– Не такое уж оно и доброе, – буркнул Этьен, однако его грубость ничуть не смутила юношу. Идя сюда, Эрик приготовился к самому худшему. Единственное, на что он надеялся, – что граф де Фийе не убьет его прежде, чем он расскажет о цели своего визита. Хотя, кто знает…
Эрик вежливо улыбнулся.
– Я приношу самые искренние свои извинения за то, что посмел побеспокоить вас. Однако произошедшее вчера между вами и его величеством, заставило меня придти к вам.
– Зачем? – холодно осведомился Этьен, сверля юношу неприязненным взглядом.
– Я хочу, чтобы вы и его величество помирились, забыли обиды, нанесенные друг другу вольно или невольно, – пояснил Эрик мягко.
– Удивительно трогательная забота для человека, из-за которого мы с ним поссорились, – едко заметил граф.
– Как бы вы ни относились ко мне, это не повод ссориться с его величеством, – пожал плечами Эрик, пытаясь не обращать внимания на злость, просто исходившую от графа де Фийе. К счастью, Эрик отлично понимал его чувства. – Ни он, ни вы не заслуживаете этого… Для чего вы затеяли эту глупую распрю?
– Причина этой распри – вы! – сухо отозвался Этьен. – Он готов был убить меня вчера только потому, что я посмел дурно отозваться о вас.
– Ваша милость, вы не должны злиться на него, – улыбнулся Эрик. – Ну, подумайте сами, было бы весьма глупо злиться на его величество, если бы он вдруг заболел. Вы могли бы ненавидеть его болезнь, но не его самого, разве не так?
Этьен пожал плечами, признавая доводы юноши разумными и убедительными.
– Вы правы, – неохотно ответил он. – Но я не могу понять одного: зачем ВАМ это надо? Зачем ВЫ хотите помирить нас? – спросил он. – Вам было бы спокойнее, если бы король изгнал меня из Монкье. Признаю, что вам легко этого добиться. Винсент боготворит вас и достаточно одного вашего слова…
Эрик вздохнул.
– Неужели вы настолько ослеплены своей ненавистью, что не понимаете даже таких простых вещей? Поверьте, я не испытываю к вам ненависти, и ваше присутствие в Монкье не может вызывать у меня каких-либо неприятных чувств. Я не собираюсь плести против вас интриги. Я не стал бы сеять вражду между вами и его величеством никогда. Даже если бы меня тяготило ваше неприязненное отношение и ничто не удерживало бы меня в Монкье, я просто вернулся бы в Алькамо.
– А вас что-то удерживает? – прищурив глаза и пристально глядя на юношу, поинтересовался граф де Фийе.
Эрик выдержал его взгляд с завидным спокойствием.
– Да, удерживает. Я люблю его величество и для меня невыносима даже мысль о разлуке с ним. Я знаю, что и он любит меня, но я так же знаю и другое – вас он тоже любит. И я не хочу, чтобы он страдал, а это неизбежно, если разлучить его с вами, и вы сами знаете это. Вы и он – одна душа, заключенная в двух разных телах, но ведь невозможно разорвать душу пополам. Он не переживет расставание с вами, ваша милость…
– Нет, – возразил Этьен скрепя сердце, – он не переживет расставание с вами.
Юноша улыбнулся со снисходительностью взрослого, вынужденного объяснять ребенку очевидные вещи, его взгляд был достаточно красноречив, и Этьен понял его без слов.
– Я тоже думал, что он преувеличивает, – произнес он тихо. – Но теперь я верю, что он не шутит. Он очень любит вас.
– Мы говорим сейчас о вас, ваша милость, – мягко напомнил Эрик. – О вас и о короле. Я не хочу, чтобы из-за глупой ссоры ваша дружба умерла.
– Боюсь, он не захочет слушать меня после всего, что я наговорил ему вчера, – вздохнул Этьен.
– Захочет, – улыбнулся Эрик. – Он, как и вы, сожалеет о том, что погорячился. Думаю, вам сейчас нужно пойти к нему. Когда я уходил, государь еще спал. Возможно, он еще не успел проснуться, и тогда вы будете первым, кого он увидит, открыв глаза.
Этьен усмехнулся.
– Думаю, он хотел бы увидеть первым совсем другое лицо.
Эрик засмеялся.
– Скажите, что я прислал вас вместо себя, а сам ушел спать. Все-таки я всю ночь провел в пути… Надеюсь, подобная замена его устроит.
* * *
Действительно, Этьен был первым, кого увидел король, распахнув глаза.
– Где Эрик? – спросил он. Страх, прозвучавший в осевшем со сна голосе друга, позабавил Этьена, но он не подал и вида.
– Твой мальчик прислал меня вместо себя, сказав, что тебя может устроить такая замена, – присаживаясь на край постели, отозвался Этьен, – а сам ушел спать. Кажется, сначала дорога, а потом и ты утомили его…
Король засмеялся и сел. Взгляды двух друзей скрестились, за считанные мгновения перед их мысленными взорами пронеслись все двадцать пять лет их любви и дружбы.
Винсент протянул руку и провел кончиками пальцев по напряженной щеке друга.
– Да-а, – протянул он ласково, – ну и натворили же мы с тобой вчера…
Этьен закусил губу, борясь с подступившим к горлу комком. Рука короля скользнула по плечу друга и переместилась на его спину.
– Ты помнишь, – тихо спросил Винсент, – как это было у нас с тобой в первый раз?
– Да, – так же тихо ответил Этьен, – помню так, словно это было вчера.
Король притянул друга к себе и поцеловал в губы. Этьен неуверенно ответил на его поцелуй, ощущая себя странно. Это был страстный поцелуй, жадный и ненасытный, но вместе с тем нежный и трепетный. Это была страсть, но без самой страсти. Этьен не знал, как объяснить самому себе, что он чувствовал, целуясь с первым мужчиной своей жизни. Это не было желание в чистом виде, но вместе с тем это было желание, мощное и глубокое. Несколько мгновений они, забыв обо всем на свете, жадно целовались и ласкали друг друга, став опять четырнадцатилетними юнцами, открывавшими для себя волшебный мир наслаждения и чувственности. Опомнились они только тогда, когда полураздетый Этьен уже лежал в постели рядом с обнаженным королем. Взглянув друг на друга все еще затуманенными страстью глазами, друзья расхохотались.
– Твой мальчик слишком умен для сына садовника, – заявил Этьен, несколько успокоившись.
Винсент вопросительно взглянул на друга, и тот со снисходительной усмешкой пояснил:
– Он нарочно прислал меня к тебе, пока ты такой тепленький и довольный… Могу поспорить, он предвидел, что мы с тобой окажемся в постели.
Винсент опустил глаза.
– Странно, что этот мальчик обладает умом, какого нет у многих моих советников, даже вместе взятых, – в голосе короля прозвучала гордость, и Этьен улыбнулся.
– Готье тоже говорил мне об этом. Он уверен, что Эрик один может заменить целую армию твоих советников.
– Я бы выполнял все советы и пожелания такого советника, – улыбнулся и Винсент, – но он не желает вмешиваться в мои дела, утверждая, что только король может принимать решения.
– Согласись, это весьма разумно с его стороны, – произнес Этьен. – Даже я не могу не признать, что его поведение в этом отношении безупречно.
– Мне очень больно от того, что ты ненавидишь его, – сказал король с горечью. – Поверь, он этого не заслуживает. Он просто ангел. Я рассказал ему о том нашем разговоре… когда я сказал, что хотел бы, чтобы Эрик был для меня первым и единственным…
Этьен помрачнел. Тот разговор занозой засел в его сердце, и он не мог забыть его.
– Эрик сказал мне, что я дурак, – продолжал Винсент, кусая губы.
– Он так и сказал?! – изумился Этьен.
Винсент покачал головой.
– Не совсем, но смысл его слов сводился именно к этому. Эрик заставил меня все, что было между мной и тобой, вспомнить, и я понял – легко сожалеть о том, что не помнишь. А когда все это всплыло в моей памяти… твое тело, твои руки, твои губы и наша юность… наша неопытность, – король улыбнулся. – Помнишь, как в самый первый раз мы сначала даже не могли сообразить, что нам делать с двумя нашими торчащими… орудиями, – они вновь расхохотались, вспомнив свою тогдашнюю беспомощность. – И как потом мы придумывали все новые и новые способы получения наслаждения… Нами руководила любовь, и сожалеть о ней нельзя, ибо это было прекраснейшее чувство. Поверь, Этьен, я ничуть не жалею о том, что было между нами, напротив, я благодарен судьбе за то, что она подарила мне тебя.
Этьен взглянул в янтарные глаза короля и прочел в них бесконечную нежность и искреннюю любовь.
– Винсент, мне было так обидно услышать от тебя, что ты стыдишься того, что было между нами, – тихо произнес Этьен. – И я мог винить в этом только одного человека. Я возненавидел его.
– В этом и моя вина. Я не должен был говорить тебе эти ужасные слова, – обнимая друга, сказал Винсент. – Но я был так напуган… Я мог думать только о том, что не понравлюсь ему, и он скажет мне «нет». Я не смог бы жить без него. Я никого так не любил. Моя любовь к тебе – ровная, глубокая и надежная. Моя любовь к Александру – нежная и страстная. Но Эрик… Любовь к нему – неугасимое пламя, сжигающее меня. Эта любовь – страсть и нежность, усиленные тысячекратно. Мне иногда становится страшно от того, как сильно я люблю его. Мне кажется, я смог бы жить без еды, без воды, без солнца, без воздуха, но без него – нет! Если он уйдет от меня, я умру.
– Да, я это уже понял, – отозвался Этьен мягко. – Как странно, что тебя так пленил сын простого садовника, мальчишка-простолюдин, в прелестной головке которого мозгов больше, чем у любого его сверстника-дворянина. Наверное, он и вправду ангел, спустившийся с небес.
Винсент схватил друга за руку.
– Прошу тебя, Этьен, постарайся принять его в свое сердце. Он вполне достоин твоей любви и уважения, несмотря на то, что он – сын простого садовника.
Этьен склонил голову и поцеловал руку короля.
– Клянусь, я сделаю все, чтобы увидеть его достоинства и постараюсь полюбить его…
* * *
Прошло несколько недель. Ничто больше не омрачало отношений между королем и его лучшим другом. Этьен действительно старался примириться с присутствием Эрика в жизни Винсента, хотя внешне в их отношениях тоже ничего не изменилось.
Король по-прежнему боготворил Эрика и больше всего на свете боялся, что юноше наскучат и он сам, и дворцовая жизнь, и тогда Эрик покинет его. Даже мысль об этом заставляла его сердце замирать от ужаса. Страх стал неотвязным спутником Винсента, и он делал все, чтобы только Эрик не скучал. Музыканты, артисты, менестрели, философы, поэты и художники сменяли друг друга с такой скоростью, что у Эрика порою в глазах рябило от обилия новых лиц и впечатлений, но он понимал, что король делает все это только для него, и был благодарен ему.
Однажды, когда Эрик, стоя на балконе второго этажа, с интересом наблюдал за выступлением бродячих акробатов, Винсент, все утро занимавшийся делами, подошел к нему почти неслышно и, обвив руками тонкую талию, прижался губами к виску, чтобы вдохнуть самый родной и самый любимый запах на свете – запах Эрика. Юноша слегка вздрогнул от неожиданности и, повернув голову, взглянул на короля. Тот поцеловал юношу в уголок рта и спросил тихо:
– Тебе нравится?
– Да, – Эрик бросил быстрый взгляд на акробатов, уже заканчивающих свое выступление, и улыбнулся. – Они прекрасны.
– Если ты хочешь, я задержу их в Монкье, и они буду развлекать тебя столько, сколько ты пожелаешь, – предложил король, не выпуская Эрика из своих объятий. Он так соскучился по ощущению любимого тела в своих руках, что просто не мог поверить, что испытывает его вновь.
– Нет, не хочу, – отозвался Эрик, – они свободны, как птицы, и вольны в своих поступках. Они могут уйти, куда хотят и когда хотят.
Сердце Винсента сжалось от боли. В словах Эрика, в его задумчивом голосе королю почудился намек на стесненное положение, в котором оказался юноша, лишенный выбора, лишенный свободы.
– Ты тоже волен в своих поступках, – поспешно сказал Винсент, – и можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Никто не имеет в этой стране такой власти, как ты, любимый.
– Ваше величество… – смущенно начал юноша, но в этот момент король опустился к его ногам и, обняв его колени, вжался в них горящим лицом.
– Перед тобой нет величества, Эрик, – проговорил он глухо. – У твоих ног – твой любовник, готовый на все ради тебя и твоей любви. Чтобы удержать тебя, я пойду на что угодно, любимый… Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя… а у меня не хватает слов, чтобы выразить свои чувства. Но я люблю тебя… безумно люблю тебя…
– Ваше величество, прошу вас, встаньте, – Эрик наклонился, чтобы поднять короля, но тот, схватив юношу за руки, вскинул на него глаза, в которых застыло отчаяние пополам с любовью.
– Скажи, что ты не бросишь меня, – взмолился он.
– Конечно, нет, сир, – укоризненно качая головой, отозвался Эрик. – Но разве я не говорил вам этого раньше? – он поднял короля с колен и, обвив его шею руками, прижался к нему всем телом. – Зачем вы заставляете меня повторять одно и то же, как будто мое отношение к вам – флюгер, подвластный переменчивому ветру?.. Я уже говорил вам, что не покину вас, пока вы сами этого не захотите. А поскольку вы утверждаете, что не захотите этого никогда, я останусь с вами до конца своей жизни.
Винсент сжал юношу в объятиях.
– Ты только не бросай меня! – простонал он. – Ты можешь делать все, что угодно, только не бросай меня. Если тебе кто-то понравится… если ты увлечешься кем-то, захочешь изведать что-то новое – пожалуйста! Я не буду против… Я согласен быть одним из многих для тебя, только чтобы быть с тобой. На любых условиях. Я сам приведу в твою постель любого, на ком ты остановишь свой взгляд… только не бросай меня… – он осыпал лицо Эрика поцелуями, не в силах справиться с волнением и страхом. Он не мог потерять Эрика. Не мог.
Эрик, чувствуя, что король теряет голову от отчаяния, отстранился и, взяв его лицо в свои руки, заглянул в янтарные глаза.
– Что вы говорите, сир? Что за ерунда лезет в вашу венценосную голову? Кого вы собираетесь приводить в мою постель?.. Я надоел вам, быть может? Вы разлюбили меня?
– Что ты говоришь? – испуганно проговорил король. – Я люблю тебя больше жизни, больше всего на свете. Но я безумно боюсь потерять тебя.
– И потому вы предлагаете мне заниматься любовью со всеми подряд? – изумлению Эрика не было предела. – По-вашему, это нормально для влюбленного?
– Я не знаю, Эрик… – растерянно глядя на юношу, отозвался Винсент. – Я просто безумно боюсь, что ты бросишь меня. Страшнее этого для меня ничего не может быть. Я ужасно боюсь, что скоро наскучу тебе. Я совсем не умею развлекать тебя. Когда я с тобой, я могу говорить только о том, как сильно я люблю тебя, хотя я и понимаю, как должно быть скучно выслушивать это изо дня в день…
– Ну что вы говорите, ваше величество?! – вскричал Эрик. – Я совсем не скучаю с вами. Да и как могут наскучить слова любви, если это прекраснейшая музыка, и ничто не может сравниться с ней?..
Король с робкой надеждой заглянул в глаза юноши, но так и не осмелился задать вопрос, который мучил его уже почти три месяца, со дня их самой первой встречи – любит ли его Эрик? Он никогда не задавал этот вопрос своему фавориту, страшась услышать «нет». Винсент считал, что Эрик его не любит, однако надежда на чудо жила в его душе. Слово «нет» уничтожило бы эту надежду, и король довольствовался тем, что имел.
ГЛАВА 21
читать дальше
Получив обещание с отца и сына де Гийнн о том, что те никогда не раскроют королю тайну его происхождения, Эрик успокоился. Однако он совсем не ожидал, что его тайну королю может открыть кое-кто другой…
Они были втроем в кабинете короля – Винсент, его лучший друг и Эрик. Юноша, забравшись с ногами в резное кресло, читал книгу, стараясь не прислушиваться к разговору короля со своим первым советником, что-то бурно обсуждавшими над картой, разложенной на столе. Отрывки слов, доносившиеся до Эрика, свидетельствовали о том, что речь друзья вели о притязаниях Льговейи на одну из пограничных провинций Эльмайры – Вьенн.
Вошедший слуга прервал не совсем мирную беседу короля с графом де Фийе.
– Барон де Пуссен просит аудиенции вашего величества, – почтительно доложил он.
– Рене?.. – слегка удивленно отозвался король, бросив быстрый взгляд на Эрика. – Его давно не было видно. Интересно, что ему нужно?
Юноша пожал плечами. Он знал, что Рене послушал его совета и уехал на какое-то время из Монкье, но не стал что-либо объяснять королю. Винсент ласково улыбнулся Эрику и повернулся к слуге.
– Что ж, просите его, – сказал он, и слуга исчез за дверью. Через несколько мгновений в кабинет вошел Рене. Он выглядел не лучшим образом, и сам догадывался об этом. Да, три месяца назад он и впрямь последовал совету Эрика и уехал в свой родовой замок, прихватив с собой очаровательного мальчика. Однако забыть Эрика ему так и не удалось. И тогда он решился на отчаянный шаг.
Почтительно поклонившись королю, барон де Пуссен взглянул на Эрика, словно заранее прося прощения за то, что собирался сделать, и перевел глаза на короля.
– Что привело вас ко мне, барон? – поинтересовался Винсент, от которого не ускользнуло столь пристальное внимание посетителя к его фавориту.
– Ваше величество, – проговорил Рене, – я догадываюсь, что мои слова причинят вам боль, но считаю, вы должны знать правду о своем фаворите. Вы имеете право знать правду.
– Правду о моем фаворите? – повторил король, слегка побледнев. – О чем это вы ведете речь, барон де Пуссен?
Рене вновь взглянул на Эрика и торопливо заговорил, боясь, что его решимость угаснет под укоризненным взором серебристых глаз, устремленных на него.
– Я знаю, сир, вы просто ослеплены красотой этого недостойного юноши, и я должен открыть вам глаза, раскрыть вам его подлинную сущность. Я хочу, чтобы вы поняли, что он – просто мелкий и низкий обманщик, вскруживший вам голову, чтобы добиться своего.
– О ком вы говорите, Рене? – медленно произнес король, холодея от поднимающегося из глубины его души ужаса. – Не осмеливаетесь ли вы называть обманщиком мсье Д’Эркье?
– Именно! – воскликнул Рене. – Тем более что он никакой не мсье Д’Эркье, и его отец вовсе не граф, а простой садовник. И обманул вас этот мальчишка только для того, чтобы спасти от смертной казни своего любовника.
– Рене, зачем тебе это? – спросил Эрик тихо. Он был бледен, но держался достаточно спокойно, чего нельзя было сказать о короле, едва сдерживавшем себя, чтобы не броситься к Эрику и не осыпать его поцелуями, уверяя возлюбленного в том, что ему совершенно нет никакого дела ни до того, кем был его отец, ни до того, для чего он появился в Монкье. Король и сам не знал, какая сила удержала его на месте, но он чувствовал, что его страстный порыв не привел бы ни к чему хорошему. В серебристых глазах Эрика застыл лед отчаяния, и юноша не поверил бы сейчас ничему и никому.
– Я люблю тебя, – пробормотал Рене, пожирая юношу жадным взглядом. – И хочу, чтобы ты вернулся ко мне.
– Неужели ты думаешь, что я мог бы вернуться к тебе после того, что ты сейчас сделал? – холодно поинтересовался Эрик.
– Почему бы и нет?.. Ведь ты не любишь нашего государя… ты сам говорил, тебе все равно, с кем спать, поскольку ты любишь только Мориса де Гийнн.
– Ты просто дурак, – вздохнул Эрик.
Король растерянно смотрел на юношу, столь безраздельно владевшего его сердцем. Он чувствовал, как рушится его светлый мир, и изнывал от собственного бессилия. Он ничего не мог изменить, ничего не мог сказать – смертельный ужас охватил его. Неожиданно его настигло ошеломляющее чувство потери. Нет, Эрик все еще был здесь, в комнате, с ним, но Винсент вдруг просто физически ощутил, как тот уходит, отдаляется от него. Сердце мгновенно заледенело, и он смог выдавить только едва слышное:
– Эрик…
Юноша метнул на него смятенный взгляд и стремительно вылетел из комнаты.
Сердце Винсента сорвалось и рухнуло в черную кипящую бездну. Одна только мысль билась в его мозгу – удержать Эрика. Любой ценой удержать его рядом с собой. Пусть он не любит, пусть все было обманом, Винсент выдержит все. Все, если только Эрик будет рядом.
Винсент хотел броситься вслед за возлюбленным, однако был остановлен предостерегающим жестом Этьена.
– Я остановлю его, – произнес граф де Фийе и, прежде чем выйти из комнаты, бросил выразительный взгляд на друга. Тот понял его без слов и медленно повернулся к барону де Пуссен.
– Что я сделал вам, барон? Неужели я был недостаточно добр по отношению к вам?! – его слова тяжелыми каплями падали в зловещей тишине. – Неужели так трудно было смириться с тем, что я счастлив?.. Бог мой, Рене, за что?! За что вы так жестоко мстите мне?
– Но, ваше величество… – пробормотал Рене, растерянно глядя на короля. Он не ожидал, что тот именно так воспримет его рассказ. – Я только хотел…
– Не лгите мне, Рене! – сурово перебил его король. – Вы хотели разрушить мое счастье, и горе вам, если только это удалось. Если Эрик покинет меня, вам не жить!
– Но, сир… – испуганно пролепетал барон, глядя в пылающие холодной яростью глаза повелителя Эльмайры.
– Неужели вы думаете, барон, что я не знал, – сказал Винсент жестко, – что он не любит меня? Что я не знал, что Эрик – сын садовника? Не знал, что он появился в Монкье, только чтобы спасти Шарля де Гийнн? Просто это ничего не меняет. Своим появлением здесь он сделал меня счастливым. Я люблю его. И мне не нужен никто, кроме него.
– Простите, ваше величество, – смиренно отозвался Рене, преклоняя колени. – Я не думал… не хотел причинить вам боль. Просто Эрик… его невозможно забыть. И я лелеял в душе надежду на то, что узнав о нем правду, вы прогоните его, а я… я предложил бы ему себя. Я тоже люблю его и хочу, чтобы он был со мной…
– Я никогда не прогоню его, Рене, – произнес Винсент с печальной усмешкой. – Я не могу прогнать свое сердце и свою душу. Он для меня – все. А вы… – голос короля вновь заледенел. – Надеюсь, я больше никогда не увижу вас в Монкье, барон де Пуссен…
* * *
Этьен не смог догнать юношу раньше, чем тот достиг своих покоев. Он вошел в комнату и увидел, что Эрик стоит у окна, глядя в высокое темно-синее небо. Этьен помедлил несколько мгновений, против собственной воли любуясь изящной фигуркой, казавшейся призрачной в лучах заходящего солнца, потом кашлянул, привлекая внимание юноши, и тот резко развернулся. Увидев графа де Фийе, Эрик опустил глаза и, кусая губы, проговорил:
– Да-да, я иду… Сейчас, только соберусь с духом. Прошу вас, граф, еще чуть-чуть…
Этьен заметил слезы в глубине серебристых глаз и вдруг с необыкновенной ясностью понял, что уже давно не испытывает к этому прелестному мальчику ненависти. Он и сам не заметил, как это случилось. Исподволь наблюдая за юношей, Этьен увидел то, что было скрыто от влюбленных, а потому слепых, глаз короля – любовь Эрика к Винсенту. Граф де Фийе сумел разглядеть в глазах юноши нежность и страсть, обращенные только к его другу. К тому же Этьен видел, как счастлив Винсент с Эриком, как светится радостью лицо короля, когда его обворожительный фаворит входит в комнату, как старается его друг прикоснуться к юноше всякий раз, когда оказывается поблизости – просто, чтобы почувствовать его, ощутить его близость. С течением дней графу де Фийе все труднее стало изображать не только ненависть, но и неприязнь, которые он давно не испытывал. А сейчас, видя, насколько юноша расстроен глупой выходкой барона де Пуссен, Этьен просто изнывал от желания подойти к нему, обнять и сказать что-то ласковое, утешающее. Но он сдержал себя, опасаясь, что Эрик воспримет его сочувствие как насмешку.
– Эрик… – произнес Этьен мягко, – не принимайте так близко к сердцу слова Рене.
– Не верю своим ушам, – удивленно взглянув на него, сказал Эрик, – в вашем голосе звучит сочувствие, или мне это только кажется?..
– Вам кажется, что это сочувствие, – усмехнулся Этьен. – На самом деле я жутко вам завидую.
– Неужели вы никогда не будете испытывать ко мне нормальных человеческих чувств? – молвил юноша с досадой. – Впрочем, теперь уже вряд ли, – мрачно добавил он, отводя глаза.
– Напротив, – проговорил Этьен. – Только теперь, когда все раскрылось, я начинаю думать, что смог бы, пожалуй, полюбить вас.
– Но уже слишком поздно, правда? – в серебристых глазах, обращенных к Этьену, застыла боль. – Поверьте, я не хотел, чтобы правда открылась. И не потому, что боялся наказания за свою ложь. Я люблю его, граф. Понимаете, я очень люблю его. И боюсь потерять. Я не хотел этого. Не хотел влюбляться в него. Я только хотел спасти Шарля. Но иногда случаются вещи, которые нам неподвластны… Я знаю, то, что я сделал, непростительно, и я приму любое наказание, какое ему будет угодно назначить мне. За все нужно платить, и я готов платить, даже если эти три месяца счастья бесценны. Наверное, я не должен говорить все это вам, граф… Я знаю, как вы ненавидите меня…
– Вы ошибаетесь, Эрик, – перебил его Этьен. – Я уже давно не испытываю к вам ненависти, – он поймал недоверчивый взгляд юноши и усмехнулся. – Да, конечно, я сделал все, чтобы уверить вас в обратном, но, как вы и сказали, иногда случаются вещи, нам неподвластные. То, как вы помирили нас с Винсентом, когда между нами, казалось, все было кончено, изменило многое в моем отношении к вам. Я хотел ненавидеть вас, я чувствовал, что вы обманываете Винсента, но потом я увидел, что вы любите его, и все остальное потеряло для меня значение.
Эрик улыбнулся.
– Его нельзя не любить, и вы знаете это не хуже меня.
– Да, знаю, – кивнул Этьен. – Но многих ваших предшественников привлекала в нем только корона на его голове, и они забывали, что и у него есть сердце, которое любит и страдает так же, как и сердца остальных людей.
– Я тоже заставил его страдать, – опустив глаза, сказал юноша. – Теперь он ни за что не поверит в мою любовь к нему. Любые мои слова будут восприняты им как попытка обелить себя… Не думайте, граф, что я не осознаю свою вину. То, что я убежал из его кабинета… это было глупо. Недостойно. Я понимаю. Но я должен был взять себя в руки, чтобы не разрыдаться у него на глазах, чтобы он не подумал, что я хочу разжалобить его, дабы смягчить положенное мне наказание…
– Эрик, поверьте, вы заблуждаетесь относительно чувств Винсента, – улыбнулся Этьен. – И вы убедитесь в этом очень скоро.
– Да, я готов, – кивнув, отозвался Эрик почти спокойно, и взгляд его серебристых глаз был открытым и чистым, и только в их прозрачной глубине по-прежнему таилась боль. У Этьена сжалось сердце. Он не удержался и, сделав шаг вперед, порывисто обнял юношу, крепко прижимая к себе.
– Какой же вы еще ребенок, Эрик, – произнес Этьен мягко.
Эрик осторожно отстранился и растерянно посмотрел на графа де Фийе. Тот вновь улыбнулся.
– Иногда я забываю о том, что вам всего семнадцать, а иногда… вот как сейчас… мне кажется, что вы просто беззащитное дитя.
Эрик улыбнулся ему в ответ.
– Никогда не думал, что вы измените свое отношение ко мне, граф. Мне очень жаль, что это случилось так поздно…
– Не поздно, уверяю вас, Эрик, – Этьен положил руку на плечо юноши. – И я скажу вам еще кое-что, а потом мы вернемся к Винсенту, а то он там уже сходит с ума…
– …от ярости, – вставил Эрик со вздохом.
– От страха потерять вас, – поправил юношу Этьен. – И знаете, что я хочу сказать: я тоже боюсь, что вы покинете его. Без вас его жизнь потеряет всякий смысл.
– О чем вы говорите? – изумился Эрик. – После того, что случилось, он должен казнить меня. Я предал его доверие, и я готов понести заслуженное наказание, – решительно проговорил юноша, направляясь к двери.
– Ну-ну, – улыбнулся Этьен, глядя ему вслед. – Ну-ну…
* * *
Эрик медленно вошел в кабинет короля. Тот сидел в кресле, обхватив голову руками, и весь вид его выражал одно только безграничное отчаяние. Услышав звук открываемой двери, король поднял голову и, вскочив, уже хотел было кинуться к юноше, чтобы обнять его, прижать к себе и сказать, что ничто на свете не имеет для него значения, кроме самого Эрика, но… споткнулся о ледяное спокойствие, струившееся из серебристых глаз любимого.
– Эрик… – выдавил он осевшим от волнения голосом.
Эрик, стараясь сохранить спокойствие и выдержку, преклонил колени и, низко опустив голову, произнес:
– Я знаю, мне нет никакого оправдания, сир, и я даже не надеюсь, что вы сможете простить меня.
Винсент, с отчаянием глядя на коленопреклоненного юношу, выдавил:
– Ты хотел помочь любимому человеку, и это вполне оправдывает тебя. Ради любимого можно пойти на все.
Эрик вскинул голову и изумленно посмотрел на короля, а тот бросился к юноше и, легко подняв его с колен, прижал к себе.
– По крайней мере, – глухо проговорил он, целуя волосы любимого, – я для тебя пойду на все.
– И вы готовы простить меня? – ошеломленно спросил Эрик, не смея ответить на объятия короля.
– Я не могу прощать или не прощать тебя, мой ангел, – отозвался Винсент, стискивая Эрика все сильнее, – потому что в тебе, только в тебе одном заключен весь смысл моей жизни. Я люблю тебя.
– Ваше величество, – Эрик сделал попытку высвободиться из рук короля, однако тот не позволил ему это сделать. Винсенту казалось, что стоит ему только немного ослабить свои объятия, и Эрик тут же исчезнет. – Ваше величество, – повторил юноша, смиряясь, – как вы можете продолжать любить меня после всего, что сейчас узнали?..
– Не знаю, – признался Винсент, вдыхая запах любимых волос. – Я просто люблю тебя… Эти три месяца были самыми счастливыми в моей жизни. Но я… – Винсент слегка отстранился, чтобы заглянуть в растерянное и смущенное лицо своего фаворита, – должен признаться тебе кое в чем… Эрик, еще до появления Рене я знал, что ты – сын садовника и что ты не любишь меня. Я знаю это с того дня, как помиловал Шарля де Гийнн. Но это не имеет значения, – быстро произнес он, видя, что Эрик открыл рот, чтобы что-то сказать. – Пусть ты не любишь меня, моей любви хватит на нас двоих…
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 35 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |