***
– И каким образом мы будем это делать? – осведомился Лухан, отпивая из высокой кружки крепкий чай.
Он сидел в небольшой комнате, служившей хозяевам дома – Тао и Сехуну – и гостиной, и кабинетом. Интерьер не отличался особой замысловатостью: бежевые обои на стенах, местами чуть засалившиеся; диван, обитый тканью в мелкий цветочек; около него – низкий столик с деревянной столешницей; телевизор, стоящий на приземистой тумбе…
Тем не менее, жилище было уютным и обжитым; тепло, всегда царившее здесь, ощущалось почти физически. Люди, которые тут жили, искренне любили друг друга, и их чувства и создавали ту самую неповторимую атмосферу настоящего дома, которую и отметил их гость.
– Традиционным способом, – ответил Тао, покусывая губы. – Я позову тебя сюда во время течки, и мы… Ну… Сделаем всё необходимое, чтобы я зачал дитя.
– Мы бы поступили по-другому, – недовольно бросил Сехун, сидя на краешке стола. – Но в медицинских центрах просят кучу справок, а доходы у нас пока не особо высокие. С таким уровнем заработной платы нам не разрешат завести ребенка.
– Мы очень рассчитываем на твою помощь, – подхватил омега-китаец, глядя на соотечественника.
– В принципе, я готов, – кивнул костюмер. – Я уже не мальчик, а перспективы в плане брака у меня нулевые, так что это, может быть, мой последний шанс стать отцом.
– Спасибо! – Тао кинулся Лухану на шею, крепко прижав последнего к себе.
– Я хотел ещё прибавить, что буду нежнее, – прохрипел альфа. – Но вижу, что эта реплика, скорее, подходит тебе.
***
Бэкхён критично изучал бумаги, предоставленные ему Минсоком. Старший альфа скрупулезно вникал в каждую строку, силясь найти там ошибки и готовясь придраться к любой мелочи.
Но, видимо, этому не было суждено случиться: отчет был составлен безупречно, и бизнесмену пришлось это признать.
Бэкхён откинулся на спинку своего кресла и сложил ладони домиком.
– Что ж, отчет выполнен хорошо, но не думай, что я тотчас же раскрою тебе объятия, – сурово проговорил он.
– Я и не жду этого, – спокойно ответил Минсок. – И вы, и я: мы оба хотим Чанёлю только счастья. И я уверен, что вы вскоре поймете, что я и есть тот альфа, который может дать его вашему сыну.
Предприниматель фыркнул.
– Люблю смелых, – заметил он, вставая с кресла. – Но не торопи меня, сынок. Чанёль – это всё, что у меня есть, и я не могу отдать его тебе, пока не буду абсолютно уверен.
– Я готов ждать столько, сколько потребуется, – убежденно проговорил младший альфа, поднимаясь со своего места и пожав руку будущему тестю. – Мои чувства к вашему сыну никуда не денутся. Можете проверять меня, как вам вздумается; я сделаю всё, что угодно, чтобы получить ваше благословение.
– Ну так иди и делай, – сварливо выдал хозяин кабинета. – Написал один хороший отчет и доволен!
Минсок поклонился и вышел.
Как только за юношей закрылась дверь, бизнесмен сел на место и тихо проговорил, обращаясь к стоявшей на столе фотографии:
– Слышал, Кюхён? Кого-то он мне напоминает, а? Я думаю, я дам им благословение, но не слишком быстро; пусть не зазнаётся…
Бэкхён заложил руки за голову и посмотрел на потолок, тихо напевая себе под нос незамысловатую мелодию.
– Наш мальчик, кажется, вырос, Кюхён.., – прошептал альфа, закрывая глаза.
***
Крис прохаживался по закулисному помещению, повторяя про себя слова роли герцога Глостера. Финальный монолог требовал от актера полной самоотдачи, поэтому ему нужно было время, чтобы настроиться. Омега предпочитал быть на сцене во всеоружии; ни разу ещё он не забывал слова роли, никогда не терялся во внештатных ситуациях, а также не выходил на подмостки, не сделав дыхательную гимнастику. Именно поэтому великий актер раздувал свою широкую грудную клетку, развернув плечи и держа ладонь на диафрагме.
– Как съездили на родину? – раздалось у него за спиной.
Артист обернулся. Позади него стоял Чонин в костюме Оливера, скрестив руки на груди. Молодой омега смотрел на своего старшего товарища с каким-то странным выражением на лице… Что это было? Легкое презрение? Зависть? Ненависть?
Хотя… Скорее всего, ему показалось. Да, именно так. Ведь они же почти не знакомы с актером-новичком.
– Прекрасно, спасибо, – ответил Крис, изобразив на лице очаровательную улыбку. – Я слышал, вы заменяли меня на сцене во время моего отсутствия…
– Верно, заменял, – перебил его кореец, нахально выставив подбородок вперед. – Но это только пока. Скоро главные роли станут моими… Хотя, нет, погодите… Уже стали!
– Не вполне понимаю причины вашей агрессии, – спокойно ответствовал ведущий актер театра.
– И не надо, господин Стареющая Звезда, – Чонин подошел к Крису ближе и сквозь зубы выплёвывал слова ему прямо в лицо. – Скоро всё, что было твоим, станет мои, понял? И твои роли, и положение, и Кёнсу!
– Кёнсу.., – эхом повторил китаец, слегка побледнев.
– Именно, – ухмыльнулся его собеседник. – Мы с ним любовники, он не говорил? Ах, да, он не мог: в последнее время у него рот был очень часто занят!
Молодой омега резко развернулся и отошел прочь. Крис покачнулся и едва не упал, но вовремя схватился за стену.
– С вами всё в порядке? – обеспокоенно спросил подбежавший к нему Лухан.
– Всё хорошо, не стоит беспокоиться, – вымученно улыбнулся великий актер.
Но его соотечественник не отходил, глядя в сторону и переминаясь с ноги на ногу.
– Прошу прощения, – начал костюмер, наконец. – Я слышал ваш разговор с этим…
– Вот как, – покачал головой омега. – Простите, если мы были немного несдержанны.
– Вы держались великолепно, – пылко проговорил Лухан, выделив первое слово. – И можете не волноваться, никто, кроме меня, ничего не слышал.
– Что ж, хоть в чем-то повезло, не так ли? – грустно улыбнулся артист.
– К сожалению, да, – подтвердил художник по костюмам. – Всё, что говорил этот выскочка насчет Кёнсу, – правда.
– Жаль, – опустил глаза Крис. – Природа альфы, к сожалению…
– Не все альфы такие! – эмоционально возразил Лухан. – Если бы вы… Но это неважно... Я… Простите!..
И костюмер, круто развернувшись, быстро ушел прочь.
Великий актер вздохнул. Неужели, это всё – правда? Неужели, Кёнсу, его Кёнсу смог так поступить с ним? А как же его страстные признания в любви, его заверения в вечной преданности? Неужели, это всё – пустой звук?..
Перехватив издевательский взгляд Чонина, Крис гордо распрямился. Даже если так, ему будет ещё легче осуществить то, что он задумал, ведь он и так хотел покончить с этой интрижкой.
Ибо даже результаты теста, который он сделал, говорили сами за себя.
Видимо, ему просто вскружила голову молодость и настойчивость того альфы, ведь всю свою жизнь он любил только одного человека. Того самого, с которым был связан узами брака уже в течение двадцати трех лет.
Великий актёр с достоинством посмотрел на своего юного коллегу, слегка улыбнувшись, отвернулся и продолжил делать гимнастику.
***
– Лухан уже сделал для тебя костюм, дорогой, – ласково проговорил Чондэ, придерживая Криса за локоть.
Только что закончился спектакль, и зрители стоя рукоплескали блестящему исполнению роли герцога Глостера. Вернувшись, великий актер вновь озарил театральный Олимп своим сиянием.
– Надеюсь, ты не в обиде на меня, – пробормотал альфа, поднося ладонь мужа к губам.
– Ничуть, милый, – ответил омега. – Посмотрим, как справится этот Чонин; нужно же дать юноше шанс.
– Тогда встретимся через полчаса в моем кабинете? – импресарио, привстав на цыпочки, поцеловал мужа в щеку и помахал ему рукой.
– Помой губы, я всё ещё в гриме, – рассмеялся артист.
– Всенепременно! – откликнулся Чондэ, посылая супругу воздушный поцелуй.
Омега широко улыбнулся, проводив своего благоверного взглядом. Он огляделся, но не увидел никого, кроме актеров. Кёнсу написал ему и, оправдавшись подготовкой к экзаменам, сказал, что не придет сегодня. Но Крису это было ни к чему.
Чонин, стоя неподалеку, нарочито громко разговаривал с одним из гримеров, в красках расписывая достоинства своего любовника и пускаясь в детали, которые любой другой человек посчитал бы слишком интимными для того, чтобы ими делиться.
Снисходительно вздохнув, великий актер медленно пошел по направлению к своей личной гримерной, вежливо кивая знакомым и коллегам и принимая поздравления.
В маленькой комнатке, где его уже ждал бессменный гример-бета, висел тяжелый аромат цветов. Поклонники с нетерпением ждали возвращения своего кумира и теперь, когда он, наконец, снова заблистал на сцене, спешили бросить скромные дары к его ногам. Перешагнув через корзину с яркой цветочной композицией, Крис, улыбнувшись гримеру, сел за трельяж.
– Как прошел спектакль? – спросил бета, аккуратно снимая театральный грим с лица артиста.
– Очень хорошо, Ильхун, – ответил омега, небрежно поднимая со столика небольшой букетик гвоздик. – Такое впечатление, что я никуда и не уезжал.
И, продолжая рассказывать о том, каково ему было на сцене, актер бросил букет в мусорную корзину.
Когда макияж был снят, Крис, поблагодарив гримера, направился в царство Лухана – полуподвальное помещение, в котором его соотечественник творил.
Он застал костюмера сидевшим на коленях перед одним из манекенов. Неподалеку стоял Чонин, капризно надув губы. При виде своего коллеги смуглый актер заметно оживился.
– Как хорошо, что вы зашли, Крис, – голосом, полным яда, сказал он. – Посмотрите на наши костюмы для пьесы вашего брата.
Знаменитый артист перевел взгляд на наряды. Один из низ поражал своим внешним богатством: голубая ткань была расшита золотом и украшена какими-то блестящими кристаллами на груди.
– Это мой, – объяснил кореец. – А вот – ваш, – и юноша указал на второй манекен.
Этот костюм был просто верхом скромности: серый, однотонный, без украшений.
– Вот так-то, – задорно улыбнулся Чонин. – А теперь, если вы меня извините, мне пора бежать. Мой Кёнсу ждет!
С этими словами он выпорхнул за дверь, оставив двух китайцев наедине.
– Извините и за него, и за этот наряд.., – виновато протянул Лухан.
– Да вы шутите! – махнул рукой Крис. – За этого нахального юношу должны извиняться его родители, а, что касается костюма, то он великолепен! Я с радостью буду играть в нем отца-омегу главного героя.
– Но на фоне вон того, – костюмер кивнул на богато украшенные одежды, подготовленные для Чонина, – вы исчезнете…
– Нужно намного больше, чем наглость, излишняя уверенность в себе и щепотка бисера, чтобы заставить меня исчезнуть, Лухан, – улыбнулся актер. – Вот увидите.
Он потрепал художника по костюмам по голове и вышел из мастерской. Альфа посмотрел ему вслед, приоткрыв рот, а затем расплылся в широкой улыбке, коснувшись своих волос в том месте, где по ним провела ладонь любви всей его жизни.
Глава 10.
Крис и Чондэ вышли из театра, когда уже смеркалось. Сев в автомобиль импресарио, припаркованный неподалеку, они, мирно беседуя, направились домой. Чондэ вел машину и одновременно рассказывал супругу обо всех казусах, что произошли с ним, порой хохоча, как юноша. Он мог полностью расслабиться с мужем, становясь самим собой. Их отношения были простыми, теплыми и честными; никто не носил никаких масок и никто никого не обманывал.
Правда, супруг-омега оступился один раз, но импресарио об этом небольшом эпизоде знать не стоило.
– В апреле будет наша годовщина, – проговорил директор театра, выруливая на их улицу. – Двадцать четыре года вместе, подумать только…
– Сначала отыграем свадьбу Чунмёна и Исина, – ответил благоверному Крис. – Я, кстати, так и не знаю, как мне называть их будущих детей: внуками или племянниками?
– Когда они появятся, тогда и будем думать, дорогой, – Чондэ с помощью пульта управления открыл автоматическую дверь гаража и въехал внутрь. – Есть ещё вариант использовать их имена.
Омега рассмеялся и вышел из машины.
– Я пока закажу что-нибудь на ужин, хорошо? – спросил он.
– Прекрасно, – отозвался его муж. – А я займусь документами.
Актер прошел в дом через гаражную дверь, за которой был коридор, оканчивавшийся в прихожей. Сняв верхнюю одежду, он прошел в гостиную и, взойдя по лестнице, постучался в дверь брата.
– Заходи, пап! – услышал он голос Чунмёна. Артист улыбнулся и, толкнув дверь, прошел в спальню брата.
Его сын сидел на полу, обняв Исина. Они смотрели какой-то фильм с экрана ноутбука и ели попкорн. Крис улыбнулся, с умилением глядя на это зрелище: эти двое выглядели так гармонично, так естественно…
– Как насчет японской кухни на ужин? – спросил актер, подходя ближе.
– Возражений нет, – откликнулся Чунмён, не отрывая влюблённого взгляда от человека, которого он ещё недавно называл дядей.
– Хорошо, я пойду заказывать, – кивнул Крис, выходя из комнаты и оставляя влюбленную пару наедине.
Плотно прикрыв дверь, актёр нежно улыбнулся. Надо же – одним выстрелом убить двух зайцев: сделать счастливыми и брата, и сына! Надо было сразу так поступить, наплевав на предрассудки…
Вспомнив о том, чего он ещё не сделал, омега моментально посерьёзнел. Направившись в свою комнату, он быстро сделал заказ и сверился с часами. Итак, у него есть в запасе полтора-два часа.
Надеясь, что времени хватит, актер сбежал по лестнице вниз, оделся и вышел из дома. Войдя в гараж, он сел за руль своего личного автомобиля, которым пользовался крайне редко.
Артист ехал довольно быстро, петляя по улицам города, давно уже ставшего ему второй родиной. Затормозив перед знакомым многоквартирным домом, Крис, припарковавшись на другой стороне улицы, вышел из машины. Он внимательно смотрел на парадную дверь дома, вычисляя в уме время. Подсчеты оказались верными – не прошло и пяти минут, как из подъезда вышел Чонин. Одетый в красное пальто и длинный белый шарф, молодой человек источал волны уверенности в себе и бесшабашной юности. Легкой походкой он двинулся по улице прочь от дома. Подождав, пока актер-новичок не скроется из виду, китаец уверенно пересек улицу и вошел в подъезд. Он поднялся по лестнице и, подойдя к знакомой двери, открыл её своим ключом. Войдя в небольшую прихожую, омега снял верхнюю одежду и быстро поправил волосы перед зеркалом.
– Крис?! – изумился вышедший из комнаты на звук открывающейся двери Кёнсу. – Что ты здесь…
Но закончить ему не дали: китаец властно привлек студента к себе и впился в его губы жадным поцелуем. Актер целовал любовника резко, беспощадно прикусывая ему губы; он превратился в демона страсти, у которого вместо крови по жилам бежит жидкий огонь.
Разорвав поцелуй, Крис коварно улыбнулся и стянул через голову свитер из белой шерсти.
– Э-э-э… Не скажу, что я не рад, но.., – снова попытался начать фразу альфа.
Актер прижал палец к губам и начал быстро расстегивать ловкими пальцами пуговицы фланелевой клетчатой рубашки юноши. Кёнсу ухмыльнулся и, решив включиться в игру, попытался избавить от одежды своего партнера, но его руки были быстро перехвачены.
Омега сам справился с пуговицами своей белоснежной рубашки и отбросил её в сторону. Оставшись с обнаженным торсом, китаец рванул одежду альфы. Откинув рубашку, Крис быстро стянул футболку Кёнсу через голову последнего, начиная теснить его в спальню.
Китаец вовлек студента в очередной полупоцелуй-полуукус, расстегивая альфе джинсы. Оторвавшись от любовника, актер резко толкнул его в грудь, и Кёнсу упал спиной на кровать. Облизнувшись, омега стянул с юноши оставшуюся одежду.
Быстро сняв свои брюки и бельё, Крис залез на кровать, встав на колени и наклоняясь вперед для очередного поцелуя. Возбуждение накатывало на них обоих, и альфа почувствовал, что окончательно теряет голову. Актер никогда не был таким; обычно в их близости было больше нежности, но сейчас в омеге, казалось, проснулось что-то первобытное. Это было неожиданно, но безумно приятно для его любовника.
Крис привстал на коленях над Кёнсу и, улыбнувшись и проведя рукой по груди молодого человека, резко насадился на него, издавая громкий стон. Студент ахнул, инстинктивно чуть подавшись навстречу своему партнеру; горячая теснота китайца сводила его с ума, возводя удовольствие на пик, казавшийся почти греховным.
Альфа и омега сплели пальцы и стонали в унисон, в такт ритмичным движениям, которые совершал Крис, чуть откинув голову назад.
Кёнсу растворился в абсолютном, ни с чем не сравнимом удовольствии; подобных ощущений он не испытывал никогда и вряд ли испытает в будущем. Стоны юноши почти срывались на крик…
Когда всё закончилось, актер слегка привстал на колени и слез с кровати. Вытащив из ящика тумбочки упаковку влажных салфеток, Крис молча обтерся ими. Подобрав с пола своё нижнее бельё и брюки, артист быстро натянул и то, и другое. Пройдя в прихожую, омега надел свою рубашку, а сверху – и свитер. Посмотревшись в зеркало и проведя крупной ладонью по густым волосам, китаец вытащил из кармана своего черного пальто ключ от этой квартиры. Он положил его на комод в прихожей и потянулся за своими сапогами.
– Ты уже уходишь? – Кёнсу, завернувшийся в халат, показался из спальни. – Что на тебя нашло? Я знал, конечно, что ты великолепен, но не подозревал, что настолько. Я чуть сознание не потерял…
Юноша перевел взгляд на ключ, и глаза его недоуменно расширились.
– Что это значит? – тихо спросил он, вновь поднимая глаза на любовника.
– Это значит: «Прощай», – спокойно ответил актер, набрасывая себе на плечи пальто. – Можешь забрать ключ; это было наше последнее свидание. Квартира оплачена на полгода вперед и оформлена на твоё имя; можешь жить здесь, сколько угодно.
– То есть… Как?! – не поверил своим ушам альфа. – А как же то, что произошло сейчас? Для чего это было?!
– Прощальный подарок, – изящно передернул плечами китаец, заматывая вокруг шеи черный шарф. – Спасибо тебе за то, что подарил мне вторую молодость. Надеюсь, что ты будешь счастлив.
С этими словами артист вышел из квартиры навсегда, оставив Кёнсу стоящим в прихожей и смотрящего за медленно закрывающуюся дверь со смесью печали и удивления.
***
Первая репетиция в «Сариконе» всегда означала выявление множества несоответствий, доработок и дополнений. Не стала исключением и пьеса Исина, которую артисты начинали прогонять только сегодня. Чонин, державший под мышкой листки со словами своей роли, поглядывал на всех свысока; юноша был уверен в своем успехе.
Вернувшись вчера вечером от Кёнсу, он прочитал пьесу, пытаясь вникнуть в свой персонаж. Роль была, как на заказ, яркая и запоминающаяся; с такого трамплина вполне можно было сделать себе карьеру и навсегда затмить этого Криса.
А вот, кстати, и он.
Великий актер, одетый с ног до головы в черное, и без капли грима на лице, был, как всегда, прекрасен. Простая темная одежда делала его ещё более хрупким, а глаза горели затаенным огнем, который не был виден с первого взгляда.
– Ой, Крис, – Чонин поклонился подчеркнуто низко, приветствую своего коллегу с изрядной долей издевки. – Можно, я буду называть вас «папой»? У меня так лучше получится войти в роль. Тем более, по возрасту мы как раз напоминаем отца и сына, правда?
– Вы правы, – преспокойно согласился старший артист. – Если вам так удобнее, конечно, называйте.
Молодой омега фыркнул и отвернулся.
Репетиция шла хорошо; Крис игнорировал все попытки юного актера разозлить его, изящно парируя все его шпильки. Великий актёр держался благородно, с достоинством, и он смотрелся очень выигрышно на фоне Чонина, который изо всех сил старался его задеть.
Режиссер, мелькая то тут, то там, поторапливал актеров: пьеса должна была быть поставлена в рекордные сроки, и потому на прогоны и репетиции времени почти не было.
– Первый спектакль будет уже через неделю! – вещал директор постановки. – Поактивнее, господа, поактивнее!
Крис с удовольствием вникал в своего героя. Казалось, великий актер совершенно нормально воспринял то, что главную роль отдали другому. Он, как и всегда, репетировал, вкладывая свой недюжинный талант в каждое слово и заставляя своего персонажа оживать.
Чонин привел Кёнсу в качестве гостя. Студент-альфа выглядел неважно: он был бледен, а под глазами залегли тени. Молодой человек неотрывно смотрел на сцену, ловя каждое движение Криса, но тот упорно игнорировал юношу, не удостоив его и взглядом.
Прогнав все три акта, актеры, беседуя, разошлись; Кёнсу взбежал на сцену и хотел было подойти к ведущему актеру театра, но был перехвачен Чонином, который с глазами, полными восторга, стал делиться с альфой впечатлениями от того, каково это: играть первую в своей жизни главную роль.
Крис же взял под руку Тао и пошел вместе с юношей по направлению к гримерной.
– Когда у вас будет день Икс? – осведомился великий актер.
– Послезавтра, – ответил смуглый омега. – Честно говоря, мне немного страшно, так как я знаю, на что способны альфы, которыми двигает голый природный инстинкт.
– Не стоит бояться, – успокоил собеседника Крис. – Лухан – один из самых надёжных людей, которых я знаю; он ни за что не сделает тебе больно.
Тао с благодарностью посмотрел на соотечественника.
– Спасибо вам большое за поддержку, – тепло проговорил он, пожимая руку старшего товарища. – Словами не передать, как я благодарен.
– Не стоит, – махнул рукой Крис. – Можете назвать ребенка в мою честь. Это шутка, если что.
– Мы обязательно подумаем над этим, – улыбнулся смуглый омега. – А сейчас я, пожалуй, пойду: у Сехуна вчера началась течка, и для сегодняшней репетиции он съел весь наш запас таблеток. Нам придется ограбить не одну аптеку, чтобы хватило на обоих.
– Удачи, – тепло и искренне пожелал ему великий актер.
***
Лухан стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу. Тягучий и манящий запах карамели он, будучи здоровым альфой, почувствовал ещё у входа в подъезд, а здесь к нему примешивался ещё и стойкий, но приглушенный медицинскими средствами аромат зеленого яблока. Китаец глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться, но этим лишь усугубил ситуацию: напоенный натуральными феромонами воздух хлынул в его легкие, заставив сердце биться быстро-быстро, а кровь – громко стучать в ушах.
Костюмер попытался сконцентрироваться на предстоявшей ему миссии и нажал на кнопку дверного звонка.
Тотчас же дверь перед ним распахнулась. На пороге стоял Сехун – раскрасневшийся, в домашнем костюме, с блестящими глазами.
– Тао – там, – коротко проговорил кореец, показывая пальцем на одну из дверей. – Я буду в другой комнате.
С этими словами юноша испарился в одном из помещений, оставив гостя смущенно стоять в прихожей.
– И тебе привет, – усмехнулся Лухан, стараясь сохранять самообладание. Он открыл первую попавшуюся дверь, чтобы найти ванную и помыть руки, а заодно освежить прохладной водой пылающее лицо, но слабый стон, раздавшийся где-то позади, заставил его остановиться и обернуться.
За его спиной стоял его смуглый соотечественник, держась за дверной косяк, чтобы не упасть. Глаза у Тао были затуманены какой-то непонятной дымкой, а рот – соблазнительно приоткрыт. Юноша часто дышал, что заставляло широкую грудную клетку подниматься и опускаться. Молодой китаец был одет в майку, позволявшую увидеть его накачанные мускулы.
Лухан судорожно сглотнул. Он сделал шаг по направлению к юноше, потом – ещё один. Внезапно Тао схватил альфу за лацканы пальто и резко потянул за собой в комнату, не сказав ни слова. Юный актер страстно поцеловал костюмера, зарыв пальцы в чуть вьющиеся волосы соотечественника. Костюмер обнял омегу и ногой закрыл за ними дверь в спальню.
***
Чанёль лежал на своей широкой кровати и читал «Любовь в алых тонах», периодически запуская руку в пакетик с сырными шариками. Юношу настолько захватил роман, что он не сразу услышал сигнал своего мобильного телефона. Положив раскрытую книгу обложкой вверх, молодой человек отряхнул руки и, потянувшись за надрывавшимся последним хитом группы «OnlyLove» аппаратом, принял звонок.
– Слушаю, – проговорил омега.
– Привет, Кудряшка, – игриво поздоровался Минсок. – Ты сейчас не особо занят?
– Мои дела вполне могут подождать, – заверил его Чанёль, кинув взгляд на книгу и шарики. – Ты чего-то хотел?
– Я стою сейчас под твоими окнами, – ответил альфа. – Ты не мог бы спуститься? Нам нужно поговорить.
– А почему не камешком в окно? – спросил омега, зажав телефон между ухом и щекой и быстро снимая домашние брюки.
– Твой папаша сказал мне, что он вздернет меня на яблоне, если я ещё раз так сделаю, – пояснил Минсок.
– Понятно, – кивнул Чанёль. – Спущусь через пять минут.
Бросив телефон на кровать, юноша забегал по комнате, собираясь на встречу.
Одевшись и сунув мобильник в карман, молодой человек вышел из комнаты.
– Пап, я с Минсоком покатаюсь чуть-чуть! – прокричал омега низким баритоном.
– Куда? – Бён Бэкхён, с юности обладавший превосходной реакцией, тут же выглянул из-за двери своего кабинета. – И как долго?
– Я пока не знаю, – пожал плечами Чанёль. – Я тебе позвоню.
– Каждые пятнадцать минут, тебе ясно? – строго проговорил альфа-отец. – И чтобы дома был к десяти!
– Хорошо, – бросил юноша, быстро сбегая по лестнице.
Он выбежал к Минсоку и обнял своего избранника, приподняв того над землей.
– Эй, не позорь меня! – расхохотался альфа.
Чанёль послушно поставил его на землю, и молодой предприниматель, подойдя к автомобилю, галантно открыл перед омегой дверь переднего пассажирского сиденья.
– А где же твой байк? – поинтересовался юноша, проскальзывая в обитый кожей салон, пахнувший сигарами и дорогим парфюмом.
– Погода сейчас сырая, – ответил альфа, садясь за руль. – А я меньше всего на свете хочу подвергать тебя опасности.
Минсок завел машину, и они медленно выехали с территории дома Чанёля.
Бэкхён, наблюдавший за сыном и его будущим женихом из окна, вздохнул и опустил занавеску.
– Жить они будут у нас, Кюхён, – проговорил он, обращаясь к фотографии, стоявшей на столе. – В самом начале жизненного пути пару нужно обязательно контролировать, чтобы глупостей не наделали.
Бизнесмен откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
– Любимый, я так боюсь, – выдохнул он сдавленным голосом. – Я помню, как ты оставил меня, и мне страшно… Брак означает детей, и я и подумать не могу, что Чанёль… Наш Чанёль…
Альфа всхлипнул; от угла глаза по лицу прокатилась крупная слеза.
– Я хочу верить, что бог милует нашего сыночка и избавит его от той участи, что досталась тебе, – прошептал он.
Глава 11.
День премьеры спектакля по пьесе Исина выдался морозным, но солнечным. Стояла середина февраля, и вся земля была покрыта плотным белоснежным одеялом, сверкавшим на солнце, как россыпь бриллиантов.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |