— А кто сказал про любовь? Ты предложил мне встречаться, а не я тебе.
Он замер с вилкой в руке, так и не опустив ее на тарелку.
— Давай смотреть правде в глаза, — Рамона хмыкнула. — В лагере все были страшные, кроме тебя. Для меня две недели без интрижки — нереально, поэтому я приклеилась к тебе. И все. Я даже не обещала ничего, не попрощалась с тобой. Разве я не гадина? Я вообще не собиралась ничего продолжать. И ты, вроде, тоже, пока мы тут не встретились. И я думала, что это ничего, как бы, не изменит. Встретились и встретились, какая разница? Поругались, да, но это потому что ты наврал своему дружку. Но ты вдруг предложил встречаться, причем так, что хрен откажешься. Сам подставился, сам опять чуть ли не трахнуть тебя предложил. Я здесь причем? Я хоть раз сказала, что я тебя люблю? Что такое, вообще, любовь? — она развела руками, хмыкнула и посмотрела на Джулиана выжидающе, даже оценивающе. Ей интересна была реакция.
— Ну, в конце концов, никто не может заставить себя любить кого-то, — он пожал плечами и отложил вилку.
— Вообще не ешь, что с тобой? — Рамона вдруг забеспокоилась. И дело было не в совести, а в том, что она сама привыкла есть много, очень много.
— Горло болит, кусок не лезет, — он отмахнулся.
— Так мы расстаемся? — она так и не поняла, что он думал о ее исповеди.
— Если ты хочешь.
— А ты хочешь?
— Нет, — он покачал головой. — Это же ты меня не любишь.
— Хорошо. Тогда мы все еще встречаемся, — она кивнула равнодушно. Джулиан тоже кивнул, но медленнее, обдумывая это.
Игнасио, грохнувший поднос рядом с ним, сел так, что не заметить его было нереально.
— Ты вернулся, — заметила Рамона.
— Я вернулся, — огрызнулся вдруг Начо, и она хмыкнула.
— Разбирайтесь потом сами, пошли оба в задницу, девочки.
— Да уж, лучше быть девочкой с пенисом, чем мужиком без него, — сострил Начо, не уступая ей.
— Хочешь проверить, есть ли он у меня?
— О, нет, не дай бог. Один уже, смотрю, проверил.
Джулиан закрыл глаза, и никто этого не заметил. Начо смотрел в свою тарелку, мрачно и сосредоточенно пережевывая что-то, а Рамона смотрела Джулиану за плечо, щурясь и наблюдая за каждым подозрительным жестом Юргена. Ей перестало это все нравиться, когда на нее одновременно посмотрели, оглянувшись, все парни за его столом, а сам он усмехнулся.
Джулиану от поведения Начо было, как ни странно, больнее, чем от слов Рамоны. Он мог пережить безответные чувства, переждать, пока они угаснут. Но невозможно было в один момент оборвать старую дружбу, начавшуюся почти десять лет назад. Игнасио Висент и Джулиан Трини — вечная парочка, всегда вместе, вечно что-то затевают, и потом Начо наказывают, а Джулиан говорит: «Я же говорил...»
И теперь затейник всех забав вдруг решил так резко с ним порвать, что это казалось невероятным. Джулиану хотелось спросить, способен ли сам Начо на это? Он что, по правде может вот так взять и по желанию забыть, что они — лучшие друзья? Невероятно. Значит, он никогда с ним по-настоящему и не дружил, и Джулиан ему не дорог, если он так себя ведет.
«Господи, я думаю так же, как говорит Гувер», — в ужасе понял Трини и решил, что это — предел обиды. Начо даже не заметил, что Джулиан кашляет через каждые пять минут, не спросил, что с ним.
Рамона подняла брови вопросительно, когда получилось, наконец, поймать взгляд Юргена. И он не стал отвечать даже одними губами, он просто постучал кулаком себе по щеке, оттопыривая языком вторую, а потом согнулся и захохотал, увидев разгневанное лицо лесбиянки. Весь стол грохнул от смеха, а Джулиан открыл глаза и увидел, что Рамона стала похожа на Медузу Горгону. Будь легенда правдой, она обратила бы взглядом в камень любого.
Рамона поняла, что же всех так развеселило.
— Ты посмотри, а! — она обратилась ни к кому фактически, но Начо и Джулиан отреагировали такими же возмущенными взглядами. — Опять врет и не краснеет! Вот дрянь! — последнее она рявкнула уже громко, так что услышала повариха и подозрительно на «Луну» посмотрела. Мэй даже не заметила, она резко встала с места, так что стул опрокинулся.
— Я его сейчас убью, — шепотом объяснила она и метнулась в другой конец зала. Начо чуть не выронил вилку, глянув на Юргена и впервые в жизни увидев в его глазах неподдельный ужас. Лицо воплощало панику, он тоже вскочил со стула, перепрыгнул через стол, мешавший пробраться к выходу, и бросился в коридор. Обходить стол было бы долго, и он рисковал попасть Рамоне прямо в руки, а это казалось смерти подобным. И дурацкая сплетня, которую он уже распустил о том, как она домогалась его обычным женским способом, не стоила серьезных физических повреждений.
— Отвали, дура!! — услышали все, стоило Рамоне тоже выбежать в коридор и скрыться в нем.
Злобный боевой клич лесбиянки порадовал девчонок и даже насмешил парней. Никто не любил Юргена. Все хотели бы выглянуть и посмотреть — догнала ли она его, но не стали, присмирев под взглядами учителей.
Юрген решил, что это самый быстрый забег в его жизни, потому что так он не летел еще никогда. И самым ужасным было то, что спортивная Мэй почти догнала его и пару раз успевала схватить, но ему посчастливилось вырваться.
— Черт, отвали!! — он перескочил несколько ступенек на жилой этаж, добежал до его конца и вломился в свою комнату, отданную соседом в распоряжение на уикенд.
И он не успел захлопнуть дверь и подпереть ее комодом, как собирался. Замков на дверных ручках не было, как назло, слова «приватная жизнь» эта школа не знала, и Рамона дернула дверь на себя. Юргену чуть не вырвало руку, но он не стал за дверь сражаться, упираясь ногами в стену, просто отпрыгнул и начал отходить к окну.
— Я просто пошутил, чего взбесилась, — нервно объяснил он. — Шутка такая. Девчонки обычно понимают.
«Нет, ну, злятся на такое, конечно, но не звереют же!» — добавил он мысленно и сделал шаг влево, собираясь незаметно Рамону обойти и снова выскочить из комнаты. Она его движение повторила, преградив путь, но шаг был наискосок, так что она приблизилась.
— Очень смешно, — передразнил он, сделав дурацкий голос. — А что мне было делать? Еще хорошо, что никто не увидел эту фигню у меня на лбу, а то бы ты сильно пожалела...
— Да что ты?.. — Рамона прищурилась, усмехаясь.
— Матерью клянусь.
— Да я знаю, что твой отец-вдовец женился во второй раз, хорош врать, — Рамона поразила знаниями, и он на секунду застрял в собственной растерянности. — Я все равно тебя поймаю, комната маленькая. Не убежишь.
— Не выводи меня, — посоветовал он, погрозив пальцем и сделав хищное лицо. — А то я не посмотрю, что ты — девка.
— Надо же, меня тоже не очень волнует, что я — девка, — притворно удивилась Рамона, сделала еще шаг, скопировав его движение. Он пытался отступить в другую сторону, и снова не получилось, а ей до него осталось всего полтора шага.
— Я сильнее тебя, — напомнил он. — Какую бы крутую ты из себя ни строила, мужчина из нас двоих — я.
— Ты сиськи хоть раз в жизни видел? — Рамона хмыкнула.
— Видел, — он передразнил.
— А не в интернете?
— И представь себе, трогал.
— И как?
— Никак.
— Совсем плохо? Хотя, чего я удивляюсь, тебе только доска и могла дать. Для серфинга.
— Ны-ны-ны-ны-ны, — он высунул язык и заблеял, передразнивая ее снова.
— Детские замашки. Мужчина — обалдеть, — заметила она и сделала еще шаг.
— Не подходи, или я тебя ударю!
— Это я тебя ударю, береги голову.
— То, что ты там меня придавила, корова, просто случайность, тебе повезло. Застать человека врасплох — не самое большое достижение, уж поверь мне.
— Кто бы говорил, мистер «режу правду-матку».
Юрген предпринял последнюю, самую отчаянную попытку убежать, но Рамона тоже сделала скачок навстречу и вжала его в стену между двумя окнами, схватилась за ремень в его штанах и принялась его расстегивать.
— Да ладно, сдавайся, ты сам напросился, — она засмеялась, игриво подвигав бровями. — Тебе понравится. Джулиану понравилось, и тебе понравится.
— Охренела?! — он вытаращил глаза и принялся ее отталкивать, но не знал, куда толкнуть. В плечи было бы глупо и по-девичьи, в грудь — грубо, ведь она девчонка, а куда еще? Он схватился за ее руки, отнимая свой ремень и не давая его расстегнуть. — Отвали! Дура! Извращенка!
— Заодно и узнаешь, каково это — скрывать ото всех, что тебя трахала баба. Ох, а как стыдно-то будет, если я всем расскажу...
— Не вынуждай меня...
— Не вынуждать тебя что? Закричать? Позвать на помощь? — Рамона засмеялась и прижалась к нему, наслаждаясь моментом и каждой долей секунды. Пока Юрген пытался отцепить ее руки от своих джинсов, он не заметил, как от него снова постарались откусить кусок, впившись в шею. Правда теперь Рамона делала это нежнее, очень соблазнительно и заманчиво, щекотно. — Ты же хочешь этого, признай. Если бы не хотел, давно бы уже разорался, и тебе было бы плевать, что о тебе подумают. Тебе и так уже хуже не станет, на доске позора ты висишь, два уикенда под школьным арестом, все тебя ненавидят, друзей у тебя нет, перед кем позориться-то? Позвал бы уже давно или врезал мне, хоть попытался бы. Так ведь нет, ты чего-то тормозишь. Тебе общественное мнение, которое уже ничем не испортить, важнее? По-моему, это значит только одно. Ты хочешь меня.
— О, да, потрясающая логика... — сострил он, запутавшись в таких лабиринтах сознания. Но тут же очнулся и понял, что нужно действовать, иначе и правда покажется, что он этого хочет.
— Отцепись! — он все же толкнул ее в плечи, так что Рамону отбросило на полметра, и она шатнулась. — Хватит показывать, какая ты крутая, обычная извращенка. Недотраханная лесби, — он фыркнул и пошел к двери. — Не пугай меня, не получится.
Он уже взялся за ручку, как Рамона предприняла аварийный вариант достижения цели. Был еще вариант броситься за ним, схватить и насильно заставить, ведь она действительно была сильнее... Но это было бы слишком антиромантично. А ей не хотелось настолько сильно ранить нежную психику любимого.
— Эй, стоять, — она позвала, и Юрген замер. Все-таки, любопытства и озабоченности в нем были ровно такие дозы, чтобы поддаваться на дурацкие провокации.
— Чего?
— Смотри, — он только повернулся, и челюсть отвисла. Рамона задрала свою кофту и держала ее почти на уровне ключиц, так что виден был жесткий ажурный лифчик и все его содержимое. Глаза Юргена полезли из орбит, рот приоткрылся, а рука предательски соскользнула с дверной ручки.
— Давай без насилия, и тогда разрешу их потрогать.
Гувер молчал, таращась ей куда ниже глаз.
Рамона перестала улыбаться, как модель на рекламном щите.
— Рот закрой, слюна сейчас капнет.
— Я тебе не верю, — выпалил он, приходя в себя, стоило кофту снова опустить. — Наврешь, подлая сука.
— О, так ты уже рассматриваешь вариант соглашения, — она поймала его на этом и двинула бровями.
— Как будто это что-то изменит. Если не с мужиком — так и не гомик, получается. А кому какое дело, что я делаю с девкой?
— Или что она с тобой делает, — поправила Рамона.
— Неважно, — он прищурился злобно, не желая об этом думать. — Бросай свою грязную хиппушку, и тогда мне будет плевать, кто что скажет. Можешь хоть всей школе рассказать потом, и пусть я целый год буду висеть на доске позора, и пусть все пальцем тыкают.
— А ты внезапно оборзел.
— А я внезапно подумал, что если мне понравится, то не похрен ли мне на чужое мнение? — он повел плечами и философским, затуманенным взглядом обвел комнату. — Трини же понравилось. А у меня имидж такой.
— Грязного мудака? — уточнила она.
— Можно и так сказать, — он вздохнул. — Но сиськи вперед.
— Да ты продался за СИСЬКИ? — она ушам своим не поверила. Он вдруг передумал всю свою систему ценностей и заткнул за пояс гордость только ради женской груди?!
«Просто если все узнают, что обхамив тебя утром, я вечером лапал твои сиськи, обсуждать будут далеко не меня», — подумал он подло. — «И, в конце концов, моей репутации уже и правда ничерта не страшно. А вот лесбиянка, которая дала мацать свои сиськи уроду, который обложил ее шлюшку и ее саму назвал кобылой... Да если мне еще и понравится...»
— Да, я такой, — он развел руками.
«Точно что-то задумал, говнюк...» — поняла Рамона по неожиданно сладкой, довольной улыбке на его лице. «Ничего, сейчас перестанешь лыбиться».
— Сиськи потом, — отрезала она.
— Я так не играю, — он фыркнул.
— Сможешь уткнуться в них и поплакать о сбитой целке, девочка, — пообещала Рамона.
— Ы-ы-ы, дура, — он сначала лыбился, а потом поморщился, обозвав ее.
— Ладно, достал болтать, раздевайся.
— Можно в душ, хотя бы?..
— Мне, может, тоже руки помыть, а то я пальцем в носу ковырялась минут десять назад, ничего? И у меня в зубах застрял шпинат.
— А я ел чеснок, — парировал он.
— Мне пофиг, раздевайся.
— Сумасшедшая, — он начал расстегивать штаны, за которые так боролся. — Один вопрос.
— Какой?
— Как эта чертовщина выглядит так натурально у тебя?.. — он уставился на очень мужские очертания в ее джинсах. Рамона жестом фокусницы расстегнула их и приспустила.
— Здесь есть петелька, за которую его можно зацепить и согнуть, оп-ля, — она продемонстрировала, и Юрген замер, так и стоя, согнувшись пополам, держа руками спущенные до колен штаны.
— У тебя хоть презервативы есть?.. Я не хочу, чтобы меня трогали тем же, чем трогали эту хиппушку.
— Какие мы брезгливые, — Рамона закатила глаза и достала из кармана две упаковки. — Ты счастлив?
Он переступил, пятка о пятку снимая кеды, ногой отодвинул уже спущенные штаны под кровать и скрестил руки на груди.
— Раздевайся, не я же один буду.
— О, нет, я не буду раздеваться, — она отмахнулась.
— Нет, будешь.
— Спорим?
— Ладно, тогда что мне делать?
— Сначала зашторим окна... — она отвернулась, так что взгляд его снова опустился чуть ниже спины, закрытой кофтой. Момент был слегка неподходящий, чтобы любоваться женскими прелестями, да и не в том положении он был, но так просто получилось. Рамона задернула темно-синие шторы, а он подумал, что была возможность сбежать прямо сейчас.
Но сбежать в рубашке, трусах и носках было просто верхом дебилизма. И это грызло бы его совесть куда дольше, чем слухи о его извращенности.
— А теперь?
— А теперь подвинь комод к двери. Ты же это собирался сделать сначала? — она усмехнулась, он молча закатил глаза и принялся двигать. «Слава богу, хоть никто не ввалится внезапно».
— А теперь?
— Вынь эту дрянь из носа, — она поморщилась. — Мешает. И вот эти тоже, — она показала на кольца в нижней губе. — Серьезно, выдеру же случайно.
Он со стоном вытащил сначала септум, а потом оба кольца.
— Ну, а теперь?
Она сделала два шага вперед, застыла перед ним.
— Ммм... А еще...
«Ну что еще не так...»
«Какой он классный. Вообще не трахает мозги, Трини бы сейчас развел тут клятвы на крови, что я никому не расскажу, никогда его не брошу, признаю ребенка...»
— Да все так, — она схватила его первая, ладонями обхватив лицо и присосавшись к губам. Во рту и правда остался вкус чеснока, но так было даже смешнее, потому что раньше Рамона такого не чувствовала. Все так старались продемонстрировать свежее дыхание.
Но от нее самой разило потом, как от лошади, поэтому претензий не было.
Юрген сдался, сначала неловко пытаясь прикоснуться к ней и не зная, куда девать руки. Но потом подвернулась кровать, и проблема отпала сама, стоило Рамоне подмять его под себя.
— Прощайся, — разрешила она милостиво, придав значимость моменту.
«Трини просто сдохнет, когда узнает, что его кобыла уже не его. Думай об этом, постарайся получить удовольствие», — сам себя убеждал Юрген. Не хотелось признаваться самому себе, что он и правда запал на извращенку.
— С жизнью?
— С честью.
* * *
Джулиан в комнату вернулся с плохим настроением, вдоволь получив пинков и тычков, пока пытался умыться. В итоге он был просто не в себе, ненавидел своих одноклассников и даже козявок из младших классов, которые обозвали его не раз и не очень приятными словами. И он был точно не настроен мириться.
— Давай мириться, — Начо возник сразу за дверью, стоило ее закрыть и развернуться. Он прямо так и встал перед Джулианом — во весь рост, во всем великолепии, в трусах и расстегнутой рубашке. И он как раз расстегивал часы, а смотрел так сосредоточенно и серьезно на друга, что Джулиана чуть не затрясло от злости.
«Дорогая, давай заведем детей», — переиначил он мысленно реплику Висента.
— Даже не знаю, что тебе сказать, — он нежно улыбнулся, закатил глаза. — А, нет, знаю. Нет, — мрачно отрезал он и сделал шаг вперед, но Начо его вернул обратно к двери.
— Не отойдешь отсюда, пока не поговорим.
— Хорошо, я тогда пойду к охраннику и скажу, что мой сосед по комнате воздействует на меня физически, — правильно обозначил свою жалобу Джулиан.
— А я сказал, что ты не сдвинешься только вперед? Ты и назад не пойдешь, — не удержался от сарказма Начо. — Признай, что ты был неправ, и тогда я извинюсь за все, что сказал.
От второй части сделки Джулиан бы не отказался, но первая никак не вязалась с его моральными ценностями. Его настоящими моральными ценностями, а не наигранной любовью ко всему миру. Один раз всепрощение уже обошлось ему признанием Рамоны, что он «сам вынудил, спровоцировал» и все такое. Теперь он решил все говорить напрямую, чтобы жертвы не проходили зря и ему же боком.
— Еще чего. Мне и так прекрасно, можешь не извиняться.
— Ты все равно неправ.
— Я? Я прав, а твое мнение меня не интересует. Если на твой взгляд я неправ, это не значит, что это действительно так.
— Ты закончил? — с ярко выраженной на лице надеждой уточнил Начо.
— Закончил. Можешь подвинуть свой зад на полметра вправо?
— Нет, теперь закончу я.
— Я бы сказал, что на ум пришло, да не буду.
Висент обомлел, примерно представив, что могло прийти в голову гея после слов «теперь закончу я».
— Вот и правильно, лучше заткнись и помолчи.
— Нет, я заткнусь и спою.
— Хорош придираться, кто из нас испанец по паспорту?
— Я тоже.
— Это просто гражданство.
— Это просто факт, что я его знаю лучше, чем ты.
— Этого быть не может.
— Может, я просто грамотный.
— А у меня произношение правильнее.
— А у меня северный акцент.
— А меня не волнует, тупой шотландец. Почему ты, кстати, не носишь юбку? Они же носят.
— Я из Ирландии, идиот. И если ты даже этого обо мне не знаешь, Игнасио Висент Арчоа Каррала из Мурсии, то о чем нам с тобой говорить?
— Окей, мне ЖАЛЬ, что я назвал тебя дебилом.
— А мне нифига не жаль, что я не рассказал тебе, что это был не ее брат, а она. Потому что тогда ты назвал бы меня дебилом на неделю раньше.
— Дело не в том, кто это был, — Начо закатил глаза. — Дело в том, что ты мне наврал! Лучше бы вообще не говорил, чем врал!
— Тебе не говорил? Да ты под пытками готов был вытащить из меня, что же было этим долбанным летом. Уже реально жалею, что сделал это.
— Да я тоже, представь себе. Позор адский, ты на две школы ославился, считай. Причем, отвратительно ославился. Ты посмотри на нее, она даже не смотрит в твою сторону, ей же плевать, вообще.
— Да что ты?! Серьезно?! — Джулиан вытаращил глаза и удивленно на него уставился, но потом эта гримаса сползла, и осталось мрачное равнодушие. — Поразительная наблюдательность.
— Это совпадение, или та хрень, которую ты обычно на лбу носишь, реально сдерживает твое НЕМЕРЕНОЕ эго?
— Реально. Аутотренинг, — огрызнулся Джулиан. — На самом деле я то еще дерьмо.
— Да я вижу.
— Ну так не общайся, отвали.
— Не хами, — Начо сделал шаг вперед, наезжая на него, но Джулиан даже не собирался вжиматься в дверь, ни капли не испугавшись. Он только посмотрел снизу вверх злобно, прищурившись. По Начо видно было, что его терпение на пределе — зубы явно были сжаты, четко обрисовалась нижняя челюсть, а взгляд похолодел.
— А то что? Ударишь меня за то, что я трахался с девчонкой, наврал тебе, и теперь меня все унижают, как Пьера? Не поверишь, теперь я его намного лучше понимаю, и мне очень стыдно, что я был таким же, как они.
— Как вы быстро подружились.
— Да вообще, поразительно. Он милый, на самом деле, не выпендривается, если нормально с ним себя вести. Он вообще странный. Он любит Хэмингуэя, прикинь?
— Актера? — Начо хмыкнул.
— Писателя.
— Хрен с ним, с Пьером. Признай, ты неправ.
— Я неправ.
— Ты не прочувствовал!
— Мне на колени встать?! — Джулиан возмутился. — Я хочу, чтобы ты отвязался, вот и все!
Это было ошибкой, потому что Начо не все готов был простить, как Джулиану казалось. То есть, простить-то он мог все, но стерпеть в данный момент — очень немногое. Поэтому он и схватил Джулиана за волосы правой рукой, нагнул его голову к плечу и чуть назад.
— Ай! Идиот, что ли?!
— Извиняйся.
— За что?!
— За хамство свое. Крутой стал, что ли? С Пьером пообщался, от Гувера получил и все, обнаглел?
— ИЗВИНИ, — выразительно продекламировал Трини, выражая этим свое презрение.
— Нормально! — Начо его тряхнул.
— Извини, блин, — Джулиан зажмурился, еще сильнее наклоняясь, чтобы не было больно.
— Не слышу искренности.
— Извини! — Джулиан вырвался, оттолкнув его и отцепив руку от своих волос. — Иди в задницу, козел! — он дал ему пощечину одной рукой, а второй ударил по груди, так что раздался сочный шлепок. — Охренел совсем! Я не обязан перед тобой оправдываться за то, с кем я сплю и что делаю! — он продолжал истерить, по-девчачьи колотя Начо кулаками и просто ладонями. Висент поджал губы, сосредоточенно пытаясь поймать машущие перед его лицом руки, а когда поймал, сжал их со всей силы, так что Джулиан сразу очень сильно подобрел.
— О... О, блин... — он начал нагибаться, но завыкручивался всем телом, попытался пнуть Начо коленом.
— Достал! — тот прижал его, ударив спиной о дверь. — Ты ведешь себя, как баба.
— А кто я, по-твоему? — Джулиан прищурился. — Ты не знаешь, что у меня на уме, вообще. Какое ты имеешь право лезть в мою личную жизнь? Ты мне просто ДРУГ, и то, БЫВШИЙ уже. Так какого хрена?! Я прав, так что извиняться не стану!
— А ей ты дал от отчаяния, да? — Начо хмыкнул. — Все девки так делают, когда их никто не хочет.
— Ну, спасибо за искренность, друг, — с сарказмом прошипел Джулиан.
— Да не за что, всегда пожалуйста. Дал от отчаяния?
— Тебе что, так нравится слово «дал»? Тебя оно заводит, что ли?! — Джулиан взбесился.
— О, да, представляешь, очень нравится. Дал?
— Дал!
— Дал?!
— Дал!! В предпоследний день, под дождем в сарае для лодок возле пирса дал!! И было очень круто, очень-очень-очень круто, на боку, и она задрала мою ногу обалденно высоко, и у меня потом все болело еще три дня! Класс?! Ты доволен?! ДА... — Джулиан не договорил, Начо отпустил его руки и обхватил ладонями лицо, наклонился и заткнул покрасневшие губы своими.
Джулиан подавился, обалдел, остолбенел и растерял все свои мысли, которые еще собирался высказать. И он растерял всю уверенность и наглость, которая шла сплошным потоком именно сейчас, когда друг его довел до истерики. Вообще-то, после подробного рассказа о том, как он переспал с Рамоной, он собирался зареветь и уткнуться Начо в плечо, как обычно, чтобы пожаловаться. Он так жалел о своем поступке, так жалел, что сделал это летом, что его первая влюбленность, подкрепленная интимом, разрушилась. И об этом знали все, и утешить мог только Начо, и нужно было с ним помириться, он был абсолютно прав.
И Джулиан бы извинился, в конце концов, но Начо всю его стратегию оборвал в самом начале шоу, проявив внезапную активность.
Удержать хиппи не удалось, он опускался, сползая по двери, а потом вывернулся, развернулся и дернул дверь за ручку на себя. Начо ее захлопнул одной рукой, а потом прижал Джулиана вплотную, так что того чуть не раздавило о дверь.
— Отвянь! — Джулиан заколотился и осознал, что происходит, в полной палитре эмоций. Друг, которого он столько лет знал, готов был испортить эту дружбу. Она и так только наладилась, застывая, как вода после пяти минут в морозилке. Начо собрался по этой хрупкой корке ударить, чтобы все расплескалось и снова долго замерзало, скрепляясь.
— Помогите! — он заорал, но никто не услышал. Все уже либо спали, либо не вернулись на жилой этаж, и только парень, шагавший по коридору, шарахнулся от двери. Он буквально отпрыгнул, покосился на дверь, за которой шла какая-то возня, раздавался писк.
Парень решил, что помочь он все равно не сможет, он на год младше тех, кто в этой комнате живет, если он правильно понял, чья она. Так что лучше не лезть.
«И мало ли, чем они занимаются. Может, так надо... Может, так задумано», — предположил он вполне романтичный вариант развития событий в комнате, вздохнул растроганно и пошел дальше, замечтавшись.
Джулиан перестал прыгать и орать не резко, а постепенно, замедляясь и затихая. Он удивился, когда его перестали то ли хватать, то ли щипать, то ли щекотать. Начо собрал его волосы руками в высокий хвост, поднял их, оголив шею, и наклонился, чтобы поцеловать. Пушистые короткие волоски «подшерстка» умиляли, а место было беззащитным, ведь по нему, говорят, если ударить ребром ладони, можно и убить.
Джулиан успокоился, поняв, что на него больше не нападают и ни к чему не склоняют. Он развернулся и на Начо уставился.
— Я не хочу грубить, но какого хрена?..
Тот его подтянул к себе за локти, очень мягко взяв под них и обняв. Джулиан вообще перестал дышать и подумал, что сейчас у него разорвется сердце. Ощущения были такие незнакомые и непонятные, что он не знал, как реагировать. Рамона так точно не обнимала. Она обнимала крепко, «по-мужски» сильно, но сила чувствовалась жесткая. В Игнасио же сила была больше, но мягче, она не пугала и скорее смущала, чем возбуждала.
— Не хочу ругаться, — признался он, обняв Джулиана крепче, стиснув его, так что Трини виском прижался к его челюсти, а носом чуть не ткнулся в шею. В горле защекотало, как назло, и он закашлялся, отвернувшись.
— Ты с ужина еще кашляешь, — заметил Начо мрачно.
— Упал с пирса, прикинь. Пьер уронил, — объяснил Джулиан быстро. — Но я не простыл, просто горло болит.
— Офигенные вы друзья.
— Да он случайно.
— Оправдываешь его? А меня — нет? Со мной ты легко расстанешься, а его оправдываешь? А если бы я тебя «случайно уронил»?
— Тогда бы я тебя никогда не простил, — заверил Джулиан. Начо не стал его отталкивать, наоборот — прижал крепче. Трини объяснил. — В этом разница между лучшим другом и просто другом или приятелем. Вот только лучшие друзья не обнимаются, — напомнил он. — Или у тебя опять братские чувства? Утешить сестру-педика?
— Нет, это ревность, — прошипел Начо иронично, но звучало, как правда.
— Серьезно?
— Наверное. Просто хрен знает, как еще это объяснить. Друзей не должно бесить, что кто-то с кем-то спал. И друзья, знаешь, не думают, что кто-то недостоин их друзей. Она достойна только Гувера, вот потому он ей и нравится. И пусть делает с ним, что захочет, они оба закомплексованные твари. Перестань унижаться перед ней. Или ты реально запал прям так сильно?
— Ну, нет... — Джулиан вздохнул, выпрямил руки, до этого согнутые и прижатые к чужому торсу. Он вытянул их и обнял Начо за шею, обхватив за нее и встав на цыпочки, чтобы поставить подбородок ему на плечо. Он сделал это на автомате, поддавшись желанию, и только в конце подумал, а не перебор ли это. Судя по мягкому движению, которым Висент обнял его, это был не перебор. — Просто если не стараться, отношения вообще никогда и ни с кем не получатся. Если вечно отталкивать, как только что-то не нравится, то человек никогда не увидит твоих плюсов, правда же? Он будет постоянно ошибаться, и ему надоест обжигаться, он найдет кого-нибудь поспокойнее. Нужно терпеть, чтобы хоть что-то построить.
— Почему именно с ней? Вдруг просто не судьба? — Начо не понял, поэтому спросил раздраженно.
— Просто с ней я переспал, — Джулиан вздохнул. — И при этом был хуже бабы, и нельзя просто так об таком забывать. Я не знаю, как у нее или у остальных, но для меня секс и отношения как-то неразделимы. Нельзя с одними спать, других любить, а за третьих бороться. Зачем тратить себя? Блин, я опять тебя гружу, — он застонал и убрал руки, встал нормально, так что Начо пришлось его отпустить.
— Не грузишь. Если честно, ты еще больше хиппи, чем я думал, — он хмыкнул. — И посмотри на того же Гувера, прости, конечно, что напоминаю о нем. Делает, что хочет, с кем хочет и когда хочет. Это его все добиваются, а он сам добивается редко и хреново, как будто ему это вообще не надо, и в итоге все равно она его добивается. А Рамону твою он шлет постоянно, он даже подойти не дает, он всех шлет, и смотри — все тянутся же, придурки. А ты говоришь, не будут терпеть, найдут поспокойнее.
— Но я — не он, — напомнил Джулиан, начиная обижаться на сравнение.
— Естественно. Поэтому она тебя и не стоит, — отрезал Начо. — Она проще, она просто идеально ему подходит. Мудак и дура, прекрасный тандем.
— А мне тогда что делать? — Джулиан сделал щенячьи глаза. — Мне не легче от того, что она меня недостойна, мне дерьмово от того, что они реально друг другу подходят. Знаешь, пофигу, какие они, они же идеальная пара. Кто бы мог подумать, что ГУВЕР кому-то понравится.
Начо о чем-то задумался и не ответил на это. Джулиан понял, почему Пьер толкнул его вечером с пирса, его так же, наверное, выбесило отсутствие внимания к его монологу.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |