Они выглядели немного комично: невысокий альфа-отец, задрав голову, отчитывал почти двухметрового омегу-сына, грозя последнему пальцем, а Чанёль стоял, глядя в пол, и кивал в ответ на упреки родителя. Наконец, когда запал у Бэкхёна поиссяк, последний замолк и отдышался.
– Я больше не буду, пап, – робко вставил сын, воспользовавшись паузой.
– Разумеется, не будешь, – раздраженно бросил бизнесмен, уперев руки в бока, – потому что сегодня ты идешь на свидание с Чунмёном. И только попробуй всё испортить!
Юноша кивнул и, дождавшись, пока отец выйдет из комнаты, показал закрывшейся двери язык.
***
Спектакль уже начался, и Крис готовился к своему выходу, сжав руки в кулаки. Несмотря на то, что великий актёр, имея за плечами немалый опыт, мог примерить на себя почти любой образ, перед каждым спектаклем он волновался, как новичок. Как и все по-настоящему талантливые творческие люди, омега испытывал настоящий мандраж перед каждым выходом на сцену.
Но сейчас его тревога была несколько иного толка.
Выйдя на сцену, великий актер начал читать свою роль, но внезапно, посмотрев в зрительный зал, он застыл. В самой середине сидел Кёнсу.
Внезапно весь мир Криса сжался вокруг этих больших глаз, с обожанием взирающих на него.
Артист улыбнулся и продолжил свой монолог.
Он играл… Нет, он жил в этой роли, вкладывая в сцену весь свой недюжинный актерский талант, отточенный годами опыта. Он довел зрительный зал до исступления; в конце третьего акта всё помещение театра потонуло в овациях.
Но Крис играл не для зала.
Весь его пыл был нацелен на одного конкретного человека.
***
Кёнсу задрожал, когда их взгляды встретились. По улыбке, сменившей неуверенность на лице великого актера, альфа понял, что Крис покорился своей судьбе.
Говорят, что альфа ищет счастья, а омега его ждет. Вот он и дождался. Стоило столько лет провести в браке с другим, чтобы наконец-то встретить его, Кёнсу.
Молодой альфа улыбнулся и встал, чтобы присоединиться к рукоплесканиям публики, завершившим первый акт.
Он твердо решил, что Крис будет принадлежать ему.
***
– Вы были великолепны, просто восхитительны! – надрывался гример, осторожно промокая ватным тампоном, смоченным в специальном средстве для снятия грима, безупречную кожу артиста. – Если бы вы не были счастливо женаты столько лет, я бы предположил, что вы влюбились.
Крис бросил взгляд в зеркало. Оттуда на него смотрел юноша с блестящими глазами и раскрасневшимися щеками. Последние двадцать лет куда-то делись, испарились, растаяли в воздухе, в котором омеге чудился кофейный аромат.
– Я думал, все слухи про вас преувеличены, – проговорил артист-новичок, игравший одну из второстепенных ролей. – Но вы и в самом деле гений сцены.
– Спасибо, – кивнул Крис, улыбнувшись. – Вы недавно в театре?
– Подписал контракт только на прошлой неделе, – кивнул его собеседник. – Меня зовут О Сехун.
– Очень приятно, – великий актёр развернулся к новенькому всем корпусом. – Есть ли у вас роль мечты?
– Честно говоря, да, – молодой артист откинулся на спинку кресла и задумчиво поправил волосы. – Я надеюсь, наш театр поставит пьесу «В сиреневом цвету».
– Я читал эту вещь, – откликнулся Крис. – Довольно провокационная книга.
– Зато нужная, – Сехун хлопнул ладонью по поверхности трельяжа. – Она борется с этим дурацким стереотипом «слабого омеги», показывая, что и мы можем задать жару, а самое главное – выбирать, кого любить.
– Вы ещё очень юны, – ласково улыбнулся старший омега. – Сейчас в вас говорит дух бунтаря, но вскоре вы поймете, что единственное, что вам нужно, – это любовь вашего избранника-альфы и ребенок.
– Я вряд ли когда-нибудь выберу себе альфу, – заявил новичок. – У омег есть все необходимые причиндалы, чтобы переживать течки. Кроме того, почти все альфы – негодяи.
– Поверьте мне, далеко не все, – помотал головой Крис, наклоняясь к скромному букету из гвоздик, оставленному на краешке его столика. – Далеко не все, – повторил он, читая на карточке: «С восхищением от Кёнсу. Я люблю Вас! Встретимся в кофейне напротив через час».
***
Несмотря на то, что напротив кофейни «Ле Монте» был расположен самый знаменитый в стране драматический театр, само заведение популярным так и не стало.
Небольшой зал, аккуратные столики, старомодные подушки на стульях и неизменный улыбчивый хозяин за стойкой – именно таким было и оставалось это заведение. Здесь никогда не было оживлённо, так как сюда любили приходить люди, ценившие тишину. Именно поэтому завсегдатаи театра, которых распирало от желания пообщаться по поводу недавней постановки, шли в кафе, расположенное дальше по улице.
Сейчас в кофейне было всего лишь пять посетителей, и только дин из них выбрал себе столик у самого окна и, не отрываясь, смотрел на двери театра, словно ожидая кого-то.
Кёнсу неторопливо помешивал чайной ложечкой эспрессо, который заказал. Место напротив него пока пустовало, но студент со свойственной его возрасту самонадеянностью полагал, что это ненадолго.
И он оказался прав.
Крис вошел в помещение стремительно и изящно, как и обычно. Приземлившись на стул напротив молодого альфы, актер начал без предисловий:
– Кёнсу, я пришел сюда, чтобы сказать только одно: мы не можем…
Юноша осторожно накрыл крупную ладонь артиста своей и слегка погладил пальцами холеную кожу.
Крис резко втянул в себя воздух и попытался вырвать руку, но ему это не удалось.
– Сама природа велит нам быть вместе, – тихо проговорил Кёнсу. – А кто мы такие, чтобы ей перечить?
И омега, опустив глаза, покорился.
Чондэ, его сын, разница в возрасте… Всё ушло на второй план; стало совершенно неважным. Существовали только они двое, и это всё, что было в сердце и душе великого актера.
Любовь заполонила всё его существо, лишив силы воли и возможности рассуждать трезво.
Артист долго сопротивлялся, но природа и собственные чувства победили, смяв его вялые попытки протестовать.
Кофейню они с Кёнсу покидали вместе.
***
Студенты, обучавшиеся на факультете театральной режиссуры, должны были по определению активно приобщаться ко всему прекрасному, потому простые житейские проблемы не могли отвлекать их от этого. Именно поэтому комнаты в общежитии Сеульского Университета Искусств и были спроектированы максимально утилитарно.
Эти клетушки были маленькими и довольно тесными; из мебели там были лишь кровать, шкаф, стол и стул, но этого вполне хватало непритязательным любителям прекрасного.
Слава богу, молодые люди жили по одному в комнате, иначе появление известного актера в их более чем скромной обители вызвало бы переполох.
– Вот здесь я и живу, – проговорил Кёнсу, отворяя дверь перед своим ослепительным спутником.
Крис прошел в комнату и огляделся. Минимум вещей. Минимум индивидуальности. Разве так должен жить будущий деятель искусства?
– И что, тебя вдохновляет эта каморка? – осведомился артист, поправляя берет на голове.
– Выбирать особо не приходится, – ответил Кёнсу, подарив гостю ту самую широкую улыбку, от которой последний таял, несмотря на то, что на дворе стоял октябрь.
– Поступим так, – решил омега. – Мы снимем тебе квартиру, чтобы ты мог нормально существовать, хорошо?
– Нет, не хорошо, – запротестовал альфа. – Я не могу себе это позволить, а тебе не разрешу тратиться на меня. Мы сможем встречаться и здесь.
– Прости, встречаться? – приподнял брови актёр. – Мне казалось, я пока ничего тебе не обещал.
– Это «пока» – единственное, что я расслышал, – рассмеялся студент.
Крис усмехнулся, но тут же посерьёзнел.
– Если ты хочешь, чтобы мы продолжали видеться, Кёнсу, тебе необходима квартира, – проговорил он. – Меня могут узнать, ты же понимаешь. Сделай это ради меня.
– Ради тебя – что угодно, – согласился альфа, подходя ближе и легонько сжимая в своей ладони руку омеги, обтянутую черной кожаной перчаткой.
– Вот и замечательно, – кивнул актер, с теплотой глядя на собеседника. – Выбери квартиру. Потом сообщишь мне о результате, хорошо?
– Разумеется, – юноша порывисто обнял Криса. – Мне кажется, я и не жил, пока не встретил тебя…
Омега промолчал; знаменитому артисту почему-то не хотелось признаваться, что он испытывал те же самые чувства.
Глава 5.
После того памятного недосвидания в кофейне всё завертелось с невероятной быстротой. С того самого момента всё в свои руки взял Кёнсу. И Крис полностью потерял контроль надо всем, что происходило в его жизни.
Но омега не возражал.
Он летал, как на крыльях; любовь пропитала всё его существо, и жизнь до встречи с эти молодым человеком казалась актеру пресной и скучной.
Они встречались уже три месяца, но всё ещё не перешли на новую стадию.
На ступень, которая до сих пор казалась Крису запретной.
Великий актер всё ещё мог с уверенностью утверждать, что никогда не изменял своему супругу, и он хотел, чтобы так оно и было впредь. Кёнсу, несмотря на свою юность, проявлял редкостную выдержку и благоразумие, галантно оставив за омегой право решать этот вопрос, но так не могло продолжаться вечно, ведь инстинкты брали своё.
Очередное их свидание состоялось 23-го декабря. Был канун Рождества, и в воздухе витало ощущение праздника. Город был красив, как никогда, украшенный к великому дню.
Крис, закутанный в полушубок из белой норки, держал под руку своего невысокого спутника и торопливо озирался.
– Я не думаю, что было разумно встречаться здесь, – вполголоса проговорил он. – Нас могут узнать.
– Вряд ли, – ответил ему Кёнсу. – В это время года все смотрят только на витрины. Где твой благоверный?
– В театре, – отозвался омега, ёжась от резких порывов ветра. – К нам должен прийти новый актер, да и вообще, труппа здорово разрослась за последнее время. Он очень занят; порой засиживается до полуночи.
– Что нам и нужно, не так ли? – озорно подмигнул альфа, увлекая своего привлекательного спутника за собой.
Они шли по улице, освещенной фонарями и нарядными гирляндами, что делало обстановку вокруг них донельзя романтичной.
Они дошли до дома, одну из квартир в котором на данный момент и занимал Кёнсу.
– Как насчет горячего чая? – поинтересовался альфа, открывая дверь ключом и пропуская вперед омегу. – С клубникой в шоколаде.
– Звучит неплохо, – признался Крис, стягивая перчатки и расстегивая пуговицы полушубка. – Признаюсь, я продрог до костей. Но, честно говоря, я предпочел бы кофе. Я безумно люблю его.
– Могу себе представить, – широко улыбнулся студент, принимая у своего спутника верхнюю одежду и вешая её в шкаф.
Они прошли на кухню, и альфа начал заваривать кофе, пока его гость сервировал стол.
– У тебя не хватает десертных тарелок, – будничным тоном заметил актер. – Я подарю тебе на рождество сервиз.
– Как будешь объяснять благоверному, кому подарок? – поинтересовался Кёнсу, разливая только что сваренный напиток по чашкам.
– Я каждый год поздравляю, наверное, миллион человек, – улыбнулся Крис. – Он даже не обратит внимания.
Хозяин квартиры поставил чашки с дымящимся кофе на стол и нежно потрепал омегу по плечу.
– Садись, я достану клубнику, – проговорил он.
Актер послушно присел на стул и обхватил чашку обеими ладонями, наслаждаясь ароматом кофе. Голова слегка закружилась, но он не придал этому значения, наслаждаясь теплом и обществом своего юного поклонника. Крис поднял голову и посмотрел в окно. На улице уже царила непроглядная тьма, и только ночные фонари освещали дорогу редкому путнику. Внезапно по всему телу разлилась нега; омеге стало так спокойно, так уютно… Захотелось навсегда остаться в этой квартире…
– Вот и клубника, – бодро проговорил вернувшийся на кухню Кёнсу.
Он поставил тарелку с десертом на стол и посмотрел на своего гостя. Внезапно улыбка медленно сошла с его лица, а ноздри раздулись.
– Черт, Крис.., – шокированно выдохнул альфа.
Актер недоуменно посмотрел на него, а потом понял, в чем дело, почувствовав выделявшуюся влагу.
– Ты… Иди.., – с трудом выдавил студент, отходя к окну и распахивая его. – Если ты не уйдёшь сейчас, через минуту я не смогу себя контролировать.
Крис встал со своего места, но затем медленно опустился назад. Кёнсу обернулся и удивленно раскрыл глаза, увидев омегу на том же месте.
– Ты уверен? – тихо спросил альфа.
Актер поднял на него глаза и медленно кивнул.
***
Крис медленно провернул ключ в замочной скважине и прокрался в дом. Сняв уличную обувь, скинув полушубок и забросив его в шкаф, актер прошел в гостиную и зажег там свет.
Он сел на диван и откинул голову на обтянутую коричневой кожей спинку. Мечтательно посмотрев на потолок, артист вздохнул.
Итак, нужно признать: он пал довольно низко. Он преступил запретную черту, отдавшись другому, и течка, начавшаяся, кстати, вовремя, не являлась оправданием тому.
Но почему тогда он не чувствует вины? Почему на душе так спокойно, так хорошо, как будто так и должно быть?
Звук открывающейся двери заставил омегу вздрогнуть. Чондэ прошел в гостиную с виноватой улыбкой на лице.
– А ты всё ждешь меня, дорогой, – ласково проговорил альфа, раскрыв объятия.
– Ты надолго задержался, – заметил Крис, поднимаясь с места и целуя мужа в щеку.
– Случился настоящий аврал, – импресарио плюхнулся на диван, увлекая омегу за собой. – Сначала я вел беседу с этим новеньким… Надо сказать, интересный тип, хотя мне и показался несколько нагловатым. Завтра будет играть с тобой в «Как вам это понравится». Я планирую отдать ему роль Оливера.
– На этот персонаж подойдет один из тех двоих, тот, что посмуглее, Тао, – актер слегка отодвинулся и повлек мужа за плечо так, чтобы альфа лег головой на колени омеге. – А второго – Сехуна – утвердим на роль Орландо.
– Этот новенький тоже довольно смуглый, – театральный агент зевнул и, поймав руку Криса, прижал её к своей щеке. – Его зовут Ким Чонин, тоже омега. Надеюсь, вы подружитесь.
– По-другому и быть не может, – уверил супруга артист, нежно поглаживая лицо импресарио.
– Как же я счастлив с тобой, – пробормотал Чондэ, жмурясь от блаженства. – Твой аромат стал четче, ты в курсе?
– Да, течка началась сегодня, – кивнул Крис.
– Так чего же мы ждем! – альфа вскочил с дивана, как неваляшка, и потянул мужа за собой.
Омега покорно последовал за своим благоверным к лестнице, ведущей на второй этаж. Рука в руке, они взлетели наверх, перепрыгивая через ступени, а потом, тихо хихикая, скрылись за дверью в хозяйскую спальню.
***
У Чунмёна и Чанёля, сидевших друг напротив друга, совсем не получалось расслабиться. Первый никак не мог выкинуть из головы Исина, которого всеми силами старался избегать с того самого злополучного банкета; второй не хотел подводить отца, но думал только о Минсоке.
– Я думаю, мы понапрасну тратим время, – несмело начал омега.
– Что, прости? – встрепенулся юный альфа.
– Я говорю, мы друг другу не нравимся, – пояснил Чанёль. – Наши родители чуть ли не силком сводят нас, но я не понимаю, к чему продолжать этот фарс.
– Ты прав, – кивнул Чунмён. – Мне понравилось проводить с тобой время, но по-дружески.
– Точно, – с облегчением вздохнул высокий омега, вставая со своего места.
– К тому же, мне кажется, каждый из нас думает о ком-то другом, – продолжил альфа. – Я расплачусь, если не возражаешь.
– Ладно, а я пойду, пожалуй, – решил Чанёль, накидывая на плечи куртку. – Удачи тебе.
– И тебе, – искренне пожелал в ответ Чунмён, подзывая официанта.
***
Пьеса никак не хотела писаться.
Исин перепробовал всё: и читал Шекспира, труды которого всегда его вдохновляли, и пил крепкий кофе, чтобы расшевелить задремавшее чувство прекрасного, и изучал видеоматериалы с театральных постановок, но всё было без толку.
Не было ни желания, ни вдохновения.
Омега чувствовал себя так, будто из него просто вытрясли все чувства. Это неприятное ощущение преследовало его с того самого памятного вечера, когда он убежал с банкета.
Чунмён старательно избегал его, и последние три месяца стали для драматурга самыми тяжелыми в его жизни. Исин не мог понять, что произошло, а проявить инициативу и поговорить с племянником всё никак не решался. Сроки сдачи пьесы уже поджимали, а у писателя был готов только первый акт…
Китаец запустил ладони в волосы и закусил губу. Слёзы отчаяния выступили у него на глазах. Завтра Рождество, а он не может ничем порадовать тех, кого любит. Недописанное творение разочарует Криса, не говоря уже о Чондэ. А Чунмён…
А Чунмён отдалился от него.
Что ж, рано или поздно это должно было произойти. Юноше нужно строить свою жизнь. Может быть, они с этим длинным кучерявым пугалом даже поженятся, а потом наплодят кучу пучеглазых и лопоухих детишек.
Исин лег на пол и начал изучать потолок, раскинув руки в стороны. Ещё никогда ему не было так мучительно больно и плохо.
Дверь тихонько отворилась, и в комнату вошел Крис. Аккуратно опустившись на колени рядом с братом, актер провел рукой по лбу младшего омеги.
– Ты как? – спросил артист, обеспокоенно глядя на драматурга.
– Всё нормально, – безучастно ответил писатель.
Крис прочистил горло.
– Братишка, – ласково проговорил он. – Я не могу смотреть, как вы оба страдаете. Знаю, я сам просил тебя отойти в сторону, но только теперь я осознал, насколько был неправ. Любовь – это самое главное в жизни, поэтому сегодня вечером я устрою так, что вы объяснитесь.
– Но Чунмёну нужен молодой омега, – вяло возразил Исин. – Такой, чтобы мог выносить побольше детей и принадлежал к одному с ним поколению.
– Чунмёну нужен тот, кого он любит, – заявил Крис. – И это ты. Плевать на разницу в возрасте. Плевать на то, что много лет он считал тебя родственником по крови. Вы по-настоящему любите друг друга – вот что важно.
Драматург резко сел и повернулся к собеседнику.
– Ты сделаешь это для меня? – срывающимся голосом спросил он.
Старший омега улыбнулся и нежно обнял брата.
***
Лухан безмолвствовал, что было редким явлением, ибо этому нетипичному альфе всегда было, что сказать.
Он приехал из Китая в Корею около тридцати лет назад, будучи ещё в подростковом возрасте. Юноша мечтал о сцене: о громких ролях с переживаниями на надрыве, о свете софитов, о премьерах и цветах, но, увы, не сложилось: молодой китаец не смог поступить в театральный институт. Приемная комиссия огорошила его новостью о полном отсутствии таланта.
У любого другого после такого сразу же опустились руки, но не таков был этот альфа. Он поступил в училище на специальность «художник-костюмер», а через полгода пришел в театр на работу. Он заведовал сценическими нарядами уже двадцать пять лет; на его глазах в клонившееся к закату учреждение пришел Крис, обогатив дом искусства своим ярким талантом. Театр расцвел, благодаря его соотечественнику.
Лухан повидал множество постановок, переделал костюмы для миллиона репетиций, но то, что творилось сейчас, было на его памяти впервые.
Начинающий актер-омега, настоящий красавчик, высокий, стройный, гибкий, со смуглой кожей, страстными очами и пухлыми губами, стоял посреди святая святых китайца – кладовки с нарядами – и ругал свой костюм, на чем свет стоит.
– Вы серьёзно полагаете, что я это надену? – возмущался он. – Да ни за что! Дизайнер, видимо, дальтоник, а то и вообще слепой! Я и близко не подойду к этим линялым тряпкам, ясно вам?!
Лухан нахмурился. Запах этого омеги – розовое дерево – был довольно необычным и приятным, но вот характер нового актера начинал серьёзно раздражать: этот юнец не успел прийти в театр, а уже пытается диктовать свои правила. Неслыханно!
– Я работаю костюмером уже четверть века, – спокойно проговорил альфа, скрестив руки на груди. – И нареканий не было никогда. Даже сам Крис постоянно хвалит мои наряды.
– Звезда Криса скоро закатится, – уверенно отрезал новичок. – Он уже начал увядать, так что это – лишь вопрос времени. Запомните: скоро на Олимп взойдет Ким Чонин!
С этими словами молодой человек круто развернулся и вышел из костюмерной, резко хлопнув дверью.
– С таким характером – вряд ли, – бросил Лухан, подходя к одному из манекенов.
***
– Больше эмоций! – прокричал режиссер. – Сехун, я тебя не чувствую.
– У меня течка скоро, – откликнулся молодой актер, стаскивая с головы шляпу с плюмажем.
– Меня это не волнует, – бескомпромиссно отрезал директор постановки. – Ты играешь своего персонажа так, будто его уже убили! Соберись; это же генеральная репетиция!
Юноша вяло кивнул и поднялся на сцену.
– Когда уже это закончится? – шепотом спросил он у Тао, вновь напяливая сооружение из перьев себе на голову. – Сегодняшние репетиции тянутся так невыносимо долго…
– Это из-за новенького, – высказал своё мнение китаец, поправляя бархатные бриджи. – Этому Чонину всё не нравится, прямо король какой-то!
– Но актер он хороший, надо отдать ему должное, – СеХун, устроив шляпу на макушке, лихо сдвинул её набок. – Хотя стервозности ему не занимать.
– По местам! – скомандовал режиссер, и актеры послушно распределились по сцене.
В самом центре оказался тот самый Чонин. Несмотря на то, что молодой омега работал в театре всего около месяца, ему досталось не эпизодическое появление, а роль второго плана, но он справлялся с ней великолепно; даже дрянной характер не мешал ему.
– Крис, ваш выход! – прокричал директор постановки.
– Прошу прощения, – великий актер, показавшись из-за левой кулисы, слегка улыбнулся. – Я не очень хорошо себя чувствую.
И действительно – его прекрасное лицо покрывала бледность, а над верхней губой выступили бисеринки пота.
Чонин презрительно фыркнул и подул вверх, на свою челку.
– Хорошо, тогда, пожалуй, отложим всё, – решил режиссер, вставая с кресла. – Поправляйтесь.
– Непременно, – кивнул ведущий артист театра. – Благодарю вас.
Крис на негнущихся ногах пошел в свою гримерную, ухитряясь любезно отвечать на вопросы обеспокоенных коллег, сыпавшиеся со всех сторон. Оказавшись, наконец, в уединении, он, прикрыв за собой дверь, тяжело опустился в кресло. Его мутило, голова кружилась, всё тело шатало из стороны в сторону, но самым ужасным было то, что актер догадывался, в чем дело.
В его течке, которая была почти месяц назад.
Омега почти не сомневался, что он зачал ребенка от Кёнсу. Его уверенность основывалась лишь на интуиции, но, как бы то ни было, пора было принимать меры по этому поводу.
Крис закусил губу, борясь с очередным приступом тошноты. Вынашивать дитя и проходить через кесарево было для него уже поздновато, значит, от плода нужно было избавиться, но точно не в этой стране, где почти все его знают.
Верно! Он поедет на историческую родину, в Китай. Заодно и дальних родственников навестит.
Актер решительно выпрямился и посмотрел в зеркало. Он займется подготовкой сегодня же, не медля ни минуты.
Глава 6.
Бэкхён раздраженно посмотрел на часы, надеясь, что контрагент не опоздает. Альфа терпеть не мог необязательных и расхлябанных людей, стараясь не иметь с такими дел. До времени встречи оставалось ещё четверть часа, но предприниматель, от природы нетерпеливый, уже начинал волноваться.
С потенциальным контрагентом – заместителем главы компании «Кей энд Эс» – Бэкхён договорился встретиться в неформальной обстановке на нейтральной территории. Таким местом оказался ресторан «Бон Вояж», специализировавшийся на французской кухне.
Это заведение было декорировано в духе морских путешествий: деревянные стены, увешанные старыми картами; большой штурвал, стоявший посреди обеденного зала; официанты в костюмах моряков и салфетки, раскрашенные под флаги разных стран. Кухня здесь было отменной: правление ресторана отнюдь не ограничивалось морепродуктами, и тут вполне можно было отведать старого доброго мяса.
Бэкхён взглянул на «Ролекс» на левой руке и вздохнул. Время тянулось так медленно, а восхитительные запахи роскошных кушаний, витавшие по залу, дразнили вкусовые рецепторы, не давая альфе забыть о том, что завтракал он, казалось, в прошлой жизни.
В обеденный зал вошел невысокий человек в костюме. Кинув на него внимательный взгляд, предприниматель пожал плечами: слишком молод, чтобы быть заместителем директора компании. Но, когда администратор ресторана привел новоприбывшего к столику Бэкхёна, сомнений не осталось.
– Ким Минсок, – проговорил молодой человек, кладя портфель на соседний стул и протягивая ладонь для рукопожатия. – Ой…
– Вот именно, – резко ответствовал старший альфа. – Сначала закажем что-нибудь, а потом выясним с тобой отношения.
Он повернулся к официанту и продиктовал ему свой заказ, а потом жестом показал своему спутнику, чтобы тот поступил аналогично.
Когда им было сообщено, что блюда вскоре будут готовы, и симпатичный омега, одетый в тельняшку и синие брючки, быстро испарился через дверь в кухню, Бэкхён, сложив руки на груди, выжидательно уставился на своего визави.
– Я не знал, что мне нужно встретиться с вами.., – протянул Минсок, придя в себя. – Я не мог и подумать… Но, с другой стороны, это даже к лучшему.
– К лучшему?! – приподнял брови старший альфа. – Что, скажи на милость, хорошего в этой ситуации? Я пришел сюда в расчете на встречу с настоящим деловым человеком, а мне подсовывают какого-то рокера или байкера, бог знает, как там вас называют!
– Правильно говорить «байкер», – ответил его собеседник. – Но дело вовсе не в этом. Наша встреча – это ниспосланный судьбой шанс доказать вам, что я серьёзный человек, и что я смогу позаботиться о Чанёле.
– Неужели ты думаешь, что я смогу доверить тебе своего сына? – фыркнул предприниматель.
– Да, я так думаю, – твердо сказал Минсок. – Потому, что я люблю его. По-настоящему люблю. И пусть вам не по душе моё хобби, знайте, рядом со мной он будет счастлив.
Бэкхён поджал губы. Он вспомнил своего омегу – нежного и трепетного Кюхёна, который превосходно пел, играл на виолончели и имел свойство подчинять себе своего строптивого супруга одним взглядом глубоких черных глаз. Кюхён был любовью всей его жизни; после его смерти альфа не смог заставить себя смотреть на омег как на объекты вожделения; он предпочел остаться без пары и бросить все силы на воспитание сына. Бизнесмен старался оберегать Чанёля от всех бед и трудностей, но теперь пришел черед передать эту эстафетную палочку. Этот юный альфа напомнил предпринимателю самого себя в юности. Бэкхён был готов на всё, чтобы его омега был счастлив, и его глаза сияли тем же решительным огнем, что и очи Минсока сейчас.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |