* * *
Потом они занимались любовью, и Рене, казалось бы, уже достаточно взрослый и весьма опытный мужчина, чувствовал себя сущим ребенком в сравнении с этим прелестным семнадцатилетним мальчиком. До Эрика у Рене было немало романов, его сексуальная жизнь всегда была достаточно интенсивной, а его любовники были юношами горячими и сладострастными. Но Эрик… С этим мальчиком все было иначе. Ему не нужно было набираться опыта или учиться чему бы то ни было. Чувственность и страстность его натуры были врожденными. Казалось, его тело живет собственной жизнью, независимо от разума и сердца. Руки юноши, словно крылья бабочки, едва уловимо касались тела Рене, однако эти легкие, почти неосязаемые прикосновения зажигали жаркое пламя в душе мужчины, заставляли кровь бежать быстрее по жилам. Он никогда прежде не испытывал ничего подобного, и от этого ему становилось только больнее. Рене не мог примириться с мыслью, что должен, только что познав величайшее в своей жизни наслаждение, потерять этого божественного мальчика.
– Зачем ты это сделал? – спросил он у Эрика, когда тот, уютно устроившись на его плече, утомленно закрыл глаза.
– Сделал что? – слегка удивился юноша, распахивая серебристые глаза и приподнимаясь на локте.
– Зачем ты позволил мне обладать собой? – прошептал Рене, пытаясь разглядеть в полумраке лицо своего прекрасного любовника.
– Я думал, тебе понравится, – засмеялся Эрик, откидываясь на подушки. – Извини за самонадеянность.
– Это было божественно, – Рене притянул юношу к себе и нежно его поцеловал. – Ничего подобного в моей жизни прежде не было. Но я… я просто не представляю, как буду жить без тебя.
– Не думай об этом, – промолвил Эрик мягко. – Все будет хорошо. Ты забудешь меня очень скоро, и у тебя будет множество других любовников, лучше и красивее меня.
– Нет…
– Да, Рене, да.
– Нет… Ты – единственный и неповторимый. Лучше тебя никого нет и быть не может! – воскликнул Рене восторженно и горько.
– Это неправда, и ты сам знаешь это, – с улыбкой возразил Эрик.
– Правда! – пылко отозвался Рене, садясь в постели. – Ты – божественный. Я не хочу тебя терять. Умоляю, Эрик, давай оставим все, как есть.
– Что ты имеешь в виду? – юноша вновь удивленно взглянул на него.
– Останься со мной, любимый. Забудь о Шарле! Умоляю! – Рене схватил юношу за руку.
– Ты с ума сошел! – решительно выдернув свою руку, жестко проронил Эрик. – Неужели ты думаешь, что я способен предать своего друга?
– Любовника, ты хотел сказать, – в голосе Рене помимо воли прозвучала ярость. – А почему бы нет? Он-то относился к этому спокойно, если изменял тебе…
– Изменял мне? – Эрик тоже сел в постели и приблизив свое лицо к лицу Рене, заглянул в его глаза. – С кем? С тобой?..
– Да, – тихо отозвался Рене, отводя виноватый взгляд. – Мы были любовниками… почти два месяца…
– Вот видишь, – засмеялся Эрик. – Уж если Шарль, бедный несчастный Шарль, который просто с ума сходил от любви ко мне и который едва не умер от тоски, сумел забыть меня, едва вылетев из родительского гнезда… – в веселом голосе юноши промелькнула легкая горечь, и Рене поспешил его успокоить:
– Он не забыл тебя. Он только о тебе и говорил, но… – Рене запнулся.
– Но зов плоти всегда оказывается сильнее голоса разума и сердца, – усмехнулся Эрик. – Во всяком случае, отец Шарля убежден в этом.
– С моей стороны это был не просто зов плоти, – возразил Рене тихим голосом. – Я любил Шарля. Вернее, мне казалось, что я любил его, но теперь, когда я встретил тебя, все изменилось.
Эрик ласково погладил его по плечу.
– Поверь, тебе кажется, что все изменилось. На самом деле, во мне нет ничего такого, из-за чего стоит терять голову. Я такой же мальчишка, как и все, и у меня масса недостатков. А вот Шарль действительно чудесный юноша. Мне бы очень хотелось, чтобы он был счастлив.
– Мне не следовало говорить тебе о том, что мы с ним были любовниками, – виновато сказал Рене.
– Ну, – Эрик усмехнулся, – честно говоря, я с самого начала предполагал это. Мне трудно представить, чтобы человек посторонний был так сильно обеспокоен случившимся, что помчался невесть куда в надежде, что произойдет чудо, и какой-то неведомый деревенский мальчишка со светлой головой найдет выход и спасет жизнь Шарля.
Рене ошеломленно смотрел на него, потом молвил с восторгом:
– И ты еще говоришь, что в тебе нет ничего особенного…
Эрик засмеялся.
– Уверяю тебя, это правда, – потом, внезапно став серьезным, задумчиво произнес: – Клянусь небом, я совсем не понимаю, что вы все во мне находите, от чего теряете голову.
– Ты – божественный, – прошептал Рене нежно. – Ужасно завидую Шарлю.
– Совершенно напрасно. Завидовать ему не стоит, – отозвался Эрик по-прежнему задумчиво.
– Но ты любишь его! – воскликнул Рене.
Эрик усмехнулся.
– Ты уверен в этом? – и видя растерянность Рене, печально сказал: – Бедный, бедный Рене! Ты так ничего и не понял. Есть только один человек, который владеет моим сердцем, и это – не Шарль.
– Но кто тогда? – изумился Рене.
Эрик вздохнул.
– Наверное, со стороны это действительно выглядит странно, но я люблю этого человека с двенадцати лет и ради него готов на все, несмотря даже на то, что он предал нашу любовь, втолкнув меня в объятия своего сына.
– Ты говоришь… о графе де Гийнн? – еще больше изумился Рене.
– Да, именно о нем. Я люблю Мориса, люблю так же, как он любит меня. Если бы не Шарль, мы и сейчас были бы вместе.
– Но как же так? – неуверенно проговорил Рене. – Он же совсем старик… Да и потом, мне показалось, он ненавидит тебя.
Эрик поморщился.
– Морис вовсе не так стар, ему всего сорок восемь лет. Кроме того, в любви возраст не имеет значения. Что же касается его ненависти ко мне – это лишь маска, но его можно понять. Он, так же, как и ты, считает, что слишком стар для меня. Но разве возраст имеет значение там, где речь идет о чувствах? Сердце не имеет возраста.
– А как же тело? Не станешь же ты утверждать, что тело тоже не имеет возраста, – возразил Рене хмуро.
– К сожалению. Но это ничего не меняет, – произнес Эрик. – Я люблю Мориса, и никто не сможет вытеснить его из моего сердца – ни король, ни ты.
– Эрик… – начал Рене жалобно, но юноша решительно накрыл его рот своей узкой ладонью.
– Оставим этот бессмысленный разговор, Рене, – властно проговорил он. – Я не властен что-либо изменить, да и ты тоже. Давай-ка лучше спать, завтра нам предстоит тяжелый день.
ГЛАВА 4
Конечно, его появление в Монкье было подобно вспышке молнии. Сказать, что Эрик Д’Эркье произвел на всех огромное впечатление, значит, не сказать ничего. Впрочем, при дворе, где красота всегда ценилась превыше всего, юноша, являющийся живым олицетворением Совершенной Красоты, не мог остаться незамеченным. К тому же, Эрик вовсе не был пустоголовым красавчиком, не умеющим связать два слова. Его поразительная наблюдательность, логическое мышление, живой ум в сочетании с врожденным остроумием, деликатностью и потрясающей для его возраста способностью слушать, делали Эрика поистине идеальным собеседником. Прибавить к этому невероятное, просто дьявольское очарование юноши – и станет понятной необычайная популярность Эрика при дворе.
С самого первого мгновения его неизменно окружали восторженные поклонники, жаждущие завоевать его благосклонность, хоть и безрезультатно. Эрик со всеми без исключения держался ровно и сдержанно, был вежлив и доброжелателен и ни к кому не проявлял ни малейшего интереса. Абсолютное безразличие юноши к знакам внимания, которые оказывались ему, у кого-то другого могли бы признать высокомерием, однако никто не смог бы упрекнуть в заносчивости Эрика, и весь Монкье признавал его поведение безукоризненным.
Однако самым странным было то, что король Эльмайры Винсент IV не сразу заметил этого обворожительного мальчика.
Торжественный прием по случаю тридцатилетия короля начался в полдень. Рене и Эрик немного задержались и появились в Монкье, когда празднество было уже в разгаре. Желающих поздравить своего повелителя с таким знаменательным событием нашлось превеликое множество. Важные гости говорили витиеватые речи, а король откровенно томился, слушая их, и, чтобы хоть как-то развеять одолевавшую его скуку, любовался симпатичным пажом, стоявшим неподалеку от него.
Юный Луи де Сен-Мийель – невысокий темноволосый красавчик со стройной гибкой фигуркой – был, конечно же, чрезвычайно польщен вниманием короля. Как и все при дворе, Луи знал, что уже почти три месяца у короля не было официального любовника, хотя его постель отнюдь не пустовала. Юные красавцы с невероятной быстротой сменяли друг друга, и каждый из них, разумеется, лелеял мечту стать фаворитом короля Эльмайры.
Этьен Д’Альяр граф де Фийе – лучший друг и доверенное лицо короля, официально являющийся первым советником Винсента IV, тоже с нетерпением ждал, на ком же его могущественный друг остановит свой выбор. Однако в череде прелестных юных лиц не было ни одного, способного надолго задержать внимание короля. Проведя несколько ночей с понравившимся юношей, Винсент дарил ему какую-нибудь безделушку и навсегда вычеркивал из своей жизни, хотя и позволял остаться в Монкье. Редко, но случалось, что юноша умел произвести незабываемое впечатление и задержаться в спальне короля немного дольше. Однако после трагически погибшего пять лет назад Александра де Реналь почти никто из юношей не оставался фаворитом короля более полугода. Тем не менее, графу де Фийе очень не нравились метания короля от одной смазливой мордашки к другой.
Сам Этьен был человеком постоянным и никогда не ложился в постель со случайным любовником. Будучи человеком цельным и несколько замкнутым, Этьен довольно трудно сходился с людьми, но уж если привязывался к кому-то, то всерьез и надолго. Именно такой искренней и глубокой привязанностью была его любовь к королю. Они с Винсентом были ровесниками и дружили с пятилетнего возраста. Тогда Этьена, совсем маленького мальчика, внезапно лишившегося обоих родителей, привезли в Монкье. Будучи родственником короля, Этьен, конечно, мог рассчитывать на то, что Антуан V проявит заботу о нем. Но случилось так, что встреча с другим его родственником – наследным принцем – определила всю его дальнейшую жизнь. Симпатия возникла между мальчиками стихийно, с первого взгляда. Они словно узнали друг друга, встретившись после долгой разлуки, сразу же почувствовали родство и единство душ. Действительно, порою казалось, что Винсент и Этьен – не два разных человека, а один – в двух разных телах. С первого же дня их знакомства они стали неразлучны, и это не смогли изменить ни время, ни обстоятельства. Они даже спали вместе, в одной постели, и никого не удивило, что, когда их тела созрели для любви, они стали любовниками. Мальчики вместе открывали для себя чувственный мир наслаждения и страсти и сумели сохранить любовь друг к другу на долгие годы, даже когда в жизни Винсента появился Рене де Пуссен, а за ним и другие. У Этьена же после короля было всего два любовника, и последний из них – барон Дидье Д’Аллейн де Нуайе – был с ним уже более четырех лет.
Этьен просто не понимал своего ветреного друга и именно поэтому предпочитал иметь дело с одним, постоянным, фаворитом короля, тем более что иногда это бывали весьма приличные юноши. Однако, судя по взглядам, которые Винсент бросал на юного пажа, новый фаворит в ближайшее время не предвиделся. Представить этого смазливого и явно пустоголового юнца, то краснеющего, то бледнеющего под заинтересованным взглядом Винсента любовником короля более чем на неделю, Этьен при всем своем желании не мог. Его другу требовался кто-то более достойный. И тогда Этьен решил немного помочь Винсенту в выборе фаворита, тем более что у него даже имелся претендент на место в постели короля.
– Ты знаешь, – негромко проговорил он, склонившись над ухом Винсента, – вчера мне пришло письмо из Майенна.
– И? – не сводя лукавого взгляда с Луи, медленно отозвался король.
– Граф Д’Авриньи пишет, что Марк в последнее время просто бредит Монкье, – сообщил Этьен с улыбкой.
– Марк? – Винсент взглянул на друга. – Кто такой этот Марк?
– Марк Д’Авриньи, мой троюродный брат по линии матери, – сказал Этьен. – Он очень милый и красивый мальчик.
Винсент скептически усмехнулся и вновь обратил свой взор на Луи.
– А этот? – поинтересовался он с едва заметной иронией в голосе. – Посмотри, разве этот мальчик не мил и не красив?
– Знаешь, мне хотелось бы, чтобы у тебя был один, постоянный любовник, а не эти смазливые бабочки-однодневки, – сказал Этьен со вздохом. Винсент вскинул брови и с таким удивлением посмотрел на друга, что Этьен поспешил пояснить: – Когда у тебя нет фаворита, ты становишься просто невыносим, хотя сам ты это вряд ли замечаешь.
Король хмыкнул.
– Ну спасибо, мой друг.
– Прости, – Этьен пожал плечами, – но я говорю правду, и ты это знаешь.
– Возможно, – вздохнул король, – но я не в силах что-либо изменить, Этьен. Жильбер отбил у меня всякое желание заводить с кем-либо долговременную связь.
Этьен покачал головой. Жильбер Д’Орей был очаровательным во всех отношениях юношей, кроме одного – он ни в чем не знал меры и вел себя так, словно король Эльмайры – он. Какое-то время Винсент терпел его, слишком уж хорош был юноша в постели, однако, в конце концов, королю надоело выслушивать жалобы придворных, в том числе и самого графа де Фийе, на несносное поведение своего фаворита. Почти три месяца назад терпение короля лопнуло, и он выпроводил Жильбера, запретив тому даже показываться в Монкье, что само по себе свидетельствовало о крайнем недовольстве государя своим бывшим любовником, ибо Винсент чрезвычайно редко обрывал свои отношения с фаворитами так резко, предпочитая превращать юношей в своих друзей, а не в противников.
– Винсент, но ведь не все же такие, как Жильбер, – возразил Этьен. – Существует множество юношей, благородных, умных, искренних, скромных, честных…
– Правда? – король с усмешкой покосился на друга. – И ты считаешь, что этот твой Марк Д’Авриньи обладает всеми этими качествами?
Этьен пожал плечами.
– Конечно, – отозвался он. – Марк – чудесный молодой человек. Он тебе понравится.
– Ты уверен? – проронил Винсент небрежно, вновь устремляя взгляд на юного пажа, потом сухо добавил: – Однако, как бы то ни было, Этьен, я не желаю, чтобы ты занимался сводничеством. Когда мне захочется найти постоянного любовника, я найду его сам, без твоей помощи.
Этьен сообразил, что друг начал злиться и решил, что дальнейший разговор на эту тему лишен всякого смысла и лучше будет отложить его на некоторое время. Он вздохнул и обвел скучающим взглядом зал.
– Смотри-ка, – сдержанно проговорил он, заметив Рене в сопровождении Эрика, – у барона де Пуссен появился новый мальчик. Очень даже симпатичный. И уж, конечно, гораздо красивее этого пажа, на которого ты пялишься битый час.
– Ты что же, предлагаешь мне отбить мальчика у моего бывшего любовника? – несколько натянуто засмеялся Винсент, продолжая любоваться Луи. Темноволосый красавчик откровенно строил ему глазки, и Винсент уже предвкушал ночь, полную страсти и наслаждения. – Вообще-то раньше такого не было, тем более, как ты прекрасно знаешь, я предпочитаю быть первым, срывая цветок целомудрия, а не питаюсь объедками с чьего-то стола.
– Знаю-знаю, – усмехнулся Этьен, задумчиво глядя на Рене, который стоял, поддерживая юношу под руку и что-то нашептывая ему на ушко. – Твои принципы тверды и незыблемы, особенно в отношении обворожительных невинных мальчиков, но ведь я совсем не предлагаю тебе заняться этим юношей, правда? Просто очень странно, что Рене так скоро утешился.
– Что ты имеешь в виду? – король бросил быстрый пытливый взгляд на Этьена. Тот пожал плечами, по-прежнему наблюдая за бароном де Пуссен и его спутником.
– Еще только три дня назад, – проговорил он медленно, – Рене волосы рвал на голове из-за этого мальчишки-заговорщика – виконта де Гийнн.
– Да-да, припоминаю, – сдержанно улыбнулся король другу и покосился на пажа, – обворожительный мальчик… Жаль, что ввязался в такую дурную историю.
– Нет, ты только взгляни, Винсент, Рене просто светится от счастья и глаз не сводит со своего мальчишки, – Этьен и в самом деле был озадачен, и, почувствовав это, Винсент с явной неохотой, но все же оторвался от созерцания прелестных ямочек на розовых щечках Луи и повернулся туда, куда указывал Этьен. Разумеется, о Луи было забыто в тот же миг, ибо с этого мгновения для Винсента не существовало более никого, кроме прелестного спутника барона де Пуссен.
Это было как гром среди ясного неба, как молния, рассекающая черное небо и пронзающая землю насквозь, как удар шпаги прямо в сердце. Винсент и сам не понял, что произошло. Вот только что мир надежно покоился на четырех китах мироздания и вдруг – сотрясенный до самого основания мир перевернулся, поменяв местами небо и землю. Винсент погиб сразу и навсегда. Невероятно сладкая и острая боль пронзила его сердце, и тихий мучительный стон против воли вырвался из его уст. Этьен растерянно взглянул на него и замер. Смертельная бледность медленно заливала красивое надменное лицо короля, а в глазах застыло странное выражение – смесь благоговейного восторга и бесконечного отчаяния.
– Винсент… – тихим голосом позвал его Этьен.
Король слегка вздрогнул и потерянно посмотрел на друга, но, не произнеся ни слова, вновь устремил напряженный взгляд на прекрасного юношу. Он все еще не до конца осознавал, что с ним происходит. Странные, непривычные чувства теснили его грудь, норовя выплеснуться наружу. Безумное, жгучее желание переполняло все его существо. Ему ужасно, до дрожи в коленях, хотелось обнять юношу, прижать его к себе, ощутить сладость его губ своими губами, вдохнуть запах его белокурых волос, провести кончиками пальцев по золотистой коже и… обладать им. Глубоко и полно обладать этим мальчиком, сделать его своим и только своим. Навсегда. То, что Винсент испытывал в эти мгновения, было слишком непривычно и пугающе. Возможно, он мог бы овладеть этим прекрасным юношей прямо здесь, посреди тронного зала, на глазах всего двора, в ту же самую минуту, даже используя насилие. Его вряд ли что-либо могло остановить, даже все его твердые и незыблемые принципы, кричавшие о том, что этот мальчик вовсе не невинен, и Винсент не будет у него первым, не могли изменить ничего. Он хотел этого юношу так, как никогда и никого на свете до него не хотел. Никогда и никого. Впервые в жизни для него не имело значение ничего, кроме самого мальчика, даже наличие у него любовника вряд ли могло остановить Винсента в стремлении завладеть юношей целиком и полностью.
Однако сквозь туман страсти, надежно застилавший его сознание, Винсент чрезвычайно ясно осознавал, что никогда не осмелится прикоснуться к юноше без его согласия. Впервые в жизни желание физической близости уступало другому желанию – более сильному, глубокому и страстному – желанию быть рядом с юношей всегда. До самого конца.
Винсент готов был пойти за этим ангелом на край света, преодолеть любые преграды, чтобы только быть с ним. С пугающей ясностью он вдруг понял, что влюбился, и это чувство было настолько не похоже на все, что он испытывал раньше, что ему стало страшно. Он забыл обо всем на свете. Весь мир перестал существовать для него. Был только один хрупкий белокурый ангел, и только он один отныне был нужен Винсенту. Только он один.
ГЛАВА 5
И все же отнюдь не сразу король решился заговорить с понравившимся ему юношей. Прежде не свойственная ему робость неожиданно завладела всем его существом. Поначалу он мог только смотреть на юношу, словно не веря собственным глазам и поражаясь тому, что такой прелестный ангел спустился на грешную землю. Он и смотрел на него весь вечер – и во время приема, и во время торжественного обеда, и во время бала Винсент просто не мог оторвать глаз от юного спутника Рене, от его пышных белокурых волос, от прекрасного лица, от тонкой и стройной фигурки, исполненной грации и изящества. От всего этого безупречного Совершенства, от этой неземной Красоты.
Разумеется, это пристальное внимание не укрылось ни от ревнивых глаз барона де Пуссен, ни от внимательных глаз Эрика.
– Он у тебя на крючке, – негромким голосом заметил Рене в самом начале бала.
– Я и рассчитывал на это, – отозвался Эрик безразличным тоном, и Рене в который раз подивился самообладанию юноши. Однако на сей раз деланное безразличие давалось Эрику не без усилия. Он даже не предполагал, что король, которого он намеревался покорить своей красотой, и сам окажется красив настолько, что у Эрика в первый миг просто перехватит дыхание.
Высокий, статный мужчина с густыми черными волосами, рассыпанными по широким плечам. Сильная шея, развитая грудная клетка, плавным изгибом переходящая в талию, делая фигуру короля идеальной. И ноги – стройные и потрясающе длинные. Такие длинные, что у Эрика просто пересохло во рту. Идеальную мужскую фигуру венчало тонкое правильное лицо. Черные, красиво очерченные брови, янтарные глаза, светившиеся восторгом и обожанием, поскольку их обладатель и в самом деле с первого мгновения был покорен Эриком. Изящный профиль, прямой нос и чувственные губы. Юноша вдруг с удивлением осознал, что ему хочется поцеловать короля, коснуться этих губ своими губами, ощутить их вкус и теплоту. Это желание поразило Эрика до глубины души. Он совсем не ожидал, что король произведет на него такое впечатление. Разумеется, Эрик слышал о необыкновенной привлекательности повелителя Эльмайры и до этого, но не представлял, что король может быть так прекрасен, и с какой-то обреченностью вдруг подумал, что эта идеальная мужская красота представляет опасность и для него, и для его планов.
Меж тем Рене терзался ревностью, понимая, что Эрик оставит его, не задумываясь ни на одно мгновение, как только король позовет его. До этого у Рене была еще слабая надежда на то, что король не обратит внимания на юношу, но теперь, видя, какое впечатление произвел на короля Эрик, граф де Пуссен осознавал всю глупость и тщетность своей надежды. Эрик был не из тех, на кого можно не обратить внимания, и эту непреложную истину подтверждало еще и то, что другие мужчины Монкье тоже не сводили с юноши очарованных глаз. Все, кто хоть сколько-то понимал в красоте, были покорены совершенством юноши, и, пожалуй, могли бы пожертвовать многим за его благосклонность. Невыносимая горечь охватила Рене.
– Подумать только, – проговорил он тихо, с тоской глядя на юношу, – я сам, своими руками, отдаю тебя ему.
Эрик улыбнулся, слегка приподняв левую бровь.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался он холодно. – Отдать можно только то, что принадлежит тебе. А я тебе пока еще не принадлежу и вряд ли буду принадлежать когда-либо. Одна ночь, Рене, не дает тебе права считать меня своей собственностью.
– Прости, – барон де Пуссен вздохнул. – Я просто не могу видеть, как все пялятся на тебя, а король прямо-таки пожирает тебя глазами весь вечер.
– Но это – основной пункт нашего плана, разве не так?
– Так… – отозвался Рене грустно, потом повернулся к Эрику и возбужденно прошептал: – Смотри, король, кажется, идет к нам.
Король и в самом деле направлялся к ним вместе со своим неразлучным другом графом де Фийе, оставив присутствующую на балу королеву на попечение фрейлин.
– Не суетись, – спокойно проговорил Эрик. – Он и должен был подойти к нам, иначе весь наш план рухнул бы… Теперь смотри: если он заговорит сначала со мной, значит, его чувства не стоят и ломаного гроша. Тогда нам придется оставить свою затею и убраться восвояси. А если он заговорит сначала с тобой и попросит представить ему меня, он в ловушке, – ровный тон Эрика подействовал на Рене успокаивающе, но в глазах его появилось благоговение, смешанное со страхом.
– Твои гениальные рассуждения меня пугают, – признался он честно. – Я не верю, что ты – сын садовника, Эрик.
– Вот как? – Эрик изобразил удивление. – И кто же я, по-твоему?
– Ты ангел, сошедший с небес на эту безумную и грешную землю, чтобы окончательно свести всех с ума.
В этот момент король приблизился настолько, что смог расслышать последнюю фразу, произнесенную Рене с таким благоговейным восторгом, что Винсенту немедленно захотелось присоединиться к его словам и сказать, что Рене абсолютно прав. Однако внезапная застенчивость охватила его, когда он увидел, что вблизи юноша еще прекраснее, хотя казалось, что это уже невозможно, и король отчего-то не рискнул заговорить с юношей, а обратился к Рене, стараясь держать себя в руках:
– Барон де Пуссен, я рад видеть вас сегодня у себя.
– Я не мог не придти и не поздравить моего государя, – отвечал Рене почти искренне, бросив быстрый выразительный взгляд на Эрика, – не пожелать ему долгих и счастливых лет жизни.
– Благодарю вас, Рене, – король ласково улыбнулся ему и вновь обратил свой взор на юношу. – Может быть, вы познакомите меня со своим очаровательным спутником?
– Да, конечно, ваше величество, – почтительно проговорил Рене, искоса посмотрев на юношу. – Это мой дальний родственник – Эрик Д’Эркье, второй сын графа де Гийнн из Алькамо.
Юноша почтительно склонился перед королем, всем своим видом выказывая почтительность и смирение.
– Эрик… – произнес король медленно и нежно, словно пробуя имя на вкус. Как и сам юноша, это имя показалось Винсенту поистине божественным. – Ваше появление в Монкье – случайность? Или вас привело сюда какое-то дело?
Эрик слегка пожал плечами.
– Если я скажу, что в Монкье оказался случайно, вы вряд ли поверите мне, ваше величество, – изысканная вежливость юноши граничила с дерзостью, и это чрезвычайно не понравилось Этьену. Однако сам король просто упивался звуком голоса Эрика, практически не обращая внимания на слова. – Но разве я осмелюсь сказать, что меня привело сюда дело, сегодня, в день вашего рождения. Полагаю, даже короли имеют право на отдых.
Винсент выдавил улыбку и сказал почти спокойно:
– Вы правы, Эрик. Но если дело, которое привело вас в Монкье, срочное, я мог бы пожертвовать своим отдыхом ради одних только ваших прекрасных глаз.
– Благодарю, ваше величество, но мое дело не столь неотложное и существенное, чтобы лишать вас отдыха. Оно вполне может подождать, – с очаровательной улыбкой отвечал Эрик.
У Винсента кружилась голова от близости этого мальчика и перехватывало дыхание, когда он встречался взглядом с мерцающими серебристыми глазами. Его сердце билось тревожно и гулко, и ему казалось, все слышат этот оглушительный грохот. Король весь был во власти этого изумительного юноши, и не было на свете силы, способной вырвать его из этого добровольного плена.
Этьен почувствовал, что с Винсентом происходит нечто необычное, однако не стал придавать этому особого значения, тем более что несколько раз с Винсентом уже бывало такое, и он увлекался юношами весьма и весьма прелестными, однако остывал так же быстро, как и загорался. Красивые глазки сами по себе не могли удержать короля надолго. Винсенту требовалось нечто большее, чем внешняя красота, чтобы в его сердце зародилась любовь. Это нечто было в Александре де Реналь, как впрочем, и в самом Этьене. Только их двоих король действительно любил. Любил нежно, искренне и преданно. Этьен справедливо полагал, что если бы Александр не погиб так нелепо пять лет назад, он до сих пор оставался бы фаворитом короля. Винсент никогда не говорил с Этьеном об этом, однако лучший друг догадывался, что и сам Винсент думал точно так же. Более того, положение самого Этьен при дворе, когда он уступал по влиянию, по той власти, которой был облечен, только одному королю, лишь подтверждало его предположение. Король Эльмайры был исключительно верным и надежным человеком.
Что же до барона де Пуссен, по мнению Этьена, король вряд ли любил его. Рене просто был первым, на кого упал благосклонный взгляд короля после того, как их с Этьеном взаимное влечение угасло, и неистовая страсть, заставлявшая одно тело жаждать другое, ушла, оставив нечто большее: любовь и нежную привязанность двух душ, которую невозможно разрушить, пока хоть один из них остается жив. И все же Рене оставался фаворитом короля гораздо дольше, чем все те, кто попадал в постель Винсента после гибели Александра. Тогда горе короля было столь велико, что он попросту вынужден был заковать свое сердце в броню, превратить его в кусок льда, ибо он не хотел испытать подобную боль еще раз. Однако граф де Фийе понимал, что где-то в глубине души, в самом тайном ее уголке, таится неудовлетворенное желание любви и нежности. Зная своего друга лучше других, Этьен знал, как умеет любить этот гордый, сильный и довольно жесткий человек.
Теперь же, глядя на мальчика, заинтересовавшего короля, Этьен искренне полагал, что тот не стоит, чтобы терять из-за него голову. Конечно, внешность у юноши была потрясающая, – одни серебристые глаза чего стоили! – да и ума ему, по всей видимости, было не занимать. Однако было что-то в этих удивительно красивых глазках, что сразу же насторожило Этьена. Ему показалось, что юноша не совсем искренен и что-то скрывает. Это могло быть совершенным пустяком, вроде пятнышка на камзоле, но могло быть и чем-то гораздо более серьезным. При этом юноша отлично знал себе цену и понимал, какое впечатление на короля произвел. Пожалуй, именно это и не понравилось Этьену больше всего.
«Дерзкий заносчивый юнец, преследующий какие-то собственные цели, – думал граф де Фийе, с неодобрением окидывая взглядом грациозную фигурку юноши. – Очевидно, никто и никогда не ставил его еще на место. Что ж, тем хуже для него. Я с удовольствием посмотрю, как Винсент ткнет его носом в грязь неделю или две спустя, – Этьен вновь окинул юношу критическим взглядом. – Нет, пожалуй, все же неделю… Готов поспорить, что даже неземная красота мальчишки не способна будет удержать короля рядом с ним дольше одной недели. После Жильбера у Винсента не хватит терпения на еще одного зазнайку».
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |