Посвящаю книгу своей маме 40 страница

Девушка сразу обратила внимание на видного молодого мужчину и теперь, отдав конспект, никак не решалась уйти, снедаемая любопытством относительно его персоны.

– Да где же она? Уж не случилось ли с ней чего? – не способная себя сдерживать, взорвалась Лариса.

– Да уж, сейчас такое страшное время. Вы же знаете историю с Верой? – не подумав, больше для привлечения мужского внимания, выпалила Лена.

– А что такое? – моментально отреагировала мать Насти.

– Разве Настя вам не рассказала? – попыталась пойти на попятную девушка, но Лариса, охваченная тревогой за дочь, требовала пояснений.

– Ну, ладно, расскажу, раз вы так настаиваете. – Лена кокетливо посмотрела на Ивана, словно собиралась рассказывать только ему. – Вера же переехала жить к нам, и все было нормально. Но потом она стала по вечерам задерживаться, приходить поздно. А однажды и вовсе не пришла ночевать. На следующий день нас вызвали в милицию. Оказалось, Вера была жестоко убита каким-то маньяком. Зарублена топором.

– Боже ты мой, спаси и помилуй, – охнула Лариса, схватившись за сердце.

– В милиции говорили, что она не первая девушка, павшая от руки этого маньяка. Что он якобы не людоед, а убивает из-за больной психики.

– Надо пойти на улицу, дочку встретить, – сделала над собой усилие Лариса, но слабость не давала подняться на ноги.

– Я сейчас пойду ей навстречу, – встал Иван. – Вы не волнуйтесь, я приведу ее домой.

– Да вы не расстраивайтесь, – смутилась Лена, которая наконец поняла, что наговорила лишнего, – в милиции тогда сказали, что скоро его поймают, будто они даже нашли логово, где он изрубил Веру. Он для этого использовал квартиру в доме артистов, что у сквера. Представьте только, какие ужасные вещи происходили в высококультурном доме! Каково теперь тамошним обитателям жить после такого.

Иван направился к двери.

– Ой, а может, вы меня проводите до дома? Ведь на улице уже темно, – попросила его девушка.

– Хорошо. Только сперва давайте дойдем до университета, – откликнулся Иван. – А то вдруг Насте стало плохо по дороге домой?

– Мы не познакомились, – вспомнила девушка, выходя из дома.

– Иван, – представился мужчина.

– А вы, Ваня, кем доводитесь Петраковым, знакомый или родственник? – полюбопытствовала Лена.

– Наверное, больше знакомый, – уклонился от прямого ответа Зарецкий.

Они подошли к университету. Иван достучался до вахтера, который заспанным голосом побожился, что в здании ни души. Двинулись обратно. На душе у Ивана скребли кошки. Елена болтала без умолку, начиная все больше его раздражать. Желая быстрее от нее избавиться, он прибавил шагу. Проходя мимо здания районного отдела милиции, Зарецкий бросил взгляд на доску объявлений и остановился.

– Вы что? – наткнулась на него идущая чуть сзади девушка.

«Интересно, где Дед сейчас? – подумал Цыган, глядя на его фото. – Поквитаться бы с ним за все! Но в деревне я его точно уже не застану. Наверное, залег на дно, гад».

– Мне кажется, я где-то уже видела это неприятное лицо, – вывел его из раздумий голос Лены.

– Вряд ли, – усмехнулся Цыган. – Здесь написано: «опасный государственный преступник».

– Вспомнила, этот человек приходил к моему отцу. Ой! – Девушка поняла, что проговорилась, и инстинктивно прикрыла рот руками, испуганно посмотрев на Зарецкого. – Мой отец занимает большую должность, и это может ему повредить.

Иван кивнул. Наконец они подошли к ее дому, и Цыган с облегчением попрощался. Оставшись один, он почувствовал, что тревога за Анастасию все нарастает, и почти бегом бросился назад, на одном дыхании вбежал на этаж и постучал в дверь. Открыла заплаканная мать, по виду которой стало ясно: ее дочь не появлялась.

– Я пошел в милицию, – бросил он Ларисе и побежал вниз.

– Потом обязательно возвращайтесь, мы будем ждать, – донеслось ему вслед.

Через десять минут он был в управлении НКВД. Спустя еще пять минут его принял Приматов.

– Жив, ну и хорошо, – протянул руку полковник Приматов. – А то я, грешным делом, стал думать, что и тебя Дед убрал.

– Кишка тонка, – ухмыльнулся Цыган. И сразу всполошился: – А кого он убрал?

– Твоего приятеля Николая Завидова. И еще паренька какого-то, его личность устанавливается, – с сочувствием произнес гэбист.

– Николку?! – застонал Цыган. – Он-то, душа Божья, чем перешел ему дорогу?!

– А что за история с сыном Петракова? – через небольшую паузу поинтересовался Приматов. – Арестованные подростки сообщили, что его держали заложником, а тебе и еще одному члену диверсионной группы приказали его ликвидировать.

– Так оно и было. – Цыган все еще не мог прийти в себя от известия о гибели Николки. – Петракова пытались перетянуть на свою сторону, вот и взяли заложником Славку.

– И где сейчас его сын?

– Дома. – Иван кратко изложил недавние события, произошедшие в подвале.

– Молодец! – похвалил его Приматов. – И парня спас, и еще одним диверсантом меньше стало. Надо бы туда сейчас группу послать, осмотр трупа провести. Ты готов показать место?

– Да, – кивнул Зарецкий, перед глазами которого все стояло наивное лицо Николки. Он чувствовал себя виноватым, что втянул доверчивого парня в свои рискованные дела.

Анастасия ушла с занятий позже обычного, так как неважно себя почувствовала. От нахлынувшей слабости кружилась голова и тошнило. Девушка понимала, что это не симптомы беременности, ей плохо от голода. Поэтому она пережидала, когда самочувствие хоть чуть-чуть улучшится.

Выйдя наконец из здания университета, она отправилась на Кузнечный рынок, чтобы купить там хоть что-нибудь из съестного. Начало мая было теплым, и торгующий народ, несмотря на позднее время, еще кучковался. В основном меняли полученные по талонам водку и табак на хлеб. У Насти с собой было пятьсот рублей, и она стала прицениваться. Однако за деньги продукты никто продавать не хотел – деньги обесценились, и люди им не доверяли. Видимо, заметив полуобморочное состояние девушки, один из спекулянтов предложил ей четвертинку черного хлеба. Понимая, что ее сильно «нагревают», Настя отказалась. Приближался комендантский час, и рынок моментально опустел.

Так ничего и не купив, девушка удрученно побрела домой. Пройдя с квартал, она снова почувствовала себя так плохо, что, уже не в силах удерживаться на ногах, прислонилась к стене дома и сползла на землю. А через какое-то время вдруг почувствовала, что ей пытаются помочь подняться на ноги. Опершись на руку доброго прохожего, она потихоньку тронулась с места. Наконец подняла глаза, чтобы поблагодарить за помощь и увидела Христофорова.

– Бронислав Петрович! – узнала его девушка.

– Тише, Настя, ты слишком слаба, – перебил ее старый знакомый.

– Куда мы идем? – огляделась она.

– Ко мне, я же здесь в трех шагах живу. Забыла?

– Нет, не забыла, – произнесла Настя.

– Да ладно, что старое вспоминать… – В голосе Бронислава Петровича прозвучала доброжелательная интонация. – Сейчас передохнем полчаса, ты придешь в себя, а потом я отведу тебя домой.

– Нет, – воспротивилась девушка. – Я хочу домой сейчас.

– Так мы уже пришли. – Он показал рукой на свой дом. – К тому же тебе явно не мешало бы перекусить, а у меня есть печенье и шоколад, попьем чайку.

Услышав о еде, Настя словно под гипнозом прекратила сопротивление и безропотно последовала за мужчиной. Они поднялись к его квартире. На двери виднелись сорванныебумажные ленты, и она была не заперта. «Странно», – подумала девушка, но дальше этой оценки ее мозг не пошел, поскольку перед глазами все поплыло.

Закрыв входную дверь на задвижку, Христофоров резко обернулся к своей жертве, уже не пытаясь себя больше сдерживать и собираясь начать долгожданную расправу. Но в тот момент девушка потеряла сознание и упала к его ногам в прихожей.

– Черт! – разочарованно выругался Бронислав Петрович, который начинал уже испытывать знакомое ему непередаваемое чувство звериной радости.

Однако, остыв, он даже обрадовался, что Анастасия потеряла сознание. То, что он ее встретил вот такую, беззащитно сидящую на улице, Христофоров воспринял как знак судьбы. Подняв девушку, он отнес ее в спальню и, стянув ей руки и ноги шторами, стал обдумывать, как бы продлить дочери своих врагов мучения, а себе удовольствие от их причинения и созерцания. «Сначала ее надо подкормить, чтобы она больше не теряла сознания», – пришло ему в голову, и он достал из пальто пачку печенья и шоколад.

Девушка заворочалась на кровати, приходя в себя. Открыла глаза и испуганно попыталась вскочить на ноги, но в то же мгновенье поняла, что связана. Попыталась закричать, но Христофоров закрыл ей рот рукой.

– Только пикни, и я тебя придушу! – хрипло предупредил мужчина.

Лицо от сильного нажима заболело, словно побывало в металлических тисках.

– Бронислав Петрович, зачем вы меня связали? Отпустите меня, – осторожно, чтобы не спровоцировать мужчину на очередную агрессию, попросила Анастасия.

– На, поешь. – Вместо ответа бывший певец содрал обертку с печенья и поднес одно к Настиному рту.

– Развяжите мне хотя бы руки, – попросила та, – я же не убегу.

– Ешь да помалкивай, а то вообще ничего не получишь, – пригрозил Христофоров.

Настя уловила запах печенья, и опять ее рассудок отказался повиноваться, превращая в безропотное существо, главной целью которого было только одно – еда. А может, ею руководил инстинкт материнства. Она ела, словно домашнее животное – жадно, стараясь побыстрее насытиться. Скоро печенье было съедено. За ним пришел черед шоколада. Анастасия быстро почувствовала, что сыта, но продолжала есть, поскольку не помнила, что еще было в ее жизни вкуснее этого шоколада.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно кивнул Христофоров, вытирая испачканные шоколадом руки. – Я сейчас схожу за инструментом, а ты должна себя вести очень тихо, если не хочешь, чтобы я тебя наказал.

Он достал из полуразвалившегося шкафа вафельное полотенце и кусок чистой тряпки. Скрутив тряпку в комок, стал запихивать ее Насте в рот. Девушка не сопротивлялась,страх, который внушал этот человек, полностью парализовал ее волю. Христофоров с удовлетворением оглядел беспомощную жертву, словно паук, который обматывает паутиной свою добычу, чтобы спустя какое-то время вернуться к ней и уничтожить. Выйдя из комнаты, он прошел на кухню и стал осторожно, стараясь не шуметь, открывать балконную дверь. С трудом отодвинув шпингалеты, распахнул дверь и, выйдя на балкон, взял стоящий в углу ящик с инструментами. Вернувшись в спальню, расстелил на кровати рядом с Настей чистую тряпку, открыл ящик и стал выкладывать инструменты на постель. Девушка, не понимая, что происходит, попыталась к нему обратиться, но смогла издать только приглушенное мычание. Христофоров поднял на нее глаза и самодовольно ухмыльнулся. Один за другим на кровати появились топор, пила по металлу, сапожный нож, шило, долото, набор ножей. Они вытаскивались по одному, долго рассматривались, протирались тряпкой – Христофоров будто совершал какой-то церемониал, раскладывая инструменты, словно мозаику, в только ему известном порядке. И периодически бросал взгляд на девушку. Видя ее полные ужаса глаза, каждый раз начинал чувствовать знакомое чувство возбуждения. Он словно играл со своими ощущениями.

– Итак, с чего начнем? – обратился он к Анастасии, указав на пыточный набор.

Девушка промычала.

– Только не вздумай орать, убью! – предупредил Бронислав Петрович, вынимая кляп.

– Зачем вы все это делаете! Что плохого я вам сделала? – заплакала девушка, давая понять, что понимает цель его приготовлений. Насте было жутко, но она все не могла до конца поверить, что бывший оперный певец, который был вхож в их семью, любил ее тетю и даже был отцом племянницы, вдруг захотел ее смерти.

– Вы своей семейкой принесли мне одни только несчастья! – мрачно посмотрел на девушку Христофоров. – Твоя покойная тетка Мария без моего согласия родила Катьку,так все и началось. Она шантажировала меня, грозила пойти в партком театра, принуждая встречаться с ней, несмотря на то что у нее был муж, и превратила мою жизнь в каторгу. Потом твой жених вор обчистил мою квартиру, лишив всего имущества. А я, между прочим, на эти вещи мог бы безбедно прожить все голодное время и не попал бы в ужасную историю, в которой потерял свою личность.

При последних словах Бронислав Петрович на секунду вспомнил, как привел к бандитам на закланье мать своей дочери и как собственноручно покончил с ней.

– Но я-то лично перед вами ни в чем не виновата, а Иван тогда вообще был знакомым моей подруги. – Настя попыталась обратить внимание на себя с тем, чтобы убийца отказался от своего кошмарного намерения.

– Если бы ты тогда не визжала, как свинья на бойне, и не кочевряжилась, все могло повернуться по-другому. Я бы тебя поимел, и хахаль твоей подруги не перекинулся бы на тебя, всю такую правильную, не стал бы выносить мое добро, – уверенный в своей правоте, заявил Бронислав Петрович.

– Я же не могу отвечать за его поступки, – настаивала на своей невиновности в его бедах девушка.

– А когда я пришел в ваш дом, измученный голодом, еле переставляющий ноги, и попросил помощи, вы все, и ты в том числе, отказали мне, – привел главный аргумент Христофоров. – Жизнь какой-то драной кошки для вас была ценней моей. Поэтому ваши жизни для меня ничего не стоят, – словно приговор, огласил он в заключение.

– Вы же с моим отцом служили вместе! – вспомнила Настя.

– Твой отец? – хмыкнул Христофоров, потянувшись за шилом. – Он всегда меня недолюбливал. Когда твоя тетка пропала, меня подозревал. И когда я дочь свою попросил мне отдать, как он себя повел? Не отдал, лишил меня моей девочки.

Глаза мужчины увлажнились, словно он мучительно переживал разлуку с дочкой.

– Теперь пусть со своей прощается навеки, – схватив шило, придвинулся к девушке Христофоров.

– Бронислав Петрович, миленький, не надо! – попыталась отодвинуться от него жертва. – Я ведь беременная. И ребеночек мой ни в чем перед вами не виноват.

– Беременная? – Рука с шилом замерла.

Христофоров сделал вид, что задумался над услышанным, хотя на самом деле лишь сделал паузу, продлевая себе удовольствие. Его низменные чувства, словно морской прилив, каждый раз достигали наивысшей точки в момент, когда жертва была пронизана страхом и отчаянием. Мольба о пощаде доставляли мужчине небывалое наслаждение, поэтому он не спешил начать расправу.

– Кто же отец? – перевел дух Христофоров, готовясь к новому «приливу».

– Сослуживец отца, – обрадовалась возникшему интересу Настя, – очень добрый человек.

– И где же сейчас этот добрый человек? – с иронией поинтересовался Бронислав Петрович.

– В командировке, – ответила девушка, – выполняет боевое задание.

– То есть у него важная миссия, – кивнул Христофоров. – У каждого человека своя миссия. Моя миссия заключается в отмщении. Поэтому ты сегодня умрешь.

Анастасию опять захлестнула волна безудержного страха, от которого пересохло во рту. Она попыталась вновь разжалобить своего мучителя, но язык не двигался.

– Но я подарю тебе несколько часов лишнего времени. – Христофоров опять почувствовал прилив крови к голове.

Преодолевая сопротивление девушки, которая стиснула зубы и стала мотать головой, отчаянно сопротивляясь, он разжал ей рот и заново всунул кляп.

– Я буду убивать тебя очень медленно, по сантиметру, – справившись с кляпом, удовлетворенно произнес маньяк.

Он снова взял в руку шило и приблизился к извивающемуся на кровати телу девушки.

– Куда ты хочешь, чтобы я ткнул первый раз? – Улыбаясь с сумасшедшим выражением лица, он указал острием на грудь, потом на область живота. – Сюда или сюда? Кивни мне. Или я сам решу, и тогда первый раз ткну тебе в живот.

Он стал повторять страшные движения над телом девушки.

«Только бы не в живот», – пульсировала в голове Насти единственная мысль.

– Сюда? – Шило, пройдя мимо, уткнулось девушке в бедро.Настя зажмурила глаза и кивнула. Христофоров удивился. Он подумал, что ему показалось, и переспросил. Настя снова кивнула, и в тот же миг почувствовала острую боль от проникновения металлического жала в тело. Она рванулась, но сделала себе еще больней. Поэтому затихла, словно подраненная птица, в неосуществимой надежде, что остальные мучения пройдут мимо. Маньяк, оставив шило торчать в бедре девушки, весь трясясь от возбуждения, встал и отошел от своей жертвы, наслаждаясь видом содеянного.

Брюжалов не спал всю ночь. Совершенно неожиданно для себя немецкий резидент почувствовал, что находится на грани провала. Но ни арест подростковой банды, ни даже срыв двух диверсионных актов, при которых были схвачены его люди, вызвали это ощущение. Центр мог прислать, сколько ему потребуется, групп. Даже убийство Веры, кажется, прошло стороной, и все для него разрешилось как нельзя лучше. Проблема возникла оттуда, откуда он ожидал меньше всего – от собственной дочери. Когда Лена вернулась домой очень поздно, отец стал ей выговаривать за то, что она шатается в комендантский час по небезопасным ленинградским улицам. Дочь рассказала, что задержалась в доме у своей подруги.

– Представляешь, пап, Настя пропала. Ее мама с ног сбилась, вот я и попыталась ее успокоить, – эмоционально передавала она ситуацию в доме Петраковых.

– А если бы тебя кто-нибудь подкараулил на обратном пути? – продолжал сердиться Семен Иванович. – Ты что, не помнишь, что случилось с Верой?

– Так я не одна обратно шла, меня провожали, – попыталась успокоить своего отца девушка.

– И кто же тебя провожал?

– Когда я к Петраковым пришла, у них дома был гость, молодой мужчина по имени Иван. Он с их сыном Славкой откуда-то пришел. Я даже не знаю, может, он с ним работает вместе, – наморщила лобик дочь Брюжалова.

– Иван, говоришь? – оживился Брюжалов. – Вместе с парнем домой пришел?

– Да, а что? – удивилась дочь, увидев неподдельный интерес на лице отца.

– Просто уточняю, – быстро накинул маску равнодушия Семен Иванович, которому стало все ясно.

Брюжалов понял, что если Зарецкий привел заложника, которого ему поручалось ликвидировать, значит, он убрал своего контролера Курпатого. А на такое мог решиться только агент НКВД.

– Вот он-то меня и проводил до самого подъезда, – вывел из раздумий Семена Ивановича голос дочери. – Кстати, когда мы проходили с ним мимо отделения милиции, то видели на стенде «Розыск» фотографию пожилого мужчины, который несколько недель назад приходил к тебе домой.

– Что? – чуть не заорал Брюжалов. – Какого человека?

– Ну, того, про которого я сказала, что у него страшное лицо, а ты ответил, что я преувеличиваю, – испуганно пояснила дочь. – Ты еще сказал, что он с твоей работы.

Брюжалов, конечно, понял, что речь идет о Нецецком.

– И что? – немного успокоившись, спросил он дочь.

– Да ничего. Я бы и не заметила его вовсе, если бы Иван перед стендом не остановился, – оправдывалась дочь, не понимая, в чем ее вина. – Я сама была удивлена.

– Что значит – удивлена? Вы что, обсуждали это с твоим провожатым? – напружинился Брюжалов.

– Я просто сказала, что где-то его видела, – настороженно, боясь вызвать новый приступ необъяснимого гнева, промолвила Лена.

– Скажи мне правду, дочка, ты говорила своему провожатому, что видела человека с фотографии у нас дома? – ледяным голосом спросил отец.

– Да, – еле слышно прошептала дочь, понимая, что допустила непростительную ошибку.

После этой беседы Брюжалов уже не мог уснуть, снова и снова анализируя создавшуюся ситуацию и с каждой минутой обнаруживая все больше неприятных для себя последствий. Ведь если Зарецкий в самом деле агент НКВД, то вскоре Семену Ивановичу начнут задавать вопросы по поводу визита Нецецкого к нему на квартиру. Отговориться, заявив, что не знает этого человека, он не может, так как вопросы будут заданы и его дочери, которая сразу обо всем расскажет. Да и потом, Нецецкий уже обречен. Расклеенныепо всему городу его портреты обязательно сделают свое дело, и Деда в скором времени схватят. А старый уголовник, конечно, предаст его, рассчитывая на какое-нибудь снисхождение.

«Значит, у меня нет другого выхода – нужно срочно уходить к своим», – пришел к выводу Брюжалов. От напряженности мыслей с правой стороны его головы стала лихорадочно пульсировать височная жилка.

Решившись на переход через линию фронта, он почувствовал небольшое успокоение и только тогда немного задремал. Утром же первым делом позвонил на продуктовый склад Христофорову и потребовал, чтобы того, когда он явится на работу, срочно направили к нему. Несмотря на это, Христофоров появился в его кабинете лишь к десяти часам. Вид у него был помятый и невыспавшийся, хотя глаза блестели лихорадочным блеском.

– Где Нецецкий? – с ходу поинтересовался Семен Иванович.

– Вчера ночевал у меня в общежитии, – неуверенно произнес Бронислав Петрович. – А сейчас я не знаю, сам я ночевал в другом месте.

– Мне он срочно нужен, найди его и скажи, чтобы ждал меня после обеда напротив моего дома в развалинах кинотеатра, – дал указание Брюжалов. – Да предупреди, чтобы когда пойдет, пусть лицо припрячет, а то его портреты уже по всему городу расклеены. Надо его срочно эвакуировать из города. Тебя, кстати, тоже, готов ехать?

– Мне нездоровится, я вообще хотел бы даже отпроситься с работы, чтобы отлежаться дома, – высказал, к удивлению Семена Ивановича, полное равнодушие к отъезду из города подчиненный.

– Я тоже вынужден уехать, поэтому рекомендую тебе ехать со мной, в противном случае по делу об известном тебе убийстве милиция может заинтересоваться тобой после моего отъезда заново.

– Хорошо, – не стал больше отказываться Христофоров. – Только у меня осталось одно невыполненное дело. Вот доделаю его и к обеду буду в кинотеатре.

Бронислав Петрович вышел из здания горисполкома и направился к общежитию, чтобы передать Деду указание Брюжалова. Он был немного расстроен тем, что срочный отъездсовершенно спутал его планы. Единственное, что его немного радовало, что не надо возвращаться на работу и он сможет пораньше оказаться в своей старой квартире, где осталась измученная жертва, и наконец довершит начатое ночью.

Дед же, проснувшись и не обнаружив Христофорова, вначале сильно испугался. Даже хотел уйти, опасаясь, что в комнату в любой момент могут нагрянуть легавые. Однако чуть поразмыслив, он решил довериться своей интуиции и остаться в общежитии. Все же риск, связанный с его выходом средь белого дня на улицу, несопоставимо выше, нежели тот, что Христофоров арестован и выдаст его местонахождение. Вскоре терпение Нецецкого было вознаграждено – вернулся подельник.

– Наконец-то и мне фарт вышел! Ну, теперь все будет в ажуре, – услышав от приятеля об эвакуации, он не смог сдержать своей радости.

Потом, увидев озабоченное лицо Христофорова, удивился. И поинтересовался, почему тот такой «прибабахнутый».

– Дело есть незавершенное, – пояснил напарник.– Какие теперь могут быть дела? У нас сейчас только важно – валить отсюда побыстрее, – покачал головой Дед.

Утром Иван, который переночевал в квартире Петраковых, собрался отправиться на поиски Насти, но неожиданно в квартиру пришли работники милиции и арестовали Славку. Правда, они сделали все весьма корректно, поскольку, видимо, не обошлось без инструкций Приматова, но, тем не менее, это вызвало шок не только у парня, но и у всех остальных, включая Ивана. Специально, чтобы смягчить душевную рану, провести арест поручили знакомому семьи – Виктору Солудеву, который чувствовал себя не в своей тарелке и все больше оправдывался.

– Нашему начальству надо со Славкой поговорить, все же он был заложником. Ну и там про другие дела его расспросить, – с трудом подыскивал он объяснения.

Лариса, которая понимала, что происходит, боялась хоть на минуту терять из виду вновь обретенного сына и страшно переживала, хватаясь за сердце.

– Парню бы немного прийти в себя, – вставил свое слово Иван, – несколько дней без еды и питья ведь был.

– Ты, Зарецкий, не беспокойся, я сам лично прослежу на первых порах, чтобы у сына моего друга было все в порядке, – пообещал Солудев.

Славка же на удивление спокойно отнесся к аресту. Видимо, у него было время, и он уже не раз прокручивал эту ситуацию в голове. Поэтому быстро собрался и вышел.

– Не думал, что мне придется с такими делами в ваш дом входить, – досадливо поморщился, пятясь за ним к дверям, Солудев, пытаясь таким образом еще раз попросить прощения.

– Постой! – окликнул его Зарецкий, когда тот уже стоял на пороге. Ивану вспомнился разговор Курпатого с Кощеем. – Майор Петраков сидит за убийство лейтенанта милиции, инспектора по малолеткам?

– Да, – подтвердил Солудев.

– Ну так, может, его освободят, если узнают, что тот был изменником Родины и на немцев работал? – спросил Зарецкий.

– А у тебя есть доказательства? – оживился Солудев, войдя опять в комнату.

– Его все малолетки знают, он даже с ними листовки расклеивал, – продолжил выдавать обнадеживающую информацию Иван.

– Так это меняет дело! – подбежал к Цыгану Солудев и, крепко схватив его за руку, затряс что было сил. – Так мы его враз из кутузки вытащим! Ладно, пойду я, еще и Славку нашего обрадую, это его немного поддержит, – выдохнул Виктор Солудев, сбегая по ступенькам к машине с арестованным Петраковым-младшим.

После ухода Солудева Иван отправился наконец на поиски Насти. Для начала зашел в местный отдел милиции, но там о ней не было никакой информации. При выходе на улицу он опять уткнулся взглядом в портрет ненавистного Нецецкого и вдруг вспомнил вчерашний разговор с подругой Насти, которая проговорилась о том, что видела старого уголовника в их доме.

«Надо было сказать Приматову», – завертелась в его голове мысль. Но потом он даже обрадовался, что не успел этого сделать, поскольку теперь сам сможет последить затой квартирой и, быть может, выследит-таки Деда. Зарецкий был почти уверен, что исчезновение Насти так или иначе связано со старым уголовником. Запустив руку в карман пальто, Иван с удовлетворением нащупал рукоять револьвера Курпатого, в котором оставалось два неиспользованных патрона.

Вскоре он был на месте. Оглядевшись, приметил наполовину разбомбленный дом, на первом этаже которого раньше был кинотеатр. Он располагался как раз напротив подъезда, в котором жила Лена со своей семьей, поэтому Цыган поспешил занять наблюдательный пост именно там. Здание было огорожено железными листами, один из которых был заметно отогнут. Этой лазейкой Иван и воспользовался, пробираясь к зданию. Зайдя в фойе кинотеатра, где не хватало одной из стен, он решил подняться этажом выше и прошел по лестнице на второй этаж. Обходя пустые комнаты, обнаружил в одной окна, которые выходили во двор, «буржуйку», сколоченные топчаны, грязную посуду и некоторые другие вещи, которые свидетельствовали о том, что здесь кто-то живет. Постояв там немного, Зарецкий решил подняться еще выше, на третий, а там выбрал какой-то кабинет, окно которого было напротив нужного подъезда. Обнаружив толстую подшивку бухгалтерских ведомостей, уселся на нее и приготовился ждать. Вскоре Иван увидел, как в знакомый лаз один за другим пролезают три человеческие фигуры.

«Хозяева», – подумал Цыган, вспомнив о найденной «жилой» комнате.

– Надо было топорик взять с собой, – донесся до него голос одного из пришедших людей. Голос был мужской.

– Иди и бери поскорее, а то пока мы ходить будем, там все уже уберут, – раздался второй, женский голос.– Мам, а мы есть сегодня будем или нет? – прозвучал требовательный голос молодого человека, судя по обращению, сына говорившей женщины.

– Будем, если твой отец не станет копаться, – раздраженно откликнулась мать.

Осторожно, чтобы не выдать своего присутствия, Иван вышел из комнаты на лестничную площадку. Аккуратно выглянув сквозь перила, увидел мужчину в ватнике и кроличьей шапке, который поднялся на второй этаж и быстро вернулся обратно с топором в руках. Заправив топор за пояс и накрыв его ватником, мужчина торопливо спустился вниз, и троица юркнула в лаз забора. Цыган вернулся на свой наблюдательный пост. Через короткое время к подъезду подъехала машина ленгорисполкома, из которой вышел представительного вида человек в каракулевом «пирожке» и с кожаным портфелем. «Наверное, это и есть Семен Иванович Брюжалов, отец Настиной подруги», – решил для себя Иван, настраиваясь на какое-нибудь развитие событий.

Прошло полчаса, а ничего не происходило. Минул еще час. Иван стал замерзать и был вынужден встать и походить по комнате. Он уже начинал подумывать, что зря пришел сюда, как вдруг снова услышал звук отгибаемого железного листа в заборе. Выглянув из окна, Иван увидел, как в образовавшийся лаз просачивается человек в овчинном тулупе, на голове которого была солдатская шапка с опущенными ушами. Лица мужчины он не успел разглядеть, поскольку тот быстро юркнул в кинотеатр. Прислушиваясь к шагам нового визитера, который стал подниматься наверх, Зарецкий вышел на лестницу, чтобы в случае чего подняться выше, но этого не понадобилось. Вошедший мужчина прошел на второй этаж и, видимо, зашел в обжитую комнату. «Может, он один из жильцов», – подумал и немного успокоился Цыган, вернувшийся к своему наблюдению.

Между тем из подъезда появился мужчина в каракулевом «пирожке» и, подойдя к водителю, что-то ему сказал. Водитель вышел из машины и побрел пешком прочь. «Интересно», – отреагировал Цыган, наблюдая, как мужчина с портфелем сел вместо водителя и тронул машину с места.

Автомобиль исчез из поля зрения, но тут же появился снова, с другой стороны улицы, видимо, совершив разворот, и затормозил как раз напротив лаза в ограждении. Мужчина вышел из-за руля и стал отгибать железный лист. В тот же момент послышался шум на втором этаже, где находился человек в овчинном тулупе. Цыган почувствовал нарастающее напряжение и на всякий случай засунул руку в карман пальто, обхватив рукоять револьвера. Мужчина со второго этажа вышел на лестничную клетку навстречу тому, что подъехал на машине.

Дата добавления: 2015-08-28