Кузе жгут практически не нужен. Мгновенно прокалывается ближайшая набухшая от давления вена, и живоносный коктейль несется по сосудам к исстрадавшемуся мозгу. Перемеряем давление: двести на сто двадцать. Дышит гораздо тише, спокойнее, уже не булькает. Замечательно! Есть шансы довезти живым! Аккуратно, за руки и за ноги тело извлекается из зажавших его металлических конструкций, и бережно водружается на носилки, уже заранее приготовленные Николаевичем. В локтевом сгибе пьянчуги заботливо установлен "вазофикс", подключен L-лизин с дексаметазоном. Теперь можно везти. Но, честно говоря страшновато.
Человек может помереть где угодно — от собственной постели до лужи под забором. Он имеет право быть залеченным докторами стационара, зарезанным в пьяной драке, сбитым поездом. Ему никто не запрещает утонуть, отравиться, захлебнуться собственной блевотиной. Но если его душа отправится на небесный сортировочный пункт, расставшись с телом в машине «Скорой помощи», бригаду попросту замучают.
На полсуток обеспечено торчание в райотделе милиции — осмотр места происшествия (то бишь машины), протокол, дача многочисленных объяснений. Затем разбор случая на станции — со старшим врачом, на утренней конференции, в кабинете у зама по лечебной части. После проведения судмедэкспертизы все повторится по новой. А уж в «надлежащих выводах» администрации не извольте сомневаться. Можно, да и нужно бы конечно, перестраховаться.
- Кузьма! Кто на "первой" сегодня?
"Первая" - оборудованный по последнему слову науки и техники реанимобиль "Мерседес" - вотчина избранных, ум, честь, совесть и гордость станции!
В ответ раздался вздох сожаления:
- Увы, Александрович, "первая" сегодня "фельдшерская". По интонации понятно: глубокоуважаемый главный врач станции снова подвергся тлетворному влиянию Бахуса, проще говоря, вошел в сезонный запой. В своем пьяном угаре он возвеличивает себя до специалиста-реаниматолога, и принимает решение выезжать на вызова. Диспетчера понимают всю ужасность выпуска этого чучела на линию, но и хоть что-то дать ему должны. Вот и возит шикарный реанимобиль транспорты бабушек из больницы в больницу, пьяненьких из лужи вылавливает, да катает повесу-главврача к любовнице на другой конец города, когда та возжелает любовных утех. А братва давленых, травленых, повешеных, парализованых спасает!
Но, если на кону - человеческая жизнь, надо что-то делать, надо рисковать! Понеслась!
- "Чайка", ответь "восемнадцатой"!
- "Восемнадцатая", "Чайка" приём!
- Мы перевозим в "четвертую", дайте номер направления!
- Записывайте!
Виктор Николаевич, не переспрашивая, заводит двигатель "Газели".
- Николаевич, давай в четвертую с мигалочками!
- Началось! - Виктор Николаевич очень не любит мигалок. Он категорически против использования светозвуковой сигнализации! Но сегодня - случай особенный. Недовольно, но пряча добродушную улыбку, водитель тянется к тумблеру "матюкальника": "Как скажете, доктор". Он знает: доктор любит подьехать к "четвертой" красиво, "как на тройке с бубенцами", чтобы на приемном покое сразу подсознательно осознали всю серьезность ситуации, и было меньше сопротивление в "борьбе за госпитализацию". Окрестности оглашаются ревом сирены "восемнадцатой", по слухам старожилов скорой, снятой с пограничного катера. Машина несется по улицам города, минуя светофоры, вылетая на встречную полосу, распугивая в стороны мощным ревом морской сирены. Кажется, не прошло и минуты, как и долетели. Валера сделал глубокий вдох и выдох: собрались с силами! Теперь самое интересное: спарринг с дежурным невропатологом. По роду службы приходится знать там всех. С кем-то учился, с кем-то просто общаешься, с кем-то просто коллегиальные отношения.
Грохот старых носилок приемного покоя, лязг креплений носилок "восемнадцатой", скрип дверей, цоканье каблуков по кафелю "приемника". До боли знакомые звуки. Ах, Танюшка, солнышко неземное! Где же ты сейчас? Как тебе там живётся, в твоей заснеженной Финляндии? Опустела без тебя земля, как в песне поётся… Развелась с мужем, долго ждала, пока Валерка примет решение, а он всё думал, решался, собирался, потом, не глядя в глаза, придумывал разные отговорки, дескать, и так вроде нормально, любим друг друга, встречаемся, вот и чудненько, зачем что-то усложнять. Потом познакомилась по Интернету с престарелым финном, собрала детвору и уехала в сказочную страну Суоми. По первах чуть ли не каждый день звонила, писала, говорила, что очень скучает. Потом звонки потихоньку свелись к поздравлениям с праздниками, уже не говорила, что скоро приедет, потому что очень соскучилась, а теперь уже больше полутора лет ни звоночка, ни письма по электронке. Наверняка ассимилировалась с местным населением, и стала такой же безэмоционально-чопорной скандинавкой. Валера, когда понял, что потерял, в бессильной злобе на самого себя рвал на себе волосы, рыдал в трубку, умолял вернуться, потом начал к рюмочке прикладываться, что не могло не сказаться на работе. Постепенно душевные раны заросли, Валера сошёлся с симпатичной коллегой-кардиологом Оксанкой, на основе общих интересов вспыхнула воистину африканская страсть, повстречались пару месяцев, начали вместе жить, лечить, любить, а там дело дошло и до создания семьи. Постепенно забылись нежные кудряшки, выбивающиеся из-под шапочки, поцелуи и прикосновения украдкой – в жизни настало время других приоритетов. Но, всё-таки иногда в памяти проскакивал милый образ, воспоминания о прогулках, поцелуях и тайных встречах – прошлое забыть невозможно, таковы свойства человеческого мозга.
Наконец, выходит дежурный невропатолог, и начинается ритуал. Он похож на торговлю на арабском базаре: участники торга изначально изображают радость от встречи, врачи энергично жмут друг другу руки, сожалеют, что очень давно не виделись. Далее происходит обмен информацией о превратностях лично-семейной жизни, подробностях жизни общих знакомых и прочих важностях. Затем ритуал входит в кульминационную стадию: так арабский продавец пытается продать тощую, туберкулезную, полудохлую корову, призывая в свидетели Аллаха, что небо не видело столь тучного, упитанного буйвола, и грех перед его лицом просить за это чудо всего-то навсего сумасшедшую сумму денег!
Нечто подобное происходит и тут: Валерий наглядно, как профессор студентам, демонстрирует на больном обнаруженные им нехорошие патологии, а дежурант, стыдливо отводит глаза в сторону, пытаясь не смотреть на Валеру, в глубине души прекрасно понимая, что до утра клиент отправится в "места вечной охоты", и предстоит длительное отписывание и созерцание недовольного лица заведующего отделением: "Зачем потенциальный труп брал? Зачем мне досуточная летальность?" и прочие обидности. Но сегодня справедливость повернулась лицом к "скорой помощи": уж слишком активно призывал Валера небо в свидетели, и не сумел дежурный врач не увидеть слишком явных симптомов кровоизлияния в мозг. А это значит - придется брать, и утром принимать поздравления от заведующего.
Валера выходит, улыбаясь, закуривает: ещё одна маленькая победа! И не нужна ему она, но все же приятно. Подходит фельдшер, тоже закуривает. Несколько секунд молча созерцает дым, потом поворачивается к доктору:
- Александрович! А может, подумаешь? Может, возьмешь пару ночей? Я понимаю, работа, нагрузка, но так уже надоело с дебилами работать! Нормального бы человека на бригаду... Возвращайся, а?
Валера не сказал ничего. С улыбкой сел в машину, по привычке, на "штурманское". Водитель спросил:
-Куда теперь?
Валера оборачивается в салон:
- Кузьма, отзывайся!
- "Чайка", "восемнадцатая" свободна в четвертой, прием!
- Возвращайтесь, "восемнадцатая"!
- Через автовокзал, Николаевич!
- Как скажете, доктор!
Валера, отвернувшись, посмотрел в окно на пробегающий мимо пейзаж. Из уголка глаза предательски выкатилась слеза...
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 15 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |