– Это единственный выход.
И Толя рассказал все. Тишина висела напряженная. Каждый в меру своих способностей пытался осмыслить информацию.
– Уничтожат весь мир из-за одного отморозка? – Вотзефак не мог принять такой мысли. – Да они там что, совсем белены объелись?
– Ты не понял ничего! – поморщился Толя. – Они считают, что дона мы убить уже не сможем. А раз так, то следует уничтожить весь мир, чтобы остальные миры не оказались задеты.
– Умный ты стал от всех этих ангелов! – признал Вингер. – Но есть еще вопрос: что они будут делать, если ты выберешь Веронику? Ну, или, например, для чистоты эксперимента… если ты вообще возьмешь с собой Синемана?
– Они грохнут этот мир.
– Блин, по-моему, все очевидно! – решил Вотзефак. – Берешь Рели и отваливаешь!
– Спасибо, – кивнул Толя. – Даже Силы Света дают мне сделать выбор, не смотря ни на что!
– Конечно, они-то не погибнут!
Толя встал с кресла.
– Я предлагаю вам выход, который устроит всех: убить Гана. Подумайте: даже если я ухожу вместе с Рели, нам все равно придется прийти в крепость и сражаться! Фактически, убить дона даже проще!
Все молча переглядывались. Судя по всему, последний аргумент прозвучал убедительно. Первым высказался Морлок:
– Мы наконец-то пойдем сражаться?
– Да, – кивнул Соломон.
– Отлично!
– Прекрасно! – подтвердил Кивороб.
– Ну, фиг с ним, – пожал плечами Вотзефак; брат молча кивнул.
– Я искуплю вину перед дочерью! – провозгласил Абрам.
– Это будет круто, как, типа, «Властелин колец. Возвращение Бомжа»!
– Ты хотел сказать, «короля»? – уточнил Вингер.
– Нет, именно «бомжа»! – горячо возразил Синеман. – Именно так круто все будет, я предчувствую!
Вингер тяжко вздохнул:
– Хорошо. Да будут пляски на могиле искусства! Но, в таком случае, следующую главу я хочу посвятить Леониду Филатову!
Глава 5
Леониду Филатову посвящается…
Только учтите, я буду кричать "Караул!"
и укорять вас шестистопными ямбами,
а возможно, даже амфибрахием.
Д. Емец «Таня Гроттер и Ботинки Кентавра»
СОЛОМОН
Ну, что, блин? Все, блин! Все проспали!
На что надеялись, лелеяли, мечтали!
Теперь осталось нашему отряду
Вино в подвале гнать из винограду!
ВИНГЕР
Я с мнением коллеги не согласен!
Согласен, положений наш ужасен,
Но если б мы раскинули мозгами,
То вспомнили б, что не одни мы, а с грибами!
СОЛОМОН
А что ж грибы? Одни боровики!
Хоть мухоморов бы закинуть от тоски!
КИВОРОБ
Ты не смотри, что ростом мы малы!
Зато трепещут перед нами все козлы!
Своими стрелами без промаха разим козлов!
Уверен, мы избавим наших спутниц от оков!
Найдем мерзавцев днем с огнем!
А после сломим, сплющим и согнем!
СОЛОМОН
Опрос всех мнений будет длиться так:
Пусть первым выскажется некто Вотзефак.
ВОТЗЕФАК
Ты хочешь рифму выжать из меня?
Еще бы докопался до коня!
С поэзией я с детства не дружу,
Но в бой пойду и всех там положу!
СОЛОМОН
Брат солидарен, и согласен Синеман…
Толян молчит – он, видно, уже там.
Мишут, Кармэн, что думаете вы?
А также Эвил, Годоворд… кто не Грибы?
МИШУТ (играет на гитаре)
Я вам отвечу песнею серьезной,
Что сочиню прямехонько сейчас.
Историею этой вдохновленный,
Поймал я свой воинственный экстаз.
Давным-давно в чилийском государстве
Творилась несусветнейшая свара,
Народ напуган, молчалив несчастен…
Из них с гитарой вышел Виктор Хара.
Его слова взрывали небеса,
А музыка кричала стоном стали!
Ночная тишь, рассветная роса…
Не это его песни отражали!
Своей дорогой шел и пел о том,
Как под мостом ребенок спит, забытый всеми.
Во сне летит он, видит отчий дом
И тех, кто в ночь поднял его с постели…
Певец свободы, и ее поэт,
Он пел, надеждой души осеняя.
И на презрительные взгляды из карет
Он отвечал, еще смелей играя!
И «сильные» вскричали: «Не простим!»
Гитару вдребезги разбили о дорогу.
Смеясь, сказали: «Пой!», и он запел – не им,
А затаившему дыхание народу.
И к небу простирались сломанные руки,
Но не в мольбе, а коль в мольбе – не за себя!
Удар, последний вскрик, и вот, уносят, суки,
Того, кто жил для всех. Спасителя, вождя.
Тишина в течение минуты.
СОЛОМОН
Ну, хорошо, допустим, предположим…
Но разве быть уверены мы можем,
Что силами столь малого числа
Мы одолеем главного козла?
У дона в армии солдаты, мертвяки,
Шахтеры, а у нас – боровики!
Считаю я, военный нужен хитрость!
Для этого бы надо граммов триста…
ФЕКАЛИУС
Да сколько ж можно? Что, опять бухать?
Я б так сказал: идти! А то – бежать!
Теперь я изъяснюся посложнее,
Чтоб вы уверились в серьезности моей:
Пока все гады не повиснут с реи,
Не прозвучит у нас девиз: «Налей!»
ЭВИЛ
Толково двинул, вот еще прикол:
Доколе не подохнут все ублюдки,
Не будет среди нас веселой шутки!
Смеяться будем, когда сдохнет grand– козел!
ГОДОВОРД
Я прослезился от суровых слов твоих,
И с честью продолжаю этот стих,
Тоской облитый, горечью и злостью!
Пусть и цитата, но смутим веселость их!
КАРМЭН
Я, как механик, с вами солидарен.
Как человек, конечно, тупо: «НЕТ!»
Но, как поэт, я, к сожалению, бездарен.
В кругах широких я не популярен…
Но все ж я излагаю триолет!
Сей построений точно не банален!
Хоть рифмы перехлест не так уж ясен,
Но я-то сделал, а у вас такого нет!
ОФЗЕРИНС
Я не боюсь идти – со мной идет Августо!
Он в трудный час на помощь поспешит.
А про врагов – так пусть им будет пусто!
Мы превратим их крепость в fucking shit!
ВОТЗЕФАК
Нельзя ль без мата и без тонких намеканий?
АБРАМ
С меня уж хватит этих расставаний!
За дочерью пойду в огонь и в воду!
А дону лично бить я буду морду!
Антисемит, нацистская свинья!
МОРЛОК
Конечно, соглашусь идти и я.
Мы вновь должны освободить Богиню,
Она поможет дона извести.
Пройдем сквозь льды, пройдем и сквозь пустыню…
СОЛОМОН
Об этом Филина ты лучше извести –
Сморило паренька, кажись, заснул.
ФИЛИН (дергается, трясет головой)
Не, я не спал, я медленно моргнул!
Все слышу я, все понимаю и я с вами!
Мне дон внушил отврат кошмарными делами.
Я помогу вам, чем смогу, скажу, что знаю,
Вот, кстати, одного знакомца вспоминаю…
Он мельком поминал подземный ход!
Я знаю, где бывает этот идиот!
ФЕКАЛИУС
Я рад, что все пойдете вы со мною!
Надеюсь, я, что этого я стою.
Ну, что теперь? Уж, может быть, вперед?
СОЛОМОН
Сначала выспимся. Пускай хоть ночь пройдет!
Все персонажи, как могут, устраиваются на ночлег. Изредка слышны маты, оправдания и зевки – исключительно в рифму!
Глава 6
Разводка лоха, как рифма с «ха-ха»
Шмыглика называли Шмыгликом потому, что он постоянно везде шмыгал. Причем не носом, а исключительно всем телом! Тут прошмыгнет, там прошмыгнет, и военной тайны уже как не бывало. Дон заприметил его чисто случайно, когда он был еще маленьким мальчиком и воровал картошку на рынке. Ган взял его под свою опеку на должность карманника, но когда было донесено, что народ на улицах, смеясь, обсуждает совершенно секретный случай, связанный с бухгалтерским обманом, оказалось, что талант паренька гораздо глубже и шире, чем предполагалось. Дон был не глуп. Он наказал Шмыглика для острастки, а потом повысил ему жалованье и попросил, чтобы тайны его крепости оставались внутри нее. А чтобы талант не пропал, дон предложил пареньку исследовать толки и настроения в городе. Так с тех пор и потянулась жизнь Шмыглика. С утра он выходил из крепости, ловил попутку и ехал до города. По пути уже он узнавал от водителя много нового, а уж в городе от него и вовсе спасения не было. Конечно, все знали, что к чему, старались держать языки за зубами, но Шмыглик даже из интонации вопля «Пошел к черту, стукач поганый!», мог вычленить уйму информации. Фактически, он «читал» людей, как книги.
В это утро Шмыглик как обычно вышел за ворота, лениво попрощался со знакомыми стражниками и протянул руку, останавливая первую машину. Она пронеслась мимо, даже не тормознув.
– Так, это, кажется, Деревянный, – пробормотал Шмыглик. – Черта ж он не тормознул? А, знаю, боится дона! Чем он может заниматься? Так, ветер северный… Ну, точно! Героином, гад, торгует! Вчера же у нас цистерна перевернулась? Так, понятно, учетчикам надо бошки посворачивать! Либо куплены, либо считать не умеют! Или нет, весы сломались! Да, ночью ведь дождь был…
Вот так вот, из чего угодно мог добыть информацию Шмыглик!
Вдруг вдали показался грузовик. Шмыглик на автомате вытянул руку, внутренне содрогаясь. Грузовик был огромным, решительным и бескомпромиссным. И, что самое страшное, внутри него Шмыглик ощущал такую же жесткую решимость идти до конца и все крушить. Будто грузовик за рулем грузовика!
– Кто ж это? – удивился он, когда грузовик замер около него, подняв облако пыли.
Дверца открылась, и на землю спрыгнул незнакомый Шмыглику парень. С виду – ровесник.
– Здорово, я – Син! – представился он, весело протягивая руку.
– Шмыглик, – Шмыглик, пожимая руку, чуть не сошел с ума – парень совершенно не читался! Он, подобно грузовику, снаружи, как и внутри, был весь какой-то бестолковый, неожиданный и непонятный.
– Забирайся, Шмыглик!
Шмыглик нерешительно залез в кабину и посмотрел в холодные и злые глаза водителя. Этот был постарше него и поздоровее.
– Здравствуйте, – промямлил Шмыглик, чувствуя, что здоровается с монолитной глыбой.
Син запрыгнул вслед за ним и захлопнул дверь, погрузив Шмыглика в пучину нервной клаустрофобии. Грузовик тронулся.
– Это программа «Гаси», канал ФАК-ТВ, под эгидой «Августо ентертейнмент» и «Мас. Штаб компани». Меня зовут Синеман, нашего водителя – Вотзефак. В нашем «Гаси» не надо платить деньги, но и тебе, парень, никто не заплатит. Однако если ты не будешь давать правильные ответы, то осознаешь потаенный смысл названия нашей программы!
– Господи! – взвизгнул Шмыглик. Из всей услышанной белиберды он уловил лишь главное: Синеман и Вотзефак! Эти имена были на слуху.
– Начнем с простых вопросов, цена которым – твои зубы! – жизнерадостно продолжал Синеман. – Первый вопрос: «Паркер» – это ручка, или человек-паук?
Шмыглик лихорадочно соображал. Он не знал, что такое «Паркер», не знал, что такое ручка, а словосочетание «человек-паук» вообще поставило его в тупик.
– Раз. Два. Три, – хладнокровно сосчитал Синеман. – Ваш ответ?
– Я не знаю!
– Вотзефак, гаси.
Вотзефак лениво оторвал правую руку от руля и резко двинул Шмыглику в челюсть. Шмыглик пискнул и выплюнул себе на руку окровавленный резец (в смысле, зуб).
– У вас все еще осталась жизнь, – заметил Син. – Хочу также заметить, что у вас есть две подсказки: первая – попросить помощи у Господа Бога, и вторая – прозвонить «цешкой» трансформаторную будку. Хайтек – инженер погибший, из избранных, – рассказывал Вингеру – это что-то!
– Син! – прикрикнул Вотзефак. – Не отвлекайся.
– А, точно, прости, – спохватился Синеман. – Итак, переходим к более сложным вопросам, которые стоят перед нами. В чем смысл жизни?
Шмыглик застонал. Он уже понял, что попал к конченым отморозкам, и его шансы выбраться равняются нулю.
– Я не знаю, – всхлипнул он. – Отпустите меня, пожа…
– Гаси!
Шмыглик уныло сплюнул второй резец.
– Ты снайпер, Вотзефак! – восхитился Син.
– Опыт! – самодовольно признал Вотзефак.
– Итак, отвечаю на свой собственный вопрос. Смысл жизни, мой дорогой Шмыглик, состоит в том, чтобы правильно ответить на третий вопрос. Как найти подземный ход, что ведет в крепость?
Шмыглик похолодел, остолбенел, онемел, опешил, обомлел и далее по списку шаблонов и штампов.
– Я не знаю, – прошептал он.
– Слышь, парень, ты у нас за сегодня уже третий ничего не знающий! Первые два в фуре, льдом обложенные! Давай, вспоминай, рейтинги падают!
Шмыглик заплакал. Предать дона значило умереть. Не предать значило, возможно, нечто похуже. Да тут еще Синеман наклонился к нему и доверительно сказал:
– Самое страшное, что это еще не самое страшное.
– Ну? – Вотзефак начал терять терпение.
– Да, действительно: ну? – подтвердил Син. – Будешь исповедоваться?
– Нет!
– Жадница! – проворчал Синеман. – Вотзефак, друг, останови где-нибудь в тихом местечке.
– Не-е-е-т! – в панике заорал Шмыглик.
– Понятно уже, что «нет». Потому и в тихом местечке.
– Нет, «нет» – в смысле, не надо останавливаться, я все скажу!
– Здорово ты придумал – не надо останавливаться! Что ж нам теперь, вечность тут круги наматывать? Ну, ладно, давай, рассказывай!
Шмыглик покрутил в воздухе пальцами и жалобно сказал:
– Ну, как я так объясню? Дайте хоть карту!
Синеман открыл бардачок и достал оттуда вчетверо сложенную большую карту. Она принадлежала кому-то из людей дона, так что была куда более подробной, чем все остальные. Шмыглик на мгновение задумался, а потом уверенно ткнул пальцем в бумагу.
– Здесь!
Синеман склонился над картой, и даже Вотзефак на мгновение скосил взгляд.
– Ты точно уверен? – спросил Синеман.
– Да, точно.
– Ты соображаешь, что будет с тобой, если это окажется ложью?
– Прекрасно понимаю.
Синеман еще секунд двадцать изучал карту и Вотзефак начал нервничать.
– Ну, чего там? – спросил он.
– Давай-ка, поворачивай к нашим, – решил Син. – С этим разделаемся, тогда и будем решать.
– Вы же обещали! – заорал Шмыглик.
– Ничего мы тебе не обещали – это раз! А во-вторых, не бойся, жить ты будешь. На пособие по инвалидности.
Приказание Свита было выполнено лишь номинально. Он был еще молод, не был Синеманом, и не знал простой истины, к которой приходит каждый киношный злодей перед тем как брать огромный тесак и идти разбираться с каким-нибудь очередным Шварценеггером: «Если хочешь, чтобы все было сделано правильно – сделай это сам».
В идеале надо было полностью изолировать Рели от всего мира по указу дона, но ребята, исполнявшие приказ, были не самыми сообразительными. Им было лень разводить пленниц в разные концы подземной тюрьмы, поэтому они посадили их в два соседних каземата и ушли с чувством выполненного долга. Поплакав некоторое время, уставшие и перенервничавшие девушки заснули и проспали всю ночь. Где-то наверху шел дождь, где-то в морге строились планы, где-то в крепости сломанные весы неправильно отвешивали героин… Но внизу, в подземелье, была лишь тьма.
Утром девушки проснулись одновременно. Вероника открыла глаза, обнаружила, что находится в кромешной темноте, и испуганно вскрикнула:
– Где я? – ей на миг причудилось, что она вновь лежит в гробу.
– Вера?
– Рели?
Девушки поползли навстречу голосам друг друга и столкнулись со стеной. Пошарив по ней руками, они одновременно обнаружили довольно широкое отверстие, одновременно просунули туда руки, и, столкнувшись пальцами, одновременно с визгом отшатнулись.
– Это ты до меня дотронулась? – спросила Рели.
– Да, похоже, – откликнулась Вера.
Они вновь приблизились к отверстию и схватились за руки.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Вера.
– Отвратительно. Все болит, – пожаловалась Рели.
– Как лицо?
– Будто онемело. Больно очень.
– Ты что, знала этого мерзавца?
Рели вздохнула. Вера почувствовала, как ее пальцы чуть разомкнулись, а потом вновь сжали ее руку.
– Да. Когда мой дорогой папа в городе додумался сыграть с доном в карты и проиграл меня, то дон сразу же послал этого подонка за мной. Он и его шакалы утащили меня в какой-то сарай, а потом Толя и остальные меня спасли.
При упоминании о Толе, на душе у Веры потеплело.
– Может, и сейчас спасут, – сказала она.
Рели фыркнула:
– Не смеши меня! Там был деревянный забор и штук десять парней, а тут – крепость и целая армия головорезов! При всем их желании, ничего не получится!
Вера не стала спорить. Она молча продолжала верить.
– Как ты думаешь, что дон сделает с нами? Зачем мы ему вообще?
– Не знаю. – По тому, как дернулась ее рука, Вера поняла, что она пожала плечами. – Из меня, наверное, проститутку сделают, а тебя в гарем к дону.
– Как ты можешь так спокойно рассуждать об этом?!
– А что я могу еще делать? Ты видела, как они обращаются со мной? Я здесь явно не для того, чтобы кататься сыром в масле. Разве что в кипящем.
Вера большим пальцем ласково погладила ее ладонь.
– Не унывай, – попросила она. – Не может все так плохо закончиться!
Рели грустно улыбнулась в темноту.
– Ничто не закончится, понимаешь? – сказала она. – Это в книгах что-то заканчивается, а в жизни – тянется бесконечно. В книге одна строчка: «Жили долго и счастливо», а в реальности это – целая жизнь.
Грузовик остановился у неприметного трактирчика под названием «Тоскующий Джонни». Вотзефак и Синеман выпрыгнули из кабины и выволокли Шмыглика.
– Пикнешь – сдохнешь, – пообещал Вотзефак.
Они вошли в трактир и огляделись. Свою компанию они обнаружили сразу – они занимали четыре угловых столика. Толя и Соломон поднялись им навстречу.
– Как прошло? – спросил Сол.
– Гладко, – объявил Синеман.
– Это он? – Сол кивнул на Шмыглика.
– Да.
– Понятно. Толя, пошли.
Они с Толей взяли Шмыглика под руки и вышли из зала в прилегающую комнату. За умеренную плату хозяин сдавал ее на несколько часов любым желающим и нисколько не интересовался тем, что происходит внутри. Вотзефак, увязавшийся с ними ради обеспечения безопасности, прикрыл дверь. Шмыглика швырнули на кровать.
– Штаны снимай, ложись на живот, – велел ему Толя.
– Зачем? – испугался Шмыглик. – Что вы собираетесь делать?
Толя молча глянул на Вотзефака. Тот подошел к Шмыглику и дал ему хорошего подзатыльника.
– Сказано – снимай! – рявкнул он.
Шмыглик, поскуливая, спустил штаны. Толя вынул из кармана стерильную упаковку со шприцем, которую по случайности унес из больницы, когда еще делал операцию Сергию. Отвернувшись, он разорвал упаковку и набрал в шприц жидкость из заранее приготовленной баночки.
– Что это? – спросил Шмыглик.
– Это волшебная сыворотка, – объяснил Толя. – Понимаешь, ты нам не нужен, но и просто так тебя отпустить мы тоже не сможем. Этот препарат действует в течение суток. Если ты кому-то расскажешь о своем приключении – инсульт тебе обеспечен. Причем, раньше, чем ты произнесешь первое слово. Если решишь написать или выстучать азбукой Морзе – результат тот же. Хоть флажками семафорь! Доступно излагаю?
– Доступно, – вздохнул Шмыглик. Ему было плевать: его отпустят!
Толя подошел к нему и воткнул иглу в обнаженное место. Опустив поршень до упора, он убрал шприц и сказал:
– Свободен.
Шмыглик натянул штаны, встал с кровати и вышел, опасливо косясь на Вотзефака. Через секунду за дверью послышались его торопливые шаги. Шмыглик бежал навстречу радостям жизни.
– Не загнется? – спросил Соломон.
– Полграмма воды в задницу еще никого не убило, – равнодушно сказал Толя. – Ну что, пойдем разрабатывать план?
Сдвинув четыре стола один к одному, они набрали пива и мяса и стали думать над планом захвата крепости дона. Синеман торжественно разложил карту и показал отмеченное место. Все склонились над картой. Некоторое время царила тишина.
– Да быть того не может! – изрек наконец Вотзефак.
– Я тоже сперва удивился, – заметил Син.
Все медленно подняли взгляды на Морлока.
– Я не знал! – завопил он. – В смысле, нет там никакого хода!
– Да ладно, верим, – отмахнулся Соломон. – Лучше скажи, твои предки имели когда-нибудь сношения с мафией?
– Никогда! Все наше существование нужно лишь для того, чтобы свергнуть их!
– Понятно. – Соломон задумался. – А когда они поселились в этом… храме?
– Как говорят семейные легенды, где-то через пятьдесят лет после Начала.
– Начала? – переспросил Толя.
– Так называют катастрофу, которая уничтожила старый мир и создала новый, – пояснил Вингер.
– Значит, мафия практически сразу взяла все в свои руки?
– Конечно! А ты сомневался?
Толя хмыкнул.
– Тогда наш переворот будет выглядеть еще более глобальным, чем мне казалось сперва. Возможно, будет много недовольных. Хотя… большевиков это не остановило.
– У нас выбора нет! – возразил Соломон. – Если дон не умрет, весь этот мир будет уничтожен!
– И то правда.
– Больно уж этот подземный ход смахивает на дешевую отмазку, – сказал Вотзехелл. – Зря мы парня так быстро отпустили.
– Не врал он, – вмешался Филин. – Он пугливый, под страхом смерти никогда врать не станет.
– Сам-то не такой? – подколол его Эвил.
Филин смущенно потупил взор.
– Перестань, Эвил, – сказал Толя. – Мы теперь одна команда.
– Как скажешь. Только я бы не стал доверять этому парню на все сто.
– Да что он может сделать? – Соломон презрительно усмехнулся. – Свой среди чужих…
– Да, на Рэмбо не тянет, – признал Синеман.
– Все, хватит перепираться! – решил Вотзефак. – Как конкретно будем работать?
Никто не ответил. Все честными глазами смотрели друг на друга, ожидая гениальных идей от товарища. В конце концов Синеман со вздохом скатал карту в трубку.
– План разработаю я, – сказал он. – Филин, давай со мной в комнату.
Они направились в комнату.
– Слышь, Син! – окликнул Вотзефак.
– Чего?
– Ты точно сумеешь изобрести нормальный план? Без дураков?
– Не боись! Я буду опираться на «Перевозчика», «Матрицу», «Волкодава», «Леона», «Коммандос», «Индиану Джонса»…
– Все, все, иди!
И Синеман с Филином закрылись в комнате.
– Чем займемся? – спросил Толя.
– Есть у меня одна идейка, – задумчиво сказал Соломон, оглядывая внутренности трактира.
– Ага, разбежался! Я первый! – Вотзефак встал и пошел к двери с надписью «WC». За ним загадочно устремился Вотзехелл. Соломон проводил их взглядом и откашлялся.
– Вообще-то, я подразумевал толпу.
– Толпу? – удивился Толя.
– Да. Что бы ни придумал Син, ясно одно: мы пойдем через туннель все. Там мы рано или поздно себя обнаружим. Почему бы не вдохновить толпу на штурм крепости? Они отвлекут внимание, и у нас будет небольшое преимущество.
– Ты уже раз вдохновил, – напомнил Мишут.
– Да, но тогда это был наш единственный ход, а теперь это лишь отвлекающий маневр!
– Ну, действуй, – согласился Толя.
– Нет!
Все с удивлением посмотрели на Офзеринса.
– Это должен делать ты! – палец лорда недвусмысленно показывал на Толю.
– Я? – удивился тот. – Почему я? У Соломона лучше получится…
– Нет! – лорд в гневе треснул кулаком по столу, но попал по ладони сидящего рядом Морлока, так что эффект был несколько смазан громким воплем. – Нет, поверь мне, все должно быть не так! Я знаю! Мне сказал об этом Августо!
– Н-да, – Толя с сомнением уставился в полупустую кружку.
– Верь мне! – настаивал лорд. – Ты же сам заметил уже, как здесь многое зависит от случая!
Толя со страхом смотрел в глаза лорда. Это были разумные глаза, без малейшей толики сумасшествия.
– Это не случай, – продолжал лорд. – Слишком много всяких материй здесь пересекается! Никто этого не знает, кроме меня! Знай только одно: ты должен поднять этих людей на бунт!
– И ты будешь его слушать? – спросил Соломон.
– Хорошо! Мишут, подыграешь? – Толя решительно вышел на середину трактира, где отдельные, самые вдохновленные личности, уже пытались устроить танцы. Мишут скользнул следом за ним. Они перемолвились парой слов, и Мишут взял оглушительный аккорд. Все посетители – человек сорок – уставились на них.
– Слушайте все! – громко сказал Толя.
Мишут заиграл тяжелую, бескомпромиссную мелодию, а потом запел:
Раньше ты был в стороне, не против и не за.
Но однажды старший брат тебе открыл глаза!
Что-то древних мудрецов поставил мир на грань!
Власть в руках у чужаков, и ты им платишь дань!
Слова песни задели за душу каждого, несмотря на то, что третью строчку Мишут явно завалил. Тем не менее, в людских глазах зажглось нечто воинственное.
На втором куплете подключился Толя, усилив хоть и «кипеловский», но все же недостаточно сильный голос Мишута:
Пустота на месте звезд, которые вокруг креста.
Кто-то проклял твой народ, и это неспроста!
Но наступит время «икс», и оживет колосс!
Ставки слишком высоки, игра идет всерьез!
Припев они с Толей исполнили вместе, а во второй раз про «кулак над буйной головой» орали уже все посетители, которым на пьяные головы сошло бы все, что угодно.
Закончив песню (последний куплет был опущен из соображений цельности настроения), Мишут скромно отступил. На Толю воззрились все, кто находился в трактире. Тот, инстинктивно чувствуя момент, запрыгнул на стойку и воскликнул:
– Товарищи! Чему нас учит эта песня?
И, не дождавшись ответа, продолжил:
– Над нами стоят какие-то непонятные уму и сердцу мерзавцы, которые ничем не лучше нас, но живут в свое удовольствие!
– Козлы! – вякнул со своего места Филин; несколько голосов из толпы его поддержали, но толпа в своей массе пока не заряжалась патриотизмом и лишь требовала на бис понравившуюся песню.
– Действительно! – провозгласил Толя, прохаживаясь по стойке и распихивая в стороны кружки с пивом. – Среди вас есть умные люди. Есть художники, музыканты, поэты… инженеры, каменщики, фри-масоны… Короче, есть все! Но это никому не нужно! Дон озабочен только личной наживой, он не строит школ, консерваторий, институтов! Скажите, ради этого ли ваши предки выжили триста лет назад?
Последняя фраза произвела эффект. Народ зароптал. Толя, ободрившись этим, продолжил:
– Мир стоит сейчас на распутье. Если оставить все, как есть, то он погибнет. Быстро ли медленно – не суть важно. Но мы все еще можем! Мы можем свергнуть никчемную власть дона Гана!
– Но что мы можем сделать? – выкрикнул кто-то. – Нас всех перестреляют!
Толя уже хотел было сказать сомнительную фразу: «Всех не перестреляют», но ему помешали. Офзеринс вдруг молнией сорвался со своего места и взлетел на стойку рядом с Толей.
– Кто может помочь нам? – громко спросил он.
Народ молчал в смятении. И тут свою лепту внес Соломон. Он вытащил из-под стола сумку, в которую Толя до этого убрал свой халат, чтоб не выделяться.
– Толян!
Толя обернулся на выкрик и успел подхватить халат. Он тряхнул его, разворачивая и торжественно, будто королевскую мантию, накинул на плечи. Новая волна удивленных и восхищенных возгласов прокатилась по толпе.
– Кто может помочь нам? – снова спросил Офзеринс.
– Только доктор! – взревел кто-то.
– Кто? – прокричал лорд.
– Доктор! – изрекла толпа.
– Какой доктор?
– Доктор Фекалиус!!!
– Я не слышу вас!
– ДОКТОР ФЕКАЛИУС!!!
– Да!
Толя с удивлением смотрел на лорда Офзеринса. Своими повадками он почему-то стал напоминать ему Халка Хогана. Он продолжал выкрикивать какие-то фразы, каждую из которых народ поддерживал дружным ревом, а потом вдруг спрыгнул на пол, подбежал к какой-то легкомысленно одетой девице, схватил ее за плечи и заорал:
– Веруешь ли ты в Августо, юффрау Гёттерфляйхт?
Та от удивления проглотила жвачку и закашлялась. Толпа же вновь заорала:
– Августо!!!
Вотзефак и Вотзехелл, вышедшие из туалета, удивленно замерли, созерцая творящийся в трактире хаос.
– На минуту стоит отойти.., – сказал Вотзефак.
– Ага, а они уже.., – подтвердил Вотзехелл.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |