|
ИСТОРИИ
Форма истории (социальности) уникальна; содержание
ее универсально. Дело истории - всечеловеческое, корпора-
тивное; дело частного человека (лица), участвующего в тво-
рении истории, - партикулярное. Понимание этого актуа-
лизирует ряд проблем. Как два эти дела взаимосвязаны? На
чем крепить умопостигание истории как целого? Если само-
реализация лица эгоистична, а потому прозрачна, просчи-
тываема, тогда откуда в качестве деятельностного резюме
возникает имперсональное, надличностное? Частные науки,
анализирующие форму явлений, ищут <правду текущей жиз-
ни>. Философски экипированные метаисторические, полити-
ческие, юридические системы социального профиля осмыс-
ливают содержание явлений, <правду тайного предназначе-
ния>. Водораздел между двумя <правдами> проходит по ос-
нованию единичной или всеобщей субъектности.
На уровне <логии> (специальных наук) выявляется су-
щество деятельности; на уровне <софии> (мета-логия) выяв-
ляется существо смысла деятельности. В одном случае возни-
кает линия <правды лица>,, в другом случае - линия <прав-
ды народа, государственности>. Онтологический срез рассуж-
дений поставляет дихотомию личностного - сверхличност-
ного, свободного - предопределенного в творении жизни.
Деяния лиц - эгоистичны, партикулярны, обозримы; сово-
купный результат деяний лиц - имперсонален, едва не вы-
нужден. Как правило, получается то, чего никто не желал.
Живем, живем, а в конце жизни - одни пустяки; ищем, где
Слава I. Человеческий смысл истории
всем просторно, находим же железную клетку наличного по-
рядка; стремимся к бытию, захватывающему дух, имеем мел-
кие, редкие крохи доброго, бескорыстного, красивого. Гор-
няя тоска по необыкновенному перебивается дольней мудрос-
тью кротких.
: Четко фиксируемый разрыв цели и результата нашей
(исторической, политической, государственной) деятель-
ности питает стратегию <хитрости> мирового разума: некая
высшая интеллигенция <хитрит>, разбалансируя намерения,
интенции и плоды тщаний. Врожденным и неустранимым
пороком данной, заявленной Вико и развитой Гегелем идей-
ной культуры выступает, однако, подрыв естественности.
Наука кредитует лишь опирающиеся на понятия собствен-
ной динамики, исключающие скрытые параметры, каузаль-
но фундированные модели. С этих позиций конструкция
<хитрости разума>, очевидно, неадекватна.
i Как строить социософию, проводя глубокую концептуа-
лизацию объемных явлений исторического, политического,
Государственного? В створе вопроса зададимся проблемой при-
чин трагедии лиц у власти. Карамзин, подхватывающий его
взгляд А. К.Толстой усматривают корни коллизий в возмез-
дии за преступления: отчаявшийся народ поворачивается
телесным тылом к тиранам - историческим (политичес-
ким, государственным) лицедеям. Возникает контрастная
оппозиция деспотов-властолюбцев (Иван IV, Борис Году-
нов и т. д.) - просвещенных монархов (Екатерина II, Алек-
сандр I и т. д.). <Нет зверя свирепее человека, если к страс-
тям его присоединить власть>, - говорит Плутарх, выска-
зывая истину почти абсолютную. Изуверившись в самовлас-
тии, несении тягостей правления, Иван IV убеждает Федора
<царствовать благочестиво, с любовию и милостию>'. Но как
диссонирует наставление с фактическим опытом управления
державой. Личное дело не совпадает с делом государственным.
Гений и злодейство не единятся в сфере духа, но идут рука об
руку в сфере власти. Генрих IV, Ричард III - престолозахватчи-
ки-интриганы. Екатерина Медичи - отравительница родствен-
ников. Иван IV, Петр I - палачи сыновей. Екатерина II -
сообщница убийц мужа. Ленин, Троцкий, Сталин - народоне-
навистники. Примеры, конечно, легко множатся.
Пушкин, сторонники историко-юридической школы (Ка-
велин, С. Соловьев) разводят перипетии персональной судь-
бы и логики государственного устроения. Характер эпохи -
' Карамзин ИМ История государства Российского. Спб.. 1821. Т. 9. С. 434.
ЧАСТЬ III. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
производное черт не лица, а социально-исторический обстоя-
ний. Скажем, Смутное время на Руси порождено не осо-
бенностями царя Бориса как тронодержателя. Оно - дериват
борьбы сил, интересов. Годунов, полагает Пушкин, обречен:
безотносительно психологической предрасположенности к ти-
рании, восстанавливавшей против него народ, он не отвечал
назначению. Такой нестандартный ход мысли чреват накатом
вопросов: что есть историческое, политическое, государственное
назначение? Какие неявные пружины величия (силы, интере-
сы) и как проступают в явной личностной деятельности?
Есть ли история (политика, государственность) результиру-
ющая взаимодействия лиц или манифестация сверхличност-
ного (провидения)? Если первое, то почему содержание исто-
рии (политики, государственности) рассогласовано с ее фор-
мой? Если второе, то в чем корень предопределения?
Поставленные вопросы в конце концов как к исходному
пункту стягиваются к одному: если <назначение> в истории,
политике, государственности не вымысел, то в чем высший
умысел, промысел, кем он установлен, как он проявим в
жизни?
Резонные чувства растерянности, недоуменности ввиду
последнего усугубляются многозначительной сентенцией Диз-
раэли: <Миром управляют совсем не те, кого считают пра-
вителями люди, не знающие, что творится за кулисами>.
Итак, закулиса. Рефлексия ее статуса упирается в общем слу-
чае в экспозицию баланса личностного - государственного,
человеческого - властного, индивидуального - державного
в синкретизме историко-политической деятельности. Мета-
физика роли лица в истории снимается, следовательно, ме-
тафизикой государственности - фундаментальной гумани-
тарной наукой, полноценное оформление которой принадле-
жит будущему.
Бог имеет дело с конечным (ultimate), человек с ближай-
шим (proximate). Объяснение причин необычайных событий
истории вязнет в кругу отличающихся поспешностью фор-
мы, темнотой содержания мнений. Спросим: каковы причи-
ны войны 1812 г.,- качества государственных лиц? Проис-
ки Англии? Недостатки континентальной системы? Ошибки
устремленных к единству союзников? Указанные факторы
не иллюзорны. Герцог Ольденбургский обижен; Наполеон
властолюбив; Александр тверд; континентальная система не-
годна; союз России с Австрией не замаскирован. Все так. Но
для обозревающих случившееся с высот времени причины
громадности произошедшего недостаточны.
Глава I. Человеческий смысл истории
Почему миллионы убивали, мучили друг друга (вслед-
ствие того, что Наполеон властолюбив, Александр тверд,
политика Англии хитра, герцог Ольденбургский обижен?);
почему состоялось <воинственное движение масс европейс-
ких народов с запада на восток и потом с востока на за-
пад>?2 (вследствие традиции, согласно которой колониза-
ция идет с запада на восток, а варвары с востока на за-
пад?). В чем непреложность осуществленных действий, свер-
шившегося? Что вообще означает непреложность?
Отстаивать фатализм: субъекты истории - рабы провиде-
ния, заложники промысла, - несерьезно. Проводить волюнта-
ризм: субъекты истории - гении, действующие случайно, -
несерьезно не менее. Персонификации, как и деперсонифика-
ции истории, означая отказ от жизнеподобия, комбинируют
отвлеченно-условными конструкциями. Акцентуация бытия
(надындивидуальное) в рассуждениях навевает вполне обез-
личенную, безымянную образность типа выведенной Л. Ан-
дреевым в <Жизни человека>, где в качестве персонажей
4й1гурируют <человек>, <жена человека>, <друзья>, <враги
человека>. Акцентуация быта (индивидуальное) навевает
образность точек стресса, срыва выбившихся из обоймы люд-
ских сцеплений парий. Такова, если искать прототипы в твор-
честве того же автора, система героев повести <Красный смех>,
вне места и времени изображающей коллизию недопустимо
необузданного индивидуализма (противоестественные чело-
веческие состояния на грани массового безумия).
Действия исторических лиц и не произвольны и не пред-
вечны; они и реальны, и символичны; будучи частными,
они находятся в общей связи со всем ходом истории. Кон-
цептуальной проработкой этой связи и занята философия
истории, озабочивающаяся установлением общих основных
черт определенных времен, проявляющихся личностно,
субъективно. Философия истории - не умозрительная де-
дукция тайных пружин исторического процесса, а его ос-
мысление, приуроченное к временным (цивилизационным)
сдвигам, смене склонных к авторефлексии поколений.
Существует мысль в истории; мысль для истории; мысль
об истории. Первые два прецедента - фиксация эпизодов
устроения, преодоления жизни индивидуальной волей (ис-
тория для себя), когда по словам Плутарха, существование
<зависит от одного... человека>. Это - стезя истории. Третий
прецедент - реалистичное изображение малореалистичных
2 Толстой Л.Н. Собр.соч. в 12т.Т.7. М., 1958. С. 252.
ЧАСТЬ III. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
(на поверхности нередко неразумно нереалистичных) явле-
ний человеческой жизни со ставкой не на неведомые законы
воображения (спекуляция), не на повторяющиеся факты (эм-
пиризм), а' на факты, создающие последовательность. Гово-
ря об этом предмете, сошлемся на К. Леонтьева, отмечающе-
го: <Государство держится не одной свободой и не одними
стеснениями и строгостью, а неуловимой пока еще для со-
циальной науки гармонией между дисциплиной веры, влас-
ти, законов, преданий... обычаев, с одной стороны, а с дру-
гой, - той реальной свободой лица, которая возможна даже
при существовании пытки>3.
Рефлексия подобной <гармонии> и есть стезя философии
истории, претендующей на итоговую выработку не слепых
связей, а структурного понимания с последующим осмыс-
ленным переносом <человеческого> на <историческое>, меж-
ду которыми <такое глубокое, такое таинственное в своей
первооснове сращение, такая конкретная взаимность, что
разрыв их невозможен>4.
Сказанное подводит к заключению: вникнуть в судьбу
исторического, его назначения предполагает выработать се-
рьезную версию самостановления Homo sapiens. Приступая к
эскизу такой версии (связывающей <гонию> и <софию>),
оттолкнемся от идей антропософских.
1.1. ПРОЕКТ АНТРОПОСОФИИ
Резюмируя основные гносеологические соображения пер-
спектив достойного отображения субъективных деятельно-
стных перипетий, развитые выше (см.: T.I, ч.IV), акценти-
руем следующее. Организуясь согласно эталонам науки и
оттого превращаясь в социальную физику, стандартная со-
циальная теория (СТ) предполагала элиминацию из рас-
смотрения вопросов субъективности с тематическим сдви-
гом с человеческой, экзистенциальной, персонально-жиз-
ненной <репрезентативности> на расчеловеченную, безжиз-
ненную объективно-логическую <репрезентантность>.
Между тем подобный сдвиг во всех отношениях неправо-
мерен. В позитивности своего интереса СТ нацелена не только
на государство, но и на гражданина, не только на человече-
ство, но и на человека, не только на род, но и на индивида,
не только на социальность, но и на персональность, не толь-
ко на среду, но и на личность.
'Леонтьев К. Записки отшельника. М., 1992. С. 335-
' Бердяев Н.А. Смысл истории. М., 1990. С. 14.
Глава I. Человеческий смысл истории
Правила задания типового концептуального мира не ори-
ентируют на познавательное освоение <индивида>. Традици-
онная наука бессубъектна, деперсонализирована, но что в
этом хорошего? Выдерживая высоты теории, подтягиваясь к
науке, стандартная СТ деформирует субъекта, проходится
по нему катком абстракций отождествления, приемами иден-
тификации. Однако, изгнанный в дверь, субъект рвется в
окно. При концептуализации мирожизненных реалий СТ не
избежать индивидоцентричных контекстов, эксплицирую-
щих, почему в ситуации <X> с участием действующих лиц
<Y> имело место <Z>. Родовые признаки, регулярности, ин-
варианты, типажи, расчеловеченные концепты оказываются
бесплодными, недостаточными.
Оправдан, следовательно, поворот от объектной стандар-
тнонаучной СТ к СТ субъектсодержащей. Перспектива его
связывается с проектом антропософии.
Гуманитарная субъектсодержащая, индивидоцентричная
антропософия комбинирует не с абстрактными носителями
(Кфешенных <признаков>, а с персональностями, утвержда-
ющимися по экзистенциальным целям. Она становится теле-
ологичным, герменевтическим знанием, имеющим двуху-
ровневую структуру (см.: Т. 1, 3.2. ч-VI).
Поскольку с первым уровнем более или менее ясно: он -
средоточие универсалий, что в силу правила обратной зависи-
мости теоретического и личностного в сознании (чем значитель-
нее удельный вес первого, тем незначительнее удельный вес
второго) существенно поднимает планку теоретичности СТ,
сконцентрируем внимание на уровне (2).
Первый уровень антропологической квазитеории (префикс
<квази> - для обозначения неточности, нестрогости, неапо-
диктичности суждений в формальном смысле) предполагает
задание ареалов субъективности. В общем случае (минуя оцен-
ку частных исполнений вроде теорий психологических, сек-
суальных, политических, культурных и т. п. типов) выполне-
ние этой задачи связано с последовательным возвышением
мысли от содержательно бедных фиксаций неких поверхност-
ных проявлений субъективности до развернутого понимания
ее сущностного назначения. Здесь обосабливаются фазисы:
-- <графия> - артикуляция субъективности в
феноменологических теориях, полуэмпирических констата-
циях наподобие веберовских, фрейдовских, юнговских ти-
пологизаций;
- <логия> - отличающая деятельность в рамках Б^ (тео-
ретический базис) сущностная проработка природы
ЧАСТЬ III. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
субъективных типов - движение от атрибутивных Б^ (эмпи-
рический базис) и Бд (операционный базис) регистрации,
фиксаций в сторону процессуальных моделей (веберовская
модель социальной динамики от традиционной к рациональ-
ной организации);
- <гония> - концептуализация генезиса, возникнове-
ния, становления субъективности. Применительно к <гонии>
имеется явный дефицит идей. Причина - характер субъек-
тивности как особой телеологической субстанции, в отно-
шении себя не решающей <откуда>, <зачем>, <почему>. Кто
мы такие по природе своей, решают те, кто до нас и после
нас. Предшествующие нам отягощают нас онтогенетикой
(шлейфы <семьи>, <школы>, <эпохи>); наследующие нам
(представители наследства и наследия) удостоверяют цель-
ность, состоятельность, завершенность нашего явления в мир
(реконструктивные онтогенетические проработки с непре-
менной апелляцией к широко толкуемым <хронизму> и <био-
графизму>);
- <софия> - головоломный метауровень, рефлектирую-
щий вопросы цели, назначения субъективности как таковой.
Если человек для истории завершаем всегда, то человечество -
никогда. Оно есть ничем не лимитируемый имперфект. Задать
смысл, приписать значение, вывести предназначение субъектив-
ности возможно post factum. Но никакого post factum в случае
человечества нет. Мы встроены в историю и лишены способ-
ности выйти вовне: позиция стороннего наблюдателя для пред-
ставителя человечества по отношению к человечеству недости-
жима. Отсюда по части <Софии> - сугубо некритическая прак-
тика, в перекрытии опыта стремящаяся овладеть трансцен-
дентным. Таков, скажем, гегелевский социософский ортоге-
нез, наивные финалистские, провиденциалистские,
эсхатологические доктрины истории (хилиастического, ком-
мунистического, либерально-рыночного толка).
Смысл человечества выводим не извне, а изнутри его
бытия на базе фиксации капитальных для него ценностей. К
ним, пожалуй, относятся: а) продление существования и
б) обретение совершенного существования. Тематизация этой
сферы подводит к убеждению: нетрадиционная СТ оказыва-
ется не только антропологичной, но и аксиологичной нау-
кой; в прямом смысле слова она является универсальной
теорией ценностей жизни. Так как ценность человечна, лишь
интенция на человеческую ценность делает жизнь ценной;
ценность жизни - в воплощенноеT в ней фундаментальных
социальных констант: гуманитарных абсолютов. Свернутое
Глава I. Человеческий смысл истории
их понятие, обобщенно-объемный образ вводится трихото-
мией Истина - Добро - Красота. Расчленение Истины и
Добра влечет инструментализм. Нынешнее состояние челове-
чества ущербно, ибо инструментально. Разъединение Добра и
Красоты дает авангард - превращенную реакцию на безду-
ховное существование. Современная точка мировой линии че-
ловечества несовершенна также и потому, что авангардна -
потребительски-бездуховна.
. Будущая общесоциологическая парадигма ранга <софии>
оконтуривается по вектору соединения <органицизма>, <эко-
логизма>, <всеединства>. Ценно уникальное, а не тиражиру-
емое (предел инструментализма, механицизма). Геоусловия
существования человечества хрупки, самоценны (предел
инструментализма, консьюмеризма). Мир плюралистичен,
полифоничен, объединенные в нем особи, культуры, на-
ционально-государственные формирования самодостаточны,
взаимопроницаемы (предел редукционизма, линеаризма).
Я, Второй уровень антропологической квазитеории - опи-
ё&ние лиц - сосредоточен на артикуляции деяний индиви-
дов. Взятый единосущно, индивид как таковой - всегда
тайна, загадка, проблема; сам по себе он нерационализируем
и неконце птуализируем. Однако причастность к человечес-
кому делает его внутренний мир понимаемым. Поскольку
живут и толкуют жизнь более или менее схожие люди, в
отношении партикулярных пластов субъективности вполне
оправдан вопрос о характерных приемах их идентификации.
В качестве подобных видоопределяющих приемов идентифи-
кации нерефлектируемых комплексов интеллектуальной,
эмоциональной, моторной природы мы указывали на парти-
ципацию, синхронию, эмпатию (см.: Т. 1, 3.1. ч. V).
Как видно, намечаемая стратегия разработки нетрадицион-
ной СТ - антропологическая. Ее реализация при ближайшем
рассмотрении неожиданно натыкается на два препятствия.
Во-первых, в предельном смысле у нас нет надлежащей <го-
нии> - следствие концептуальной разобщенности космого-
нии, антропогонии и социогонии (см.: Т. 1, 4.3. ч. II).
Во-вторых, ввиду обозначенных выше сложностей им-
манентно теоретического порядка у нас нет добротной <Со-
фии>. Социософия в своем завершенном выражении как
рефлексия задним числом состоявшегося жизненно-исто-
рического пути человечества невозможна в принципе. <Че-
ловечество> для отдельного его представителя есть никогда
не завершаемый объект, открытая форма в прошлое и бу-
дущее, всегда становящаяся и ни в коем случае не <сгав-
ЧАСТЬ III. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
шая>. <Человечество> для человека вообще не предмет опы-
та. Где оно подается содержанием не свершающегося (им-
перфектного, длящегося), но уже свершенного опыта, там
производится иллюзорное, выходящее за пределы и грани-
цы науки неверифицируемое натурфилософское конструи-
рование. Апекс его, как отмечалось, - спекулятивная, дог-
матическая платформа социально-исторического финализма,
развертывающаяся за счет извлечения искусственных, про-
извольных связей непосредственно из <высочайшего чере-
па> <избранных посвященных>.
Цель, смысл, назначение человечества, истории выводят-
ся не извне, а изнутри - из погружения в стихию актуально-
го вершения жизни, устроения социальности. Смысл бытия
суть само бытие. Оно, быть может, трудно выносимо - неиз-
вестность самопроизвольности вселяет ужас, но этот ужас
все-таки предпочтительнее кошмара неизбежности существо-
вания. Лучшее и худшее в нас - не от запрограммированнос-
ти, а от нас самих. Наш бог - бег. Не по проторенной колее,
тем не менее и не как попало, - с оглядкой на разумное,
доброе, вечное, посеянное в веках, - осуществляем мы бег
свой в незнаемое грядущее.
Итак, два препятствия, затрудняющие исполнение
антропологического проекта, - отсутствие респектабельной
<гонии> и <софии>.
<Живешь, смотришь на людей, и сердце должно либо
разорваться, либо превратиться в лед>, - печалился Шамфор.
Ламентация лишается привкуса драматического, если пред-
ставить, что дело человека связано с его назначением. Такой
поворот требует принятия принципиального рамочного усло-
вия в качестве предпосылки движения в теме. Разумеется до-
пущение о единстве всемирно-исторического процесса.
Если вставать на единственно приемлемую для нас сравни-
тельно-аналитическую точку зрения и выводить назначение
человечества из самого факта человечности, существа чело-
века, надлежит прежде всего оговорить исходное. Исходное
же - двуединый вопрос единства истории и его факторов. В
отношении первого признаем: мы являемся последовательны-
ми, убежденными сторонниками естественно-исторического
монизма. История едина: ее унитарность - в объективно-эво-
люционном возникновении. В отношении второго уточним:
опять-таки мы остаемся апологетами естественно-историч-
ности. Говоря откровенно, нам никогда не была близка ве-
роучительная схема Ясперса, обнаруживающая единство ис-
тории в мистериях творения богом человека по образу и
fffaaa I. Человеческий смысл истории
подобию своему и грехопадения. Сверхъестественное наделя-
ет смыслом, означивает нечто лишь для субъекта, потеряв-
шего вкус к разуму. Те же, на кого мало действует фидеис-
тическая установка, принимают в расчет внешний мир не
как фантазм, а как данность.
Человек как существо самоценное есть предмет, бытие
которого само по себе есть цель, он есть сущее для себя;
остальное все - его обслуживающее. С позиций этого не
человек - создание бога, а бог - создание человека. Вник-
нуть в судьбу человека позволяет не сакрализация, а взве-
шенная диалектическая натурализация становления человека
разумного. Подпочва единства истории - не священнодей-
ство, задающее тривиально чудотворный ряд: творение -
грехопадение - воплощение - искупление - воскресение;
ось жизни в ином - достойном движении к материальной и
духовной раскрепощенности, полноте самореализации через
социальный и экзистенциальный прогресс, восхождение к
гуманитарно высокому.
1.2. ГУМАНИТАРНЫЕ ОСНОВАНИЯ ИСТОРИИ КАК ПРОЦЕССА
Как творится история? Капитальный вопрос дополним
уточняющими. Непосредственно? Самовольно? Прямо? Ло-
бовые положительные ответы не снимают проблем, ибо вви-
ду своей нерефлективности не могут быть вдохновитель-
ными. Продумывание характера нашего вершения истории
наводит на наполняющий душу сомнениями, разъедающий
благополучие безмятежного состояния мысли вывод о не-
автоматичности актов жизнеисторического творчества. Оче-
видно, суть в том, что объем конкретного рутинного жиз-
нетока истории не исчерпывает, не покрывает. Четко фик-
сируемый разрыв между персональными историями и им-
персональной историей, снимающей частности лиц уни-
версальностью процесса, влечет понимание: история - не-
что большее позитивного самотека эмпирически данной
жизни. Одно дело явные перипетии лиц, иное дело - их
скрытые функции в жизнеисторическом творчестве. Драма-
тургия истории, превосходя вопросы судьбы отдельных,
пускай, выдающихся персонажей, актуализирует вопросы
судеб человечества, государств, наций.
В каком смысле перспективы человечества - в руках лю-
дей; перспективы государств - в руках правительств; перс-
пективы наций - в руках народов? Люди не живут интере-
сами человечества; правительства пренебрегают интересами
государств; народы отчуждены от интересов наций. Что в
ЧАСТЬ III. ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
итоге? Отсутствие моста от эгоистичного (едва не шкурно-
го), обозримого, вычислимого дела разноплановых истори-
ческих лиц к жизнереализующемуся делу истории в целом.
Подытожим. Происходящее в истории <значимо>. Между
тем в сцепленных с разномастными лицедеями локальными
жизнетоками бытия <значения> (некоей избыточной относи-
тельно тщеты и нищеты обстояний <метафизики>) не найти.
В известной мере оно надситуативно, сверхэмпирично. От-
сюда практикуемое некоторыми допущение расширяющего
онтологию истории транспозитивного её измерения (типа
<хитрости> мирового разума), существо которого, однако, в
рациональном дискурсе не выразимо.
Возникает сложность, связанная с выработкой адекватных
представлений как исторической онтологии, так и способов
ее концептуального воссоздания. Оппозиции <историй - ис-
тории>, <перипетий - судьбы>, <эгоистического - функци-
онального>, <личностного - державного> и т. п. навевают идею
многослойности онтологии истории, а именно: за рядовой
бессмыслицей, хаосом наличного самотека жизни, за меха-
низмом собственных забот, случайностью черт персонального
бывания располагается нечто сущностное.
Каково оно, это - <нечто> и как его выразить языком
теории?
Обращаем внимание буквально на головоломный харак-
тер подлежащей разрешению задачи: под рациональный дис-
курс требуется подвести сущность едва уловимую, в тер-
минах ratio едва воплотимую. В поэтических, теологических
контекстах в избытке модели, подобно <музыки бытия>
(Блок), <телеологического тепла> (Мандельштам), <царства
божия>, <рока>, <фатума>, <провидения> и т. д., - на реше-
ние данной задачи нацеленные.
Но приближает ли к решению метафорическое движе-
ние в вечном, задающее соответствующее сопричастие ос-
ваемому предмету посредством тропного слога, чувствен-
ного наития? Вопрос скорее всего риторический. Сказанное
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |