Жаворонки и совы в то утро определялись безошибочно, и преподаватели, проходя по коридорам школы, видели только последних. Совы просыпались по будильникам и старались не только успеть в душевые, но 1 страница

Глава 1. Испуг.

Жаворонки и совы в то утро определялись безошибочно, и преподаватели, проходя по коридорам школы, видели только последних. Совы просыпались по будильникам и старались не только успеть в душевые, но и найти их в незнакомом здании.

Женскую школу “Ла Луна” и мужскую “Эль Соль” совместили только в этом году в виду сокращения финансов на их содержание. Государству удобнее было снести обе школы и подыскать что-то побольше, но попроще для всех сразу.

Жаворонки притихли в своих комнатах, постепенно обживаясь и распаковывая сумки, с печальными вздохами вспоминая о летних каникулах, закончившихся лишь вчера. Совам было не понять выражение: “Я сегодня так рано встал, понятия не имею, чем теперь заняться перед завтраком”. Зато разнополые совы успели перезнакомиться, сталкиваясь в коридорах, падая, извиняясь, поднимая чужие вещи и свои, помогая встать. В первый день звучали только приличные слова, вежливые: “Доброе утро”, “Извини”, “Давай помогу” и “Меня зовут”. Учителя, которым тоже предстояло привыкнуть к новым коллегам и ученикам совсем непривычного пола, уже догадывались, что такая идиллия продлится недолго. Стоит наладиться отношениям или испортиться, и начнутся скандалы и даже драки. И хорошо бы драки были обыкновенные, но ведь ученики “Эль Соль” могли перессориться из-за какой-то определенной ученицы “Ла Луны”, непривыкшие к женскому обществу.

— Господи, я нашел тебя, — простонал Игнасио, на развороте ворвавшись в дверь спальни и закрыв за собой дверь. — Оббежал весь этаж, забыл, где комната.

— Как можно было забыть, что она первая от окна, последняя от лестницы? Слева от лестницы, если еще точнее.

— Ммм... Я думал, что справа.

— И зашел в женские? — Джулиан поднял брови, угадав, что это произошло не случайно. Игнасио пожал плечами.

— Я не сразу понял, что это была женская половина. Они такие страшилы, что у меня психологическая травма.

— Ты же не думал, что нас вдруг объединят с пансионатом супермоделей, — философски протянул Джулиан, переворачивая страницу. Он лежал на своей кровати у окна, держал на коленях книгу в темно-коричневом переплете с золотым тиснением. Книга была явно библиотечная, а не покупная.

— Что ты опять читаешь?

— Шекспир, — Джулиан поднял книгу, показал обложку. — Все говорят про Ромео и Джульетту, я решил почитать. Взял еще вчера.

— Мы и так будем в этом году писать сочинение на эту тему. Не ври, что тебе “вдруг захотелось для общего развития”, — Игнасио плюхнулся на свою кровать, не глядя на друга. Он вытащил из-под кровати свой чемодан, открыл его и принялся вытаскивать вещи.

— Хорошо, не буду.

— Не будешь врать?

— Не буду говорить, все равно же не поверишь.

— Ты не меняешься.

— Ты думал, я за лето отрежу волосы, куплю шипастые сапоги и начну ругаться матом?

— Да даже не надеялся, — усмехнулся Игнасио. — Кстати, насчет лета. Как ты провел его? Надеюсь, твоя мать не отправила тебя...

— В тот же лагерь, ты угадал.

— На Виллу Флорес?

— Именно. Неплохо провел время, кстати. Наверное, с возрастом начинаешь ценить свободу делать то, что хочешь, без постоянного контроля родителей.

— У нас и так эта свобода круглый год. Никаких родителей. Вот только лагерь не отличается от этой тюрьмы. Здесь — преподы, там — вездесущие вожатые.

— Ну, вожатые не дают домашних заданий, да и вообще, они были молодые, им было все равно. Они были всего на пару лет старше меня, а я в этом году был в последнем отряде. В следующем году меня туда уже не пустят.

— Стоп-стоп-стоп. Откуда столько радости? Молодые вожатые? Ты не хочешь сказать, что...

