Это было великолепно. Том делал все так, как хотел Билл. От каждого прикосновения, от каждого толчка юноша вскрикивал и кусал за горло своего любовника, потому что все это было слишком хорошо. Так, как ни с кем, ни разу. Так, что кружилась голова, и все вокруг теряло свои очертания. Мир оставался где-то далеко. Билл закатывал глаза от удовольствия, когда Том входил особенно правильно. О таком он мечтал очень долго. Этого требовало этого тело, когда он занимался с кем-либо сексом. И эта совместимость восхищала, да так, что поджимались пальцы на ногах.
***
- Знаешь, с тобой я не чувствую себя дешевкой, - сказал Танцоришка, устало лежа на груди парня.
Том провел по спутанным волосам ладонью, с желанием разглядывая блестящую от пота спину с выступающими острыми лопатками. Ему хотелось сказать что-нибудь приятное, чтобы Билл знал, как он дорог для него.
- Ты не дешевка, - Том убрал прядку с лица Танцоришки, встречаясь с блестящими словно черные жемчужины глазами.
- Иногда мне так не кажется.
Биллу хотелось пооткровенничать. У него были секреты, были кое-какие не озвученные признания. Все это хранилось под самым сердцем в ожидании внимательного слушателя. Юноша смотрел в глаза своим мечтам. Этот парень, слегка прихрамывающий, с интересной прической и тяжелым взглядом, был его мечтой. Совпадением. Сном. Желанием. Билл не мог молчать.
- Тебе не противно со мной?
Хромой покачал головой, отвлекающее перебирая дредлоки, которые щекотали ему грудь.
- Но ты ведь знаешь, кем я подрабатывал.
- Это в прошлом, ты сам сказал.
- Но…- начал неуверенно брюнет, но ему не дали продолжить, вновь перерывая поцелуем.
Том не уставал прикасаться и ласкать это невероятное тело. Кожа, волосы, чувственные полные губы, загадочные глаза, стройные длинные ноги и гладкие ласковые руки – все это было так прекрасно, что Том не верил, что это принадлежит ему. Пусть не навсегда, но хотя бы на эту ночь. Билл собственнически забрал его сердце. Не дав никаких шансов здравому смыслу. Том не возражал. Есть ли хоть один человек на земле, который выбирает в кого влюбиться? Если ли те, кто может это контролировать?
На сидении правда было очень тесно и неудобно. Не хватало чего-нибудь мягкого под головой, и Том подложил под нее руки. Билл лежал сверху, обняв и прижавшись виском к изгибу плеча. Было уже очень поздно, может, два или три часа ночи, но это не имело никакого значения.
- Так ты учился в Дюссельдорфе?
- Ага, - сонно отозвался Том. Недавние события его немного утомили.
- Почему там? У нас же в городе есть колледж.
- Не хотел, чтобы мать видела, какой я отморозок.
- Не говори так, - Билл взволнованно поднял голову. – Ты сам себя не знаешь. Но ты очень хороший человек.
- Я вор. Граблю людей, понимаешь? Забираю у них то, что они заработали, что принадлежит им. О чем ты вообще?
Билл хмуро моргнул и с уверенностью возразил:
- Но есть намного хуже тебя. Я сталкивался с людьми, которые вели себя правильно, не нарушая закон. Но это были такие сволочи и подонки, что находиться с ними было мерзко. А ты умеешь заботиться. Ты не пользуешься людьми. Меня это и привлекает в тебе.
Том не знал, что ответить. Танцоришка видел его насквозь, как будто он - мокрый лист бумаги. И от этого становилось тепло и блаженно. Когда тебя принимают таким, какой ты есть, ты чувствуешь себя несколько счастливее.
- Спасибо тебе, - одними губами прошептал Том, очарованно смотря в глаза напротив.
- Я ничего не сделал, - возразил Билл.
- Это не так. Я впервые встречаю такого человека, как ты.
Танцоришка поднял голову и грациозно смахнул тяжелые волосы назад. Его игривая улыбка заставила Тома сладостно вздохнуть.
- Цени этот момент. Тебе крупно повезло, красавчик.
- Считаешь себя лучше всех, да?
- А как ты думал? – Билл усмехнулся, лениво поворачивая шею. Она немного затекла от такого положения.
- Типа самый клевый тут, все тебя хотят, - продолжал игру Том, вытаскивая одну руку из-под головы и кладя ее на открытую задницу Танцоришки, который сладостно сощурил глаза.
- Я не могу понять, как тебе так повезло, что я переспал с тобой. Знаешь, некоторые забивают очередь за месяц…
- Может, я просто лучше всех, и ты не смог устоять?
Билл хмыкнул и приподнялся над Томом на четвереньки, внимательно заглядывая в глаза.
- Я все еще думаю, что это недоразумение.
Глаза Хромого округлились, и он рванул вперед, уже обеими ладонями притягивая наглого юношу к себе за очень аппетитную часть тела, которая требовала приключений. Тот ахнул и улыбнулся.
- Недоразумение, говоришь?
Билл кивнул, но уже не так уверенно. Он пытался поймать губы Тома, но тот уворачивался.
- Кажется, нам нужно кое-что уточнить.
- Я не возражаю, – Билл размашисто лизнул шею, переходя на открытые ключицы, чем вызвал в теле парня восхищенную дрожь.
- Выдержишь еще один раз? – поинтересовался Том, с удовольствием сжимая ладони на гладком заду Билла.
- Я и больше выдерживал, знаешь ли.
Хромой на это жестко обхватил юношу и опрокинул рядом с собой на спину. Не теряя времени, он забрался сверху и накинулся нетерпеливыми поцелуями на взволнованно вздымающуюся грудь.
Билл смотрел на низкий потолок машины широко распахнутыми глазами. Ему было так хорошо, что он не мог справиться с собой и замолкнуть хоть на секунду. Он стонал и блаженно улыбался, благодаря судьбу за то, что она послала на его убогий жизненный путь Тома. Который любил его сейчас, как будто они созданы друг для друга. И это было все, о чем он когда-либо мечтал. Предел желаний. Полное удовлетворение одинокой души и ищущего любовь сердца.
Разрыв.
По всем параметрам утро должно было быть хорошим. Первые несколько минут после пробуждения казались Тому действительно прекрасными. Не было абсолютно никаких отягощающих мыслей в голове, мышцы тела приятно тянуло, а довольная улыбка непроизвольно напрашивалась на губы. Спать до обеда не входило в режим дня, но после прошедшей ночи Том нуждался в исключении больше, чем когда-либо, и поэтому неудобная тесная кровать Танцоришки казалась ему королевской периной. Настроение же и вовсе зашкаливало – никогда еще оно не было таким замечательным, как в это летнее утро.
Приоткрытая форточка впускала в комнату прохладный свежий воздух, отчего хотелось дышать полной грудью, а по коже бежали приятные мурашки. Но это не все, что заставляло ощущать превосходство данной минуты. Биллом пах каждый кубический сантиметр пространства. Этот волнительный сладковатый аромат кружил голову, вызывая приятные отголоски где-то в области сердца. Хромому казалось, что он запомнит его навсегда. Ведь случается такое. Например, некоторые люди помнят, как пахли руки матери, когда та кормила их в детстве. Или запах свежеизданного букваря в первом классе. И ничего удивительного, казалось бы, но все же, странно, что вот так, за одну ночь, Том приобрел то, что не сможет забыть на протяжении долгого времени. И вот тут, прямо на этой мысли, все беззаботные раздумья разом оборвались. Том даже не сразу понял, что вообще произошло. Почему так больно и сладко одновременно кольнуло где-то глубоко внутри, как только он вспомнил Билла?
Одевшись, Хромой побрел в ванну, сосредоточенно переваривая в голове события, произошедшие до утра. Безусловно, то, что случилось между ним и его соседом, можно было охарактеризовать несколькими прилагательными: «восхитительно», «крышесносно», «фантастически». Но, помимо полученного удовольствия, Танцоришка, проделывая всякие непристойные вещи ночью, каким-то образом умудрился цапнуть Хромого своей когтистой рукой за самое нутро. И что дальше? Теперь-то что делать? Хромой стал чувствовать противное скребущее ощущение внутри себя. И, что более странно, так это то, что душевная пустота внутри него вдруг стала постепенно заполняться, и вот уже через несколько минут, когда он выключил кран с холодной водой и посмотрел на себя в зеркало, то осознал вполне серьезно и основательно – без Билла ему теперь будет очень и очень хреново. Этот вывод Тома не устроил совершенно. Он наблюдал, как капли воды медленно стекают по его подбородку, срываясь в грязную раковину, пытаясь противостоять зарождающемуся огоньку внутри. Это было странное двоякое ощущение: с одной стороны казалось, что организм изнутри разъедают черви, а с другой – что где-то рядом находится мощный обогревать, не спеша поджаривающий его холодное тело.
«Еще чего не хватало, бля*дь, - мрачно думал Том, пытаясь сделать себе бутерброд. - Мне нужно сваливать, чем раньше, тем лучше, и потом мы с ним никогда не увидимся. Какая любовь, нахрен, зачем мне это надо?»
Но все было не так просто. Из головы не выходил образ спящего на заднем сидении юноши, когда Том вез его домой. Серые блики света с улицы прозрачной вуалью окутывали умиротворенное красивое лицо. Невозможно было не подсматривать за ним. От одного взгляда на Танцоришку, укутавшегося в грубую спортивную куртку, сердце останавливалось на несколько секунд, а затем бросалось вскачь, бешено ударяясь о ребра, будто желая вырваться и соединиться со своей второй половиной, которая умиротворенно стучала в груди Билла.
Когда они приехали, Танцоришка успел лишь принять душ и выпить кофе. Билл казался таким необходимым, и Том не хотел отпускать его на эту дурацкую работу. Обнимал, жал к себе, пытался поцеловать лукаво улыбающиеся губы. Хотелось прикасаться к Биллу, чувствовать в своих руках, видеть его довольно прищуренные глаза. Почему же сейчас так плохо и страшно?
Еще через час Хромой пришел в больший ужас. Еда не пролезала в глотку, руки подрагивали, неуверенно держа очередную сигарету, а сам парень не мог найти себе места. Строить отношения или, что еще хуже, западать на кого-то, точно не входило ни в какие планы на ближайшее время. И ладно бы Танцоришка посмеялся над всей этой чепухой. Ничего страшного, такое пережить реально. Но он – Том чувствовал это – испытывал далеко не спортивный интерес к своему горе-соседу. Тогда в машине Билл наглядно показал серьезность своих чувств. И то, с какими обожанием и отчаянием он отдавался и целовал в ответ, говорило само за себя. Он влип ничуть не меньше. Проблемы удвоились, и как их решать, Том не знал. Лучшим вариантом ему показалось оборвать все это на корню, чтобы у надежды не было никаких шансов, а у любви – и подавно.
Как бы подло это не выглядело со стороны, судьба, как всегда, не дает право выбирать. «В конце концов, так обоим будет лучше», - подумал Хромой, хотя осознавал, что уж ему-то точно лучше не станет.
***
Пригород хмурился. Суровый ветер трепал безвольные дождевые облака, заставляя их заслонить собою солнце. Странная погода здесь явление весьма привычное. То реденький дождь, то невыносимая жара с сумасшедшими порывами ветра. Впрочем, жители этого места уже смирились. Вот и Билл, не обращая внимания на сумрачный пейзаж вокруг, твердо шел по асфальту, перешагивая через широкие трещины.
То, что творилось в голове у юноши, ему самому казалось до невозможности легкомысленным и смешным. Он весь день представлял своего соседа. Его темные глаза, широкие ладони, жесткие косички, нелепую походку и все остальные мелочи, которые в целом создавали безукоризненный образ мужчины, которого он ждал пусть и недолгую, но всю свою сознательную жизнь. Розовая каша бурлила и заполняла собой череп, утопив в себе мозг. Ни усталость, ни болезненный дискомфорт в заднице, весьма утомленной за ночь, не возымели власть. Танцоришка был счастлив, как бывает счастлив человек, получив то, о чем долго мечтал. И это было не ребячество, как в старших классах, когда один классный парень забрал Билла из школы на своем мопеде на виду у всех. Это было что-то дорогое, можно сказать, бесценное, которое не хотелось показывать никому, ни единой душе в мире. Восторг, радость и умиротворение переполняли Билла. Он не чувствовал под ногами твердую поверхность, потому что его тело парило над землей.
Язык чесался рассказать Тому, как он соскучился по нему, что думал о нем весь проклятый рабочий день. И не забыть обязательно взять у него номер телефона, чтобы в следующий раз не сходить с ума, а хотя бы позвонить в перерывах между работой и поболтать.
Все эти мысли делали юношу счастливым, и он цеплялся за них, не желая расставаться с этим почти забытым чувством. Уже много времени его жизнь казалась бессмысленной, одинокой и скучной. Теперь все должно измениться! Чистый лист бумаги лежит перед ним, остается лишь взять в руки карандаш и нарисовать все заново, как давно хотел и мечтал.
Сначала Билл не заметил ничего такого в молчаливом приветственном кивке. И когда его аккуратно сняли с колен, попросив не лезть, – тоже. Мир по-прежнему казался чудесным. При виде Тома Билл испытывал то же, что и в детстве, когда засовывал в рот несколько фруктовых жвачек. Самому было смешно от такого сравнения, но он не мог заставить себя мыслить трезво.
Но когда Хромой сказал, что уходит, а вот куда и зачем – Биллу знать не обязательно, все стало так, как задумал жестокий и бессердечный режиссер, сидящий где-то там, над облаками. В груди неприятно кольнуло, и косой насмешливый взгляд Ингрид заставил почувствовать, что все его хрупкие мечты трещат по швам.
- Том? – взволнованно спросил Билл, глядя, как сосед завязывает шнурки. – В чем дело? У тебя какие-то проблемы?
«Ты моя проблема, черт тебя дери», - про себя ответил Хромой, стараясь не сталкиваться взглядом с обеспокоенными глазами Танцоришки.
- Все в порядке, - соврал он.
- Тогда, может быть, я поеду с тобой? – с надеждой задал еще один вопрос Билл, цепляясь за последнюю ниточку.
Он не мог отпустить Тома вот так: без глубокого поцелуя, который бы означал, что когда Том вернется, все будет замечательно и вчерашнее приключение продолжится. Но его глаза были холодны и равнодушны. Это заставляло Билл чувствовать себя беспомощным, как рыба, выброшенная на берег.
- Просто останься дома, и все, - сказал Хромой с сухой интонацией.
- Без проблем, только скажи, когда ты вернешься…
- Не знаю.
- Хотя бы приблизительно? Я думал, мы погуляем или… Выпьем чего-нибудь. Я собирался сегодня остаться дома…
И тут Хромой поступил так трусливо, как никогда раньше. В юности, когда полицейские догнали Тома и его приятеля с украденной магнитолой, он не чувствовал и половины того ужаса, что наполнял его сейчас. Он просто выскочил за дверь и стремительно направился к своей машине, будто за ним гнались черти из самой преисподнии.
Хромой не предпринял ни единой попытки себя оправдать. Он прекрасно понимал, как жалко выглядит его поступок со стороны. Но у него не было слов, чтобы объяснить все то, что с ним происходит. Слишком неожиданно он понял, что Билл стал для него не просто одной из однообразных фигур, встречающихся на пути.
Выехав на пустую дорогу, Том вдавил педаль газа в пол и помчался вперед, из последних сил сдерживаясь, чтобы не развернуться. Очень хотелось возвратиться к Биллу и, ничего не объясняя, прижать к себе и пообещать, что все будет хорошо. Но дорога звала вдаль, переманивая глупое сердце на путь одиночества и тоски.
Почти всегда в будние дни «Susse Jam» пуст. После бурных выходных, проведенных здесь, посетители в течение недели заходят редко, и то, на час-другой, чтобы выпить чего-нибудь в баре, без особой надежды на веселье. В одиннадцать или даже в десять вечера, бармен, наделенный полномочиями от владельца клуба, распускает официантов и, закрыв все двери, покидает рабочее место. До пятницы жители соседних домов могут наслаждаться ночной тишиной.
Музыкальный центр на барной стойке издает скучные мотивы. Официанты лениво курят за отдельным столиком, не обращая внимания на посетителей, а те, в свою очередь, сонно цедят напитки и негромко переговариваются между собой. Биллу никогда не нравился клуб в такое время. Слишком тихо, просторно и неуютно. Стоит чуть повысить голос, и сразу оказываешься в центре внимания. Поэтому он закрывался в служебном помещении и занимался своими делами: репетировал, подбирал музыку на ноутбуке Роберто, которым тот скрепя сердце разрешал пользоваться в его отсутствие, придумывал новые движения, а иногда дремал, устроившись в кабинете босса на жестком диване. Совсем другое дело - выходные, когда через толпу танцующих приходиться пробираться подняв руки. Когда душно и воняет чужим потом, когда куда не посмотри – везде довольные счастливые лица. Неожиданно Билл задумался о том, как вообще он все это терпит? Зачем позволяет трогать себя кому попало, почему тусуется с незнакомыми людьми, мотивация которых сводиться к заполучению его тела на ночь. Почему не может без «Susse Jam»? Отчего его тянет сюда, для какой цели? Привычка? Зависимость? Деньги? Тоскливо посмотрев на потрескавшиеся ручки сумки, сиротливо висевшей на крючке возле столика, Биллу вдруг стало противно, как, пожалуй, никогда в жизни. Использованный, брошенный, одинокий, нищий.
«Это все я, я, я… Ничтожество! Поверил еще одному мудаку!» - закусив от обиды губу, думал Танцоришка, пытаясь держать себя в руках, чтобы не закатить истерику. Ведь так просто разрыдаться, бить кулаками о стену, кричать и требовать, чтобы кто-нибудь изменил его жизнь хотя бы на один градус в лучшую сторону. Только факт остается фактом – ты одинок и никому в этом мире не нужен. Люди слишком заняты решением своих проблем, зачастую придуманных, но, тем не менее, не маловажных для них. Все самые сладкие надежды оборачиваются горько-соленым обманом. Надеяться не на что. Это так же бессмысленно, как закопать себя в пустыне и ждать, что кто-нибудь тебя найдет.
Танцоришка знал, что ему нужно сейчас сделать: отставить початую бутылку ликера, взять сумку и, пока он еще не совсем пьян, пойти в зал, где проходят репетиции, и еще раз прогнать с начала и до конца вчерашний номер, который ему не дали исполнить. Это был хороший план, но юноша не мог заставить себя пошевелиться. Он неподвижно сидел, уныло склонив голову, и смотрел в одну точку. В памяти возникали разные воспоминания: нелепый танец, который он пытался исполнить вчера в гараже, плотно зажмуренные глаза Хромого во время их поцелуя, пустые улицы, мелькающие за окном, утреннее васильковое небо и теплые чужие руки, которые аккуратно ложились на живот. Еще недавняя восхитительная реальность медленно становилась воспоминанием.
Старый «сименс» ожил, приглушенно вибрируя. Увидев на дисплее имя своего друга, которому десять минут назад скинул сообщение с просьбой перезвонить, Билл схватил телефон.
Не успел Фридрих поприветствовать собеседника, как тот тут же принялся что-то говорить, лишь изредка прерываясь на всхлипы и тяжелые вздохи.
- Я ведь все понимаю… и я не прошу романтики или денег, мне вообще ничего не нужно! Только… Вот скажи мне, что во мне не так? Почему я такой неудачник? Почему?
- Билл, ты только без глупостей там, ладно? – не особо надеясь, что к его словам прислушаются, Фридрих все же совершил попытку позаботиться о своем расстроенном друге.
Тот, не обращая внимания, продолжал заплетающимся языком - то ли из-за ликера, то ли из-за сдерживаемых слез – рассказывать о произошедших событиях за последние сутки, свободной рукой подливая в бокал густой напиток, от которого тащило спиртом и чем-то приторно-мятным.
- Меня выкинули как гандон в форточку! Что за проклятье такое!
Лысый мужчина с угрюмым лицом за соседним столиком обернулся и уставился на Билла. Тот, в свою очередь, показал ему средний палец и продолжил, не сбавляя тона.
- Я думал, все будет нормально. Хотя бы раз в жизни… А тут… Еще хуже чем когда-то.
- Так и знал, что он окажется куском дерьма, - прокомментировал Фридрих. – А ведь я говорил, чтобы ты сначала присмотрелся к нему, как следует…
Возможно, истерзанную душу можно было вылечить разговором с другом и бутылкой ликера, но телефон вдруг запищал и, оповещая о разрядке батареи, отключился.
- Ну, блин, - расстроено протянул Танцоришка, глядя на серый экран.
Окружающий мир нереально бесил. Билл чувствовал себя паршиво, он рассыпался, переставая контролировать свои мысли.
Не обращая внимания на непонятливые взгляды окружающих, он устало опустил голову на сложенные руки, пытаясь укрыться от раздражающего мутного света и чужих голосов.
- Билл, ты идешь репетировать? – раздался через некоторое время отдаленно знакомый голос, заставляя Билла тут же мысленно послать интересующегося.
- Нет, - мрачно ответил он, не желая, чтобы с ним заводили беседу в ближайшие 24 часа.
- Можно присесть?
Билл лениво поднял голову и, увидев стоящего напротив худого блондина с косой челкой, поморщился. Парень смотрел в ответ с напыщенной уверенностью, но невооруженным взглядом был заметен смущенный румянец на его щеках.
- Катись отсюда, - проговорил Билл, показывая все свое нежелание вступать в диалог.
Даже если бы его горячо любимый Джонни Депп подошел и спросил, не хочет ли он поболтать, он, не раздумывая, послал бы его к черту.
Пару секунд помявшись на месте, блондин, вопреки антигуманному пожеланию Билла, все же присел за столик и приготовился услышать несколько матерных предложений в свой адрес. О скверном характере Дивы знали все, кто был в клубе больше одного раза. Опозорить и обругать стриптизер мог с профессиональным изяществом, не дав вставить и слова.
- Роджер, я понимаю, ты задница, но не мог бы ты съебат*ся? Я не хочу видеть твою кривую рожу, по крайней мере, сейчас.
Пропустив мимо самолюбия услышанные слова, Роджер, выпалил на одном дыхании:
- Билл, пожалуйста, выслушай! Мне очень нужно с тобой поговорить. Я мог вообще не подходить, но…
- Так! – раздраженно вскрикнул юноша, вновь поднимая растрепанную голову. На этот раз он выглядел до предела злобно и раздраженно. Длинная челка закрывала половину лица, делая его внешний вид еще более агрессивным.
Роджер выступал в его глазах, если обращаться к метафоре, микроскопической зеленой гусеницей. Не было никаких причин. Просто глядя на этого парня с выжженными аммиаком волосами, щенячьим взглядом и пухлыми детскими губами, хотелось сделать две вещи: приласкать, погладив по голове или дать хорошего пинка. Билла склоняло больше ко второму. Он не мог объяснить себе, почему новый стриптизер вызывал раздражение. Казалось, того обманули, пригласив на должность детского воспитателя, но вместо этого забрали паспорт и заставили крутить задом у шеста.
- Я не в настроении, усек? – гаркнул он, заставив парня вжать голову в плечи.
К удивлению, блондин, спрятав неловкость и страх, неторопливо произнес:
- Знаешь, это ты ведешь себя как настоящая задница. Роберто предупреждал, так что я подготовился. Я знаю, что не нравлюсь тебе, но, между прочим, хочу чтобы ты знал мое отношение к тебе: ты классно танцуешь, и я тебе очень завидую. Ты настоящий профи.
Челюсть Билл стала медленно опускаться, но он быстро совладал с собой. Недоверчиво взглянув на Роджера, он выпрямил спину и сложил руки на груди. Склонив голову набок, он попытался распознать, что задумал этот отважный бойскаут. Впрочем, ему не особо это удалось, окружающие объекты расплывались, и невозможно было сосредоточить взгляд на чем-то одном дольше пары секунд.
- Окей, ты подлизал мне зад, я польщен. Теперь ты оставишь меня?
Роджер нахмурился.
- Вообще-то это не все, - сказал он, надув губы, и это действие неожиданно умилило Билла.
Подперев подбородок кулаком, он с интересом уставился на собеседника.
- Роберто сказал, что у меня есть будущее здесь, если ты дашь мне пару уроков.
- Если тебе удастся раскрутить меня на это, - поправил Билл, усмехнувшись.
Блондин неуверенно кивнул и продолжил:
- Я понимаю, что тебе это не нужно, ты же уже состоялся как великий и прекрасный Билл Каулитц, но мне не у кого просить помощи. Ты единственный, кто может помочь здесь зацепиться. Мне нужна эта работа.
Возможно, раньше бы Биллу польстили эти слова, он обожал, когда о нем говорили как о классном танцоре. Как-никак, он действительно был профессионалом своего дела: выступал всегда с четко отрепетированными номерами, умел завести публику, устраивал фееричные шоу-программы, когда боссу нужна была солидная прибыль за вечер. Но сейчас у него не было никаких моральных сил, чтобы думать над этим и язвить.
- Так и быть, - выдержав интригующую паузу, сказал он и опрокинул в себя остатки ликера. – Я преподам тебе урок. Можешь записывать, если хочешь.
По виду взволнованного Роджера, можно было подумать, что он и правда достанет блокнот с ручкой и станет усердно конспектировать речь Билла.
Он хотел, было, подвинуться ближе, но будущий «наставник» состроил такую гримасу, что Роджеру пришлось остаться на месте.
- Чтобы добиться чего-нибудь в жизни нужно четко знать, кто ты. Ты должен быть уверен в этом на двести процентов, чтобы ни один ублюдок не смог тебя переубедить. Запомни: работаешь здесь, значит ты стриптизер. Не мальчик по вызову, не кто-либо другой. Будь готов, тебя будут приглашать за столик, будут угощать дорогими напитками и предлагать хорошие сигареты. Особо чокнутые могут присылать цветы или нижнее белье. Так вот, сладенький, будь готов послать их всех к чертовой бабушке! Ты можешь познакомиться с классным парнем на улице, в автобусе, в приемной уролога, но не в этом месте. Здесь тебя хотят видеть голым, и только. Если у тебя особо тонкая и чувствительная душевная организация, попрощайся с ней. Здесь тебя превратят в такого, как я. Будь готов меняться в худшую сторону. Когда начнешь крыть матом всех подряд и пить виски из горла - не удивляйся. По-другому никак, иначе съедешь с катушек, потому что ноги об тебя в этом чертовом месте будут вытирать как о коврик в туалете.
У Билла не было цели выставить себя пафосной, прожженной нелегкой жизнью всезнайкой. Он говорил минут десять, глядя на дно бокала, что вертел в руке. Отяжелевший язык мешал говорить, а пьяный мозг не позволял формулировать речь, из-за чего из уст юноши вылетали матерные слова, которые тот, впрочем, не стеснялся произносить.
- Я слышал, ты берешь полтинник за отсос, - неуверенно пробормотал блондин, отдаленно соображая, что этой фразой может задеть своего собеседника.
Глаза Танцоришка потускнели, но он сохранил невозмутимое лицо. Лишь дрогнувшие губы показали, что его все же неприятно цепляет молва о его репутации, которую он заработал в клубе.
- Мое преимущество в том, что я знаю себе цену. А теперь иди, репетируй. Я сегодня пас.
Роджер поднялся с места, не решаясь задать остальные вопросы, которых у него набралось приличное количество. Каким бы вредным и горделивым не был Билл Каулитц, он вызывал непреодолимое желание узнать, что же творится в его красивой голове. О чем он думает, когда так тяжело смотрит? О чем мечтает?
- Ты порепетируешь со мной? – с надеждой спросил блондин, глядя на черно-белую макушку.
- Может быть, - буркнул Билл, наполняя бокал до краев.
Сейчас ему хотелось оплакивать свое несостоявшееся счастливое будущее.
***
Быстрая езда успокоила нервы. Хладнокровность, присущая характеру Тома, вернулась, и теперь можно было принимать решение для дальнейших действий. Навернув несколько кругов по автобану, Том возвратился в свое временное пристанище. Он чувствовал себя спокойнее, но скользкое и противное ощущение вины не отпускало. Пока перед глазами не маячил полюбившийся образ Танцоришки, держать себя в руках практически удавалось. Получится ли выдержать второй раунд с совестью в лице своего соседа, ставилось под большой вопрос.
Сигаретами пропахла одежда. Наверно, даже от шнурков Хромого тащило куревом. Но быть иначе не получалось – как только заканчивалась сигарета, руки сами тянулись за следующей. Саднящие горло и легкие требовали передышки, но Тома не так просто было напугать угрозой здоровью. Ему казалось куда более привлекательным получить по почкам, чем встретиться один на один с красивым влюбленным Танцоришкой. В мозгах складывался вывод, что лучше бы его нашел Йост в ту самую первую ночь, чем ситуация сложилась таким образом. Любить Билла становилось все больней и опасней.
Хромой не ожидал увидеть своего соседа, который смотрел бы телевизор и делал вид, что ничего произошло. Чутье не подвело – парень обиделся и ушел. Узнав у Бобби, куда отправился его брат, Том задумался. Стоило ли ехать за ним в клуб? Если да, то зачем? Сказать, что он скотина, не способная на чувства? Можно подумать, Танцоришка не додумался до этого самостоятельно. Его остроумия хватило бы подобрать еще несколько десятков скверных эпитетов.
Словами ничего не докажешь – в этом Хромой был уверен с детства. Если хочешь чего-нибудь добиться, или доказать, что ты способен на что-то, то надо совершать поступки. Сейчас же обстоятельства требовали другой тактики. Мысли рождались в мучениях. Ничего стоящего Том не мог сообразить и поэтому злился. Какие слова он должен подобрать, чтобы все объяснить Биллу? Задача казалась не решаемой. У Тома вообще было мало опыта в общении. В компании так называемых друзей, он быстро уставал. С Густавом, Георгом и Андреасом общался охотнее и то, если был в хорошем настроении. Что касается знакомств с противоположным полом или парнями, на которых непривередливый глаз обращал внимание, то здесь дело находилось на отметке «удовлетворительно». Том закупоривал все входы и выходы в собственный мир и лишь кидал осторожные взгляды на понравившийся объект. Впрочем, если объект делал первый шаг к знакомству, он мог проявить свои наигранные компанейские качества, которыми, конечно же, не обладал. С Биллом все было по-другому. Перекинутые между ними ниточки взаимопонимания можно было потрогать, ведь они стали почти что материальными. С Биллом хотелось делиться мыслями, слушать его комментарии. С ним можно было оставаться самим собой и не строить из себя мачо. Для Тома по-прежнему оставалось загадкой, как он, замкнутый, с дохлым чувством юмора да вдобавок ко всему с кривой ногой, мог понравиться такому совершенно противоположному Танцоришке?
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 44 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |