Вопреки всем этим соображениям (которых не может отвергнуть ни
один человек) вы бросаете мне вызов, ссылаясь на один случай как на
фактическое доказательство того, что все же существует одно, и при
том только одно, это понятие: небытие или отрицание его предмета
внутренне противоречиво, и это есть понятие всереальнейшей сущ-
ности. Вы говорите, что она заключает в себе всю реальность и что вы
имеете полное основание допускать такую сущность как возможную
(с чем я пока соглашаюсь, хотя отсутствие противоречия в понятии
далеко еще не служит доказательством возможности предмета). Но
всякая реальность включает в себя также и существование; следова-
тельно, существование входит в понятие возможной вещи. Если эта
вещь отрицается, то отрицается внутренняя возможность ее, что про-
тиворечиво.
Я отвечаю: вы впали в противоречие уже тогда, когда вы ввели
понятие существования, под каким бы именем оно ни скрывалось, в
понятие вещи, которую вы собирались мыслить лишь как возможную.
Если позволить вам это, то внешне вы выиграли игру, между тем как на
деле вы ничего не сказали, так как это лишь тавтология. Я спрашиваю
вас: есть ли суждение <такая-то вещь (которую я, какова бы она ни
была, допускаю вместе с вами как возможную) существует> аналити-
ческое или синтетическое? Если оно аналитическое, то утверждением
о существовании вещи вы ничего не прибавляете к вашей мысли о
вещи; но в таком случае или ваша мысль есть сама эта вещь, или же вы
предполагаете, что существование принадлежит к возможности вещи,
и затем уверяете, будто о ее существовании вы заключили из ее внут-
ренней возможности, а это есть лишь жалкая тавтология. Слово <реаль-
ность>, которое в понятии вещи звучит иначе, чем <существование> в
понятии предиката, здесь не помогает. В самом деле, если вы называете
здесь всякое полагание (независимо от того, что вы полагаете) реаль-
ностью, то вы уже в понятии субъекта полагали вещь со всеми ее
предикатами, принимая ее как действительную, и в предикате только
повторяете это. Если же вы признаете, как и должен признавать это
каждый разумный человек, что все суждения о существовании синте-
тические, то как же вы тогда утверждаете, что предикат существова-
ния нельзя отрицать без противоречия? Ведь это преимущество при-
суще только аналитическому суждению, отличительный признак
которого именно на этом и основывается.
Я надеялся бы прямо свести на нет эти бесплодные хитросплете-
ния точным определением понятия существования, если бы я не
заметил, что иллюзия, возникающая от смешения логического пре-
диката с реальным (т.е. с определением вещи), не преодолевается
почти никаким поучением. Логическим предикатом может служить
все, что угодно, даже субъект может быть предикатом самого себя:
ведь логика отвлекается от всякого содержания. Но определение есть
предикат, который прибавляется к понятию субъекта и расширяет
его, следовательно, оно уже не должно содержаться в нем.
Ясно, что <бытие> не есть реальный предикат, иными словами,
оно не есть понятие о чем-то таком, что могло бы быть прибавлено
к понятию вещи. Оно есть только полагание вещи или некоторых
определений само по себе. В логическом применении <Бог есть все-
могущее существо> содержит в себе два понятия, имеющие свои объ-
екты: Бог и всемогущество; словечко <есть> не составляет здесь до-
полнительного предиката, а есть лишь то, что предикат полагает по
отношению к субъекту. Если я беру субъект (Бог) вместе со всеми его
предикатами (к числу которых принадлежит и всемогущество), я го-
ворю <Бог есть> или <Есть Бог>, то я не прибавляю никакого
нового предиката к понятию Бога, а только полагаю субъект сам
по себе вместе со всеми его предикатами, и притом как предмет
в отношении к моему понятию. Оба они должны иметь совершен-
но одинаковое содержание, и потому к понятию, выражающему
только возможность, ничего не может быть прибавлено, потому
что я мыслю его предмет просто как данный посредством выраже-
ния <он есть>. Таким образом, в действительном содержится не
больше, чем в только возможном. Сто действительных талеров не
содержат в себе ни на йоту больше, чем сто возможных талеров. В
самом деле, так как возможные талеры означают понятие, а дей-
ствительные талеры - предмет и его полагание само по себе, то
в случае если бы предмет содержал в себе больше, чем понятие,
мое понятие не выражало бы всего предмета и, следовательно, не
было бы адекватным ему. Но мое имущество больше при наличии ста
действительных талеров, чем при одном лишь понятии их (т.е. воз-
можности их). В самом деле, в случае действительности предмет не
только аналитически содержится в моем понятии, но и прибавляется
синтетически к моему понятию (которое служит определением моего
состояния), нисколько не увеличивая эти мыслимые сто талеров этим
бытием вне моего понятия.
ИММАНУИЛ КАНТ. <Критика чистого разума>
[Кант И. Сочинения в 6-ти томах.
М., Мысль. Т. 3. С. 519-522]
III
КРИТИКА РЕЛИГИИ ФРЕЙДОМ
Кьеркегор целиком сконцентрировался на вере, на страстном
внутреннем стремлении найти истину христианского послания.
Он презирал все рациональные доказательства и аргументы как
совершенно ненужные для его религиозных исканий. Ансельм,
Аквинат и Пейли, а с ними и тысячи других рациональных теоло-
гов и религиозных философов обращались к разуму в поисках
поддержки своей веры, либо прибегая к априорным аргументам
обоснования бытия Бога, либо к апостериорным, основанным на
проявлениях Его существования в мире, который Он создал. Од-
нако для Кьеркегора, Ансельма, Аквината, Пейли и остальных не
могло существовать реального человеческого сомнения относи-
тельно истинности и центрального положения религии. Даже Кант
в своей личной жизни был набожным деятельным христианином.
Однако некоторым людям религия кажется обманом, мошен-
ничеством, заблуждением, в которые человечество ввергло себя
само или же которые были навязаны простым людям священни-
ками или праведниками. Карл Маркс считал, что пролетарская
революция уничтожит созданные религиозные институты вместе
со всеми другими инструментами, с помощью которых правящие
классы угнетали человечество. В конечном счете, религия, как и
государство, отомрет, сделав общество исключительно светским и
рациональным.
Совершенно независимо от формальных нападок на религию
со стороны философов и социальных реформаторов в западном
обществе за последние полтора столетия произошло сильное сни-
жение религиозности. Даже в таких странах, как Италия, которая
поддерживает официальные связи с Римской католической цер-
ковью, влияние религиозной веры на повседневную жизнь людей
уменьшилось. В США религия в действительности не играет ни-
какой роли в общественных делах страны, и только очень неболь-
шая часть американского народа ставит свои религиозные верова-
ния в центр своей личной жизни в той же степени, в какой это
было свойственно почти всему народу два века тому назад. Кажет-
ся, что эта прогрессирующая секуляризация западного общества
связана скорее с индустриализацией, урбанизацией и постепен-
ным приходом к власти научных методов отношений с миром,
чем с изменениями в философской аргументации. Периодически
всплески религиозного возрождения захлестывают страну, явно
опрокидывая волну секуляризации. Но когда эти волны отступа-
ют, уровень религиозности устанавливается на новом, самом низ-
ком уровне, и процесс продолжается.
Одна из самых сильных атак на религиозную веру исходит не
от какого-то философа, а от отца современной психоаналитичес-
кой теории Зигмунда Фрейда. Фрейд известен открытием бессо-
знательного, своей теорией детской сексуальности и методом
психоанализа. Выражения <лечиться у психоаналитика> и <за-
няться самоанализом> вошли в наш язык в качестве сленга, обо-
значающего способ лечения, который Фрейд разработал для раз-
решения эмоциональных проблем. Из-за его акцента на ирраци-
ональных моментах человеческой личности Фрейда иногда счита-
ют врагом рационализма. Действительно, он был противником
легкой и удобной веры в то, что человеческие существа - это
рациональные животные и что разум без больших усилий может
установить контроль над нерациональными силами в человечес-
кой душе. Но в более глубоком смысле Фрейд был насквозь раци-
оналистичен. Как и Платон, он верил, что человеческие существа
страдают и чувствуют себя несчастными, когда иррациональные
элементы в их душе контролируют и управляют рациональными
элементами. Так же, как и Платон, он верил, что самопознание
является лекарством от этого ненужного несчастья. Однако Фрейд
разделял с Платоном, как и со многими другими исследователями
человека, пессимистическую убежденность в том, что даже здоро-
вая личность обязательно будет страдать от боли и нищеты. Про-
блема, как считал Фрейд, заключается в том, что человек посто-
янно подвержен риску болезни, смерти, и он испытывает непре-
одолимый разрыв между сильными желаниями эротического удов-
летворения и ограниченными возможностями, которые у него
есть в реальном мире для удовлетворения этих желаний.
Фрейд утверждал, что, сталкиваясь с фрустрацией и смертью,
мы постоянно обманываем себя прекрасными сказками, мечтами,
фантазиями и иллюзиями. Самой великой из таких иллюзий явля-
ется религия, и ее власть над нами столь сильна, что мы упорст-
вуем в вере даже перед лицом самых сильных отрицательных
доказательств. Мы верим в блаженство, в Бога, в жизнь после
смерти, в вознаграждение за добродетель и наказание за грехи не
потому, что существует хоть малейшее доказательство для нашей
веры, а потому, что мы очень хотим верить. Религия, действитель-
но, - опиум, как сказал Маркс, но для всего человечества, а не
только для рабочего класса. Тем, кто спрашивал Фрейда, что он
может предложить взамен религии, он мог ответить только суро-
вую правду, как бы болезненна она не была.
Ниже излагается фрейдовская концепция религии. Заметьте,
однако, что, даже если Фрейд прав, сама проблема еще не решена,
так как, хотя мы верим скорее потому, что хотим верить, а не
потому, что доказательства или обоснования оправдывают нашу
веру, наша вера все же может быть истинной.
Религиозные идеи... которые принимают вид религиозных предписа-
ний, вовсе не являются кристаллизацией опыта или конечным выво-
дом из процесса мышления: они являются иллюзиями, исполнением
самых древних, самых сильных и самых настоятельных желаний че-
ловечества. Тайна их силы - в силе этих желаний. Мы уже знаем, что
пугающее чувство детской беспомощности вызвало потребность в
защите - защите через посредство любви - которую дает отец; и
именно осознание того, что эта беспомощность сохраняется на про-
тяжении всей жизни создало необходимость зацепиться за существо-
вание некоего отца, но на этот раз более могущественного отца.
Таким образом, благодаря благостному управлению божественного
Провидения затихает страх перед опасностями жизни: установление
нравственного миропорядка гарантирует выполнение требований
справедливости, которые в пределах человеческой культуры так час-
то оставались невыполненными; продолжение земного существова-
ния в будущей жизни составляет те границы места и времени, в
каких должны осуществляться исполнения человеческих желаний.
На загадочные вопросы, задаваемые человеческой любознательнос-
тью, как о происхождении мира или об отношении между телом и
душой, ответы развиваются из предпосылок этой системы верова-
ний. Для индивидуальной человеческой психики огромным облегче-
нием является, если конфликты детства, проистекающие из отцов-
ского комплекса - конфликты, которые человек никогда полностью
не изживает - отодвигаются от человеческой психики и находят
разрешение в принятом всеми решении.
Когда я говорю, что все это - иллюзии, то я должен определить
значение этого слова. Иллюзия не то же самое, что заблуждение; и ей
вовсе не нужно быть непременно заблуждением. Взгляд Аристотеля,
будто из грязи развиваются вредные насекомые (верование, которого
и до сих пор придерживаются невежественные люди), был заблужде-
нием; так же как и мнение прежнего поколения врачей, будто спин-
ная сухотка (tables dorsalis) является следствием сексуальных изли-
шеств. Было бы некорректным называть эти заблуждения иллюзия-
ми. С другой стороны, именно иллюзией была мысль Колумба, что он
открыл новый морской путь в Индию. Та роль, которую играло в этом
его заблуждении его желание, совершенно очевидна. Можно назвать
иллюзией утверждение некоторых националистов, будто индо-гер-
манская раса является единственной расой, способной воспринять
цивилизацию; или, например, веру, разрушенную только психоана-
лизом, будто ребенок лишен сексуальности. Для иллюзий характерно
прежде всего то, что они проистекают из желаний. В этом отношении
они приближаются к болезненным бредовым идеям. Но не говоря
уже о сложной структуре бредовых идей, иллюзии отличаются от них
своими свойствами. В случае бредовых идей, мы выделяем в качестве
главного то, что они находятся в противоречии с действительностью.
Иллюзии же не обязательно бывают неправильными, т.е. несбыточ-
ными и противоречащими реальности. У девушки из среднего класса,
например, может быть иллюзия, что явится принц и женится на ней.
Это вполне возможно; такие случаи бывают. Гораздо менее вероятно,
что явится Мессия, чтобы дать начало золотому веку. В зависимости
от личной установки человек будет считать такую веру иллюзией или
бредовой идеей. Нелегко вообще отыскать примеры осуществивших-
ся иллюзий, но мечта алхимиков о том, чтобы все металлы можно
было превратить в золото, могла бы послужить примером такой осу-
ществившейся иллюзии. Желание иметь золото, как можно больше
золота, правда, сильно умерилось благодаря нашему теперешнему
пониманию условий богатства, однако химия не считает, что превра-
щение металлов в золото было невозможным делом. Мы, следова-
тельно, называем иллюзией только веру, в мотивировке которой ис-
полнение желания является ведущим фактором, и мы не считаемся
при этом со степенью ее осуществимости, с ее отношением к дейст-
вительности, точно так же, как сама иллюзия не нуждается в доказа-
тельствах разума.
Сделав такие предварительные замечания, давайте снова обра-
тимся к вопросу о религиозных учениях. Теперь мы можем повторить
еще раз, что все они являются иллюзиями, не поддающимися дока-
зательствам. Никого нельзя заставить считать их истинными и верить
в них. Некоторые из них настолько невероятны, настолько несовмес-
тимы с нашими нелегко открытыми нами сведениями о реальном
мире, что их можно сравнить с бредовыми идеями, учитывая, конеч-
но, их психологические отличия. О реальной ценности большинства
из них судить нельзя, и настолько же, насколько их нельзя доказать,
их нельзя и опровергнуть. Мы знаем еще слишком мало, чтобы по-
дойти к ним критически. Загадки мира только медленно раскрывают-
ся перед нашими исследованиями: существует еще множество вопро-
сов, на которые наука сегодня не может дать ответа. Однако научная
работа является той единственной дорогой, которая может привести
нас к познанию реальности внешнего мира.
Зигмунд Фрейд. <Будущность одной иллюзии>
[Фрейд З. Будущность одной иллюзии.
М.-Л., 1930. С. 33-35]
ЗИГМУНД ФРЕЙД
(1856-1939)
был основателем той отрасли медицины и психологической тео-
рии, которая известна как психоанализ. Фрейд родился в Австрии,
где он учился на невропатолога. Занимаясь клиническими иссле-
дованиями проблем истерического паралича, он заинтересовался
возможностями, которые предоставляют бессознательные умст-
венные процессы для лечения этого заболевания. Используя сна-
чала метод гипноза, а затем метод толкования сновидений и сло-
весных ассоциаций, которые он ввел в практику, Фрейд сделал
крупные открытия в области работы мышления. Его исследования
бессознательного и упор на главенствующую роль сексуальности в
умственной жизни взрослых и детей вызвали много споров и на-
влекли на Фрейда серьезную критику, как со стороны медицин-
ского сообщества, так и со стороны общественности. У Фрейда
было много учеников и последователей, которые развили его на-
учные открытия и усовершенствовали терапевтический метод,
который он создал. Несмотря на то, что небольшая часть совре-
менных психиатров и психоаналитиков называют себя <фрейдис-
тами>, в действительности, все области психиатрии многим обяза-
ны Фрейду. В последние годы своей жизни Фрейд был вынужден
покинуть Австрию, чтобы избежать преследования нацистов. Умер
он в Англии.
Основные положения главы шестой
1. Философ XIX в. Серен Кьеркегор всю свою жизнь старался
прийти к соглашению с протестантским христианством Север-
ной Европы, сосредоточив свое внимание на таких религиоз-
ных понятиях, как вера, спаситель, грех и страх. Его много-
численные работы были одновременно исследованием опыта
религиозной веры и критикой обывательского общества, в
котором он жил.
2. Отвергая учение Гегеля, который был ведущим философом
того времени, Кьеркегор утверждал, что истина находится в
субъективном, внутреннем и непосредственном, а не в объектив-
ном и универсальном. Подход Кьеркегора к этим централь-
ным вопросам человеческого существования стал называться
экзистенциализмом.
3. В течение тысячи лет философы спорили о том, можно ли на
самом деле доказать существование божественного и беско-
нечного бытия - Бога. Аргументы доказательства существо-
вания Бога традиционно делятся на три группы, которые
имеют следующие названия:
а. Телеологический аргумент пытается доказать, что Бог суще-
ствует, обращаясь к свидетельствам того, что в природе су-
ществует цель, или план, и обосновывая, таким образом, что
они должны быть результатом деятельности разумного, це-
леполагающего творца, называемого Богом. Уильям Пейли
в конце XVIII в. представил наиболее разработанную вер-
сию этого аргумента, хотя в той или иной форме он все же
обращен к античным временам.
б. Космологический аргумент исходит из того факта, что вещи
в мире возникают и исчезают, и на этом основании утверж-
дает, что должна существовать первопричина движения или
первичная неизменяемая причина существования, которая
сама не имеет высшей причины, не возникает и не исчезает.
в. Онтологический аргумент исходит из простой идеи бесконеч-
ного бытия и утверждает, что на основе логического ана-
лиза этой идеи мы можем заключить, что нечто, соответст-
вующее этой идее, - бесконечное бытие, или Бог, - должно
существовать. Онтологический аргумент, возникший в
средние века, был предметом очень сильных споров в фило-
софии на протяжении последних семи столетий.
4. Некоторые современные критики, такие, как основатель пси-
хоанализа Зигмунд Фрейд, утверждают, что религиозный им-
пульс в человеческих существах является выражением инфан-
тильных желаний и фантазий, которые спровоцированы на-
шим нежеланием принять факт нашей ничтожности и неиз-
бежной смерти.
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
РЕНЕ ДЕКАРТ
(1596-1650)
всемирно признан среди философов как первая крупная
фигура Нового времени. Декарт родился в маленьком
городке в провинции Турень во Франции, воспитывался
иезуитами и на протяжении всей своей жизни оставался
набожным католиком. Самые ранние его интересы про-
явились, главным образом, в математике и физике, имен-
но в двух областях, в которых были сделаны замечатель-
ные открытия многими европейскими мыслителями на
континенте и в Англии. Когда ему было двадцать лет,
Декарт, возможно в результате драматического образа,
созданного в его сознании тремя видениями, замыслил
грандиозный план - сформулировать совершенно но-
вую систему науки, основанную на математике. Хотя он
так никогда и не выполнил этой неразрешимой задачи,
его вклад в математику и физику обеспечил ему место в
первых рядах среди представителей науки XVII в.
На протяжении всей своей жизни Декарт прежде
всего интересовался проблемами методологии, в част-
ности, проблемами очевидности и достоверности. Его
первая работа носила название <Правила для руководст-
ва ума>. Он предполагал в ней установить соответствую-
щие процедуры, с помощью которых можно исследовать
какую-либо проблему, избегая ошибок и путаницы. Самая
знаменитая его работа <Размышления о первой филосо-
фии> сразу была вызовом всей общепризнанной тогда фи-
лософии науки. Она обошла всю Европу и вызвала ряд
возражений, на которые Декарт написал пространные
ответы. В этих возражениях и ответах видно, как развер-
тывается целая серия драматических и глубоких дискус-
сий, в которых такие известные мыслители, как Гоббс,
Гассенди и Арно, скрестили шпаги с Декартом.
Хотя Декарт испытал глубокое влияние схоластичес-
кой философии, которая предшествовала его времени,
проблемы, которые он ставил, вопросы, которые он под-
нимал, и его требования абсолютной субъективной до-
стоверности знания вели к подрыву двухтысячелетней
традиции аристотелевского философствования. В дейст-
вительности работы почти всех великих философов в
течение 150 лет после смерти Декарта можно рассматри-
вать как попытку ответить на вопросы, поднятые блестя-
щим французским иконоборцем.
I
МЕТОД СОМНЕНИЯ ДЕКАРТА
Если вы внимательно работали над этой книгой, читали, ду-
мали и обсуждали те проблемы, которые в ней поднимаются, с
учителем и друзьями, то теперь вы, вероятно, имеете некоторое
представление о том, что такое философия и как философы мыс-
лят. И если бы мне удалось в достаточной мере преуспеть в своем
намерении привить вам любовь к философии, то, возможно, она
стала бы для вас очень хорошим занятием. Быть может, философ-
ские вопросы не из тех, которые могут занять ваш ум в случае,
когда вы застреваете в автомобильной пробке на улице или когда
вы не можете долго заснуть ночью, но, по крайней мере, теперь
вам достаточно легко понять, как взрослые люди могут искренне
и серьезно заниматься такими вопросами. Какими правилами я
должен воспользоваться для того, чтобы разрешить те трудные
проблемы морального выбора, которые жизнь ставит передо
мной? Как следует разделить блага общества между всеми его
членами? Действительно ли я обязан повиноваться государству
даже в том случае, когда я считаю, что его законы несправедли-
вы? Какое место должны занимать в хорошем обществе живо-
пись, поэзия, музыка и художественная литература? Существует
ли Бог? Могу ли я верить, что он сдержит свой обет вечной
жизни? Возможно, эти вопросы не для всех, но что совершенно
точно, так это то, что они стоят того, чтобы их ставить. Некото-
рые из них даже затрагиваются в политике, в судах, в больницах
или во время военных действий.
В настоящей главе ситуация резко изменяется. Мы начнем
рассматривать философские попытки решить вопросы, которые
многим из вас могут показаться совершенно сумасшедшими.
Представьте, что один из ваших друзей спрашивает, действитель-
но ли вы вчера ходили с ним в кино, или это ему только присни-
лось. Возможно, это немного странно, но у людей на самом деле
бывают очень похожие на жизнь сны. Я сам дважды видел столь
реалистичные сны, что впоследствии я не был в совершенной
уверенности, действительно это происходило в реальности или
нет. В вашем случае вам не следует сразу делать вывод, что ваш
друг имеет философский склад ума, но с другой стороны, и не
следует полагать, что он просто сумасшедший. Предположим,
что он начал совершенно серьезно сомневаться в том, не являет-
ся ли все то, что когда-либо случалось с ним, сном - не является
ли его детство, юность, школьные годы, его трения с родителями,
его первое любовное увлечение, его первое путешествие вдали от
дома, его поступление в колледж и даже то, что он стоит сейчас
вот здесь прямо перед вами - не является ли все это просто сном.
Если он совершенно серьезен в своих размышлениях, а не обма-
нывает вас и не пытается поддразнить, то вам с этого момента
следует начать потихоньку продвигаться в сторону телефона и
попытаться выяснить, стараясь не особенно волновать этим своего
друга, каким образом можно вызвать школьного психиатра. Люди,
которые на самом деле не уверены в том, что вся их жизнь не сон,
как говорится, <нуждаются в помощи>.
Предположим, ваша подруга сказала, когда вы ждали лифта,
что в действительности она не уверена, что ей необходим лифт,
чтобы попасть на первый этаж. Она полагает, что, по всей веро-
ятности, если она шагнет в окно, то просто полетит вниз. Пред-
положим, что при этом она на самом деле выразила сомнение
относительно того, может ли она сказать, что последует за опре-
деленными действиями - например, утонет ли она, если будет
держать голову под водой достаточно долго, обожжет ли палец,
если подержит его над пламенем, или куда упадут книги - вверх
или вниз - если она выпустит их из рук. Может к тому же
оказаться, что она не уверена, существует ли в мире еще кто-
нибудь из людей, кроме нее, хотя в то же время вокруг вас,
вероятно, находится множество человекоподобных существ, ко-
торые производят шумы, похожие на человеческую речь и ведут
себя как люди. Итак, вы, вероятно, еще раз подумаете, что либо
все это - розыгрыш, или же с вашей подругой не все в порядке,
и вам пора удалиться. Вам, конечно же, не следует думать, что
таким образом ваша подруга занимается философией!
Начиная с XVII в. и вплоть до настоящего времени некоторые
из самых блестящих мыслителей, гордость культурной и интел-
лектуальной жизни западной цивилизации, посвящали свои са-
мые лучшие философские усилия именно таким вопросам, как
те, которые мы только что упоминали. И хотя я считаю, что
философам свойственна склонность к душевному расстройству,
нет никакого основания подозревать, что кто-то из этих великих
мыслителей был душевно не здоров, когда создавал свою фило-
софию. (Руссо, как мы видели, был более чем странным, но мы
не будем говорить о нем в этой главе.)
Сложнейшая проблема, с которой сталкивается всякий пре-
подаватель философии, состоит в том, чтобы представить эписте-
мологические учения теоретиков познания XVII и XVIII вв. та-
ким образом, чтобы студенты не только вникли в их аргумента-
цию, но поняли и то, почему, о Боже, здоровые люди интересу-
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |