д-р истор. наук, проф. В. С. Лельчук (Институт истории СССР АН СССР) 4 страница

Подтверждают это такие факты: хотя состав ЦК и был расширен за счет рабочих, но далеко не в таких размерах, как предлагал В. И. Ленин; объединенный орган ЦКК - РКИ был создан, но с более ограничен­ными функциями, чем они представлялись Ленину; этот орган не имел полномочий контролировать дейст­вия генсека.

И еще один аспект, связанный с XIII съездом пар­тии. На Пленуме секретарями ЦК были избраны те,

кто был беспредельно предан Сталину, - В. Молотов, Л. Каганович, А. Андреев.

На XIII съезде В. Молотов выдвинул задачу даль­нейшего расширения партии: наряду с рабочими в партию принимались также крестьяне и представители интеллигенции. На XIV съезде сам Сталин, приводя факты, свидетельствующие о том, что рост партии между XIII и XIV съездами был чрезмерно высок, обо­шел, однако, своим вниманием ее качественный со­став. В условиях борьбы с оппозицией он, конечно, не мог в открытую выступать против усиления рабочего ядра в партии, но вся его линия на ее расширение была, по сути, направлена на уменьшение влияния в ней рабочего класса.

Нельзя не сказать еще об одной особенности внут­рипартийной жизни при Сталине. Если при жизни В. И. Ленина после Октября за шесть лет (1918 - 1923) в условиях гражданской войны и начала восстановле­ния народного хозяйства состоялись 6 съездов партии (VII - XII) и 5 конференций (VIII - XII), то при Стали­не за 30 лет (1924 - 1953) - всего 7 съездов (XIII -XIX) и 6 конференций (XIII - XVIII). В условиях граждан­ской войны, несмотря на то что значительная часть членов ЦК находилась на фронтах, ЦК регулярно про­водил свои заседания, решая важнейшие задачи теку­щего момента. С VIII по IX съезд партии состоялось: Пленумов ЦК - 10, заседаний Политбюро - 72, Оргбю­ро - 132. В среднем в месяц происходило 18 заседаний, из них 1 - пленарное, 6 - Политбюро, 11 - Оргбюро. С IX по X съезд цифры еще более показательные: состо­ялось пленумов ЦК - 29 (рассмотрено 413 вопросов), за­седаний Политбюро - 66 (922 вопроса), Оргбюро - 102 (4076 вопросов). В среднем в месяц состоялись 18 засе­даний, из них 3 пленарных, 6 - Политбюро, 9 - Оргбю­ро⁷⁴. Для сравнения вспомним, что, например, в пери­од Великой Отечественной войны не собрался ни один съезд партии, ни один пленум ЦК (имеются данные, что все же был назначен один Пленум ЦК ВКП(б), однако несмотря на то, что приехали его участники, он так и не состоялся). Отсюда следует такой вывод: Сталин, не привыкший считаться с мыслями и мне­ниями товарищей по партии, видимо, думал, что он один способен заменить обобщенный разум партии. Но так не могло быть!

Дело, однако, не исчерпывается одними количест­венными показателями. Коренным образом отличалась и сама политическая атмосфера работы партийных фо-

румов. Если при Ленине на них господствовал дух принципиальной, открытой и свободной полемики, а товарищеская критика, при которой расхождения во мнениях, не исключая полярных, не считались крими­нальными (как раз наоборот!), завершалась выработкой общей линии, то при Сталине эти форумы преврати­лись в трибуну демонстрации показного единства и славословия в адрес вождя - Сталина.

Утверждение Сталина в должности Генерального секретаря ЦК было реализацией на деле сформировав­шихся объективных и субъективных тенденций: взаи­модействие классовых и социальных сил Советской России к началу 20-х годов, состав партии, се верхних эшелонов, их противоборство между собой и стремле­ние к тому, чтобы иметь в качестве своего руководите­ля "твердого" человека. Не последнюю роль здесь сыг­рали и личные качества Сталина, его сильное желание стать во главе партии.

III. КАМУФЛЯЖ

Одним из условий побед Сталина и утверждения его единовластия являлось и то, что свою политиче­скую деятельность он камуфлировал под беспредель­ную верность марксизму-ленинизму, пропагандировал се как продолжение и развитие дела великого Ленина. Сталин умело, как никто другой, выдавал себя за преданного ученика Ленина, используя преданность коммунистов и беспартийных теории марксизма-лени­низма, их верности ленинской идее. Он прекрасно по­нимал, что это должно обеспечить ему поддержку ра­бочего класса и всех трудящихся в борьбе за установ­ление и утверждение. своего монопольного положения в партии и государстве. При этом важно отметить, что на разных этапах биографии Сталина камуфляж осу­ществлялся не по какому-то заранее, раз и навсегда за­данному шаблону, а коварно-изобретательно - в соответ­ствии с целями и задачами, встававшими на пути ут­верждения его власти.

В этом плане характерно заявление Сталина на ок­тябрьском объединенном (1927 г.) Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Перечислив многочисленные действительные и мнимые ошибки и недостатки в деятельности Троц­кого, Зиновьева и Каменева, о которых в "Завещании"

4** 43

упомянул Ленин и которые, по его словам, "...могут и должны повториться" (выделено нами. - А. 3.), Сталин о себе (в третьем лице, как это часто делал) сказал: "... ни одного слова, ни одного намека нет в "Завеща­нии" насчет ошибок Сталина", т.е. не были, считал он, не могут быть ошибки и недостатки, которые не заме­тили бы Ленин и партия, поэтому он и только он, по его словам, - верный ленинец. Но понимая, что мно­гие члены ЦК знают о замечаниях Ленина в его ад­рес, он добавил: "...грубость не есть и не может быть недостатком политической линии или позиции Стали­на"¹. Последние слова Сталина не были случайными (случайно, кстати, он почти никогда ничего не делал и не говорил).

Так всегда ли Сталин был единодушен с Лени­ным? Вспомним такие эпизоды из его биографии.

Март 1917 г. Сталин вернулся из ссылки в Питер и стал одним из редакторов "Правды"² - ее линия с 9-го номера резко расходится с ленинскими "Письмами из далека". Более того, газета опубликовала, да и то в сокращенном виде, только первое из четырех ленин­ских писем, отправленных в Россию. Если Л. Каменев открыто поддерживал Временное правительство в той мере, в которой "действия правительства содействуют развитию революции", то Сталин предлагал оказывать давление на это правительство, например в статье "О войне". Это, по существу, была позиция Каменева, но Сталин не только не выступал против нее, но и в ря­де случаев поддерживал. Естествен вопрос: почему? От­вет на него, на наш взгляд, двуедин. Во-первых, Ста­лин, как и многие другие большевики, вернувшиеся из ссылок и тюрем, будучи оторванными от революцион­ной бури в Питере и других центрах страны, а также из-за ограниченности своего мышления не смогли сра­зу разобраться в сущности и диалектике двоевластия, во многом они мыслили категориями первой россий­ской революции, стояли на позициях революционного оборончества; во-вторых, Сталин находился под влия­нием Каменева, с которым он вместе вернулся из си­бирской ссылки и который в то время поддерживал Временное правительство, так как считал, что оно яко­бы борется с остатками царизма.

Апрель 1917 г. В "Правде", руководимой, как и прежде, Сталиным, публикуется статья Каменева с критикой Апрельских тезисов Ленина. В связи с этим интересно заметить, что Сталин в дальнейшем, пропа­гандируя свое постоянное единодушие с Лениным, на­прочь забыл свое собственное признание о событиях до Октября 1917 г., сделанное в 1924 г. Вот оно: "...это была глубоко ошибочная позиция, ибо она плодила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу обо-рончества и затрудняла революционное воспитание масс. Эту ошибочную позицию я разделял тогда с дру­гими товарищами по партии..."³ Этому утверждению присуща и такая немаловажная черта сталинского "признания": он ошибался вместе с другими товарища­ми, другими словами - со всей партией.

Сентябрь 1917 г. В статье "Кризис назрел" В.И.Ле­нин писал: Центральный орган партии, где по-прежне­му находился Сталин, "...вычеркивает из моих статей указания на такие вопиющие ошибки большеви­ков, как позорное решение участвовать в предпарла­менте, как предоставление места меньшевикам в пре­зидиуме Совета и т.д...."⁴ В.И.Ленин расценивал та­кое поведение как предложение ему "удалиться"⁵ (т.е. удалиться от руководства партии. - А. 3.).

Октябрь 1917 г. На заседании ЦК 20 октября об­суждается письмо В. И. Ленина в ЦК РСДРП(б), где он требует исключить из партии Зиновьева и Камене­ва в связи с публикацией в "Новой жизни" статьи Ка­менева и ее поддержкой Зиновьевым, разгласившей план большевиков о вооруженном восстании. По этому вопросу член ЦК Сталин выступил дважды. Вначале он предложил перенести обсуждение этого вопроса на Пленум ЦК, а когда предложение не было принято, он во втором своем выступлении заявил, что "исклю­чение из партии не рецепт", и предложил обязать Зи­новьева и Каменева подчиниться решениям ЦК, оста­вив их в составе ЦК.

Эта же точка зрения была выражена Сталиным на страницах газеты "Рабочий путь" в заметке "От редак­ции", опубликованной 20 октября (2 ноября), до приня­тия решения ЦК. В этой заметке писалось, что рез­кость тона статьи Ленина ("Письмо к товарищам") не меняет отношения к Зиновьеву и Каменеву, "что в ос­новном мы остаемся единомышленниками"⁶. Едино­мышленниками с Зиновьевым и Каменевым? Оценка поведения Каменева и Зиновьева, данная Лениным, была уже к этому времени известна Сталину.

24 октября, накануне Октябрьского вооруженного восстания, в газете "Рабочий путь" публикуется статья Сталина "Что нам нужно?", где, вопреки содержащейся в ней идее о съезде Советов, в заключительном абзаце говорится о необходимости созыва Учредительного со-

брания⁷. И это в то время, когда в повестке дня сто­яла задача непосредственной передачи всей власти Со­ветам! Описка ли это Сталина? Нет! Скорее всего не­понимание сложности ситуации накануне Октября или, возможно, косвенная поддержка позиции Каменева и Зиновьева, выступивших против вооруженного восста­ния. А может быть, на всякий случай, про запас, и то, и другое? Небезынтересно в этой связи напомнить, что В. И. Ленин в работе "Из дневника публициста" еще за месяц до появления статьи Сталина, 22 сентября (по старому стилю), выступал за бойкот Демократического совещания. Кстати, на следующий день, 23 сентября, он записал: "Троцкий был за бойкот. Браво, товарищ Троцкий!"⁸

Декабрь 1922 г. Разворачивается "великорусско-на-ционалистическая кампания Сталина" в связи с так на­зываемым грузинским делом; Сталин предпринимает попытки скрыть от Ленина материалы Политбюро по этому вопросу. В этом деле Сталин, как это показал Ленин в статье "К вопросу о национальностях или об "автономизации", выступал против ленинского плана образования СССР, настаивая на "автономизации". Ста­лин за спиной Ленина называл его "национал-либера­лом".

Все эти примеры, взятые в их совокупности, убеж­дают в том, что далеко не "все в порядке" было у Ста­лина в смысле единодушия с Лениным.

Приведенные примеры в большинстве случаев свя­заны с открытым невосприятием идей Ленина. Но имелась и другая грань этой деятельности Сталина. Она состояла в том, что он, зачастую на словах демон­стрируя свою приверженность ленинизму, на деле же от него отступал, отступал от сердцевины, сути лени­низма. Убедительное этому доказательство - привержен­ность Сталина военно-коммунистическим идеям по многим вопросам развития страны и партии, которые он, хотя и замаскированно (лозунги декларировали со­всем иное), проводил в жизнь.

Политический и идейный камуфляж Сталина зача­стую был замешан и на прямой угрозе в адрес своих потенциальных оппонентов. Уже в 1927 г. в присущей ему манере говорить - о себе самом в третьем ли­це-он сказал: "...Сталин знает, лучше, может быть, чем некоторые наши тозарищи, все плутни оппози­ции, надуть его, пожалуй, не так-то легко..."⁹ Это были не пустые угрозы.

Создавая свой культ, Сталин стремился опереться и

па ленинское положение об авторитете партийного ру­ководителя. Вспомним, что В. И. Ленин еще в "Дет­ской болезни "левизны" в коммунизме" обосновал поло­жение о том, что "...политические партии в виде об­щего правила управляются более или менее устойчи­выми группами наиболее авторитетных, влиятельных, опытных, выбираемых на самые ответственные долж­ности лиц, называемых вождями"¹⁰. Ленин назвал это "азбукой" марксистской теории. Он много сил и энер­гии отдал воспитанию и формированию подлинных лидеров - партийных вождей, которые становились ав­торитетными и пользовались поддержкой партии, но отнюдь не стояли над ней. Ленинское наследие, в том числе и материалы Биографической хроники В. И. Ле­нина, показывают, что он пытался много сделать для исправления недостатков в деятельности Сталина, са­мые опасные из которых для партии и государства еще не успели обнаружиться во всю ширь: ленинское руководство до 1924 г. выступало своеобразным тормо­зом в проявлении присущих Сталину черт его харак­тера.

Однако была и обратная сторона этой медали. Ста­лин и его окружение воспользовались ленинской ха­рактеристикой Сталина как одного из двух "выдающих­ся вождей современного ЦК"¹¹ и всячески раздували его авторитет, причем не на основе ленинских прин­ципов, зафиксированных им в мыслях о соотношении масс - классов - вождей, а на основе авторитарной вла­сти одного Сталина. Кстати заметим, что Сталин на словах признавал эту ленинскую классификацию поли­тической структуры общества. На деле же он создавал мир, в котором были массы - классы (особенно в смысле классовой борьбы), но не было личностей, кро­ме него самого.

С течением времени, особенно начиная со второй половины 20-х годов, Сталин все более становился на путь искажения ленинизма, причем этот процесс, на наш взгляд, был триединым: толкование ленинских идей и положений соответственно собственным прагма­тическим и узкосектантским взглядам о строительстве социализма в СССР; схематичный и упрощенческий подход к ленинскому наследию, стремление уложить его в прокрустово ложе своего катехизисного мышле­ния и одновременно отсечение всего того, что в него не вмещалось; замалчивание многих важнейших поло­жений ленинизма, к тому же Сталин их абсолютизиро­вал и возводил в догму¹².

Это триединство означало: Сталин выбросил из марксизма-ленинизма его живую душу - диалектику - и заменил ее мертвящей схоластикой. А это, в свою оче­редь, говорило о том, что взгляды Сталина не явля­лись марксистско-ленинскими.

В достижении этих целей Сталин, как известно, не был оригинален, он внес лишь некоторую специфику исходя из своего предшествующего семинаристского об­разования и сложившегося уровня мышления. Лени­низм - целостное и развивающееся учение - членился им на отдельные части, что способствовало затушевы­ванию главного и решающего в этом учении. В отно­шении сущности социализма, например, Сталин иска­жал гуманистический характер ленинского учения, его направленность на человека и человечество в целом. Этот же метод включал и эклектическое соединение итоговых формулировок, заимствованных, помимо Ле­нина, у Троцкого, Бухарина и других видных деятелей партии, которые выступали со своими теоретическими обобщениями, а главное - цитирование, применявшееся Сталиным как наиболее важный метод построения его доказательств.

Методика цитирования Ленина, например, состояла в следующем. Сталин препарировал цитаты, зачастую вырванные из общего контекста и порою по смыслу относящиеся к другому событию, к иной исторической обстановке. Он обильно цитировал "ленинский" текст и по своим предыдущим материалам, уже содержавшим фальсификацию ленинизма, что приводило к упроще­нию, схематизации теории и, разумеется, к ее искаже­нию, примитивизации. Это делалось и с целью подыг­рывания недостаточно развитому политическому мыш­лению масс. Сталин заимствовал чужие идеи, исполь­зовал их в собственных целях.

Формирование всевластия Сталина органично связа­но с отступлением от ленинской ориентации в строи­тельстве социализма в СССР, извращением содержа­ния учения о диктатуре пролетариата и его авангар­де - партии нового типа.

Возьмем такой коренной вопрос ленинизма, как диктатура пролетариата. По мысли Ленина, она долж­на была стать новой формой демократии. За сравни­тельно короткий срок после Октября было сделано многое для установления демократического строя в на­шей стране. К сожалению, гражданская война вынуди­ла во многих местах заменить Советы ревкомами, чрезвычайными комиссиями, другими временными ор-

ганами власти. Однако после войны и "военного ком­мунизма" с введением нэпа процесс демократизации общества стал нарастать. Но условия для реального участия большинства народа в управлении делами страны, производством не могли быть созданы сразу, имелась питательная почва для деформации народо­властия, сохранялась высокая степень концентрации власти в руках государственного аппарата, который был, по словам Ленина, "из рук вон плох", "насквозь еще чужд нам". Более того, Ленин в 1922 г. заявил, что "...не нам принадлежит этот аппарат, а мы при­надлежим ему!"". Это приводило к огосударствлению общественной жизни, усилению контроля государства над личностью без достаточных гарантий цивилизован­ных методов управления. Советы же стали органами "для трудящихся", но не "через трудящихся". К тому же по инициативе Сталина происходило сращивание партийного и государственного аппарата, что являлось угрозой перерождения и того, и другого.

Уже тогда Сталин приложил немалые усилия для искажения и приспособления идей Ленина о диктатуре пролетариата к своей, чуждой ленинизму концепции строительства социализма. В работах "Об основах лени­низма" (1924) и "К вопросам ленинизма" (1926) он ха­рактеризует Советы, профсоюзы, комсомол и другие массовые организации как "разветвление партии", а ра­бочий класс называет армией партии. Диктатура же пролетариата, по мысли Сталина, есть не что иное, как руководящие указания "...партии, плюс проведение этих указаний массовыми организациями пролетариата, плюс их претворение в жизнь населением"¹⁴.

В дальнейшем Сталин "обогатил" это учение своим тезисом о непрерывном нарастании классовой борьбы. Вот некоторые факты в подтверждение сказанного, приведенные в хронологическом порядке:

- Июль 1928 г. В речи на Пленуме ЦК партии Сталин высказывает идеи, будто по мере продвижения страны вперед сопротивление капиталистических эле­ментов будет возрастать, а классовая борьба обострять­ся. Уже здесь формулируется положение, что каждый "...серьезный успех в области социалистического строи­тельства является выражением и результатом классо­вой борьбы..."¹⁵.

-Апрель 1929 г. В работе "О правом уклоне в ВКП(б)" Сталин обвиняет Н. И. Бухарина в "непонима­нии" этого своего "открытия"¹⁶.

-Июнь 1930 г. В Политическом отчете ЦК XVI

съезду партии одновременно с выводом о том,...................................

вопрос "кто-кого" решен окончательно и бесповоротно, Сталин выдвигает тезис об усилении при этом классо­вой борьбы¹⁷.

- Январь 1933 г. В докладе "Итоги первой пятилс i ки" теория затухания классовой борьбы объявляется контрреволюционной¹⁸.

И наконец, завершающая формулировка на фее-ральско-мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г.: клас совая борьба по мере успехов в строительстве социа лизма обостряется.

Положения Сталина о классовой борьбе были иска­жением ленинских идей о гражданском мире. Свою позицию в этом вопросе Ленин в статье "О коопера­ции" объяснил так: "... без классовой борьбы за поли­тическую власть в государстве социализм не может быть осуществлен"¹⁹. Это азбучное положение теории марксизма-ленинизма. После же свержения политиче­ской власти эксплуататоров, установления диктатуры пролетариата и передачи средств производства в руки рабочего класса центр тяжести деятельности Коммуни­стической партии переходит в область мирной органи­заторской, созидательной работы.

Эти положения ленинизма являются развитием идей, высказанных Лениным в 1921 г., когда страна после завершения гражданской войны переходила от "военного коммунизма" к новой экономической полити­ке. В письме к Г. И. Мясникову, партийному работни­ку Перми и Петрограда, по поводу его докладной за­писки в ЦК РКП(б) и статьи "Больные вопросы" Ле­нин подчеркивал, что автор, руководствуясь диалекти­кой, верно понял необходимость смены лозунга "граж­данская война" на лозунг "гражданский мир". Кто не понимает этого, продолжал он, "... тот смешон, если не хуже". В том же письме Ленин наполняет общее положение конкретным содержанием: установление "гражданского мира" взаимосвязано с вопросом о "завое­вании" на сторону пролетариата крестьянства. Но и здесь не была поставлена точка: важно "...по-деловому, трезво учесть взаимоотношения всех классов"²⁰.

Вновь к гражданскому миру Ленин обращается, как уже отмечалось, в своем "Завещании" в тесной связи с вопросом о кооперации и в целом с проблемой социа­лизма. В новых условиях, утверждал Ленин, коопера­ция "... сплошь да рядом совершенно совпадает с со­циализмом". Разъясняя это положение, он добавляет:

простой рост кооперации для нас тожественен... с ВО гом социализма..."²¹

Чтобы данная возможность осуществилась на деле, Пении предложил сконцентрировать усилия на реше­нии двух задач, выполнение которых составит целую нюху. Первая - переделка существующего государствен­ною аппарата, который перенят Советской властью от ц| кнего времени и который, естественно, "никуда не родится"; переделать же его серьезно за пять лет суще-1 Iпонания диктатуры пролетариата мы "... не успели и НС могли успеть". Вторая - культурная работа в массах, Обозначенная Лениным термином "культурничество"²². Вес это должно было быть известно Сталину.

Мысли Сталина о диктатуре пролетариата и роли пи'шости в истории, взяв в своеобразный плен их ав-гора, постоянно преследовали его в течение всей жиз­ни. Открыто и недвусмысленно он выражал их в сво­их пометках, которые оставлял в прочитанных книгах п статьях, предназначенных, видимо, не для печати. Приведем некоторые из них. В книге С. Г. Лозинского "История древнего мира" (Пг., 1923), обратившись к разделу "Империя", Сталин подчеркнул фразу: "Август (гктавиан - первый гражданин, принцеж... верховный правитель". Он выделил те слова о Цезаре, в которых шпорится, что он присвоил титул "вожди-победителя (императора)". Прочитав раздел "Учредительная дикта­тура Сулы", он обратил внимание на то место и под­черкнул его, где речь идет о проскрипциях - списках лиц, приговоренных к смерти без суда и следствия и объявленных вне закона.

Эти идеи его пристально, маниакально привлекали. Прочитав, например, книгу "Курс русской истории" (Пг., 1916), Сталин сделал немного, но чрезвычайно характерных подчеркиваний. Особенно выделялось та­кое: "Смерть побежденных нужна для спасения победи­телей". В книге М. Е. Салтыкова-Щедрина ему полю­бились слова: "Пишите, мерзавцы, доносы" (все выде­ления сделаны ггами. - А. З.)²³. Все эти и другие в та­ком же духе пометки и подчеркивания свидетельству­ют о том, что Сталину были чужды ленинские идеи о ггартии нового типа и строительстве социализма, их нравственно-этические основы.

Другой коренной вопрос ленинизма - вопрос о пар­тии рабочего класса. Расхождение здесь зародилось еще при жизгги В. И. Ленина. Свое "учение" о партии Сталин обосновал уже в 1921 г. в "Наброске плана бро­шюры "О политической стратегии и тактике русских

коммунистов". Коммунистическая партия, писал он. представляет собой "своего рода орден меченосцев²^ (выделено И. Сталиным. - А. 3.) внутри государства Со­ветского, направляющий органы последнего и одухот-ворящий их деятельность". Характерно, что это не бы­ло случайной оговоркой. В этой же работе он писал, что "партия - это командный состав и штаб пролетари­ата"²⁵, - как говорится, строка в строку.

Таково уподобление Сталиным партии, действую­щей, по его мысли, только по воле своего командира, выполняющей и претворяющей в жизнь его предна­чертания. Разумеется, борьба мнений внутри партии, построенной наподобие ордена меченосцев, невозмож­на, она противоестественна. Симптоматично: при жиз­ни Ленина и его истинных соратников Сталин не по­смел опубиковать свое "теоретическое откровение". Он решился на это только после окончания Великой Оте­чественной войны - в 1952 г., когда культ его личности многократно усилился. Минуло четверть века, но стремление придать партии коммунистов характер вое­низированной организации, лично ему подчиненной, Сталина, как видим, не покинуло.

В одной упряжке и под его руководством культ личности создавали члены Политбюро второй полови­ны и конца 20-х годов. Был избран и подходящий по­вод - 50-летний юбилей генсека в 1929 г., прошедший под знаком: "Сталин - это Ленин сегодня".

21 декабря 1929 г. "Правда" под общим заголовком "Верный продолжатель дела Маркса и Ленина" опубли­ковала статьи Л. Кагановича "Сталин и партия", С. Ор­джоникидзе "Твердокаменный большевик", К. Вороши­лова "Сталин и Красная Армия", М. Калинина "Руле­вой большевизма", А. Микояна "Стальной солдат боль­шевистской гвардии", А. Бубнова "Ленинец, организа­тор, вождь", А. Енукидзе "Отрывки воспоминаний". Вот некоторые высказывания из них.

Л. Каганович: "Самой замечательной и характерной чертой т. Сталина является именно то, что он на про­тяжении всей своей партийно-политической деятельно­сти не отходил от Ленина, не колебался ни вправо, ни влево, а твердо и неуклонно проводил большевистскую выдержанную политику, начиная с глубокого подполья и кончая всем периодом после завоевания власти".

Г. Орджоникидзе: "Характерной чертой т.Сталина была и остается его верность ленинизму, железная во­ля претворения ленинизма в жизнь и огромный орга­низаторский талант. Во весь рост Сталин стал перед 52 нами после смерти Владимира Ильича". Автор, между прочим, оказался в какой-то мере пророком, написав, что о Сталине в будущем напишут "немало" и "раз­ное".

В статье В. Куйбышева читаем: "...дело у него ни­когда не расходится со словом, за словом немедленно следует дело". Автор был во сто крат прав! Но он не предвидел, какие дела Сталина через несколько лет настигнут страну, советский народ.

М. Калинин утверждал, что биография Сталина "...целиком вмещается в историю партии и является весьма важной частицей революционного рабочего дви­жения. Сталин всегда принадлежал к плеяде ближай­ших сотоварищей Ленина" (выделено нами. - А. 3.).

А. Микоян: "Надо полагать, 50-летие т. Сталина да­ст толчок к тому, чтобы мы, идя навстречу законным требованиям масс, взялись, наконец, за разработку его биографии и сделали ее доступной партии и всем тру­дящимся страны". Он считал, что на "уроках жизни" Сталина надо "воспитывать молодое поколение пар­тии".

А. Енукидзе: "Сталин никогда не искал личной по­пулярности, он ограничивал круг своей упорной дея­тельности исключительно рабочей средой и средой не­легальных товарищей-работников".

Среди всех этих панегириков особое место занима­ли восхваления Ворошилова. В статье, а затем и в од­ноименной брошюре он предпринял массированную попытку представить Сталина в качестве руководителя и организатора всех побед в гражданской войне. Его ([юрмула: "Там, где Сталин, - там победа" - служила де­лу фальсификации роли партии Ленина в обеспечении разгрома врага и возвеличивала мнимые заслуги Ста­лина. В этой работе прямо ничего не было сказано о серьезных ошибках Сталина (особенно во время оборо­ны Царицына), отмеченных Лениным в речи на VIII съезде РКП(б)⁷-⁶, и о неоднократном противопоставле­нии Сталина Центральному Комитету партии.

Естественен вопрос: верили ли авторы тому, что они писали? Однозначный ответ, очевидно, невозмо­жен. В виде гипотезы можно предположить: все они считали, что так нужно партии, народу, социализму. К тому же часть из них (Л. Каганович, К. Ворошилов) заведомо занимались искажением правды. Все они ока­зали огромный вред, укрепляя единовластие Сталина.

Невероятно активную пропагандистскую кампанию вокруг переиздания "Писем с Кавказа" Сталина за 1909

год предпринял Л. Берия. В 1935 г. он опубликовал в виде брошюры фальсификационный доклад "К вопросу об истории большевистской организации Закавказья"²'. В центре этой "работы" стояло стремление поставить фигуру Сталина в один ряд с Лениным.

Деятельность Сталина и его окружения по созда­нию культа развертывалась целеустремленно и по раз­ным направлениям. В начале 30-х годов Сталин ре­шил использовать в этих целях историко-партийную науку²⁸. В его письме в журнал "Пролетарская револю­ция" "О некоторых вопросах истории большевизма" (1931) под флагом борьбы за чистоту марксистско-ле­нинской теории (что само по себе было необходимо) крылось явно выраженное стремление направить ис­торическое исследование в русло, противоречащее на­учному анализу. Уже в этом письме появилась такая характерная черта отношения к историческому опыту, которую К. М. Симонов впоследствии верно оценил как "утилитарное" отношение к нему, окрашенное личны­ми мотивами²⁹.

Дата добавления: 2015-08-29