партнера; е) на вопрос, почему они кому-либо несимпатичны, студенты
отвечают, что причиной этого являются не они сами (например, они не
считают, что как-то не так повели себя по отношению к человеку, который
их не любит), зато, услышав мнение, что они кому-то нравятся, те же сту-
денты приписывают это качествам собственной личности [77]. Как заметили
Гринвальд и Блеклер, <представленное нам <Я> других людей (обычно) слиш-
ком хорошее, чтобы быть правдой; в свое же собственное (слишком) хоро-
шее <Я> люди часто искренне верят> [78].
Интересен вопрос: <Почему люди подвержены самовозвеличивающей
тенденциозности?> Одно из объяснений, согласующееся с некоторыми эм-
пирическими данными, - чисто когнитивное: люди просто получают раз-
личную информацию в зависимости от того, в какой роли они выступают -
в роли деятелей или в роли наблюдателей [79]. Вернемся к результату, касаю-
щемуся супружеских пар, у которых суммарный вклад в домашнее хозяйство
превышает 100%. Подобную <неточность> подсчетов легко объяснить разли-
чиями во внимании и памяти. Например, гораздо более вероятно, что всякий
раз, когда я мою пол, чищу ванную комнату и туалет, мою посуду, я поста-
раюсь мысленно вести учет своим действиям и, следовательно, быстрее вспом-
ню о них, нежели о тех, что делаешь ты. Весьма вероятно, что я смогу вспом-
нить следующее: я четыре раза на протяжении прошлой недели мыл посуду,
кроме того, выносил мусор, убирал в гараже, чистил щеткой пса, а также
подстригал газон во дворе. Что касается тебя, то я вспомню, как ты чистила
камин, но пропущу или забуду такие факты: ты приготовила ужин, три раза
ты мыла посуду, кроме того, ты съездила за продуктами, пропылесосила
полы, укрепила ограду, а также заплатила по счетам. Когда дело дойдет до
подсчета доли каждого в домашнем хозяйстве, уверен, выйдет так, что я
посвятил ему больше времени, чем ты.
Однако полностью когнитивно-информационная гипотеза не в состо-
янии объяснить все случаи самовозвеличивающей тенденциозности. К при-
меру, количество информации, доступной как успешным, так и неуспеш-
ным участникам тестов или азартных игр, скорее всего, одинаково. Поэтому
предложено и другое - мотивационное - объяснение данной тенденциозно-
сти: мы стремимся воспользоваться соответствующими атрибуциями, чтобы
защитить и сохранить наши Я-концепции и нашу самооценку. Согласно это-
му подходу, если я обладаю положительным взглядом на себя самого, мне
легко воспринимать и принимать себя как человека, совершающего позитив-
ные поступки. В то же время я должен оградить себя от всяческих покушений
на этот положительный взгляд на себя, возможно, с помощью отрицания
фактов или удобного их оправдания. Такой тип поведения называется <пове-
дением, направленным на защиту Я>.
Каким образом мы можем быть уверены в том, что некое поведение
мотивировано желанием сохранить высокую самооценку? Давайте рассмот-
рим условия, при которых мы с наибольшей вероятностью прибегаем к
атрибуциям, направленным на защиту Я.
В серии экспериментов Гиффорд Уери и его коллеги [80] обнаружили,
что вероятность самовозвеличивающего объяснения возрастает, когда: а) вы-
сока вовлеченность человека в данное поведение; б) человек ощущает от-
ветственность за результат собственных действий; в) поведение человека
осуществляется на глазах у других. Люди с наименьшей вероятностью осу-
ществляют <самовозвеличивающую> атрибуцию, когда чувствуют, что она
не позволит им достойно выйти из создавшегося положения, а именно
когда аудитория ясно дает понять, что оправдания неуместны или же они
приведут к неразумным ожиданиям относительно будущих результатов.
Иначе говоря, самовозвеличивающие объяснения появляются чаще всего
тогда, когда наше Я включено, то есть когда Я находится под угрозой или
же когда человек видит возможность приобрести в своих собственных глазах
положительный имидж.
А что происходит, когда индивид не обладает положительным Я-обра-
зом, так что защищать и укреплять, собственно, нечего? Подобное наблюда-
ется у людей, пребывающих в состоянии депрессии или имеющих низкую
самооценку.
В серии изобретательных экспериментов Лорен Аллой и Лин Абрам-
сон обнаружили явление, которое можно обозначить как <депрессивный
реализм> - отсутствие самовозвеличивающей тенденциозности у людей,
переживающих депрессию [81]. Испытуемых просили нажимать на кнопку:
если после этого зажигался свет, испытуемый получал денежный выиг-
рыш, если свет не зажигался, то он терял свои деньги. Некоторые испыту-
емые, нажимая на кнопку, действительно всегда зажигали свет, однако
более интересными были другие испытуемые, у которых нажатие на кноп-
ку лишь в части попыток приводило к включению лампочки. В конце экс-
перимента испытуемых попросили ответить, насколько, по их мнению,
они влияли на включение света. И вот какими оказались результаты. В тех
случаях, когда кнопка лишь частично влияла на зажигание света, нор-
мальные испытуемые считали свое влияние большим, если они в итоге ока-
зались в выигрыше, и меньшим - в случае проигрыша. Это блестящий при-
мер самовозвеличивающей тенденциозности. Однако депрессивные испыту-
емые (а в эксперименте участвовали и такие) точно оценивали степень
собственного влияния на зажигание света. Иными словами, люди, склонные
к депрессии, не поддались искушению самовозвеличивающей тенденциоз-
ности. Видимо, тот факт, что они относились к себе плохо, способствовал
подрыву их <нормальной> мотивации видеть себя в наилучшем свете. Эти
люди, по словам Аллой и Абрамсон, <оказались мрачнее, но мудрее>.
В чем польза проявлений тенденциозности по отношению к себе? Когда
мы изучаем психические процессы и обнаруживаем, что подавляющее боль-
шинство людей склонны мыслить эгоцентрически и подвержены самовозве-
личивающей тенденциозности, легче всего было бы прийти к заключению:
а) люди - это всего лишь патетичные, иррациональные, глупые существа,
которые ослепляют себя, чтобы не видеть вещи такими, какие они есть на
самом деле; б) самовозвеличивающая тенденциозность должна быть исклю-
чена, чего бы это ни стоило. Однако подобные выводы представляют собой
громадное упрощение.
Как указывалось ранее, хотя мы часто и подвержены тенденциозному
мышлению, однако мы также способны мыслить ясно и рационально. Более
того, тенденциозности, связанные с Я, могут служить важным целям. Инди-
вид, верящий в то, что он является причиной добрых и хороших дел, будет
трудиться еще усерднее и настойчивее над достижением трудных целей, А в
результате подобных усилий могут родиться научные открытия, великие про-
изведения искусства или политические соглашения, которые принесут ог-
ромную пользу миллионам людей.
Интересный пример процесса такого рода дают результаты исследо-
ваний баскетболистов, проведенных Робертом Гроувом и его коллегами
[82]. Гроув обнаружил, что команды-победительницы приписывают свои
успехи стабильным причинам, в то время как проигравшие команды при-
писывают свои неудачи - нестабильным (досадные случайности, <не вов-
ремя объявленные> перерывы и тому подобное). Данная тенденциозность
может оказаться полезной (по крайней мере в течение короткого периода
времени), потому что позволяет проигравшим избежать психологической
опустошенности, не погрязнуть в этих переживаниях и продолжать иг-
рать, несмотря на череду поражений.
Тенденциозности, связанные с Я, могут принести и более суще-
ственную пользу.
Недавно социальный психолог Шелли Тейлор [83] проинтервьюирова-
ла сотни людей, столкнувшихся с трагическими или почти трагическими
событиями. Среди интервьюируемых были больные раком и другими болез-
нями, представляющими угрозу для жизни, а также женщины, подверг-
шиеся насилию. Исследовательница установила, что трагическое событие
отнюдь не <разрушало> этих людей, а, напротив, заставляло большинство из
них воспрянуть духом. Это особенно ярко проявилось в случаях, когда эти
люди придерживались чрезмерно оптимистических взглядов относительно
своих шансов на выздоровление или когда они были убеждены в своей спо-
собности не допустить повторения в отношении себя акта насилия. Убежден-
ность, даже иллюзорная, в том, что в их силах преодолеть трагические обсто-
ятельства, приводила этих людей к выбору более перспективных методов
лечения и к развитию стратегий приспособления, позволяющих справиться
с жизненным стрессом; все это в целом оказывало благотворное воздействие
на их жизнь.
Точно так же Мартин Селигман [84] обнаружил в целой серии ис-
следований, что оптимистический стиль мышления - вера в то, что пора-
жение есть всего лишь результат невезения и может быть преодолено уси-
лиями и способностями, - ведет к более высоким достижениям, хороше-
му здоровью и лучшему видению своих перспектив.
Обобщая, можно сказать, что подверженность эгоцентрическому
мышлению и возвеличивающим атрибуциям имеет целый ряд преимуществ.
В то же время важно постоянно иметь в виду, что за эти положительные
последствия приходится платить. И как вы, без сомнения, уже поняли,
главной ценой становится несколько искаженная картина нашего Я и во-
обще окружающего нас мира.
Ирония состоит в том, что, как мы видели, эта искаженная картина
мира часто вызвана мотивом оправдания самих себя и своего поведения, то
есть стремлением интерпретировать или исказить смысл наших действий та-
ким образом, чтобы привести его в соответствие с тем, что мы считаем
совместимым с действиями высокоморальных и разумных людей.
Лично для меня одним из самых потрясающих качеств общественного
животного является наша трогательная потребность видеть себя добрыми и
разумными людьми и то, что эта потребность часто приводит нас к поступ-
кам, которые ни добрыми, ни разумными не назовешь. Человеческая по-
требность в самооправдании настолько важна, что сама по себе заслуживает
целой главы, к которой мы сейчас и переходим.
Самооправдание
Вообразим себе следующую сцену. С молодым человеком по имени Сэм про-
водят сеанс гипноза. Ему внушают, что после выхода из гипноза, когда часы
пробьют четыре, он должен будет выполнить следующие задания: 1) пройти
к платяному шкафу, достать свой плащ и галоши и одеть их; 2) захватить
зонтик; 3) пройти восемь кварталов до ближайшего супермаркета и купить
там шесть бутылок виски; 4) вернуться домой. Сэму также объясняют, что,
как только он все это проделает, власть внушения кончится, и он снова
станет самим собой.
Когда часы бьют четыре, Сэм немедленно идет к шкафу, достает
плащ и галоши, захватывает зонтик и выходит на улицу, направляясь в
супермаркет. Честно говоря, данные ему поручения выглядят несколько
странно, потому что: 1) стоит ясная солнечная погода - на небе ни
облачка; 2) рядом с домом Сэма есть магазинчик, где торгуют спирт-
ным, и бутылка виски там стоит столько же, сколько и в супермаркете,
расположенном за восемь кварталов от дома; 3) Сэм вообще непьющий.
Тем не менее Сэм выполняет задание, возвращается, открывает вход-
ную дверь, заходит в свою квартиру, выходит из состояния <транса> и обнару-
живает себя стоящим посреди собственной квартиры в плаще и галошах, с
зонтом в одной руке и большим пакетом, полным бутылок, - в другой. На лице
Сэма явные признаки смущения, но это длится лишь мгновение. Между ним и
его другом-гипнотизером завязывается следующий диалог:
Привет, Сэм, ты откуда?
Э... из магазина.
Да? А что ты там покупал?
Гм... э... кажется, виски.
Но ты же не пьешь, разве не так?
Да... но... я планирую провести сразу несколько вечеринок в последую-
щие несколько недель. Придут друзья...
А зачем тебе этот плащ, когда на улице солнце?
Э... ну, в это время года погода изменчива, а мне не хотелось случайно
промокнуть. Короче, на всякий случай!
1^
о ' ^
i" '^
'^
&>.
^
^..
Но ведь на небе ни облачка?
Ну, кто может гарантировать, что они не появятся!
Да, кстати, а где ты покупал виски?
Э... да там... в супермаркете.
А зачем было ходить так далеко?
Ну, я подумал... денек выдался хороший, почему бы нс прогуляться!
У большинства людей есть мотивация к оправданию своих действий,
убеждений и чувств. Когда человек совершает какие-то действия, он обяза-
тельно попытается убедить себя (и других), насколько возможно, в том, что
поступает логично и разумно.
Во внешне глупых и бессмысленных поступках Сэма была причина: его
загипнотизировали. Но, поскольку он сам не знал об этом (в ходе гипноза
был дан приказ забыть это событие) и поскольку молодому человеку было
трудно примириться с мыслью, что он оказался способен на столь идиотские
поступки, то он и попытался что есть сил убедить себя (и своего друга) в
том, что <в его безумии была система> и его действия на самом деле были
вполне осмысленными,
В таком же ключе можно оценить и описанный в главе 2 эксперимент
Стэнли Шехтера и Джерри Сингера. Напомню вам, что исследователи вводи-
ли испытуемым дозу эпинефрина. У тех испытуемых, которых предваритель-
но предупредили о симптомах, вызываемых этим лекарством (учащенное
сердцебиение, влажные ладони, тремор рук), имелись разумные объяснения
происходящего: <это всего лишь действие лекарства>. Поскольку у тех, кого
не ввели в курс дела, столь же логичного объяснения появившимся симпто-
мам под рукой не оказалось, то они пытались уверить себя, что в данный
момент пребывают в состоянии либо лихорадочного веселья, эйфории, либо,
наоборот, гнева (в каком именно состоянии они пребывают, зависело от
социальных воздействий окружающей среды).
Концепция самооправдания может быть приложима к куда более ши-
рокому спектру явлений.
Предположим, вы застигнуты страшным стихийным бедствием, ска-
жем, землетрясением. Вокруг вас рушатся дома, гибнут и получают ранения
люди. Нет нужды говорить о том, что вы напуганы. Нужно ли искать какие-
либо оправдания этому страху? Конечно, нет. Доказательства - рядом: ране-
ные люди и разрушенные дома служат более чем достаточным оправданием
вашего страха. А теперь, вместо этого, представьте, что землетрясение про-
изошло в соседнем городе. Вы ощущаете подземные толчки и слышите рас-
сказы о разрушениях. Вы снова испуганы, но на сей раз не находитесь непос-
редственно на месте катастрофы; ни вы, ни окружающие вас люди не пост-
радали, и ни один дом в вашем городе не подвергся разрушениям. Нужны ли
будут теперь какие-то оправдания страху? Да, нужны. Подобно людям, ис-
пытывавшим сильную реакцию на эпинефрин в эксперименте Шехтера-
Сингера, но не подозревавшим о ее причинах, и подобно нашему загипно-
тизированному приятелю в плаще и галошах, вы почувствуете желание ка-
ким-либо образом оправдать свои действия и чувства. В данном случае в
непосредственной близости от вас не видно ничего, что могло бы внушать
страх, поэтому вам придется поискать какие-то оправдания, чтобы ответить
на вопрос, почему вы испуганы до потери сознания.
Подобные стихийные бедствия не являются гипотетическими - они
реально имели место в Индии. Изучая последствия происшедшего там зем-
летрясения, исследователи, в частности, собрали и проанализировали рас-
пространявшиеся в то время слухи. То, что удалось обнаружить, оказалось
впечатляющим. Так, индийский психолог Джамуна Прасад [1) выявил следу-
ющую закономерность: если землетрясение происходило в соседнем городе,
а жители близлежащей деревни (в которой и проводилось исследование)
могли ощущать толчки, не подвергаясь в то же время непосредственной опас-
ности, то в этой деревне отмечалось появление множества слухов, предрекав-
ших другие надвигающиеся беды! Жители данной деревни сами верили и
всячески способствовали распространению слухов о том, что: 1) на деревню
идет стена воды; 2) днем потопа и всеобщего разрушения станет 26 февраля;
3) случится еще одно страшное землетрясение в день лунного затмения; 4) в
ближайшие дни следует ждать циклона; 5) грядут еще более ужасные, но
пока не предсказуемые напасти.
Отчего же во всем мире люди не устают сочинять подобные истории,
верить в них и передавать их другим? Эти люди - мазохисты? Или парано-
ики? Ведь совершенно очевидно, что подобные россказни вряд ли вне-
сут в души тех, кто распространяет и слушает их, чувства покоя и уве-
ренности.
Одно из весьма привлекательных объяснений описанного феномена
состоит в том, что люди были очень испуганы и, не найдя в реальной
ситуации достаточного оправдания охватившему их страху, вынуждены
были изобрести свое собственное оправдание. Таким образом, они пере-
ставали чувствовать себя дураками: в конце концов, если приближается
циклон, то понятно, почему у меня квадратные глаза.
Данное объяснение подкрепляется исследованием слухов, проведенным
Дурганандом Синха [2]. Он изучал слухи, распространяемые в индийской дерев-
не сразу после такого же по масштабу стихийного бедствия, которое описано в
работе Прасада; главное различие между этими двумя исследованиями состояло
в том, что Синха изучал людей, действительно пострадавших от разрушений и
ставших свидетелями причиненного ущерба. Они были испуганы, но имели для
этого все основания и не нуждались в поисках дополнительного оправдания
своих страхов. Поэтому распространяемые в их среде слухи не содержали пред-
сказаний относительно будущих бедствий и вообще не были сильно преувели-
чены. Слухи оказались скорее утешительными. В частности, предсказывалось, что
водоснабжение будет восстановлено в самое ближайшее время - а это не соот-
ветствовало действительности.
Процессы, которые я здесь обсуждаю, были включены Леоном Фес-
тингером в разработанную им теорию человеческого познания и мотивации
[3]. Названная теорией когнитивного диссонанса, она, как это часто бывает,
оказалась на удивление простой; однако мы еще увидим, сколь невероятно
широк диапазон ее приложений.
Я начну с обсуждения формальных аспектов теории, а затем перейду к
различным конкретизациям.
Когнитивный диссонанс представляет собой состояние напряжения,
возникающее всякий раз, когда у индивида одновременно имеются две
когниции (идеи, аттитьюда, убеждения, мнения), которые психологически
противоречат друг другу. Иными словами, две когниции находятся в диссо-
нансе, если из первой следует отрицание второй. Так как появление когни-
тивного диссонанса вызывает неприятные ощущения, люди стремятся умень-
шить его. В данном случае можно предложить грубую аналогию с процессами,
которые происходят в связи с возникновением и ослаблением таких побуж-
дений, как чувство жажды или голода, за исключением того обстоятельства,
что в нашем случае побуждающая сила возникает вследствие когнитивного
дискомфорта, а не физиологических потребностей. Придерживаться двух
противоречащих друг другу идей - значит <флиртовать с абсурдом>, а люди,
как заметил философ-экзистенциалист Альбер Камю, - это существа, кото-
рые тратят свою жизнь, чтобы попытаться убедить себя в том, что их суще-
ствование не абсурдно.
Каким образом мы убеждаем себя в том, что наша жизнь не является
абсурдной, иначе говоря, как мы уменьшаем когнитивный диссонанс?
Путем изменения одной или обеих когниции таким образом, чтобы сде-
лать их более совместимыми (более консонантными) друг с другом, или
же путем добавления других когниции, помогающих преодолеть разрыв
между двумя первоначальными*.
Позвольте мне привести пример, увы, слишком знакомый многим. Пред-
положим, некий человек, будучи курильщиком, читает сообщение о медицин-
ских исследованиях, доказывающих связь курения с раком легких и другими
заболеваниями дыхательных путей. Курильщик испытывает диссонанс: когни-
ция <я курю сигареты> вступает в диссонанс с другой когницией - <курение
вызывает рак>. Очевидно, в данном случае наиболее эффективным путем умень-
шения диссонанса является полное прекращение курения: когниция <курение
вызывает рак> консонантна когниции <я не курю>.
Однако для большинства людей бросить курить - задача не из лег-
ких.
Представьте себе молодую женщину по имени Салли, которая пыта-
лась бросить курить, но не смогла. Что ей остается делать, чтобы умень-
шить диссонанс? Вероятнее всего, она начнет <работать> над второй когни-
цией - <курение вызывает рак>. Салли может попытаться обесценить доказа-
тельства, связывающие курение с раковыми заболеваниями. К примеру, она
может попытаться убедить себя, что экспериментальные доказательства не
однозначны. В дополнение к этому она постарается отыскать каких-либо ум-
* Из предыдущей главы (<Социальное познание>) мы узнали, что убеждения и аттитыоды не
всегда являются хорошими предсказателями поведения человека, то есть поведение не всегда согласуется
с соответствующими убеждениями и аттитьюдами. В данной главе мы хотим подчеркнуть, что
большинство людей считает, что их убеждения и аттитыоды должны быть в согласии с реальным
поведением. А потому люди стремятся оправдать свое поведение, когда оно все же противоречит
аттитьюдам. - Примеч. автора.
ных и рассудительных людей, которые также курят, и таким образом убедить
себя, что, уж если Дебби, Николь и Ларри грешат тем же, значит, курение
вовсе не так опасно. Салли может перейти на сигареты с фильтром и заста-
вить себя поверить в то, что фильтр задерживает канцерогенные вещества.
Наконец, в попытках сделать свое поведение менее абсурдным, несмотря на
опасность, которую оно собой представляет, Салли может добавить еще не-
сколько когниций, консонантных с курением. Так, она сможет повысить для
себя ценность процесса курения, убедив себя в том, что оно представляет
собой важный и доставляющий удовольствие вид деятельности, весьма су-
щественный для того, чтобы расслабиться: <Пусть я проживу меньше, зато с
большим наслаждением>. Точно так же Салли может даже попытаться превра-
тить процесс курения в своего рода добродетель, создав романтизированный
Я-образ по принципу <а черт с ним!>, выказывая своим поведением полное
презрение к опасности.
Такое поведение уменьшает диссонанс посредством уменьшения аб-
сурдности идеи намеренно предпринимать действия, ведущие к раку. Сал-
ли оправдывала свое поведение, когнитивно преуменьшая опасность или
преувеличивая ценность того, что делает. В итоге ей удалось либо сконстру-
ировать новый аттитьюд, либо изменить уже существующий.
А вот реальные данные. В 1964 г., вскоре после предания гласности доклада
Главного хирурга США об опасностях курения, было проведено исследование
[4), имевшее целью оценить реакцию населения на новые факты, свидетель-
ствовавшие, что курение способствует возникновению рака легких.
Что касается некурящих, то они в подавляющем большинстве случаев
доверяли заключению медиков: лишь 10% опрошенных заявили, что, по их
мнению, связь между курением и раком не доказана. Подобный факт объяс-
няется тем, что у этих респондентов отсутствовала мотивация не доверять
докладу. Курящие же попали в более затруднительное положение. Курение -
это привычка, с которой не так-то легко расстаться: это удается лишь 9%
курильщиков. Для того чтобы оправдать возможность продолжать курение,
эти люди стремились скомпрометировать доклад. Они активно отрицали фак-
ты: 40% заядлых курильщиков заявили, что никакой связи между их пагуб-
ной привычкой и раком недоказано. Курящие респонденты были более склон-
ны к рационализациям: среди тех, кто согласился, что в жизни хватает и дру-
гих опасностей и что раком заболевают и курящие и некурящие, курильщиков
было вдвое больше, чем вторых.
Курильщики, болезненно воспринимающие опасность, грозящую их
жизням в результате курения, могут уменьшить диссонанс и другим путем
- занижая степень выраженности своей вредной привычки. Так, в одном
из исследований [5] было обнаружено, что из 155 человек, каждый из
которых выкуривал от одной до двух пачек сигарет в день, 60% считали себя
<умеренными> курильщиками, а оставшиеся 40% - <злостными>. С чем свя-
зана эта разница в самооценках? Неудивительно, что те, кто наклеил себе
ярлычки <умеренно> курящих, в большей степени осознавали отдаленные
вредные последствия курения, чем те, кто счел себя <злостными> курильщи-
ками. Это означает, что первые, очевидно, уменьшили диссонанс, убедив
себя, что курение одной-двух пачек в день - не так много. После всего ска-
занного становится ясно, что <умеренные> курильщики или <злостные> ку-
рильщики - это понятия субъективные.
Представьте себе девушку-подростка, еще не начавшую курить. Как
вы думаете, готова ли она поверить докладу Главного хирурга? Так же как
и большинство некурящих в упомянутом выше исследовании, она должна
поверить. Доказательства выглядят объективными и обоснованными, а
источник представляется квалифицированным и правдивым, так что нет
никаких основали не верить. И этот факт удачно оттеняет суть проблемы.
Ранее на страницах этой книги я отмечал, что люди стремятся быть
правыми и что ценности и убеждения интернализуются, когда кажутся
человеку правильными. Именно это стремление быть правым побуждает
человека присматриваться к поведению других людей и прислушивать-
ся к квалифицированным и правдивым коммуникаторам. Это в высшей
степени рациональное поведение. Однако есть силы, которые ему про-
тиводействуют. Теория когнитивного диссонанса как раз не описывает
людей как существ рациональных, скорее, она изображает их как су-
ществ <рационализирующих>. Согласно исходным положениям этой тео-
рии, мы - люди - стремимся к тому, чтобы не столько быть правыми,
сколько верить в то, что мы правы (а также мудры, порядочны и хороши
во всех отношениях).
Иногда наши мотивации - быть правыми и верить в то, что мы правы,
- работают в одном направлении. Именно так и происходит в случае с мо-
лодой женщиной, которая не курит и поэтому с легкостью соглашается с
утверждением, что курение вызывает рак легких. Верно это и в случае с
курильщиком, которому дается бросить курить после того, как он узнал о
существовании связи между курением и болезнью. Однако нередко потреб-
ность в уменьшении диссонанса, иначе говоря, потребность убедить себя в
том, что я действительно прав или хорош, приводит к поведению неадап-
тивному и, следовательно, иррациональному.
Например, от психологов, помогавших людям бросить курить, часто
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |