Глава 10
Я такого состава не то чтобы не видел никогда, даже представить не мог. Да еще – у себя в гостях. В своем доме. Вид у меня был, скажем так, – несколько ошарашенный. Можно даже сказать – охреневший. Пара-тройка топов наших самых серьезных фирм. Пара «коней». Мусор из «Кэпиталз». Даже бомжа откуда-то нарыли, причем – одного из самых серьезных. Ни фига себе, думаю. Они ж, по идее, таблицы друг другу рихтовать должны готовиться, причем в полный рост и, блин, с непередаваемым наслаждением. Ан нет, сидят, бутылки на журнальном столике расставляют. Много бутылок. Разных сортов и крепости. А мне, между прочим, неплохо бы завтра и до редакции добраться, хотя бы ненадолго. Галочку поставить, так сказать. Это тебе не старая добрая газета, где Главный всегда прикроет, если что не так пошло. – Вы б, – хмыкаю, – еще Рабика притащили. А то некомплект. – А он бы приехал, – кивает на полном серьезе бритый квадратный стос из конских «кидсов». – Жалко, не в Москве сейчас, а так – по-любому. Дело-то общее мастырим. Ага, думаю. Общее-то оно общее. Только у нас с Рабиком, топ-боем конской «Ярославки», друг к другу такая неприязнь, что даже кушать вместе не можем. – Непросто будет тогда его замастырить, – вздыхаю. Сбор складно гыгыкает. Несколько смущенно, надо сказать. – А кто тебе сказал, что ты в сказку попал? – щерится, покачивая из стороны в сторону шишковатой, бритой «под ноль» башкой знакомый питерский бомжара. Он, как мне потом сказали, случайно в те дни в Москве оказался, чисто по бизнесу. Его и подтащили – в связи с наметившимися пренеприятнейшими обстоятельствами. – У моих парней к тебе тоже особая любовь, сам понимаешь, – морщится, будто его кто только что лимон заставил сожрать. Я согласно киваю. А что? Тут, блин, не поспоришь. Все опять смущенно гыгыкают. Кроме Мажора. Он не гыгыкает, он разливает. Заканчивает уже. В данной ситуации – самое правильное занятие. – Ладно, брек. Расписать друг другу щщи мы, парни, всегда успеем. Привет, кстати, Данил. – И тебе здрасьте. Как, впрочем, и всем остальным. Я вас всех люблю. Ну, как всех… Остальные тоже что-то бурчат себе под нос. Возможно – здороваются. – А пока, – продолжает Мажор, – давайте-ка, парни, выпьем временную мировую. Вопрос, нас туточки собравший, вполне конкретным оказался. И довольно неожиданным. – Да уж, – бурчит бомжара, – вам что, а нам уже через неделю с «Эвертоном» играть. В том самом гребаном Ливерпуле. Хотелось бы вернуться оттуда живым и, по возможности, – не покалеченным. Все согласно кивают. В таких, миль пардон, говенных обстоятельствах выезд в добрую старушку Британию может расцвести неожиданными и вряд ли кому приятными красками. Галимый экстрим, что уж тут говорить. «Зениту» – не позавидуешь. А у них, у основы, еще и конкретные траблы с биометрическими английскими визами возникли, насколько я слышал. Беда, короче. И тут не знаешь, кому больше повезло: тем, кому эту новомодную визу дали, или как раз наоборот. Дела… – Ладно, парни, – поднимает стакан Али. – «Мировые» просто так не пьются, тут тост нужен. И повод. Ну, повод у нас есть. Сборная нашей с вами страны. И все те, кто стоит у нее на пути. Тут уж не до шуток. А тост я сейчас скажу. И не считайте за пафос. Нас многое что разделяет, так давайте выпьем за то, что объединяет. За Россию! Все неторопливо поднимаются. – За Россию! – повторяет до того молча сидевший в углу старый, уважаемый всеми, включая врагов, «конь» из «RBW». – За нас! Старая гвардия, хули. Они с Али даже внешне немного похожи. Этот, кстати, насколько мне известно, – тоже из бизнесменов. – До дна! – это уже Мажор. Ну, до дна, так до дна. Дурное дело – нехитрое. Выпили, отдышались, кто-то потянулся за сигаретами. Я под предлогом того, что надо донести в гостиную пепельниц из других комнат, метнулся в «детскую», где засадил в ноздри еще по дорожке – на всякий случай. Им-то что, а я уже третий раз за сегодняшний день напиваюсь. И не могу сказать, что это легкое занятие. Ой, не могу… …Вернулся, уселся, тоже закурил. Гляжу, Мажор еще по одной наливает. Ладно, думаю. Сейчас уже можно и «половинить». Разговор серьезный, а я только что с выезда. Поймут, думаю. Сами из той же самой пробирки, ага. Братья фактически. Физиология, так сказать, – общая. А если с некоторыми из этих «братьев» воюем до кровавых соплей и юшки, так в этом нет ничего удивительного – с точки зрения истории. Особенно – российской. Истории той самой земли, за которую только что пили и которая нас всех объединяет. Объединяет, ага. Только некоторых, к сожалению, – поздновато. Когда их в эту землю зарывают, и ни секундой ранее. Впрочем, я отвлекся. Ничего. Сейчас кокс до мозга дойдет – полегче станет сосредотачиваться. А то мысли уже, как над морем чайки, носятся. Хрен угадаешь, в какую сторону полетят. То вверх, то вниз. То влево, то вправо. То Злата в голову лезет, то гребаные англичане. То о завтрашней планерке в редакции почему-то начинаешь задумываться. В следующем номере я, кстати, – выпускающий редактор. Не хухры-мухры. А там еще и конь не валялся. А тех двух коней, что сейчас у меня в гостях нарисовались, – там особо не поваляешь. Их вообще повалять не так просто. Хотя у нас несколько раз получалось. У них, к сожалению, – тоже. Взаимная любовь, так сказать. Обоюдная. Али кашляет, горло для очередного тоста прочищая. – Так, парни, – говорит. – Теперь серьезно. Сейчас мы тяпнем еще по одной, за взаимопонимание, и Дэн нам сделает, так сказать, доклад о текущем международном положении. Оно нас в последнее время начало активно беспокоить. Хуже Гондураса. Лично меня империалистические угрозы особенно достали. Надо с ними разобраться, думаю. Хотя бы на уровне информации из первых рук. Правильно, парни? – Красиво поешь, фраерок, – ржет питерский бомжара, цитируя знаменитый фильм, и все остальные радостно подхватывают. Вот только глаза у них, включая самого шутника, остаются холодными и оценивающими. Отстраненными. Я такие видел как-то раз на военном полигоне, куда мотался по заданию своей прежней редакции. У снайпера из «ГРУшного» спецназа, ага. Когда он мишень выцеливал. …Да все понятно. Просто плакать мы умеем только при особенно обидных поражениях наших команд. А так – ни-ни. Мужчины не плачут, мужчины – огорчаются. Вот и приходится смеяться. Даже если не особо хочется. Что ж. Все правильно. Время взаимного доверия еще не пришло. И вряд ли когда придет. Это если уж совсем честно. А вот общие проблемы уже нагрянули… Так, к сожалению, чаще всего и бывает. Особенно в нашей стране. И в моих словах нет ровным счетом никакого национального унижения и самоуничижения. Просто свою уникальность нужно прежде всего трезво оценивать, а уж потом выбирать: гордиться ею или… …Ну, выпили, потом я им рассказал, как все было. Только факты, без оценок. Пусть сами интерпретируют… …Первым прокашлялся Али. – Так, – говорит, – парни. Ситуация, насколько я понимаю, – более чем хреновая. Исчерпывающая, блин, формулировка. Лучше не придумаешь. – У большинства из британских отморозков, – продолжает мой бывший топ-бой, – серьезные траблы с выездами в страны, где играют их клубы или сборная. Траблов с туристическими поездками туда, где будут играть наши, у них не предвидится. С какого такого перепуга? Свободные граждане относительно свободной страны. Их государственная система на нас работать не обязана. Так что по-любому надо ждать гостей. Я бы на их месте такую веселуху тоже не упустил. Все некоторое время сосредоточенно сопят. Обдумывают. Ну-ну. Чего тут думать-то?! – Согласен, – прикуривает, наконец, сигарету «динамик». – Гостей надо ждать именно в третьих странах. Бомжам в Ливерпуле тоже стоит быть поосторожнее, но что-то реально серьезное бритиша там мутить вряд ли будут. Не время и не место. Если, само собой, «зенитчики» сами не нарвутся. Я бы не рекомендовал. Предупрежден – значит вооружен. А то, что «Челси» нас предупредили, им явно неизвестно. Случившееся в Праге скорее всего отнесут к обычному случайному «накрытию», ничего страшного. А вот если Питер начнет в Ливере быковать – можем и попалиться. И хрен тогда знает, чем вся эта байда закончится. У них фантазия богатая, что-нибудь да придумают. Все кивают. Не сразу, разумеется. Кто раньше, кто позже. В зависимости от того, как у кого извилины работают. А ответственность на этих парнях сейчас лежит приблизительно такая же, как на генералах из генштаба, которые решили в войнушку поиграться. Только вот генералы своими бойцами из бункеров командовать будут. Из хорошо охраняемых. А этим – стоять в фестлайне. В первой линии. Иначе не получается. Ни при каких. Точка. – Да, кстати, – беспокоюсь. – Надеюсь, инфу о предупреждении от «Челси» никто по России таскать не собирается?! У парней могут возникнуть серьезные проблемы, причем за свое же добро и, что самое обидное, – в своей стране, сами, блин, понимаете. – И, помимо моральной стороны вопроса, – продолжает мой спич Мажор, – мы рискуем лишиться ценного источника инфы. Очень ценного. Бритиша, они же как дети в этом отношении. Слово за слово, и Данила из Дика еще что-нибудь стоящее наверняка вытянет. Все согласно кивают. А я-то сам, матерюсь про себя, об этом что же не подумал, а?! Для вражин спалить ненавистных мясных союзничков – это еще туда-сюда. Но вот за палево полудобровольных скаутов предъява может быть совсем другая. Недетская. Мало не покажется. – Хм, – кривит нижнюю губу бомжара, – твоими бы устами… Только вот, видишь ли, беда какая: с нами в Ливер не только хулсы собираются. И мирные тоже едут. Причем многие с семьями. – Ну, а тебе-то какое дело до этого офисного планктона? – морщится Макс, один из наших старых мясных топ-боев, который до этого спокойно потягивал выпивку и в разговор ни разу не вмешивался. Все правильно. А зачем? Говорить-то Али с Мажором лучше других умеют. Чего им мешать, спрашивается? А те «олд скул», которых Макс представляет, сделают все как надо. И даже лучше. Но – потом. Разговоры, переговоры всякие – это не к ним. Им от этого скучно. Такие дела. Тут, правда, уже я кривлюсь. В свою очередь. Максюха парень, вообще-то, золотой, чего уж там говорить. И авторитетный. Он еще тогда шизить начинал, когда я о футбольном хулиганстве только от одноклассников слышал. С почтительным придыханием. Я с ним – хоть куда. Как когда-то Никитос говорил: хоть в бордель, хоть в разведку. Если он рядом, за спину можно не беспокоиться. Но иногда – откровенно не догоняет. – Я, – усмехаюсь, – стос, тебя, конечно, тоже очень люблю. Но скажи, тебе понравится, если твоих парней на секторе вместе с ментами начнут обычные болелы винтить, а?! И ментярам, которые вас вязать будут, не мешать?! – А с какого это?!. – еще больше округляет и без того круглые глаза Макс. – Мы же не тока за себя, мы и за них бьемся! За их, блин, драную честь и гордость! Нет, ну ни хрена ж себе заявочки! Заглатывает одним глотком здоровенный стакан виски. Морщится. Сигарету трясущимися руками прикуривает. Переволновался парень. Перенапряг извилины. – Да с того самого, – кривится Али, – что слово «честь» для тебя – понятие абсолютное. Но лично для тебя. А для многих других оно либо вообще не имеет значения, либо означает вовсе не то, что для тебя. Так что рядовому болеле, если ты захочешь от него помощи, нужно предложить что-то посущественнее. Тишина. Серьезную тему затронули, чего уж там. Надо переварить. – Во-во, – хмыкает старый «варриор», – у нас точь-в-точь такая же шняга рисуется. Когда мы ваших на Октябрьском положили, наши фантики гордились, конечно. Весь Интернет слюной забрызгали. А случись что не так на том же выезде, так и общак хрен соберешь, чтобы парней выкупить. Я не про всех, само собой. Есть и вполне достойные перцы, слава богу. В смысле – пока еще вроде встречаются. Но большинство… да ну их, говноедов. Иной раз хочется плюнуть на все да опиздюлить полсектора. Но – нельзя. Свои. Никуда не денешься. Хотя я б с большинством из этих «своих» трижды бы подумал, прежде чем на одном огороде срать садиться. Да уж. Конкретная шняга, чего рассусоливать. – Это точно, – вздыхает враз погрустневший Мажор. – Иногда даже хочется просто тупо уйти с террасы. Хочешь верь, хочешь нет, но эта тема уже достала. Бьешься, щщи свои под ваши кулаки подставляешь… А кому это нужно?.. – Вот когда решишь, что это и тебе самому уже не нужно, тогда и уходи, – кривится презрительно Али. – Тебя никто силком в хардкор не тянул, сам себе такую жизнь выбрал. Не раз уже об этом говорили. И не два. А раз выбрал – терпи. И за себя, и за того парня, даже если «тому парню» твое терпение на хрен не нужно. Тоже мне, блин, гимназистки выискались. Любви им народной захотелось. Все невесело, но смеются. Али, в сущности, прав. И это все прекрасно понимают.
Глава 11
Через некоторое время я почувствовал, что, похоже, снова «плыву». Да и Али в сторону «детской» все чаще выразительно поглядывал. Ну, пошли, разнюхались. Мажора еще прихватили, бомжа и одного из конявых. А что? Все мы люди. По крайней мере, время от времени ими становимся. Даже «кони». У меня, кстати, открою вам страшную тайну, среди них приятели имеются. Так что пошли, прогулялись вместе по дорожке. На некоторое время должно помочь. Хотя все больше убеждаюсь: гадость этот кокаин. И очень коварная. По себе знаю. Проходили. Ведь энергия, которая тебя после порошка заполняет, она же – не из воздуха. А из твоего собственного будущего. То есть, ты его сам у себя, получается, – воруешь. Но иногда – вот как сейчас, например, – это, увы, необходимо. Потому что будущее – оно, конечно, светло и прекрасно. Но при определенных обстоятельствах может и не наступить… …Ладно, думаю. Эти терки надо заканчивать. Скоро никакой кокаин не поможет. Просто скопычусь прямо на глазах у почтенного общества. И все дела. Мажор вернулся в большую комнату первым. Конь с бомжом тоже вскоре ушли туда, а мы с Али решили задержаться. Типа, еще по одной. Ага. Была бы причина, а повод всегда найдется. – У тебя, – спрашивает, – случилось что, Дэн? А то – вроде ты, а вроде и не ты. Не пойму никак. Лицо – как погода в Москве по весне. Такое же переменчивое. То хмарь, то, блин, солнечные зайчики скачут, как в детстве по стенам комнаты. Стою, мнусь. – Случилось, – вздыхаю наконец. – Не знаю уж, плохое или хорошее. Но – важное, это уж точно. – Угу, – усмехается. – Влюбился, что ли, в очередной раз? Я только плечами в ответ пожал. – Ни фига себе, – фыркаю, – «очередной раз». Со мной такого раньше и не случалось. Разве что тогда, в Лондоне. Но это уж почитай лет восемь назад было, не меньше. Качает головой, смотрит на меня внимательно. – В Праге? – спрашивает. Киваю. – Она, – прищуривается, – надеюсь, русская? Я башкой мотаю. Отрицательно. Он аж за голову схватился. И, видимо, от избытка чувств, еще одну дорогу прошел. И какую… Кустурица отдыхает, думаю. На пару с Тарантино. И Джонни Депп с ними за компанию… – Умеешь ты, – говорит, мотая башкой, – найти на свою жопу приключения. Просто талант. Самородок, блин. Что делать собираешься? Я только хмыкаю. – Не знаю, – снова жму плечами, – пока. Что-нибудь придумаю. Глеб вытряхивает сигарету из пачки, вставляет в краешек рта, не спеша прикуривает. – А она что, действительно того стоит? – со вздохом интересуется. Я снова киваю. А что говорить? Слова тут бесполезны. – Ну, тогда, – с очередным вздохом хлопает меня по плечу, – можешь на меня рассчитывать. Ежели какая метель, я впрягусь, не сомневайся. А теперь пошли к парням, они уж, наверное, заждались. Потом дорасскажешь. Любовь – тема обширная и вот так, на бегу, обсуждению не подлежит. Я тоже сигарету достал. Прикурил. Хотелось поговорить с ним об этом прямо сейчас. Немедленно. Слова сами собой на кончике языка прыгали. Хрен остановишь. Но он прав. Всему свое время. И место. …Заходим в большую комнату, а народ потихоньку собирается отваливать. – Что, – ехидничаю, – парни, даже чайку не попьете? Ржут. – Да, – говорят, – на тебя уже смотреть страшно. Небось, пил весь выезд. Прага, она располагает. Так что завтра вечером договорим, если что. Ты бухло-то не допивай тут в гордом одиночестве. Лучше ляг, поспи. Глядишь, к утру и полегчает. Али за моей спиной хмыкает и тоже решительно топает к вешалке в коридоре. – Что решили? – спрашивает на ходу. – Да ничего особенного, – жмет плечищами питерский бомжара. – Так, к сведению приняли. Нужно всю эту инфу со своими перетереть. Мы же обычные топы, не князья какие-нибудь или, блин, императоры. Не к ночи они будь помянуты. Договорились недели две ничего между собой не мутить, пока не продумаем каждый свою политику партии. А молодежь пусть машется, им только полезно. Все согласно кивают. Что ж, пауза в пару недель – штука вполне в данных условиях разумная. Как минимум. – Я еще, – кряхтит, натягивая кроссовки, Мажор, – предложил парням подумать, кто от кого в Австрию на Европу собирается. Ну, там – составы, то, се. Билеты-то мутить все равно вместе будем. Через одну всем хорошо известную и вполне официальную структуру, тут ничего нового не придумаешь. И тем, кто поедет, я бы до Евро вообще рекомендовал воздержаться от акций. Мало ли что: или в больничку попадет боец, или менты повяжут… Если бритиша войну устраивать собрались – каждые щщи на счету будут, сами понимаете. – Ну, и, – вздыхаю, – что решим? – Мы подумаем, – хором объявляют конявые. – На то две недели и брали. Остальные кивают, жмут мне руку и расходятся. Я остаюсь один. Ну, как один… С Арамисом. И пражскими воспоминаниями. Как там она сейчас, интересно, думаю. Спит, наверное. У нее это, кстати, – вполне симпатично получается. Просыпаешься, а на подушке – золотая, в рыжинку густая волна волос. Очень красиво. И точеное плечико с тонкой трогательной ключицей из-под белой скомканной простыни. Я помню, просыпался ночью, рассматривал… …Походил немного, покурил. Вымыл оставшиеся от братвы стаканы. Зеркальце с приготовленной горкой кокса в письменный стол спрятал, чаю заварил на ночь – по давней, еще с детства, привычке. С молоком. Книжку какую-то полистал, хлопнул стаканчик виски под чай, чтобы кокаиновый отходняк спать не мешал. Потом положил котяре сухого корма, бросил в другую мисочку свежего мяса, домработницей по моей просьбе предусмотрительно нарезанного. Налил воды, поменял в лотках наполнитель. Он все это время за мной ходил. Кот, в смысле. Арамис. Инспектировал, все ли правильно непутевый хозяин делает. Строгий парень. Потом я постелил себе постель, разделся, подумал: хорошо, что успел принять душ сразу, как приехал. Иначе немытым бы отрубился. И – рухнул в черную яму, на краях которой уже брезжили яркие, цветные, смешанные со снами воспоминания. Почувствовал устраивающегося поудобнее у меня под мышкой кота и – уснул. Что мне снилось в ту ночь, я так потом, к сожалению, и не смог вспомнить. Но что-то весьма радостное, это точно. И – немного тревожное…
Глава 12
Неделя прошла в лютой суете. Ну, как неделя… С понедельника по четверг. Ага. Пятница не считается. В четверг у меня был дедлайн номера, а мое «мясо» рубилось в Луже за путевку в весеннюю стадию Кубка УЕФА с заезжим швейцарским «Цюрихом». Если б я не попал на эту игру – никогда б себе этого не простил. Особенно – после Праги. Но номер я должен был сдавать как раз в день игры. Цирк, короче. Клоунада. Просто обхохочешься. Вы вообще представляете себе, что такое выпускающий редактор за пару часов до дедлайна? Это, блин, смотритель борделя во время пожара с наводнением одновременно. Особенно если этот редактор еще сравнительно молод, не так давно пришел из другого коллектива и не склонен к панибратству с местными капризными «звездами». У меня в ежедневке таких было – как зелени на рынке. Пучок за пятачок. Думаете, я за ними бегать буду?! «Ах, миленький, ах, хорошенький, ах, пожалуйста, материальчик…» Ага. Хочешь – работай. Не хочешь – проваливай. Они и проваливали. Вот только не в тот пешеходно-эротический тур, куда я им дорогу указывал. А прямиком в кабинет главного редактора. Или, того хуже, в берлогу кого-нибудь из акционеров данного богоугодного заведения. Уроды, блин. А мне потом, вместо того чтобы работать, приходилось часами выслушивать, что «надо быть потактичнее». Потактичнее, ага. Уже разбежался. Впереди собственного визга. Тьфу… Какая тут может быть тактичность, на хрен, если у меня дедлайн, а эта сволочь, задумчиво почесывая у себя в жопе, заходит «посоветоваться» насчет материала, который три часа назад в готовом виде у меня на столе лежать должен?! Приходилось психовать. Громко. Акцентированно. Пепельницами швыряться. Руководство вроде бы понимало. Морщилось, но поддерживало. Как могло, разумеется. Но все равно времени и нервов это отнимало столько, что было уже не до чего. Кроме футбола и моей пражской девочки Златы, разумеется. Каждый божий день с ней по несколько раз созванивались, и от этого увлекательного процесса меня не могли отвлечь никакие дедлайны. А как вы хотели?! Это моя жизнь, и она у меня – одна. А как ее надо прожить, еще классик советской революционной литературы когда-то очень здорово сказал. Так что идите в жопу, у меня любовь… …Хотя сдачу номера в срок никакая любовь отменить, к сожалению, не в силах. Поэтому приходилось отвлекаться на насущное. Номер я все-таки сдал. В срок. В четверг. Так что мог собой гордиться. И даже успел в Лужники, где мой «Спартак» весь первый тайм возил говно по поляне. Во втором, правда, проснулись. Или тренер в раздевалке им напихал, что вероятнее. Но – забегали. И незаменимый Егор Титов положил-таки свою дежурную банку, открыв команде дверь в весеннюю стадию еврокубков. Пока у нас есть Егор Ильич – у нас есть «Спартак». Ура, блин, товарищи. Здорово, конечно. Но что-то надрывное, неправильное в игре «Спартака» нас с парнями по-прежнему настораживало. И ведь не поймешь, что именно. Но… Но сквозь пелену побед смотрело на нас безжалостными рыбьими глазами какое-то безнадежное, скользкое общеклубное лузерство. Ладно. Вот проведет свою первую полноценную предсезонку Стас Черчесов, новый тренер, отличный вратарь в прошлом, – тогда и будем посмотреть. А пока потерпим. И – порадуемся. Хоть и вымученной, но такой важной победе… …После матча заехали в наш паб, на Сухарь, промочить горло пинтой-другой «Гиннеса». Требовалось, если честно. Неделя выдалось такой, что и слону бы мало не показалось. Да и игра любимого клуба, мягко говоря, не порадовала. Не вдохновила. Хотя – счет на табло. Победили, в принципе. Чего, спрашивается, жаловаться? Радоваться надо. И все дела. Вот только – не наша это логика. Не спартаковская. «Спартак» – это ведь не просто команда, которая может победить, а может и проиграть. Это что-то особенное, постороннему недоступное. Что невозможно описать словами, как свою первую любовь. Чужую – пожалуйста. А вот свою – невозможно, это я вам как профессиональный журналист говорю. И счета на табло нам, тем, кто и есть по сути своей «Спартак», – мало. Вот почему в тот вечер даже вкус любимого «Гиннеса» казался мне чуть кисловатым и горьковатым. …Сидим, пьем. Закусываем, чем Бог подаст. Предстоящий через пару недель выезд в Тулузу обсуждаем. Скукотища там, говорят. Я бы вообще туда не поехал, но пока еще оставалась смутная надежда, что в эту лютую французскую пердь сумеет вырваться ко мне моя Злата. Хотя бы на пару денечков. Да хоть на один. И вдруг – здрасьте. Добрый вечер, что называется. Наши молодые чуть кружки не проглотили. От избытка чувств. Ага. Явление. Н-да, думаю. Вот что значит пустить дело на самотек. Чуть отвлечешься – и мало не покажется. Идут, и что самое главное – уверенно идут прямо к нашему угловому столику. О-бал-деть… …Кто, спросите? Да «кони», конечно! Те самые, что в прошлое воскресенье меня в моем собственном доме навещали, ага. Нарисовались, блин. Хрен сотрешь. Подходят, присаживаются. Руки тянут, прямо как равные. Ничего не поделаешь, приходится соответствовать. Здороваюсь. Явно по делу люди пожаловали, какой смысл кошмарить. – Привет, Дэн, – улыбается иронично «варриор». – Как жизнь молодая? – Спасибо, – хмыкаю ему в тон, – могла бы быть и получше. Но тут ты пожаловал. Причем без звонка. Он жмет плечами. – А какой смысл трезвонить? – удивляется. – Позвонил Мажору, этого, думаю, достаточно. Он и велел сюда ехать, они с Глебом тоже в эту сторону направляются. Сказал, что ты наверняка уже здесь, значит – встретишь. С победой тебя, кстати. Хоть меня лично она, сам понимаешь, – совсем не порадовала. Ну, Гарри, думаю. Ну, сволочь. Представляю, как они с Али сейчас в тачке сидят, глумятся. Еще и по чашечке кофе наверняка заскочут куда-нибудь глотануть. Или по пинте-другой пивасика. А я тут сиди, расхлебывай. Но виду не подаю, разумеется. Просто киваю и проставляюсь пивом. А с Мажором мы попозже разберемся. По-свойски. В своем, так сказать, кругу. Ну, сволочь глумливая… – Что, – спрашиваю, – я так понял, решили что-то? Он кивает. – Решили. Но давай пока твоих старших дождемся, чтобы несколько раз по запалу не повторяться. Я соглашаюсь. Разумно, чего уж там. Надо тогда разговор перевести. Желательно – на нейтральное. – Не в курсе, – спрашиваю, – как бомжи в Ливерпуль-то съездили? То, что их, прости господи, команда на последних минутах слила, я в теме. А сами-то как выступили? «Кони», как им и положено, – ржут. – В курсе, – говорят. – Нормально выступили. Пережрались и поперлись в эвертоновский паб, на честный бой местный моб вызывать. Ильи Муромцы, блин. Или, хрен его знает, Добрыни Никитичи. С ними и не такие, сцуко, мутации случаются. От одних, блин, болотных испарений. Вот они и пошли. Всем составом. Правда, состава всего человек семь набралось. А эвертоновских в пабе – сотни две как минимум. Они бомжей даже опиздюливать не стали, решили, что это какие-то особо опасные русские сумасшедшие. Ржем уже вместе. – Не Стасик, – вспоминаю, держась за живот, гостившего у меня бомжару, – там, часом, отличился? – А ты, – уссываются, – других таких чокнутых знаешь?! Я уже просто под стол сползаю от хохота. Представляю себе, блин, эту картинку с выставки. Нормально, думаю, алкаши выступили. Молодцы. Хоть, блин, – и питерские. – Да, – качаю головой, – если у нас на уровне сборной еще и эта отморозь питерская в общий моб собьется, боюсь, бритиша тут же на фиг все претензии поснимают. Я бы на их месте призадумался. От этих ведь просто хрен его знает чего ожидать. – Вот и мы о том же, – хохочут. – У них в Англии таких придурков в специально отведенных местах содержат. Под строгой охраной. А у нас даже за границу выпускают… …Вот так, под шуточки-прибауточки, нам пиво официантки не притараканили. Уже проще дышать стало. Да и молодняк по углам, гляжу, потихоньку расслабляться начал. А то поначалу та-а-акие косяки давил. Я чуть молиться не начал, чтобы сдуру не прыгнули. Не хватало мне конских вражин от своих же товарищей защищать. А ведь пришлось бы, никуда не денешься. Гости. А сейчас – красота просто, блин, и благолепие. Ну, пришли двое конских топ-боев в конкретно мясное место. Ну, сидят, со старшим о чем-то беседуют. Значит, так надо. А почему надо – не нашего ума дело. Время придет – объяснят. Че заранее голову-то забивать?! Я года полтора-два назад и сам так думал. Теперь, к сожалению, не получается. Теперь надо решать. И – отвечать за свои решения. В том числе и перед молодыми. А это намного тяжелее, оказывается, чем бить чужие головы и тупо подставлять под вражьи кулаки свою. Намного. Но, врать не буду, намного интереснее. Поэтому и полез наверх. Хули теперь плакать-то? Если б еще эта чертова ответственность на плечи не давила, так все вообще было бы классно… …Короче, сидим, пивко потягиваем. Треплемся. О том о сем, о насущном и не очень насущном. За жизнь, что называется. Давненько я, кстати, вот так, на абстрактные темы, с конявыми не трепался. Даже прикольно… …А тут и Гарри с Али наконец подкатили. Тоже заказали пивка, перекинулись парой-тройкой словечек со всеми присутствующими. И перевели разговор в деловое русло. – Ну, – спрашивает Мажор, – рассказывайте, что решили, парни. А мы послушаем. Кони кивают. – Мы принимаем ваши предложения, – вздыхает тот, что помладше, из «кидсов». – Основа свое участие в акциях сводит до необходимого минимума. Но не исключает. Молодняк по-любому в узде держать надо, тут уж – не обессудьте. Те, кто едет на Евро, вообще выводятся на хрен в запас. Пусть на кошечках тренируются. Старший – он, – кивает на своего боевого товарища. Али согласно кивает. – Это хорошо, Андрюх, что старший именно ты, – протягивает «варриору» раскрытую ладонь. Тот ее, немного помедлив, осторожно пожимает. – Разговаривать, – спрашивает, – я так понимаю, с тобой придется? Глеб жмет плечами. – Не обязательно, – говорит. – У нас все-таки не такая, как у вас, строгая иерархия. Мы, «мясо», строем не ходим. Так сложилось. Но координироваться, тут ты прав, лучше через кого-то одного. Решим, не беспокойся. – А сам что? – фыркает второй конь. – Опять по кустам отсиживаться? Глеб ухмыляется, достает сигарету, прикуривает. Недобро выгибает бровь домиком. – Ну-ка, – просит, – напомни, когда это ты меня по кустам отлавливал?! Н-да, думаю. Вот, блин, – и помирились. Сейчас такое начнется… …К счастью, это не только я, но и другие, кажется, понимают. Сам я Али останавливать в такой ситуации не рискнул бы. Ну его на хрен, этого психа. Кулаки у него, сцуко, по-прежнему тяжелые. И машет он ими, несмотря на возраст, – вполне уверенно. Ну, и друг к тому же. Тут, блин, – уже никуда не денешься. – Стоп! – вскидывается Мажор. – Глеба, охолони! Мы здесь для чего собрались?! Разборки устраивать?! Все-таки счастье, что Али у нас – человек отходчивый. Есть такие персонажи. Заводятся – как хороший мотоцикл. С полпинка. И так же быстро берут себя в руки. – Серый, – вздыхая, кивает своему другу Андрюха-варриор, – извинись. Твой косяк. За Али такие грешки не водятся, подтверждаю. А не хочешь извиняться, – разбирайся с ним сам на сам, я не вмешиваюсь. Это – уже ваши личные дела тогда с ним будут, вне движения. Серому, вижу, – извиняться дико не хочется. Есть у него, я так понимаю, к Али свои давние претензии. Впрочем, они у многих конявых по этой жизни имеются. Такая уж наша судьба. Издержки образа жизни, что называется. Ничего личного. Но, надо отдать должное, – подумав, извиняется. Руки друг другу жмут. Хотя даже со стороны видно, как это им непросто. Но тем не менее, тем не менее. «Кони», в свою очередь, проставляются по кругу «Гиннесом», и мы к этому разговору больше не возвращаемся.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |