Однажды он едва не проспал урок защиты. Распахнув дверь через двадцать минут после звонка, Гарри выпалил:
— Извините, профессор Люпин, я...
У доски, исписанной формулами боевых заклинаний, условно-светлых чар и проклятий на грани дозволенного, стоял Снейп. Гарри не сразу понял, что случилось, но мозг автоматически отметил, что все написанные формулы использовались в бою с чем-то достаточно быстрым и хищным, но не способным ответить магией.
— Урок начался двадцать минут назад, Поттер. Потрудитесь объяснить, где вы были.
— Где профессор Люпин?
— Ему нездоровится, — ухмыльнулся Снейп. — Так где вы были и отчего все же решили почтить нас своим вниманием?
Хороший вопрос. Снейп хочет получить правдивый ответ?
— Что с ним?
Гарри еще не до конца проснулся. Каждое слово отдавалось в голове гулким эхом, от которого только сильнее хотелось вернуться в кровать.
— Я вынужден отнять пять баллов у Слизерина. И если вы сейчас же не ответите, вычту еще десять.
— Извините, сэр. Я проспал.
На минуту в глазах профессора мелькнуло замешательство. Он будто не верил, что Гарри осмелился заявить ему в лицо, что не считает защиту от темных искусств достаточно важным предметом, являться на который обязательно независимо от желания. По рядам слизеринцев пробежал недовольный шепоток. Гарри оставалось только гордо выпрямиться и вскинуть подбородок.
— Вижу, Люпин за неполные два месяца успел окончательно избаловать вас, Поттер. Теперь вы посещаете занятия только когда сами того захотите? В восемь явитесь к мистеру Филчу на отработку и завтра же сдадите мне эссе на тему как распознать и обезвредить оборотня. Садитесь, — недовольно закончил он.
Снейп продолжил лекцию, время от времени задавая Гарри каверзные вопросы о действии написанных на доске заклинаний. Гарри знал все из них, но в этот раз решил не выделяться из основной массы студентов и дать декану возможность позлорадствовать. Тактика принесла плоды довольно скоро: через десять минут Снейп сменил тему и прочел классу лекцию о тупице Поттере. Гарри это немного развлекло. Ну кого еще из подростков поставят в один ряд со смертельно опасными магическими существами, чтобы включить в официальную образовательную программу курс по изучению этого странного создания? Спрашивать, не стоит ли ему выйти к доске, чтобы всем было видно, кого на самом деле стоит опасаться, Гарри не стал, хоть и хотелось. Не стал и предлагать написать сочинение о себе или развесить по школе предупреждающие плакаты, чтобы младшекурсники, случайно наткнувшись на Поттера в коридоре, знали, что делать, дабы остаться в живых.
«Крис, ты обещал рассказать, почему министерство так не любит оборотней», — напомнил он.
«Ах, это. Да обыкновенный дележ власти, оборотни сами по себе тут ни при чем. Просто удачно подвернулись. Испокон веков маги, хоть формально и считались подданными короны, подчинялись только решениям Совета. Он был создан больше тысячи лет назад, когда прервалась династия королей-магов, и лорды развязали длительную войну за трон. Трон, в конце концов, не достался никому, и власть пришлось поделить относительно мирно. То есть пришлось создать Совет и править всем вместе. Сейчас многие путают его с Визенгамотом, но на самом деле функции у них совершенно разные. Совет очень похож на британский парламент. Это потому, что магглы в начале тринадцатого века воспользовались нашей системой правления и, кстати, даже не сказали спасибо.
Маги чрезвычайно консервативны, бессмысленно отрицать это, но то, что помогало нам выжить в средние века, в двадцатом веке уже не работало. Тогда время показало, что мир изменился, и мы больше не можем этого отрицать. Магглы стали силой, с которой даже волшебники не могли не считаться. Сразу после первой мировой было создано министерство, на этот раз уже мы скопировали маггловский орган власти. Считалось, что молодые и энергичные работники, якобы занявшие должности благодаря личным качествам, а не происхождению, будут быстрее реагировать на изменения в мире. Совет сложил с себя часть полномочий, чтобы успешнее справляться с оставшимися. Это помогло, но ненадолго. Затем, после второй мировой, впервые созвали Визенгамот, ставший новым органом судебной власти. Тем не менее Совет, отдав большинство своих обязанностей и полномочий, основные все же сохранил. В его власти присвоить кому-либо титул лорда, наложить вето на любой принимаемый или уже действующий закон или сместить министра при условии некомпетентности последнего. Теоретически, ибо в последний раз Совет собирался лет пятнадцать назад. Но самое интересное произошло в сороковые годы, незадолго до первого созыва Визенгамота. В учебниках то собрание Совета описывается одним предложением, кратко и по существу — но это история, которую стоит поведать потомкам!
По старой традиции в Совет входят только чистокровные лорды, один из которых является его главой. Должность пожизненная, и покинуть кресло главы Совета можно только в гробу. Это обстоятельство и было основной проблемой Дамблдора. Он тогда имел огромное влияние в политике и был одним из претендентов на должность верховного мага Визенгамота, но на Совет, к его огромному сожалению, это влияние не распространялось. Министерство, хоть и скрипя зубами, но приняло предложенный победителем Гриндевальда закон о слиянии двух миров, обычного и волшебного, а вот Совет его решительно отклонил. Великому светлому магу не оставалось иного выхода, как посадить в кресло главы своего человека, но для этого требовалось куда-нибудь деть главу действующего, то есть Дрейка Эрханну. Законным путем это сделать абсолютно невозможно, разве что создать прецедент, но ведь это могло нарушить и без того хрупкое равновесие власти в стране, когда Совет, министерство и Визенгамот никак не могли разобраться, кто за что отвечает. Люди Дамблдора либо не поняли бы важности возложенной на них миссии, либо не обладали необходимыми навыками. Это только теоретически главы Совета неприкосновенны, а на самом деле мало кто из них умирал своей смертью, но даже члены Ордена феникса задали бы вопросом, почему это должны делать именно они. Наемники из Ордена скрытых клинков привели кучу доводов, как вполне серьезных, так и высосанных из пальца, почему они не могут принять такой заказ. Начиная с того, что крепость Эрханны второе после Хогвартса самое защищенное место в Британии, и кончая вассальными клятвами, принесенными еще в десятом веке».
«А на самом деле...» — заинтригованный Гарри делал вид, что слушает Снейпа, без всяких угрызений совести пропуская лекцию об оборотнях мимо ушей.
«На самом деле я подозреваю, что Эрханна просто больше заплатил, — насмешливо фыркнул Крис. — В общем, старику не оставалось иного выхода, кроме как заставить Совет проголосовать за отставку главы. Раньше такого никогда не было, поэтому вотум недоверия должны были выдвинуть все члены Совета без исключения. Но как этого добиться, когда Дрейк Эрханна был хоть и не лучшим, но и далеко не самым худшим главой и в принципе всех устраивал?
Аконитовое зелье было только-только изобретено, и министерство не спешило поведать о нем людям. О зелье знали считанные единицы, и оборотни считались опасными темными существами. Им было позволено жить и работать среди магов, но в полнолуние каждого ждала стальная клетка. Естественно, они могли получить лишь низкооплачиваемую работу и жилье на окраине города, но в целом отношение к ним было куда лучше, чем сейчас. Исподволь министерство принялось вытеснять оборотней из занимаемой ими ниши в обществе, все чаще стали появляться статьи о нападении тварей на людей. Помнишь, что написала Скитер в первой статье о тебе? Вполне возможно, что министерство до сих пор приплачивает журналистам за очернение оборотней. Косые взгляды, темные слухи, перешептывания за спиной, участившиеся отказы принимать оборотней на работу, жить с ними по соседству и порой даже обслуживать чудовищ в мантиях в кафе или магазинах… Последнее уж совсем театр абсурда, но обыватели в большинстве своем не претендуют на собственное мнение, а читают «Пророк». Оборотней перевели в разряд смертельно опасных существ, подлежащих уничтожению. Неофициально, конечно. Хотя кто знает, может, еще издадут такой закон, политика-то продолжается, выпущенное заклинание не отменить. На что они могут рассчитывать сейчас, ты примерно представляешь».
«Так за всем этим стоит Дамблдор? — ахнул Гарри. — Но Эрханна-то тут при чем? Он что?..»
Он выводил в тетради круги, спирали и волнистые линии, притворяясь, что пишет конспект. Тетрадь потом можно будет взять у Алисы, все равно Крис интереснее рассказывает. Лучше слушать о политических интригах, чем расписывать действие уже известных заклинаний.
«Дамблдор. Но ты ничего не докажешь, можешь и не стараться. К тому времени старик уже наловчился действовать чужими руками. А Эрханна… да, он оборотень. Не знаю, как это произошло, но за неделю до выборов верховного мага Визенгамота — кстати, он претендовал на это место наряду с Дамблдором. Конечно, кто захочет лишаться такой власти? — его укусили. Или еще как-то превратили, это мне неизвестно. Не понимаю, как такой опытный маг подпустил оборотня так близко. Хотя если найти способ, чтобы слюна сохраняла свои свойства хоть на час, все было бы несколько проще. Фламель вполне на такое способен, только неясно, почему. Вряд ли подкуп, скорее шантаж. Или алхимик не знал, как будет использовано его зелье. Впрочем, все это только предположения, а правду знает разве что сам Дамблдор. Известно только, что в ту же ночь при совершенно неясных обстоятельствах Дрейк Эрханна потерял внука».
«Ох, наверное, это было тяжелым ударом для него», — поежился Гарри.
«Ха! — неприемлемо весело, учитывая тему беседы, воскликнул Крис. — Так может говорить только незнакомый с Дрейком человек. У этого рода какая-то своя система наследования, потомков столько, что я очень сомневаюсь, что он их всех знает по именам. Он, может, не сразу и заметил, что одного не хватает. Да и новый статус его не сильно огорчил.
Естественно, маги пожелали видеть верховным чародеем и судьей героя, избавившего их от Гриндевальда, а не кого-то, кто регулярно обрастал шерстью и три дня в месяц мог разве что рычать и грызть решетку зубами. Лет через десять после этого, когда оборотней почти перестали считать людьми и отняли у них практически все права, Дамблдор прекрасно распорядился обстоятельствами — этого у него не отнять, признаю. Старик опасен не только как маг, но и как политик, — подергал за кое-какие ниточки, и Совет собрался вновь. В полнолуние. Предполагалось, что глава на собрании присутствовать не будет по определенным причинам, и сторонникам директора удастся протолкнуть если не весь закон о слиянии миров, то хотя бы некоторые его положения. Ага, аж два раза!
Я был на том собрании…»
«Как лорд?» — удивленно вскинулся Гарри.
«Я обладаю кучей разных достоинств, но титул лорда среди них не числится. Я там был сопровождающим. По закону каждый из заседающий может привести с собой двоих, официально выполняющих роль охранников, а на деле развлекающихся, слушая чужие дебаты. Совет собирается крайне редко и только по серьезным причинам, так что послушать довольно интересно.
Так вот, возвращаясь к тому, что тогда произошло — Эрханна все-таки явился. И как явился! Напоминаю, что изобретение аконитового зелья тогда хранилось в тайне. Неудивительно, что когда глава Совета вошел в зал на четырех лапах и невозмутимо улегся перед креслом, поднялась невиданная доселе паника. Никогда еще стены этого зала не видели подобного ажиотажа; бесспорно, то было самое веселое собрание за всю историю Совета.
Окончилось все тем, что Дрейк отказался ставить отпечаток лапы под новым законопроектом, а маги успокоились и все же решили, что раз он способен выполнять свои обязанности даже в полнолуние, так пусть выполняет. Правда, я подозреваю, что они просто боялись, как бы их всех не перекусали прямо в зале Совета.
Конечно, если министерство с легкой руки Дамблдора продолжит притеснять оборотней, возможно, что Эрханне когда-нибудь придется «добровольно» сложить с себя обязанности, но пока что об этом и речи не идет. Правда, старик, похоже, пошел иным путем. Сомнительно, что Совет не собирался со времен войны с Темным Лордом просто так. Да и немногое осталось от прежнего Совета после той войны. Кого-то убили, кого-то посадили в Азкабан».
Гарри настолько увлекся рассказом наставника, что не сразу заметил, что остался наедине со Снейпом. Сделав вид, что никуда не торопится, а не уснул за партой, он неспешно собрался и попрощался с преподавателем.
* * *
Гарри затаил дыхание, позволил золотой цепочке хроноворота стечь с пальцев. Крис играючи подхватил кулон в виде маленьких песочных часов. Они стояли в коридоре уже минут десять, но никто не проходил мимо. Привидения отмечали чей-то юбилей смерти в подземельях, портреты дремали в рамах, ученики и профессора собрались на стадионе, чтобы поболеть за игроков. Гарри поежился. Он бы ни за что не стал играть под таким холодным ливнем и тем более не потащился бы смотреть матч по квиддичу. Как будто нельзя было перенести его на следующие выходные. Впрочем, если бы играл Слизерин, Гарри не стал бы отменять игру: пусть Малфой немного помокнет. В глубине души он не забыл, что однажды умение Драко держаться на метле оказалось сильнее ментального дара Гарри. Но Малфой манерно протянул, что у него болит рука, с которой хотели снять все повязки уже на следующий день после нападения гиппогрифа, да сам Малфой не позволил. Неделю ходил с бинтами, изображая мученика. А Флинт, внимательно изучив прогноз погоды, поддержал ловца и получил разрешение декана на отмену участия команды в предстоящей игре.
Стекла в библиотеке дребезжали от бьющих в них крупных капель, холодный ветер проникал сквозь щели в рамах и шевелил страницы. В библиотеке сейчас сидела ранняя версия Гарри, с помощью маховика времени и мадам Пинс обеспечивая себе алиби. Сам он, закутавшись в мантию-невидимку, стоял у входа в кабинет директора и был немного разочарован действием хроноворота. Всего два оборота, и… в чулане для метел ничего не изменилось. Пришлось сбегать к часовой башне, чтобы удостовериться, не сломан ли артефакт. Вопреки ожиданиям, никаких ощущений перемещение во времени не вызывало.
«Мы возьмем только меч», — строго напомнил Гарри.
«Угу», — уже по тону было ясно, что слушаться его Крис не собирается. Но Гарри не мог позволить себе потратить полчаса на вразумление друга.
Крис взмахнул палочкой, и на портреты словно вылили несколько банок черной краски.
«Ну что, идем?»
«Погоди немного».
Гарри вдруг подумалось, что директору тоже вряд ли захочется торчать под промозглым осенним ливнем после начала игры. Значит, нужно было задержать его. Только что может заставить Дамблдора остаться на стадионе?
Он расслабился, закрыл глаза. Встреча с дементором его все-таки кое-чему научила, хоть и не совсем тому, о чем следовало знать окружающим. Надо только вспомнить, и братья отзовутся. Безликие, безмолвные тени, скользящие между стволов в лесу, склоняющиеся над водой озера и не видящие своего отражения. Тело сковало знакомым холодом, словно погруженное в ледяную воду.
И рядом — совсем рядом, как же близко! — восхитительное тепло, сотни разноцветных огней, сотни разнообразных вкусов, запахов и ощущений. Человеческие эмоции, надежда и ликование, сверкают и переливаются, брызжут фонтаном, искрами рассыпаются вокруг. Это было бы соблазнительно, даже если бы те эмоции, те чувства принадлежали магглам. Но сейчас там бьется, пульсирует и звучит самая настоящая, самая живая магия, просто скованная системой ограничений и запретов, связанная палочками и общепринятыми формулами заклятий. Яркие вспышки детской и подростковой магии на одном маленьком участке переходят в ровное, стабильное сияние взрослых волшебников. И все в одном месте, словно в гигантской чаше.
Словно в отдалении Гарри видел лишь стадион — скопление пылающих огней среди серо-черной холодной тьмы, но кожей ощущал каждый воздушный поток в коридоре, забирающийся внутрь и замораживающий кровь. И в то же время знал, где сейчас находится каждый из трех дюжин дементоров — ровно тридцать шесть, в этом он тоже был уверен.
Он не приказывал и не просил, он просто показал, усилил чужое ощущение обволакивающего холода до такой степени, что тряслись руки, пальцы покалывало от магии и мороза, а горло при каждом вдохе царапали кристаллики льда. И дементоры не стерпели. Бессистемные траектории перемещения теней вокруг замка резко выровнялись, словно к мощному магниту притягивались железные стружки.
Гарри глубоко вдохнул и выдохнул несколько раз, избавляясь от холода внутри. Отделаться от ощущения, что он все-таки ухитрился необъяснимым образом обморозить пальцы, уши и нос, не получалось. Ну ничего, зато Дамблдору в ближайшее время будет чем заняться.
— Лимонные леденцы, лакричные палочки, всевкусное драже, — не мудрствуя лукаво, Гарри принялся слабым голосом зачитывать рекламный каталог магазина сладостей в Хогсмиде.
Каменная горгулья отскочила в сторону при упоминании шоколадно-орехового мороженого, словно наконец-то соблазнилась посулами и решилась слетать за сладостями. С этого дня Дамблдору придется придумывать другие пароли, усмехнулся Гарри. Сомнительно, что старик не понимает, что подобрать нужные слова может кто угодно. Вероятно, зачем-то ему это нужно. И уж тем более сомнительно, что у него ничего не припасено для незваных гостей. Поэтому Гарри впервые за несколько месяцев предоставил Крису возможность размяться. У него меньше шансов попасть в ловушку, да и к тому же наставник не был вымотан общением с дементорами.
Гарри не знал, что Крис видит сквозь стекла Лессера, но на лестнице тот останавливался через каждые несколько шагов, что-то шептал и вычерчивал палочкой тающие в воздухе линии. Несколько раз ругался, а затем благодарил Дурслей, что не раскормили Гарри до состоянии собственного сына, и весьма странным образом пробирался сквозь плетения чар. Со стороны это напоминало игру в паутину, когда необходимо пролезть сквозь переплетение веревок, не касаясь их. Только никаких веревок Гарри не видел, и оттого движения Криса казались довольно забавными.
Вряд ли среди чар были атакующие, все-таки на лестнице нередко оказывались дети. Но предоставить старику ментальный слепок сознания или собственное изображение Гарри не улыбалось. Мантию-невидимку пришлось убрать за пазуху, она мешала Крису обходить чары и плетения. Если бы Гарри не опасался нарушить концентрацию друга, он спросил бы, к чему такие сложности, если Крис обещал, что маховик времени поможет избежать любых ловушек. Впрочем, до самого кабинета они еще не дошли, а на лестнице меч Гриффиндора не валялся. Может, у хроноворота очень ограниченный радиус действия.
Дверь в кабинет директора, как ни странно, не запиралась ни на замок, ни на какие—либо заклинания. Их словно приглашали войти. Порог Крис не переступил, зато довольно долго изучал плетения чар в комнате. Забеспокоившись, что через час вернувшийся директор найдет их в том же состоянии, Гарри спросил:
«Ну что там такое? Мы идем или нет?»
«Это гениально, — отозвался Крис. — Знаешь, в Гринготтсе и то защита попроще».
«Ты сможешь?»
Не хотелось бы сомневаться в Крисе, но лучше уж вовремя отказаться от безумной затеи и остаться целыми.
«Сам бы никогда не сумел пройти, даже пытаться бы не стал. Но вот с этим, — он подбросил хроноворот на ладони, — все получится. Смотри, вряд ли ты еще когда увидишь такой фокус».
И он без замаха подбросил артефакт к потолку, швырнув вслед обычное диффендо, простейшие разбивающие чары. Хроноворот блеснул в воздухе золотой искрой, на мгновение завис и с хрустальным звоном раскололся. Осколки не упали на пол, а остались висеть в воздухе, отделенные друг от друга всего несколькими миллиметрами пространства. Крис спокойно переступил порог, вырвав у Гарри предупреждающий возглас.
«Спокойно, все в порядке. При уничтожении хроноворота образуется локальная… ну, давай называть это временной дырой. Время в кабинете остановилось — ненадолго, но нам хватит, — заклятия впали в спячку, — с этими словами он призвал со шкафа распределяющую шляпу и, нисколько не сомневаясь в успехе, вытащил из нее серебряный меч. — Артефакты, как видишь, тоже не работают как полагается. Вот он — способ стать гриффиндорцем, бери на заметку, если в конце года эта старая ветошь откажется менять нам факультет».
«Класс! — восхищенно выдохнул Гарри. — Пошли отсюда».
«У меня есть идея получше. Смотри на маховик, он будет медленно опускаться на пол. Когда осколки окажутся совсем близко к ковру, скажешь. А я осмотрюсь немного».
Гарри подозревал, что «немного» под мантией-невидимкой не поместится, и Крис начнет пихать в Клеть все что ни попадя. В другое время он стал бы спорить, но сейчас не чувствовал себя обязанным защищать имущество Дамблдора. Кроме того потом директору будет сложнее определить, что являлось первоочередной целью вора. Гарри прекрасно понимал, что если вернет себе контроль над телом, не сможет самостоятельно пробраться мимо следящих и сигнализирующих чар, установленных на лестнице. Еще одна причина, чтобы закрыть глаза на бурную деятельность наставника. Так что он старался не обращать внимания на стук открываемых шкафов и выдвигаемых ящиков. Отпирающие заклятия Крису ни разу не понадобились, словно из комнаты разом исчезла вся магия, и осталось лишь застывшее время. Иногда наставник удовлетворенно хмыкал, но, вопреки ожиданиям, ничего не брал. Выгребал содержимое шкафов и ящиков стола, затем, даже не потрудившись осмотреть добычу (как казалось Гарри), отбрасывал ее в сторону. Особенно тщательно он собирал бумаги, слово среди ведомостей о зарплате и списком покупок для теплиц рассчитывал найти секретные планы Дамблдора.
«Я думал, ты хочешь что-то взять», — удивился он.
«Что? Пробраться в кабинет Дамблдора, чтобы стащить несколько игрушек, коим красная цена пять кнатов? Не смеши меня. Лучше следи за хроноворотом, а я поищу что-нибудь стоящее».
Гарри обходил кабинет, время от времени поглядывая на хроноворот. Тот, как и говорил Крис, медленно, но все же опускался на пол. По расчетам Гарри он мог дать им около двадцати минут, пять из которых уже прошло. Он хотел погладить Фоукса, но к углу с фениксом Крис пока не приближался, а Гарри не мог так далеко отойти от собственного тела: уже в трех метрах от наставника его тянуло назад. Замершие портреты тоже никакого интереса не представляли, а вот основатели насмешливо улыбались с витража, словно прекрасно видели, что делают незваные гости.
«Крис, а что означает роза?»
«Лично я знаю около двадцати различных толкований, но на самом деле их гораздо больше. А тебе зачем? — он на мгновение повернулся и бросил быстрый взгляд на витраж. — А, роза Слизерина… Брось эту затею, вся Британия уже тысячу лет гадает, но так и не пришла к единому мнению. Не удивлюсь, если художник насильно всучил ему розу, посчитав, что без нее Слизерин будет как-то блекло смотреться».
Гарри не ответил. Кандида Когтевран и Пенелопа Пуффендуй в красивых светлых платьях, выгодно выделяющихся на фоне замка и темного массива Запретного леса. Годрика Гриффиндора с его широкой улыбкой, рыжими волосами и сверкающим в рукояти меча рубином тоже сложно не заметить. Салазар Слизерин в простой серой мантии на их фоне непременно бы потерялся, не лежи на его плечах редкая радужная гадюка. Мелкие стеклышки, составлявшие ее чешую, сверкали и рассыпали искры даже в ненастье. Наверное, когда на улице светило солнце, змея становилась одним из самых ярких фрагментов витража. Не слишком удачный ход, подумал Гарри. Так лицо Слизерина не привлечет к себе внимания, люди будут смотреть только на змею на его плечах.
Сердце тревожно екнуло. А вдруг так и было задумано? Судя по рассказам Саашшесс, Слизерин ходил за грань бессчетное количество раз. Вдруг его облик со временем стерся, вдруг каждый видел его таким, как хотел видеть. Что если постоянного облика не имеют не только существа из-за грани, но и ее гости?..
Из размышлений его вырвал счастливый вопль Криса. Гарри резко развернулся, рассчитывая увидеть в руках наставника как минимум утраченную корону королей-магов, но обнаружил лишь неказистую, порядком потрепанную книжонку с ветхими желтоватыми страницами, грозящими вот-вот разлететься в разные стороны.
«Это что у тебя там?»
Но Крис не отозвался. Он, почти затаив дыхание, баюкал книжку с восторгом и умилением молодой матери, чье чадо только что произнесло первое слово, и на ученика не обратил ни малейшего внимания. Гарри разочарованно отвел глаза — осколки хроноворота почти касались пола. Как он мог так увлечься витражом?!
«Время!» — крикнул он с паникой в голосе.
Крис стремительной тенью метнулся к двери, прижимая к груди не просто ценную, а явно бесценную находку. За порогом он обернулся и довольно хмыкнул: навести порядок в устроенном бардаке сможет разве что дюжина эльфов. Старик еще нескоро разберется, что именно пропало.
Через пять минут Гарри уже хвастался добычей перед Саашшесс. Взмахнул серебряным мечом — тяжелый! — шутливо пригрозил василиску. Змея в ответ взвилась на дыбы тугой спиралью, ринулась вниз и, остановившись в последний момент, легонько ткнула мальчика в грудь мордой, отчего тот мгновенно оказался на полу. Гарри рассмеялся, но размахивать мечом поостерегся. Хоть и понимал, что ни за что не сумеет причинить им вред василиску с его скоростью и прочной чешуей, но все-таки голова Саашшесс совсем рядом, не хватало еще нечаянно попасть ей в глаз. Учить его фехтованию Крис отказался, сразу же заявив:
«Все, что я могу сделать с мечом, так это продать его. Хороших мечников среди магов во все времена были единицы».
«А Симус рассказывал, что в древних родах обязательно учат фехтованию», — разочарованно протянул Гарри.
«Это в каких и, главное, зачем? — удивился Крис. — Не отрицаю, кого-то, может, и учат от нечего делать. Я, например, никакой пользы от этих громоздких железяк не вижу. В крайнем случае можно взять с собой нож, его, если что, и кинуть можно. Но меч?»
«А как же благородный вид спорта, физические упражнения для укрепления здоровья? Ох, подожди — ни один считающий себя настоящим магом индивид не станет тратить по часу, а то и больше, в день, беспорядочно размахивая руками и ногами, рискуя получить травму, когда можно просто выпить зелье и излечиться практически от чего угодно, верно?»
«Вот именно».
Крис словно потягивался в глубине сознания, будто нежащийся на солнце кот после блюдца сливок. От него исходило явственное удовлетворение от хорошо проведенной операции. Греться в лучах чужого удовольствия было как всегда приятно. Возможно, оттого, что они с Крисом представляли почти единое целое и были связаны сильнее, чем предполагалось, возможно, помогли первые годы ментальных тренировок, когда Гарри работал в тесном контакте с разумом наставника. Больше ничьи эмоции он не ощущал так близко, что они затрагивали его собственные, разве что злость и страх большого количества подростков в прошлом году, но приятного от этого было мало. Что поделать, если так работал один из механизмов самосохранения человека, предостерегая от посещения мест, в которых другим людям было настолько плохо. В теории этой Гарри смущало одно: всеобщее ликование на квиддичном поле обычно било по мозгам ничуть не слабее, вынуждая поднять все щиты и уйти в глухую оборону.
«Но ведь в средние века маги пользовались холодным оружием».
«Немногие. В основном просто носили, как того требовали традиции, но все равно пользовались палочками. Тогда хорошо одетый человек без меча на поясе смотрелся в лучшем случае странно и вызывал кучу ненужных подозрений. Будто его только что недоограбили разбойники, или он возвращается из трактира, где пропил оружие. В любом случае приятного мало».
Гарри осторожно спрятал артефакт в Клеть. Через пару месяцев, на рождественских каникулах, можно будет навестить гоблинов. Если только ему не запретят покидать замок из-за угрозы Сириуса Блэка. Тогда придется либо сбежать, что было довольно рискованно, либо ждать лета, чего Гарри, наделенного терпением тринадцатилетнего подростка, очень не хотелось. Лучше уж сбежать. Если вызвать в Хогсмиде автобус, можно будет оказаться в Лондоне уже через пару минут. А Дамблдору рассказать, как ему надоело сидеть в четырех стенах и как хотелось наконец-то увидеть деревню волшебников.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |