Долгосрочный курс TTC — 2-5 лет амбулаторного лечения. Индивидуальные встречи с психотерапевтом (в течение 1—2-х часов) — от одного раза в неделю (в течение первого полугода от начала лечения) до 1 раза в несколько месяцев (после первого полугода лечения — все реже, по обстоятельствам). Обычно через 2—4 недели индивидуальных занятий — открытая группа творческого самовыражения (8—12 чел. в группе, занятия по 2 часа 2 раза в месяц) в уютной, душевно теплой обстановке психотерапевтической гостиной с чаем, свечами, диапроектором, классической музыкой в начале занятия для серьезного и вдохновенного погружения в занятие. В индивидуальных встречах с пациентом психотерапевт в доверительной беседе наедине дифференциально-диагностически и одновременно в личностном сопереживании выясняет подробности душевных расстройств, трудностей на жизненном пути к сегодняшнему дню, характерологические особенности, творческие склонности пациента, дабы клинически уловить проявления природной, душевной самозащиты и, по возможности, лечебно поспособствовать ей.
* Принести что-то душевно созвучное (например, открытку, марку, скромный городской цветок), что-то по-своему нарисовать, написать и т. д. Читать работы о характерах, о душевных расстройствах, упомянутые выше, чтобы потом обсуждать прочитанное в индивидуальных беседах с психотерапевтом или уже в группе. |
Рассказываем здесь и существо TTC, даем уже нетрудные творческие домашние задания* и таким образом постепенно или поскорее подводим пациента к группе твор-
ческого самовыражения. Групповые занятия в TTC бесконечны, бездонны своим содержанием, но все, что происходит здесь в камерной обстановке вокруг пламени свечи должно так или иначе помогать дефензивным людям естественнонаучно понять-прочувствовать себя (свое природное, в том числе болезненное-хроническое) среди других, товарищей по группе. Должно помочь обрести в разнообразном творчестве хоть толику творческого вдохновения. Хотя бы — в элементарном творческом выборе душою именно своей созвучной тебе картины художника на слайде (в сравнении с другой, передающей менее близкое тебе мироощущение другого художника). Даже такое простое творческое событие оживляет включившуюся в работу индивидуальность. Оживленная индивидуальность светится вдохновением в глазах пациента, а в этом вдохновении яснее видится своя жизненная тропа, свойственная твоим природным особенностям, свой аутистический, психастенический (или другой) смысл. Один сорокалетний довольно тяжелый эндогенно-процессуальный депрессивный пациент, глушивший свои расстройства пьянством, после запойного перерыва в занятиях (отпуск), сказал по этому поводу в группе: «Соприкосновение с духовной индивидуальностью художника, с духовной культурой вообще в этой психотерапевтической гостиной сразу же исключает из моей жизни водку и селедку». Долгосрочный курс TTC помогает за несколько лет углубленно-праздничной работы проникнуться творческим стилем жизни, то есть способностью видеть, чувствовать, думать по-своему и, значит, испытывать при этом радость творческого вдохновения, укрепляющую уверенность в своих силах, светлое доброжелательное отношение к людям, к природе с желанием помочь тому, кому еще хуже, с поисками хорошего, доброго вокруг себя, даже в самые трудные времена. Хорошо известно, что самые болезненные переживания человека творческой профессии, живущего своим делом, покидает его именно в состоянии творческого вдохновения. TTC, в сущности способствует воспитанию, «включению» целительного творческого вдохновения и делает это состояние с помощью приемов терапии творчеством, по возможности, более или менее управляемым самим пациентом. Психопатические, депрессивные и другие хронические душевные расстройства остаются с пациентом, но, изученные, прочувствованные как основа творчества, вдохновения, уже не так трагически переживаются, слабеют, реже обостряются и по временам надолго отходят. В долгосрочной TTC для довольно тяжелых, хронических тревожно-депрессивных пациентов лечебная группа обычно становится терапевтическим сообществом. Этим пациентам и в жизни гораздо лучше друг с другом, нежели с часто не понимающими и даже ненароком обижающими их здоровыми людьми, в том числе близкими. И после курса лечения эти пациенты продолжают долгие годы приходить на поддерживающие лечебные групповые занятия (1 раз в 2 месяца), а в промежутках собираются у кого-нибудь из них дома (более опытный в TTC пациент становится психотерапевтом), вместе путешествуют, посещают музеи и т. д. Есть уже опыт работы с группами, которые ведут в амбулатории сами подготовленные пациенты, помогая товарищам, и опыт работы с «домашними группами» (Бурно М., 1992; Соколов, 1997). Особой формой группы творческого самовыражения и одновременно терапевтического пристанища-сообщества является Реалистический клинико-психотерапевтический театр (Бурно, 1997).
Понятно, что в основном в сегодняшней нашей трудной жизни возможно применять лишь краткосрочные курсы TTC, дающие пациентам известный психотерапевтический заряд, запал для дальнейшей самостоятельной работы над собою в этом духе. В последнем, седьмом, издании американского «Синопсиса психиатрии Каплана и Сэдока» (1994) H. I. Kaplan, В. J. Sadock, J. A. Grebb, обобщая работы о «краткосрочности» психотерапии, отмечают, что краткосрочная психотерапия предполагает не более 40 сеансов-встреч (р. 833—834). Существуют и краткосрочные варианты TTC. Это — краткосрочная терапия творческим рисунком (Бурно А. А. и Бурно М., 1993); краткосрочная терапия творческим самовыражением пациентов с шизоидной и психастенической психопатиями (Бурно М., Гоголевич, 1996; Гоголевич, 1999); краткосрочная терапия творческим самовыражением шизоидов с семейными конфликтами (Бурно М., Зуйкова, 1997; Зуйкова, 1998); краткосрочная терапия творческим самовыражением пациентов с малопрофШиентно-дефензивными шизофреническими расстройствами (Бурно М., Некрасова, 1998; Некрасова, 1999).
* Иногда в трудных условиях работы возможны лишь 1—2 групповых занятия, и это тоже — краткосрочная TTC. Но, конечно, основательнее помогает несколькомесячный курс (20-30 групповых занятий). |
Каждый психотерапевт в рабочем, творческом порядке может составить, исходя из своих обстоятельств, свой краткосрочный курс TTC, включающий в себя, прежде
всего, групповые занятия. Перечисляю их здесь, начиная с самых важных*: 1) о депрессивных, навязчивых расстройствах и лечении творчеством (например, обсуждая при этом «Меланхолию» Дюрера); 2) несколько занятий о характерологических радикалах — синтонном, авторитарном, психастеническом, аутистическом, истерическом, мозаичном (в т. ч. полифоническом); показать, как каждый радикал обнаруживает себя в живописи, в поэзии, в прозе, в музыке и т. д.; 3) о целебно-творческом «характерологическом» общении с природой; 4) «характерологическое» обсуждение творческих произведений пациентов и т. д. в соответствии с указанными ниже методиками терапии творчеством. Это 1) терапия созданием творческих произведений (с целью выразить в них свою личностную особенность (синтонную, аутистическую и т. д.) и увидеть особенности товарищей по группе); 2) терапия творческим общением с природой (с целью уяснить себе, прежде всего, свои личностные особенности через созвучные душе цветы, травы и т. д.); 3) терапия творческим общением с литературой, искусством, наукой (познание себя, своей дороги, смысла через созвучное душе в искусстве, в науке); 4) терапия творческим коллекционированием (узнать себя и через любимые предметы своих коллекций); 5) терапия проникновенно-творческим погружением в прошлое (уяснить себе особенности свои через общение с созвучным себе в прошлом — от личного прошлого до прошлого Земли и галактики); 6) терапия ведением дневника и записных книжек (выяснение своего в процессе записывания текущей жизни и воспоминаний); 7) терапия личностной перепиской с психотерапевтом; 8) терапия творческими путешествиями (познание себя во встрече с новым); 9) терапия творческим поиском одухотворенности в повседневном (по-своему общаясь с обычным, находить в нем свое, необычное). Темы занятий неисчерпаемы. Занятие может быть по обстоятельствам очень сложным: например, выяснение тонких, сложных различий в психастенических и психасте-ноподобно-аутистических переживаниях. И может быть простым: например, выяснение своих личностных особенностей путем личностного выбора из двух примерно одного сюжета картин художников более созвучной душе картины. Можно до тонкостей изучать характеры, их малозаметные и хрупкие для непосвященного отличия друг от друга и можно попросту обсуждать характеры Лисы, Волка, Медведя и других героев народных сказок, как можно это делать в работе с детьми в детском саду. Или это, например, «характер Пушкина», «характер Лермонтова», «характер
Салтыкова-Щедрина» и т. д., как делается это в занятиях со школьниками (В.И. Пономарева, без публикации, на основании беседы). Все творческие переживания должны здесь постоянно проходить через призму характеров (характерологических радикалов) и ею упорядочиваться в переживания типично аутистические, типично психастенические (с пониманием дела) — вплоть до неясных пока своих или чужих особенностей. Эта характерологическая призма — не «бирки», не коробки-тюрьмы для запирания в них души, а опоры, тропинки, помогающие скорее найти себя в дремучих лесах болезненных трудностей, найти свой, свойственный твоей природе смысл, свое (например, психастеническое, аутистическое) предназначение, опираясь на свои природные особенности, на естественнонаучное понимание систематики характеров и душевных расстройств. Все это происходит с радостным ощущением бесконечной свободы как «осознанной необходимости» (Энгельс) внутри своего характерологического радикала, в чем-то богатого, сильного, в чем-то бедного, слабого, но своего. Так, без иллюзий, свободен мужчина, потому что он мужчина, а не женщина. Так свободен старик, потому что он старик, а не ребенок. Теперь знаю, как лучше себя применить. А может тут быть, как отмечалось выше, и созвездие-мозаика движущихся характерологических радикалов (например, у депрессивных пациентов) — и все равно это тропинки-опоры, за которые возможно держаться хотя бы на сегодняшний день. Например: сегодня я психастеник, ну и буду делать то, что у психастеника лучше получается. Как конкретно проходят конкретные занятия в группе творческого самовыражения, примеры таких занятий — это описывалось уже (Бурно М., 1989; Бурно A.A. и Бурно М., 1993; Бурно, 1997).
Вот еще пример занятия в группе TTC: «Творческое общение с природой. Мой путь к природе».
Поначалу звучит музыка Баха, она перемежается с музыкой Моцарта. В это время на экране появляются один за другим цветные слайды известных полевых, лесных цветов. Психотерапевт называет их имена и спрашивает, каким из этих растений более созвучен Бах, каким — Моцарт. Большинство пациентов в группе обычно чувствуют, сообщают, что аутистически-символические Иван-да-Марья, Пустырник, Волчье Лыко, Люпин, Незабудка созвучнее аутистически-символическому Баху, а Ромашка, Луговая Герань, Луговой Клевер, Иван-чай, Купальница, Вероника Дубравная — синтонному Моцарту. Каждый пациент прислушивается к себе: что же мне созвучнее в растениях — моцартовское или баховское, то есть кто я, чего во мне больше — характерологически-синтонного или характеро-логически-аутистического. Затем переходим к тому, как люди с разнообразными характерологическими радикалами чувствуют-воспринимают природу. Смотрим вперемежку слайды картин природы известных синтонных художников (Буше, Ф. Васильев, Саврасов, Левитан, Поленов), аутис-тических (Рерих, Кент, Сарьян, Кончаловский), психастенических (Моне, Писарро, Сислей), авторитарных (Шишкин, Айвазовский, В. Васнецов). Одновременно смотрим творческие слайды природы, сделанные самими пациентами, психотерапевтами. Каждый старается объяснить, как именно, сообразно своему характеру, люди чувствуют и изображают природу. Тут могут быть тихие споры, недоумения. Однако обычно постепенно приходим к следующему. Многие аутисты воспринимают-изображают природу символически. Именно в символе (например, в символической ветке дерева) звучит некое сообщение для аутиста из мира единственно подлинной для него изначальной духовной реальности, из мира Духа. Как это свойственно и типичному древнеегипетскому искусству, синтонные люди воспринимают-изображают природу такой, какая она есть, но синтонно-естественно, т. е. реалистически-тепло, в древнегреческом духе. Авторитарные обычно чувствуют-изображают природу напряженно-реалистически, с оттенком мускулистой, древнеримской, хотя, может быть, и по-своему прекрасной, натуралистичности. Психастеники от свойственного им переживания своей душевной неестественности (психастеническая деперсонализационность), будучи реалистами (с чувством первичности материи, как и синтонные, авторитарные), своеобразно неестественны в своей реалистичности в том отношении, что, стремясь постоянно чувствовать себя естественным собою, видят-изображают природу как свое, человеческое, «автопортретное» движение души. Мы видим это отчетливо, например, в прозе психастенического Чехова, в отличие, например, от прозы синтонного Тургенева или аутистического Лермонтова. Можно показать это на занятии чтением вслух описаний природы, сделанных этими писателями. В заключение каждый пациент и психотерапевты (если их несколько на занятии) рассказывают о своем переживании природы и стараются соотнести его со своим ведущим характерологическим радикалом, особенностями своей депрессивное™, тревожности. У многих больных шизофренией (полифонический «характер») видение-изображение природы мозаично-полифонически-многолико и с «абсолютной детской нестандартностью» (Е.А. Добролюбова). В этом особая сложная прелесть и глубина сказочно-полифонического творчества, постигающего жизнь одновременно несколькими мироощущениями, в других случаях исключающими одно другое (Врубель, Чюрленис, Пиросмани, Малевич, Филонов, К. Васильев). Благодаря такому занятию, пациент хоть немного глубже познает себя среди людей для своих творческих жизненных дел, по дороге к своему будущему более менее стойкому целительному стилю жизни.
Занятия TTC могут сопровождаться, по показаниям, гипнотическими сеансами, аутогенной тренировкой и лечением лекарствами в небольших дозах, не препятствующих творческому самовыражению.
6. Показания и противопоказания к TTC
TTC показана, прежде всего, пациентам (без острой психотики) с хроническими дефензивными расстройствами. Дефензивные расстройства в лучшем случае лишь приглушаются на время лекарствами, впоследствии вспыхивая с новой силой. Нередко лекарства усугубляют состояние неполноценности (неуверенность в себе, застенчивость, заторможенность-нерешительность, чувство безысходности, никчемности). В мировой современной психиатрической литературе многие эти расстройства, как известно, входят в круг «пограничных» (в сегодняшнем смысле), то есть пограничных между психозом и неврозом, расстройств — бордер-лайн-синдром.
Противопоказанием к TTC служит более или менее острое психотическое расстройство и особенно суицидальная депрессия. Переживания суицидальных больных нередко углубляются в праздничной обстановке творческого самовыражения товарищей по группе, углубляются горьким чувством безысходной отделенности от свободно-человеческой радости жизни.
Чезаре Ломброзо установил, что незаурядные творческие возможности слишком часто неотделимы от душевных расстройств. Эрнст Кречмер показал, какие именно определенные душевные расстройства (в широком смысле) обусловливают определенные формы незаурядного творчества. Терапия творческим самовыражением помогает изучить людям с тревожно-дефензивными расстройствами, трудностями эти их душевные расстройства, трудности, чтобы научиться вдохновенно лечить себя каким-то определенным творчеством, творческим самовыражением, сообразно своей природе.
3.9. Эмоционально-стрессовая психотерапия в
амбулаторной практике (1982) 32)
Ганс Селье (1979, с. 30) отметил, что «стресса не следует избегать», «полная свобода от стресса означает смерть», и нет ничего лучше долгой жизни в радостном стрессе. В.Е. Рожнов (1979, 1980), отмечая диалектическое единство противоположных моментов стресса — «болезнетворного качества и стимуляционо-активирующего воздействия», говорит о важности, актуальности клинико-пси-хотерапевтического применения эмоционального стресса. Принцип эмоционально-стрессовой психотерапии В.Е. Рож-нова и состоит в психотерапевтическом клинически-осторожном, дифференцированном формировании целебного эмоционального стресса различной выраженности, т. е. в стрессовом раскрепощении, подъеме душевно-телесных защитно-адаптационных сил пациента. Эмоционально-стрессовое психотерапевтическое воздействие может благотворно присоединяться к иным способам психотерапевтического воздействия — суггестивному (в том числе и гипносутге-стивному), рациональному, коллективному, аналитико-ка-тарсическому, — но оно нередко, как и указанные методы, может использоваться самостоятельно.
Конечно же, во все времена люди не сомневались в мощном само собой разумеющемся целительном действии душевного подъема в творчестве, любви, семейном счастье, общении с природой, в путешествиях и т. д. Моментами эмоционально-стрессовой психотерапии богата народная медицина и религия. В частности, лечебные эффекты шаманства, заговоров, дзэн-буддизма вряд ли теперь можно объяснить исключительно суггестивным и гипнотическим воздействием. Очевидно, что, заговаривая, например, кровотечение у гемофилика или запой у алкоголика, знахарь приводил человека в эмоционально-стрессовое состояние, психотерапевтически открывая тем самым организмиче-скую защиту. Видимо, сама целительная вера (в частности, глубокая вера в своего врача) есть более или менее сильное эмоционально-стрессовое напряжение (порою вплоть до опьяняющего фанатизма, до экстаза, как это изображено в «Лурде» Э. Золя). Однако до известного времени, видимо, не было прямой необходимости оформлять все это в конкретные клинико-психотерапевтические методики, подобные гипнотическим, рациональным, тренировочным и т. д. Все это оставалось долго недифференцированной, «жизненной» психотерапией, пока жизнь не сделалась несравнимо
* Иван Моисеевич Львов (1856-1904), сын священника, приват-доцент Казанского университета. ** В этом смысле примечательны сегодняшние опыты ростовских исследователей, вызывающих у крыс «искусственный» стресс электрическим током, что иммунологически закаляет животных по отношению к инфекциям и привитым злокачественным опухолям (Ключеров Г. Стресс против стресса // Труд, 1980, № 299 (18247). 31 дек. С. 3). |
сложнее, тревожнее с неуклонной технизацией и соответственным обеднением природы. Уже столетие назад, во времена научно-технической революции электричества и пара, породившей вместе с тогдашним всплеском эмоциональной напряженности, неврозов, научную психотерапию как раздел медицины, наподобие хирургического раздела, — уже тогда некоторые врачи писали научно о том, что называется сейчас эмоционально-стрессовой психотерапией. И.М. Львов*, акушер-гинеколог, в 1887 г. на заседании общества врачей при Казанском университете выступил со специальной речью по этому поводу, отметив, что душевные волнения вызывают перемены в органической жизни человека, «которые приводят или к болезни или к выздоровлению от болезни». Автор советует врачам побеспокоиться не только о микстурах, но и о занятиях для пациентов в больнице, о веселой обстановке, веселом их настроении. Доктор Paris во Франции публикует в 1891 г. статью «Аффективный удар в психической медицине». Он пишет, что имеется уже достаточное количество случаев излечения душевнобольных вследствие значительного и внезапного физического страдания (перелом костей, роды и т. п.). Приводит и свои подобные случаи, объясняя улучшение «аффективным ударом» (цит. по М.Н.Попову [1891])**. В классической книге А.И. Яроцкого (1908) рассказано, как душевный подъем, охваченность идеалами поднимает сопротивляемость организма, жизненную энергию старика и соматически больного человека. А.И. Яроцкий тонко советует, например, находить эстетическое наслаждение, общаясь с природой, не только в пейзаже с рекой и лесом, но и в моховом болоте, которое может оказаться очень красивым, если научиться художнически смотреть на него с этой точки зрения. Можно вспомнить и такие известные психотерапевтические подходы, давно уже использующиеся и у нас, и за рубежом, как культтерапия, эстетотерапия, библиотерапия, арттерапия, музыкотерапия, терапия творчеством, терапия занятостью, ландшафтотерапия и т. п. Основа названных подходов — благотворное, просветляющее эмоционально-стрессовое напряжение. Приемы эти «рассыпа-
ны» в медицине без указания их единого эмоционально-стрессового стержня, и потому приходится нередко их защищать и доказывать их психотерапевтическую ценность. Так, американский врач Израиль Цверлинг (Zwerling, 1979) утверждает, что терапия творческим искусством есть истинная терапия, а не дополнительная. Обращенная к эмоциональности, к правому полушарию, она действует быстрее, непосредственнее традиционной «вербальной психотерапии». Сравнительная малопризнанность указанных методик объясняется и тем, что обычно они не проникнуты клиницизмом и чаще применяются не врачами. Клинический подход состоит в том, что врач работает дифференцированно-творчески, отправляясь от особенностей клиники, личности, индивидуальных защитно-приспособительных свойств пациента, помогая ему совершеннее приспособиться к болезнетворным моментам, если нет возможности их устранить. Подобный подход отсутствует, например, в книге «Творчество и психотерапия»*, в которую вошли материалы VIII Международного конгресса по психопатологии экспрессии.
Истоки концепции эмоционально-стрессовой психотерапии содержатся в известной методике коллективной эмоционально-стрессовой гипнотерапии алкоголиков В.Е. Рожно-ва: лечебное душевное напряжение, производимое в пациентах врачом, здесь ясно названо эмоционально-стрессовым, т. е. уже обозначена четко его природная, глубинно-адаптационная, защитно-неспецифическая структура.
* Confínia Psychiatrica (1978). |
Остановимся на клинических методиках эмоционально-стрессовой психотерапии, цель которых вызвать в душе пациента внешне тихое, но светлое и стойкое, длительное (годы) целебное эмоционально-стрессовое напряжение. Это — лечение общением с природой, терапия общением с искусством, терапия творчеством, лечебное коллекционирование. Понятно, что эти методики, часто сочетаясь, нередко действуют вместе с другими психотерапевтическими приемами и лекарственными средствами. Однако при многих амбулаторных пограничных расстройствах, включая хронический алкоголизм, они оказываются иногда единственно серьезными лечебными воздействиями. Лечебный эффект наступает здесь нередко неожиданным прозрением, постепенным душевным просветлением лишь через месяцы систематических (2 раза в месяц) занятий с группой в домашне-уютной обстановке психотерапевтического кабинета с растениями в горшках, с выключенным верхним светом
* В работе с одной пациенткой, страдающей шизофренией, пришлось убедиться, что можно завоевать настолько сильное доверие к врачу, что содержание псевдогаллюцинаций становится психотерапевтическим, т. е. переговариваясь мысленно с псевдогаллюцинаторным «голосом» врача, помогающим советами в трудных ситуациях при углублении депрессии, больная многие месяцы благополучно существует вдалеке от своего врача. |
и горящими свечами, ароматно-роскошным чаем в красивых чашках, тихой специально подобранной музыкой и теплыми отношениями между членами группы. Клинич-ность указанных выше методик в этой обстановке, где как будто и нет ничего медицинского, «белохалатного», лечебного в общепринятом смысле (как и в самих методиках), заключается в том, что врач осторожно «нащупывает» те занятия, дела, которые, тонко сообразуясь с особенностями пациента, западут ему в душу, произведя сложную, стойкую увлеченность, целебную своей эмоционально-стрессовой сутью (с буквальным выходом в кровь лекарств самого организма). Основа эмоционально-стрессовой психотерапии такого рода — достаточно глубокие эмоциональные отношения между врачом и пациентом*. Они строятся, прежде всего, на искреннем интересе врача к индивидуальности больного и на том, что врач человечески раскрывает больному свою индивидуальность (например, в домашней переписке, кратких рассказах о себе самом, даря пациенту снятые им самим фотографии, свои рисунки, стихи или что-то другое, выражающее личность врача). Для успеха дела, как пришлось с годами убедиться, важно подробно знать и прочувствовать закономерности душевно-телесной защиты больных психастенией, циклотимией, всех других своих пациентов, и не менее важно, чтобы сами пациенты, насколько возможно, разобрались в своих душевных особенностях, понятнее стали себе в сравнении с другими характерами и расстройствами, усвоили собственный стиль восприятия мира, природы, искусства, манеру своих творческих способностей. Каждый увлекается своим. Если одного человека душевно поднимает езда на автомобиле, деловое общение с сослуживцами, то другого — наблюдение за головастиками в луже с записыванием впечатлений и размышлений в книжку. Углубленному действию эмоционально-стрессовой психотерапии такого рода, возможности быстрее найти свое место способствуют лечебные занятия типологией характеров. Главное — помочь пациенту прочувствовать свою индивидуальность, дабы дорожить ею, не завидовать тому, чего у тебя нет, а свое применять в
полной мере до ясного чувства увлеченности, приподнятости в самовыражении, памятуя известное пришвинское утверждение о том, что у каждого есть свой талант. В потоке слайдов на экране пациенты научаются отбирать свое, созвучное себе. Оказывается, этот цветок, который много раз видела, называется «пижма», а этот — «луговой василек». Теперь, вспоминая слайды, часто уже иначе посмотрит пациентка в природе на знакомые цветы, травы, узнав их, вспомнив по имени, как узнаёшь в безликой толпе знакомого. Важно понять: дело не в том, что красивее — ландыш или тюльпан, а в том, что мне созвучнее, что на меня проникновеннее, глубже действует, помогая быть самим собой. Пусть, например, в одной группе эпилептоиду созвучнее гладиолус (цветок-меч, выведенный в Древнем Риме), циклоиду — сочный одуванчик, шизоиду — кактус, а психастенику — ромашка. Через это обнаруживаются душевные особенности каждого, и эти особенности, это не свое важно научиться взаимно уважать, понимая, что вследствие разности людей каждый более способен к своему, но нужному всем делу, которое у него выходит лучше, чем другие дела. У каждого, конечно же, есть свои слабости, звучащие и в интересах, в творчестве, к которым надобно снисходить, быть терпимым и милосердным, если, понятно, это слабости, а не откровенная безнравственность. Каждый из нас ограничен своею индивидуальностью, но каждый и нужен этой своею индивидуальностью, своей общественно полезной особенностью, которую следует развивать для блага людей и себя самого. Циклоид часто воспринимает природу живо и непосредственно, сливаясь с ней, растворяясь в ней в своих художественных слайдах, нередко смягчая свою тоскливость поиском веселых красок среди бабочек, лесной земляники. Шизоид или больной шизофренией, сообразно особенностям своей душевной защиты, отбирает камерой нечто графически-символическое, философическое в природе. Здесь часто видим бездонное небо, сами деревья устремлены вверх, подобно ракетам. Психастеник смягчает тревогу, фотографируя какой-то уютный уголок или нравственно размышляет о единстве живого, склоняясь над печальным цветком клевера в траве, над смешным щенком, так напоминающим ребенка. Некоторые циклоиды, циклотимики уменьшают свою тоскливую напряженность «анализом тоски», как армянский поэт Паруйр Севак. Некоторые пациенты, страдающие шизофренией с деперсонализационными расстройствами, включив слайд, в котором удалось, например, через елки в снегу выразить душевную особенность, смягчают тягостное чувство ускользания своей индивидуальности, возвращаясь таким образом к себе самим.
Углубление в произведения литературы, живописи, музыки должно также идти под знаком созвучия. Читать, смотреть, слушать следует всякое, но целебно выбирать из этого надо прежде всего свое, созвучное, не стыдясь, что не близок, не нравится писатель или художник, так любимый другими. Лечебное творчество важно видеть широко, как всякое благородное выражение индивидуальности, от философского эссе до интересного камня, сотворенного лишь созвучием настроения автора с формами этого камня, замеченного среди других камней.
Индивидуальность свою человек высвечивает не только в своих стихах, прозе, дневниковых записях, рисунках, поделках, не только выбирая близкое себе в литературе и искусстве, но и в коллекциях, отбирая и здесь себе созвучное. Нередко коллекция представляет в связи с этим истинный автопортрет пациента. Неустанно следует подчеркивать, что здесь у нас не фотографический, не литературный кружок. Здесь не может быть сравнений — у кого лучше получилось, где больше мастерства. Нас заботит, как выразил человек свое, индивидуальное, где нашел он близкое себе в природе, в поэзии, в живописи. Работа в согласии со своей индивидуальностью — вот основа и таланта, и творчества, в том числе ощутимо лечебного. Стресс созвучия, стресс творчества — это целебный подъем душевно-телесных сил, связанный с ощущением работы своей индивидуальности, ощущением созвучного тебе в других, выяснением своего, особенного и через свою противоположность в другом человеке, в произведении искусства.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |