- А разве вам это кажется несерьёзным?
- Скорее несоответствующим остальному, - режиссёр сделал произвольный жест в воздухе, словно очерчивая невидимый силуэт, - вы – такая, какой предстали и представились, и вдруг какие-то салатики с травками…
Мисс Рубинштейн вспыхнула, ревностно оберегая мир гастрономических таинств и не терпя любого к нему неуважения. Затем, однако, решила, что лучшее оружие – это аргументы.
- Мистер Гаррет, - начала она, с деланным равнодушием, - в наш век не часто выпадает возможность заниматься одновременно прибыльным и любимым делом. Думаю, не ошибусь, если скажу, что салатики с травками для меня – как театр для вас. Оно, кстати, сложнее и включает не только салатики…
- Но что тут может быть интересного? – изумился мужчина, едва не смахнув со стола пару страниц. - Каждая женщина каждый день подходит к плите, а вы об этом пишете?
В его голосе послышалось сочувствие – то ли провокационное, то ли и вправду искреннее. Эрика поняла, что позиции и взгляды нужно отстаивать – взяв одну из надломленных печенек, девушка продемонстрировала тесто.
- Видите подгоревшую сторону? На ней заметнее всего. Печенье можно было бы спасти в процессе создания: горелый слой аккуратно удаляется, если, конечно, сделать всё правильно.
- Мисс Рубинштейн…
- Нет-нет, мне хочется вас убедить. Пожалуйста. Чувствуете запах с кухни? Это уже подгорает мясо. На порчу хорошего куска мяса талант нужен не меньший, чем на нормальную жарку. А ведь речь идёт об элементарных вещах и продуктах – при небольшом усилии, можно приготовить нечто исключительное. Например, пудинг. Или запеканку. Вы представляете, сколько рецептов запеканок существует? Больше, чем тёзок на Фейсбуке!
- Мисс Рубинштейн…
- Слышали о фаршированных цыплятах? В птичку, конечно, влезает всякая начинка, но не всякой стоит её начинять. А о знаменитом белом супе а-ля Джейн Остин[45]? Как долго он настаивается? Сколько миндаля должно в нём плавать? Миндаль, как для ореха, благороден и изысканен на вкус. Досадно, что за него порой выдают любой мало-мальски подходящий арахис.
- Действительно грустно, - протянул Александр, на которого обрушились диковинные сведения, - и вы хотите сказать, что освещаете всё это в работе?
- Небольшую часть, согласуемую с редакцией, - с улыбкой пояснила Эрика, - в зависимости от времени года, праздников, просьб читателей или желаемой тематики. Но всё это я знаю и умею готовить.
Тут, наконец, менее чувствительный к запахам режиссёр тоже уловил признаки бедствия на кухне. Чья-то свинина молила о пощаде.
- Почему же драматургия? – задумчиво спросил Александр. - Простите, если задел своим невежеством, но я действительно не понимаю таких крайностей.
Эрика принялась грызть последнюю печеньку.
- Всё нормально. Мне, признаться, ещё со школы было одинаково интересно и готовить, и сочинять. По мере сил я совместила оба интереса в работе, но там особо не насочиняешься – не больше, чем дозволено. Зато как автор пьес я знаю, куда девать избыток творчества. Может, это и крайности, но с ними удобно.
Пауза.
- Вы удивлены, мистер Гаррет? Наверное, мы сильно отклонились от темы…
- Я заинтересован, - признался Александр, слушая и изучая взглядом, - ну да, немного удивлён… Чёрт, сильно удивлён, вы правы. За последние полчаса уже в третий раз.
Эрика рассмеялась.
- Мне приятно. Можно ли считать, что вы не передумаете?
Режиссёр, пребывая на очередном этапе впечатлений, поспешил возразить.
- Передумаю? О, вы так просто от меня не отделаетесь, если только сами не откажетесь и не заберёте свою работу. Хм?
- Ну уж нет.
- Так я и думал. Скромность не к лицу ни мне, ни вам, а проект привлекателен для обоих. Я прежде не работал с авторами-кулинарами.
- А я – с режиссёрами-мотоциклистами, - в той же манере заметила девушка, - да-да, ознакомилась немного с вашими увлечениями.
- О, теперь и мне приятно. Что ж, - не задерживаясь на любезностях и раскланиваниях, Александр повернулся к залу и поискал глазами официанта, - как насчёт нового кофе? Мне предстоит ответный монолог…
* * *
- И как всё прошло? Надеюсь, он тебя не напугал?
Эрика, запланировавшая сперва исключительно десерты, после дневной речи о секретах готовки передумала и предложила куриные ножки в сладком соусе. И теперь расписывала Мелли, как вещала в кафе про цыплят и пьесу, и какое мнение сложилось об Александре Гаррете. Кухня, напоминая недавнее приключение с авокадо, снова подверглась ароматической атаке – на сей раз в воздухе пахло цитрусовыми. Возле мойки уже скопилась горка очищенных мандаринов с крепкими симметричными дольками. Предоставив соседке салатные работы, мисс Рубинштейн занималась горячим и попытками внятно изложить события.
- Он не похож на театральных режиссёров, какими я их представляла. Может, мне не хватило опыта сотрудничества с Бродвеем… Или здесь по-другому. Ну, в любом случае, у него слегка простуженный голос и добрые глаза.
- Только глаза? А характер, поведение?
- Мелс, я его совсем не знаю, при чём тут характер? У нас было этакое импровизированное собеседование.
- Временами для хорошего знакомства импровизации достаточно, - назидательно сказала массажистка, измельчая яблоки, - а с отдельными личностями хватает и быстрой оценки их Твиттера.
- Ладно-ладно, признаю, в Твиттере забавно вышло. Это мы ещё позавчера уяснили.
- А дальше?
- Дальше? – Эрика пожала плечами. - Паника тает понемножку. Он производит впечатление делового авантюриста, если ты сможешь такое вообразить. Очень серьёзный и отстранённый, а глаза всё равно улыбаются. Ясно, что я для него – неожиданность, однако мистер Гаррет, похоже, умеет рисковать и твёрдо знает, что и как должно быть. Он сказал, что позвонит, и мы встретимся в более официальной обстановке. А сегодня говорили о роялти и рекламной кампании, вот так сразу, представляешь?
- Ну здорово!
- Угу. Почему-то тянет сравнить этого человека с твоими любимыми мандаринами. В обоих случаях самое интересное и значимое – под шкуркой.
- Символично, - улыбнулась Мелани, - пускай ваше сотрудничество будет столь же интересным и значимым. Теперь, надеюсь, ты действительно рада?
Эрика оглядела противень, над которым колдовала, украшая птичку фруктами. Эмоции тоже кое-как раскладывались и упорядочивались.
- Пожалуй, рада. Одно дело делается, другое – сделано, хотя оправдало ожидания лишь частично…, - склонившись над блюдом, она вдохнула пряно-сладкий запах куриного мяса, - и, наверное, довольно оттягивать. Позвоню-ка я маме прямо сейчас.
* * *
- И как всё прошло? Надеюсь, вы с ним поладили?
- С ней, вообще-то.
Александр, чей вынужденный, в связи с болезнью, отгул, стремительно заканчивался, просматривал накопившуюся в электронном ящике почту: пересланные Джей-Джеем планы, старые пригласительные и ссылки на мероприятия и – самые частые – письма от «Тартюфных» Робинсонов. Дэн, с которым беседа велась по телефону, тоже наводил порядок – только не в почте, а дома. Судя по шуму, это были разборки с напольной подставкой для дисков – высокой и не слишком удобной, на взгляд режиссёра.
Последняя фраза, однако, шум сразу оборвала.
- Не понял…
- А что непонятного? – будничным тоном спросил Алекс. - Мы думали, драматург – мужчина-дебютант, ничего в нашем деле не смыслящий. Насчёт дебютанта – правда, но это оказался не мистер, а мисс Рубинштейн. Молодая девушка.
- Шутишь? – притихшая, было, возня внезапно сменилась грохотом и воплями. - Проклятье, мои диски!
Режиссёр, успевший вовремя убрать трубку подальше от уха, с трудом сохранил серьёзное выражение лица, даром, что никто не мог его видеть. Собственная энергичность порой доставляла Дэну много неприятностей. Особенно, когда дело касалось неосторожных взмахов руками вблизи предметов.
- Надеюсь, чашек рядом не было, как в прошлый раз? – выждав несколько мгновений, поинтересовался Алекс. - Говорили тебе, с напольных надо переходить на настольные подставки. И вообще, я не шутил, на встречу действительно приехала девушка.
- Чашки я уже давно сюда не ставлю, - возмутились на другом конце, - а настольную, если куплю, начну сшибать в два раза чаще… Хорошенькая была?
- Подставка?
- Да нет же, девушка!
Алекс фыркнул, представив неизменно любопытного Дэна и груду пластиковых боксов по соседству.
- Довольно интересная, блондинка с карими глазами. Умная и бойкая, журналист-кулинар. Минут двадцать я тут пытался найти в Интернете белый суп, про который она рассказывала.
- Что-что найти?
- Белый суп из романов Джейн Остин. Слышал о таком?
Молчание.
- Я Остин только в детстве читал и вообще смутно помню…
- Я помню не лучше, но эта Эрика говорила именно о тех романах.
Возню в телефоне сопроводило ответное фырканье.
- Вы саму пьесу вообще обсуждали?
- Как ни странно, - кивнул пустому кабинету режиссёр, поворачиваясь в кресле, - и пьесу, и персонажей, и кое-что о сюжете. У меня из головы не шли возможная реклама и этот Бэзил Батлер с его драматическим аристократизмом. Ничего ещё не начато, но заранее предвижу, что, в связи с нераскрученностью автора, на роль нужна суперзвезда.
- Мне нравится твоя увлечённость, притом, что два дня назад кое-кто не хотел читать и звонить.
- Заканчивай язвить, ребёнок, тебе не идёт, - проворчал Алекс, крутясь и размышляя, - если хочешь знать, я некоторые сцены уже раз в пятый читаю. Папы в пьесе больше – не по тексту, а морально. Он преобладает. Даже брат его не занимает столько сюжета…
Говоря это, мужчина продолжал медленно изводить офисное кресло и глядеть поочерёдно на проезжающие мимо фотографии на стенах. Влево, опять влево…
- Ты намеренно темнишь или думаешь о ком-то конкретном? Уже нашёл идеальный вариант?
Сарказм в голосе Дэна уступил подлинной заинтригованности и профессиональному чутью – за годы дружбы парень научился понимать мысли и настроение друга. Режиссёр, чувствуя себя вращающимся глобусом, остановил кресло и посмотрел на книжные полки – как раз туда, где с томами соседствовало фото двух мужчин. Одним из них был сам Алекс, прищуренная версия на несколько лет моложе оригинала. Другой – темноволосый, в толстом свитере – улыбался, интеллигентно поправляя очки. Оба были сняты на утреннем эфире в радиостудии, за каким-то полусонным интервью…
- Алекс, ау!
- А? Возможно, оба пункта, возможно, - согласился режиссёр, по-прежнему держа трубку возле уха, - знаешь, вот чтоб мне месяц не бриться, если идеальный вариант – это не Эйб!
Примечание к части [41] Джейсон Стэтхэм – Голливудский киноактёр.
[42],[43] Места проведения крупнейших байк-шоу в США.
[44] Презентация кинопроекта, необходимая для нахождения инвестора.
[45] Традиционное блюдо для праздничных ужинов на рубеже XVIII-XIX веков.
Глава 10. Охотник и детектив
- Окей, па, ты большой молодец, что прилетел к нам. Делал бы это почаще – и совсем здорово.
- Стэн, а ты не каждый раз говоришь так, хм?
- Ну да, ну да, и каждый раз мы вспоминаем, что мне прилететь проще.
- Вот то-то же.
Холодный и запутанный аэропорт Бостона был похож не то на шумную площадку для боулинга, не то на гигантский бизнес-центр с множеством незнакомых и незаинтересованных друг в друге людей. Скучные звонки, скучные блёкло-серые чемоданы на тележках. Скучные толпы, змеящиеся к стойкам регистрации… Скучным было всё, вплоть до идеального потолка с круглыми лампами. Последние светили дурацким жёлтым светом и внимания особого не привлекали. Абрахам Дженнингс, которого сын и невестка провожали на самолёт, ощущал себя в царстве скуки чуть более чем уютно. Привык давным-давно.
- Ты нам расскажешь после, что за загадочный проект предложили так скоро?
- Сперва я сам должен выяснить в деталях, - мужчина похлопал себя по карману куртки, где лежал телефон, - позвоню, как только приземлимся. Удачи здесь, и не шали в моё отсутствие.
- Ну пап!
- Глория, вы за ним присматривайте, хорошо?
- Я уже взрослый, между прочим!
- Именно поэтому я доверил тебя самой подходящей женщине, - усмехнулся Абрахам, приобнимая молодёжь, - спасибо, дети, спасибо за маленький праздник. Ответный привет мама получит… когда там СМС-ки долетают в Мексику?
- Когда мама отрывается от съёмок, не раньше, - шутливо проворчал Стэнли Дженнингс, тоже обнимая отца, - ладно, тебе правда пора.
- Удачи и вам, Абрахам, - кивнула Глория, - здесь всё будет в полном порядке, не волнуйтесь.
А он и не волновался слишком сильно, зная, что бостонская часть семьи благополучна и крепка, но всё равно не мог отказать себе в удовольствии лишний раз поприкалываться на тему взрослости Стэнли. Что бы там ни думал старший из детей Дженнингсов и как бы ни реагировал на это, родители устроены одинаково. Им неважно, что любимый наследник разменял третий десяток, работает программистом и давно женат – они-то помнят наследника в куда более незрелом возрасте и знают массу компрометирующих историй. Некоторыми из них так и тянет иной раз воспользоваться…
Пребывая в отличном настроении, Абрахам распрощался с детьми и направился вглубь аэропорта, на прохождение контроля. Вещи были сданы в багаж, а долгосрочные и не очень планы отодвинуты банальным любопытством. Одно короткое сообщение заставило отказаться от перелёта домой, в Лос-Анжелес, где поджидала озвучка фильма, и взять билет до Эйвери-маунтин. Одно сообщение, нарушавшее спокойную усталость после затяжных съёмок в Исландии, откуда актёр попал в Бостон.
«Новый проект. Главная роль. Подумай и перезвони. Алекс».
Достав по привычке солнцезащитные очки, приготовленные в целях безопасности, мужчина шёл вперёд, раздумывая, что крылось за четырьмя предложениями. Он слишком хорошо знал себя и своего друга, и уже сейчас подозревал, что от замысла Александра Гаррета не сможет отказаться…
* * *
С детства Абрахам Дженнингс предпочитал плыть по течению и не торопить события. То, чему суждено случиться, рано или поздно случится, не надо препятствовать. Разумеется, речь шла исключительно о хороших вещах – плохие отсеивались при возможности. И, разумеется, Абрахам не был уверен, что абсолютно всегда мечтал сниматься в кино. Жизнь сама предложила выбрать, когда пришло время, он просто сделал выбор и, оказалось, не прогадал.
В юности неплохо давалось пение, благодаря терпеливым занятиям и личному энтузиазму; молодой человек даже упросил родителей купить в подарок на совершеннолетие не машину, по примеру других школьников, а нормальную гитару. Послушную, новую и, в отличие от многократно падавшей дядиной, целую. Уже тогда близкие и приятели неустанно хвалили вокальные данные выпускника и всячески поощряли стремление к музыке. Правда, и благородно высокие скулы Абрахама тоже нахваливались, но пению отошло больше комплиментов. Заслуженных, надо заметить: юноша обладал приятным мягким тембром и точностью интонаций, что позволяло в любой беседе впечатлять и убеждать играючи. Много лет спустя, когда киношные роли дополнятся персонажами мультфильмов, говорящими его голосом, Абрахам поймёт, что судьба вела его. Однако прежде, едва окончив школу, он верил, что свяжет жизнь с музыкой, и другим планам не место.
Временная работа то здесь, то там сопровождала в мотании по окрестностям Бостона, откуда молодой человек был родом. Попытки собрать свою небольшую группу и записываться на кое-как скапливаемые деньги, возникавшие трудности и разногласия… Только хорошего голоса и таланта было мало, требовались определённые вложения, а ещё умение терпеть и настаивать. И дожидаться везения. В восьмидесятых жизнь напоминала вечный праздник, который требовалось заслужить упорным трудом. Не всегда этот праздник отвечал взаимностью самым способным, но уж если случалось, то радость не знала границ. Рано или поздно должно было повезти, и так оно и вышло.
Как-то судьба предоставила личный уникальный шанс – одарённого длинноволосого парня с гитарой через плечо заметили и предложили небольшую роль в кино. Ничего выдающегося эпизод не требовал, кроме того, что удавалось лучше всего: сидеть на высоком табурете посреди сцены и перебирать струны, пока метром ниже толпа статистов будет медленно покачиваться в танце. Пара пустяков. Буквально пара секунд экранного времени. И мизерный гонорар для такого же случайного статиста. Ни обещаний, ни долгих обязательств, ни контрактов с подозрительными подпунктами. Абрахам выполнил задачу и продолжил карабкаться на музыкальный Олимп, не принимая роль всерьёз. Он ещё не подозревал, что забавный момент окажется поворотным.
Прошёл год или два, загруженный творческими поисками. Группа, широко известная в узких кругах, особой популярности не обретала, зато, по мере того, как сужались круги, солист и лидер всё сильнее интересовал кинематографистов. К тому времени, как коллектив зачах совсем, Абрахам имел уже три эпизода на телевидении и два – в кино. А потом внезапно последовала первая большая роль, где надо было петь. А потом завертелось…
Стэн, любитель рок-н-ролла и девушек в пышных платьях, стал дебютом, перенёсшим на несколько десятилетий назад. Вертлявый пылкий меломан, злоупотребляющий бриолином и собственной популярностью. Тут-то и пригодилось умение держаться перед настоящими слушателями. Успех фильма был до того неожиданным и сильным, а второстепенный герой оказался настолько обсуждаем, что Абрахам вначале испугался, чувствуя себя каплей в микроскопе. Он ничего не знал об экранной славе и её нюансах и не ведал, каких эмоций больше – ощущение и манило, и настораживало. Тогда же молодой человек пообещал себе, что первенца, если будет мальчик, назовёт когда-нибудь в честь своего персонажа…
За первой ролью возникли вторая и третья. Обе небольшие и похожие друг на друга – молодых, не обременённых философией типов, любящих развлекаться. Бумажник начал наконец-то прибавлять в весе, а жизнь одарила интересным знакомством: Рэндалл Кинг на добровольных началах предложил себя в качестве агента мистеру Дженнингсу. Тихий и аккуратный, он походил на библиотекаря, но при этом думал как стратег, а реагировал как снайпер. Именно Рэндалл посоветовал быть осторожным в выборе дальнейших проектов, дабы не создать раньше времени амплуа, которое может быстро наскучить и самому клиенту, и миру вообще. А в том, что мир ещё заговорит о новой звезде, агент-доброволец ни минуты не сомневался. Как и в том, что громоздкое «Абрахам» лучше заменить в титрах на сокращённое «Эйб» – и звучит вполне по-американски, и просто избавит от проблем и неудобных шуток.
Насчёт шуток, кстати, Рэндалл как в воду глядел – лет через десять любимым приколом Голливуда станет вопрос, когда же Абрахам Дженнингс сыграет своего знаменитого тёзку – Абрахама Ван Хелсинга[46], охотника на вампиров. Эйб сначала терялся перед любопытничавшими журналистами, вскоре привык, а позднее начал радоваться, что это просто Ван Хелсинг, а не президент Линкольн. Если первого он не сыграл бы из чистого упрямства, то намёки на второго не потянул бы морально.
Советам актёр внял, решив, что оба правильны и разумны. Во всех дальнейших фильмах, сериалах и других проектах он фигурировал исключительно как Эйб Дженнингс, быстро запомнившись и полюбившись американцам. Правда, ещё в начале карьеры, намереваясь разнообразить фильмографию, молодой человек совершил ошибку: из среднестатистического парня, смутно представляя, как, что и зачем, перевоплотился на экране в игривого трансвестита-неудачника. Результат себя не оправдал, скорее наоборот: фильм не собрал никакой кассы, а рецензии были разгромны, в том числе и для Абрахама, услышавшего, что и жанр не его, и образ неправильный, и опыта ещё маловато.
- Насчёт опыта они правы, - заметил клиенту Рэндалл, - тут не минное поле, одной интуиции не хватает, как видите.
- Что же мне делать? – поинтересовался обжегшийся на эксперименте актёр. Кинг почесал в затылке, обозрел задумчиво стопку газет с отзывами и выдал единственно возможное:
- Идти на курсы подготовки. Тем более, сейчас вы можете себе позволить не первые попавшиеся, а что-то проверенное.
Абрахам уже и сам чувствовал, что в стихийно осваиваемой профессии нужна более обстоятельная база знаний. Талант талантом, но везение не может вечно сопровождать самонадеянное существо, пробирающееся вперёд наугад. Родители, которые с отсутствием карьеры музыканта смирились легко, новые планы поддержали и дали добро на переезд сына в Эйвери-маунтин. Так получилось, что именно там Абрахам начал изучать актёрское мастерство, временно уйдя с экрана. Город, бестолковый и непонятный два десятилетия назад, ещё не успел разрастись до своих привычных размеров и приобрести неповторимый лоск, тянувший приезжих огромным магнитом. Он был больше промышленным, чем культурным, хотя зачатки нынешнего состояния уже тогда оформлялись. А ещё в нём были недорогие курсы по интересующему ремеслу…
Молодой человек начал активно заниматься, как прежде посвящал себя пению и игре на гитаре. Оказалось, в актёрстве мелочей и деталей больше, чем представлялось, Это напоминало точные науки – при всём просторе и нечётких границах тут действовали правила и законы, которые следовало знать. И знание их наделяло теми же манящими и настораживающими эмоциями, что Эйб испытал однажды после дебютной роли.
Возвышение и удовольствие.
Курсы в институте преобразили недавнего новичка и на многое открыли глаза. Благодаря музыкальной подготовке Абрахам сразу стал популярен и востребован в среде студентов, у большинства из которых пение шло только бонусом. Разнообразие спектаклей и объяснение скрытых механизмов игры на сцене и перед камерой, психология и мотивация любых персонажей, в том числе отрицательных и крайне противоречивых… Именно тогда Абрахам окончательно вошёл во вкус и возблагодарил мысленно кинобосса, выбравшего его из толпы несколькими годами ранее.
А ещё именно тогда судьба свела с Соней и Алексом…
* * *
- О боже, это знаменитый Эйб Дженнингс!
- Где?
- Вон впереди, присмотрись. Только аккуратно.
- В серой куртке? Что-то не похож…
- Да точно тебе говорю, глаза, подбородок… И его скулы невозможно не узнать!
Девичье перешёптывание застало возле одной из кафешек аэропорта, где собралась небольшая очередь за напитками. Ещё раньше, чем оплатил минеральную воду, Абрахам понял, что сейчас последует. Такие или подобные моменты возникали везде и всегда: во время редких прогулок по городу, в супермаркетах, а чаще всего – в аэропортах, по пути со съёмок домой и обратно. Вот и теперь, не успел мужчина сунуть сдачу в бумажник, а рядом уже притормозили две светловолосые девчонки с соками и чипсами, по виду – не старше его дочери. Обе сияли от счастья, кинувшись к Абрахаму с такой скоростью, что едва не опрокинули посетителей кафе.
- Извините, простите…
- Простите. Ой, здравствуйте! Скажите, это ведь вы, да? Это вы?
Дешёвая ручка в руках, горящие восторгом взгляды и быстренько начавшиеся копания в рюкзачках… Абрахам покосился на прижимавшие воротник солнцезащитные очки, которыми не успел заменить обычные, для зрения. «Это вы?» Пять из десяти фанатских появлений традиционно начинались с угнетавшего своей глупостью вопроса. Впрочем, при любых вопросах стоило ценить молодёжь, балдеющую от его фильмов. Особенно представительниц прекрасного пола.
- Я – это я, - улыбнулся мужчина, как всегда делал на дурацкое начало, - вы что-нибудь хотели?
Копания в рюкзачках набрали скорость, и стало ясно, что просто так не отпустят.
- Нашла? Чего ты возишься?
- Ага, вот они! – одна из девушек вытащила, наконец, книжку и айфон. - Вы – действительно мистер Дженнингс, правда? А я – Эшли.
- Я – Сара, мы сёстры.
- Нам очень нравятся ваши фильмы, всей семьёй смотрим: мама, папа, бабушка Роуз!
- Можно с вами сфотографироваться?
- Вы летите со съёмок?
- Ой, а «Скованные льдом» выйдут скоро? Друзья извелись от ожидания!
- Ваши промо-снимки – супер!
- Скажите, а сольник будет когда-нибудь?
Две скорострельные девицы трещали и трещали, по очереди щёлкая айфоном и улыбаясь. Абрахам, давно привыкший мыслить и отвечать в режиме пулемёта, тоже навесил на лицо улыбку, приобнимая красавиц и едва успевая что-то говорить. Да, ему очень приятно, что фильмы популярны, да, летит со съёмок. Дата релиза пока неизвестна, снимки хороши, а сольник в ближайшем будущем не планируется, зато для саундтрека «Скованных льдом» он записал пару песен на норвежском и…
- А правда, что вы сыграете в новой версии «Дракулы»?
- Что? – от неожиданности буквально воскликнул Эйб, выходя из состояния привычного рабочего транса. Девицы, протягивая два снимка разных лет, счастливо моргнули и повторили вопрос. - Нет, ничего такого не задумано. Я вообще не собираюсь играть в фильмах про вампиров, это всё – журналистские байки.
- Жалко, вы были бы классным Ван Хелсингом, при оружии и всяких колышках…, - вздохнули сёстры и, увидев на возвращённых снимках свои имена, только теперь спохватились, - ой, так это же не нам! Мы забыли сказать, да? Мы получали ваши автографы по почте год назад. А теперь фотки нужны для бабушки Роуз, она знает больше всего фильмов с вами, вот чуть ли не с детства их смотрит. А живёт, бедняжка, отдельно – зато подарку обрадуется…
Абрахам, стараясь не измениться в лице, снова взялся за ручку. «С детства смотрит»? Чёрт возьми, сколько ему лет, по их мнению? Сто двадцать?! Сёстры, тем временем, проследили, как под «Саре и Эшли» было приписано «…и милой Роуз». Включая максимум обаяния и галантности, актёр вернул фотографии и ручку девушкам, пожелал приятного полёта и ускользнул прежде, чем его загрузили ещё какими-нибудь семейными подробностями. Только отойдя шагов на двести, которые специально сосчитал, Абрахам позволил себе занять ближайшее свободное кресло и устало снять с воротника очки от солнца. Два отражения в выпуклых тёмных линзах выглядели знакомо и мило, максимум – на законные пятьдесят два, но никак не на сто двадцать. Или он льстит себе? Или Соня права, и каждый мужчина-лицедей хоть раз в жизни ощущает себя гусыней-паникёршей? Эйб, не боящийся после трансвеститов, хиппи, полицейских, маньяков и одного норвежского короля любых пернатых, подумал, что от нелепых ситуаций с поклонниками, актёры не застрахованы. Пятьдесят два и бабушка-киноман – ещё не предел, верно?
Сменив, наконец-то, очки, он откинулся на спинку кресла и тут обнаружил, что купленная минералка осталась в кафе возле кассы…
* * *
Соня, встреченная на курсах, была на год старше будущего мужа, но по характеру скорее могла считаться младшей сестрёнкой. Весёлая, пышноволосая и чрезвычайно популярная у сверстников, она уже неофициально являлась звездой и притягивала всеобщее внимание. Абрахам понял, что они предназначены друг другу, до того, как осознал, насколько по-киношному звучит эта фраза, насколько сильны соперники за внимание девушки и насколько судьбоносно сходство двух фамилий. Эйб Дженнингс и Соня Дженкинс… Брак получился не менее киношным и судьбоносным – двое красивых талантливых людей, создавших семью. И двое детей, укрепивших союз: первенец Стэнли, в соответствии с давним обещанием, и – через несколько лет – крошка Рэйчел.
Родители воспитанием наследников занимались по очереди, но всегда добросовестно, жертвуя выгодными предложениями ролей во имя близких. Это было одним из принципов, сформировавшихся негласно и без предварительных договорённостей. Вторым принципом было никогда не играть вместе, как бы ни хотелось – обожавшие друг друга в реальности, Абрахам и Соня не хотели переносить чувство на экран или сцену ради демонстрации. Они всегда доверяли друг другу и в Голливуде, где браки не выдерживают проверки временем, слыли образцовой парой. Благодаря доверию семья неизменно пребывала в состоянии нормальности – хотя актёру и казалось много лет спустя, что где-то он прокололся: однажды Стэн решительно заявил, что пойдёт учиться на программиста, и с искусством ни за какие сокровища не свяжется.
- В семье должен быть кто-то нормальный, - объяснил свою позицию парень, - раз уж с Рэйчел – без шансов, я сам попробую, ладно?
- Ах так? Я, между прочим, тоже нормальная, это ты у нас не одарённый! – возмутилась младшая дочь, шлёпая братца свёрнутыми в трубку нотами. Любовь к музыке и гастролям Рэйчел унаследовала от отца и уже несколько лет играла на флейте в молодёжном оркестре, летая по стране и намереваясь позднее перейти во взрослый симфонический.
Звёздная чета разняла детей и позволила им заниматься тем, чего душа желает. В немалой степени это одобрил и друг семьи – настроенный во всех отношениях творчески Александр. Жизнь свела актёра и режиссёра ещё в пору молодости: оба учились и только готовились заявить миру о себе. Алекс тогда мало напоминал звезду тяжёлого рока – он носил по-английски рыжую шевелюру, дешёвые рубашки и совершенно не умел включать Тот Самый Прищур, на который позднее западут журналистки.
Творческая почва моментально сдружила и позволила расширить взаимный кругозор: Эйб научил будущего постановщика играть на пианино, рассказывая, как в детстве подбирал мелодии на слух. Алекс делился впечатлениями о театре и предлагаемых этюдах. Именно он заявил, что Абрахаму стоило бы сыграть не охотника на вампиров и никак не Линкольна, а солдата времён Гражданской войны.
- Почему та эпоха, из всех возможных? – удивился актёр, вспоминая уроки истории. Алекс пожал плечами.
- Не знаю. Просто кажется, ты бы здорово смотрелся где-нибудь в Атланте или Виргинии, замурзанный и с мушкетом в руках. Или мог бы сыграть Лонгстрита[47] – у вас с ним лбы одинаковые.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |