Чарльз порывисто вздохнул.
– Сара? Так это она вас отправила ко мне?
– Нет. Мамы больше нет. Она умерла.
В глазах отца мелькнуло удивление. Получается, что он не в курсе последних событий, подумал Алекс.
– Когда это случилось?
– Шесть месяцев тому назад. – Джулия протянула Чарльзу письмо. – Она написала вам за день до смерти. Но я обнаружила письмо только сегодня. И вот подумала, что его следует вручить лично. Я и понятия не имела, что вы… – Голос ее сорвался.
Чарльз Мэннинг слепо уставился на конверт, даже не попытавшись вскрыть его. Потом он снова взглянул на сына.
– Заходите! – пригласил он. – Есть о чем поговорить! – Он отступил в сторону, пропуская их вперед.
Алекс замешкался на пороге, не зная, что делать. Нужна ли ему исповедь этого человека? Что он может сказать ему сегодня, заставив много лет тому назад поверить в то, что погиб? Как объяснит свою чудовищную ложь?
– Пошли! – тихо проронила Джулия, тронув его за руку.
А ведь он совсем забыл о ее существовании. Но вот она стоит рядом с ним, и ее глаза полны такого сочувствия!
– Получается, что неготовым к встрече оказался я! – бросил он отрывисто.
– В любом случае нам нужно выслушать твоего отца.
– Что ему сказать? Как он объяснит тот факт, что жив-здоров и прячется рядом с домом под чужим именем?
Джулия промолчала. Чарльз тоже молчал. Они стояли и молча смотрели на него. Умом Алекс понимал, что поговорить с отцом надо, но все в нем сопротивлялось, потому что все происходящее было слишком абсурдно. Да, именно так! Абсурдно! Они отправились на поиски отца Джулии, пытались разгадать тайну ее прошлого, и в этом предприятии ему изначально отводилась роль всего лишь стороннего наблюдателя. А он превратился в самого заинтересованного участника. Будь оно все неладно!
К такому повороту событий Алекс явно не был готов. Да и можно ли было подготовиться?
Отец! Он нашел своего отца!
Когда они разговаривали с отцом в последний раз, ему было только девять лет. И вот он снова чувствует себя девятилетним, и его переполняют эмоции, которых он уже давно не испытывал.
Джулия попыталась взять его за руку, но он тут же вырвал свою руку. Он не хотел прикасаться к ней. Он вообще не хотел ничего видеть и слышать, кроме того, что чувствовал сам в эту минуту. Он вошел в дом и огляделся. Все очень убого. Возле одной стены примостился диван с выцветшей зеленой обивкой, старое потертое кресло в углу, напротив телевизора. За калиткой, ведущей в сторону кухни, снова залаяла собака.
– Успокойся, Ной! – прикрикнул на пса хозяин.
Ной гавкнул в ответ и затих, улегшись прямо на землю.
Алекс глянул на черного лабрадора с белой отметиной на носу. Вот, у отца есть пес. А ему в детстве так и не позволили обзавестись четвероногим любимцем. Мать всегда была категорически против собак, говорила, что от них в доме одна только грязь. Да и возни с ними много, выгуливать надо, а отец постоянно в разъездах, так что никаких псов. А сейчас у отца своя собака. Невероятно!
– Садись, Алекс! – предложила Джулия, но он лишь отрицательно мотнул головой и снова взглянул на отца.
– Ты хотел поговорить со мной! Говори!
Чарльз слегка откашлялся.
– Даже не знаю, с чего начать! Я думал, этот день никогда не настанет.
– Ты думал?! Значит, ты так думал?! – у Алекса запершило в горле от ярости. – И когда ж тебя начали посещать сии мысли? В тот самый день, когда мы опустили в землю пустую урну? Или позже? Может быть, ты и на собственных похоронах был? И своими глазами видел, как мы горевали? Забавно было наблюдать со стороны, да? Как ты мог так жестоко обойтись с нами? Почему заставил поверить в то, что тебя нет в живых?
Чарльз бросил на сына виноватый взгляд.
– Прости, Алекс! Мне жаль, что ты нашел меня при таких обстоятельствах.
– Нет! Тебе жаль, что я вообще нашел тебя!
– Все это очень сложная и запутанная история.
– Ну, так попытайся распутать ее. Хотя я вряд ли поверю всем твоим россказням! Точнее, я не поверю ни единому твоему слову.
– Что ж, я это заслужил! – обреченно проговорил отец.
– Знать не желаю, чего ты там заслужил, а чего нет! Я желаю знать другое! Зачем ты выдумал свою собственную смерть и заставил поверить в нее жену и сына?
– Только ради того, чтобы защитить вас!
– От кого? – Руки Алекса непроизвольно сжались в кулаки. Казалось, еще секунда, и он начнет крушить все подряд.
– От тех людей, которые сели мне на «хвост» после того, как ты сфотографировал девочку.
Напоминание о том, что он стал причиной всего, тем первым импульсом, который придал движение всему остальному, подействовало на Алекса, словно удар хлыста. Да, фотография – это его вина. Он всегда чувствовал, что каким-то образом причастен к гибели отца. А уж всю прошлую неделю буквально изводил себя терзаниями о том, что отец погиб по его вине. Ведь и Стэн, а позднее Брэдли открыто сказали, что отца убили. Выходит, все это обман, дешевая мистификация! Он стряхнул с себя оцепенение и зло бросил в лицо отцу:
– А я корил себя в том, что виноват! Что твою поганую жизнь забрали из-за меня!
– Какая может быть твоя вина в случившейся аварии? – резко перебил его Чарльз.
– Но ведь только вчера Даниэль Брэдли сказал, что тебя убили из-за той фотографии, что я сделал.
– Это тебе Брэдли сказал? И ни словом не обмолвился о том, что я жив?
– По-видимому, он счел сей факт несущественным, чтобы останавливаться на нем отдельно.
На Алекса снова накатил приступ тошноты, когда он вспомнил хладнокровное лицо Брэдли, рассуждавшего о вероятных причинах гибели Чарльза. И ведь же смотрел ему прямо в глаза, гад!
– Подонок! – тихо ругнулся он. – Знал, что ты жив, и смолчал!
– Он-то и помог мне организовать аварию! Тело не нашли, мое исчезновение списали на дорожное происшествие. – Чарльз замолчал, и лицо его стало очень серьезным. – Наверное, он просто пожалел тебя. А зачем ты встречался с ним?
Алекс проигнорировал вопрос отца.
– Мать знает, что ты жив?
– Нет, – покачал головой отец.
Слабое, но утешение. Все же одураченных двое.
– После публикации фотографии мне стали поступать угрозы, что меня убьют. Я понимал, что опасность угрожает и вам с матерью. Единственный способ защитить вас было притвориться мертвым. Превратившись в покойника, я обрел свободу.
– Мне мало таких объяснений! – глухо пробормотал Алекс, возбужденно расхаживая по комнате. Он чувствовал, как стучит кровь у него в висках. Самые противоречивые эмоции: гнев, растерянность, замешательство, негодование, печаль – раздирали его изнутри.
– Большего я тебе сказать не могу! – обронил отец твердо. – Все эти годы я защищал тебя. И буду продолжать защищать, несмотря на то, что ты стал взрослым.
– Как смеешь ты говорить мне о какой-то там защите? Ты оставил меня без отца! Я вырос в одиночестве, будучи уверенным, что мой отец погиб. Ты хоть представляешь себе, каково это взрослеть, зная, что у тебя нет отца? – Двадцать пять лет горя и скорби, отчаяния и ярости от осознания того, что он потерял, снова со страшной силой навалились на Алекса, и на какое-то мгновение он утратил контроль над собой. Он схватил стеклянную вазу, стоявшую на тумбочке рядом с телевизором, и со всего размаха запустил ею в камин. Стекло разлетелось на тысячи мелких осколков, и неожиданно он почувствовал себя лучше.
– Возьми себя в руки, Алекс! – воскликнула встревоженная Джулия.
– С какой стати я должен успокаиваться? Этот человек разбил мне жизнь!
– Понимаю, как ты расстроен… – начал Чарльз.
– Расстроен? Да это ничто по сравнению с тем, что я чувствую на самом деле. И ты еще имеешь наглость рассуждаешь с умным видом о том, как защищал меня! Боже! А я ведь всю жизнь хотел быть похожим на тебя. Какой же я дурак! – От избытка чувств Алекс укусил себя за нижнюю губу, на ней выступила кровь. – Все! С меня хватит! Я не хочу тебя больше знать! – Он решительным шагом направился к двери! Прочь отсюда! Прочь из этого дома и как можно дальше от воскресшего из небытия отца.
– Подожди! Мы еще не договорили! – крикнул ему вдогонку Чарльз.
Алекс остановился на пороге.
– О чем нам говорить? Ведь ты же ничего не рассказываешь! Я сыт по горло твоими секретами! Оставь их при себе, если они тебе так дороги. А я не дам за них и цента! – Алекс громко хлопнул дверью и вышел на улицу. Он пошел по дорожке к машине, ничего не видя и не слыша. Наверное, он сошел с ума. Все тело горело огнем, а в голове стоял полнейший туман.
– Постой, Алекс! – бросилась за ним Джулия. Она смогла догнать его уже возле самой машины. – Я сажусь за руль!
– Ни за что!
– Только я! Ты не в состоянии вести машину! Не хочу стать жертвой еще одной аварии.
– Пожалуйста, не путай меня с отцом. Это он у нас мастер по части дорожных аварий со смертельным исходом! – Алекс со всей силой стукнул кулаком по капоту и почувствовал острую боль в руке. Но с физической болью он как-нибудь справится. Он справится со всем, что реально, что имеет смысл.
– Отдай мне ключи! – приказала Джулия, перекрыв ему путь в кабину.
– Со мной все в полном порядке!
– Ты и близко не стоял рядом с этим порядком! И сам прекрасно понимаешь это!
Сил на то, чтобы спорить, у него уже не осталось. Он молча швырнул ей ключи, а потом скомандовал:
– Гони! К чертовой матери, отсюда!
Всю дорогу до Сан-Франциско Джулия жалела о том, что они не остались и не поговорили с отцом Алекса.
У нее ведь была куча вопросов к нему. О фотографии, о матери, о себе самой. А сейчас снова придется отложить свои вопросы до лучших времен, до тех пор, пока Алекс не придет в себя, оправится от пережитого потрясения и сможет понять ее мотивы. Если нет, ей придется навестить Сандерса уже одной. Но сейчас она не имеет права бросить Алекса. Впервые она видела его в таком состоянии, пожалуй, близком к невменяемости. Достаточно было взглянуть на него, увидеть, как он нервно барабанит пальцами по ноге, потом по сиденью, как он каждые две минуты меняет положение тела, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы увидеть, как разрушительная энергия переполняет его через край. Пожалуй, не скоро сможет он оправиться от шока.
Его отец жив! Невозможно даже отдаленно вообразить себе, что пережил Алекс, увидев живого и невредимого отца на пороге дома некоего Рика Сандерса. Ведь для него отец был настоящим идолом, кумиром! Он обожал его всеми фибрами души. Быть может, думала Джулия, глядя на дорогу, Чарльз Мэннинг был единственным человеком, которого любил Алекс, вложив в свою любовь к отцу всю ту страсть и глубину, которую обычно вкладывают в любовь к женщинам. Так стоило ли удивляться, что у него не осталось никаких чувств к матери? Что он никогда и никого не любил?
Интересно, расскажет ли он Кейт Мэннинг о встрече с отцом, подумала она, но вслух спросить не решилась. Он и так готов вспыхнуть как спичка от малейшей искры.
– Да гони же ты быстрее! – взорвался он уже на подъезде к Сан-Франциско. – Перестройся на скоростную полосу!
– Алекс, остынь! Прошу тебя! Хочешь, я включу музыку?
– Нет! – Он отстегнул ремень безопасности и снова беспокойно заерзал в своем кресле. Потом тяжело вздохнул и неожиданно сказал: – Представляешь, он жив, Джулия!
– Да! – коротко согласилась она и посмотрела на него сбоку. Он неотрывно глядел на стелющееся перед ними полотно шоссе.
– А я на кладбище стоял и смотрел, как опускали пустой гроб в землю. Конечно, тогда мне никто не стал объяснять, что гроб был пуст. Мне же было всего девять лет. Это я уже потом понял, сам дошел! Помню, как могильщики принялись засыпать могилу, и сверху на гроб посыпались тяжелые комья земли. Мать хотела, чтобы я отвернулся и не смотрел на эту ужасную процедуру, а я не мог заставить себя отвести взгляд. – Алекс повернул свое заострившееся лицо к Джулии. – И где, думаешь, он был в это время? Прятался за каким-нибудь памятником? Притаился среди кустов? Видел ли он, как мы оплакивали его? Как он мог? Как мог нормальный мужчина сотворить такое со своей женой и ребенком?
– Понимаю тебя, Алекс! – сочувственно пробормотала Джулия, но он, казалось, даже не расслышал ее слов, весь в плену своих невеселых воспоминаний.
– Во время поминок я собрался и ушел в родительскую спальню. Невыносимо было видеть, как люди выпивают, разговаривают и даже смеются, как будто ничего и не было. А мне в эти минуты хотелось быть как можно ближе к отцу. Вот я и побрел в спальню, где отец уже не был много месяцев. Но я все равно слонялся по комнате, внюхивался в запахи, пытаясь вспомнить, как пах отцовский лосьон после бритья. А потом пошел в кладовку, где еще остались кое-какие его старые вещи, и просидел там до тех пор, пока все не разошлись.
Сердце Джулии разрывалось от жалости. Бедный, несчастный ребенок, такой одинокий в своем горе.
– Мама тебя нашла? – спросила она, надеясь, что у Кейт Мэннинг хватило ума отыскать сына и нежности, чтобы обнять ребенка, прижать его к себе и не выпускать из своих объятий.
– Нет. Она меня даже не искала! Сам выбрался и пошел к себе в кровать. Папы больше нет, и я должен был смириться и научиться жить с этой мыслью. И я научился! – Алекс потер лоб, будто его мучила сильная головная боль.
– Хочешь, у меня есть аспирин?
– Не надо! Я в порядке!
– Я уже слышала это!
Проскочив мост Золотые Ворота, Джулия свернула прямо к дому Алекса, всем сердцем надеясь, что их не ждут никакие новые сюрпризы. Свои машины они заберут со стоянки потом, и машину, позаимствованную у приятеля Алекса, тоже вернут тому позже. А пока – доставить Алекса домой!
Они вошли в квартиру и застали там прежний бедлам. Может, заняться уборкой? Пожалуй, самое время, чтобы отвлечься от невеселых мыслей и сосредоточиться на чем-то другом. Она молча проследовала за Алексом в его спальню и увидела, как он достал из шкафа дорожную сумку и молча швырнул ее на кровать.
– Что ты делаешь?
– Я уезжаю!
– Что значит «уезжаю»? – переспросила она потрясенным тоном. Меньше всего на свете Джулия рассчитывала услышать такие слова.
– Для начала я съезжаю с квартиры. Мне не нужно все это! – Он взъерошил на голове волосы и блеснул на нее злым взглядом. – Хороший фотограф всегда должен держать дистанцию в отношениях со своими моделями, оставаться по ту сторону объектива! – Он помолчал, а потом неожиданно закончил: – Напрасно я ввязался в это дело.
– Но раз ввязался, то надо довести его до конца! Мы же ничего не знаем.
– Я знаю более чем достаточно! Если хочешь, поговори с моим отцом сама. Уверен, он поможет тебе вычислить все остальное. Быть может, у него развяжется язык, и он сможет сказать тебе больше, когда я уеду и отпадет необходимость защищать меня.
– Я понимаю, ты оскорблен, ты…
– Ты ничего не понимаешь!
– Нет, понимаю! – рассерженно топнула она ногой. – Твой отец лгал! Моя мать тоже лгала мне! Я знаю, что это такое – оказаться среди зыбучих песков лжи и обмана.
– Твоя мать не притворялась, что она умерла.
– А разве не так она поступила по отношению к своим родителям? – Джулия помолчала, пытаясь унять расходившиеся нервы. – Подумай сам! И твой отец, и моя мать повели себя одинаково жестоко и бессердечно по отношению к самым дорогим для них людям. Значит, на то были особые причины. Какие-то суперпричины, о которых мы пока и не догадываемся. Алекс, речь идет не о какой-то мелкой бытовой лжи, и тайна у них была такая же. Очень крупная и очень страшная. Неужели тебе не хочется узнать, что это была за тайна?
В глазах Алекса отразилось смятение, видно, самые противоречивые чувства раздирали его в эту минуту. Но вот он плотно поджал губы и отрицательно качнул головой.
– С меня довольно тайн, Джулия! Отца не стало в моей жизни двадцать пять лет тому назад. Как видишь, я прекрасно обошелся и без него! Постараюсь и следующие двадцать пять лет тоже обойтись.
– Нет! Ты не сможешь!
– А ты следи за моими успехами!
Он рывком открыл молнию на сумке и достал из шкафа фотоаппарат.
Джулия отчаянно пыталась найти подходящие слова, чтобы остановить его, но слов не было. Да и как можно убедить человека в таком состоянии, в каком был сейчас Алекс?
– Что мне сделать, Алекс? Что мне сказать, чтобы ты остался? – взмолилась она наконец.
– Ничего! Отправляйся к своему отцу! Не вздумай оставаться в квартире одна!
– А тебе какая разница? Ты же все бросаешь и уезжаешь прочь!
Алекс ничего не ответил, продолжая швырять вещи в сумку. Она вышла из спальни, медленно пересекла гостиную, надеясь, что он окликнет ее, попросит остаться. Но за спиной стояла гробовая тишина.
Джулия взяла такси, доехала до стоянки, на которой оставила машину, и вдруг решила заглянуть к себе домой. Надо подумать в одиночестве, что делать дальше. Конечно, можно было бы снова сгонять в Санта Хелену, но время уже перевалило на вторую половину дня, а следовательно, движение на дорогах с каждой минутой будет только нарастать. К тому же не мешает обдумать хорошенько все то, что они уже успели нарыть.
Поднявшись к себе наверх, Джулия обнаружила в квартире Лиз в рабочих джинсах и майке. Она, как и Алекс, тоже паковала вещи. Два больших чемодана стояли прямо на кровати Джулии, и сестра быстро заполняла их своей одеждой.
Дежавю какое-то, подумала про себя Джулия. Не прошло и часа с тех пор, как она наблюдала аналогичную сцену в квартире Алекса.
– Что ты делаешь? – спросила она у сестры.
– Я от тебя съезжаю! – объявила та.
– Почему?
Лиз замерла с очередной вещью в руке, словно не в силах поверить, что старшая сестра сама не понимает очевидности происходящего.
– А ты сама как думаешь? Не хочу стать очередной мишенью для тех, кто идет по следам твоих поисков. Все довольно страшно, Джулия! Впрочем, тебе ведь наплевать на мою жизнь!
– Что ты несешь, Лиз? Ты же прекрасно знаешь, что мне не наплевать!
– Но не только в этом дело! Тут еще и многое из того, о чем ты мне сказала сегодня утром.
Джулия снова почувствовала угрызения совести, вспомнив утреннюю стычку с сестрой.
– Прости меня, Лиз! Сама не знаю, что на меня нашло! Просто от всех этих неприятностей, сыплющихся на меня со всех сторон, нервы сдали.
– Нет, ты абсолютно права! Я и правда дрейфую без руля и без ветрил бог знает сколько времени. К тебе я переехала потому, что просто не знала, к кому еще податься. А потом я надеялась, что ты выйдешь замуж за Майкла и у меня появится конкретное дело. Я стану заниматься приготовлениями к твоей свадьбе, словно это моя собственная свадьба. И с отцом я наседала на тебя, потому что действительно не хотела сама заводить разговор о его пьянстве. Боялась, что он обозлится на меня. А потом я с радостью ухватилась за предложение Майкла помочь ему с обустройством нового дома. Все какое-то разнообразие в сопоставлении с моей повседневной работой. Бегаю целыми днями между столиками да разливаю рыбную уху по мискам.
Джулия не верила своим ушам. Ее сестра говорит о себе такое! Но спорить не стала. Она лишь сказала:
– С твоим нынешним настроением, Лиз, все более или менее понятно. Только что умерла мама. Она долго болела. Я ведь тоже пока плыву без паруса. Наверное, поэтому я уцепилась за Майкла и позволяла ему столько времени на что-то надеяться. А сама знала о своих истинных чувствах к нему с самого первого нашего свидания. Но просто тогда все так смешалось у нас в доме. Страшный диагноз, поставленный маме. Я стала размышлять о том, как скоротечна человеческая жизнь, а мне уже скоро тридцать, и я все еще не замужем. Вот я и ухватилась за Майкла, как за тот спасительный буек в открытом море, чтобы он не дал мне утонуть. – Джулия сделала шаг навстречу сестре. – Прошу тебя! Не уезжай! Давай попробуем начать нашу жизнь сначала!
– Нет! – в страхе отшатнулась от нее та. – Никаких сначала! Ты все еще возишься со своим прошлым, а я категорически не хочу иметь никакого отношения к твоим поискам. Я только с ужасом ожидаю финала. Кем мы станем друг для друга, когда ты наконец завершишь свои изыскания?
– Мы останемся теми же, кем были всегда. Сестрами!
– Это ты сейчас так говоришь. А что будет потом, бог его знает. Все может измениться!
– Ничего не изменится, и мои чувства к тебе останутся тоже неизменными!
– Пусть так! Предположим, я даже верю тебе, но все равно я съезжаю! Не хочу попасть под руку какому-нибудь сумасшедшему, который охотится за тобой. И потом, я действительно хочу заняться собственной жизнью. Самое время сделать первый шаг.
– И куда ты сейчас? К папе?
– Это самый простой выход. А потому нет! Мэри, та, что работает у нас в ресторане, сказала, что ее сестра уехала на две недели в Европу. Поживу пока у нее, а там подыщу себе что-то свое. – Лиз помолчала, оглядывая разгромленную комнату. – Нельзя тебе оставаться здесь одной, Джулия. Переезжай к Алексу!
Джулия отрицательно покачала головой:
– Не могу! Алекс сам уезжает!
– Куда? – изумленно распахнула глаза Лиз.
– Какая-то командировка! – коротко ответила Джулия. У нее не было сил на более пространные объяснения.
– Вот так прямо срывается с места, и прости-прощай? Ай да парень! Ай да молодец! И что ты теперь собираешься делать? Я полагала, что он тебе нужен для разгадки всех твоих тайн.
– Сама как-нибудь разгадаю! – бодро ответила Джулия, хотя в глубине души такой уверенности у нее не было.
– Тогда, наверное, мне лучше остаться! – заколебалась Лиз. – Как же ты будешь здесь совсем одна?
Джулия тоже боялась оставаться в доме одна, но и подвергать младшую сестру ненужному риску не хотела. К тому же она понимала: решение начать строить свою жизнь далось Лиз непросто, и не стоит мешать ей идти дальше своим путем.
– Ты за меня не волнуйся! – постаралась она успокоить сестру. – Я найду, где мне переночевать. Пойду к кому-нибудь из подруг. Еще что-то придумаю.
– Как же я могу не волноваться? – обиженно улыбнулась Лиз. – Ты же моя сестра! – Она подбежала к Джулии и неловко обняла ее за плечи. – Береги себя, ладно?
– Обещаю!
Лиз ушла. Джулия села на кровать и огляделась по сторонам. Все тот же беспорядок, который они оставили здесь вчера. Что ж, пора приниматься за уборку, а заодно выбросить вон и все разбитые черепки, оставшиеся от ее личной жизни. А завтра будет новый день, и она снова поедет в Санта Хелену и поговорит с Чарльзом Мэннингом. Ведь он же единственное связующее звено с ее прошлым. Наверное, в чем-то Алекс прав. Вполне возможно, его отец станет более разговорчивым, когда узнает, что она приехала к нему одна. Только бы хватило у нее сил и присутствия духа выслушать все, что он может сообщить ей.
Ближе к полуночи в дверь кто-то постучал. Джулия даже вздрогнула от неожиданности. Отставив в сторону метелку, которой орудовала на кухне, она тихонько подошла к входной двери. Дом у них был неохраняемый, а потому любой злоумышленник мог легко пробраться в подъезд и подняться к ней на этаж. Правда, на этот случай имелся дверной засов плюс еще цепочка, но все это – слабая защита, если сидишь в квартире один. Джулия глянула в глазок и увидела Алекса. А она-то думала, что он уже летит в каком-нибудь самолете на другой континент.
– Вернулся? – проговорила она изумленным голосом, впуская его в прихожую. Алекс был в тех же темно-синих джинсах и черной спортивной рубашке, но никакой сумки при нем не было. – Зачем пришел?
– А черт его знает зачем! – бросил он загадочно. – А ты, я вижу, уже навела порядок.
– Почти! Часть мебели придется выбросить вон.
– А где твоя сестра?
– Съехала. Нашла себе отдельное жилье.
– Так вдруг? – прищурился он.
– Не так и не вдруг! Мы ведь с ней никогда не жили вместе. Только последние несколько месяцев после смерти мамы, когда отец так неожиданно продал наш дом. Она собиралась пожить у меня всего лишь пару недель, но как-то дни сами собой складывались в недели, и незаметно набежало несколько месяцев. – Джулия замолчала, а потом спросила резким тоном: – Но ты же пришел ко мне не Лиз обсуждать! Зачем пришел? Не смог купить билет на вечерний рейс?
Он скрестил руки на груди и взглянул ей в лицо.
– Я поехал в аэропорт. Купил билет, зарегистрировался на рейс, прошел досмотр, а когда пригласили на посадку, не смог заставить себя сдвинуться с места. Так что мои вещи сейчас на пути в Перу. Придется мне добираться туда на каком-нибудь служебном самолете. Может, ФБР подсобит. – Алекс подавил тяжелый вздох. – Ты же забыла мне напомнить утром о том, что у нас с тобой договор. И как я могу бросить тебя одну, если мы договорились все делать вместе?
– О каком договоре я могла с тобой говорить после того, что на тебя обрушилось сегодня?
Алекс недовольно поморщился.
– Давай не будем об этом сейчас, ладно?
– Но как, если твой отец…
– Не называй этого человека моим отцом. Просто Рик Сандерс, вот он кто для меня сейчас! – Алекс отвел глаза в сторону, пытаясь совладать со своими чувствами.
Она подошла к нему и погладила его руку. Он нервно отбросил ее прочь.
– Не жалей меня! Я не нуждаюсь в твоей жалости!
– А что тебе нужно от меня?
Последовало долгое молчание.
– Не думаю, что ты готова дать мне то, что я хочу от тебя получить! – Алекс обнял ее за талию и резко притянул к себе. – Или все же готова?
У Джулии перехватило дыхание, когда она увидела, каким страстным желанием горят его глаза. Еще никогда и ни один мужчина не смотрел на нее с таким откровенным вожделением. Холодок пробежал у нее по спине, когда груди буквально впечатались в его грудь.
– Не знаю, где и в чем моя правда, – продолжил он. – В моей жизни, как выяснилось сегодня, столько лжи, столько неправды и всяких тайн, что мне и думать об этом не хочется. Но одно я знаю точно: я хочу тебя, Джулия! Думаю, и ты хочешь меня. Разве этого мало, чтобы называться правдой?
Еще неделю тому назад Джулия обязательно начала бы с ним спорить. Стала бы говорить ему, что ей этого мало, что ей нужны возвышенные чувства, романтические свидания при свечах, нежные слова, клятвы в вечной любви и прочая чепуха. Вроде бы все это у нее было, но никогда раньше она не чувствовала себя такой счастливой и полной жизни, как сейчас. Алекс прав! Она, пожалуй, тоже затруднилась бы с ответом, где и в чем есть ее правда. По сути, Алекс единственный человек, который ни разу не солгал ей.
И она ответила ему так, как могла ответить в подобных обстоятельствах. Она его поцеловала. Он мгновенно ответил ей неистовым поцелуем, и в тот же миг его язык оказался у нее во рту и стал жадно ощупывать небо. Все ее тело наполнилось необъяснимым ликованием, волна радости затопила грудь. Ах, пусть бы этот страстный, грубый, необузданный поцелуй длился вечность! Она издала огорченное восклицание, когда он вдруг оторвался от ее губ и нежно коснулся губами щеки. А потом низ живота налился сладостной истомой, когда он пощекотал языком мочку ее уха и заскользил вниз по шее.
Джулия уже не помнила себя от возбуждения, а его руки все скользили и скользили по ее телу, мяли и мяли ее груди. Ей хотелось сбросить с себя все, остаться нагой, чтобы ничто не мешало его рукам вот так же нежно ощупывать каждый сантиметр ее тела. И одновременно ей хотелось доставить и ему такое же блаженство. Собственно, она уже начала это делать. Ее руки проникли под его рубашку, и она стала осторожно гладить его мощный торс. Он еще теснее прижался к ней, вдавливая свою разгоряченную плоть в ее живот. Она почувствовала, что он уже готов, да и сама она таяла в его руках.
Вот он стремительно сорвал с нее рубашку прямо через голову. Прядь волос зацепилась за пуговицу, и она вскрикнула от боли.
– Прости меня! Прости! – прошептал он, приглаживая ее волосы нетерпеливыми руками.
– Лучше поцелуй меня в волосы!
– Обязательно! – Он вперил в нее горящий взгляд. – Обещаю тебе, я перецелую каждый дюйм твоего тела.
– Ах! – выдохнула она в сладостном предчувствии грядущих ласк.
Он прижал ее к стене и стал гладить одной рукой волосы, а второй стал играть с тонкой кружевной отделкой лифчика. Рука его нежно скользила по окружностям, а глаза жадно ели каждое движение ее тела. Ей хотелось кричать от переизбытка чувств. Она схватила его руку.
– Постой!
– Опять шестеренки завращались в голове?
Она ничего не ответила, а лишь расстегнула свободной рукой застежку на лифчике. Бретельки соскользнули с плеч. Хватит ли у нее сил сбросить его вообще, мелькнуло у нее. Но Алекс опередил ее и, сорвав лифчик, накрыл руками ее груди, а сам снова припал к ее губам. Она не помнила, как и где они срывали с себя одежду, но уже на подходе к спальне оба они были совершенно нагими. Они рухнули на кровать, и их обдало жаром собственных тел.
Любовь, похоть, секс. Что это было? Какая разница? Это было нечто такое, что не терпело промедления, что жаждало обладания, что горячило кровь и туманило разум. Оказывается, она тоже может быть страстной, нетерпеливой, раскованной, готовой не только получать, но и отдавать. С этим мужчиной ей не страшны были никакие условности, никакие барьеры ложной стыдливости и страха. Каждое прикосновение, каждое движение – новое испытание и новый риск, но она смело шла им навстречу, ничего не боясь и ни о чем не думая. Бог его знает, что с ними будет завтра, но сегодня Алекс лежит в ее объятиях, она прижимается к нему, и когда их тела снова и снова сливаются воедино, то все в этом мире гармонично и правильно.
Джулия проснулась от солнечных лучей, потоками врывающихся в окно ее спальни. Алекс беспокойно пошевелился рядом. Она оторвалась от его груди и увидела, что он уже не спит, а внимательно разглядывает ее. Машинально она отбросила с лица волосы. Можно представить, что творится у нее на голове после столь бурной ночи. Джулия устала, но чувствовала себя бесконечно счастливой. Она любима!
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |