Едва дождавшись результата анализа, Джефрис позвонил главному суперинтенденту Дейвиду Бейкеру.
— У меня есть для вас и хорошие новости, и плохие, — волнуясь, начал он. — Ваш «преступник» невиновен в смерти Линды Манн. К убийству Дон Эшуорт он тоже не имеет никакого отношения!
В первую минуту Бейкеру хотелось смачно выругаться, но, взяв себя в руки, он сказал:
— Переходите к хорошим новостям.
— Ищите одного человека. Обе были убиты одним и тем же преступником.
Бейкер тут же бросился в Лестерский университет, в лабораторию Джефриса, взяв с собой всех, кто мог пригодиться в таком деле, даже известного специалиста из судмедэкспертизы МВД.
Джефрис показал им рентгеновский снимок и пояснил:
— Перед вами результаты генной дактилоскопии, полученные на основе семени из влагалища Линды Манн. Сравните это с ДНК ее собственной крови.
Джефрис опять указал на снимки, которые, по мнению полицейских, ничем не отличались от самого обыкновенного штрихового кода на пачке стирального порошка.
— Вот эти две полосы принадлежат убийце, — объяснял Джефрис, тыча пальцем в снимки. — А поскольку их всего две, значит, речь идет об одном человеке. Если бы убийц было двое, то полос было бы четыре. Трое убийц — шесть полос. Все крайне просто, как видите.
Нет, все непросто. Молодой ученый забыл, что перед ним старые служаки, которые работали по старинке едва ли не столько же лет, сколько Джефрису было отроду, не получая почти никакой помощи от людей вроде него с их вонючим оксфордским акцентом и вонючими самокрутками. Он забыл, что не было в истории Лестершира такого дела, которое бы потребовало столько сил и времени, сколько они отдали расследованию этих двух преступлений. Да, все чрезвычайно просто и ясно: перед ними мерзкий выскочка!
Вытащив еще один снимок, Джефрис сказал:
— А это генетический портрет, сделанный на основе сперматозоидов из влагалища и с одежды Дон Эшуорт. Как видите, набор полос насильника не соответствует набору полос жертвы, зато в точности совпадает с тем, который принадлежит убийце Линды Манн. Отсюда первый вывод: обе девочки были изнасилованы и убиты одним и тем же лицом. Второй вывод: тот человек, чью кровь вы мне прислали, не убивал ни ту ни другую. Автограф настоящего преступника — вот здесь!
— Что мы могли ему возразить? — говорил потом Дейвид Бейкер. — Против последнего достижения науки не попрешь! Во всем вонючем мире до сегодняшнего дня никто ничего не смыслил, кроме этого Джефриса!
Руководство министерства внутренних дел пожелало обучить своих специалистов новому методу, чтобы они через несколько недель смогли подтвердить или опровергнуть выводы ученого.
— Каков шанс ошибки? — хмуро спросил Бейкер после долгого разговора с упрямым генетиком.
— Никакого, если вы дали мне нужные образцы, — спокойно ответил Джефрис.
На том все и закончилось. Полицейские вышли от Джефриса вконец расстроенные. Проходя по коридору, они увидели на доске объявлений копию письма следующего содержания: «Уважаемый сэр, уважаемая мадам! Как владелец отеля, обращаюсь к вам за разъяснением, не может ли ваш метод генной дактилоскопии помочь нам узнать, кто из гостей мочится в постель. Вкладываем конверт с маркой и с нетерпением ждем вашего ответа. С уважением…»
Но в тот момент Бейкер и его коллеги были не способны даже смеяться.
Суд над кухонным рабочим больницы «Карлтон-Хейес» назначили на ноябрь, к трехлетию убийства Линды Манн. Парень находился в камере для особо опасных преступников, где всю ночь горела красная лампочка, чтобы охрана могла видеть, что заключенный на месте и не совершил самоубийства. В ту ночь в камере подсобного рабочего свет вдруг погас. А на следующий день его отвезли в полицию на Чарльз-стрит в Лестере и предложили ему бутерброды. Перевозили его без наручников.
Родителям подсобного рабочего позвонил адвокат и сказал по секрету:
— Они, кажется, прокололись. Но это пока неофициально.
ноября 1986 года в суд Лестершира явилось всего несколько человек. Но именно в тот день в судебной и экспертной практике британского права появился новый прецедент. Семнадцатилетний обвиняемый в убийстве стал первым человеком на Земле, который был оправдан и освобожден благодаря методу, вошедшему в историю науки под названием «генная дактилоскопия». После трех месяцев и десяти дней заключения молодой рабочий вернулся домой к родителям.
В тот же день лестерширская полиция созвала пресс-конференцию. В битком набитом журналистами зале находились помощник главного констебля Брайан Поллард, главный суперинтендент Дейвид Бейкер и суперинтендент Тони Пейнтер. Все трое выглядели так, словно им внезапно сообщили, что Ливия переносит свое посольство из Лондона в Лестер.
Щурясь от яркого света ламп и фотовспышек, Брайан Поллард нацепил на нос узкие очки и зачитал чрезвычайно взвешенное вступительное слово, посвященное делу подсобного рабочего и тестам на ДНК.
— Тест доказывает, что Линду Манн и Донн Эшуорт убил не этот человек, — заявил Поллард. — Результаты теста прошли научную проверку в лаборатории судебной медицинской экспертизы в Олдермастоне. Экспертиза подтвердила правильность выводов Джефриса: обе жертвы действительно изнасилованы и убиты одним и тем же человеком, личность которого пока не установлена. О результатах исследований доложено лестерскому суду, который решил оправдать молодого человека, а дело закрыть.
Журналисты не могли дождаться, когда им разрешат задавать вопросы.
— Когда вы поняли, что допустили ошибку?
— спросили они начальника уголовного розыска Лестершира.
Бейкер, сверкая глазами, словно собирался сделать радиоавтограф любой ДНК в зале, заявил, чеканя каждое слово:
— Уголовный розыск Лестершира ошибок не допускал!
Сдерживая раздражение, он пояснил, что кухонного рабочего привлекли к суду на основании его же собственных показаний, записанных на магнитофон. На некоторых допросах присутствовал адвокат обвиняемого, так что все законно, хотя подозреваемый, конечно, не несет ответственности за некоторые аспекты этого преступления.
— Как?! Вы не исключаете его виновности? — спросил журналист.
— Мы никого не исключаем, — заявил главный суперинтендент.
Теленовости в тот вечер начались с сенсационного заявления: «Полиция возобновляет розыск. Юноша, обвиненный в убийстве, освобожден».
На другом канале в новостях прозвучало следующее сообщение: «Отец молодого человека утверждает, что его сына арестовали необоснованно. Полиция начинает все с нуля».
Ведущий третьего канала заявил:
— Полиция так же далека от разгадки, как и три года назад.
На другой день газеты вышли с аршинным заголовком: «Юноша освобожден. Разыскивается человек, совершивший два убийства».
После того как суд снял все обвинения с подсобного рабочего, Бейкер и Пейнтер поехали говорить с родителями парня.
Дейвид Бейкер сказал:
— Мы понимаем, что вы пережили. Вы думаете, мы этого не знаем, но это не так.
Отец парня честно признался Тони Пейнтеру:
— Еще несколько недель назад я был готов вас убить.
— Я вас понимаю, — ответил суперинтендент.
Потом Бейкер и Пейнтер рассказали родителям о том, что узнали во время допросов их сына.
В день освобождения отец заявил журналистам, собравшимся у дома:
— Я отправляю сына к бабке на несколько дней. Но во вторник у нас состоится семейный совет.
На вопрос об отношении к полиции таксист сказал:
— Они допрашивали моего сына пятнадцать часов. Я понимаю, у них такой порядок. Но любой человек, если его так мучить, скажет все, что от него хотят услышать.
На вопрос о возможных юридических последствиях он не стал отвечать до встречи с адвокатом.
В интервью национальному телевидению он заявил:
— Мы даже не могли предположить, что события будут развиваться таким образом.
Отец не позволял журналистам беспокоить сына, а о его состоянии говорил так:
— Слезы радости оставили глубокие борозды на его щеках.
Жители деревень, журналисты и вся страна восхищались благородством родителей юноши, которые даже и не думали подавать иск за арест и тюремное заключение или требовать компенсацию.
Через три дня после освобождения рабочего его адвокат Вальтер Берри заявил «Лестер Мёркьюри»:
— Родители юноши считают, что полиция действовала в рамках закона, и не имеют к ней никаких претензий.
Зная, что редкий адвокат выступает на стороне полиции, журналисты поинтересовались у Берри, что он сам советовал родителям обвиняемого. Адвокат отказался отвечать на вопрос, сочтя его неэтичным. Но добавил, что родители подзащитного полностью удовлетворены тем, как полиция вела это дело.
На самом же деле все объяснялось просто; следователи передали родителям письменную копию показаний сына. Отец и мать долго не могли прийти в себя от потрясения, вызванного признаниями мальчишки, и решили, что отказ полиции выдвигать обвинения по многочисленным сексуальным «проступкам» их сына, особенно по вполне подсудному делу о девятилетней девочке, будет для них неплохим quid pro quo.
На работу в больницу парень не вернулся. Очень долго он вообще не выходил на улицу. Мать беспокоилась, что он целыми днями сидит дома, как в тюрьме.
— Так он, чего доброго, сойдет с катушек, — сказала она мужу, словно не понимая, что с их сыном это произошло уже давно.
— Он боится выходить из дома, — сказал отец. — Надо купить ему птичку.
Они принесли сыну черного, как ворон, попугая. Мальчишка полюбил его и назвал Дасти.
Когда же сын все-таки куда-то выбирался, его обязательно сопровождал кто-то из родителей. Они опасались, как бы паренька не обидел кто-нибудь из прохожих, думая, что он — убийца.
— Я теперь всегда буду с мамой или папой, — заявил он в телеинтервью с разрешения отца.
Несколько месяцев он слушал музыку, копался в моторах и болтал с Дасти. Потом у него взяли еще одно интервью, спросив, как он чувствовал себя в заключении, и он, взглянув на отца, сказал:
— Там было неплохо.
Отец тут же прервал его, попытавшись объяснить, что именно имел в виду его сын; мальчик замолчал, поняв свою ошибку, и, когда отец выговорился, примирительно добавил:
— Да, кормили там неважно. Но если их не трогать, то и они тебя не тронут.
О будущем он говорил очень неопределенно.
— Я не могу найти работу, хотя я не убийца. Я ничего не сделал, но от меня все шарахаются.
Он уткнулся носом и губами в Дасти, мурлыча как кошка. Затем, покосившись на отца, по его кивку добавил:
— Мне не осталось ничего, кроме как сидеть дома, читать газеты и слушать радио. Слава богу, меня оставили в покое. И на том спасибо.
Он улыбнулся своей загадочно-глупой улыбкой и замурлыкал в черное крыло Дасти.
Доктор Алек Джефрис не знал, куда деваться от журналистов. После того как он побывал в Вирджинии, посетив тренировочный центр ФБР в Квонтико, его лицо стало мелькать в журналах по всему свету.
Метод генной дактилоскопии превратился в товар в 1987 году, когда химический гигант «Ай-Си-Ай» открыл центр тестирования в Чешире. На вопрос, есть ли у него шанс стать столь же богатым, как и знаменитым, тридцатишестилетний генетик только пожал плечами, как и подобает настоящему ученому. Но от известности он явно не бежал, хотя, конечно, сохранял свое «лицо» — пуловер с воротом под горло и самокрутка из «Голден Вирджиния».
Алек Джефрис заслужил и богатство, и известность. Его открытие революционизировало судебную экспертизу и обеспечило выход во многие другие области науки и практической медицины.
А после того как его стали узнавать в магазинах и пабах, указывая на него пальцем со словами «а вон и наш генетик», Джефрис понял, что жизнь его изменилась окончательно.
Эдди и Кэт Иствуды все-таки уехали из Лестершира и начали новую жизнь в Линкольншире, лишь изредка навещая старых друзей и могилу Линды.
Но после возобновления дела журналисты отыскали их и на новом месте, и все началось сначала. Эдди выступил с очередным заявлением под броским заголовком «Найдите убийцу и покончите с этим адом».
С возобновлением расследования в доме Эшуортов, все еще соблюдавших траур, тоже произошли изменения. Барбару вдруг стали мучить приступы страха, и темными ночами она видела убийцу в окне. У него были красные безумные глаза. И утром она боялась открывать занавески. Она не знала, что лучше — распахнуть их одним резким движением или сперва посмотреть в щелку.
Однажды ночью она видела сон, который стал приходить к ней все чаще и чаще. Ей снилось, что она торопливо бежит по пешеходному мосту через Тен-Паунд-лейн, где, по их с Робином совету, часто ходила Дон. И вот по этому мосту за Барбарой бежит устрашающая фигура с дикими глазами. Но это не тот человек, которого она видела в окне. Он похож на молодого панка с волосами «бобриком», фоторобот которого показывали во время расследования убийства Линды Манн.
Иногда Барбаре снились и другие сны. Будто Дон и Эндрю еще совсем маленькие и у них все нормально. Такие сны часто снятся родителям, у которых погибли дети. После такого сна мать просыпается в слезах. Но этот сон часто прерывался другим — незнакомец неотступно бежал за ней по пешеходному мосту.
Она уже и сама не знала, чего боится больше — задернутых штор ночью или открытых днем. Днем ее часто тянуло к окну на втором этаже в комнате Дон, которую они сохранили в том виде, в каком она была при жизни дочери. Отсюда Барбара видела церковный двор. И даже могилу. В окне спальни убитой дочери она видела ее могилу.
. «Дон Эшуорт II»
В начале декабря никто из жителей Нарборо, Литтлторпа и Эндерби, за исключением руководителей общины, больше не говорил об убийствах. С началом нового расследования репортеры опять зачастили в деревни, но люди избегали их и на все вопросы отрицательно качали головой. Даже в пабах на эту тему никто не говорил.
— Люди у нас вообще сдержанные, — говорил представитель приходского совета Нарборо, объясняя поведение жителей, — им стыдно говорить об убийце… То, что случилось, настолько ужасно, что они просто онемели от страха.
Если три года назад кто-то еще и верил в то, что Линду Манн убил случайно проезжавший по автостраде человек, то теперь никто не сомневался, что преступник здесь, среди них. Случившееся ложилось позором на родителей: жить в цивилизованном местечке, среди нормальных людей, и вдруг такой ужас! Но хотя прилюдно об убийствах не говорил никто, тайком о них шептались в каждой семье.
И только один житель Нарборо говорил об этом открыто — это был местный слесарь, в прошлом армейский инструктор по дзюдо, шокированный тем, что подсобный рабочий погладил девочку между ног. Слесарь решил, что настало время действовать.
Ему уже было за шестьдесят, но из-за густой рыжей шевелюры и развитой мускулатуры определить его возраст было трудно, да и беременность жены говорила о том, что физически он еще очень крепок.
В деревне слесарь, женатый на индианке и исповедовавший буддизм, слыл сторонником свободного образа жизни. Однако деревенские соседи в твидовых пиджаках с заплатами на локтях все это воспринимали с трудом и не любили слесаря.
— Такова английская деревня, — говорил он.
— Ее никому не изменить.
С семьей слесаря общались разве что старики. У его англо-индийской дочери, родившейся две недели спустя после переезда семьи в Нарборо, появилось несколько «дедушек и бабушек»; они окружили девочку заботой.
В один прекрасный день слесарь решил бросить вызов насилию и поместил на доске объявлений Нарборо, рядом с сообщениями и приглашениями типа «Благотворительная распродажа во всех местных церковных храмах» и «Добро пожаловать на приходский колокольный звон!», грозный лозунг: «Защитите себя и своих дочерей от насилия!»
В зале приходского совета Нарборо стали проводить занятия по самообороне. Каждое воскресенье после полудня сюда приходило от пятнадцати до пятидесяти женщин. Девочки-подростки, наиболее вероятные жертвы убийцы, тоже посещали занятия, поскольку их к этому принуждали родители, но при первой же возможности сбегали.
И даже после освобождения подсобного рабочего, когда стало ясно, что настоящий убийца может повторить нападение в любое время, девочки-подростки, к немалой досаде руководителей общины, упорно отказывались верить в то, что с ними может что-то случиться. Женщины постарше, напротив, были уверены, что им грозит смертельная опасность. Слесарю пришлось даже отстранить от занятий некоторых совсем уже пожилых дам, чтобы освободить место для более вероятных жертв нападения.
Мужчин на занятия не пускали. Занимались в обычной одежде, но на голом полу: учиться защите от насильника нужно в естественных условиях, объяснял слесарь.
Праздная публика в пабах посмеивалась, обсуждая, как пышнотелые матроны прыгают, точно Брюс Ли, и расквашивают друг другу носы прыгающими грудями. Впрочем, обстановка в деревне оставалась напряженной.
В Литтлторпе, в отличие от Нарборо, почти не было домов времен королей Георгов и династии Тюдоров. Здесь еще в 60-е годы был построен крупный жилой массив. Два паба, один из которых находился в бывшем фермерском доме, да несколько магазинов — вот, пожалуй, и все достопримечательности Литтлторпа, за исключением привлекательной центральной усадьбы в георгианском стиле, возвышавшейся над единственной торговой улицей. В прошлом здесь жили местные дворяне, а в домах, примыкавших к площади, — их горничные, шоферы и прочая челядь. Нынешние обитатели усадьбы разъезжали на «роллс-ройсе», но ко всему, включая недвижимость, относились бережно.
Жилой массив, где проживало большинство жителей Литтлторпа, находился вниз по дороге от старой части деревни. Именно сюда отправился однажды слесарь, но не для того, чтобы давать уроки самообороны. Молодая женщина позвонила ему и попросила построить навес для машины.
До Литтлторпа было три четверти мили, т. е. минут двадцать ходьбы по Стейшн-роуд мимо железнодорожной станции Нарборо, через реку Сор и далее вдоль поросших травой полей.
Слесаря встретила приятная молодая особа с ребенком на руках. Из-за нее на слесаря поглядывал сынишка лет трех. Работа оказалась совсем простая. Слесарь, вечно нуждавшийся в деньгах и бравшийся за любой заказ, тут же согласился. Вскоре появился муж Кэрол Питчфорк и стал надоедать слесарю советами.
— Все-то он знает, все-то должно быть по его, — жаловался слесарь жене. — К Кэрол он, кажется, вообще не прислушивается!
Но это, конечно, не повод, чтобы отказываться от работы: хозяин не грубил, а лишь высказывал свои соображения. И все же он отказался, хотя так и не смог объяснить, почему.
— Не понравился он мне, и все, — сказал слесарь жене, вернувшись домой. Он обещал Питчфоркам смету, но так и не выслал ее.
Тем временем в деревне произошли кое-какие перемены. Чтобы избавить детей от необходимости ходить по злополучной Блэк-Пэд, был изменен маршрут школьного автобуса. Приходский священник церкви Всех святых публично призвал девочек быть осторожными во время прогулок, но те, разумеется, быстро забыли об этом. В деревнях расклеивали новые плакаты и распространяли листовки.
После освобождения подсобного рабочего два анонимных спонсора повысили сумму вознаграждения за поимку убийцы до двадцати тысяч фунтов стерлингов, и журналисты опять зачастили в отдел происшествий полицейского участка Вигстона.
Инспектор Мик Томас, руководитель группы опроса жителей по делу Линды Манн, а также участник расследования убийства Дон Эшуорт, выступил по телевидению с интервью, в ходе которого его, в частности, спросили:
— Не означает ли увеличение суммы вознаграждения, что возможности полиции исчерпаны и предлагаемые деньги не что иное, как взятка, признак отчаяния?
Томас, в темном форменном костюме, любезно ответил, глядя в камеру с деловым видом:
— Ни в коем случае! Следствие ведется энергично, и мы убеждены, что преступник будет найден.
Да, энтузиазм оставался, но появилась и нотка отчаяния.
Инспектор Дерек Пирс участвовал в новом расследовании в качестве руководителя группы отработки версий. Мик Томас со своей группой занимался опросом населения. Суперинтендент Тони Пейнтер поручил Пирсу и Томасу подобрать лучших полицейских для работы в обеих группах.
— Надо положить конец этому делу раз и навсегда, — сказал Пейнтер.
Детективы поняли это так, что Пейнтер ждет от них неопровержимых улик на подсобного рабочего. Полицейская работа — это искусство, и художник не должен пасовать перед научными фокусами-покусами.
Тогда один из следователей, которым поручили «положить конец этому делу», сказал:
— Нам следует или согласиться с результатами генетического анализа, невзирая на мнение суперинтендента, или же обратиться к какой-нибудь Агате Кристи и мисс Джейн Марпл, черт бы их побрал.
Новое расследование получило название «Дон Эшуорт II». После завершения дела «Дон Эшуорт I», результатом которого стал арест подсобного рабочего тогда в августе, остались неразобранными сотни поступивших сообщений. Теперь же, когда расследование возобновилось, их поток увеличился.
Пирс, не принимавший участия в расследовании дела «Дон Эшуорт I», был вынужден читать все заявления и рассматривать все версии.
Всех участников следствия — а их было пятьдесят человек — собрали в оперативном отделе полицейского участка Вигстона. Им объявили, что отныне сверхурочные часы оплачиваться не будут, равно как и накладные расходы, связанные с расследованием. Работать придется допоздна, по выходным и вообще столько, сколько потребуется. Если кто-то рассчитывает разбогатеть, то напрасно — они здесь не для того, чтобы зарабатывать большие деньги.
Никакой неясности относительно исходных позиций не было. Даже рядовые участники расследования знали: несмотря на все заявления прессы, следствие значительно продвинулось.
Кое-кто из высших полицейских чинов продолжал считать подсобного рабочего причастным к убийству, и основное внимание следствия было сосредоточено на психиатрической больнице «Карлтон-Хейес».
Кто-то. из участников следствия по делу «Дон Эшуорт II» говорил, что вся их работа сводится к поиску оснований для выдвижения обвинения подсобного рабочего — с генетической картой или без нее.
Восемнадцатого декабря в криминальной хронике Великобритании был показан сюжет об убийствах в Нарборо. В нем воспроизводилась последняя прогулка Дон, а затем шел небольшой фрагмент с Барбарой Эшуорт.
— Мы потеряли не только дочь, — говорила Барбара. — Лично я потеряла очень хорошего друга, которого мне сейчас не хватает больше всего.
Пытаясь убедить того, кто укрывает призрака со зловещей дороги, помочь следствию, ведущий в заключение сюжета сказал:
— Наверняка есть жены, которые подозревают своих мужей.
Представители общественности Нарборо, Литтлторпа и Эндерби встретились 6 декабря с суперинтендентом Тони Пейнтером и главным суперинтендентом Дейвидом Бейкером, чтобы предложить следствию помощь и моральную поддержку. Они надеялись, что будут представлены все средства массовой информации центральной части страны, но приехал только репортер «Лестер Меркьюри». Отсутствие интереса к следствию члены приходского совета назвали «прискорбным». Нераскрытые убийства в Нарборо уже перестали быть главной новостью, а вместе с интересом люди теряли и надежду.
На следующий день в передовой статье «Мёркьюри» было написано: «Несомненно, внутри нашей общины есть люди, подозревающие кого-то из членов своих семей, или друзей, или знакомых в причастности к убийству. Теперь, зная, что вся общественность включилась в поиски, убийца и те, кто укрывает его по глупости, не смогут спать спокойно».
Отец Кэрол Питчфорк принадлежал к тем членам приходского совета Нарборо, кто активно призывал к поискам убийцы. Он до безумия обожал свою единственную дочь. Говорили, будто он так и не благословил ее на брак с Колином Питчфорком.
В первые дни следствия по делу «Дон Эшуорт II» Дерек Пирс прочитал 1800 сообщений, оставшихся без внимания, после того как был арестован подсобный рабочий психиатрической больницы. После Пирса их прочитывал инспектор Мик Томас, а затем Пирс читал сообщения вторично.
После того как подсобный рабочий был освобожден по решению суда, на полицию обрушился шквал звонков: шесть операторов записывали до сотни телефонных сообщений в день. Звонили полицейские и простые жители, прочитавшие что-то в газетах, увидевшие по телевизору, услышавшие от собеседников. Были, например, такие сообщения: «Я видел подозрительного типа в кинотеатре Бирмингема. Он засмеялся, когда убили главную героиню. Похоже, это и есть ваш преступник».
Когда Пирс прочитал про панка с торчащими, как пики, волосами, у него возникло ощущение, что его вернули на три года назад. Панка с оранжевыми волосами встречали повсюду в Лестершире; он не прибавил ни года к своему возрасту и ходил все с той же прической, хотя за это время вполне мог подстричься наголо.
Пирс часами просиживал над сообщениями, оценивая их и решая, что делать дальше. Он присваивал сообщению категорию важности: очень важное, важное и не важное, или откладывал его в сторону с грифом: «Без дальнейшей проработки».
От него сообщения поступали в компьютерную систему, где сортировались в зависимости от категории важности и печатались. Оперативные группы могли получить следующие задания: взять показания, исключить из списка подозреваемых или найти человека, которого видели с собакой на улице Короля Эдуарда в 17.00.
Как руководитель группы, Пирс также следил за тем, чтобы подчиненные отрабатывали сообщения первоочередной важности, а не выбирали те, что им больше нравится.
Каких только сообщений тут не было! Среди прочих Пирсу попалось сообщение о гражданине, который ранее задерживался за эксгибиционизм, — имя этого человека всплывало в ходе расследования убийства Линды Манн по причине отсутствия у него алиби. Сотни имен назывались анонимно женами, любовницами, соперниками, соседями, начальниками, служащими: среди них были лица, уже привлекавшиеся к ответственности за различные проступки.
Какой-то аноним писал: «Присмотритесь к Колину Питчфорку из деревни Литтлторп». На это сообщение Пирс не обратил особого внимания, потому что, согласно предварительному опросу, в момент убийства Линды Манн Питчфорк вообще не жил в деревне и поселился там лишь месяц спустя.
. По следу крови
В конце декабря многие участники расследования добровольно отказались от рождественских отпусков и продолжили отрабатывать старые и новые версии.
«Мёркьюри» выпустила специальное четырехстраничное приложение, содержавшее все наиболее заметные факты и фотографии, которые могли помочь полиции в расследовании убийств. Его разложили по почтовым ящикам во всех трех деревнях.
Суперинтенденту Пейнтеру и его подчиненным посоветовали повременить со своим скептицизмом. Начальство наконец поняло, что генетический анализ может помочь следствию и провело совещания с руководителями групп — инспекторами Дереком Пирсом и Миком Томасом. Говорили о крови. Главный суперинтендент Дейвид Бейкер заявил:
— Мы собираемся использовать метод, ранее никем не применявшийся.
Бейкер убедил начальство организовать во всех трех деревнях кампанию по добровольной сдаче крови каждым мужчиной, кто в 1983 году был достаточно взрослым и мог убить Линду Манн и в то же время достаточно молодым, чтобы его данные могли соответствовать характеристикам спермы, обнаруженной на теле Дон Эшуорт.
Тони Пейнтер, по-прежнему считавший виновным подсобного рабочего, требовал установить за ним наблюдение. Руководство, однако, не дало такой санкции, но Пейнтер держал дело подсобного рабочего под рукой.
Напротив, Дейвид Бейкер считал подсобного рабочего в худшем случае соучастником убийцы, а то и вовсе непричастным к преступлению. Бейкера все больше занимала мысль о генетическом анализе — он начинал верить в науку. Бейкер знал, что далеко не все его сослуживцы признают генную дактилоскопию, но решил действовать вопреки их мнению. Он попросил разрешения начать массовый сбор крови и получил его.
Пейнтер, по словам подчиненных, отреагировал на это примерно так:
— Ладно, проверим всех. Это докажет, что Дон Эшуорт убил кухонный рабочий.
В отличие от своего заместителя, Бейкер никогда категорически не заявлял о виновности или невиновности подсобного рабочего. В своих доводах в пользу анализа крови он не упоминал убийцу или убийц Дон. Излишняя категоричность может пагубно сказаться на репутации. Бейкер просто приказал следователям:
— Найдите мужчину, который оставил семя фракции 1+ А-секреции.
Вскоре было принято окончательное решение, и в первый день нового 1987 года следствие заявило, что готово к революционному шагу в расследовании убийств Линды Манн и Дон Эшуорт. Всех лиц мужского пола в возрасте от семнадцати до тридцати четырех лет, не имеющих алиби, попросили добровольно сдать кровь и слюну, чтобы исключить их из числа подозреваемых.
января «Мёркьюри» вышла с заголовком «Охота на убийцу требует крови двух тысяч человек».
— Мы должны были слепо верить в результаты генетического анализа, — скажут потом участники следствия.
Подготовительный период для осуществления революционного шага был коротким. Совет графства, приходские советы, священник Нарборо и викарий Эндерби публично заявили, что всячески поддерживают это мероприятие, и призвали молодых людей добровольно — поскольку о принуждении не могло быть и речи, — пройти тест. Только один или два лидера общественности усомнились в успехе эксперимента. Но других предложений не было.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |