– С Ольгой видишься? – Сделал еще одну попытку Леша.
Инна качнула головой.
Она так и не согласилась поговорить с Будиной. На работу ходила, в совещаниях участвовала, а разговаривать наедине не соглашалась. Молча слушала одну-две тирады, и так же молча уходила в свой кабинет.
– А она?
А она виделась. Сидела с ней в кафе, приглашала в театр, дарила цветы и почти каждый вечер жаловалась Инне, что ничего не выходит. Она словно забыла, что еще совсем недавно они были женаты, и рассказывала о своих горестях так, словно они просто друзья. И всегда были друзьями.
Да и кому еще ей было жаловаться? Он, Леша, эту гадину даже на порог не пустил бы. Кристина тоже. А других друзей у нее не было. И только Инка, бедная, каждый вечер таскается к ней домой, ужин готовит, Дашке сказку читает, а потом до глубокой ночи сидит и слушает: Оля то, Оля се… Оля посмотрела, да Оля сказала… Тьфу. Мерзость какая.
А попробуй скажи хоть слово – посмотрит своим пустым взглядом, пожмет плечами и продолжит делать то, что делает. Мол, моя жизнь – как хочу, так и живу. А самой даже поплакать не с кем.
Карусель остановилась, Леша снял дочку с лошадки и, прижимая к себе, вдохнул детский теплый запах. Лека восторженно ворковала что-то ему в ухо, из чего он разобрал только "папа", "лошадка" и "еще".
– Милая, еще завтра покатаемся, ладно? Мама дома ждет.
– Мама! – Взвизгнула Лека, и немедленно возжелала идти домой. Леша и Инна переглянулись.
С тех пор как Женька вернулась, Лека от нее ни на шаг не отходила. Засыпала только положив под щеку мамину руку, ела только из маминых рук, и даже в парк с папой согласилась пойти только после долгих уговоров.
Каждый рабочий день превращался для нее в трагедию – она рыдала, вцепившись в мамины ноги, и отказывалась слышать, что "маме надо на работу".
– Хочешь, я вас отвезу? – Предложила Инна. – Заодно Дашу заберу.
– Опять к ней поедешь? – Недовольно спросил Леша, сажая дочку на плечи. – И не надоело тебе?
***
Нет, ей не надоело. Она просто однажды запретила себе думать о том, что Лиза больше не ее жена, что они больше не вместе. Принимала то, что ей давали, и не ждала ничего большего. Иногда ей казалось, что сердце ее – еще недавно такое живое и теплое – остановилось, притормозило свой бег, и бьется теперь ровно столько, сколько нужно чтобы не умереть, и ни ударом больше.
Она знала, что думают об этом друзья – у Леши все было на лице написано, а Леля откровенно ругалась, звоня по телефону – но ей было все равно. Ей даже больно не было. Просто никак. Пусто, глухо и никак.
Припарковавшись, Инна вылезла из машины и вытащила из детского кресла Леку.
– Побегу, – сказал Леша, – поцелуй Дашку за меня.
Она только кивнула и пошла к подъезду.
– Тетя Инна, а почему ты такая грустная? – Спросила Лека, обдавая теплым дыханием Иннину щеку.
– Потому что мне грустится, малыш, – через силу улыбнулась та, – у тебя бывает так, что просто грустится?
– Да, – неожиданно серьезно ответила Лека, – тогда я плачу и все проходит.
Инна только вздохнула и нажала на звонок. К сожалению, ей этот способ никак не подходил.
Дверь открыла Женька – растрепанная, одетая в короткие балийские шорты и майку.
Лека немедленно завизжала от радости и рванулась к ней.
– Кофе будешь? – Предложила Женя, забирая дочь и краем уха слушая ее восторженные вопли.
– Нет, Дашу заберу и поеду. У меня еще дела сегодня.
Инна увидела, как округляются Женькины глаза, и все поняла.
– Она уже забрала ее, да?
– Да. Она не позвонила тебе?
– Нет. Ладно, Жень. Мне пора.
Развернулась и побежала вниз по ступенькам, силясь унять заколотившееся вдруг сверх нормы сердце, и усмирить горечь, разлившуюся по венам.
Добежала до машины, села за руль, и сидела так, глядя впереди себя и ничего не видя, пока вокруг не сгустились сумерки. А потом завела мотор и поехала к Лизе.
***
Лиза выключила звук у настойчиво звонящего телефона, и исподлобья посмотрела на Ольгу. Ей очень хотелось сделать взгляд сексуальным, а получился он скорее растерянным и жалким.
– Что ты хочешь этим сказать? – Спросила она.
– Только то, что сказала, – улыбнулась Ольга, – сколько бы ни думала об этом, никак понять не могу, зачем я с тобой встречаюсь.
Лиза сглотнула. Она не знала, что отвечать, да Ольга, похоже, и не ждала ответа – пила свой латте, курила тонкую сигарету и смотрела на Лизу тем волнующим взглядом, от которого ей всегда немедленно хотелось отвести глаза.
– Мне хорошо с тобой молчать, – продолжила она, – когда мы начинаем говорить, получается какая-то ерунда и пошлость.
– Это потому что ты отказываешься отвечать на мои вопросы, – вспыхнула Лиза.
– А я думаю, это потому что мои ответы тебя не устраивают.
Лиза дотянулась до пачки и закурила тоже. Под вечно насмешливым и тонким Ольгиным взглядом она вечно чувствовала себя толстым глупым прыщавым подростком.
– Бросала бы ты курить, – улыбнулась Ольга, – тебе совсем не идет сигарета.
– Знаешь, что?…
Лиза вскочила на ноги и рывком бросила недокуренную сигарету в пепельницу. Она вся полыхала гневом. Опять она издевается! Опять насмешничает! Опять!
Губы ее разжались в попытке что-то сказать, но под внимательным взглядом слова не шли, и тогда Лиза схватила сумку и выбежала из кафе, приговаривая себе под нос:
– Хватит! Все! Пошла ты к черту!
Она почти дошла до Чехова, когда в сумке зазвонил телефон. Даже не глядя на экран, она поняла, кто звонит.
– Что? – Рявкнула в трубку.
– Куда ты ушла? – Раздался голос, от которого ее сердце рвануло вниз, а по телу разлилась сладкая истома. – Вернись.
– Зачем? Чтобы ты снова начала надо мной издеваться?
– Нет. Просто вернись.
Она захлопнула крышку телефона и глубоко задышала. А потом повернулась и пошла назад. Ничего. Ничего. На это раз все будет иначе. Конечно, будет.
***
– Хочешь, принесу тебе кофе? – Славик смотрел так жалобно и умоляюще, что Инне ничего не оставалось кроме как согласно кивнуть.
Он стремительно подорвался с места и кинулся в приемную, захлопнув за собой дверь.
Работа сегодня не ладилась с самого утра. Инне предстояло вскоре ехать в Москву, отвозить аналитический отчет за первое полугодие, но сначала этот отчет предстояло утвердить у Будиной, и это и было самой большой проблемой. Не придумав, как обойти правило утверждения всех главных документов у генерального, Инна просто тянула время. Но сегодня поняла, что дальше тянуть некуда – если не утвердить его сегодня, поездку можно смело отменять: в сроки она не уложится.
Инна покачалась в кресле и посмотрела на темно-синюю папку с отчетом. Покачалась еще.
– Вот! С молоком, как ты любишь, – Славик бухнул перед ней на стол чашку из белого фарфора, от чего она вдруг пошла трещинами и под пораженным Инниным взглядом рассыпалась на куски, зашивая документы коричневой жидкостью.
– Ой, – прошептал Славик и кинулся в туалет за тряпкой, а Инна сидела и смотрела, как коричневые потоки стекают по столу, огибая синюю папку и не оставляя на ней даже капель.
– Иди, – сказала она себе, – просто встань и иди.
Поднялась на ноги, поправила на бедрах задравшуюся юбку, одернула майку, и вышла из кабинета. Мимо секретарши, мимо Славика с тряпкой, мимо отдела технического обеспечения, прямиком к обитой серым двери.
– У себя? – Спросила Инна у секретарши, дождалась кивка, постучала и вошла внутрь.
Ольга сидела на краешке стола и листала какие-то бумаги. Она подняла голову и улыбнулась.
– Привет.
– Добрый день, – Инна прикрыла за собой дверь и сделала шаг вперед, – я принесла отчет за первое полугодие. Нужна твоя виза.
– Конечно.
Ольга отложила документы, подошла к Инне, взяла из ее рук папку, и вдруг стремительно шагнула к двери, заперла ее на ключ и под ошалевшим Инниным взглядом спрятала ключ куда-то за пояс юбки.
Инна молчала, глядя на это представление. Она молчала, пока Ольга возвращалась к столу, пока кидала папку на кресло – словно ненужную вещь! – и пока доставала из ящика стола бутылку коньяка и два бокала.
– Теперь тебе придется меня выслушать, – сказала Ольга, разливав коньяк и залпом опустошая свой бокал. Когда она поставила его на стол, капли коньяка остались на накрашенных губах, придавая им томно-сексуальный вид.
И тогда Инна заговорила. Тихо, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
– Я не хочу с тобой разговаривать. Открой дверь и прекрати этот спектакль.
– Нет уж, дорогая. Тебе придется меня послушать. Впрочем, у тебя есть и альтернатива – можешь залезть ко мне в трусы и забрать ключ.
Ольга снова присела на край стола и взяла в руки второй бокал. Инна осталась стоять. Ситуация была настолько унизительной, что она просто не понимала, как быть. Не драться же с ней, в самом деле!
– Я познакомилась с ней в интернете, – сказала Ольга, делая еще глоток, – она была просто симпатичной девочкой, написавшей мне милое сообщение, и все. Я ответила и мы начали общаться.
Видит бог – Инне до боли не хотелось все это слушать! Она сжала зубы и не двигалась с места.
– Потом наше общение стало более сексуальным, она была такой славной и такой заводной, что мне захотелось немножко пошалить. Кто ж знал, что милые интернет шалостивыльются в то, что однажды я встречу ее в коридоре нашего офиса и узнаю, что, оказывается, мы вместе работаем?
Она сделала еще глоток.
– Не буду лгать – она показалась мне сексуальной и в реальности. Я приближала ее к себе, потом отдаляла, потом снова приближала. Это было весело и забавно. Пока не появилась ты.
Инна почувствовала, что ее сейчас стошнит, но осталась стоять. Теперь уже ей нужно было дослушать до конца. В том, что говорила Ольга, было много мерзости, но был и шанс.
– С тобой играть мне не хотелось. Честно говоря, сначала мне хотелось тебя прибить. Ты была слишком самоуверенна и слишком холодна. Но потом мы стали общаться, и я…
Этого Инна слушать уже не хотела. Она подошла к замершей Ольге, взяла из ее рук бокал, поставила на стол. Посмотрела прямо в глаза. И рывком запустив руку ей под юбку,вытащила ключ.
Ольга дернулась, но Инна схватила ее руки и прижала к столу. Теперь они были так близко друг от друга, что могли различить даже запах дыхания.
– Посмей только еще раз так сделать, – тихо и холодно сказала Инна, – и ты узнаешь всю глубину моей самоуверенности.
Отбросила от себя Ольгины руки, открыла дверь и вышла вон.
Бедная Лиза. Она даже не представляет, насколько все плохо.
***
Женька шла с работы, едва передвигая ноги. Эти летние занятия с отстающими учениками выматывали похлеще чем обычный учебный процесс – каждое утро она теперь просыпалась с тоской, понимая, что предстоит еще один трудный рабочий день.
– Кому ты врешь, – прозвучал внутри голос, до боли похожий на Лекин, – ты просто не хочешь больше этим заниматься.
Женька помотала головой, прогоняя голос, и продолжила путь. К черту. Пора возвращаться в реальность. Бали, серфинг и путешествия остались в прошлом. Ей нужно работать, нужно растить дочь, и перестать мечтать о небесных кренделях.
Но о кренделях почему-то мечталось… Проходя мимо каменной лестницы, она вдруг неожиданно для себя свернула и пошла вниз по ступенькам, к заливу.
– Ну что, большая и старая? – Снова прозвучал голос. – Долго еще будешь себе врать?
Она задыхалась в этом городе. Задыхалась в этой – старой и привычной, но такой скучной жизни. Задыхалась дома, задыхалась на работе, задыхалась с друзьями. Словно после возвращения на ее грудь натянули железный обруч, сковывающий и движения, и даже дыхание.
Залив встретил ее зеленоватым блеском и криками чаек. Она остановилась у парапета и закурила, откинув назад сумку с тетрадями.
Все здесь было не так. И солнце не то, и море – не океан, и она – не она, а кто-то совсем другой.
– Привет, Жень, – Женька обернулась и увидела Лизу, – не помешаю?
– Нет, – пожалуй, она была даже рада компании. Разговор вслух хотя бы ненадолго заглушил бы надоедливый голос, – а ты чего не на работе?
– Отпустили пораньше, – Лиза тоже достала сигареты и встала рядом, глядя куда-то вдаль, – Жень, скажи, ты тоже меня ненавидишь?
Вопрос не был неожиданным, и ответ уже был готов давно.
– Нет, Лиза, я тебя не ненавижу.
– Почему?
А вот это уже было глупо. Неужели она таким образом хочет найти себе оправдания? Раз уж кто-то ее не ненавидит – значит, она и не виновата ни в чем?
– Лиз, если ты хочешь поговорить – давай поговорим. Но не проси меня делать тебя из плохой хорошей.
Лиза вздохнула и кивнула.
– Ты права… Я действительно хочу поговорить. Со мной в последнее время мало кто разговаривает, только Инка, а ей я не могу рассказать всего…
Женька вскинула брови.
– Да-да, Жень, не такая уж я тварь, как вам всем кажется. Я очень стараюсь не ранить ее, правда.
– Так себе получается, – хмыкнула Женя.
– Знаю. Но как могу.
Женька повернула голову и посмотрела на Лизу. Выглядела она, как и Инна, так себе – синие круги под глазами, бледная. Видимо, маловато счастья принесла ей новая любовь.
– Ладно, – решительно сказала Женя, – давай пройдемся и ты мне все расскажешь. Помощь не обещаю, но выговориться тебе, похоже, и правда надо.
Они пошли вдоль пляжа, к порту. Женька курила и слушала, поражаясь про себя, какие зигзаги иногда выделывает жизнь.
– С ней очень трудно, и легко одновременно, – грустно говорила Лиза, – она непростая и, видимо, совсем не верит в то, что ее можно любить. Стоит между нами возникнуть хоть тени близости, как она меня отталкивает. А стоит мне уйти – зовет вернуться. Я уже не знаю, как еще ее обогреть. Я приносила ей цветы, оставляла кофе под дверью, писала стихи, окружала заботой и лаской, но ничего не меняется…
– А секс у вас есть? – Спросила Женя.
– Нет. Мы и целовались-то раза три, не больше. И знаешь, в интернете она совсем другая – более раскованная, более теплая. Пишет нежности. А потом встречаемся – и опять лед и холод.
– А ты спрашивала, чего она хочет от ваших отношений?
– Да я постоянно об этом спрашиваю! – Всплеснула руками Лиза. – А она уходит от ответа. Максимум что говорит "не хочу чтобы ты уходила". А у меня уже сил нет вот так болтаться между небом и землей.
Женя сочуственно посмотрела на Лизу. Все это напоминало ей старую историю с Лекой – когда та была то ли подругой, то ли любовницей, то ли любимой – пойди разбери…
– А ты сама чего хочешь?
– Отношений, – не задумываясь, ответила Лиза. – Хочу растопить ее сердце, обогреть и сделать счастливой.
Женька только головой покачала. По ее опыту выходило, что хочет Лиза невозможного. Но как знать – может, у нее и получится?
– Слушай, – сказала она, – прости, что спрашиваю, но… А как же Инка? Неужели ты ее совсем разлюбила?
От ответа зависело многое. Очень многое. Женя даже замерла в ожидании.
– Нет, – ответила Лиза, – не совсем. Но сейчас я хочу быть не с ней. И это больно, я знаю, но хотя бы честно.
Женька кивнула. Такой ответ ее вполне устраивал.
– Ладно, – сказала она, останавливаясь, – пойдем ко мне. Попьем чаю и подумаем, что делать с твоей снежной королевой.
Счастливый взгляд, полный благодарности, был ей ответом.
Глава 3. Затишье.
Тихой поступью, осторожно и медленно в Таганрог пришла осень. Забегали по улицам школьники с огромными ранцами и сумками, потянулись к общежитию веселые студенты, и незаметно набережная укрылась желтизной не песка, но опавших листьев.
И казалось, что все хорошо, что жизнь вошла в привычную колею, но по-прежнему давило под ложечкой странное чувство – то ли тоски, то ли сомнения…
Женька каждое утро ходила на работу. Отказалась от классного руководства, оставила себе только уроки русского и литературы, но зачастую посреди урока замолкала вдруг и под удивленными взглядами учеников подолгу смотрела в окно.
Теперь вечерами она часто сидела с Лизой за чашкой чаю – пока их дети играли в комнате, или смотрели мультфильмы. Говорить было особенно не о чем, но они все же говорили – лениво, грустно, в тысячный раз обсуждая одни и те же мысли и чувства.
Ольга так не сдавала оборону – она по-прежнему принимала от Лизы приглашения в театр или кино, по-прежнему была нежна в интернете и холодна в реальности. Лиза же не уставала надеяться, и снова и снова то сбегала от нее, то возвращалась вновь.
Инна теперь почти не общалась с ней – виделись на работе, кивали друг другу, и расходились каждая в свою сторону.
И было во всем этом что-то неправильное, глупое и нелепое, но такое, на какое до поры до времени все почему-то закрывали глаза.
Иногда Женька писала письма. Сочиняла стихи, короткие нелепицы, и отправляла Леке – почти не надеясь на ответ, потому что отвечала та редко и односложно. Да и не приносили радости эти ответы, как не приносило ее теперь ничего вокруг.
Время как будто стерло свои границы, и иногда казалось, что за окном снова девяностые, и снова юная и несчастная Женька идет по улицам, грустя и напевая под нос тогда еще любимых "снайперов".
Я не знаю, кто ты
Я не знаю, кто ты
Мне и не надо…
Как-то в октябре Женька сидела рядом с кроваткой спящей Леки, смотрела на ее лицо, волосы, аккуратные красивые брови, и думала: как хорошо, что ты есть у меня. А то…
Что "а то" додумать не успела – в дверь позвонили, и на пороге оказалась – кто бы мог подумать – Лиза.
– Я решила, – заявила она, влетая в квартиру и стряхивая с плаща дождевые капли, – я все решила!
– Не ори, сумасшедшая. Иди на кухню, там расскажешь, что еще за безумство пришло в твою неутомимую голову.
Лиза фурией пронеслась мимо, влетела на кухню, уселась на подоконник и заявила:
– Я решила ее бросить.
– Кого? – Удивилась Женька.
– А ты что, не понимаешь? Ольгу, конечно.
Женя только головой покачала. На ее памяти, Лиза принимала это решение раз двести, и ничем хорошим это до сих пор не заканчивалось. Нет, она, конечно, в каком-то смысле и правда ее бросала… До первого звонка.
– На этот раз я правда это сделаю, – возбужденно продолжила Лиза, – я скажу ей, что либо что-то меняется, либо я ухожу.
– Это не называется "бросить", – заявила Женя, забирая у нее сигарету и поворачиваясь чтобы включить чайник, – это называется "шантажировать".
– А мне наплевать!
Похоже было, что ей и правда наплевать. Женька только одного не понимала – зачем? Ну зачем? Зачем бегать за человеком, которому ты, совершенно очевидно, совсем не нужна? Зачем?
– Напишу ей прямо сейчас, – решила Лиза за чаем, и немедленно принялась строчить смс.
Женька только головой покачала.
– Что ты пишешь-то хоть?
Лиза нажала еще несколько кнопок и поднесла экран телефона к Жениному лицу.
Я больше так не могу. Устала. Если я правда тебе нужна – приезжай немедленно и забери меня отсюда. Если нет – то прощай навсегда.
– Лиз… Я бы после такой фигни точно никуда не поехала.
– Ну и пусть.
У Лизы на лице появилось знакомое ранее и почти забытое упрямое выражение. Словно она за секунду сбросила тень тряпки, которой была все эти месяцы, и вернулась к себе старой.
– Сколько можно мне голову морочить? – Возмущенно спросила она. – Хватит уже. Пусть что-то решает, или идет к чертовой матери.
Телефон запищал, оповещая о пришедшем сообщении. И куда только делась Лизина смелость? Она замерла, напряглась и дрожащими пальцами открыла крышку. Женька подошла сзади и заглянула в экран.
Ты ставишь мне ультиматумы? Зря.
– Убедилась? – Сочувственно сказала Женька. – Убери телефон и хватит уже этого цирка.
– Ну уж нет.
Это не ультиматум. Но раз ты так это видишь – то иди к черту. Хватит с меня.
Лизину пальцы ударяли по кнопкам, лицо раскраснелось, и даже шея из-под воротника блузки казалась красной.
– После этого точно стоит убрать телефон и успокоиться, – сказала Женя.
Но, не успела она договорить, как сигнал снова прозвучал. На этот раз сообщение было коротким: "где ты?"
Лиза торжествовала победу. Написала Ольге Женькин адрес, и то и дело выглядывала в окно в ожидании знакомой красной машины. И когда наконец увидела – выскочила из квартиры, забыв попрощаться, и понеслась по лужам навстречу своему счастью.
***
Ольга встретила ее молчаливо-холодным взглядом. Стоило двери захлопнуться, как она завела мотор и рванула с места. Глядя на ее ледяной профиль, Лиза побоялась и ртаоткрыть. Ее целиком переполняло волнение и предвкушение. Она знала, что это произойдет. Сегодня или никогда.
Машина неслась по лужам, поднимая тучи брызг, радио наигрывало какой-то блюз, и только когда Лиза различила за окном знакомые пейзажи, ее осенило:
– А куда мы едем?
– К тебе, – коротко ответила Ольга.
Это была плохая, очень плохая идея. Правда, квартира была свободна – Дашу еще утром забрал Алексей, но бардак, оставшийся после сборов, Лиза так и не собралась убрать, намереваясь сделать это вечером. Конечно, будь это Кристина или Женька, проблем бы не было, но приглашать Ольгу в такой беспорядок показалось ей просто кощунственным.
– Но я… У меня там… В общем, я не готова пригласить тебя в гости.
Ольга ничего не сказала – только скорость увеличила. Лиза почему-то снова боялась на нее смотреть. Уставилась на ветровое стекло и вся сжалась от страха и предвкушения.
Наконец, машина остановилась у подъезда. Лиза сидела молча, в ожидании, но Ольга не двигалась.
– Скажи мне, – заговорила вдруг она, – что у тебя происходит с Инной?
Лиза вздрогнула. Об Инне они до этого ни разу не говорили. Кроме того, все шло как-то не так. Совсем не так, как предполагалось и как надеялось.
– Почему ты сейчас меня об этом спрашиваешь? Разве нам больше нечего обсудить?
– Спрашиваю то, на что хочу услышать ответ.
Лизу начало трясти. Дрожь прошлась от кончиков пальцев к ладоням и начала распространяться по всему телу.
– Она твоя бывшая, так ведь? – Снова спросила Ольга.
Почему-то это слово по отношению к Инне ее покоробило. Как это "бывшая"? Что значит "бывшая"?
– Мы… Мы сейчас не вместе.
– Почему?
– Это сложно объяснить.
Лиза открыла сумку и начала рыться в ней в поисках сигарет. Она и правда не знала, что ответить. Почему они не вместе? Потому что прошли чувства? Но это было не совсемправдой. Потому что появилась Ольга? Но и это было не совсем правдой тоже. Проблема была в том, что всю правду она сказать не могла.
– Иди, – велела Ольга, так и не дождавшись ответа.
Лизу будто ушатом воды окатило.
– Что?
– Иди домой. Мне нужно ехать.
Она щелчком разблокировала двери и переключила волну радио. Вела себя так, будто Лизы уже не было в машине, а может, и в ее жизни тоже.
– Зачем ты это делаешь? – Лиза повернулась на сиденье и взяла Ольгу за руку. – Ответь, зачем?
Их пальцы сплелись, и принялись нежно поглаживать друг друга. Ольга вдруг наклонилась вперед и прилегла на руль.
– Погладь меня по спине, – глухо попросила она.
Левая рука Лизы скользнула на ее спину, и погладила – осторожно, только самыми кончиками пальцев. Она потрогала острые лопатки, впадину между ними, пощекотала ногтями шею и запустила ладонь в волосы на затылке.
Она слышала, как участилось Ольгино дыхание, как забилось ее сердце. Она была очень нежной – ласкала затылок, пропуская волосы между пальцами, гладила за ушком, щекотала основание шеи. Горячая волна прокатилась по ее телу. Она наклонилась и поцеловала Ольгино плечо – прямо через шелковую ткань рубашки.
Тут уже и Ольга не смогла сдержаться – откинулась назад, взяла Лизину руку и опустила себе на грудь, в глубокий вырез. Лиза ахнула, ощутив под пальцами твердость сосков и мягкую нежность белья. Она нежно погладила идеальную окружность груди, все еще боясь поднять взгляд и посмотреть Ольге в глаза.
И вдруг все кончилось. Ольга отстранилась, застегнула рубашку, и положила руки на руль.
– Иди, – хрипло сказала она, – ничего не спрашивай, просто иди.
И Лиза не смогла ослушаться. Вылезла из машины, махнула на прощание рукой, и только и успела, что заметить, как автомобиль красным вихрем пронесся мимо, унося в себе женщину, от которой сейчас так билось сердце и такими тяжелыми стали ноги.
***
– Откровенно говоря, они меня немного…
– Достали? – Понимающе усмехнулась Женька. – Называй уж вещи своими именами.
– Да, – согласно кивнула Инна, – я немного от них устала. Каждый почему-то считает, что гораздо лучше чем я знает о том, как мне жить и что мне делать.
Женька улыбнулась, подавая Инне поднос с очередной партией пельменей. Сегодня утром Инна позвонила с сообщением, что у нее день рождения, и она вопреки всему собирается созвать друзей, чтобы отпраздновать. Женька тут же рассыпалась в извинениях и предложила во-первых устроить праздник у нее ("в твоей маленькой квартирке и трех человек не соберешь"), а во-вторых, налепить настоящих сибирских пельменей к столу ("сколько можно уже собираться под Оливье и селедку под шубой?").
И вот теперь они все утро возились на кухне, краем уха слушая, как маленькая Лека крушит что-то в своей комнате.
– У Кристины в этом плане вообще тормозов нет, – продолжила Женя, раскатывая пласт теста, – но вот Леха меня удивляет. Не замечала за ним склонности лезть в чужие дела.
– Он беспокоится, и это естественно, – пожала плечами Инна, – но я правда от этого очень устаю.
– А в чем хоть суть их претензий?
Инна разложила по заголовкам комочки мяса и откинула со лба светлые пряди волос. Она казалась совсем измученной и вялой.
– Понимаешь, они почему-то считают, что мне пора выходить из траура и начинать жить какой-то новой жизнью.
– А ты с ними не согласна?
Инна рассмеялась вдруг.
– Женя, и ты туда же? Скажи, когда ты теряешь близкого человека – какая в этом случае самая естественная реакция?
– Страдать, – не задумываясь, ответила Женя.
– Вот я и страдаю. Любую потерю нужно отгоревать, отплакать, и лишь потом у тебя появятся силы и желание жить дальше. Слова Кристины и Леши очень похожи на предложение станцевать лезгинку на могиле погибшего друга.
– Но может быть, они имеют ввиду, что твое страдание затянулось?
– Ох, Женя…
Инна вытерла руки полотенцем, снова поправила волосы и посмотрела на Женьку своим обычным спокойным взглядом.
– Оно затянулось только для них, потому что очень тяжело находиться рядом с другом, который горюет. Это почти непереносимо – видеть, как близкий человек страдает, и не иметь возможности ему помочь. Но сколько горевать и сколько страдать – может решить только тот, кто страдает. Понимаешь?
– Да, – Женька сглотнула подступивший к горлу комок, – от чужого страдания хочется убежать так же как от своего собственного. Наверное, это высшее проявление дружбы – быть рядом с тем кому плохо, и не пытаться ничего изменить. Просто быть рядом.
Ей вдруг вспомнился Питер. Как забирали ее из больницы Сергей и Макс, как неслышной тенью каждую ночь и каждый день была рядом Олеся. Как они приезжали вечерами, наливали чай, и держали за руку. Кто знает – может, если бы потом они не сдались, все сложилось бы иначе…
– О чем ты задумалась? – Спросила Инна.
– О Марине, – ответила вдруг Женька, – знаешь… Я почему-то вспоминаю о ней гораздо чаще чем о Леке.
– Наверное потому, что за время вашего путешествия, ты смогла ее узнать. А Леку так и не сумела.
Женька только кивнула и вернулась к тесту. Да, Инна была права – наверное, дело было именно в этом. А, может, и в чем-то еще – в чем-то, в чем она до сих пор боялась себепризнаться.
– Лиза придет сегодня? – Спросила она, чтобы отвлечься от непрошенных мыслей.
– Думаю, да. Я ее пригласила.
– А не боишься, что ей здесь устроят варфоломеевскую ночь?
Инна снова засмеялась.
– Жень, ну что ты как ребенок, честное слово? Почему меня это должно волновать? Это мой день рождения, и я хочу видеть на нем самых родных и близких, а дальше уж им решать – смогут ли они вести себя адекватно, или захотят испортить праздник. Лиза большая девочка, и сама решит, приходить ей или нет.
– Но ты же понимаешь, что Кристина захочет?
– Ну и пускай. Это будет на ее совести.
Инна накрыла марлей очередную порцию пельменей и кинула взгляд на часы.
– Думаю, пора накрывать на стол. Осталось два часа.
– Давай. А я пока дорежу салаты.
К разговоры они вернулись позже – когда стол украсился приборами и бокалами, а замотанная приготовлениями Женя усадила Леку на стульчик и принялась кормить кашей.
– Скажи мне, – попросила она, отправляя дочке в рот очередную порцию, – после всего, что произошло… Неужели ты все еще ее любишь?
– А что тебя удивляет? – Инна, в халате и с накрученными на бигуди волосами, сидела рядом и пила чай. – Ты же любишь Лену, несмотря на все, что она тебе сделала?
– Но это же другое…
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |