Изящное движение тонкой полупрозрачной кисти.
– Ты куда-нибудь торопишься? Я – нет.
Кыш уже спал, когда Агата закончила рассказ. Анжелика ни разу не шевельнулась на своем подоконнике – как будто тоже уснула.
– Господи боже мой, – сказала тихо, но очень выразительно. – А я-то думала, проблемы у меня!
Агата моргнула. Как-то неудобно преуменьшать Анжеликины проблемы. Она, Агата, по крайней мере не стала вампиром.
– Ну... все не так уж страшно, – поспешила успокоить новую знакомую. – Бабушка поправилась, а в интернате временами просто здорово... Правда, у меня странная магия... и я совсем ее не хочу...
– Значит, с самого детства у тебя не было ни отца, ни матери.
Агата моргнула, переключаясь.
– Ну... да. А у вас?
– Были. В смысле, до сих пор есть. Я их видела. – Анжелика задумалась, наклонив голову. – И ничего не почувствовала. Я знаю, что они мои родственники, я даже до сих пор помню... кажется, у меня было счастливое детство. Они думают, я погибла при взрыве НИЦЭМа. Я больше не приду к ним. Не хочу. Вообще никого не хочу видеть.
– А ко мне пришли?
Вампирша покосилась. В темной впадине блеснул глаз.
– Да. Ты первая... после Бориса меня заинтересовала. Знаешь... в твоем зове я услышала себя. Можно, я буду приходить? Мы могли бы разговаривать... на разные темы. Какие тебе интересны. Я давно ни с кем не говорила.
– А вы увидитесь с Борисом?
Анжелика отвернулась к окну.
– Не так быстро. Кто такой этот Келдыш?
– Мой куратор.
Пауза.
– Он симпатичный?
– Да. – Теперь отвернулась Агата, ненужно поправляя простынь. – Они учились в Академии вместе с Борисом. Он не рассказывал?
– Кажется... – Анжелика помолчала, потом повернулась к Агате, деловито хлопнув в ладоши. – Итак, что бы ты хотела узнать про мальчиков?
Зигфрид первый предложил сходить в гости к «тому прикольному Ловцу». Агата упорно делала вид, что не замечает ожидающих взглядов, пока Стефи не дернула ее за рукав:
– Иди звони!
– Да неудобно...
– Ой, что неудобно? Он же сам приглашал! Иди звони, говорю! А то я сама позвоню!
Эту угрозу следовало принимать всерьез... Агата неохотно поплелась к телефону. Интернатовцы наступали ей на пятки.
– Але? – без интереса спросил Келдыш.
– Это Агата Мор... м-м-м... Я.
– Слушаю.
– Тут к вам просятся в гости. Ну, все, кто тогда был... Если...
– Приходите. Я сейчас позвоню Божевичу, пусть выпишет пропуска. Сколько вас?
Агата пересчитала.
– Стефи, Зигфрид, Димитров, Карл, Люси. Пятеро.
Коротенькая пауза.
– А вы?
– А... можно? – Он что, пустит ее после того... «еврейского погрома»?
– То есть шестеро. Жду вас через час. Провожавший их телохранитель, как обычно, остался за дверью с дежурной газеткой в руках.
– Входите, открыто! – послышался голос Келдыша. Он стоял на пороге кухни, деловито вытирая руки полотенцем. – Вперед, не стесняйтесь. Я наготовил на всех.
– Никто и не стесняется, – пробормотал под нос Димитров.
– Здравствуйте, – поздоровались девочки, а Водяной уже пулей несся мимо хозяина на кухню.
– Bay!
Действительно – «вау». Не стол, а мечта голодного подростка. Глядя на остальных, и Агата навалила себе в тарелку побольше. Хозяин, прислонившись спиной к столу, сложив на груди руки, оглядывал жующих школьников.
– И какие новости с полей сражений?
– Не с кем было сражаться, – с явным сожалением сообщил Водяной. – А вы кого-нибудь за это время поймали?
– Некого было ловить, – сказал Келдыш с такой же интонацией.
– А вы вообще в жизни много преступников поймали? – спросил Карл.
Келдыш призадумался, словно подсчитывая.
– Несколько...
– А на войне тоже были?
– Да.
– Bay! – опять сказал Зигфрид. Он недавно подцепил это словечко и теперь вставлял его куда ни попадя. – С самого начала?
– Да.
– И в катакомбах были?
– И в них.
– И как там?
– Темно... Вон «кола», Зигфрид.
Водяной, не отрывая зачарованных глаз от Ловца, на ощупь нашарил бутылку. Еще и пролил мимо стакана.
– А вы, наверное, и Мортимер видели? – спросил с почтением.
Келдыш сделал явное усилие, чтобы не покоситься на Агату.
– Как тебя.
– И что?
– Что – «что»? – спросил хозяин с легким раздражением. – Хотите спросить, была ли она похожа на монстра? Нет, Зигфрид. – Он пододвинул ногой табуретку и сел. – Никто из тех, против кого мы воевали, не был чудовищем. Большинство мы знали до войны: с кем-то учились, с кем-то работали, о ком-то слышали... В этом вся трагедия гражданских войн. Твоим врагом становится тот, кто еще недавно сидел с тобой за одной партой. Легко тебе будет убивать... например, Димитрова?
– Это еще кто кого! – вскинулся Славян.
– Или Люси? Или Карла? А ведь так все и происходило. Здесь нечем хвастать, Водяной. Нечем гордиться. Убивать своих друзей... Если бы пришлось, я сделал бы это снова. Но вам я этого никогда не пожелаю.
Агата отставила тарелку и вышла. Она больше не могла слушать: казалось, это говорится только для нее. Он совсем как Андрэ: мне очень жаль, но... Саднило сердце, как будто с него сдирали кожу – или что там есть у сердца. Она на ходу вытерла ладонью глаза. Услышала, что кто-то вышел следом, и поспешно нырнула в кабинет. Огляделась, моргая. Слава богу, никаких следов погрома. Только телевизора что-то не видно. Он его переставил? А где тут была фотография голой Лизы? Подошла к шкафу. Дегтяр Лизу все-таки одел. Она сидела в сарафане в ромашковом поле – ромашка во рту, ромашка в длинных волосах. Хорошенькая... На снимке ниже рядом с Лизой, подперев подбородок руками, валялся Келдыш. Тоже с ромашкой в белых зубах. Смеялся. Она ни разу не видела, чтобы он так открыто и весело смеялся. Ну да, он же здесь совсем молодой – чуть старше Агаты. Наверное, еще до войны...
– Эй, ты чего?
Агата чуть не подпрыгнула. Димитров всегда так бухает ботинками, а сейчас появился неслышно – точно подкрался.
– Ревешь, что ли?
– И ничего я не реву. – Агата быстро отвернулась. – Фотографии вон смотрю.
Димитров подошел и тоже уставился на снимки. Спросил угрюмо:
– А чего ревешь? Вспомнила что-то?
– Ничего, – повторила Агата, упорно глядя на фотографии, но не видя их. Глаза опять защипало.
Димитров помолчал.
– Я знаю, у тебя родители на войне погибли...
– Кто тебе сказал?
– Никто. Я сам узнал.
Агата выпалила ему в лицо:
– Ничего ты не узнал, понял? Ничего ты про них не знаешь! Ни-че-го!
Он глядел широкими растерянными глазами. Неожиданно взял ее запястье – неловко, но крепко. Бормотал:
– Да ладно, чего ты? Ну, не обижайся... И реветь не надо.
Агата длинно вздохнула.
– Все, я не реву. Идем к ним.
– Погоди.
– А?
Агата растерянно моргнула, когда он осторожно провел мозолистым пальцем по ее щеке. Пояснил хмуро:
– Слезы. Видно.
Погладил еще – наверно, для тщательности. И еще. Потом очень бережно взял ее лицо в большие ладони. Агата, притихнув, смотрела на него: горящий румянец на скулах, темная полоска над полными губами... бреется уже, наверное. Черные жесткие ресницы приопущены, сквозь них блестят яркие карие глаза...
Она не услышала ни звука, ни движения – просто машинально повернула голову. Келдыш стоял в дверях, засунув руки под мышки. Смотрел на них. Димитров оглянулся тоже, отдернул ладони. Хозяин молча оттолкнулся плечом от косяка и вышел.
– Ох! – сказала Агата.
– А чего? – спросил Димитров с виноватым вызовом. – Мы же ничего такого... Он что, теперь на тебя наезжать будет? Хочешь, я поговорю?
– Ну уж нет!
Агата выскочила из кабинета. Димитров бухал ботинками за ее спиной. Келдыш обернулся, скользнул пустым взглядом над их головами.
– Ну, где вы там? – недовольно сказала Стефи, стоявшая на пороге кухни. – Куда вы все разбежались?
Зигфрид за ее спиной энергично жевал очередной бутерброд. Хозяйственная Люси, кажется, начала мыть посуду – в руках у нее было полотенце.
– Эй, послушайте... – начал хмурый Димитров.
Келдыш снова обернулся – но не к Димитрову, а как будто услышал что-то за входной дверью. Остановился, опустив ресницы. Агата поглядела на него – и холодок шевельнул волосы у нее на затылке. Эта знакомая настороженная поза... Агата тоже оглянулась. В лицо пахнуло бедой...
– Агата, поднимайтесь наверх, – сказал Келдыш напряженным голосом.
– Что?
– Все. Наверх. – Не отрывая глаз от входной двери, он ткнул большим пальцем за плечо. – Быстро.
– Чего это? – агрессивно спросил Димитров. Агата молча взяла его за рукав фуфайки и повела наверх. Димитров так удивился, что послушно пошел за ней по лестнице. Следом нестройной цепочкой потянулись остальные. Гурьбой вошли в спальню. Агата задержалась на пороге, и Келдыш, не оборачиваясь, раздраженно махнул на нее рукой. Закрывая дверь, она услышала его спокойный голос:
– Здравствуй, Андрей.
Щелчок дверного замка показался очень громким.
– Кто там? – шипела Стефи. – Что там такое? Кто пришел?
Народ так сопел в уши, что Агате совершенно ничего не было слышно. Или двое просто молчали? Водяной, попрыгав за спинами старших, улегся на пол – припал к щели под дверью.
– Где боец? – спросил Келдыш. Ей показалось, что он сместился куда-то ближе. Наверное, к лестнице.
– Кто? А, ее охранник... Он пытался меня не впустить, – в голосе Инквизитора явственно прозвучало удивление.
– И?
– И-и-и... – выразительно протянул Андрэ.
– Это что – про твоего телохранителя? – шептали Агате в затылок. – А что он ему сделал?
– Ты один?
– Ну что ты! Инквизитор не может ходить один, ты же как Ловец прекрасно понимаешь – безутешные родственники, оскорбленные друзья, прочие мелкие неприятности... Но мои люди не войдут сюда, если ты об этом. А тебе что, мало меня одного?
Тишина.
– Игорь, – сказал Андрэ серьезно. – Пропусти. Я не хочу причинить тебе вред.
– О, мне так жаль твои нежные чувства! – саркастически отозвался Келдыш. – А как насчет девочки? И остальных детей?
– Никто не пострадает.
– Неужели?
Тишина.
– Хорошая защита, Ловец.
– Зачем ты это делаешь?
– Я просто хочу пройти.
– Я о Мортимер.
Тишина.
– Зачем тебе она?
– А зачем она тебе?
Тишина.
– Тебя не возмущает, что всю магию получила эта бездарь? Она не оставила тебе даже кусочка, хотя ты очень в этом нуждаешься. Разве это справедливо?
– Так ты восстанавливаешь справедливость?
– А разве не этим мы с тобой уже столько лет занимаемся? Восстанавливаем справедливость – так, как мы ее понимаем. Ты ловишь, я казню. Я ставлю последнюю точку. В этом все дело, да? Думаешь, я не знаю, что вы называете меня Палачом?
– Не знал, что ты казнишь и невинных.
– Ты считаешь это казнью?
– А ты?
– Магия к ней попала по ошибке, по глупой случайности. Она даже не почувствует ее исчезновения, как не чувствует сейчас ее присутствия.
– Неужели?
– Ты понимаешь, что она может натворить, когда войдет в полную силу? Ее родители по сравнению с ней – просто цветочки.
– Что бы она ни натворила – это куда меньше, чем ты делаешь сейчас. С каких пор ты сам решаешь, кто прав, кто виноват?
Тишина.
– У твоей магии необычный вкус...
– Что, редко доводилось пробовать Ловцов? – приглушенно спросил Келдыш.
– По правде говоря, ты первый. Вы же так преданны нашему делу! И что дальше, а, Игорь? Ударить ты не можешь – слишком быстро потеряешь свою силу. Связаться тоже ни с кем не сможешь – не дам. Ну подумай, какие у тебя шансы?
Агата повернулась, впихивая друзей в комнату. Значит, магия бессильна?
– У кого с собой сотовый?
Стефи и Водяной вскинули руки.
– Звоните директору и вот по этому телефону. Скажете: «Агата у Черного Ловца. Здесь Инквизитор».
– Что? Кто? – засуетилась Стефи. – Агат, повтори!
– Я запомнил! – прикрикнул на нее маленький Водяной. – А потом?
– Набирайте пожарную, «скорую», полицию, спасателей... врите, что хотите, только чтоб приехали поскорее.
– Инквизитор? – переспросила бледная Люси, прижимая к груди забытое полотенце. Похоже, она единственная, кто понимал, что это значит. Карл с беспокойством переводил глаза с нее на друзей, поспешно щелкавших кнопками телефонов.
– А в чем дело-то?
Агата метнулась мимо него к двери. Услышала мягкое:
– У тебя уже дрожат руки, Ловец...
– Что он делает? – спросил Димитров одними губами.
– Он его убивает.
Агата стояла, глядя на свои прижатые к двери ладони. У нее тоже начали трястись пальцы.
– Никто не берет трубку! – крикнул ей от окна Водяной.
– Шлите «эсэмэски»! – напомнила Агата. Оглянулась.
Пара «земляных» растерянно топтались посреди комнаты. Камень и металл. Металл и камень. Агата с судорожным вздохом огляделась, посмотрела на потолок. На по-модному, лишь слегка заделанную кладку. В этом доме жило столько поколений магов, наверное, сами стены здесь пропитаны волшебством...
– Земляные! – резко сказала Агата.
Они вздрогнули, испуганно уставившись на нее.
– Поговорите с домом. Пусть он начнет отдавать Инквизитору свою магию – чтобы Келдыш подольше продержался.
Они поняли сразу – умницы, умницы! – дружно закивали. Карл выпрямился, вытянулся весь, приподнимая руки ладонями вверх. Люси, наоборот, наклонила голову, напряглась, сжимая кулаки... Зашевелила губами – упрашивает железо, что ли?
– А мне что делать? – спросил Димитров. Незаметно для себя Агата стала тут главной.
– Не знаю. – Она вновь прижалась ухом к двери.
– Зачем этот пришел? Чего он хочет?
– Меня.
Ей не нравилась тишина за дверью. В ней кто-то трудно дышал – или она просто слышит свое собственное дыхание?
– Может, надо его будет как-то отвлечь. Но у тебя будет только одна попытка. А еще лучше держитесь от него подальше – Инквизитор выпьет вас всех одним глотком.
Димитров больно ухватил ее запястье, когда Агата повернула ручку двери.
– А тебя?!
Агата терпеливо отцепила его пальцы.
– У меня взять нечего.
Она приоткрыла дверь равно настолько, чтобы выскользнуть наружу. Закрыла и прижалась к ней спиной. Келдыш косо полусидел-полулежал поперек ступенек, зацепившись сгибом локтя за один из столбиков перил. Уже почти на верхней площадке – наверное, отступал по мере того, как Инквизитор подходил ближе. Тот теперь стоял в самом низу лестницы и, подняв голову, смотрел на нее.
– Ну все, хватит, – сказала Агата – ему и Келдышу. Присев, взяла Игоря за руку. Уперевшись подбородком в грудь, он смотрел на нее исподлобья. Бледные губы его шевельнулись.
– Не... смей... – разобрала Агата. Сильнее сжала неподвижную ледяную кисть. Пальцы коснулись кольца.
– Хватит, я сказала! – повторила, не глядя на Инквизитора.
– Но, Агата, – рассудительно сказал тот. – Я же не идиот, чтобы идти мимо живого Ловца. Если хочешь это прекратить, выходи из-за его прикрытия.
– Хорошо, – нетерпеливо сказала Агата. – Только отойдите.
Шагов она не услышала, но по тому, как Келдыш с громким всхлипом – точно выныривая из-под воды – вздохнул, поняла, что Инквизитор отошел от лестницы. Агата взяла вторую руку Ловца, начала растирать.
Да уж, одной головной болью вы не отделаетесь!
Серые губы дрогнули в кривой усмешке: рады?
Хоть кто-то за меня отомстил.
Оставьте в покое крис.
Еще немного...
Его рука двинулась в немом протесте, но даже то, что он вообще мог пошевелиться...
Агата, не оглядываясь, захлопнула приоткрывшуюся дверь. Инквизитор наблюдал за ней, прислонившись к столу. Ждал.
– Сейчас, – утешающе сказала Агата.
Ему.
И Келдышу.
Пальцы Игоря сжались в последнем усилии (стой, подожди, не надо, не надо!). Агата легко высвободилась. Осторожно перешагивая через него по ступенькам, спустилась и встала, глядя на Андрэ.
– Остальные ни при чем, ведь так? Вам нужна одна я?
– Я в состоянии себя контролировать, спасибо.
Агата подняла брови, копируя вежливо-язвительную интонацию Келдыша:
– Неужели? (Ноздри Слухача дрогнули.) А как же тогда мой телохранитель?
Инквизитор отмахнулся:
– Мешал.
Всего-навсего.
Глаза-колодцы. Сухое, будто стянутое к подбородку лицо. Ухоженные мягкие руки, очень белые на фоне серого балахона. Пальцы сжимаются-разжимаются, точно Инквизитор готовится к проигрышу сложного музыкального этюда.
– Мне встать, сесть, лечь? – спросила Агата. Говорить у нее получалось с насмешкой. А внутри все тряслось. Все поджилки – так это называется.
Слухач, не отрывая от нее широких глаз, повел рукой.
– Лучше присядь.
Агата с ногами забралась на стол, уткнулась подбородком в колени. Спросила – с нездоровым любопытством:
– А как вы собираетесь найти мою магию, если я сама не знаю, где она?
– Я найду.
Агата краем глаза следила, как он обходит ее, словно примеривается. Руки его медленно поднимались – мягко округленные, как будто Инквизитор держал между ладоней невидимый шар. Выдохнул:
– Интересно... – Андрэ остановился перед ней, пораженно покачивая головой. – Удивительно. Великолепно!
Наверное, она могла бы растаять от всех этих комплиментов. Если б только забыла, что он оценивает ее исключительно как гурман – новое вкусное блюдо.
– Что же, приступим...
Агата съежилась, сильнее притягивая к груди колени. Бросила затравленный взгляд за его спину – и изумленно перевела дыхание. Слухач перехватил ее взгляд. Обернулся.
– Это что еще?..
Келдыш стоял – навалившись на перила, пошатываясь, – но стоял.
– Как?! – Инквизитор метнулся к лестнице.
Ловец тяжело вскинул руку – Андрэ отбросило, как будто он получил удар в грудь. Но он тут же выправился. Снова шагнул вперед. Теперь жест Келдыша был уже только жестом защиты... Агата вскочила, собираясь прыгнуть Слухачу на спину. Дверь спальни открылась.
«Не надо!» – мысленно закричала Агата.
Это был, наверное, самый сильный файербол, который когда-либо создавал Димитров. Огненный зигзаг прочертил воздух и опалил Инквизитору брови прежде, чем тот его «заглотил». За эту секунду Келдыш успел отступить. Небрежный взмах инквизиторской длани – и Ловец, падая сам, подхватил Славяна уже у самого пола. Инквизитор ступил на первую ступеньку лестницы...
– Эй! – звонко окликнула Агата. Слухач обернулся. Иди сюда, не отвлекайся, подумала она. Старалась не глядеть наверх – там Келдыш и ребята склонились над Димитровым.
– Зачем вам они? – спросила Агата. – Зачем? Вот же я.
Иди, думала она. Иди ко мне. Андрэ никакое кольцо для чтения мыслей было не нужно – ее мысли его не интересовали. Он возвращался, ведомый только своей безграничной жаждой. Инквизитор казался Агате черной, высасывающей жизни бездонной воронкой. Она смотрела ему в глаза. У наркоманов после приема дозы зрачки сужаются или расширяются? У Инквизитора зрачки расширились до предела – так что радужка была почти не видна... так и не узнала, какого цвета у него глаза...
– Да пожалуйста! – сказала Агата. – Возьмите все. Мне не жалко.
Келдыш полусполз-полускатился с лестницы. Оттолкнулся от перил и добрел до стола. Перебирая по нему руками, дотащился до лежащего навзничь Андрэ. Покачиваясь, глядел вниз. Наклонился – Агата, испугавшись, что сейчас он грохнется, и она не сумеет его поднять, ухватила его за плечо обеими руками. Келдыш коснулся пальцами лба Инквизитора. Постоял, закрыв глаза. Выпрямился. Прислонился к столу рядом с Агатой.
– Передоз.
– А?
– Обожрался, – равнодушно пояснил Келдыш.
Они оглянулись на ворвавшихся в дом людей.
– Игорь?!
Келдыш еле поднял руку, показывая наверх. Там навзрыд плакали – Стефи, что ли?
– Мальчик... помогите.
Кто-то пытался оторвать Агату от Келдыша – она молча отпихивалась, уворачивалась, пряча лицо то у него на плече, то прижимаясь к его спине, пока Келдыш не сказал устало:
– Отстаньте. Мы в порядке.
– Вижу, в каком порядке! – прикрикнули на него. – Руку давай!
Келдыш высвободил правую руку – Агата протестующе захныкала, – тут же обнял ее за плечи. Прижимая к себе, неловко закатывал рукав на левой. Агата следила одним глазом из-за его плеча, как Келдышу ставят укол в вену.
– Девочка?
Агата вновь дернула локтем.
– Не трогайте меня!
– Мы только посмотрим...
– Она в порядке, – повторил Келдыш.
Двое копошились над Андрэ. Келдыш смотрел вниз без интереса. Маги выпрямились.
– Все... Кто его так?
Шрюдер сбежал с лестницы.
– Что здесь случилось?
Келдыш оскалился.
– А вы догадайтесь! – предложил – сразу всем.
Очень много людей. Где они были раньше? Лица расплывались, словно смазывались у Агаты перед глазами. Пока она не встретила взгляд широко раскрытых глаз незнакомой женщины, стоявшей рядом с Дегтярем.
– Анжелика... – выдохнула Агата. – Вы вернулись!
Борис посмотрел на мертвого Инквизитора. На охранника, которому делали искусственное дыхание врачи «скорой» и маги. На трясущегося Келдыша, на вцепившуюся в него Агату. На мальчика, которого осторожно несли вниз с лестницы.
Сказал:
– И нас еще называют вампирами?
– Божевича следует уволить!
– А Келдыша – расстрелять, – закончил Игорь. Потер лицо и с отвращением уставился на руку – та продолжала трястись. Игорь засунул ее себе под ягодицу. Левой рукой завладела Мортимер. Она лежала на диване за его спиной, тихонько дышала ему в ладонь. Следующей сидела Лидия, поглаживая внучку по голове. Молчала.
– А тебя-то за что? – буркнул Шрюдер, безостановочно круживший по комнате.
– А его?
Сам Божевич мрачно сидел рядом со своими школьниками – тщательно обследовавшие их целители ограничились успокоительными. Стефи непрерывно всхлипывала, Зигфрид то и дело клевал носом, Карл сидел, сгорбившись, зажав руки коленками. Спокойнее всех выглядела Люси.
– Он не должен был выпускать Агату из интерната.
– Его никто об этом не предупреждал. А школьники имеют право на одну увольнительную в неделю. Тогда уж и Макса добейте. Он тоже недоглядел.
Максимом звали Агатиного телохранителя. Шрюдер остановился, с силой нажал пальцами на глаза, словно хотел их выдавить – напрочь.
– Да кто же, кто мог предположить такое!
Незнакомый Игорю следователь – скуластый, желтолицый – сидел на кухонном табурете напротив дивана и вертел головой, наблюдая сразу за всеми. Келдыш сказал скучно:
– А может, это все тянется уже невесть сколько времени. Если, к примеру, поднять старые дела...
Следователь сощурил на Игоря и без того узкие глаза. Шрюдер покосился с опаской:
– Думаешь, Андрэ свихнулся не в одночасье?
– А кто сказал, что он вообще свихнулся?
Тишина.
– Могу я наконец увести детей? – хмуро спросил Божевич. – Второй час ночи. Вы же их обо всем уже расспросили?
Казалось, следователь забыл о существовании школьников, потому что взглянул на них с явным удивлением.
– Да-да, конечно!
Божевич повлек маленькую потрепанную стайку к выходу. Зигфрид-Водяной то и дело спотыкался, и Карл вел его под локоть, точно слепого.
– До свидания, – вежливо сказала Люси – всем за всех. – Агата, надеюсь, завтра мы увидимся в школе.
Агата вместо ответа прижала келдышевскую ладонь к лицу, заслоняясь ею от всего мира. Игорь мельком посмотрел на нее, более пристально – на Лидию. Сказал:
– Вам тоже не мешает отдохнуть. Спальня наверху. Чистое белье в шкафу. Извините, сам ничего не могу, Борис покажет...
Тот поспешно вскочил.
– Мадам?
Мортимер подняла на него взгляд. Прищурилась.
– Борис... Дегтяр, кажется? Вампир, специализация – боевая магия и аналитика фольклора. Наглец, каких поискать...
Борис просиял:
– У вас великолепная память, мадам!
Келдыш покосился на следователя: тот жадно ловил информацию. Дегтяр подставил согнутый локоть:
– Я провожу вас наверх.
Мортимер спросила его, глядя при этом на Келдыша:
– Думаете, я усну?
Тот растянул губы – хотя чувствовал, что и они подрагивают:
– Тогда оставайтесь – то-то я повеселюсь, когда вы прямо здесь свалитесь!
– Подлец, – сообщила бабушка Мортимер без малейшей интонации в голосе. Посидела, с явным усилием отняла от головы Агаты ладони – та тут же натянула плед на лицо.
– Вы же останетесь с ней?
– Куда я денусь... – сказал Игорь с передышкой, – с подводной лодки...
Они проводили взглядом Лидию с Борисом. Следом неслышной тенью скользила Анжелика. Игорь откинулся назад, спиной чувствуя, как дышит Мортимер – девочка плотно сворачивалась вокруг него, словно только он мешал ей принять позу зародыша. Его все больше беспокоило, что он ее не слышит – хотя Агата держалась за его руку с крисом. Пропала связь? Сумела от него закрыться? Или – что?.. Зря они отослали целителей.
Прикрыл веки – и сразу же, вздрогнув, открыл. На него неотрывно смотрели щели-прицелы глаз следователя.
– Ловец Келдыш, – сказал он ровно. – Я еще не снял показания с главного свидетеля.
– Следователь Байдуров, – ответил тот так же ровно, – а не пошел бы ты? Вместе со своими показаниями.
– Стоп-стоп-стоп! – вмешался Шрюдер. – Вадим, завтра вы получите справку о состоянии здоровья главного свидетеля, из которой следует, что девочка находится в состоянии шока от воздействия... м-м-м... вы никогда не сталкивались лицом к лицу с Инквизитором?
– При чем тут это? Я должен провести опрос по свежим следам, пока свидетель еще не опомнился, пока помнит все детали...
– Он не сталкивался, – перевел Игорь. Веки все тяжелели. Наливались свинцом... забавно, он не помнит, видел ли когда-нибудь свинец... а выражение помнит...
–...я должен быть уверен, что свидетель не подвергнется...
– Не подвергнется, не подвергнется, – заверял Шрюдер.
–...а также не покинет дом в неизвестном направлении...
– Не покинет, – пробормотал Игорь уже с закрытыми глазами. – Только в известном. В туалет, – подумал. – А может, и до него не дойдет. Да оставайтесь вы на ночь, следователь Байдуров! Места всем хватит. А сейчас я лягу.
Легче сказать, чем сделать. Мортимер никак не желала расстаться с его захваченной рукой – и то и дело принималась хныкать. Он кое-как перевернул ее на спину, сам примостился с краю дивана. Заворчал, нашаривая куда-то запропастившуюся подушку. Услышал над головой озабоченное:
– Игорь?
– Ну, что?!
– Может, довести вас до кровати? Нормально ляжете.
– Нормально. Мы нормально. Холодно вот.
Он остался вполне доволен формулировкой ответа, потому что Шрюдер понял и отстал. А потом еще и одеялом укрыл. Игорь засыпал и просыпался, просыпался и засыпал. Падал в вертящуюся черную воронку, крупно вздрагивал, вскидывался и снова засыпал. Мортимер его руку и во сне не выпустила.
Он открыл глаза. Едва светало. В доме было тихо. Мортимер дышала ровно, не шевелилась, но он понял, что она не спит. И она сразу поняла, что он проснулся. Прошелестела:
– Игорь...
– У?
– Это я его убила?
– Да, – сказал он. – Спи.
В кресле напротив сидела женщина. Светлые, мягкие даже на вид волосы, круглое лицо, серые глаза. Рука подпирает устало склоненную голову. Агата рассматривала ее поверх Келдыша – тот лежал ничком лицом в подушку. Вспомнила наконец.
– Лиза...
Келдыш тут же зашевелился, перевернулся на бок. Сказал через паузу хрипло:
– Лизка?
– Да, – отозвалась та, не меняя положения.
– Ты чего... тут?
– Что – нельзя?
Келдыш хотел сесть, но после первой же попытки передумал. Подбил под локоть подушку, приподнялся повыше.
– Кто сказал?
– Борька звонил пару часов назад.
– Ну дура-ак...
– Дурак, что вчера не позвонил!
Наверное, надо уйти от семейной сцены – и от взгляда Лизы. Агата осторожно присела – голова была гулкой и пустой. Келдыш покосился через плечо:
– Вы как?
Агата кивнула и неловко перелезла через него. Посидела, сосредоточилась и, оттолкнувшись от дивана, встала. Коленки затряслись, в глазах потемнело – но, в общем, ничего. Даже идти может. Правда, пол под ногами пропадает куда-то.
– Не запирайтесь в ванной, – сказал Келдыш в спину. – Я не смогу выбить дверь, если вы там грохнетесь.
Конечно, она заперлась. Долго плескала в лицо холодной водой, шипя от ломоты в пальцах. Потом смотрела на себя в зеркале. Вчера она убила человека. Пусть не нарочно. Но убила. И Келдыш это сказал. Должно же это как-то на ней отразиться? Лицо очень бледное, глаза в темных обводах – и все. И вместо раскаяния, страха, мук совести – одно какое-то дремотное оцепенение. Точно чувства тоже онемели. Может, до нее все еще не дошло?
В дверь стукнули. Холодный голос Лизы:
– Игорь послал узнать – ты в порядке?
– Я в порядке, – послушно повторила Агата.
– Я передам.
Агата аккуратно закрыла воду.
Народу прибавилось – Шрюдер в рубашке с закатанными рукавами пил кофе. Чашки и тарелка с горой бутербродов стояли на табурете перед диваном. Келдыш с кислым видом отламывал крохотные кусочки. Над ним, подперев бока, точно надзиратель, стояла Лиза. Прежде чем та отвернулась, Агата заметила ее красные распухшие глаза.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |