– Завтракайте, – предложил оживившийся Келдыш. Наверно, надеялся, что внимание сестрицы переключится на Агату. Зря. Лиза взяла отложенный бутерброд и молча поднесла ему ко рту. С видимым отвращением жуя, Келдыш показал пальцем Агате на блюдо.
– Ешьте, ешьте, – сказал и Шрюдер. – Это необходимо.
Агату мутило. Но один бутерброд она все-таки одолела, запила остывшим кофе.
– А бабушка?..
– Сейчас спустится.
Пришедшие целители развели «больных» по разным комнатам. После получаса опроса, осмотра, ощупывания, проглядывания Игорь начал тихо звереть. Потому и вернулся уже в не лучшем расположении духа. Повода долго искать не пришлось – следователь Байдуров был уже тут как тут. Все оглянулись на вошедшего хозяина.
– Почему начали без меня? – Игорь рухнул на диван рядом с обеими Мортимер. Старшая из женщин сверкнула на него очками:
– А обязаны были ждать?
– Я же все-таки ее куратор!
– А я – опекун!
Взгляд Шрюдера можно было перевести только как «заткнись!». Целители передали начальнику СКМ свои заключения и откланялись. Шрюдер бегло просмотрел листки, пару раз поднял брови, покивал и засунул в карман своего пиджака.
– Вы ничего интересного не пропустили, Ловец Келдыш, – кисло сказал следователь. – Девушка просто не отвечает на вопросы.
– Да? – Игорь поглядел на Лидию, на Шрюдера (засунув руки под мышки, тот пожал плечами) и лишь потом – на Мортимер. Она сидела, натянув на плечи одеяло. От лица только глаза и нос остались.
– Господин Шрюдер, – спросил Байдуров, не сводя с нее глаз. – Каково заключение целителей? Главный свидетель все еще находится в состоянии шока?
Шрюдер подумал. Вновь вынул заключение из кармана, тщательно изучил – как будто не читал за несколько минут до этого. Сказал с явным сожалением:
– Нет.
– Мадам, – теперь Байдуров обратился к Лидии, – не хотелось бы давить на вас и на вашу несовершеннолетнюю подопечную, но вы должны знать, чем грозит отказ от дачи показаний следователю по магическим преступлениям...
Лидия потерла внучку по спине. Сказала – с непривычной просительностью в голосе:
– Не могли бы вы дать ей еще время?
– Нет. Уважаю ваши чувства, но погиб человек, Инквизитор, – и моя работа – выяснить, как это произошло.
Впервые младшая Мортимер показала, что замечает окружающее. Подняла взгляд и серьезно посмотрела на следователя:
– Я и вправду его убила?
– Нет!
– Нет!
Шрюдер с досадой выдохнул и отвернулся к окну. Лидия сжала плечо внучки, легонько встряхнула, заглядывая ей в лицо:
– Ты что, с ума сошла? Нет, конечно!
Байдуров сделал стойку.
– Это заявление?
Мортимер и ему поставила диагноз.
– Да вы рехнулись!
Метнула грозный взгляд в молчащего Келдыша. Игорь длинно и громко вздохнул, заелозил на диване, пытаясь подняться. Удалось – правда, не с первой попытки.
– Поехали.
– Куда, куда это? – встрепенулся Шрюдер.
– Куда вы тащите мою внучку? – возмутилась Лидия, увидев, как он – впрочем, без особого успеха – тянет Агату за руку с дивана.
– Я еще не закончил!
– Ты и не начинал еще, – бросил следователю Игорь.
– Хватит, хватит, вставайте, вы же не хотите, чтобы я свалился у ваших ног?
Это было бы круто...
Поднялась – и чуть ли не впервые за утро осмелилась посмотреть ему в лицо. Наверно, вот это и называется – краше в гроб кладут. Но глаза Келдыша были ясными и спокойными. В дверь, вытирая руки, заглядывала изгнанная на время допроса Лиза.
– Лизка, сядешь за руль?
– Конечно, – сказала та спокойно, отбрасывая кухонное полотенце.
– Куда, наконец, вы собрались? – рыкнул Шрюдер.
– В больницу. Навестить Славяна. – Игорь оглядел собравшихся и пояснил: – Димитрова. Мальчика, который вчера больше всех пострадал. Вы, Байдуров, можете поехать с нами.
– Уж не сомневайся, Ловец, – сказал тот сквозь зубы.
В результате поехали все. Процессия получилась внушительная: охрана, Лизина машина с тремя пассажирами, машина Шрюдера, машина Байдурова, снова охрана... Машинный сандвич. Детей бы вчера так охраняли...
Келдыш все тер и тер ноющий затылок – пока не почувствовал прикосновение теплой ладони.
– Не двигайтесь, – приказала Лидия. По затылку разливалась прохлада, тошнотворная боль уходила.
– Спасибо.
– Не за что, – сухо сказала Мортимер, снова откидываясь на спинку сиденья.
– Здесь налево, – указал он, Лиза взглянула странно:
– Да уж знаю!
Да, глупо. Она полгода ходила к нему в эту клинику.
Дежурный целитель протестовал против их вторжения так энергично, что голова теперь разболелась у Агаты.
– И не надо трясти передо мной своими регалиями! – орал он на Шрюдера. – Я и без того знаю, кто вы такой! К тяжелобольным пропускаются только родственники или с разрешения родственников! А следователю в той палате вообще делать нечего! Кого вы собираетесь допрашивать – живой труп?
Ох! Агата сжалась. Ее взяли за локоть.
– Пошли, – сказал ей на ухо Келдыш. – Тихо уходим.
Они попятились на пару шагов и завернули за угол.
– Пятый уровень, седьмая палата, – сказал Келдыш. – Я знаю, где это.
Сзади доносился возмущенный голос врача:
– И не надо меня зачаровывать! Я сам дипломированный маг!
– А почему никаких приборов? – жалобно спросила Агата.
– Каких приборов?
– Ну каких-нибудь... медицинских.
– Здесь это не поможет.
Они разговаривали вполголоса, точно боялись разбудить Славяна. А он и так не спал – глаза открыты, хоть и редко, но моргают. Агата заглянула в эти глаза и тихонько отступила. Карие, живые, блестящие, часто – злые, они теперь как вылиняли. Пустые... Так вот как это бывает...
– Вот так это бывает, – эхом отозвался Келдыш. Агата примостилась на кушетке напротив.
– Он выздоровеет?
Келдыш помолчал.
– Вполне возможно... в каком-то смысле. Организм крепкий, молодой. Дети все-таки это переносят легче.
– Что – «это»?
– Потерю магии.
– А... то есть он совсем не сможет... – Агата умолкла. Сказала с тоской: – Я говорила ему, что у него будет всего одна попытка. Но лучше пусть не лезет...
– Он сам решил. И спас меня.
Агата обхватила себя за плечи. Слезы текли из глаз двумя непрерывными полосками, но она даже не пыталась их вытирать – не замечала.
– Если бы не я...
– Выэто с ним сделали?
– Но ведь все случилось из-за меня. Все из-за меня. Вас тогда чуть не убили. И вчера тоже. И Славка теперь лежит вот...
– Да, конечно, если бы вы не родились, никто бы никогда не умер! – сказал Келдыш ядовито. – Не слишком ли много вы на себя берете?
– А? – растерялась Агата.
– С чего вы решили, что весь мир вертится исключительно вокруг вашей драгоценной персоны? Что все, что происходит, происходит только по вашей вине? Откуда такое раздутое самомнение? Или это просто какая-то разновидность подросткового мазохизма?
– Но ваша сестра тоже так считает, – убито сообщила Агата. – Она меня ненавидит.
– Лиза органически не умеет кого-либо ненавидеть. Во всяком случае – долгое время. Я ей иногда в этом завидую. А ваша... мадам Мортимер могла бы с ней на эту тему поспорить. Она во всем винит меня.
– Почему это?
– Кто повел вас к Слухачу? Я. Кто не сумел защитить от похищения? Я. Кто допустил, чтобы вы прыгнули в Котел? Снова я! – Игорь внезапно вспомнил все свои прегрешения, перечисленные Шрюдером. – А у кого не хватило сил прикончить Инквизитора?
– Но как бы вы...
Келдыш отмахнулся:
– Мы слишком привыкли полагаться исключительно на магию! Я мог бы затеять нормальную человеческую драку – и вы бы под шумок убрались и позвали на помощь! В конце концов, послал бы вас за оружием!
Агата нахохлилась. Действительно. Ей даже в голову не пришло, что Андрэ можно победить без помощи магии. Если бы они все скопом навалились... Келдыш косился на нее насмешливым глазом.
– Ну что? Будем вместе предаваться угрызениям преступной совести? Да перестаньте вы реветь, наконец!
– Я не реву! – Агата сердито вытерла слезы. – Они сами текут, без моего участия. Но Инквизитора ведь я убила?
Келдыш отвесил ей поклон:
– С удовольствием бы уступил эту честь вам. Но с чего вы взяли, что вы его убили?
– Вы же сами мне ночью сказали!
Келдыш улыбнулся – довольно неприятно:
– Мортимер, запомните одну очень важную вещь: не стоит верить всему, что вам мужчина нашептывает ночью.
Смутившаяся Агата все же продолжала:
– Инквизитор погиб из-за моей магии? Значит, я виновата?
– Если бы он переел ягоды, которую можно есть только в ограниченном количестве, кого бы вы обвинили – садовника, который ее выращивает?
Где-то в рассуждениях Келдыша было слабое место, но Агата пока не могла его найти. Все эти логические построения ей плохо давались – недаром по логике она едва-едва тянула на троечку. Но так хочется, чтобы он убедил ее, разуверил...
– Здравствуйте, – сказали у них за спиной.
Они оглянулись и встали. Вошедшая женщина смотрела с недоумением. Невысокого роста, кудрявая, темноволосая. В руке – букетик нарциссов. У Агаты засосало под ложечкой – мама Славяна.
– Кто вы? Как вы сюда попали?
– Извините, мы уже уходим. – Келдыш взял Агату за руку. – Просто приходили взглянуть, как он. До свидания.
Женщина складывала на кушетку пакеты, провожая их взглядом.
– Подождите, – сказала внезапно. – Вы... Ловец? Вы там были?
Келдыш молча кивнул. Женщина перевела взгляд на Агату. Глаза ее заблестели.
– А ты – та девочка, что была со Славой?
Агата судорожно вцепилась в руку Келдыша.
– Да, там было еще четверо детей, – быстро сказал Келдыш. – Простите, я не сумел ему помешать...
– Господи, спасибо!
А? Келдыш тоже растерялся. Димитрова обнимала их обоих, быстро целовала влажными губами, жала руки.
– Спасибо, что защитили его! Я знаю, что такое Инквизитор, я видела... не у каждого бы хватило смелости задержать его... Мне говорили, вы чуть не погибли... и девочка... как тебя зовут? Агата, спасибо... я не знаю, что бы со мной стало, если бы Слава умер... Спасибо вам! Приходите, приходите в любое время, я скажу дежурным! И остальных ребят приводите... Я вас с мужем познакомлю. Мы все будем очень рады!
Слегка ошеломленные, они с трудом вырвались из палаты. Навстречу по коридору спешила целая кавалькада, возглавляемая разгневанной бабушкой.
– Что вы себе позволяете, Келдыш! – еще издали закричала она.
– Баб, – утомленно сказала Агата. – Я сама хотела...
Бабушка отмахнулась.
– Что – сама? Ты даже не в состоянии сама решить, чего хочешь на обед! Это он втравливал и продолжает втравливать тебя в свои опасные авантюры! – Келдыш выразительно поднял брови, как бы говоря: «Вот видите?». Лицо Лизы, и без того хмурое, напряглось. Она еле удерживалась, чтобы не вмешаться. – Генрих, я требую, чтобы вы оградили мою внучку от общества этого... преступного авантюриста!
– Лидия, Лидия...
– Что – Лидия? Разве вы не видите, к чему это приводит?
Ах, не в состоянии, значит? Агата развернулась к Байдурову:
– Вы собираетесь меня допрашивать?
– Снимать показания, – въедливо поправил тот.
– Тогда давайте снимайте!
Он покосился на препирающихся гигантов магии.
– Только найдем тихое место.
– Итак, у нас есть девочка, убившая Инквизитора...
– Я бы сформулировал это по-другому... – начал Шрюдер.
– Чушь!
– Как вы сказали, Ловец?
– Чушь! Вы считать-то вообще умеете? – Встав, Келдыш начал демонстративно загибать пальцы. – Охранник. Я. Димитров. Мортимер. Четверо! Вам не кажется, что это как-то многовато сразу – даже для Инквизитора?
– Но погиб он только после того, как... приступил к проведению процедуры с девочкой...
– «После» не значит – «вследствие»! Вы же сами юристы и прекрасно натренированы в словесной казуистике! «Проведение процедуры» – великолепный эвфемизм! Почему бы не сказать прямо – убийство?
– Игорь!
– Подождите, Ловец...
– Или вы предпочитаете термин «казнь»? Единственное преступление охранника и этого парнишки в том, что они встали на пути Инквизитора к магии...
– Послушайте...
–...а единственная вина девочки – в том, что у нее есть эта магия! В чем мы тут разбираемся? Была ли смерть Инквизитора убийством, необходимой самообороной, случайностью? А не в том – почемуон это сделал?
– Мы как раз...
– Нет, давайте навешаем все на девчонку – это она спровоцировала великого Слухача на преступление! Давайте запрем ее куда от греха подальше, давайте приставим к ней охрану – а то вдруг то же самое случится и с нами!
– Ловец Келдыш!
– Игорь, выйди! Выйди немедленно!
Игорь медленно, с усилием, отжался ладонями от стола. Прошел мимо молчавшей комиссии. Осторожно прикрыл за собой дверь.
– Игорь...
Он резко обернулся.
– Что?!
Шрюдер успел поставить щит – лишь синим заискрило. Лицо начальника СКМ казалось каменным. Игорь опустил вскинутые руки, засунул их под мышки – от греха подальше. Привалился к стене. Его трясло.
– Прости, Генрих.
Шрюдер постоял и прислонился рядом. Вздохнул.
– Игорь, я рано, слишком рано отозвал тебя из отпуска. Это моя вина.
Игорь поморщился.
– Да не в том дело...
– И в этом тоже. Послушай, СКМ – мое детище. После всего, что... случилось, мне, видимо, придется уйти.
– Тебя снимают?
– Не в этом дело, – сказал Шрюдер в свою очередь. – Знаешь, я тоже испытываю огромное желание свалить все на временное умопомрачение Андрэ, вызванное... э-э-э... неумышленно, конечно, твоей подопечной...
– Знаешь что!..
– Знаю-знаю. Это гораздо легче, чем принять то, что кто-то из твоих давних соратников стал тем... с кем мы всегда боролись. Гораздо легче, чем признать, что у твоего... детища что-то не так. И видимо, давно, давно не так. – Он надавил пальцами на воспаленные глаза.
Игорь мог бы сказать все, что полагается говорить в таких случаях: это не твоя вина, кто же знал, за всеми не уследишь... Промолчал. Шрюдер отнял руки и заметил – более оживленно:
– Между прочим, когда ты добивался кураторства над Мортимер, ты именно такие меры и предлагал: строгий надзор, охрана... Что ты сейчас так возмущаешься?
Игорь еле повел плечом – нечем крыть. Просто нечем. Генрих щурил светлые зоркие глаза.
– Что, Ловец? И каково оно?
Игорь молча смотрел на него.
– Быть приобщенным к воспитанию новой Мортимер? Стоять, так сказать, у истоков? Щекочет нервы, а?
– Ага, – буркнул Игорь. – Щекочет. Прямо хоть вагон «памперсов» заказывай. Ладно, начальник, хватит заниматься психоанализом. Говори, что со мной делать будешь.
– Отпуск по болезни у тебя еще три месяца? Вот и гуляй. Гуляй. К лекарю и психологу ежедневно. Чтобы не было таких вот... – Шрюдер поскреб ногтем оплавившуюся табличку на двери.
– А вы, значит, тем временем... – Игорь широким жестом показал на дверь.
– А мы, значит, тем временем, – Шрюдер повторил его жест, – займемся развалом СКМ.
– Генрих...
– Убирайся, пока я тебя не засудил за покушение на жизнь... пока что главы СКМ. Кстати, Игорь, что-то не припоминаю у тебя такой магии. Где позаимствовал?
Игорь набрал воздуха, Шрюдер поглядел и поспешно замахал на него руками:
– Нет! Молчи, молчи пока! Хватит мне уже головной боли. С этой бы расхлебаться.
– А он красивый, правда?
Они сидели на солнечном подоконнике в палате Славяна. Агата вслед за задумчивой Стефи поглядела на Димитрова. Кажется, трагическая бледность придала ему интересности в глазах подруги.
– Ну... да.
– А ты знаешь, что он на тебя запал? – спросила Стефани неожиданно.
Агата открыла рот. Стефи махнула рукой:
– Ой, да не грузись, он на всех новеньких девчонок клюет! Да и вообще у него никаких шансов! У тебя ведь Игорь есть.
– Ну, в общем, есть... – промямлила Агата. А что тут еще скажешь?
– А Славян нас слышит?
– Не знаю. Говорят, слышит. Только понимает или нет...
Мама Славяна меняла воду в цветах.
– А что, разве он цветы любит?
– Просто ей самой приятно...
Димитрова, оказывается, прекрасно слышала, как они шепчутся. Обернулась с улыбкой:
– Терпеть не может! Вот я и надеюсь, что однажды он разозлится и скажет: «Ты зачем их мне притащила?» Все, девочки, спасибо, что пришли! У нас начинаются банные процедуры. Молодых леди в таких случаях просят удалиться.
Они слезли с подоконника.
– Пока, Славян!
– Мы забежим еще завтра, Славка! До свидания.
Агата задержалась на пороге. Очень хотелось, чтобы Димитров как-нибудь показал, что услышал их: ну там дыхание изменилось, голову повернул, пошевелил рукой...
Все оставалось по-прежнему.
Игорь проводил взглядом всхлипывающую Димитрову – медсестра вела ее, приобняв, говорила что-то утешающее.
– Что случилось?
Дежурный целитель взглянул на него мельком:
– Вы кто, родственник? А, это вы... Мы сказали – им надо готовиться.
– Готовиться?
– Да. Мы собирали консилиум, приглашали врачей...– В голосе дежурного прозвучало отвращение. Целители и врачи обоюдно считали друг друга шарлатанами. Что, впрочем, не мешало им сотрудничать в сложных случаях. – У них тоже нет таких наработок.
– Доноры...
Целитель отмахнулся.
– Доноров даже избыток. Мальчик просто отказывается жить, понимаете? Сам. Совсем вы озверели в своей СКМ!
Возразить было нечего. Игорь повернулся уйти – и спохватился.
– Скажите, а дети его сегодня навещали?
– Дети? – рассеянно спросил целитель. – Да они тут каждый день вертятся.
– А девочка? Такая высокая, худенькая? В очках?
– Агата? Была. Она, наверное, его подружка?
– Она могла слышать ваш разговор с матерью Славяна?
– Разговор? – Целитель подумал. – Да, могла. Точно, слышала. Как раз заглядывала в палату, когда мы говорили. А...
Он увидел спину удалявшегося Ловца. Игорь на ходу вытаскивал сотовый, ругаясь на цеплявшийся карман.
– Лидия? Это Келдыш. Ваша внучка дома? Точно? Боюсь, у нас проблемы...
– У вашей внучки мазохистский склад ума. Не знаю, выее такой воспитали или это у нее от природы, но она считает себя ответственной за все, что вокруг нее происходит.
– И вам бы стоило этому поучиться, Ловец! – огрызнулась Лидия. – Ответственности.
Келдыш только глянул на нее и продолжил кружить по комнате.
– Макс, на наше счастье, потихоньку выкарабкивается. А мальчишка гибнет. Что мы с этим можем сделать?
– Игорь, – устало сказал Шрюдер. – Во всех странах тайно или явно проводятся эксперименты с... казненными. Результаты нулевые. У СКМ практически неограниченные ресурсы в лекарствах, специалистах, исследованиях. И все это мы предоставили целителям. Что, ну что еще можно сделать?
«Малый совет», как про себя окрестил его Келдыш, собрался в доме Мортимер. Двери плотно прикрыты, да еще и мадам наложила заклинание бесшумности. Опасались разбудить Агату – если та спала. В ее спальне наверху, во всяком случае, было темно и тихо.
Келдыш выглянул в окно. Скривил губы.
– Ну тогда с мечтами о великой волшебнице Мортимер вам, мадам, и тебе, Генрих, придется распрощаться.
– То есть? – через паузу спросил Шрюдер.
Келдыш подошел и рухнул в кресло. Лидия с неудовольствием поправила покосившиеся подушки.
– У Агаты и без того... предвзятое отношении к магии. Да и дар она получила уже в том возрасте, когда может определять свои предпочтения. Или вы до сих пор думаете, что все сложности объясняются исключительно ее врожденной способностью противостоять магии? «Наследство» ей всучили с нагрузкой в виде полутора десятка лет умолчания, родителей-преступников, отца, не желающего ее видеть...
– Она встречалась с Петром?!
Келдыш глянул удивленно.
– Разве она вам не говорила?
– Нет. – Лидия осела в кресле. Пробормотала: – Она мне ничего не говорила. По правде говоря, она даже ни о чем не спросила меня... потом. Я рассказывала сама. Вы говорите, Петр прогнал ее?
– В достаточно недвусмысленной форме. Но мне казалось, внучка с вами достаточно откровенна.
– Была.
– Так-так, – сказал нетерпеливо Шрюдер. – И к чему все эти твои... психологические изыски, Игорь? К чему ты ведешь?
– К тому, что, если ее приятель умрет, мы не получим ни полноценную волшебницу, ни достаточно полноценную личность. Ваша внучка, Лидия, при всех ее комплексах, зависимости от чужого мнения и прочих... прелестях – очень свободолюбивый человек. Она найдет способ игнорировать... а то и вовсе избавиться от наследства.
– Это невозможно! – категорично заявил Шрюдер и поглядел на Мортимер. Та молчала. Келдыш усмехнулся:
– А ты скажи это Агате! Она ведь об этом знать не знает...
– У меня сердце разрывается, – тихо сказала Лидия, глядя в пол. – Как ей помочь?
– Для начала – не мешать, – быстро сказал Келдыш. – Что бы она ни задумывала и что бы ни выкидывала, каким бы диким это вам ни казалось – не мешайте. Она просто ищет выход. Может, она его найдет, может, нет – но это то, что делает она сама. А не магия и не «рояль в кустах».
– С каких это пор ты переквалифицировался на подросткового психолога?
Келдыш не смутился.
– Да, мне понравилось работать с детьми. Может, поменять профессию, как считаешь?
– Вы знаете, что Агата задумала?
– Догадываюсь. – Келдыш вновь оттянул занавеску, выглядывая в окно. Подобрался. – Ага!
– Что там такое?
Он вытянул руку, не подпуская их к окну.
– Наша подопечная отправилась на ночную прогулку. Не кидайтесь следом, я выжду пару минут и пойду за ней.
– Куда она пошла?
– Думаю, в больницу к Димитрову. – Келдыш надел куртку. Сказал небрежно, поправляя воротник: – Между прочим, зря вы опасались, что ваша внучка в меня влюбится. Никаких признаков. У нее нормальные подростковые отношения с мальчиками. – Он ободряюще кивнул настороженно наблюдавшей за ним Лидии. – Никакой причины для беспокойства. Ну, я пошел.
Оставшиеся прислушались к удалявшимся шагам в коридоре, закрывшейся двери. Поглядели друг на друга. Оба вдруг почувствовали себя старыми и беспомощными.
– Так кто там из них в кого влюбился? – спросил Шрюдер.
Она никогда не думала, что ночной город такой пустынный. Наверное, ночью жизнь перемещается в новый центр – к развлекательным комплексам и супермаркетам. Редко-редко светятся окна, но и за ними тихо. Горят фонари, покачиваются ветки деревьев, тени перепутываются под ногами. Шаги отпечатываются в пустоте улиц. Эхо множится, меняет ритм – то чуть опаздывает, то опережает... Агата несколько раз оглянулась, поежилась и, сунув руки в карманы, ускорила шаг. Только дай волю фантазии – и в каждом столбе будет мерещиться маньяк, поджидающий припозднившихся девчонок, а в каждой тени – отводящий глаз Малыш... Что, кстати, она будет делать, если вдруг появится кто-то из вампиров? Что она можетсделать? Не все дружелюбны, как Дегтяр...
Агата втянула голову в плечи. Не думать, не думать... Не бояться. Вон, уже рукой подать – ярко освещенный вход в больницу...
– Доброй ночи.
Только чудом не взвизгнув, она обернулась. За спиной, у деревьев, стоял Келдыш. Непринужденно так стоял – засунув руки в карманы, наклонив голову набок, чуть улыбаясь.
– Это вы за мной шли? – испуганно, а потому враждебно спросила Агата.
– Ночной променад?
– А вы что, за мной следите? Как вы догадались?
Келдыш вместо ответа показал руку с тускло блеснувшим кольцом.
– Уже на расстоянии?.. – Агата с отчаянием всплеснула руками и пошла прочь. – Что это такое, я теперь даже одна не могу остаться?
Келдыш нагнал ее в два шага. Сказал досадливо:
– Думаете, я счастлив? Мог бы сейчас развлекаться с красивой девушкой, а вместо этого вас караулю!
– А кто вас просил? – злобно спросила Агата. Больше всего ее задело упоминание красавицы. Что же он тогда на нее время тратит?
– Никто, – согласился Келдыш. – Меня и просить не надо.
– Вот и идите себе...
– Куда? – с интересом спросил он.
– К красавице своей, – буркнула Агата.
– Ничего, подождет... – рассеянно сказал Келдыш. – Такси вызвать не догадались?
– Да тут всего двадцать минут ходу!
– Вот что значит молодость! Не двадцать, а все сорок три минуты. И десять секунд. А что ночь на дворе, вы заметили?
Агата молчала. Нечего ее отчитывать. На это у нее бабушка есть, только бы не узнала...
– Вампиры, хулиганы, серийные убийцы, – перечислял Келдыш. – Но нас, отважных магов, ничем не запугаешь. Как вы собираетесь попасть внутрь?
Они остановились перед освещенным входом в больницу. Агата растерялась – о чем, о чем, а об этом она даже не задумывалась.
– Ночью к больным никого не пускают, – подсказал Келдыш. – Зачаровывать и отводить глаза вы пока не умеете. А еще вас спросят: «Девочка-девочка, откуда ты взялась среди ночи?», задержат и сообщат вашей бабушке.
Агата повернулась и побрела вдоль корпуса, разглядывая темные окна первого этажа. Келдыш шел за ней шаг в шаг и – уверена – посмеивался про себя.
– На окна первого этажа наложено заклинание отпугивания, – докладывал серьезно. – Сильным магам не помеха, остальных не пускает... Черный ход тоже блокирован. В приемном покое дежурят охранники. Желаете опробовать на них свое очарование?
– И откуда вы только все знаете? – с досадой проворчала Агата себе под нос. Ответа она не ожидала.
– Лежал здесь в прошлом году.
Агата остановилась. Лица Келдыша в темноте почти не было видно.
– А... Да, конечно, понятно...
– Я к тому, что все здесь изучил, – с нажимом сказал Келдыш. Агата хлопала глазами. Он неожиданно засмеялся. – Идемте, я вас проведу!
– А почему вы меня не... отговариваете?
– А смысл? Вы тогда сделаете вылазку в следующий раз. Так хоть я рядом. Но можно было и не так драматично, среди ночи... Ночью я предпочитаю спать.
Или еще кое-чем заниматься... Агата одернула себя – почему-то рядом с ним в голову лезут все какие-то неприличные мысли. Непристойные – вот как это называется.
Они спустились по ступенькам, завернули. Опять начали спускаться. Келдыш выбросил вперед вытянутую руку – темная преграда на пути исчезла, пахнуло сыростью и плесенью. Агата притормозила.
– Это подвал. Защита слабенькая – только от воришек. А изнутри вообще не запирается. Все больные про это знают. В чем дело? Темноты боитесь? Помнится, в катакомбах вы были куда храбрее!
– Но это было до... – Агата прикусила губу.
До.
Черная засасывающая воронка. И не повернуть головы, чтобы увидеть свет – чтобы вспомнить,что такое свет. Одно беспомощное падение – до тех пор, пока сама тьма, как кислота, не растворит тебя в себе...
– Идемте, я зажгу огонь. – Келдыш потянул ее за собой.
– У вас есть фонарик? – Она опасливо спускалась по выщербленным ступеням. Почему так глубоко? Это уже не подвал, а и вправду катакомбы какие-то!
– Есть, все у меня есть... – В голосе его послышалась усмешка.
– Тогда включите, пожалуйста!
Она заморгала. Это совсем не походило на фонарик: красный крутящийся шарик над его головой – тусклый, но достаточный, чтобы видеть, куда наступаешь. Агата прикусила язык: вечно она попадает впросак. Зачем ему таскать с собой фонарик? А она-то! Смогла поджечь мантию на учительнице, а не умеет сделать обычный походный светляк!
– Так, если мне память не изменяет, здесь – налево.
Келдыш шел впереди – немного боком, но все еще держа ее за руку. Наверное, из-за этого она осмелела, отвела глаза от светляка. И ничего страшного – трубы, мусор под ногами, протоптанная в пыли дорожка, наверное, даже где-то лампочки есть. Поворот, поворот, поворот. Ступеньки – теперь уже наверх. Келдыш потушил «фонарь», прислушался и потянул на себя тяжелую дверь. Глянул в оба конца еле освещенного коридора.
– Охр-раннички... – проворчал недовольно. – Ну и начальник безопасности у них!
– Зато мы прошли. Теперь куда?
– Налево «черная» лестница.
В палате Славяна оказалось не темно – подсвечивал фонарь из больничного парка. Келдыш уселся на широком подоконнике, скрестил руки.
– Приступайте.
– А?
– Вы же хотели попробовать его вылечить. Давайте.
Агата насупилась. Она не ожидала, что у нее будут зрители. Во-первых, неизвестно, как и что делать, во-вторых – получится ли хоть что-нибудь. Но Келдыш уже начал командовать:
– Встаньте у изголовья. Руки положите по обе стороны головы. Не так, ладони к вискам. А теперь поговорите с ним.
– Как?
– Как хотите. Для этого не нужна магия. Каждый человек немного целитель. Можете позвать про себя. Попытайтесь нащупать. Он здесь. Он вас слышит. Просто найдите его. Больше пока ничего не требуется.
Агата закрыла глаза. Темно. Под руками – пульсирующие виски Славяна. Кончики пальцев становятся очень чувствительными, как будто распухают. Тепло струится от кожи Димитрова – и обратно, обратно – все больше и дальше. Не обжечь бы его... Слав, несмело позвала Агата. Славян, ты где? Отзовись. Тишина. Темнота. Перед сомкнутыми веками мечутся красные зигзаги-паутинки-молнии... сосуды, что ли? Славян, ну пожалуйста, мы тебя ждем. Отзовись, где ты? Кончики пальцев горят так, что их видно с закрытыми глазами. Слав! Темнота и маленький светлячок в ночи – несмелый, еле-еле тлеющий... Славка?
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |