Делани был крутой, это знали все в его районе. Правда дальше района его популярность не расходилось, но парня это мало трогало, ему популярность вообще была не нужна. Он был странный, не смотря на 1 страница

Часть 1.

Делани был крутой, это знали все в его районе. Правда дальше района его популярность не расходилось, но парня это мало трогало, ему популярность вообще была не нужна. Он был странный, не смотря на то, что совсем не придурок и не подонок.

Но местные сплетницы так не считали, конечно, его часто звали ублюдком, укурком, подлецом и малолетним поганцем. Ему завидовали все ровесники, у которых не получалось быть такими же, не смотря на свои половинчатые семьи только с матерью или только с отцом. А ведь, казалось бы, именно этим недоделкам суждено было стать крутыми хулиганами.

Делани Райен хулиганом не был, он просто делал то, что хотел. А того, чего не хотел, не делал. Он говорил, что хотел, высказывал свое мнение по интересующим его вопросам, но ни на кого не наезжал и не вынуждал принимать его точку зрения. Он раздражал и бесил этим своим спокойствием и самодостаточностью. Пока не трогали его, он тоже не трогал. У него не было друзей, потому что невозможно дружить с человеком, который прямо в лицо честно и искренне говорит, что друг он только временно, до первой падлы. Делани не понимал, что в этих словах смущало пацанов, ведь это была реальность, нельзя быть друзьями навеки, он же не тупой, он видит, что ему в чем-то завидуют и во многом подражают.

Его, наверное, должны бы любить девушки, вешаться пачками и задирать юбки, раздвигая ноги, но и девушки его не жаловали. Романтичные дебилки считали его хулиганом, раздолбаем и ублюдком, а безмозглые потаскушки не любили умных парней. Им больше нравилось, когда их отпихивали небрежно кулаком, шлепали по заднице и гоготали в ответ на вопрос «Ты меня любишь?» А находиться продолжительное время с Делани, который относился вроде и вежливо, но очень спокойно, равнодушно, было нереально. Не за что было даже зацепиться таким конфетным лолитам, ведь не дурак он, не урод, не мажор, не хам и не женоненавистник.

Он всего лишь реалист, циник, он повзрослел, в отличие от многих, познал Дзен и живет в гармонии с собой. И он настоящий асексуал, способный спать с кем угодно, но не способный испытывать к этим людям высокие чувства, типа мифической «любви». Нет, от секса он всегда ловил кайф, благодарно даря его взамен, он ублажал девчонок, с которыми встречался, он даже пробовал с парнями ради интереса – вдруг он голубой? Но нет, это было просто приятно, немного необычно, непривычно, не так, как с девушками, но никакого взрыва мозга как-то не случилось.

Делани Райен был очень гармоничен со своей жизнью, и это ставило его в положение против всего мира, объявляя с окружающими его людьми войну. Делани даже не воевал, он не был неформалом, он либо отшучивался, либо пару раз давал между глаз, чтобы знали, что он не хлюпик и не слабак. Но в основном он шатался сам по себе, занимаясь тем, чем хотел. И он никогда не испытывал потребности нажраться в пень с «друзьями», снять «телку» или посидеть за чашкой чая со своей семьей. Его отец-бизнесмен не был мега-богат, но отличным домом и приносящей прибыль компанией мог похвастаться. Его вторая жена, выбранная взамен бросившей его матери Делани, была обыкновенной дебилкой с перманентной белокурой завивкой. Что поделать, он был из того поколения, когда задрачивали на Мэрилин Монро.

Она пыталась Делани воспитывать, но потом поняла, что у них разница в возрасте всего восемь лет, и бросила это неблагодарное занятие. Когда ему исполнилось восемнадцать, она попыталась его соблазнить, прикинувшись очень пьяной.

Делани моралистом себя не считал, на отца ему тоже было, в принципе, плевать, ведь главное, самое важное в его жизни место «номер один» занимал он сам… Но просто в тот момент хотелось спать, и он послал мачеху в задницу, отвернувшись, натянув одеяло на голову и отключившись. Как и ожидалось, отношения с красавицей немного разладились, но отец так ничего и не узнал, особых проблем не нарисовалось.

Многие говорили, что Делани еще не вырос морально, он повзрослеет и изменится.

Он уже изменился, но не брался это утверждать и доказывать кому-либо, потому что людей верхом цивилизации не считал, не считал он людей даже достойными того, чтобы им что-то доказывать.

Многие говорили, что он эгоист, но еще взвоет, когда влюбится, а на него вот так же свысока и снисходительно посмотрит девушка его мечты.

«Может быть», - отвечал Делани, не берясь отрицать или утверждать это заявление.

Кто-то говорил, что Делани – псих и безумец. Вот с этим он порой был вполне согласен. А особенно он был согласен с этим в четверг. Идея уйти из дома, захватив наличные, а заодно еще кредитку, была неплохой, но только вначале. Он неделю отрывался и тусил, как хотел, он перся от ЛСД и глотал экстази, пьяно улыбаясь и до пены изо рта напиваясь пивом и виски. Он снимал девчонок, которые ему нравились при первом взгляде на входе в клуб, он азартно бил морды их парням, быстро переходившим в категорию «экс».

Но через три дня перестала звонить мачеха, через пять дней отец наконец дозвонился, получил неадекватное сообщение сына о том, что он «Охренеть, начинает взрослую, самостоятельную жизнь», и решил не препятствовать, раз уж школу Делани уже закончил. В конце концов, он мог и не идти на курсы подготовки к университету, он мог вообще не поступать туда, раз уж не хотел. Выбора у его отца особого не было, детей он больше заводить не собирался из-за возраста, а оставлять все деньги и саму компанию на тупую жену было бы просто глупо. В общем, Делани невероятно повезло в этом смысле, но он и этого не ценил, он решил, что и сам прекрасно справится. Нет, он не был уверен, что у него все получится так потрясающе, как в кино, но почему нет? Многие олигархи начинали и с худшего, но выбились же. А ему, в случае чего, все равно по завещанию останется папенькино дело.

В общем, на шестой день он почувствовал себя не комильфо от пережитых «каникул», а в четверг утром понял, что нет ни денег, ни девушки, никого рядом, да и перспектив тоже нет. Более того, он проснулся на скамейке в парке, в каком-то задрипушном городке.

Это на парня произвело впечатление не больше, чем «Вау. Я в незнакомом городе. Забавно», и он пошел пешком на железнодорожную станцию. Как выяснилось, без денег на поезде кататься было можно, но очень осторожно, поэтому пришлось выпрыгивать из грузового, открытого вагона прямо на ходу, уже на подходе к следующей станции.

Самое прекрасное во всем этом было то, что он по-настоящему наслаждался жизнью и моментом. Солнце светило в лицо, заставляя жмуриться, не волновали даже спутавшиеся, модно постриженные «лесенкой» волосы, не подвергавшиеся влиянию душа уже неделю. Не до того было. От него несло потом и сигаретным дымом, перегаром и дорогим запахом одеколона, подаренного мачехой на восемнадцатый день рождения. На улице было тепло, даже почти жарко, ветер гулял по прерии, он никогда такого раньше не видел. А когда дошел по рельсам до самого городка, просто обалдел от восторга – деревянные ворота с тонкими столбиками и белыми буквами названия напоминали о старинных городах, где жили ковбои. Не хватало лишь суховеев, перебегавших узкую улочку, но в остальном все сохранилось прежним. Центр Фолсворта был музейной улицей, оставшейся такой, какой она была пару столетий назад. Высокие, немного непропорциональные дома, стоявшие впритык друг к другу, маленькие дверцы бывших «кабаре», а теперь просто кафе, раздолбанные корыта возле входных дверей, некогда бывшие поилками для лошадей. Дальше, за статуей женщины с цветами в руках, красовалось главное здание, рядом с ним – полицейский участок. Делани раньше не представлял, что может быть только один единственный участок полиции во всем городе, но больше нигде их не увидел. Два огромных гипермаркета, маленькие магазинчики «24 часа», цветочные лавки, большой клуб «Тирамису», закрытый днем, но красующийся богатой вывеской. От статуи на восток и на запад змеились длинные, раздолбанные, глиняные, а не заасфальтированные улицы, вдоль которых стояли довольно приличные частные дома.

Делани шлялся по городку, рассматривая местные достопримечательности и прочую ерунду, до самого вечера. А вот уже потом встал вопрос «Где ночевать». Если бы он был в задницу пьян, как еще несколько ночей назад, ему было бы все равно, хоть на скамейке у статуи или фонтана уснул бы. Но нет, теперь тело требовало вернуть ему должное, требовало мягкой постели и теплой комнаты.

Отсутствие денег подобную точку зрения не очень разделяло.

Но сдаваться Делани тоже не привык, он зашел в первый же попавшийся магазинчик с единственной «хозяйкой» в нем. И та стояла за кассой, согнувшись над витриной со сладостями и листая женский журнал.

- Здравствуйте, - задумчиво протянул парень, рассматривая полки, будто собирался что-то купить. – Извините, что отвлекаю… - он любил строить из себя умника и вежливого паиньку. Да и внешность его, пусть даже несколько дней немытая и нечесаная, не могла не привлекать молодую кассиршу. Парень был красивый, в самом соку, даже по взгляду видно – очень интересный и умный, да еще и страстный, как ей показалось. Опытный женский взгляд прикинул его возраст, цену шмоток, спортивную сумку, закинутую небрежно на плечо. С таким «багажом» он ушел из дома, ничего удивительного не было.

- Да? – она все же улыбнулась, решив, что можно и поговорить.

- Понимаете, такое дело… Я собираюсь остаться в этом городе, уже обратился в агентство по недвижимости… Но мне нужно где-то остановиться, пока не подыщут подходящие апартаменты. Вы не знаете, здесь никто не сдает квартиру? Или комнату, хотя бы?

Она поверила, она и правда купилась, решив, что в таком виде он просто с дороги, а сумку приняв за багаж, которым та, собственно, и была. Правда маленький какой-то багаж, но мужчины вообще странные, им много не надо.

- А почему не в отель?

- Дорого, - он хмыкнул, решив, что и снять комнату для него в данный момент непосильно. Но с этим можно разобраться позже.

- Я думаю… - она прищурилась, прикусила губу, размышляя, глядя в стену. – Думаю, тебе лучше пойти по западной дороге от памятника, ты же его видел? – она решила не церемониться, зная, что если не перейти на «ты» сейчас, то это затянется очень надолго.

- Видел. На запад, значит?

- Да. В конце улицы будет коттедж. Три этажа, черная крыша классическая, она не такая, как на других домах, так что сразу узнаешь.

- И что, там сдают комнату?

- Мне кажется, да. Если тебе интересно…

- Интересно, - заверил Делани. – Если мне там жить, то надо же знать, вдруг там маньяки.

Она улыбнулась, решив, что нашла отличные уши для сплетен.

- Нет, маньяков там нет. Там жила одна француженка, мадам Ротте с ее мужем и племянником. Но муж ее давно умер, только построив этот дом, так что они остались вдвоем. Странная семейка, конечно, сама бы я там жить не стала… Но, вообще, больше никто не сдает ничего. Мадам Ротте примерно год назад скончалась, к сожалению, от сердечного приступа, а ее племянник до сих пор там живет, ему деньги нужны, вот и сдает. Обратись, может, подойдет?

- Спасибо, - парень кивнул, посмотрел на ее бейджик и добавил. – Эшли.

- Не за что, - девушка улыбнулась, взглянула на него вопросительно.

- Делани, - он тоже посмотрел на нее чуть дольше, чем нужно было. – Еще увидимся?

- Конечно, - она даже сама не поняла, что это было. Похоже было на надежду в ее голосе или просто согласие.

Дом Делани узнал сразу же, стоило только взглянуть на неухоженные кусты вокруг коттеджа с багровыми стенами, на чуть поломанный забор и шатающуюся калитку, как он опознал свое будущее жилище. И оно ему очень даже понравилось, его всегда тянуло к таким странным местам, причем, куда больше тянуло, чем к обыкновенным особнякам, вроде соседнего.

На звонок в дверь никто не отреагировал, если не считать зашедшейся лаем шавки в соседнем дворе. Делани посмотрел в окно, оно было открыто, но занавески наглухо задернуты. От грабителей жителей (или единственного жителя) спасали только суровые решетки на всех окнах и железная, толщиной в добрых сантиметра три дверь. И вот за этой дверью никто не торопился шаркать тапками. Поэтому Делани просто вжал кнопку пальцем, сплющив ее в один уровень со звонком, и облокотился о косяк.

- Да заколебали!! – раздался возмущенный крик, топанье по лестнице явно босыми пятками, а не подошвами тапок.

Занавески в окне колыхнулись от поднятого в прихожей сквозняка, дверь чуть было не распахнулась, но в итоге лишь слегка приоткрылась. Между ней и косяком высунулась голова с лохматыми, бронзовыми волосами, так удачно совпадавшими цветом со стенами дома, что Делани улыбнулся.

- Вы к кому? – грубо поинтересовался владелец дома, который был, вроде бы, парнем. Да, он был мужского пола, но маленький рот, темно-красные губы, бледное лицо и злые глаза заставляли в этом сомневаться. Такие глаза больше подошли бы старой стерве.

- Вы комнату сдаете?

- Нет.

- А продавщица в магазине сказала, что сдаете, - Делани выгнул бровь довольно скептически, на всякий случай приготовившись сунуть патруль в щель между дверью и косяком, чтобы домовладелец не отшил его, оставив перед закрытой дверью.

- Наврала, - пропела Бронзовая Макушка, глядя на него снизу-вверх, потому что хозяин дома стоял, согнувшись, ему не хотелось морозить ноги.

- Ну, тогда ладно, - Делани еще прекрасно помнил, что Эшли сказала о потребности Ротте младшего и теперь единственного в деньгах.

- Ну, этаж, допустим, - все же прошипела голова, чтобы его остановить, хотя Райен уже начал спускаться с крыльца.

- Этаж?

- Третий.

- И сколько?

- Дорого, - голова хмыкнула. – Платишь сразу и за весь месяц, меньше не беру.

- А если мне всего на две недели?

- Плати за месяц и можешь жить хоть два часа. Или ищи другого дебила.

«Отличный характер», - с сарказмом подумал парень, но в этот раз задумался уже о деньгах.

- Можно заплатить потом? С собой денег нет, съезжу в город, сниму со счета…

- Нет денег – нет жилья, - ухмыльнулась голова, усунулась в дом, дверь захлопнулась.

Делани вжал кнопку в звонок еще раз, дожидаясь, пока дверь приоткроется.

Голова молчала, лицо было невозмутимое, но мрачное, владелец дома дожидался объяснений.

- Я собираюсь жить в этом городе, а пока агентство по недвижимости ищет мне нормальную квартиру, собирался снять у вас комнату, мистер Ротте.

- Мсье, - поправил стервообразный француз.

- Мсье, - повторил Делани.

- Нет денег – нет комнаты, я тебе сказал. Дуй отсюда, мелочь, не трать мое время.

Делани опешил. Его впервые назвали мелочью ТАК небрежно, да еще и человек по возрасту незначительно старше его самого. Этому любителю лягушачьих ляжек и вонючего сыра на вид было не больше двадцати, да и двадцать можно было дать с натяжкой. «МЕЛОЧЬ»?

Но они были по разные стороны баррикад, а у француза было преимущество в виде имущества.

- Я сяду здесь, на крыльце, и буду сидеть, пока ты меня не впустишь, - сообщил Делани проникновенно, облокотившись о косяк и глядя на эту ехидную, самодовольную морду сверху вниз.

- А ты мне не тыкай, не дорос.

- Сам-то дорос? Откуда ты знаешь, может, у меня отец – олигарх, я захочу, вообще весь твой дом куплю и снесу нахрен?

- Какие мы грозные. У тебя ширинка расстегнута, - он ухмыльнулся, а Делани едва сдержал порыв посмотреть на свои джинсы. Его спасла только природная распущенность.

- А ты не смотри туда.

Дверь захлопнулась перед его носом.

- Я же правда буду тут сидеть! – крикнул он в окно.

- Да ради всего реального, сиди. Яйца не отморозь только, потом писька функционировать не будет, - посоветовал француз и ушел, судя по звуку мягких шагов. Уходил он тише, чем появлялся, однозначно.

Сначала Делани и правда просто сидел, потом солнце зашло, и в городке стало страшно и темно. Темно стало для всех, а вот страшно – для Делани, который к такой тишине и темноте не привык. Ему всегда казалось, что в городе шумно даже ночью, ездят машины, кто-то кричит, смеется, разговаривает, горят фонари. Даже в три часа ночи найдется человек, страдающий бессонницей и выгуливающий в связи с этим собаку. Но в Фолсворте не было асфальтированных улиц, это были практически вытоптанные тропинки, машины доезжали до главной улицы и останавливались возле старой церкви. По городу все ходили пешком.

И никаких поздних личностей не было, Делани чуть не захихикал от умиления, услышав, как запели сверчки. Он даже уловил в редких кустах соседнего двора светлячков. В его буйную, юную и стильно стриженую голову пришла безумная мысль о том, что его съедят койоты. И вообще, он только в этот момент понял, как далеко находится от дома, как одинок он в этом мире, насколько никому не нужен и настолько же всем безразличен. Чуть не накатила депрессия, но он весело сообщил себя.

- Да вы, оказывается, мажор, мистер Райен… Не знал, не знал… Темно стало, людей нет, сразу в кусты? Конечно…

Марлен просто остолбенел, он как раз вытирал вымытые и оттертые от воска руки полотенцем, когда услышал неплохой голос с улицы. Делани, благодаря детскому желанию стать рок-звездой, уломал папочку несколько лет назад устроить его на уроки вокала. Сейчас это все подзабылось, да и связки не были тренированными, но спеть хит Бритни Спирс у него получилось неплохо. Причем с подвизгиваниями, охами, вздохами и скрипами, как у самой Бритни. Правда голос был какой-то слишком низкий, но это уже детали.

Марлен ушам не верил, а парень завел свою шарманку громче, уже разойдясь, разогрев горло и связки, задрав лицо к небу, вдохновенно закрыв глаза и завывая попсовые песенки.

Соседи проснулись, точнее, их малолетняя дочь заорала в кроватке, на что соседи отреагировали не слишком позитивно.

- Кто там орет?! – возмутился грубый мужской голос. Делани на пару секунд притих, Марлен уже понадеялся, что это навсегда, но потом парень решил, что все свалит на француза, если на него наедут. Надо пользоваться возрастом и положением, пока есть возможность. Можно вообще наврать, что он серенады поет, никто же не проверит, а разбираться мужик станет с «мсье Ротте», его молодым, хамским величеством.

Делани помолчал минуты три, дожидаясь эффекта эйфории, а затем снова заорал, закрыв глаза от усердия, чтобы получалось громче и четче, в атаку пошли «TheHives», почти классика. Парень решил, что если ему и после такого не откроют, он пойдет на все, потому что на улице было уже очень страшно, темно и холодно. У него в кармане лежала недобитая упаковка «Ментос»а с мятой, в сумке потерялась недопитая бутылка колы. В общем, он готов был изобразить припадок эпилепсии с огромным количеством пены изо рта, лишь бы его впустили в этот кажущийся теплым и уютным дом.

- Ну задрал, крысеныш… - он услышал этот голос и просветлел лицом, вскочил, метнулся к двери. И как только она приоткрылась на пару сантиметров, Марлена практически снесло, так Делани вломился в прихожую.

- Я хотел попросить тебя заткнуться! – возмутился француз. Возмущаться у него причины были, по дому он расхаживал в чем-то, похожем больше не приличные трусы, чем на неприличные шорты. Но это были именно они. Рваная, измазанная краской серая футболка тоже была не из списка привычных зрелищ для Делани. Да и выглядела она, будто снята с чужого, более мощного плеча. Рука домовладельца неосознанно сама собой потянулась к стене, на которой висело ружье. Над этим ружьем красовались оленьи рога, и Делани не мог поклясться, что они бутафорские.

- Эй! – он опешил, уловив взглядом ружье, так что почти прыжком достиг агрессивного и готового его выгнать обратно лягушкоеда.

- Слушай, мальчик, иди домой, тебя мама заждалась, - Марлен зашипел, прищурившись. – Тебе дать денег на поезд?

«Было бы неплохо», - подумал Райен изначально, но потом решил, что отец с мачехой просто уплачутся от смеха, когда его в таком виде обнаружат на пороге. Нет, хрен он доставит им такое удовольствие, пусть и по-доброму заржут, но заржут. Да и вообще, ему казалось смутно знакомым лицо единственного наследника семейства Ротте. У Делани была превосходная память на лица в том плане, что увидев второй раз какого-нибудь человека, он не мог вспомнить, где его видел, но мог вспомнить, что видел точно.

- Нет, я здесь останусь. Мне и здесь нравится, - он хмыкнул, заметив, что француз уже перестал тянуться к ружью и закрыл дверь на всякий случай. Но закрыл на все замки. Другой на месте Делани испугался бы, ведь вдруг парень сам окажется тем еще маньяком, но Райену было не до того. Ему улица казалась куда страшнее, чем этот дом и этот человек, которого он пытался вспомнить, вытаскивая воспоминания годичной давности из закромов мозга.

- А вдруг ты вор?.. – Марлен прищурился снова, он вообще весь из себя выглядел мистером-подозрение. То есть, мсье-подозрение.

- А вдруг я еще и сталкер?

Ротте остолбенел, моргнул пару раз, выгнул бронзового цвета бровь.

- Что?

- Шутка.

- Слушай, пошел вон отсюда!! – он заорал, снова открыл дверь и указал на улицу, мол, катись колбаской. – Или я вызову полицию. Я не шучу, я серьезно, тебя заберут, а потом выбирайся, как хочешь.

- А если у меня случится эпилептический припадок, пока они едут? Приедут, а тут такое, тебе потом разбираться, да еще и отмывать тут все, пена вокруг будет… Ох.

Делани наконец вспомнил, а теперь всматривался в чужое лицо получше, стараясь определить, верно ли его предположение. Ему казалось, что верно, но целый правый глаз все опровергал.

- Ах ты урод обдолбанный… - мрачно протянул Марлен, глядя ему в глаза. Глаза были самые наркоманские, прямо как у лемура, светлые, с малюсенькими зрачками, с черными ободками вокруг радужек. Да еще подглазники после бессонных, искусственно бодрящих ночей, сосульками висящие темные волосы, вообще обязанными быть модной укладкой.

Делани улыбнулся, надавил рукой на дверь, французу пришлось ее отпустить, железка грохнула о косяк, так что в соседнем доме снова взвыл ребенок.

- Сам-то кто? – Райен фыркнул. – Год назад, помню, ты вообще сторчался. Как так выбрался, интересно. В центре реабилитации лечился, что ли?

У Марлена чуть челюсть не отвисла. Откуда эта малявка могла знать?!

- Ну можно мне остаться на ночь? Я утром поеду в центр, сниму деньги с карточки и вернусь, обещаю. Я не вор.

- А чего не в отель?!

- А там на обещания не покупаются.

- Я тоже не покупаюсь.

Делани все же закрыл дверь на все замки, а потом нахально заглянул на кухню с темными стенами, круглым столом из красного дерева, уютным светильником в стене, обмотанным искусственной виноградной лозой. Вкус у француза был странный, но он был. Или это все осталось от его покойной тетки, Делани не знал.

- Прикольно. Где я буду спать?

- На коврике у двери. Ноги вытер?

Делани вернулся с улыбкой и, скрывая унижение, потер рифлеными подошвами патрулей о коврик. Марлен помолчал, глядя на него, потом вздохнул, почесал шею и пошел вверх по лестнице. Ступал он мягко, на голых и отчего-то гладких ногах были не тапки, а теплые носки.

- Чего встал, двигай костылями, - он обернулся, не особо дружелюбно позвав за собой. Но Делани было хорошо, он наблюдал, как совершенно разрушенная личность вернулась в реальность из своего искусственного рая. Этому французу можно было, в его понимании, так себя вести после того, что с ним произошло. Хотя, Делани засомневался после увиденных то ли выбритых, то ли эпилированных ног, не занимался ли этот торчила своими делишками по сей день.

Довольно высокий, худой и, можно сказать, грациозный домовладелец был изящным, он явно не ограничивал себя диетами, поэтому было, за что подержаться, он не выглядел тощей килькой. Руки у него хоть и лишены были бицепсов и всяких прочих пафосных штучек, но были сильными, подкачанными, кожа обтягивала гладкие мышцы. То же самое было с ногами. Широковатые бедра, обтянутые «шортами» оставляли между собой плавный треугольник, но сами были крепкими и устойчивыми. Такого толчком в грудь с ног не сбить, шатнется, разве что. Делани подумал даже, что этому торчиле надо запатентовать свой способ соскочить с иглы, потому что еще год назад он выглядел совершенно иначе. То есть, не таким здоровым, сытым и гладким. И на фею похож точно не был, если только не иметь в виду фей болезни, смерти и тоски.

- Короче, чудик. Второй этаж – мой, ты сюда не суешься вообще. Что-то понадобится – пойдешь искать сам, но за пределами моего этажа. На третьем… Ладно, можешь ночевать сегодня в той комнате, - Марлен ткнул пальцем в сторону спальни покойной тетки, когда они поднялись на третий этаж. – Ванная смежная с комнатой, уж постарайся поаккуратнее. И не думай, что я тебе завтра дам смыться, не обольщайся.

- Окей, - Делани расплылся в сладкой улыбке. – А тебе натуральный цвет больше идет. Это же натуральный? – он посмотрел на его брови, ресницы, корни волос, забранных на затылке и заколотых парой шпилек.

- Заткнись, - огрызнулся француз, развернулся и пошел вниз по лестнице.

- А как же ужин, гостеприимный хозяин?

- В контракт не включен хавчик.

- Я же тебе заплачу!

Фигура остановилась, чуть сгорбилась, послышался злой и тяжкий вздох. Делани элегично рассматривал его шею, не слишком тонкую, не выглядящую гусиной, но очень изящную. Сзади как раз остался бронзовый завиток, который нереально было забрать с остальными волосами наверх. У него вообще были не длинные волосы, едва ли до подбородка длиной, лишенные челки, а он их еще и забирал. Насколько помнил Райен, год назад у него были длинные, вытравленные перекисью и от этого истончившиеся патлы.

Он вообще был экспонатом в клубе Братиславы, столицы Словакии, куда Делани с бывшими одноклассниками в честь выпускного поехал отметить окончание учебы. Они выбрали самую бедную страну, самый жуткий город, взяли побольше наличных, потому что курс обмена валюты в Братиславе был потрясающий. Молодежь там могла оторваться от души. И они отрывались, попутно удивляясь отсутствию большинства действующих в штатах запретов. И именно в Братиславе же отрывался в честь окончания художественного колледжа Марлен Ротте, тогда и впрямь сторчавшийся до пределов адекватности.

- Яичница или бутерброды? – ухмыльнулся он, глядя на полученного неожиданным образом постояльца.

- А что-нибудь поизящнее?

- Пинка?

- Яичницу, - Делани еле сдержал порыв кокетливо махнуть ручкой, мол, ты меня смущаешь, и сразу скрылся за дверью спальни. Он только в этот момент понял, что все тело чешется, хочется снять одежду и занырнуть в ванную, но он решил ограничиться горячим душем. Он принялся вспоминать «выпускной» в городе счастья, которым ему показалась Братислава.

В том клубе было жутко и страшно, потому что наркотики там продавали свободно. И он помнил, как они с одноклассниками постоянно ржали, едва услышав надрывный, хныкающий смех из-за столика, окруженного диванами. Там обжимались двое – какой-то татуированный и бритый наголо урод и его «телка», миниатюрный, костлявый, но тоже пацан. Длинные, мышино-белого цвета патлы слиплись на кончиках и распадались по плечам, челка была заколота наверх. Маленький рот и тонкие губы, накрашенные ярко-красной помадой Делани тоже узнал теперь, острый короткий нос, острый подбородок.

Позднее он и его дружки уже не так ржали, с ужасом наблюдая, что происходило с этой парочкой дальше. Они оба обдолбались, их компания напилась вдрызг, Делани впервые видел, как люди смешивали разные виды штырки, запросто все это запихивая в себя и отравляя организм. Они заказали шампанское, у крашеной «блондинки» рука чуть выше локтя была перетянута чулком, синяки на локтевых впадинах говорили сами за себя. А он ждал реакции агонизирующего тела, отрывал виноградины от свежей грозди, лежавшей на блюде перед ним, засовывал их в рот. Когда его насмешили, опять раздался крысиный, хныкающий смех, как у игрушечной ведьмы в сувенирном магазинчике, виноградный сок, выдавленный сомкнувшимися зубами, потек по подбородку, смывая пудру. Он ржал, потом вытирал запястьем губы, размазав еще и помаду. Он запивал несколько таблеток экстази шампанским, он зажал пальцем с длинным ногтем правую ноздрю и подряд втянул три дорожки белого счастья, высыпав его просто на край клубного стола. Его татуированный дружок так не усердствовал, но он уже был невменяемым, а потому за своей «телкой» не следил. Потом блондин танцевал, его безумно колбасило, с него пот тек рекой, началось обезвоживание.

Он и сам от кайфа не сразу заметил, что живот по неизвестной причине просто режет изнутри, что его разрывает адская боль. Делани помнил, что его друзья его позвали посмотреть на «цирк в реале», и он чуть сам не проблевался, увидев, как обдолбанный в конец педик взял пилочку для ногтей и выковырял себе правый глаз, капая слизью из глазного яблока на стол, на свои колени, обтянутые уже только одним чулком. На нем были короткие шорты, как и год спустя, но совсем другого фасона, совершенно неприличного, так что видно было аппетитные полушария ягодиц, стоило ему наклониться. По его лицу справа тек сплошной поток слизи и багровой крови, вместо глаза красовалась дыра и месиво, а он ржал, уронив пилочку на стол и снова глотая шампанское.

Делани тогда отвернулся в ужасе, но через полчаса пошел отлить в уборную и обнаружил «давнего знакомого» уже там. Дверь одной из кабинок была распахнута, из кабинки торчали четыре ноги. Одни смутно знакомые, в одном чулке, обляпанные кровью, а вторые – в рваных колготках, с босоножками на диких каблуках. Подружка Марлена из той компании сидела рядом с унитазом и пыталась понять, что с ее другом не так. Она тоже была не в себе, но не настолько, насколько был в раю он. А он обнимался с унитазом, лежа боком, согнув одну ногу. Из горла выплескивалась уже кровь, лопнули сосуды в носу. Они и так были перенапряжены кокаином, ширевом богатеньких, а после напряжения просто взорвались от напора крови, которая тут же полилась туда же, в унитаз. Все сиденье уже было заляпано, руки по локоть у обоих тоже. Девушка держала его волосы, собрав их в хвост и свесив с одного плеча, чтобы они не макнулись в кроваво-блевотное месиво. На щеке застывало то, что недавно было глазом, моргать было не больно, но безумно разрывался живот.

Дата добавления: 2015-09-28