стандартов познания, посредством критики которых, по их мнению, удается обо сновать гносеологическое
своеобразие гуманитарных наук. Объектом критики избраны в первую очередь такие свой ства
естествознания, как функциональность и закономер ность. Критика функционального характера
естествознания опирается, по существу, на идущее от Ницше через Бергсо на, Дильтея и вплоть до теоретиков
Франкфуртской школы, в особенности Хоркхаймера и Адорно, - переосмысле ние реально существующего
положения дел, по которому наука полифункциональна: помимо познавательной она играет важную
социальную роль, выступает непосредственной производительной силой общества и т. п. В рамках этого пере-
осмысления науке как средству познания, на основе которого развертываются и осуществляются ее прочие, и
прежде всего социальные, функции и роли, противопоставляются эти последние. В результате наука предстает
как некое инст-
13 Риккерт Г. Границы естественного образования понятий. Спб., 1903. С. 12. "' В современной философии эту линию
проводят представители философской герменевтики. Франкфуртской школы и др
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
рументальное предприятие, воплощающее товарный способ отношения к действительности. Высшее
предназначение науки не усматривается более в служении Истине: как считается, наука деформирована,
искажена пропитывающим ее духом практицизма. Поскольку с этих позиций изначальной интенцией науч-
ного интеллекта объявляется прагматическая интенция, в пределах которой целью выступает конечный
утилитарный результат, интерес науки не направлен на раскрытие природы вещей, как они существуют вне и
независимо от познания, а вращается в кругу <полезных заблуждений>, позволяющих эффективно
действовать. На этом фоне развертывается критика гносеологических оснований научного познания, которая
сводится, как указывалось, к критике его закономерного характера. Формами научного знания выступают
утверждения либо о законах, являющихся универсальными номологическими высказываниями, либо о
<закономерных> фактах, выдержавших апробацию на статистичность. В любом случае <научное> связывается
с <закономерным>, и там, где закономерного нет, нет и не может быть научного. Однако эта фундаментальная
черта науки как раз и вызывает неприятие гуманитаристов. Установка научного познания на выявление
закономерно-типического, чему служат абстрагирование, схематизация, типологизация, причинное
объяснение, рациональная реконструкция, моделирование и т. п., по их мнению, не приближает, а удаляет
познание от проникновения в сущность подлинной реальности17. На этом критическом фундаменте
утверждается оппозиция естествоведения - культуроведение. Естественным, номотетическим, наукам в
качестве позитивного идеала противопоставляются гуманитарные науки, использующие идиографический
метод. Одним из основоположников этого метода был Шлейерма-хер, который, отправляясь от идеи Паскаля
о существовании <истин разума> и <истин сердца>, а также от разработанных в интуитивизме представлений
об <эмоциональной очевидности>, развил учение об эмоциональном знании. Эмоциональное знание -
гносеологический феномен, весьма далекий от рационального интерсубъективного научного знания, является
дос-
'' См.. напр.: Бергсон А. Творческая эволюция. М.. Спб.. 1914. С. 262; Рчккерт Г. Гранины естественнонаучного образования
понятий. С. 209
ЧАСТЬ II. АКСИОЛОГИЯ
тоянием индивидуальной психологической реальности, в пре делах которой мы, так сказать, понимаем
больше, чем знаем, и переживаем больше, чем понимаем. Известно, что познавательный опыт человека не
сво дится только к рациональному, и тем более научному опыту. Существует интуитивный опыт, феномены
предчувствия, эмоциональной достоверности и т. п. Следовательно, про блемная область, которую исследовал
и из которой исхо дил Шлейермахер, реальна. Однако в рамках его гносеоло гической теории эмоциональное
знание противопоставля ется рационально-научному, что приобретает характер об щеметодологических
установок, превращаясь в иррацио нально-романтическую концепцию познания. Оказывает ся, что
единственно адекватным инструментом постчже- ния объектов является не наука и научное знание, а эмо
ционально-интуитивное переживание и субъективная достоверность. Уточняя смысл теоретико-
познавательной доктрины Шлейермахера, его русский последователь ин туитивист С. Франк отмечал, что
только переживание <приближается к этой явственной и вместе с тем загадоч ной стороне жизни, в которой
внутреннее возбуждение, чувствование или воля как бы раскрывает нам невидимые свойства и области
реальности и дает начало особому, те оретически недоказуемому, но субъективно достоверному знанию>18.
Иррационально-романтическая теория познания Шлей ермахера нашла развитие в трудах многих сторонников
гума нитарного эталона науки, выдвинувших гносеологические доктрины сопереживания (Дильтей), вживания
(Зиммель), интуитивного познания (Бергсон, Кроче), физиогномики (Шпенглер) и т. д. Идейный стержень
этих доктрин наряду с критикой естественнонаучного идеала познания составляет специфическая позитивная
интерпретация сущности гума нитарного знания. Основой познавательного процесса в области гуманитар
ных наук, олицетворением которых, по мнению сторонни ков гуманитарного эталона научности, выступает
история, является осмысление выработанных человечеством духовных (смысловых) структур,
осуществляемое не на понятийно- рациональной, а на чувственно-иррациональной основе. Способом
реализации этого осмысления представляется метод
1s См.: Франк С. Предисловие // Шлеиермихер Ф. Речи о религии. Спб., С/. XXXI 11.
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
мотивационно-чувственного понимания, именуемый его создателями физиогномическим. Он-то и
объявляется гносеологически идеальным методом научного познания'''. Характеризуя программу
реорганизации науки на физиогномической основе, критически оценим ее предпосылки. Одну из них, как
отмечалось, составляет неприятие функционального и номологического характера естествознания. Недоверие к
функциональному характеру деятельности в науке, безусловно, наивно. Наивность заключается в том, что
функционально ненастроенной научной деятельности попросту не бывает. Всякая научная деятельность, в том
числе, разумеется, и гуманитарная, имеет четко выраженный функциональный характер - без него она
утратила бы статус целесообразно-избирательной, предметно-ориентированной социально значимой
деятельности, перестав, в сущности, быть деятельностью научной. Другое дело, что, будучи функциональной,
научная деятельность не должна обслуживать далекие от интересов истины предприятия. Что же касается
критики номологического характера научной деятельности, то ее итог - не имеющая гносеологического
оправдания, иррационалистическая теория познания, выступающая по большей части лишь в качестве
романтически возможной конструкции, не способной претендовать на роль методологической основы науки.
Относительно второй предпосылки этого проекта перестройки науки, которая заключается в трактовке
гуманитарного знания как занимающегося исследованием мотивационно-смысловой области, необходимо
отметить ее узость (см.: Ч. VI). Итак, все редукционистские программы, построенные по принципу
абсолютизации отдельных черт неисчерпаемого процесса научного познания, потерпели фиаско. В реальности
непосредственной предпосылки редукционизма - существовании научных лидеров - сомневаться не
приходится. Реальность этого факта не является какой-то исторической, говорящей о его реликтовости.
Напротив, она (реальность) достаточно подтверждается современным положением дел. Так, в качестве обще-
распространенного убеждения, характеризующего, скажем, стиль биологического мышления, фигурирует
убеждение, по которому <любое биологическое исследование оказывается оправданным лишь в том случае,
если... имеет более близкий или далекий, но обязательно эволюционный выход>2".
11) См.: Шпенглер О. Закат Европы. М., Пг., 1923. С. 107. "' Тимофеев-Ресовский Н.В., Воронцов Н.Н., Яблоков А.В. Краткий
очерк теории эволюции. М., 1969. С. 8.
ЧАСТЬ II. АКСИОЛОГИЯ
Потенциальные следствия этого убеждения очевидны. Та ким образом, факт лидерства определенных
знаний невоз можно игнорировать, в частности, ввиду учета известных познавательных и социальных
факторов. Вместе с тем нео правданно,его и гипсртрофировать. Во всяком случае попыт ки редукционистского
ограничения понятия науки, сведе ния неисчерпаемого многообразия знания к некоторым фик сированным
его типам, безосновательно объявляемым <единственно воплощающими научность>, должны квали
фицироваться как искусственные и недальновидные. Реальная объемность, расслоенность духовного
производ ства порождает проблему спецификации его составляющих. В соответствии с этим складываются
теории мифологичес кого, художественного, религиозного, практически-обыден ного опыта и т. п. Они
занимаются выяснением особенностей как деятельности, так и ее продуктов, получаемых в каждом
конкретном случае. Видное место в ряду подобных теорий занимает теория науки. В ее задачу входит
рефлексия основа ний демаркации науки от ненауки. Вообще говоря, сфера не науки неоднородна, широка.
Здесь выделяются: ненаучные формы познавательной деятельности - практически-обыден ный,
художественный и т. д. опыт; донаука - протознание - базис грядущей науки; лженаука - домыслы,
предрассудки, камуфлирующиеся под науку (френология); паранаука - зна ние, не удовлетворяющее науке
по своему гносеологическому статусу (парапсихология); антинаука - намеренное искаже ние научного
взгляда на мир - социальные утопии в обще- ствознании.
Каков гносеологический регламент науки? Что отличает научный подход от иных типов мироотношения?
Эти и ана логичные им вопросы можно решить лишь выделяя объек тивные индикаторы, показатели
научности. Проблема фик сации такого рода показателей и есть, в сущности, проблема критериев научности.
Исходя из традиционного толкования критерия как правила, позволяющего делать выбор, осуществлять
предпочтения, можно дать следующее определение. Критерии научности - это правила оценки продуктов
познания на их соответствие стандартам науки; они позволяют субординировать продукты познания с позиций
близости (отдаленности) их от науки: это фундаментальные теоретико-методологические принципы, нормы,
ценности, идеалы, эталоны, обусловливающие определенность оснований, по которым пробное знание
(корпус идей: гипотезы, концепции, теории, допущения, факты) и
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
деятельность (корпус актов: мышление, теоретизация, концептуализация, экспериментирование)
расцениваются как научные и зачисляются в разряд науки. Таким образом, нормативно и ценностно
ориентируя исследования, целенаправляя поисковую деятельность, отсекая непродуктивные установки,
учреждая типовые методы генерации знания, указывая направления желательной эволюции отраслей и
дисциплин, критерии научности выполняют функции отбора единиц знания на базе имеющихся в познании
фильтров предпочтения. Критерии научности - нормы, их определенность, как и определенность любых
норм, задается диспозициями, санкциями и условиями действия. Диспозиции представляют собой набор
предписаний, инструкций, рекомендаций, императивов, запретов и т. п., которые характеризуют способ
познания. Заключая в себе требования, предъявляемые к знанию и деятельности, диспозиции распадаются на
два взаимодополнительных сегмента. Один включает множество правил <что делать>: <ищи достаточные
основания>, <минимизируй рассуждения>, <исключай формальные противоречия> и т. п. - так называемая
позитивная эвристика. Она повышает вероятность получения гносеологически желательных продуктов
исследования. Другой содержит множество правил <чего не делать>: <не вводи гипотез ad hoc>, <слепо не
следуй авторитету> и т. п. - негативная эвристика. Через систему запретов она призвана исключать из науки
заведомо тупиковые идеи и ходы мысли. Санкции обеспечивают эффективность диспозиций. Дело в том, что
критерии научности фиксируют наиболее перспективные и продуктивные принципы и способы действия в
науке, выражают объективные законы и логику ее исторического изменения. Задавая понятия допустимости,
желательности, предпочтительности одних и несостоятельности, неприемлемости, несовершенности иных
видов познавательного освоения действительности, критерии научности формируют нормативно-ценностное
самосознание науки. Критерии эти, таким образом, выполняют охранительные функции, ограждают науку от
непригодных, несостоятельных идей и творческих инициатив. В науке, скажем, недопустимо нарушать
требования законов сохранения. И хотя это вовсе не означает, что эти законы не могут быть видоизменены
(пересмотрены), всякое претендующее на звание науки (по крайней мере, в настоящем) исследование обязано
руководствоваться их требованиями.
ЧАСТЬ II. АКСИОЛОГИЯ
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
Наука как целостный объект, а не как конгломерат каче ственно различных феноменов, поддерживается
множеством инвариантных принципов. Естественно, содержание и смысл этих принципов - относительны,
однако само требование их существования - абсолютно. Правила-предписания, скон центрированные в
диспозициях, и имеют ранг такого рода принципов.
Что бывает в случае игнорирования или деформации дис позиций? Вступают в силу санкции. Вопрос об
игнорировании диспозиций тривиален. То, что по невежеству противопоставляется требованиям науки, не
научно по существу - домыслы, предрассудки. Вопрос о деформации диспозиций нетривиален. То, что
противопос тавляется существующей науке, в этом случае также понача лу объявляется ненаучным, тем не
менее может быть науч ным по существу - научные революции, перестраивающие системы наличных
критериев. Обсуждение вопроса о дина мике последних вследствие научных революций проведено в ч. IV,
здесь же подчеркнем роль санкций. Выполняя относи тельно консервативную функцию, санкции
препятствуют проникновению в науку тривиально экстравагантных идей, задают оптимальный режим поиска,
гарантируют минимум риска при стремлении достичь наилучших результатов, обес печивают непрерывность,
сбалансированность научного опыта. Условия действия норм фиксируют особенности возмож ных ситуаций
в науке, специфицируют требования приме нительно к различным видам знания и деятельности, дела ют
осмысленным испытание многообразных комплексов и компонентов науки на их соответствие разветвленной
сети частных и общих критериев.
В методологии встречаются взгляды, отрицающие возможность выделения эффективных, работоспособных
критериев научности. В качестве решающего приводится довод о многообразии рассеянных по истории и
практике познания форм знания и деятельности: факт множественности форм знания и деятельности якобы
подрывает идею их гносеологического единства, разрушает возможность построения адекватной теории
критериев научности. Проводя эти взгляды, тот же Фейерабенд высказывается об этих критериях (теории науч-
ности) как о пустом <вербальном орнаменте>21. На это можно заметить следующее.
,' ^У-гаЬспс! Р. К. Consollations for the Specialist // Criticism and Growth of Knowledge. Cambridge, 1970 P. 215-229.
Множественность форм знания и деятельности вовсе не подрывает возможности построения адекватной
теории науки - она обязывает развивать такую теорию лишь как достаточно представительную и богатую.
Представительность и богатство этой теории в действительности обеспечиваются разнообрамем выделяемых в
ней родов критериев, которые моделируют научность как многопорядковую сущность, имеющую некое ядро
(само эпистемическое поле исследования), а также историческое и дисциплинарно-тематическое измерения.
Наука, какой бы подвижной и полиморфной она ни была, оказывается исчерпанной; не остается ничего, не
охваченного этой системой критериев из мира науки. Эвристичность критериев научности обеспечивается их
эмпирическим (практическим) генезисом - тем, что они не априорные нормы, наивысшая добродетель
которых состоит в их надысторичности, а обобщения действительного познания, итог его осмысления и
понимания во всех известных фазах.
2.2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИДЕАЛ
История - продукт творчества масс лишь в каким-то смысле. В неменее явном и ясном смысле она -
продукт деятельности имеющих физиономию лиц. История делается политикой, меняющей содержание и
форму в зависимости от доминирования в конкретных локалах определенных экзистенциально-политических
типов. Демонстративна цепочка с несущей структурой <социализм> - в социально-исторических нишах
<народный социализм> (Италия), <национальный социализм> (Германия), <научный социализм> (Россия). Во
всех вариациях <социализм> в некотором сущностном толковании эфемерен. Отсюда, между прочим,
вытекает: - плохих эндемических идеалов, поставляемых политикой народу, не бывает; - народ не
понимает поставляемых ему политических идеалов, руководствуется в самотеке жизни не идеальной (от слова
<идеал>), а обыденно-практической доксической логикой; - политические идеалы фундированы личностно-
заявля-ющими, обмирщающими их политическими типами (один является авторитетом, его приговоры
выражают национальное самосознание, другой - никогда, ни в какой связи на подобную роль претендовать
не способен). Понимание неоднозначности переплетения отчужденного и индивидуального в политической
практике стимулирует
ЧАСТЬ II. АКСИОЛОГИЯ
погружение в проблему природы поставляющих процессов в политике - на что может, а на что не может
претендовать политика как род социальных занятий. При императивном подходе к политике, казалось бы,
очг- видно: просвещенный властитель, постигший премудрости мира, наторевший в книгах, приобщенный к
выж>там духа, спрягает сущее с должным, возможное с действительным, верховодит массами, направляет их
на путь к чаемой, завет ной доле. Императивный подход к политике, однако, пред рассудок небезобидный,
оказывается обращением политики в угрозу человечности. Интерпретаторам свободного склада надо идти в
науку (в том числе политическую науку - politics), но не в практическую политику (policy). Долг,
повеление, настояние ограничивают естественность, рассогласуют политический курс с током жизни. Не
бывает плохих доктрин. Бывают плохие их воплощения. <Ничто не приносит миру столько вражды, и самой
ожесточенной, сколько идея единства> (Бердяев); человек - звучит гордо, а выглядит отвратительно.
Почему? Потому что доктрина - духовный комплекс, вырабатываемый рефлективным потен циалом анализа.
Воплощение же - практицистский комплекс, вырабатываемый активистским потенциалом вербовки.
Энергодвигательной силой политики как доктрины слу жит мощь мысли. Энергодвигательной силой политики
как технологии служит мощь лица. Гносеология бьется над абстрактной синхронизацией бы тия и
мышления, рядов идей и вещей, политология - над конкретной синхронизацией доктрины и жизни, проекта и
его реификации. Как добиться того, чтобы коллатерали персональной са моактуализации отвечали
магистралям (заведомо вдохнови тельным) политических деклараций? Это вопрос вопросов. В идеальном
случае регулируемые ценностями порядки персональной и политической актуализации совпадают на уров не
высокого. Есть инварианты в разрядах как личностного (константы недеформированной индивидуальности -
самоуважение, долг, честь, достоинство, совестливость, поддержание значимого чувства <Я>), так и
общественного (универсалии типа фундаментальных социальных констант - ФСК) устроения,
синхронизирующие обмирщение высокоадаптив-ных частных и общих аксиологических начал. Столь отре-
шенная трактовка, допускающая совпадение индивидуально-эгоистического и политически-типического на
уровне императивном, однако, не вдохновляюща.
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
Императивный залог сам по себе и не, адресен, и не дееспособен. Императивы проверяются в жизни
многотрудной практикой испытаний, длительной всесторонней взаи-мообработкой огнем к мечом. Можно
требовать благочинности: удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели недостойному войти в цар-
ствие божье. В действительности в Отечестве нашем - <ледяная пустыня, а по ней ходит лихой человек>
(Победоносцев). Можно требовать благоговения, святости: <Кажется, Франклин снимал шляпу, произнося имя
Бога>. У нас же - <Бог, вера, Отечество, русские, русское - все это везде, кстати и некстати, в важном и
безделицах, пишут, поют, напевают и, так сказать... без всякого стыда>22. Будущая Россия - Россия <честных
людей> (Достоевский). В настоящем же: что делает Россия? Ворует (Карамзин). Справедлив, хорош, красив
императив. Только как его опредметить? Долг определивает естественность. Знание вселяет скорбь. Наказание
не спасает. Счастье покоится не на красоте, а на отсутствии страдания... В чем же заветное совпадение
личностных и политических воплощений? Оно не в императивах, а в позитивной естественности реально-
реалистического существования. Когерен-ция политики и жизни - в превознесении жизни. Процедуру
фронтальной реабилитации жизненного мира применительно к духовности, ориентированной на науку, провел
Гуссерль. Нечто подобное по соответствующей реабилитации жизни следует сделать и в отношении
доктринерствующей политики. Резонерствующий рационализм обезглавил культуру. Выход из плена
принуждающего сциентизма Гуссерль связывал с возвращением к допредикативному опыту, оправданием
доксы, представляющей <царство изначальных очевидное -тей, не достигших еще точности и
математизированно-фи-зической идеализации>23. Выход из плена одурманивающего политического
сциентизма следует связать сюбретением твердой почвы бытия обыденного, в котором коренится
здравосмысленность всякого значимого начинания. Экзальтированное доверие инициирующему
политическому разуму необходимо сменить его всесторонней критикой. Критикой обыденной жизни, которая
есть главный Аргус политики, этой <капризной дамы с претензиями> (Плеханов).
23 Батюшков К. Н. Нечто о поэте и поэзии. М., 1985. С. 179. 23 Husseri E. Erfahrune und Urteil. Untersucl-iungen zur Genealogie
der Logik. Praga, 1936. S. 44.
ЧАСТЬ II. АКСИОЛОГИЯ
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
Политический разум не способен охватывать происходя щее. И дело не в специфичности политического
разума, а в природе разума как такового. Разум обнаруживает немощ ность при соприкосновении с жизнью.
Глубоко прав Боэ ций, говоривший: Страстно хотите, чтоб разум К свету нас вывел, но будет Мраком
погублен, кто взглянет В бездны его, и утратит Высшее счастье навеки. Политика не объясняет, а
изменяет мир. В этом инфер- нальность. Инфернальность преобразующей гордыни на ап риорный
(доктринальный) манер насиловать, принуждать достигать прокламированного. Благо просточеловека для по
литики - пустой звук. Она комбинирует громадьем планов, программными идеалиями, выхолощенными в
смысле лич ностном. Подобно набирающей силу в сфере духа утрате ка- мерности, персоналистичности - на
выступлении <Beatles> в 1964 г. в США смогли побывать 73 млн. человек, тогда как на первом концерте
Чайковского в 1891 г. в тех же США - 2 тыс.24 - соответствующая обезличивающая машинизация в виде
<удаления от конкретного человека> отмечает и поли тику. Захваченная логикой машинообразной кулуарно-
партийной корпоративной самоцельности политика приоб ретает черты <человеческой зоологии>, рьяной на
поиск в полной темноте. В угоду конъюнктуре прибегая к скороспе лой импровизации, политика охотно
жертвует жизнью, живущей по заветам предков личностью. Вдумаемся в ле нинское признание: <Мы
предполагали без достаточного расчета непосредственными велениями пролетарского госу дарства получить
государственное производство и государ ственное распределение продуктов по-коммунистически в
мелкобуржуазной стране>25. Без расчета в мелкобуржуазной стране велениями государства предполагали
получить ком мунизм. Чудная и чудовищная афера! Избирать путь радикализма, лишать целый народ
исторического прошлого, культурных традиций... Что же вышло? Погибельное отпадение от России. Затратное
политическое прожектирование противостоит чувству жизни, причем последнее всегда - жертвенная сторона
- в противостоянии авантюрным кампаниям (<новый человек>, <новый порядок>) всегда отступает.
24 О a v i с s Т. The Beatles. L, 1968. Р. 207. "Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 1.4.
Политике нужны великие потрясения, народу нужна добротная будничная жизнь. Из высших идеалов,
партийно понятого <прогрессизма> политика зловеще поступается опорами жизни. Ленин требовал превратить
войну империалистическую в войну гражданскую. Сталин предлагал искать главного врага в собственной
стране. Трое неуполномоченных узколобых инициировали Беловежье. И одно, и другое, и третье для народа -
варварство. Жертвовать государством, обществом, судьбой миллионов - дикость. И главное во имя чего? Во
имя болезненного тщеславия, личной амбици-озности, партийной свары, маниакальной неукротимости в
стремлении к власти. Политика не как философия, она не ограничивается фразеологией (совмещение
<объяснгния> и <изменения> в философии, отличающее марксизм, означало на долгие годы тлетворную
подмену науки политикой). Ее обмирщаемая подпольность искажает, извращает жизнь. В этом - опасность.
Политика не ведает, что порождает. Отрыв ее от здравомысленных жизненных ценностей, реалий плодит
химеры - химеры большевизма, культа личности, хаоса псевдореформаторской перестройки. На уровне
императивном политика должна (!) сопрягаться с понятием личности, ее самоопределением, нравственностью.
На деле не так. Для светлейших умов человечества оказывалось непосильным соединить в общественном уст-
ройстве личную свободу, экономическую эффективность, социальную справедливость. Это не удалось
претворить ни одному правителю, ни одному государству. И поныне <гражданский мир>, <гуманизм>,
<качество жизни> оказываются несращенными. Сходное в другой плоскости просматривается в отношении
иной капитальной троицы - <свобода>, <личность>, <творчество>. Ни одна из воплощенных в истории
социальных организаций не ведала искомой полноты самоактуализации. Возникает вопрос: как жить? Наш
ответ на него таков: отказываясь от доктринального социотворчества, политики принципов, следует жить
мирскими интересами, обозримыми, трезвыми значимостями. Подобный разворот, предполагая
реабилитацию жизненного мира относительно политики, предает забвению безответственное реформаторство,
тираноборство, корпоративный эгоизм, <авангардизм>. Требуется жить ответственно, не дразня, а укрощая
демонов партийного <прогрессизма>, упирая на экзистенциальную, национальную, цивилизационную
идентичность.
ЧАСТЬ II. АКСИОЛОГИЯ
Глава 2. Ценностная регуляция деятельности
Революционер - временщик, мыслит и действует конъюн ктурно. Лицо из народа - патриархал,
пространственник - руководствуется устоями. Любовь к родному пепелищу, лю бовь к отеческим гробам
ценна абсолютно в обход партийно- политических кодификаций. <Отчизна>, <народ>, <человек> не тленны,
самодостаточны, достойны любви за то, что они есть, а не в силу причастности к <передовому>. Итак,
жизнь, действенный интерес - программа подчи нения им политики стягивается в следующие пункты. 1.
Аналогично гуссерлевской дихотомии <беспочвенно ви сящей в воздухе науки - зримых укорененностей
жизнен ного мира> противопоставим политике policy политику politics. Политическая доктрина (politics) -
фундаментальная дис циплина с традиционными функциями науки - призвана описывать, объяснять,
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |