Existential Psychotherapy 25 страница

*Вспомним, что на поверхностном уровне локус контроля оценивает, при­нимает ли индивид персональную ответственность за свое поведение и жизнен­ные переживания или же верит, что происходящее с ним не связано с его соб­ственным поведением и потому находится вне его личного контроля. Индивиды, принимающие ответственность, рассматриваются как имеющие "внутренний" локус контроля, отвергающие ее — "внешний" локус контроля.

ставлений о связи между поведением и его результатом, у них фор­мируется острое ощущение беспомощности и безнадежности⁶³.

Основная теория депрессии связана с моделью "наученной беспо­мощности", разработанной Мартином Зелигманом (Martin Seligman), в которой постулируется, что различные компоненты депрессии (аф­фективный, когнитивный и поведенческий) являются последстви­ями рано усвоенного представления, что результаты (то есть награды и наказания) находятся вне собственного контроля⁶⁶. Человек, при­шедший к выводу об отсутствии причинно-следственной связи меж­ду поведением и его результатами, не только перестает эффективно действовать, но также начинает проявлять признаки депрессии. Из­ложенная в экзистенциальных понятиях, данная модель означает простую вещь: люди, убежденные в отсутствии своей ответственно­сти за происходящее с ними, могут жестоко расплачиваться за это. Избегая платы в виде переживания экзистенциальной тревоги, со­путствующей сознаванию ответственности, они, как утверждает Зе- лигман, могут развить в себе фатализм и депрессию.

Модель депрессии как наученной беспомощности родилась в ла­боратории и основана на наблюдении, что экспериментальные жи­вотные, подвергнутые неотвратимому стрессу, потом становятся менее адаптивными в условиях стресса, которого можно избежать. Например, собаки, получившие удар электрическим током, которого никак нельзя было избежать, впоследствии менее способны избегать вполне отвратимого электрического удара, чем собаки, прежде по­лучавшие удар, которого можно было избежать, или вовсе не полу­чавшие удара током⁶⁵. Множество раз ученые пытались провести ана­логичное лабораторное исследование на людях. Например, испыту­емые подвергались воздействию неотвратимого шума, и при после­дующем тестировании, будучи помещены в человеческий аналог ящика "шатл" для экспериментов на животных, они совершали боль­ше неудачных попыток уклониться от вполне отвратимого шума⁶⁶; либо они демонстрировали ухудшенные результаты в определенных тестах на решение проблем⁶⁷.

Подобные результаты показывают, что после того, как индиви­ды "научены" в лаборатории тому, что их поведение не может выве­сти их из ситуации, дальнейшее адаптивное поведение этих людей ока­зывается повреждено. Кроме того, Дэвид Клайн (David Klein) и Мар­тин Зелигман обнаружили, что депрессивные индивиды (не подвер­гавшиеся предварительному воздействию неотвратимого шума) справлялись с тестами примерно так же, как это делали недепрессив­ные испытуемые после получения дозы неотвратимого шума⁶⁸. Уильям Миллер (William Miller) и Мартин Зелигман получили аналогичные

результаты, применяя тесты на решение проблем⁶⁹. В других экспе­риментах было обнаружено, что депрессивные испытуемые (в отли­чие от недепрессивных) имели низкие ожидания успеха в решении лабораторных задач, причем позитивное подкрепление не приводи­ло к повышению этих ожиданий⁷⁰*.

Суммируем: исследования локуса контроля, широко применяемого психологического фактора, концептуально соотносимого с поняти­ями принятия и отвержения ответственности, свидетельствуют о том, что избегание ответственности (внешний локус контроля) ассоции­ровано с некоторыми формами психопатологии, особенно с депрес­сией. Лабораторная парадигма депрессии как наученной беспомощ­ности дополнительно подтверждает это.

Что говорят нам исследования об источнике индивидуальной по­зиции по отношению к контролю ответственности? Имеются неко­торые данные, указывающие на то, что характер локуса контроля обусловлен ранним семейным окружением: последовательное, теп­лое, внимательное и чуткое окружение создает предпосылки для раз­вития внутреннего локуса контроля, в то время как непоследователь­ная, непредсказуемая и относительно неблагоприятная среда (более характерная для низших социоэкономических классов) порождает ощущение личной беспомощности и способствует формированию внешнего локуса контроля⁷³. Порядок рождения также значим: пер­венцы более склонны становиться интерналами (возможно, потому, что они гораздо чаще оказываются в позициях ответственности за домашние дела и собственное поведение, и им чаще поручают при­сматривать за младшими детьми)⁷⁴.

Повышает ли психотерапия сознавание ответственности? Помогает ли это?

В нескольких исследовательских программах изучалась связь меж­ду эффектом терапии и смещением локуса контроля. Джон Джиллис

"Интересный концептуальный парадокс существует между двумя моделями деп­рессии — моделью наученной беспомощности и когнитивной моделью, описанной Аароном Беком (Aaron Beck)⁷¹. Согласно последней, депрессивный пациент харак­теризуется негативными ожиданиями и выраженной тенденцией брать на себя пер­сональную ответственность за исход событий. Депрессивные пациенты обвиняют себя за события, несомненно находившиеся вне их контроля (например, психотические депрессивные больные могут винить себя в войне или естественной катастрофе). В превосходном обзоре⁷² Линн Абрамсон и Гаролд Закайм (Linn Abramson & Harold Sackeim) обсуждают этот пока не разрешенный парадокс.

и Ричард Джессо (John Gillis & Richard Jessor) показали, что у госпи­тализированных пациентов, состояние которых улучшилось, локус контроля сместился в интернальную сторону⁷⁵. П.С. Дуа (P.S. Dua) сообщает, что программа бихевиоральной терапии в популяции де- линквентных подростков привела к смещению локуса контроля извне вовнутрь⁷⁶. Стефан Новик и Джарвис Бернес (S1efan Novick & Jarvis Bernes) показали возрастание интернальности локуса контроля у деп- ривированных городских подростков в результате проведенного с ними в летнем лагере тренинга эффективности⁷⁷. В нескольких исследова­ниях, проведенных с участниками групп встреч, обнаружено, что групповой опыт способствовал увеличению интернальности локуса кон- троля⁷⁸. К сожалению, все эти исследования были недостаточно строго спланированы, в них либо вовсе не использовались контрольные груп­пы, либо использовался "внетерапевтический" контроль, не позво­ляющий учесть эффекты Готорна. Кроме того, результаты носят ха­рактер корреляции, и остается неизвестным, то ли состояние паци­ента улучшилось благодаря смещению локуса контроля, то ли локус контроля сместился благодаря улучшению состояния.

Другой исследовательский подход был основан на изучении субъек­тивных отчетов пациентов после завершения терапии. В ответ на воп­рос о том, какие аспекты терапии они нашли наиболее полезными для себя, пациенты часто называли обнаружение и принятие персо­нальной ответственности. В исследовании двадцати пациентов, ус­пешно завершивших групповую терапию, мы с коллегами использо­вали состоящий из 60 пунктов тест Q-сортировки*, оценивающий "механизмы изменения" в терапии⁷⁹. Эти шестьдесят описаний были составлены исходя из двенадцати категорий "лечебных факторов" (каждая описывалась пятью утверждениями): 1) катарсис; 2) пони­мание себя; 3) идентификация — имеется в виду с другими участни­ками группы, кроме терапевта; 4) реорганизация семейного статуса; 5) постепенное внушение надежды; 6) универсальность, то есть об­наружение того, что у других есть сходные проблемы; 7) групповая сплоченность — принятие другими; 8) альтруизм — полезность для других; 9) предложения и советы; 10) межличностное научение на "входе" — узнавание индивидом того, как его воспринимают другие; 11) межличностное научение "на выходе" — совершенствование на­выков межличностных отношений; 12) экзистенциальные факторы.

"Экзистенциальная" категория состояла из следующих пяти утвер­ждений:

"Пациентам предъявлялись шестьдесят формулировок того, что может про­исходить в результате терапии (каждая — на отдельной карточке), и предлагалось рассортировать их все по семи категориям (от "чрезвычайно полезно" до "мини­мально полезно").

1. Осознание того, что жизнь иногда устроена нечестно и несправедливо.

2. Осознание того, что в конечном счете не избежать какой-то части жизненных страданий и смерти.

3. Осознание того, что какова бы ни была близость с другими людьми, все равно я должен справляться с жиз­нью в одиночку.

4. Встреча с базовыми вопросами моей жизни и смер­ти, благодаря которой я могу теперь проживать свою жизнь более честно и меньше вовлекаться в тривиальности.

5. Осознание того, что я несу конечную ответственность за то, как проживаю свою жизнь, независимо от того, сколько поддержки и руководства получаю от других.

В этом исследовании терапевты не были экзистенциально ори­ентированными, а вели традиционные группы общения; категория "экзистенциальных факторов" была внесена почти в последний мо­мент. Но когда результаты были проанализированы, мы с изумле­нием обнаружили, что многие пациенты сочли для себя весьма важ­ными эти "вбрасывания", не входящие в традиционную терапевти­ческую программу. Категория экзистенциальных факторов в целом оказалась на шестом месте по значимости среди двенадцати катего­рий (это ранжирование было основано на среднем значении ранга составляющих категорию пунктов). Особенно высокую значимость имел пункт 5: "Осознание того, что я несу конечную ответственность за то, как проживаю свою жизнь, независимо от того, сколько под­держки и руководства получаю от других". Среди всех шестидесяти пунктов теста он оказался на пятом месте по значимости.

Д. Йорк и К. Айсман (D. York & C. Eisman) повторили этот эк­сперимент с восемнадцатью наркотически и алкогольно зависимыми, в течение шести месяцев проходившими интенсивную (шесть дней в неделю) психотерапию (со значительным перевесом групповых ме­тодов), и с четырнадцатью родителями наркоманов, также участво­вавшими в программе интенсивной терапии. Эти исследователи так­же обнаружили, что пункт "ответственности" имел высокий рейтинг (в одной группе он получил первое место, в другой — второе).

Дж. Дрейер (J. Dreyer) давал тест "лечебных факторов" пациен­там психиатрической больницы при поступлении и повторно спустя восемь дней. Он обнаружил, что большинство пациентов, поступав­ших в психиатрическую больницу для острых случаев, ожидали глав­ного источника помощи в форме конкретных советов и предложений от других людей, которые помогли бы им справиться с их главными

жизненными проблемами. К восьмому дню лечения большинство изменило свои ожидания: вместо того чтобы верить в приход помо­щи извне, они теперь, по собственному утверждению, знали, что должны принять большую личную ответственность⁸¹.

В обширном исследовании, посвященном эффекту от участия в женской группе роста сознания, Мортон Либерман (Morton Lieber- man) с соавторами сообщают, что "интервью с членами группы не­однократно выявляли значимую тему: 'Я одна ответственна за свое счастье'"⁸².

Леонард Горовиц (Leonard Horovrtz) изучал видеозаписи трех ин­тервью с каждым из сорока пациентов. (Первое интервью проводи­лось перед началом терапии, второе — после восьми месяцев терапии, третье — после двенадцати месяцев терапии.) Он подсчитывал коли­чество заявлений, начинающихся со слов "Я не могу", или "Я дол­жен" или с их близких синонимов ("Я не способен", "Я обязан", "Мне необходимо" и т.д.), и по мере хода терапии обнаружил досто­верное его уменьшение, вместе с отступлением чувства бессилия и постепенным принятием персональной ответственности⁸³.

Все эти данные указывают, что в процессе успешной психотера­пии пациент начинает больше сознавать свою личную ответственность за собственную жизнь. Представляется, что в результате эффектив­ной терапии пациент не только узнает о близости и интимности, то есть о том, что дают нам отношения с другими людьми; он также обнаруживает пределы близости — открывает то, что мы не можем получить от других как в терапии, так и в жизни.

Терапевтический стиль: данные исследований. Пациенты, в осо­бенности ищущие ухода от ответственности, предпочитают активных и директивных терапевтов, структурирующих терапевтические сессии (именно подобных вещей, в конечном счете, ожидают от хорошего наставника). Свидетельства этого предпочтения дают три исследо­вательские программы, использующие параметр локуса контроля.

Дж. К. Хелвег (G. C. Helweg) предлагал психиатрическим па­циентам и студентам колледжа посмотреть видеозаписи проведения интервью двумя терапевтами — Карлом Роджерсом, недирективным интервьюером, и Альбертом Эллисом, чрезвычайно активным ди­рективным интервьюером — и затем выбрать терапевта, которого они предпочтут. Испытуемые, имевшие внешний локус контроля (то есть избегавшие сознания ответственности), оказывали значительное предпочтение активному директивному терапевту⁸⁴.

Р.А. Якобсен (R.A. Jacobsen) предложил терапевтам бихевиораль- ной и аналитической ориентации составить краткие описания своих терапевтических подходов. Затем он предлагал испытуемым на ос­

новании этих описаний выбрать предпочитаемого терапевта и обна­ружил, что индивиды с внешним локусом контроля предпочитают директивных, бихевиоральных терапевтов, пациенты с внутренним локусом контроля — недирективных, аналитических терапевтов⁸⁵. К.Дж. Уилсон (K. G. Wilson), используя аналогичные техники, пришел к выводу, что критической переменной является установка терапевта (как она воспринимается пациентом) по отношению к кон­тролю и участию. Интерналы выбирают таких терапевтов, которые, как им представляется, допустят полноту их участия и контроля в те­рапевтическом процессе⁸⁶.

Проблема пациентов с избеганием ответственности (то есть с вне­шним локусом контроля) состоит в том, что их выбор активно-ди­рективного терапевта идет им во вред: контроль, которого они жела­ют, вовсе не благоприятен для них. Чем активнее и сильнее проявля­ет себя терапевт (даже якобы ради помощи пациенту в принятии от­ветственности), тем больше пациент инфантилизируется.

Программа исследования результатов терапии, выполненная мо­ими коллегами и мной, демонстрирует эту закономерность⁸⁷. Мы изу­чали восемнадцать групп встреч, работавших под руководством веду­щих, принадлежащих к различным идеологическим школам. Каж­дая группа провела вместе тридцать часов на протяжении десяти не­дель. Наблюдатели ранжировали все аспекты поведения ведущего: общий уровень активности, содержание комментариев, степень вла­стной функции (установление ограничений, правил, норм, целей; контроль времени; темп, остановки, вмешательства) и количество структурированных упражнений (то есть конкретных задач или техник, которые терапевт предлагает группе выполнить, таких как упражне­ния на обратную связь, горячий стул или психодрама). Все ведущие использовали структурированные упражнения; некоторые включали их во множестве в каждую сессию, другие — очень мало. В процессе анализа взаимосвязей между поведением ведущего и результатом те­рапии (выраженным в таких параметрах, как самооценка, адаптив­ные механизмы, межличностный стиль, оценки по отношению к равным, жизненные ценности и т.д.) обнаружились некоторые ин­тересные корреляции:

1. Между уровнем властной функции и результатом те­рапии существует криволинейное отношение. Иными сло­вами, действует в основном правило золотой середины: слишком много или слишком мало коррелирует со слабым эф­фектом терапии. Избыток властной функции делает груп­пу высоко структурированной и авторитарной, у участни­

ков такой группы не развивается чувство автономии. Не­достаток властной функции — попустительский стиль — по­рождает сбитую с толку и неуверенно блуждающую группу.

2. Чем больше структурированных упражнений приме­няет ведущий, тем более компетентным он воспринимает­ся участниками группы непосредственно после завершения групповых занятий, но тем ниже для них эффект группо­вой терапии (оцениваемый шесть месяцев спустя).

Вывод из последних результатов очевиден: если вы хотите, чтобы пациенты думали о вас как о человеке, знающем, что он делает, — будьте активным, энергичным, структурирующим наставником. Од­нако имейте в виду, что эта стратегия встанет на пути роста пациен­та и, вероятно, не позволит ему принять ответственность.

Ограничения ответственности

Концепция ответственности имеет решающее значение в психо­терапии, это прагматическая правда, которая "работает": ее приня­тие позволяет индивиду достичь автономии и полностью реализовать свой потенциал.

Но как далеко распространяется эта правда? Многие терапевты как профессионалы декларируют важность ответственности, но втайне, положа руку на сердце, свято убеждены в детерминированности сре­ды. Многие годы я занимался терапией психотерапевтов, как инди­видуальной, так и в специальной терапевтической группе, и видел, как часто психотерапевты (не исключая меня самого) придержива­ются двойного стандарта: пациенты конституируют свои миры и от­ветственны за них, в то время как сами терапевты — никаких глупо­стей! — живут в объективном, структурированном мире, по мере своих возможностей приспосабливаясь к тому, что "реально" существует.

И терапевты, и пациенты расплачиваются за непоследовательность своих взглядов. Терапевты выступают за принятие ответственности, но их тайное сомнение просачивается наружу; они не могут убедить пациентов в том, во что не верят сами. Бессознательно сочувствуя сопротивлению пациента, они, естественно, быстро оказываются в его сетях. Например, работая с пациенткой — разведенной депрес­сивной женщиной, отчаянно ищущей другого партнера, терапевт может колебаться в своих усилиях помочь ей принять ответственность. Ее сопротивление находит отклик у терапевта, и он начинает думать: "Пациентка производит впечатление привлекательной, располагаю­

щей к себе женщины, в нашей культуре жизнь одинокой сорокавось­милетней женщины тяжела, среда одиноких людей действительно во многих отношениях неприятна, приятных одиноких и притом гете­росексуальных мужчин в Сан-Франциско действительно очень мало. Ее работа, необходимая ей для выживания, не дает возможности для встреч с людьми. Возможно, она права: если бы только появился "господин Подходящий", девяносто процентов ее проблем исчезли бы без следа. Этой пациентке просто не повезло". Так терапевт зак­лючает тайный союз с сопротивлением пациентки и вскоре, поддав­шись искушению, принимается предлагать стратегии знакомства с мужчинами — клубы для одиноких, знакомства с помощью компью­тера, одинокие родители и т.д. (как будто сама пациентка не в со­стоянии додуматься до этих возможностей).

Свой настоящий урок терапевт получает тогда, когда "господин Подходящий" появляется, — но почему-то никакого счастья из этого не выходит. То ли "господин Подходящий" оказался увальнем, то ли он слишком зависим, то ли слишком независим, то ли слишком богат, то ли слишком беден, а может, чересчур холоден. Или она не хочет терять свою свободу, или, наоборот, так вцепилась в него, что он удрал с перепугу, или впала в такую тревогу, что ее спонтан­ность оказалась задавлена, и он нашел ее пустой и неинтересной. Короче говоря, со временем терапевт убеждается, что при внутрен­нем конфликте на тему близости индивид находит бесчисленные спо­собы расстроить отношения.

Понятно, что в терапевтических отношениях, так же как и во вся­ких прочих, двойной стандарт "не работает". Терапевт должен вни­мательно исследовать свои взгляды на ответственность и прийти к последовательной позиции. Связь между средой и личностной сво­бодой чрезвычайно сложна. Сами люди прокладывают свою судьбу или, как утверждают сторонники средового детерминизма, подоб­ные Б.Ф. Скиннеру, их полностью обусловливает окружение ("Чело­век не воздействует на мир, мир воздействует на него".)⁸⁸

Противостояние детерминистской и либертарной (основанной на вере в свободу воли) логики и реальности, как правило, разрешает­ся в пользу первой: сторонники второй "мягче" и взывают к аргумен­там эмоциональным, к которым неприложима точная мера. Психо­терапевты оказываются в сложном положении. Чтобы работать эф­фективно, они должны придерживаться либертарных взглядов; од­нако многие, имеющие обширную научную подготовку — в экспери­ментальной или социальной психологии, в биологических или ме­дицинских науках, — хотя и желали бы быть способными на "прыжок

веры" в позицию свободного выбора, втайне убеждены в несокру­шимости детерминистских аргументов.

Тем не менее существуют весомые доводы в пользу установки на личную ответственность, некоторые из них подтверждаются эмпири­ческими исследованиями и могут обеспечить терапевтам выход из этой затруднительной ситуации. Прежде всего следует осознать, что безо­говорочный средовой детерминизм представляет собой крайнюю по­зицию, уже не располагающую исключительной поддержкой "точных" эмпирических исследований. Скиннер утверждает, что, поскольку мы детерминированы своим окружением, каждый из нас может ма­нипулировать собственным поведением, манипулируя средой. Это утверждение внутренне противоречиво. В конце концов, кто мани­пулирует средой? Даже самый фанатичный детерминист не может ут­верждать, что наше окружение детерминирует нас его изменять: это неминуемо вело бы к бесконечному регрессу. Раз мы манипулируем своей средой, значит, мы не детерминированы ею — напротив, де­терминирована среда. Бинсвангер в 1936 г. в эссе, посвященном восьмидесятилетию Фрейда, отмечает этот момент, указывая, что масштаб личности Фрейда и его вклад замечательно иллюстрируют ог­раничения его детерминистской теории:

"Тот факт, что наша жизнь детерминирована силами жизни, — лишь одна сторона медали; другая состоит в том, что мы детерминируем эти силы в качестве нашей судьбы. Только обе эти стороны вместе могут полностью отразить проблему психического здоровья и безумия. Те, кто, по­добно Фрейду, выковали свою судьбу молотом (произве­дение искусства, которое представляет собой его работа в сфере языка, служит тому достаточным свидетельством), наименее способны это отрицать"⁸⁹.

В своем президентском обращении к Американской психологи­ческой ассоциации в 1974 г. Альберт Бандура (Albert Bandura) обо­значил свою позицию как "реципрокный детерминизм" и провел раз­граничение между потенциальной и актуальной средой: все индиви­ды имеют одну и ту же потенциальную среду, но каждый актуально регулирует свое окружение⁹⁰.

"Один исследователь однажды изучал больных шизоф­ренией и нормальных детей в обстановке огромного разно­образия всяких привлекательных устройств, включая теле­визоры, фонографы, бильярдные машины, электрические

поезда, диапроекторы и электрические органы. Чтобы привести в действие эти игрушки, дети должны были про­сто опускать в них монетки, но лишь тогда, когда лампоч­ка на устройстве горела; если монетка опускалась в то вре­мя, когда лампочка не горела, период бездействия игруш­ки возрастал. Нормальные дети быстро научились исполь­зовать то, что могла предложить им среда, и создали для себя чрезвычайно благоприятные условия. Шизофреничес­кие дети, не сумевшие овладеть простым управляющим на­выком, переживали ту же потенциально благоприятную среду как депривирующее, неприятное место"⁹⁰.

Таким образом, между поведением и средой существует реципрок- ная связь: поведение может влиять на среду. Бандура отметил: "Всем нам знакомы проблемные индивиды, которые своим неприятным поведением предсказуемо порождают негативный социальный кли­мат всюду, где бы они ни появились. Другие столь же умело активи­зируют лучшее в тех, с кем они взаимодействуют". Среда, создава­емая каждым из нас, в свою очередь, влияет на наше будущее пове­дение. Среда и поведение взаимозависимы; среда не является дан­ностью, но, подобно поведению, имеет причины. Бандура писал, что "теоретик социального научения для каждого цыпленка, обнару­женного стоящим на статической позиции средовым детерминистом, в регрессе исходных причин может выявить предшествующее яйцо".

Позиция реципрокного детерминизма поддерживается огромной массой эмпирических исследований. Имеется квалифицированный обзор этого материала⁹¹, и я не стану дублировать его; отмечу лишь, что эти данные достаточно точны, солидны и относятся к таким об­ластям, как человеческое коммуникативное взаимодействие, систе­ма ожиданий, реципрокная связь между личными предпочтениями и содержанием средств массовой информации, познание и восприя­тие, саморегуляторные функции системы "я" (то есть психокиберен- тическая модель "я") и биологическая обратная связь.

Многие сторонники либертарной точки зрения довольны неожи­данной эмпирической поддержкой, исходящей от теории реципрок- ного детерминизма, однако есть много таких, кто заявит, что это не заходит достаточно далеко. Они станут утверждать, что социально- психологические и поведенческие экспериментальные методы име­ют фатальный недостаток, заключающийся в том, что зависимой пе­ременной в них является "поведение". Свое обсуждение отношений между свободой и детерминизмом Бандура начал со следующего са­моочевидного (с бихевиористской точки зрения) аргумента:

"В большом городе при решении вопроса о том, какой кинофильм посмотреть, индивид мало чем ограничен, по­этому личные предпочтения здесь выступают в качестве пре­обладающих детерминантов. Напротив, люди, находящи­еся в глубоком бассейне с водой, будут примечательно сход­ны в своем поведении, сколь бы уникально разнообразны ни были они по своему когнитивному и поведенческому складу"⁹².

Для сторонника либертарной точки зрения огромные проблемы создает утверждение, что люди, находящиеся в глубоком бассейне с водой, будут "примечательно сходны" в своем поведении. Разумеет­ся, все дело в "поведении". Как получилось, что критерием оценки свободы выбора является поведение? Если исходить из оценки дви­жения конечностей в воде, телесной активности или физиологичес­ких параметров, — тогда несомненно, что в этой ситуации у челове­ка, как и у всякого другого живого существа, диапазон физических проявлений, или поведенческого выбора, резко сокращен. Но че­ловек, даже когда он погружен в воду по шею, имеет свободу: он выбирает, как ему относиться к этой ситуации и как настроиться — мужественно, стоически, фаталистически, изобретательно или па­нически. Диапазон психологического выбора безграничен. Почти два тысячелетия назад Эпиктет сказал:

"Я должен умереть. Я приговорен к тюремному заклю­чению. Меня ожидает изгнание. Но должен ли я умереть стеная? Должен ли я ныть и плакаться? Может ли кто-либо воспрепятствовать мне отправиться в изгнание с улыбкой на устах? Хозяин угрожает заковать меня. Что ты говоришь? Заковать меня? Да, ты прикуешь цепью мою ногу, — но не мою волю: сам Зевс не может победить ее"⁹³.

Это отнюдь не мелочная софистика. Пусть идея о том, что тону­щий человек обладает свободой, кажется нелепой — в принципе, сто­ящем за ней, заключено огромное значение. Самый центр челове­ческого бытия — это позиция по отношению к собственной жизнен­ной ситуации; выводы относительно человеческой природы, осно­ванные исключительно на измеримом поведении, есть искажения этой природы. Нельзя отрицать роль в нашей жизни среды, наследствен­ности и случайности. Ограничивающие обстоятельства несомненны: Сартр говорит о "коэффициенте неблагоприятности"⁹⁴. Все мы имеем дело с естественными превратностями, влияющими на нашу жизнь.

Например, определенные обстоятельства могут воспрепятствовать нам найти работу или спутника жизни — физические ограничения, не­достаточное образование, плохое здоровье и т.д., — но это не значит, что мы не обладаем ответственностью (или выбором) в данных об­стоятельствах. Мы остаемся ответственными за то, что делаем с на­шими ограничениями, за наши чувства по отношению к ним — го­речь, гнев или депрессию, заодно с исходным "коэффициентом неблагоприятности" способствующие тому, чтобы наше ограничение сокрушило нас. Например, несмотря на высокую рыночную ценность физической привлекательности, стиль и очарование многих людей за­ставляют забыть об их физически непривлекательных чертах. (Таким был, я уверен, Авраам Линкольн, который сказал, что после сорока каждый ответственен за свое лицо.) Когда все тщетно и коэффици­ент неблагоприятности превосходит все мыслимые пределы, мы тем не менее ответственны за свою позицию по отношению к неблагоп­риятным обстоятельствам — за то, будем мы жить, испытывая горь­кие сожаления, или найдем способ подняться над своими ограниче­ниями и, несмотря на них, сделаем свою жизнь осмысленной.

Моя пациентка, шансы которой найти желаемого партнера были значительно снижены серьезным физическим недостатком, терзала себя, "выбрав" убежденность в том, что жизнь без любовно-сексуаль­ных отношений с мужчиной не имеет никакой ценности. Она за­крывала для себя многие возможности, включая глубокое наслажде­ние близкой дружбой с другой женщиной или несексуальной друж­бой с мужчиной. Основная терапевтическая работа с этой пациент­кой заключалась в том, чтобы расшатать ее базовую идею, согласно которой человек либо имеет пару, либо он ничто (установка, всегда имевшая сильное социальное подкрепление, особенно для женщин). В конечном итоге пациентка пришла к пониманию того, что, хотя она не отвечает за свой недостаток, тем не менее несет полную ответ­ственность за свою позицию по отношению к нему и за свое решение придерживаться убеждений, ведущих к тяжелому самообесцениванию.

Дата добавления: 2015-08-27