Войдя в клуб, Лена заметила, что ранетки всё так же о чём-то щебечут в дальнем углу, и желание включаться в эту изматывающую беседу у неё не было. Поэтому, когда Виталий, подумав секунду, сказал ей:
- Может быть, выпьем чего-нибудь? – она, не раздумывая, согласилась. Тем более, что этот тип заинтересовал её – ей был незнаком подобный стиль общения и леденящий взгляд, который вроде бы отталкивал, но никак не хотел позволить ей отойти слишком далеко. И, подчинившись какому-то внутреннему призыву, Лена направилась вслед за мужчиной.
- Два мартини, пожалуйста, - заказал мужчина, оглянувшись на свою спутницу, как бы спрашивая взглядом: «Не против?». Получив уверенное «нет» в виде движения головы из стороны в сторону, он подвинул стул девушке, после чего уселся и сам.
- Итак, Лена, - с едва различимой улыбкой начал мужчина, - давайте знакомиться, что ли.
- Ну, мы вроде как познакомились уже, - пожала плечами Третьякова, сидя вполоборота к мужчине и разглядывая несчитанное количество бутылок, стоящих на полках позади бармена.
- Ну, это же чисто официально. Хотелось бы узнать тебя поближе, - усмехнулся Виталий, протягивая руку к уже готовому мартини.
- Ну, думаю, для «поближе» одного мартини окажется мало, - ухмыльнулась Третьякова, беря в ладонь свой бокал. Виталий оценил шутку, и, широко улыбнувшись, ответил:
- Я думаю, ты понимаешь, о чём я, - сказал он, отпивая крохотный глоток, - хочется узнать, как давно ты занимаешься музыкой, например.
- А, ну, если «поближе» для Ва… для тебя означает «узнать, как давно я занимаюсь музыкой» и всё в подобном роде, то, думаю, можно было обойтись и без мартини, - в очередной раз хмыкнула Лена, не понимая, почему этот тип так ею заинтересовался. Тем более, что подобные мужчины – не в её вкусе. Нет, она, разумеется, предпочитала парней постарше себя, но года на три-четыре, не более того. А этому, навскидку, было лет тридцать пять, может, чуть больше. Староват, однако.
- А что тогда лично для тебя значит «узнать поближе»? – сделав вид, что не понимает, осведомился Абдулов, приподнимая брови.
- Не то, что ты мог бы подумать, - ухмыльнулась Третьякова, понимая, что он явно играет,- Узнать поближе – для меня значит - открыться человеку, испытать с ним самую большую радость или самое большое горе, выпить до дна одну на двоих порцию адреналина или просто чувствовать комфорт, даже ни о чём не говоря. Вот, как-то так, - закончила она, отпив ещё глоток, и положила второй локоть на барную стойку, тем самым оказываясь боком к Виталию. Возможно, если бы она сейчас сидела прямо, глядя на него, она могла бы заметить его искренне-удивленное и почему-то обескураженное выражение в глазах.
- Вот как, - протянул Абдулов, разворачиваясь так же, как и она, к барной стойке. Теперь они сидели параллельно друг к другу, лицом к бармену. – Интересно.
- А никто и не говорил, что я неинтересная, - хмыкнула Лена, вертя в руках бокал и с интересом разглядывая его содержимое.
- А я и не сомневался, - усмехнулся Виталий, повернув лицо к ней, и спросил: - Так как давно ты музыкой занимаешься?
- Два года с девчонками играю, а что? – повернула своё лицо к нему она, удивляясь тому, что его это так заинтересовало.
- Да ничего, просто у меня сложилось впечатление, что ты скорее спортсменка, чем музыкант, - немного оценивающе взглянул на Третьякову Виталий и продолжил: - Ведь занималась же чем-то, не правда ли?
- Правда, - усмехнулась Лена, ничуть не удивляясь проницательности своего собеседника, - футболом занималась, кикбоксингом, немного баскетболом. А что, разве так заметно?
- Внешне – не так сильно, но характер у тебя спортивный какой-то, - усмехнулся Виталий, разворачиваясь корпусом к собеседнице.
- О да, это многие замечают, - самодовольно хмыкнула Лена, продолжая сидеть боком к мужчине. Что-то упорно мешало ей развернуться и посмотреть ему в лицо.
- Ну, значит я – один из многих, - с лёгким, едва уловимым оттенком разочарования в голосе усмехнулся Виталий, снова садясь подобно Третьяковой.
Лена невольно смутилась. Странно, почему это простое заключение, прозвучавшее из уст Абдулова, вызвало такой бурный протест у неё внутри? Запив непонятное мимолётное чувство очередным глотком мартини, она всё-таки повернула к нему лицо и, сделав усилие, направила взгляд в его глаза – всё такие же ледяные. Мерзкий холодок, пробежавший вдоль позвоночника, заставил девушку снова отвести взгляд.
- Надоело тут, - как-то невпопад сказала Третьякова, которой уже и вправду надоело торчать в этом клубе, где в ближайшие три часа ожидался мощный разгул «чуваков из шоу-биза», как бы выразилась Козлова. При мыслях об ударнице, Третьякова бросила взгляд в сторону диванчика, на котором уютно устроились «Ранетки» неполным составом, попивающие шампанское и что-то громко обсуждающие.
- А где не надоело? – с улыбкой спросил Виталий, проследив направление Лениного взгляда.
- В машине не надоело, - мечтательно и с каким-то азартом протянула Третьякова, мигом отвлекшись от созерцания девчонок. Воспоминания о машине и ночной Московской трассе тут же вернули её к жизни.
- О, ну да, Шумахер отдыхает, - усмехнулся Абдулов, вспомнив их вечернюю поездку, и попутно вставая из-за барной стойки. – Ну, поехали тогда, - улыбнулся он, протягивая руку Лене, чтобы помочь ей встать.
- Куда? – удивленными глазами посмотрела на него Третьякова, чуть не поперхнувшись своим мартини, услышав предложение своего нового знакомого.
- На Кудыкину гору, - усмехнулся Абдулов, заметив, что Лена явно засомневалась. – Ну, чего сидишь? Испугалась? – С задором в голосе, чуть прищурив глаза, поддел её он, всё ещё держа руку протянутой.
- Ещё чего, - тут же посерьёзнев, отрезала Третьякова. Нифига себе! Испугалась? Она? Ха, не на ту напал! Ничто так не бесило Третьякову, как сомнение в её храбрости и готовности к приключениям. И в ней тут же загорелось страстное желание показать этому «чуваку из шоу-биза» всё, на что она способна. – Поехали, - так и не приняв его помощь в виде протянутой ладони, спрыгнула с высокого стула Лена и направилась к выходу, зная, что за её спиной сейчас следует потенциальная «жертва».
- И куда же мы поедем? – поинтересовался Абдулов, чуть усмехаясь по привычке: эта девушка сумела заинтересовать его настолько, что ему даже стало казаться, что он явно не в себе.
Раньше с Абдуловым иногда происходило временное помутнение рассудка на почве женского пола, но ещё ни разу ему не приходилось пытаться предугадать следующий шаг женщины – они были готовы следовать его плану и не вносили отсебятину. А эта Лена, похоже, слишком отличается от них – с каждой последующей минутой их общения она удивляла его всё больше – такая молоденькая, совсем ещё ребёнок – ей же всего восемнадцать, а уже так сильно отличается от других. Может быть, именно это его в ней и зацепило. Однако это был интерес скорее как к человеку, личности, нежели как к девушке, женщине. Виталий прекрасно понимал, что не привлекает эту девочку как мужчина, он ведь, страшно сказать, в два раза старше её. Но, видимо, для того, чтобы удивлять его, Третьяковой было вовсе не обязательно обращать внимание на его возраст. Увидев, как девушка немного дерзко улыбается в ответ, произнося: «Увидишь», он только хмыкнул, открывая боковую дверь её серебристой «десятки».
Лена была почти спокойна, и только лёгкое покалывание нетерпения в районе желудка напоминало ей о том, что скоро она окунётся в пьянящую бездну скорости. Она не могла понять, почему ей так захотелось удивить именно этого мужчину – хотя, в принципе, догадываться она могла. Просто он почему-то казался ей каким-то излишне спокойным, рассудительным и самоуверенным. Он старался точно угадать её натуру и характер. И именно это возмутило Третьякову больше всего – она никому не позволяла вот так вот, в первый же день общения делать о себе какие-либо адекватные заключения. Вот, прокатится с ней с ветерком, тогда и выводы будет делать. Улыбнувшись собственным мыслям, она открыла дверь автомобиля и села в водительское кресло, украдкой бросив взгляд на своего вот уже дважды попутчика за сегодняшний вечер. Он, казалось, был абсолютно спокоен, по крайней мере, на его лице нельзя было прочесть ни единого намёка на то, о чём он сейчас думает. Это Лене категорически не понравилось – она всегда старалась не общаться близко с подобными людьми. С людьми, которые могут думать одно, а говорить и показывать на лице абсолютно другое – одним словом, лицедеями. Ну, чего ещё от него ожидать, он же – актёр. Вспомнив неожиданно о том, что ей в ближайшее время тоже придётся стать актрисой, Лена невольно усмехнулась – ну надо же, кто бы мог подумать. Теперь ей тоже придётся играть в эти глупые игры, изображая из себя то, чем она на самом деле не является.
Едва пристегнув собственный ремень безопасности, Лена повернулась к мужчине:
- И ты пристегнись.
- На этот раз обязательно, - усмехнулся Виталий, оглядывая свою попутчицу с головы до ног: да, девушка явно не из простых. С одной стороны, она – простая, как двери, а с другой – фиг разберёшь, что она хочет сказать тебе на самом деле. Но в одном он был уверен: скука и Третьякова – понятия абсолютно несовместимые.
Как только машина тронулась с места, Абдулов вспомнил, что его так называемая попутчица несколько минут назад осушила бокал мартини, и ему тут же показалось, что ремень безопасности в данной ситуации вряд ли спасёт. Едва заметно сглотнув, он сделал вид, что абсолютно спокоен, хотя, в принципе, волноваться пока было особенно и нечему – цифра на спидометре пока не превышала семидесяти километров в час. Однако блеск в глазах Третьяковой не давал ему покоя, и он недоверчиво прищурился, рассматривая её, будто стараясь понять, что она замышляет.
Лена знала одно – сразу разгоняться не стоит. Отъехав на несколько сотен метров от клуба, она поняла, что есть где-то неподалёку относительно свободная и широкая трасса, и повернула руль в левую сторону. По центру города она решила не гнать, хотя очень хотелось. Иначе весь вкус пропадёт – этот тип так и не поймёт, что значит настоящая скорость.
Однако одно ей не давало покоя – всю дорогу она чувствовала на себе пристальный взгляд, и чувство холода не покидало её тело с тех пор, как она завела машину. И даже бурлящий, готовый вот-вот вырваться наружу поток адреналина никак не мог согреть её кровь, но она знала, что стоит только выехать на трассу и набрать скорость – как по теле тут же разольётся приятное тепло. Поэтому она терпеливо ждала этого момента, пока на скорости восемьдесят километров в час мирно виляла по московским дорогам.
Наконец, не выдержав, она всё-таки оторвала взгляд от дороги и немного нервно спросила:
- Чего рассматриваешь? У меня что, рога прорезаются?
- Да уж точно не нимб, - усмехнулся мужчина, отводя взгляд. Наконец он добился того, чего хотел – она посмотрела на него. Интересно, а почему она весь вечер старательно прячет глаза? Что-то не так с ним или всё-таки с ней? – Хотя, судя по твоей «скоростной» езде по городу, скоро всё-таки крылья из спины пробиваться начнут, а над головой – нимб, - продолжал подкалывать её Виталий, - перед вечеринкой ты позволяла себе «чуть» больше, чем восемьдесят «кэмэче».
- Будут тебе «кэмэче», не всё сразу, - хмыкнула Лена, почувствовав ещё больший азарт от подколов мужчины. Умом она понимала, что он нарочно её раззадоривает, а вот поделать с собой ничего не могла – организм требовал скорости и жаждал адреналина.
Увидев, как азартно блеснули глаза Третьяковой, Абдулов готов был дать себе по голове – сам же себя несколько минут назад корил, что позволил ей сесть за руль после мартини, а сам сейчас даёт ей всё больше поводов пощекотать себе нервы. Но ничего поделать он с собой не мог – его буквально магнитили эти блестящие искры, зажёгшиеся где-то в глубине серо-зелёных глаз, чуть прикрытых сверху длинной светлой чёлкой.
Снова поёжившись от его пристального взгляда в своё лицо, Лена не выдержала:
- Да что ты смотришь, я уже и так как ледышка, – недовольно бросила она, чувствуя, как каменеют костяшки пальцев.
- Не понял, - непонимающе уставился на неё мужчина, до которого абсолютно не доходил смысл сказанных Леной слов. Причём тут его взгляд и то, что ей холодно?
- Забей, - спохватившись, что ляпнула явно что-то не то, поспешила ответить Третьякова, поворачивая руль в другую сторону. Почему-то от этого прозрачного «откровения» сердце стукнуло на один или два раза чаще, чем следовало бы. Пальцы отказывались двигаться, находясь на руле, но тут пришло спасение – «десятка» выехала на трассу. Широкую и почти свободную. Новая волна азарта подкатила к горлу и Лена, невзирая на всё ещё удивленный взгляд Абдулова в её сторону, нажала педаль газа.
Виталий решительно не понимал, что имеет в виду Третьякова. Какое-то странное выражение. Он бы, может, и не заметил его странности, если бы оно не было сказано с такой претензией в голосе, с какой произнесла его Лена. Как будто она обвиняет его в чём-то. Странная она. И последняя мысль Абдулова только усилилась оттого, что машина резко начала набирать скорость.
Сто километров в час. Приятное покалывание в пальцах рук оповестило Лену, что процесс «оттаивания» начался. Улыбнувшись собственным ощущениям, она, по прежнему смотря на дорогу, ещё раз надавила на "газ".
Виталий с интересом наблюдал за изменениями, происходящими на лице Третьяковой – абсолютный пофигизм сменился какой-то чуть блаженной улыбкой.
Сто двадцать. Лена откинулась на спинку водительского кресла и чуть расслабила руки. Почувствовав себя абсолютно в своей стихии, она повернула лицо к Абдулову:
- Ну, тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная? То есть, - с усмешкой поправилась она, - то есть, как тебе, в туалет пока не хочется?
Виталий ухмыльнулся – ну, и наглая же она! Вот, казалось бы, только пару минут назад сидела тут, как каменная, а теперь вдруг расхрабрилась.
- Тепло, морозушко, тепло, батюшка, - в тон ей отозвался он с усмешкой, - То есть, нет пока, Елена Николаевна. Это всё, на что вы способны?
Сто сорок. Адреналин уже начинает прорываться наружу. Полностью захваченная чувством скорости, Лена снова отрывает взгляд от дороги:
- А теперь? – и дерзкая улыбка на её лице говорит немного больше, чем хотела бы сказать её хозяйка. Абдулову на мгновение показалось, что в этой улыбке больше скорее флирта, нежели насмешки.
- Как-то слабенько, - снисходительно протянул он, чем ввёл Третьякову в полный неадекват.
Сто семьдесят. Лена чувствует захлёстывающий с головой прилив горячего гормона. Впереди на трассе – пустота. Как здорово! Никогда раньше она не гоняла по пустой ночной трассе. В салоне становилось немного душно. Наверное, из-за того, что воздух накалялся со скоростью света – либо это сказывался адреналин Третьяковой, просачивающийся наружу, либо это напряг Абдулова, который, стараясь внешне выглядеть равнодушным, опасливо упёрся ступнями в пол автомобиля.
- Ну, что?
- Хм, думаю, в самый раз, - отозвался Виталий, улыбнувшись своей попутчице. Он и сам был не прочь погонять по ночной трассе, и, бывало дело, позволял себе выжать сто семьдесят-сто восемьдесят из своей «Тойоты». Но тот факт, что сейчас за рулём был не он, а неопытная девушка, даже не имеющая прав, да ещё и выпившая бокальчик мартини, изрядно щекотал ему нервы.
- Ответ неверный, - заявила Третьякова, выводя автомобиль на встречную полосу. На её лице сейчас можно было прочесть шквал эмоций – азарт, возбуждение, страсть, желание. Неужели можно настолько любить скорость?!
Виталий с ужасом понял, что, видимо, возможно. Уже чуть дрогнувшим от неожиданности голосом он спросил:
- Лен, ты чего? Немедленно верни машину на место или сбавь скорость. А лучше: и то, и другое, - замечая, что стрелка на спидометре медленно, но верно, приближается к ста девяноста «кэмэче», обалдевшим взглядом уставился на неё мужчина. Сердце отбивало учащенный ритм, и Абдулову показалось, что верхняя пуговица на его рубашке – явно лишняя, – воздуха не хватало.
- Ага, щас, - хмыкнула Лена, с невероятным удовольствием отмечая, что ей удалось произвести впечатление на этого типа.
Двести.
- Третьякова, ты что, совсем больная?! Немедленно сбавь скорость! – уже воскликнул Абдулов, замечая, что Лена явно не собирается останавливаться на достигнутом.
Третьякова, казалось, впала в какой-то транс. Всё происходящее казалось ей нереальным, – и практически вопящий на соседнем сидении Абдулов казался ей тоже нереальным. Ещё ни разу она не разгонялась до двухсот. По встречке. И этот «первый опыт» опьянил её, напрочь заглушив чувство страха и опасности. И, как оказывается, зря.
Сердце ухнуло вниз, а нога сама по себе уже вовсю давила по тормозам – впереди навстречу летящей на всех парусах «десятке» неспешно катилась «Лада Калина».
Абдулов замер, не в силах пошевелиться. И даже вопить перестал – язык не хотел слушаться. Он только и сумел выдавить из себя:
- Лена, направо.
А Лена, впиваясь расширенными от ужаса глазами прямо перед собой на молниеносно приближающуюся непрерывно сигналящую «Ладу», как в тумане, услышала голос справа от себя: «Лена, направо».
Скорость, которую она уже успела сбавить до ста тридцати, позволяла довольно быстро повернуть руль в сторону. Что, собственно, Лена и сделала. Те секунды, которые «десятка» летела навстречу «Калине», показались Третьяковой вечностью. Резкий рывок машины вправо от поворота руля вернул Лену к жизни – туман в голове рассеялся, нога всё ещё лежала на педали тормоза и сбавляла скорость, и всё, что Третьякова могла видеть – это пустую дорогу перед собой. Всё ещё приходя в себя от чуть было не произошедшего столкновения, Лена всё ещё крепко сжимала руль в руках, несмотря на то, что автомобиль уже остановился.
- Лен, с тобой всё нормально? – нервный взгляд Абдулова выдавал его волнение – ещё бы, минуту назад находились на волосок от гибели, или, в лучшем случае, больничной койки.
Третьякова моргнула, как бы приходя в себя, отпустила руль и повернула к нему лицо.
Виталий увидел в её глазах только одно – шок. Видимо, её желание удивить его сыграло с ней злую шутку – наверняка она сама ни разу ещё не выжимала двести. Уж тем более на встречной полосе. Взяв её чуть дрожащие ладони в свои руки, он повторил вопрос:
- Лен, ты в порядке?
Не успел он убрать руки с её ладоней, как почувствовал, как она изо всех сил прижимается горячими губами к его губам. Вот тут уже внутри Абдулова прошлась горячая волна, и чувство недоумения сменилось обжигающим желанием – видимо, это сказывался шок от пережитого стресса. Ещё сильнее приблизив её лицо к своему, он настойчиво ласкал её губы, а она отвечала ему взаимностью, обхватывая дрожащими руками его шею.
Лена, совершенно отключив мозг, отдалась внезапному порыву, который захватил её с головой – запечённый в крови адреналин так и не смог до конца найти выхода во время гонки по встречной полосе на двухстах километрах в час, и он нашёл выход в этом сумасшедшем поцелуе. Привстав с сиденья, она всем телом прижалась к Виталию, чувствуя, что губы неистово горят, а сердце вырывается из груди. Гул в висках, стоящий с того момента, как она услышала гудок «Калины» и резко крутанула руль вправо, заглушался какой-то безумной пульсацией в голове.
Прерывисто дышащего Абдулова, постепенно осознававшего причину такого внезапного порыва девушки, будто током прошибло – что они делают?! Резко отстранившись от неё, он блестящими от желания глазами посмотрел ей в лицо и чуть отодвинулся.
- Извини, - оторопело произнесла Лена, столкнувшись с его блестящим взглядом, понимая, что натворила. Сначала она чуть было не расшиблась в лепёшку на машине брата, чуть было не угробила саму эту машину и этого, пусть и наглого и самоуверенного мужчину, а потом, вдобавок ко всему этому, буквально набросилась на него с поцелуями. Вот влипла-то… вот дура-то.
- И ты извини, - пробурчал в ответ Абдулов, почувствовав, что в машине стало явно нечем дышать. – Давай, я поведу. – Предложил он, видя, что девушка всё ещё находится в не совсем адекватном состоянии, и открыл дверь авто.
- Давай, - безропотно согласилась она, открыв дверь возле себя и выходя из машины, чтобы уступить место новому водителю. Сейчас она вряд ли могла бы заставить себя снова повернуть ключ зажигания. Однако во всем произошедшем она увидела один крохотный плюсик: минуту назад она поняла, что глаза этого мужчины – вовсе не ледяные, а очень даже обжигающие.
Вот уже семь долгих минут они ехали молча, думая об одном и том же – сегодня произошло то, чего произойти не должно было ни при каких обстоятельствах.
Абдулов сосредоточенно держал руки на руле и с каменным лицом изучал взглядом дорогу сквозь лобовое стекло.
Лена всю дорогу сидела, повернув лицо к окну. Невидящим взглядом упираясь в прозрачное стекло окна, она думала только о том, что сегодня испытала самое яркое приключение за последние несколько лет – и, пускай это приключение было не из приятных (шок от чуть было не произошедшей аварии, а, может быть, и не дай Бог, катастрофы, всё ещё давал о себе знать), но Лена была уже почти спокойна, и только одна въедчивая мысль настойчиво ползала у неё в мозгу – ей было интересно, о чём сейчас думает человек, с каменным выражением лица сидящий за рулём.
Виталий же думал о том, что никогда не забудет этот вечер – впервые в жизни такой всплеск адреналина вперемешку с внезапно накатившей волной желания и магнетического влечения к этой совсем юной девушке, заставил его напрочь потерять голову от одного поцелуя. Зато какого! Вроде бы ничего особенного, да только вот при воспоминании о горячих губах, с жадностью накрывающих его губы, заставляли мужчину крепче сжать ладони на руле и стиснуть зубы. Да и Лена, которая явно была не в своей тарелке после своей выходки (Абдулов никак не мог понять – что привело его в больший шок – чудом не случившаяся с ними авария или это минутное безумие, случившееся сразу после этого), казалась ему сейчас смущённой, и Виталий решил хоть как-то облегчить ей её раздумья по поводу того, как она могла бы объяснить своё поведение:
- Лен, ты точно не ушиблась? – участливо поинтересовался он, отрывая взгляд от дороги, и взглянул на девушку, которая по-прежнему смотрела в чёрное окно.
- Точно, - односложно ответила она, ещё сильнее сжимая сложенные на груди руки, будто защищаясь.
Абдулов понял, что говорить она с ним не будет по вполне понятной причине, и поэтому сказал:
- Да не смущайся ты так, - с легкой улыбкой произнёс он, замечая, что Третьякова напряглась. – Всё же нормально. Ты ведь хотела адреналина? – зная из сегодняшнего общения с ней её слабое место, спросил Виталий, всё ещё поглядывая то на Лену, то на дорогу.
- Да я и не смущаюсь, - пробурчала в ответ она, ругая себя за то, что она позволила ему так легко выбить её из равновесия. И, сделав над собой усилие, повернула к нему уставшее лицо: - Хотела. И получила. Я всегда получаю то, чего хочу, - почему-то злясь на участливый тон мужчины, заявила она, отводя взгляд и зачем-то отряхивая правую штанину почти чёрных джинсов.
- Смелое заявление, - от подобного тона девушки Абдулову стало почему-то весело, что-то ему подсказывало, что на сегодняшней поездке эта история не закончится. – То есть ты сегодня получила всё, чего хотела, да? – немного понизив тон, с лёгкой иронией заметил Виталий, поворачивая руль, паркуясь на стоянке возле клуба.
Лена, подумав секунду, провела оценивающим взглядом по Абдулову, и, чуть усмехнувшись, ответила:
- Ну, можно и так сказать. – Она решила напоследок показать этому типу, «кто в доме хозяин», тем более, что они вряд ли увидятся когда-нибудь снова, так что ей мешает напоследок удивить его ещё раз?
Абдулов усмехнулся – он понял, зачем она это говорит. Также он понял, что она уверена в том, что они больше не пересекутся, потому и провоцирует его своими многозначительными ответами. Поэтому, он решил пойти ва-банк:
- Вот видишь, а ты говорила, что одного мартини будет мало, чтобы узнать тебя поближе, - чуть прищурившись, полусмеясь-полусерьезно сказал он, убирая руки с руля и открывая левой рукой дверь автомобиля.
Третьякова придала лицу равнодушное выражение, хотя почувствовала, как внутри зарождается протест такой наглости этого актёришки:
- А если для меня этот вечер ничего не значит?
- А если я тебе не верю? – продолжал с лёгкой иронией в голосе подтрунивать над ней Виталий, выходя из машины, но не закрывая дверь.
- Интересно, почему? – уже с легким недовольством в голосе поинтересовалась Третьякова, тоже выйдя из автомобиля и, находясь с Абдуловым по разные стороны «десятки», вопросительно посмотрела на него.
- Как ты там сказала сегодня? «Выпить одну на двоих порцию адреналина»? – сделав вид, что вспоминает что-то важное, спросил Виталий, опираясь руками о крышу серебристой «десятки» и смотря на сосредоточенное лицо Лены, которая, видимо, уже пожалела о том, что решила сделать вид, будто бы весь сегодняшний вечер – лишь её самонадеянная игра, - А на брудершафт считается? – снова ухмыльнулся он, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и, судя по выражению лица Третьяковой, она ему «наваляет» по первое число.
- Какой ещё брудершафт? – с пренебрежением в голосе фыркнула она, опираясь, подобно Абдулову, руками о крышу авто, и с вызовом посмотрела в его (чёрт, обжигающие!) глаза.
- Ну как же? – сделав вид, что объясняет очевидное, протянул он, - «Выпили» - поцеловались. Чем не брудершафт? – Чуть нагловато подмигнув девушке напоследок, оторвал руки от крыши автомобиля он, и, развернувшись, направился в помещение клуба, где вечеринка была в самом разгаре.
- Вот козёл, - сквозь зубы выдавила Третьякова и, немного нервной походкой обойдя машину, села на водительское место и завела авто. В клуб возвращаться не хотелось, и она решила поехать домой, отдохнуть после тяжёлого дня, и особенно, вечера.
- Девчонки, угадайте, что я вам принёс? – с загадочным выражением лица спросил вошедший на базу Мильниченко, проведя взглядом по явно заинтересовавшимся лицам «ранеток».
- И что же ты нам принёс, Серёженька? – промурлыкала Лера, улыбнувшись во все тридцать два.
- Сценарий, милые мои, сценарий, - усмехнувшись, со значительным выражением лица кинул на письменный стол довольно увесистую зелёную папку.
- Какой ещё сценарий? – удивленно приподняла брови Женя, выходя из-за своего синтезатора, и подходя к письменному столу, взяла с него папку. – Сериал «Ранетки». – Прочла вслух она, поднимая на девчонок обалдевшие глаза. – Девчонки! Это же НАШ сценарий!
Девчонки, все как одна, ломанулись к рыжей Женьке и окружили её, впиваясь взглядом в пухленькую папку со сценарием.
- У вас завтра «кастинг», красавицы мои, - ухмыльнулся Сергей, плюхаясь на стул и закидывая ногу на ногу.
- Завтра?! Как завтра?! – воскликнула Аня, поднимая расширившиеся от удивления и без того огромные глаза на продюсера. – Мы ведь только дней десять назад узнали, про то, что про нас кино снимать будут, а уже пробы?!
- А вот так. Потому что через неделю съёмки начинаются, - глубокомысленно изрёк Мильниченко, с удовольствием глядя на обескураженные, но от того не менее счастливые лица его подопечных звёздочек.
- Ну, почему баскетбол? – удивленно спросила у девчонок Лена, как только они покинули кабинет, где проходило «прослушивание». – Было бы круче, если бы эта Кулёмина была футболисткой. В конце концов, я же футболом пять лет занималась, ух бы я им финтов показала, - мечтательно протянула Третьякова, прислоняясь спиной к светло-зеленой стене.
- Ну, ты же сама слышала, что режиссёр сказал, - объяснила подруге Лерка, - баскетбол в кадре будет смотреться гораздо эффектнее, да и снять его будет гораздо легче. А вот у меня вообще полный абзац, - надула губы она, - Моя героиня вообще типа «залетела» в третьей серии, ну ты прикинь, школьный сериал, да? – недовольно поджала губы Козлова. – И аборт делать собралась. Вот жесть. Так что, Ленка, ты у нас ещё в шоколаде!
- Ага, а у Аньки вообще практически главная роль, - с недовольной ноткой в голосе сказала Огурцова, - вокруг неё весь сюжет крутится.
Довольная Руднева так и светилась от счастья – её в сценарии абсолютно всё устраивало – три поклонника всего за двадцать серий – это ей было по вкусу, и она лишь молча улыбалась, слушая недовольные ворчания остальных «ранеток».
- А у меня вообще героиня – истеричка какая-то, - хмыкнула Наташа, но, видимо, она была не очень-то этим расстроена, - зато она дочь крутого рокера, знаменитого музыканта!
- Да уж, а мне-то как повезло, - пробурчала Женька, - запуганная ботаничка, которая день и ночь учит уроки, и к тому же, в секту какую-то попадает…мда, ну и сюжетец. Но, знаете, девчонки, я всё равно счастлива, - тут же улыбнулась рыжая Женька, предвкушающая съемочный процесс.
Третьякова, выслушивая впечатления девчонок, думала только об одном – у всех героинь девчонок-ранеток были любовные линии, а у её героини – не было. Это странное обстоятельство не то чтобы расстраивало Третьякову, но почему-то не очень устраивало. Только какие-то намёки на симпатию со стороны учителя физкультуры и их странные не совсем дружеские отношения – и всё. И даже этот факт немного напрягал Третьякову – вот это номер – ученица и учитель – даже историю любви ей нормальную придумать не смогли. Но об этих своих претензиях Лена решила девчонкам не говорить, подумают ещё, что она обиделась. Одно бесило – то, что это слишком похоже на реальность – так почти всегда и было – у всех девчонок из группы постоянно какие-то любовные приключения, а вот у неё – глухо. С одной стороны, Лена и сама-то не рвалась к этому, в её жизни и так с лихвой хватало адреналина и бурных эмоций, но иногда её раздражало то, что её воспринимают только как «своего» парня. Даже старший брат относится к ней скорее как к младшему братишке, нежели как к сестре. Вспомнив, как он учил её водить, Лена усмехнулась. «Запомни, как гоняют настоящие мужики», - Эта фраза, назидательно сказанная братом, когда он показывал ей, что значит настоящая скорость, запомнилась ей, но тогда она как-то не придала ей никакого значения. А теперь ей стало немного некомфортно – снова мальчишеские черты в ней пересиливали – даже её безумная тяга к скорости давала повод думать о том, что быть настоящей девушкой для неё – сверхзадача.
Однако же, даже несмотря на это, Третьякова была готова лучше земли наесться, нежели изменить себя или изменить себе. Но за последние две недели всё-таки у неё было одно приключение, которое можно с натяжкой назвать немного «любовным». Во-первых, из-за любви к скорости, в во-вторых, из-за.… Вспомнив тот вечер после вечеринки, Третьякова поёжилась – та чуть было не произошедшая авария сохранилась в её памяти как невесомая призрачная дымка, и, хотя она вызвала огромный шок, он, всё-таки спустя несколько дней, почти рассеялся. А вот то, что произошло после – Лена до сих пор вспоминала так чётко и так ясно, что от каждого воспоминания по её телу пробегал дьявольский холодок, и сердце тут же пропускало один удар. И этот мужчина, который отвечал на её безумный неожиданный поцелуй, всё никак не хотел покидать её голову – но не столько от того, что он её зацепил (а то, что он её всё-таки зацепил, Лена от себя скрывать не стала, зная, что спорить с самой собой бесполезно – всё равно ничего путного не выйдет), а скорее от того, что с того момента, как он зашёл обратно в клуб, а она – уехала домой, Лена чувствовала какую-то недосказанность, незаконченность. Как будто бы она не смогла достойно ответить ему и чувствовала себя неотомщённой. Жаль только, что шанса отомстить больше не представится. Хотя, может быть, это и к лучшему.
Так или иначе, но через пять дней начинались съемки сериала, ИХ сериала, и, возможно, это станет поворотным моментом в карьере «Ранеток».
Однако никто из девчонок и догадываться не мог, насколько поворотным этот момент окажется для каждой и них.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |