В этой ситуации был провозглашен, причем довольно открыто (что делает честь существующему режиму) курс на превращение России в сырьевой придаток Запада.
Необходимо отметить, что сама по себе сырьевая направленность экономики отнюдь не является априорным грехом. Здесь следует отметить только следующий момент. Ни одно государство в XX веке, которое реально имело возможность сделать выбор, не выбирало сырьевой путь развития.
Это является частным проявлением более общей тенденции. В международном разделении труда, государства-лидеры стремятся занять „верхние“ места. Иными словами те, кто это может, развивает у себя наукоемкие перерабатывающие, малоотходные производства. При этом отказываются не только от чисто добывающих отраслей, но и от металлургии, иногда даже тяжелого машиностроения.
Наиболее яркий пример этой тенденции - Япония, которая намеренно свернула у себя весьма развитую металлургию на последнем этапе своей модернизации.
Упомянутые отрасли стараются передислоцировать в слаборазвитые государства. Иногда туда же передислоцируют и конвейерные, сборочные производства, которые связаны с монотонным, непристижным трудом. Однако никто не передает своим слаборазвитым партнерам ни науку, ни аэрокосмическую индустрию и т.п.
В самом общем виде объяснения такой стратегии достаточно очевидны. Государства, развивающие технотронные отрасли, оставляют у себя все знания, полученные в результате развития и функционирования современных производств. Иными словами, собственностью этих государств остается все „ноу-хау“. Элементом высоких технологий является развитая транспортная, информационная и социальная инфраструктура. Она тоже оплачивается потребителем конечной продукции, в том числе и из слаборазвитых стран, но остается в государствах-лидерах. Эти же государства сохраняют свои ресурсы и высокое качество окружающей среды.
Сырьевые же государства остаются в итоге без своих ресурсов, с истощенной природой, с инфраструктурой, развитой в минимально необходимом для обеспечения добычи, объеме, без своего „ноу-хау“, с парком стремительно устаревающего оборудования.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 15 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |