Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

3-е издание, исправленное и дополненное 3 страница



Различны и точки зрения специалистов на объем изучаемых по­литико-психологических феноменов, включаемых в предмет. Так, Г. Г. Дилигенский вслед за рядом американских политических психо­логов (С. Barner-Barry, R. Rosenwein) полагает, что политическая пси­хология не должна заниматься макрополитическими процессами. Ее предмет должен трактоваться как психология ПОЛИТИКОВ. Такая позиция сужает не только предметную область, но и предполагает пользование исключительно инструментарием индивидуальной пси­хологии. Другой подход, которого придерживаются М. Херманн, Дж. Кнутсон, X. Эйлау и другие не менее авторитетные политические психологи и который разделяет и автор, напротив, видит задачу поли­тической психологии более широко. В предмет исследования включа­ются не только поведенческие и когнитивные аспекты психологии лич­ности политиков-профессионалов, но и все многообразие групповых процессов, происходящих в политике. Интересы сообщества полити­ческих психологов включают в себя все многообразие явлений. Изуче­ние проблемы личности в политике является лишь одной из них.

Основные категории анализа. Как и любая наука, политическая психология использует свой научный язык, свой категориальный ап­парат. В силу междисциплинарного характера исследований в них соседствуют категории, используемые и философами, и антрополо­гами, и социологами, и политологами.

Так, политическая философия внесла свой вклад в становление политической психологии, снабдив ее наиболее общими теоретиче­скими понятиями о соотношении личности и государства, о подчине­
нии гражданина политике (Т. Гоббс) и интересе, который лучше любого насилия управляет политическим поведением личности (А. Смит). Та­кие философы, как А. Тойнби и П. Сорокин, Дж. Оруэлл, обогатили по­литическую психологию представлениями о психологических компо­нентах масштабных политических процессов. Общетеоретические идеи Т. Парсонса и Р. Мертона принесли новое понимание политики как системы, в которой индивид является одним из элементов. Не­редко эти метатеоретические представления специально не обсужда­ются, оставаясь имплицитными. Однако именно эти концепты под­чиняют себе исследовательские процедуры.

Социология и социальная психология дали политической пси­хологии основные методические приемы, методологию исследования. Эти дисциплины, как и политическая психология, не претендуют на широкомасштабные обобщения, оставаясь в рамках теорий среднего уровня. Такие категории, как роли, нормы, ценности, интересы, ли­дерство, конформизм, социализация и многие другие, описывающие внутри- и межгрупповое поведение человека, его становление в со­циальной среде как гражданина политические психологи заимство­вали из названных дисциплин.



Психология личности, представленная самыми разными ориен­тациями (см. гл. 2), обогатила политическую психологию такими ка­тегориями, как поведение, мотивация, когнитивные структуры, стиль мышления, стиль принятия решений, стиль межличностных отноше­ний и др. Те направления, которые базируются на психоаналитиче­ских подходах (например, психобиографическое), используют такие категории, как защитные механизмы, авторитарное подчинение, опе­рациональный код. Исследователи, стоящие на позициях когнитив­ной парадигмы, предпочитают говорить о менталитете, о когнитив­ных картах личности политиков и их стиле политического мышления, о семантическом пространстве. Последователи А. Маслоу и К. Роджерса в политической психологии оперируют понятиями мо­тивов, потребностей, ценностей. Приверженцы бихевиоризма рас­сматривают поведение человека в политике сквозь призму наказания, поощрения, цены, обмена, стимула и пр.

Политическая наука снабдила политическую психологию кате­гориями политической системы, политического участия, конфликта и консенсуса, плюрализма, гегемонии, демократии и иными поняти­ями, описывающими политические феномены. В политической пси­
хологии они работают в том же значении, что и в политологии, на­полняясь при этом собственно психологическим содержанием.

Какой бы вариант ни осуществлялся, политическая психология остается междисциплинарной областью, в развитие которой вносят вклад и политическая наука, и психология, и другие дисциплины (со­циология, география, лингвистика, этнология и др.), которые тесно соприкасаются с политической психологией в том, что касается ис­следования политических аспектов их предметов. В данной главе мы более подробно остановимся на связи политической психологии с материнскими дисциплинами, более бегло отметив вклад других наук в развитие политико-психологического знания.

§ 4. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ В РЯДУ ДРУГИХ НАУК

Политическая психология и другие политические науки

Исторический контекст. В последние годы профессиональное сообщество политологов все чаще обращается к размышлениям о со­стоянии своей науки, степени ее зрелости и вызовах, которые ей бро­сает реальная политика1. Одним из наиболее серьезных из них стал распад бывшего СССР и трансформация политических систем в Рос­сии и Восточной Европе. Попытки использовать уже имеющиеся трактовки процессов становления и функционирования демократи­ческих систем наталкиваются на серьезные трудности, что весьма остро поставило проблему соотношения универсальности и нацио­нальной специфики в развитии политической науки[12].

Если эта проблема касается любой страны, то в современной Рос­сии она приобрела особую остроту. Что касается профессиональных политологов, то в России они оказались в чрезвычайно сложной ситу­ации. Им пришлось на ходу перестраивать свои методологические и тео­ретические схемы, чтобы дать адекватную трактовку начавшихся изме­


нении реальной политики. Многие трудности развития политологии в СССР, а затем и в России имеют свою национальную специфику, незна­комую другим национальным школам. Главное препятствие, безу­словно. исходило от догматизированного марксистского учения, не дававшего политической науке выйти за рамки «единственно верно­го учения» столетней давности.

Однако наследство советского периода не было однозначным. С одной стороны, политология уже проделала немалый путь разви­тия. проложенный патриархами отечественной политологии с нача­ла 1960-х годов. Тот факт, что в Советском Союзе в этот период уже была основана Ассоциация политических наук, ставшая одной из пер­вых крупных ассоциаций, участвовавшей в становлении мирового по­литологического сообщества в лице Международной ассоциации по­литических наук (IPSA), говорит о том, что накопление знаний в этой области началось достаточно давно. С другой стороны, даже само на­звание дисциплины в перечне предметов, преподаваемых в высшей школе, отсутствовало. Политология развивалась в рамках истории, теории государства и права, философии и «научного коммунизма».

Серьезным толчком к утверждению политологии как самостоя­тельной науки стал Всемирный конгресс IPSA, проведенный в Москве в 1979 г. Этим событием отечественные политологи во многом обяза­ны Г. X. Шахназарову, бывшему в тот момент президентом САПН и вице-президентом IPS А и добившемуся решения о проведения конг­ресса в Москве на высшем политическом уровне.

Однако на пути развития политологии стояли и другие барьеры. Так, в советский период не только политология, но и социология и другие «новые» науки с трудом преодолевали сопротивление со стороны более старых дисциплин (прежде всего философии, права, истории), тради­ции которых отдавали приоритет теоретическим исследованиям, что тормозило изучение реальных процессов на эмпирическом материале.

Невозможность проводить исследование политических процес­сов и институтов в собственной стране обратила советских исследо­вателей к изучению зарубежного опыта. Уже в 1960-е годы были со­зданы крупные исследовательские центры в рамках Академии наук и кафедры в университетах, задачей которых стало исследование меж­дународных, региональных и национальных моделей политического и социального развития. Большую роль в становлении политической науки сыграли Институт США и Канады, Институт Латинской Америки, Институт востоковедения, Институт Африки, Институт
международного рабочего движения, ИМЭМО, Институт обществен­ных наук при ЦК КПСС и др.[13] В 1960-1990-е годы были изданы сот­ни серьезных монографий, десятки тысяч журнальных статей, зало­живших фундамент российской политической науки. В эти годы сформировался корпус исследователей и преподавателей, многие из которых активно работают в политической науке и по сей день.

Серьезный вклад в развитие российской политологии внесли ис­следователи, изучавшие (в пределах возможного) отечественные по­литические реалии в рамках философии, социологии, права, психо­логии, географии, экономики и других гуманитарных наук, избегая называть себя при этом политологами. Политическая наука, получив­шая формальное признание после проведения Всемирного конгресса в Москве, была в то же время лишена официального научного стату­са вплоть до 1989 г., когда были созданы первые ученые советы, при­нимавшие к защите диссертации на соискание ученой степени кан­дидата и доктора по политическим наукам[14].

Распад СССР и процессы трансформации политической систе­мы в новой России застали политологов и в России, и в мире врас­плох и привели к резко возросшему спросу на политические иссле­дования. Политическая наука вошла в число обязательных предметов в высшей школе. Во весь рост встали проблемы переобучения старых преподавательских кадров, воспитанных в духе марксизма-лениниз­ма, и оснащения их современным научным и педагогическим инстру­ментарием. Сразу заметим, что до сих пор эта задача полностью не решена. Преподавательский корпус в высших учебных заведениях составляют весьма немолодые (средний возраст около 60 лет) люди. Младшее поколение до последнего времени неохотно шло на эту ра­боту в силу ее низкого статуса и мизерной оплаты труда.

Не менее сложные проблемы решают политологи, работающие в рамках исследовательских институтов Академии наук. Сегодня прак­тически нет исследовательских учреждений, способных проводить крупномасштабные, а значит, и дорогостоящие исследования. Очень мала государственная поддержка издания научной литературы.

Одновременно в конце 1980-х — начале 1990-х годов политоло­гия пережила невероятный бум и стала одной из самых модных гума­нитарных профессий[15]. Это связано и с переосмыслением собственной политической истории, которую к настоящему моменту переписали не один раз и будут переписывать еще, и с бурным развитием эмпири­ческой политической науки, прежде всего исследованиями электораль­ного поведения и политических элит, и с развитием в этот период по­литической публицистики, когда каждый второй журналист гордо подписывал свои статьи, добавляя к фамилии титул политолога. При­ход в политическую науку большого числа неофитов, не получивших никакого серьезного образования и подменяющих серьезные иссле­дования банальными рассуждениями и фантастическими прогноза­ми. привели к быстрой дискредитации политологии в глазах обще­ства. Среди политологов имеет хождение и такая точка зрения, что это неизбежные болезни роста и, переболев ими, политическая наука обретет свое нормальное место среди других наук. Институциализа- ции политологии в России, несомненно поспособствует и создание в 2008 г. отдельного факультета в МГУ имени М. В. Ломоносова.

Что и как изучают российские политологи? Предмет исследо­вания. Начнем с проблем, которые стоят в центре внимания исследо­вателей и преподавателей политологии, — с предмета политической науки. Дискуссии на эту тему идут в российской политологии очень активно. Так, один из ведущих политологов, в прошлом главный редак­тор журнала «Полис» И. Пантин выделяет четыре области политологи­ческого знания, наиболее активно осваивавшихся в постсоветский пе­риод, в частности, в публикациях этого ведущего профессионального издания: 1) исследования демократии и переходного периода, 2) ди­намика политических установок в современной России, 3) компара­тивные исследования и 4) философия политики[16].

Наряду с давней традицией российского обществоведения, где всегда доминировав философско-теоретический тип исследований, в современной политологии прокладывает себе дорогу и другой подход, направленный на изучение массовых политических настроений, по­


литических ценностей и электоральных ожиданий. Мобилизация на­селения в начале 1990-х годов, проведение выборов на всех уровнях власти привела к росту числа работ, выполненных в рамках полити­ческой социологии и психологии, чаще не в академических институ­тах и университетах, а в частных исследовательских центрах полити­ческого консультирования и в различных центрах принятия решений.

Сегодня в российской политической науке ощущается большой (и пока неудовлетворенный) спрос на разработку policy problems, кото­рые в отечественной терминологии относят к разряду прикладных областей политической науки[17]. Это связано с запросами различных го­сударственных и партийных органов и особенно с разработкой избира­тельных технологий, показавших свою эффективность в условиях рос­сийской политической практики. То же относится и к развитию таких прикладных субдисциплин, как политическое консультирование и по­литические коммуникации. Хотя имеются примеры привлечения зару­бежных консультантов для проведения выборов[18], большая часть техно­логий была разработана на основе российского опыта, нередко методом проб и ошибок, а не путем применения заимствованного опыта и в от­сутствие сколько-нибудь приемлемых теоретических моделей.

Если сравнивать понимание предмета политической науки россий­скими и западными политологами (при всем разнообразии подходов), то можно заметить отличия по некоторым существенным направлениям. Так, например, авторы «Новых направлений политической науки»[19] среди наиболее важных для политологии проблем выделяют:

— институционализм, как старый, так и новый;

— поведенческую революцию;

— сравнительную политологию;

— международные отношения;

— политическое управление;

— политическую экономию;

— методологию исследований.

Конечно, список крупных политологических проблем значитель­но шире и меняется в зависимости от видения того или иного автора.


Однако бросается в глаза то, что эти темы укрупнены, предлагаются не только для исследования, но и для преподавания как квинтэссен­ция политологической премудрости.

Мне довелось в середине 1990-х годов опрашивать участников общероссийской конференции по преподаванию политологии. Наши респонденты — преподаватели политологии из самых разных вузов России предложили более дробный список проблем, входящих в пред­мет их научного интереса[20]. Среди них были названы:

1. История политических учений

2. История международных отношений

3. Методология

4. Психология политики

5. Социология политики

6. Сравнительная политология

7. Теория политики

8. Философия политики

Как видим, проблематика, интересующая российских политоло­гов, обусловливается большей привязкой к субдисциплинарным рам­кам. более стандартизирована, особенно в учебных курсах. Название ряда разделов звучит похоже на приведенный выше список, но их содержимое весьма отличается от зарубежных аналогов.

Этот краткий обзор дает некоторое представление о том, на ка­ком фоне и в каких условиях развивается одна из политологических субдисциплин — политическая психология.

На фоне довольно сложной картины развития политологии как на­уки особенно примечательно, что в последние десятилетия в ней быстро развиваются новые разделы, в том числе и политическая психология, которая почти сразу была признана как перспективная область исследо­вания в мировой политической науке[21]. Да и в отечественной литературе, несмотря на идеологические табу, первые разработки появились еще в годы хрущевской «оттепели», хотя лишь с перестройкой связано ее офи­циальное признание как составной части политической науки.

Примечательно, что и в настоящее время разработки в области по­литической психологии идут в двух вариантах — в рамках политологии
и в рамках психологии, что нашло отражение в ее институционализа­ции — в создании соответствующих кафедр и курсов, в рамках отделе­ний и факультетов политологии и психологии. Можно привести нема­ло примеров интересных исследований в области политической психологии, которые шли от политической науки. Скажем, изучение политической культуры Э. Я. Баталовым, анализ политического созна­ния Н. И. Бирюковым и В. М. Сергеевым, анализ политического лидер­ства и элит Н. К. Ашиным и О. В. Гаман-Голутвиной и многие другие можно считать серьезным вкладом именно в политическую психоло­гию, хотя эти исследования проводились в рамках общей политологии.

Политическая наука проявила всемерную заинтересованность прежде всего в разработке таких проблем, которые связаны с субъек­тивной стороной политического процесса: ценности политических культур, настроения, ожидания и установки избирателей, психоло­гические особенности политического лидерства и элит, особенности национального характера разных народов и этнических групп, пси­хология возникновения и разрешения политических конфликтов, психология принятия политических решений, политическое воспри­ятие, психологические особенности политической коммуникации, формирование имиджа политических деятелей и многие другие темы, имеющие прямое отношение к области политической психологии.

У политолога, занявшегося изучением психологических компонен­тов политического процесса, возникает немало проблем, связанных прежде всего с необходимостью адаптировать психологические инстру­менты для анализа политической сферы. Освоение психологических методик требует профессионального владения ими, что непросто для представителя иной специальности. Однако, как нам представляется, решение этой задачи вполне возможно в условиях специализации по соответствующей кафедре в рамках отделения политологии. Плюсом такой специализации для политолога является знание им своей пред­метной области и понимание специфики политического поля.

Как у всякой междисциплинарной области, у политической пси­хологии есть серьезная методологическая проблема соединения ме­тодов и подходов двух материнских дисциплин и выбора теоретиче­ских приоритетов. Для меня и моих коллег, с которыми я сотрудничаю последние годы, эта проблема решается в пользу политической на- ук!и. Мы рассматриваем политическую психологию как неотъемле­мую часть политической науки. При этом в отличие от других разде­лов политических наук для политической психологии более
органичны не столько институциональный, сколько поведенческий подход к изучению политики с характерными для него качественны­ми методами, связанными со спецификой изучаемого спектра про­блем: личностей политиков и рядовых граждан, мотивов электораль­ного выбора, принятия политических решений и других объектов, для анализа которых и требуются тонкие психологические методы.

Политическая психология и психология

В отличие от политологии в психологической науке отношение к политической психологии складывалось несколько иначе. На одном «круглом столе», проходившем в середине 1990-х годов и посвященном проблемам политической психологии, наши ведущие психологи срав­нивали этут науку с ребенком. Может быть, такая ассоциация возникла благодаря месту действия — «круглый стол» проходил в Российской академии образования. Не исключено, что причиной тому послужил дей­ствительно юный возраст самой науки. Любопытно, что одни ученые называли этого ребенка законнорожденным, но трудным, другие — позд­ним и переношенным. Третьи утверждали, что и на свет-то он появил­ся не сам, а в результате кесарева сечения и от неизвестного отца[22].

Такой насмешливо-покровительственный тон представителей второй материнской науки — психологии в отношении области, о появлении которой они узнали не столь давно, понятен: слишком много ожиданий, которые могут и не оправдаться. Добавим, что и социальная психология, и социология, и политология уже пережили эйфорию больших надежд со стороны общества, а затем заняли дос­таточно скромную нишу среди своих собратьев по цеху.

Тот факт, что один из родителей «не заметил» появления своего отпрыска, не вызывает удивления. Психологи и социологи в нашей стране традиционно не очень-то интересовались в советские времена политикой как объектом изучения. Точно так же отечественные ис­торики не слышали до последнего времени о таком разделе полити­ческой психологии, как психоистория[23]. Причиной такого дистанци­рования от политики в нашей стране была... сама политика, а точнее страх перед официальной политической машиной, вполне понятный в недавнем историческом контексте.


При этом в недрах психологической науки также зрел интерес к политико-психологической проблематике. В нашей стране есть при­меры развития политической психологии в лоне психологии. Так, например, есть старейшая кафедра политической психологии на психологическом факультете Санкт-Петербургского университета, есть группа специалистов под руководством А. Я. Гозмана на факуль­тете психологии МГУ, кафедра политической психологии и акмеоло- гии в Академии госслужбы при Президенте РФ. Психологическое «происхождение» наложило отпечаток и на тематику, и на методы исследования ученых этого направления, которые нередко весьма далеки от собственно политологической проблематики.

При этом психологи много сделали для развития данной дисцип­лины. Так, психологи, особенно социальные, не могли не заметить, что процесс социализации в современном обществе происходит под серьезным влиянием политических факторов. Это относится и к со­циальному взрослению в целом, и особенно к его политической раз­новидности — процессу политической социализации[24].

Исследователи структуры сознания (В. Ф. Петренко, О. В. Ми­тина) показали специфику семантического пространства именно по­литического сознания[25].

Наиболее близкими социальной психологии оказались такие по­литико-психологические проблемы, как проблемы массового поли­тического поведения и сознания. Так, среди знаковых работ отече­ственной политической психологии оказались труды ряда выходцев из психологической науки, посвященные методологии политической психологии (А. И. Юрьев), массовым политическим настроениям и чувствам (Д. В. Ольшанский), групповым и социетальным феноме­нам политического поведения (Г. Г. Дилигенский), психологии раз­решения конфликтов и ведения переговоров (М. М. Лебедева).

Наряду с массовидными формами политического сознания вни­мание психологов, естественно, привлекли и индивидуальные поли- тико-псхологические феномены. Так, появились работы в области психологии политического лидерства (работы Е. В. Егоровой-Гант- ман). Психоанализ, приобретший чрезвычайную популярность в Рос-


сии в 1990-х годах был представлен не только переводными публика­циями вроде классического труда 3. Фрейда и У. Буллита о Вудро Вильсоне[26], работой Т. Адорно[27] и соавторов об авторитарной лично­сти. работами Г. Лассвелла, но и отечественными исследованиями личностей политиков от Ленина и Сталина до Путина и Жиринов­ского[28]. Эти ученые привнесли в политическую психологию тонкий психологический инструментарий и внимание к человеческому ком­поненту сложных политических феноменов.

Следует особо отметить трудности, с которыми столкнулись про­фессиональные психолога, соприкоснувшиеся с политической реаль­ностью в постсоветский период. Эти трудности, связанные прежде всего с прикладными проблемами, описаны Л. Я. Гозманом[29]: характер рабо­ты психолога с политиками, отличающийся от консультативной рабо­ты с обычными гражданами, и невозможность использования им при­вычных психотерапевтических приемов, цейтнот и связанная с ним невозможность применения стандартных диагностических методов, трудности установления доверительных отношений с клиентом-поли- тиком и его командой и многие другие. Добавим к этому и урон, нане­сенный профессиональной политической психологии малограмотны­ми имиджмейкерами и политтехнологами, которые «приватизировали» эту[30] сферу деятельности и придали ей манипуляторский характер.

Что же касается других смежных дисциплин — политической со­циологии, политической географии, психолингвистики, то в них по­литическая психология также находит опору и в отношении методо­логии исследований, и в отношении открытых ими закономерностей в сходных объектах изучения.

Так, политические географы в последние годы много сделали для анализа пространственных измерений образа политических процес­сов[31]. В действительности пространственное измерение наряду с времен­ным и. цветовым являются фундаментальными характеристиками лю­бых образов человеческого сознания. В полной мере это относится и к образам политики, власти, лидеров[32].

Психолингвистика, раскрывающая связь личностных особенно­стей говорящего (пишущего) и собственно текста, дает политическим психологам возможность применять различные психосемантические методы для психологического анализа политических текстов. Так, анализ текстов политиков позволяет выявить не только осознавае­мые автором интенции, но и бессознательные мотивы, потребности, взгляды. При этом объектом анализа становятся психологические закономерности функционирования политического дискурса как от­дельного политика, так и больших групп граждан[33].

Граница между политической психологией и политической со­циологией в настоящее время становится все более размытой. В от­личие от прежних десятилетий, когда в политической социологии доминировала тенденция опоры на «жесткие» количественные мето­ды, в настоящее время все большей популярностью пользуются «мяг­кие» методы фокус-групп, фокусированных интервью, которые были разработаны и чаще применяются в психологических исследовани­ях. Таким образом, и по проблематике (объекту): изучение массовых представлений, установок и ценностей в политике, и по методам (ин­тервью, фокус-группы) политическая социология и политическая психология пересекаются. Отличия можно увидеть прежде всего в ориентации политической психологии на психологические составля­ющие политических образов, их связь с личностными конструктами, хотя и массовые формы ее тоже интересуют.


ГЛАВА 2

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

§ 1. ИСТОКИ ВОЗНИКНОВЕНИЯ ЗАРУБЕЖНОЙ И ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ Становление зарубежной политической психологии. Пока еще не написана подробная история политической психологии: она до­вольно коротка. Но очевидно, что предыстория этой науки богата вы­дающимися именами политических мыслителей. Наиболее значи­тельные идеи — о личности и власти, о природе человека и политике, о воспитании хорошего гражданина, о том, каким надлежит быть пра­вителю, — Аристотеля, Сенеки, Макиавелли, Руссо, Гоббса, Смита, Гегеля и множества других великих легли в основание новой полито­логической субдисциплины.

Однако все эти мыслители работали в иных теоретических рам­ках, не нуждавшихся в специальном психологическом подходе к по­литике. Впрочем, психологии как науки в современном смысле во вре­мена Руссо или Гоббса тоже не было. Только во второй половине XIX в. стали появляться концепции, которые можно было бы назвать непосредственными предшественницами современных политико-пси­хологических работ.

Массовая психология в политике. Историки и философы, соци­ологи и политологи давно обратили внимание на то, что на опреде­ленном этапе (где-то в середине XIX века) в политике появилось со­вершенно новое явление. Наряду с вождями, королями, президентами и прочими представителями политической элиты в политике замет­ную роль стали играть массы. Одним из первых уделил внимание этой теме француз Г. Лебон, написавший «Психологию народов и масс», «Психологию толпы» и «Психологию социализма». В этот же период
появились «Преступная толпа» итальянца С. Сигеле, «Социальная логика» француза Г.Тарда и ряд других работ. В России в то же время эта тема была представлена книгой русского социолога Н.К. Михай­ловского «Герои и толпа»[34].

Появление на политической авансцене массы как нового субъекта было связано с развитием промышленности, ростом городов и сопро­вождалось серьезными социальными и политическими потрясениями, забастовками и революциями. Судя по резко негативной оценке пер­вых проявлений массовой политической активности, можно предста­вить себе, как напуганы были его современники. И Лебон, и Михайлов­ский увидели в массе угрозу индивидуальности, силу, нивелирующую личность. Среди различных видов массы они в первую очередь иссле­довали толпу как наиболее спонтанное проявление неорганизованной политической активности. И сегодня вполне справедливы те психоло­гические характеристики, которые они обнаружили у толпы: агрессив­ность, истеричность, безответственность, анархичность.

Однако если в работах конца XIX — начала XX века была отме­чена лишь негативная сторона массового поведения, те опасности, ко­торые оно несет с собой, исследователи XX века, напротив, уделили внимание и позитивным аспектам массовых форм политического уча­стия в развитии демократии. Так, в современной политической пси­хологии выполнено множество исследований массовых движений.

Другой темой, вызывавшей интерес у ранних политических пси­хологов, была психология народов и рас, национальный характер. Опираясь на идеи антропологической школы Ф. Боаса и Б. Малинов­ского, психологи искали подходы к соединению знаний о личности с анализом более широких социальных и культурных феноменов, в час­тности политики. При этом сама культура трактовалась как «спрое­цированная крупным планом на экран психология индивида, имею­щая гигантское измерение и длительно существующая»[35]. Таким экраном, на который отбрасывается слепок с психологии индивида, является прежде всего национальный характер.


Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав







mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.018 сек.)







<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>