Джулиан улыбнулся, но от книги взгляда не оторвал.

— Нет, не хочу. С вожатыми у меня ничего не было, мы только в карты играли на пляже вечером. Ну, у костра еще сидели. Один играл на испанской гитаре, это было... романтично. Так, как и надо.

Улыбка с лица Игнасио сползла, он потянулся к своему письменному столу и взял будильник. Времени до завтрака оставалось не так уж много — двадцать минут, но на отдых после утренней суеты этого хватало. Он растянулся на кровати, закинул руки за голову и уставился на друга, ставшего и в этом году соседом по комнате.

— Ты изменился.

— Правда? — Джулиан удивился, поднял на него взгляд.

— Да, что-то не то.

— Ты тоже изменился. Сексуальный тигр, — усмехнулся Джулиан, прекрасно зная, что эта глупая лесть Игнасио все равно понравится. — Все эти девчонки будут твоими.

— И твоими тоже будут, если ты захочешь.

— Я так не думаю.

— Ты умный. А умные интересуют. Плюс, ты не урод, к тому же. А умный красавчик — это то, что нужно.

— Мне не хватает уверенности. И ты знаешь, что девчонки... Ну, это не мое.

— Все знают, — Начо закатил глаза. — И не пройдет и недели, как эти девки тоже об этом узнают. И хочешь парадокс? Их это не отпугнет, обязательно найдется парочка тех, кто захочет с тобой закрутить, несмотря на все твои бзики и этого... Шекспира? И я шел по коридору и видел двух плоских малявок, у них были эти маленькие толстые книжки...

— Манга, — подсказал Джулиан. — Вот только их-то мне и не хватало. Знаешь, Пьер им понравится больше.

— Это сначала. Потом он им нахамит пару раз, и все твои. И чего ты так отбиваешься? У тебя кто-то появился?

— Можно и так сказать.

Игнасио вытаращил глаза, потому что в начале каждого учебного года ответ на этот вопрос был: “Нет, никого подходящего”.

— О, боже мой, свершилось. Кто он?

— Почему ты думаешь, что это “он”? — Джулиан не мог прочитать и понять даже слово, разговаривая, но продолжал держать книгу для вида.

Игнасио поднял только левую бровь, надул губы и посмотрел на него выразительно. Джулиан не выдержал дольше тридцати секунд и сдался.

— Ну, да. Да, это “он”.

— И какой он? Кому повезло? — Игнасио шутил лишь наполовину. Было что-то странное у него по отношению к соседу и другу. Скорее всего, это были чувства брата, который любил своего голубого родственника, не представлял жизни без него и волновался, ревниво критикуя претендентов на его тело и душу.

— Он неповторимый, — выдал Джулиан, отложил книгу, сполз по кровати и закрыл лицо руками. Нужно было что-то срочно придумать, потому что он врал. Ничего фантастического в летнем любовнике не было, но Игнасио об этом говорить оказалось просто невыносимым. — Он крутой. В общем, я не хочу об этом говорить, это слишком личное.

Стоило убрать руки от лица, и он увидел обомлевшего друга, у которого глаза полезли на лоб.

— Да ты дал ему.

Джулиан побагровел, в мыслях пронесли жуткие, откровенные картинки воспоминаний. Это напоминало кадры дешевого подросткового порно, да еще и в конец извращенного. И ему было до сих пор так стыдно, что жить не хотелось. В лагерь он ездил в конце июля, а август и половину сентября провел в деревне у деда с бабкой, у него был шанс все забыть... Но воспоминания все равно были свежими, как вчерашние, и даже свежее. Он практически помнил каждое прикосновение.

— Дал! — Игнасио увидел отразившиеся на чужом лице мысли, поток сознания и муки совести. — О, мой бог. Да ты спятил. Курортный роман, это вообще не про тебя.

— МОжно подумать, ты ни с кем не встречался летом.

— Я встречался, я даже спал и сбегал ночью, но ведь с девками! Это другое!

— А они — с тобой. У них, возможно, ты был не единственный этим летом. Что такого? Представь, что я — девчонка. И я, можно сказать, приличная девчонка, порядочная. У меня был только один. И один раз, — принялся оправдываться Джулиан, но улыбка Игнасио, превращавшаяся в ухмылку, делала только хуже.

“Как обычно, стоит сказать, что он распустился, сразу истерика и доказательства полной непорочности”, — подумал герой-любовник.

— Но ты — не девчонка. Представлять или нет — неважно, ты не девчонка. И ты дал кому-то. Он хоть ничего был? Не имбецил и не урод? Господи, поверить не могу.

— Не имбецил и не урод, — Джулиан обиделся. — Ты думаешь, я бы на такого хоть посмотрел?

“Посмотрел”, — сам себя обличил он мысленно.

— И какой тогда?

— Высокий, — выпалил Джулиан гордо. На этом поток искренности оборвался.

Игнасио сидел, улыбался и с приоткрытым ртом смотрел на него. Он ждал продолжения, но так и не дождался, и энтузиазм стерся.

— И все? — мрачно спросил он. — Высокий? Это все, что в нем крутого, или это все, что ты запомнил? Темно было, что ли? Хотя, ты же сказал, что всего один раз... Ты был очень пьян?

Слова цели достигли, Джулиан оскорбился хуже некуда.

— Нет. Я был... Ну, немного пьян. Но просто для смелости. И он тоже. И вообще, все было супер. И тебя не касается.

— Ой, ты посмотри, какой обиженный.

— Он был высокий, у него были каштановые волосы, такие шоколадно-коньячные, просто красота, очень красивые, и у него серо-зеленые глаза, нос с горбинкой и пирсинг в губе. Плечи не особо широкие, но он реально очень высокий. И у него большие руки. И он очень крутой, на него все засматривались просто. И девчонки тоже, которые там были.

— И девчонки тоже?.. А кто еще на него должен засматриваться был? Мужики, что ли?

— Ну, они вообще все только на него и смотрели, — выкрутился Джулиан, поняв, что сболтнул лишнего. — Просто все девки некрасивые были. Вот.

— И они смотрели на мужика, на которого ты запал? Ты запал на какого-то женоподобного придурка?

— Ты достал меня, — угрюмо поделился Джулиан. — Мы вчера поговорить не успели даже, а ты меня за полчаса сегодня уже заколебал.

— Ладно, я больше не буду спрашивать. Но ты просто отжег. И что, тебе понравилось?

— Тебя не касается! — взбесился Джулиан, вскочив с кровати, оставив книгу на подушке и отправившись к двери. — Завтрак уже сейчас будет. Идешь со мной или еще разок пробежишься по женским комнатам?

* * *

— Будешь в этом году с кем-нибудь встречаться? — Лаура приколола очередной значок к своей бейсболке и надела ее, развернув козырьком вбок. Длинные, светлые волосы свободно свисали, подчеркивая худобу лица и длину конечностей. У нее были парадоксально длинные руки, ужасно длинные ноги и манера сутулиться.

— В этом году или в этом учебном году? — уточнила ее подруга, широко открывая рот и чавкая жвачкой.

— В учебном.

— Без понятия. Захочу — замучу, — усмешка была настолько мрачной, что не понравилась ни одному младшекласснику из “Эль Соль”. Они шли навстречу, проходили мимо старшеклассниц “Ла Луны” и вздрагивали от их странных повадок.

Их не было в столовой на завтраке, потому что они прятались под лестницей и курили, поэтому их почти никто еще не видел. Две высокие девицы с тяжелыми взглядами, устойчивой, не манерной походкой и прокуренными голосами.

— Мутила с кем-то в лагере? Тебя туда все равно отправили? — Лаура хмыкнула, сочувствуя. Ей достался лагерь строевой подготовки за все выходки, которые родителям не понравились в конце прошлого учебного года. Но это было лучше обыкновенного, “позитивного” лагеря для домашних мальчиков и девочек.

— Ну, да. Чуть не сдохла.

— И ни с кем?

— Ну, не то чтобы совсем... Помнишь, ты звонила, я говорила тебе про девку, которая на меня запала?

— Не забыть. Ты угарала просто над ней. Только не говори, что ты реально ее трахнула.

— Точно. Жестко. Класс, вообще. Она ничего была, миленькая такая. Лучше, чем наши уродины, по крайней мере. Странная, но... В общем, да.

— Фотки есть?

— Думаешь, мы с ней мило встречались и фотографировались с вытянутой руки, как малявки?

— Я про другие фотки, — Лаура паскудно прищурилась. Небольшие синие глаза и высокие скулы и без того делали ее похожей на парня, но прищурившись, она стала просто бесполой.

“Есть”, — подумала Рамона. Пара фотографий интимного содержания у нее на телефоне и правда осталась, но были причины не показывать их подруге.

— Нет, не успела сделать. Но факт — она ни с кем даже раньше не встречалась. И даже не целовалась.

— С ума сойти, да ты чудовище. Скажи, что ты бросила ее.

— Нет, не бросила. Ну, мы мило разбежались перед отъездом. Мы даже в автобусе не вместе сидели потом, когда назад ехали. И она дальше ехала, а я ночью на станции вышла и все, аста ла виста, козявка.

— Поверить не могу, что такая умница тебе поверила.

— Сама в шоке. Да она с самого начала на меня косилась. Еще туда когда ехали. Она постоянно читала, блин, не понимаю. Бесит читать.

— Читала?.. Очкастая, что ли?

— Да нет. Хиппушка, скорее. Ну, патлатая такая, вся в цвете, как бы, — Рамона закатила глаза, вытащила телефон из кармана плотно сидящих джинсов. Почти круглые сутки, за исключением времени, когда она спала, ширинку изнутри оттопыривала заветная часть, которой у Рамоны от рождения не было. Но природа ошибается, и пара ремней с дорогим телу Рамоны искусственным органом решала проблему. Психологически без этого жить уже было невозможно. Да и удобно было зажимать девчонок в “Ла Луне”, когда она еще была отдельной школой. И теперь Рамона привычек менять не собиралась.

Игнасио нарушил свое обещание не спрашивать о подробностях и шел с другом, докапываясь до деталей.

— Да скажи. И долго? Ладно, можешь не отвечать. Ты был там всего две недели, как ты мог успеть... Сразу после знакомства, что ли? Любовь с первого взгляда? — он усмехнулся. — Чушь, по-моему.

— Тебе не понять. И это было в конце, почти. В последнюю ночь. А потом мы сели в автобус и все. Мы даже не прощались, как следует.

— И ты не знаешь, понравилось ему или нет? Ты и правда баба. Эгоист конченный.

— Слушай, заткнись, пожалуйста?! — Джулиан разозлился. — Я думал об этом полтора месяца, у меня просто уже мысли в узел завязались. Ты не представляешь, как мне стыдно! До сих пор.

— Ну ладно, все. Я молчу. О, смотри, две гопницы из “Луны”, — Игнасио мерзко хихикнул, увидев идущих им навстречу по коридору девиц. — По-моему, они тоже с нами будут, не мелкие. Я бы даже сказал “очень не мелкие”. Они выше тебя, это точно.

— Я не коротышка, не надо.

— Я о том же. Но они выше. Вот дылды. Да ты посмотри.

— Не хочу.

— Их не было на завтраке. Курили где-нибудь, по-любому. Слушай, ты знаешь, что в бабских школах обязательно есть лесби? Вот они, по-моему, как раз из них.

— Ты говоришь это мне? Ты бы еще Пьеру это сказал, он бы умер от смеха. Вот кто их ненавидеть-то будет... — Джулиан закатил глаза, перевел взгляд по дуге от друга к потолку, а потом все же опустил его на пару будущих одноклассниц.

Его глаза полезли на лоб, дыхание прервалось на несколько секунд.

— О, мой бог, — он сначала остановился, как вкопанный, а потом длинноволосая блондинка посмотрела на него, и у Джулиана начался приступ паники. Его шок был несравним ни с чем.

— Что случилось?

— Спрячь меня!! О, господи, не может быть... Спрячь меня сейчас же!! — он вцепился в Игнасио, и тот развернулся, прикрывая его собой. Джулиан увидел дверь туалета и метнулся к ней, чтобы спрятаться, благо силуэт на двери был мужской, а не женский.

Рамона прислонилась к подоконнику напротив этой двери и увлеклась телефоном. Лаура на подоконник просто села, наклонившись вперед и с удивлением рассматривая внезапно заметавшегося парня из “Эль Соль”.

— Так ты трахалась с хиппушкой? Не может быть. И что, они говорят “ом-м-м”, когда кончают? — она качнулась в бок, задела плечо Рамоны локтем.

— Нет, — та фыркнула. — Но она занималась медитациями этими, или как их там. На пляже сидела такая, табло одухотворенное, пальцы в кольца, и тишина. Шум моря. Все такое. Нам с тобой не понять.

— Блондинка или брюнетка?

— Ни то, ни другое.

— Шатенка?

— Рыжая, — Рамона вздохнула, устав от расспросов. Ей не хотелось особо распространяться о своем летнем “романе”, потому что она не любила врать. А врать невольно приходилось, иначе пал бы прахом принцип не прикасаться к животным мужского пола, которые были по определению отвратительны. — Чистенькая, аккуратненькая, опрятная такая вся. В общем, я сама в шоке, у меня таких еще не было.

— Все бывает в первый раз.

— У нее такие глаза угашенные вечно были, — Рамона захихикала. — Точно хиппушка, косяки под матрасом прятала, наверное. Не знаю. Не успела спросить. И штука такая на лбу. Ну, знаешь же. Хипповая такая, кожаный шнурок, типа, в косичку заплетен. Поперек лба.

— Как у того парня? — Лаура сдвинула брови, отклоняясь в сторону, чтобы заглянуть в лицо нервному старшекласснику сбоку, убедиться, что ей не показалось.

— Какого? — Рамона на нее взглянула, нахмурившись.

— Вон, ломится в сортир. Парень, там закрыто! — крикнула она заботливо, а потом засмеялась, и Рамона невольно подхватила.

— Господи, боже, это конец... — Джулиан закрыл лицо руками и прижался лбом к двери туалета, которая была подло заперта именно на этом этаже.

— У тебя с чувством юмора, смотрю, не лучше, чем со вкусом? — огрызнулся Игнасио вместо него, взглянув на Лауру. Та вздернула брови, не ожидав хамства, а потом передразнила.

— Урод. И этот педик какой-то. Вот хрень, заговорили о хиппушках, и вот тебе — хиппи.

Рамона наконец присмотрелась, увидела тугую косу едва ли до лопаток длиной, вьющиеся рыжие волосы, кожаный шнурок поперек лба.

Лаура слишком внимательно смотрела на разговор двух “Эль Соль”цев, шептавшихся о чем-то невероятно секретном. И она не заметила, как у Рамоны округлились глаза, а телефон чуть не выпал из руки.

“Твою...” — она вытаращилась на парочку, а потом посмотрела на экран мобильного и поняла, что нашла нужное. Фотография была четкой, лицо было видно прекрасно. И в профиль Рамона его узнала.

— Джулиан Трини, нет? — выпалила она быстрее, чем успела подумать, и достаточно громко. Джулиан подумал, что его сейчас стошнит, закрыл ладонью рот, но на деле просто сердце билось где-то в горле.

“Ой, боже, она меня узнала. Все кончено. Начо уржется”.

Он повернулся, постарался придать испуганному и паникующему лицу удивленный вид.

— Да-а-а... А ты...

— Рамона, — она подняла брови насмешливо и хмыкнула, показав на себя большим пальцем той же руки, в которой держала телефон. — Рамона Мэй. Не забыл?

Игнасио в шоке уставился на гопниц, Лаура вытаращилась на подругу.

— Вы знакомы? — первым спросил Игнасио, ткнув Джулиана пальцем в плечо.

— Да, мы вместе в лагере были. В одном отряде, но в разных домиках, — ответила за него Рамона, решив выпутаться, пока Джулиан сам все не испортил и не рассказал. Она не думала о том, что и ему умудрилась помочь, так что его отпустил почти случившийся сердечный приступ. Он думал, она сразу расскажет и сдаст его, и будет жутко стыдно за уже выложенную Игнасио ложь.

— Я не тебя спрашивал, — грубо заметил друг “хиппующей девочки”, за которую Рамона выдавала Джулиана. — С ума сойти. В лагерь Вилла Флорес теперь пускают малолетних преступников? Или ты перепутала его с колонией для несовершеннолетних?

— Эй, членомозг, — Лаура спрыгнула с подоконника так, что оказалась сразу у противоположного конца коридора. То ли она сильно оттолкнулась руками, то ли длинные ноги помогли, и она наклонилась вперед, так что Игнасио невольно отступил. — Рот закрыл, когда разговариваешь с дамой.

— С кем?.. — усмехнулся он.

— Ром, смотри, педик. Настоящий. Так вот, значит, какие они. Без баб совсем одичали. Кто у вас тут за девочку, а кто за мальчика? Ты за девочку? — Лаура наехала уже на Джулиана, который на нее уставился мутными глазами. “Угашенный взгляд”, как сказала Рамона, казался очень спокойным, но на самом деле у Джулиана почти началась истерика. — Если ты, то твой парень — баба, вам надо порвать, — Лаура толкнула Игнасио в грудь, и тот от неожиданности врезался спиной в стену.

— Больная! — он сразу метнулся вперед и толкнул ее в плечи.

— Пошли нахрен отсюда, — Рамона закатила глаза и, оторвавшись от подоконника, пошла в сторону лестницы, куда они с Лаурой сначала и направлялись. — Потом поговорим, — оглянувшись, сообщила она Джулиану. А может, пообещала. А может, это была угроза.

— Вали-вали, лесби! — прикрикнул Начо вслед Лауре, поправившей свою бейсболку.

— Я тебя запомнила! — она топнула в его сторону и удовлетворенно осклабилась, когда парень дернулся. — Не нервничай, девочка. Сортир закрыт же, — напомнила она и пошла за Рамоной.

— Шлюхи! — выпалил Игнасио, а потом заметил, что Джулиан уже ушел на несколько шагов вперед. — Эй, подожди! Как ты вообще с ЭТИМ мог общаться? Поверить не могу, что вы знакомы.

— Просто вместе в лагере были, — отмахнулся Джулиан, но слишком быстро, слишком слитно проговорил все слова.

— Если бы “просто”, она бы не стала тебя одергивать и вообще не знала бы, как тебя зовут, — скептически заметил Начо. — Тебе этот твой супермен не говорил, что она убогая гопница? Вообще, такая потасканная, что просто ад. Таких даже в бордель работать не берут.

— Она лесбиянка, ты не заметил?

— Все равно. Они еще быстрее поистаскиваются, чем обычные бабы.

— Слушай, давай помолчим?! — Джулиан не выдержал, и Игнасио удивленно замолчал. — Извини. Я просто вообще никак... Ну... Ну, просто она мне напомнила о нем. А я не хочу опять думать, понравилось ему тогда или нет, и что он обо мне тогда подумал. И думает ли он обо мне и об этом до сих пор. В общем, дай мне помолчать и просто успокоиться!

— Обалдеть, — тихо протянул Игнасио. — Прости за “эгоиста”, ты просто ПАРАНОИК. Какой смысл думать о каком-то парне, встретив какую-то бабу? Они что, дружили?

— Общались, — поправил Джулиан.

— Близко?

“Ты не представляешь, насколько”, — мрачно подумал Джулиан.

— Не очень, но не в этом дело. Дело не в том, что она ему что-то скажет, а в том, что она мне напомнила о нем. Отстань, короче! Еще полдня на уроках торчать, дай мне остыть!

— Чего ты ее так испугался, когда увидел?! Тебя как будто утюгом ошпарили, подскочил, как бешеный!

— Какая разница?! Это моя жизнь! — Джулиан распсиховался, так что прядь из косы выбилась и упала на глаз, поверх обхватившего лоб украшения.

— Ладно, все. Заткнулся, — наконец сдался Начо и подумал, что надо бы уйти. У него тоже бывали моменты, когда хотелось побыть одному, и он об этом вдруг вспомнил. — Я пойду. Ммм... Ну, это. За учебниками! Точно. Твои захвачу.

— Нам их на уроках будут выдавать, — со стоном напомнил Джулиан.

— Ну, тетради тогда, — Начо уже отошел на десяток шагов.

— Ладно.

Игнасио убежал, а Джулиан дошел до другого конца коридора, нашел еще один туалет и зашел туда. Умыться холодной водой и поправить растрепавшуюся косу не мешало.

Глава 2. Разочарование.

В классе надежды сразу разлетелись осколками, стоило незнакомой «Соль»цам и «Луна»м учительнице поднять их с мест.

— Встали все. Дайте мне на вас посмотреть, птенчики, — она попыталась улыбнуться, но по лицу видно было — гримаса для него непривычная. «Голодные» морщины от носа к подбородку создавали впечатление, что эта жердь вообще никогда не улыбалась. И «птенчики» прозвучало уж больно кровожадно.

— Можете сразу забыть о том, чтобы вместе сидеть. Мальчики отдельно и девочки отдельно — этого больше не будет. Вас совместили не для раздельного обучения, а для группового.

Где-то в конце класса раздалось пакостное, гнусавое хихиканье.

«Ну, начинается...» — подумал Джулиан, ткнул локтем Начо, и тот хмыкнул. Но учительница, обряженная в черный костюм и белоснежную блузку, ударила ладонью по столу, так что все дернулись.

— Встал!

— У кого... — тихо прошептал Пьер.

Все уставились было назад, чтобы начать издеваться сразу, но ведьма процедила сквозь зубы.

— Я обратилась к нему, а не к вам. Все смотрят на меня! И ты тоже, — она прищурилась, взглянув на поднявшегося блондина. Он давил в себе улыбку, прикусив щеку изнутри. Рамона все равно смотрела через плечо, а Лаура и вовсе развернула весь корпус, чтобы попялиться на провинившегося в первые же секунды. Ведьма-учительница просто не замечала ее позы, казалось.

— Имя.

— Пьер, — с французским акцентом ответил он.

— Педро, значит.

— Пьер, — повторил парень. Он ненавидел, когда аргентинские преподаватели адаптировали его имя на национальный манер.

— Я учту, — она кивнула сухо. — Фамилия?

— Локруа.

— Ло...

— Локруа, — повторил он.

Рамона с Лаурой переглянулись, передразнили его и тихо посмеялись.

— Блондинка. Да, ты, — ведьма резко повернула голову и уставилась на Лауру. Та невольно округлила глаза. — Встань. Имя.

— Лаура.

— Фамилия.

— Ортега.

— Ты, встань и сядь на ее место, — ведьма кивнула смазливому парню, сидевшему рядом с Пьером. Тот нехотя встал, сгреб тетрадь, пенал и переполз к Рамоне. Та скептически на него посмотрела, как на паранормальное явление, в которое просто не могла поверить.

Это было невероятно. Ее личное пространство было нарушено каким-то вонючим самцом чистейшего вида, представлявшим собой «кобеля классического». Пьер тоскливым взглядом проводил соседа и чуть слышно вздохнул. Они начали встречаться только ночью, в прямом смысле решив завести отношения, раз уж оказались в одной спальне. А зачем зря время терять?

— Ортега, села к Ло...

— Локруа, — опять повторил Пьер.

— И ты сел, что встал, как памятник?

Пьер манерно сел на место, Лаура начала изображать конвульсии и швырнула тетради на пустую половину.

— Ад просто, — шепотом поделилась она со всем классом, и девчонки из «Ла Луны» захихикали.

— Да уж, не райское наслаждение, — согласился Пьер, и захихикали уже «Эль Соль»цы.

— А можно не с ним? Он мерзкий, — Лаура подняла руку, вытянув указательный палец вверх. Пьер скорчился.

— Я подарю ей дезодорант.

— Я подарю ему почку, если вы меня не заставите с ним сидеть.

Ведьма осклабилась.

— А что? Мне нравится. Мне всегда нравились блондины. Вот и сидите вместе, вы смотритесь.

Джулиан не удержался, оглянулся, улыбаясь, чтобы посмотреть на это. «Соль»цы плакали в кулаки, стараясь сдерживаться. И несмотря на то, что через десять минут весь класс оказался пересажен и разбит на разнополые пары, все равно всем парням казалось дикостью, что Пьер сидел с девочкой. Всем девчонкам горло сдавливал смех от вида главного «плохого парня» их женской школы, посаженного с каким-то манерным животным. Бандитка Рамона сидела с классическим самцом и старалась не особо возмущаться. Джулиан оказался с незнакомой девушкой в очках, которая отсела от него максимально далеко, чуть ли не вываливаясь в проход между партами, но его это устраивало. Она не мешала поворачиваться к Игнасио, севшему сзади, и искоса смотреть на Рамону.

— Она толкается! — выпалил Пьер уже через пятнадцать минут урока. Ведьма оказалась преподавательницей алгебры, и это была пытка. Темп «повторения прошлого года» оказался диким, и кто-то даже не в состоянии был вспомнить все эти вещи.

— Я не толкалась! — возмутилась Лаура, уставившись сначала на учительницу, а потом отправив гневный взгляд мерзкому животному.

— Ты толкалась!

— Я правша!

— Мне плевать!

— Вот только подожди, я тебе задницу надеру, когда выйдем...

— Он мечтает об этом, — заметила Рамона. Пьер просто опешил, открыл рот, но ничего не сказал, возмущенно на нее уставившись.

— Синьора Мартина, я отказываюсь с ней сидеть! Она отвлекает меня, а вам выгоднее, чтобы я все понял, а не подружился с какой-то... — он просто не нашел подходящего слова.

— Поменяйтесь местами, — оборвала ведьма.

Пришлось меняться, и Пьер замолчал, оставшись доволен. Но стоило ему посмотреть исподтишка на соседку по парте, просто чтобы рассмотреть ее внешность, Лаура показала ему угрожающих размеров кулак и прищурилась. Он двинул подрисованными карандашом бровями и уткнулся взглядом в свою тетрадь. С девчонками он практически не общался последние лет десять, весь год проводя в мужской школе, сам будучи девушкой хоть куда, а на лето отправляясь в мужской же лагерь.

И в его представлении девушки были куда приятнее и милее, чем страшненькие «Луны». Особенно, эта Ортега, которая больше напоминала патлатого парня, типичного для городских джунглей.

Лаура же в алгебре не была сильна никогда, и в отличие от Рамоны, которая быстро строчила что-то в тетради своим размашистым почерком, она ковырялась ручкой в тетради, выцарапывая малюсенькие закорючки. «Повторение» показалось ей непосильным трудом, а предстоящее изучение нового материала грозило инсультом. И просто так получилось, что она выпрямилась, села ровно на стуле и опустила взгляд чуть влево, заглядывая Пьеру через плечо.

Джулиан снова оглянулся, чтобы на них посмотреть, хихикнул и прикусил губу. Вид Локруа убивал, ведь француз уже заметил, как мерзкая «женщина» заглядывает ему в тетрадь. Он холодно смотрел в спину сидящей впереди девчонки, а потом как бы ненарочно закрыл написанное правой рукой.

— Эй! — Лаура хлопнула его по плечу, и он взбрыкнул, откинувшись на спинку стула.

— Вы двое испытываете мое терпение, — процедила ведьма. — Вы будете сидеть вместе, я так решила, я уже всех рассадила, и всех все устраивает, кроме вас. Или вы сейчас замолчите и будете сидеть тихо, или в первый же день будете отмечены у директора. Три таких отметки, и ваши имена до конца года будут висеть на доске позора.

— Она списывает!

— Я плохо вижу, как я увижу, что на доске написано?!

— Я тебе открою огромный секрет... Там ничего не написано! — Пьер выпалил громко и выразительно, засмеялись не только «Соль»цы, но даже «Луны». Рамона удивленно смотрела на подругу и сдерживала ухмылку. Надо же, Ортега снизошла до диалога с животным.

— Закончили! Я не думаю, Локруа, что у тебя настолько все верно, что стоит это скрывать, — рявкнула ведьма, и Лаура не успела посмеяться, как ей тоже досталось. — А ты сними эту шапку с головы, не потерплю невежества при мне.

Дата добавления: 2015-09-28